Текст книги "Воронье царство (СИ)"

Автор книги: Ifreane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Ты меня повесил, – тихо, но сердито проговорил жрец. – Действительно, неприятность.

– Все мы люди, – улыбнулся Корвус. – И склонны ошибаться. Но речь не об этом, ведь так?

Риван чувствовал, как вязнет в чем-то неведомом, но крайне цепком. Единственным желанием было сбежать, не задавать больше вопросов, не давать себе повода изменить себе и своим решениям.

– Ты сказал, что я могу уйти, когда сочту нужным, – угрюмо произнес он и залпом осушил бокал.

– Можешь. Но я попрошу остаться. А он наверняка потребует.

– Ты столько времени обходился без его наставлений, не похоже, что это тебе мешало.

– Ты не представляешь, каково это, тридцать зим вслепую исполнять чью-то волю, – с недовольством процедил Корвус, – двигаться к чужой цели, принимать решения без единого намека на их верность. Но я не жалуюсь, – вдруг смягчившись, добавил он и усмехнулся. – Я сам, в конце концов, на это согласился. Но сейчас у меня нет права на ошибки. Ты сам передал его слова: «Время вышло». Поэтому я и прошу тебя помочь мне дойти этот путь до конца. Стать связующим звеном между мной и Богом-Вороном. Не в этом ли призвание всех врановых жрецов?

– Нет. Мое призвание не в том, чтобы помогать вести кровавую войну.

– Эта война – вынужденная мера, направленная на защиту севера.

– Да от какого же врага нужно защищать вот так? – возмутился Риван.

– От самой судьбы, – спокойно ответил Корвус. – И от людей, что ею завладели.

– Чего добиваются эти люди?

– Власти. Господства над «той стороной».

– Как это возможно?

– А это нам еще только предстоит узнать.

Риван поежился, опустил взгляд. Топь сомнений становилась все глубже, а ее хватка крепче. Заявление Корвуса звучало хуже некуда. Оно казалось запредельным, не укладывающимся в рамки понимания, но ужасала сама мысль о возможности такого.

– Мы поворачиваем на Гаршаан. Больше ни один северянин не пострадает от моей армии, если, конечно, не встанет у меня на пути – это я могу тебе обещать. Такой расклад твоя совесть потянет? Войну против южан?

Риван поднял взгляд:

– Это не отменяет того, что ты уже сотворил.

– Не отменяет. Но когда все закончится, можешь лично всадить мне нож в сердце за мои грехи, – во взгляде Корвуса вспыхнула пугающая искра.

– Мне не нужна твоя жизнь, – смутился Риван. – Не без правосудия.

– Как скажешь, – Корвус отставил пустой бокал. – Я в любом случае буду готов ответить за все. Но сейчас меня волнует не это. А то, как пересечь ущелье Теоран, как принять бой, о котором я ничтожно мало знаю, как не дать случиться необратимому. Так каково твое слово?

– Мне нужно подумать, – тихо сказал Риван, надеясь, что стоит покинуть этот шатер, сбежать из-под настойчивого взгляда этих разных глаз, он наконец-то сможет все понять и принять для себя. А если не справится, то Арндис поможет, облагоразумит.

– Хорошо, – согласился Корвус. – Распоряжусь о шатре для тебя…

– Нет, – отрезал Риван. – Я уйду. И если решусь, то вернусь.

Корвус нахмурился на долю мгновения, а затем его лицо озарилось догадкой:

– Так ты не один. Значит, нашел замену моему брату. Справедливо, в одиночку безоружному даже под присмотром Бога-Ворона было бы опасно.

Риван в недоумении уставился на Корвуса:

– Брату?

– Ах, да, ты же не мог знать, – с ухмылкой ответил Корвус. – В любом случае, не серчай на него, он не со зла. Он был лучшего обо мне мнения.

Рука Ривана невольно оторвалась от маски и потянулась к шее. Но, прежде чем упасть в новый тягучий омут, Риван поднялся.

– Хорошенько подумай, жрец, – сказал вмиг посуровевший Корвус. – И возвращайся.

Риван обернул маску тканью и молча вышел из шатра. В небе, посеребренном светом взошедшей луны, воронья стая значительно поредела, птицы, выполнив свой долг, возвращались восвояси. Так следовало поступить и Ривану, поскорее вернуться к Арндис. Не оглядываясь, он уверенно зашагал к краю лагеря, в сторону тракта, чувствуя, как с угасающим светом отдаляющихся костров, ослабевают и цепкие пальцы страха.

– Риван, – за спиной раздался голос, который сейчас меньше всего хотелось бы услышать.

С тяжелым сердцем, не зная, каких эмоций от себя ждать, жрец обернулся. На Хальварда было больно смотреть: резкий лунный свет тонул в глубоких скорбных морщинках возле глаз и сжатых в тонкую полоску губ, кадык судорожно ходил по горлу, а руки не находили себе места на оружейной перевязи.

– Позволь объяснить…

– Не надо, – перебил его Риван, не менее нервно сглотнув. – Он все рассказал.

Хальвард мучительно поморщился.

– Такое не прощают, знаю, просить извинения глупо, но я не могу смолчать. Я не хотел…

– Я понимаю. Халь, я не сержусь на тебя, честно, должен бы, но отчего-то не могу. Но и говорить с тобой я не хочу, прости, – окинув взглядом его новое снаряжение и усиленный боевой дублет, черный под стать знаменам Корвуса, жрец удрученно проговорил: – Я рад, что ты нашел свое место.

Хальвард выругнулся, когда Риван резко развернулся и продолжил путь.

– Да какое место! Риван, прошу, подожди. Арх…

Сдавленный вздох вынудил жреца обернуться. Халь осел на землю, а из его левого плеча торчало столь знакомое древко стрелы. Оглянувшись вокруг, Риван примирительно вскинул руку:

– Арни, не надо!

После чего подошел к Хальварду, и для того, чтобы убедиться, что тот не серьезно ранен, и, как Риван с удивлением для самого себя понял, дабы оградить его от повторного выстрела разъяренной Волчицы.

– Заслужил, – тяжело дыша, процедил Хальвард, сидя на коленях и прижимая здоровой рукой рану. – Я понял ее предупреждение, больше я тебя не побеспокою.

– Ничего ты не понял, – Риван присел рядом. – Сильно?

– Не должно, – в качестве доказательства Хальвард смял толстую стеганую ткань возле раны.

Риван услышал тихие, но уверенные шаги позади.

– Дай я ему покажу, чего он действительно заслужил, – прорычала Арндис.

– Арни, прошу, – Риван умоляюще взглянул не нее.

Девушка выжидающе замерла, крепко сжимая рукоять клинка в руке. Риван снова обратился к Халю:

– Что тебе известно?

– Немного, – вздохнул Хальвард. – Что эту заварушку начали боги. Что, если я правильно понял Корвуса, в этом как-то замешал Иснан.

– Ткач судеб? Вот о каком враге он говорил.

– Что боги гибнут, – нахмурившись еще пуще, добавил Халь. – Не понимаю, как, но Корвус и твой бог хотят это остановить.

– Как это гибнут? – вмешалась Арндис. – Что за бред ты несешь?

– Это все, что мне удалось узнать, – не обратил на нее внимания Хальвард.

– Ты веришь ему? – спросил ошарашенный новыми подробностями Риван.

– Я не знаю.

– И все же ты последовал за ним.

– А что еще я мог сделать? Честно, думал получится хоть что-то предпринять, хоть как-то повлиять.

– Ты его узнал, когда реильцы взяли Равницу?

– Узнал, но решил, что померещилось. Попался его солдатам случайно, сдурил, хотел защитить девчушку-ведунью.

Риван вспомнил серые одежды юной последовательницы Калиппы, повешенной на площади, но решил не обременять этим знанием и без того погрязшего в чувстве вины солдата.

– А ты, выходит, тот самый жрец, которого ему недоставало?

– Выходит, да.

– Риван? – обеспокоенно спросила Арндис. – Это еще что значит?

– Я объясню, – успокаивающе пообещал ей жрец.

– Раунхильд обмолвился как-то, подробностей не рассказывал, только…

– Только что?

– Судя по его словам, это не самая завидная участь.

– Если даже он так считает, дело дрянь, – невесело усмехнулся Риван. – А у меня все в голове не укладывается, почему из всех возможных верных ему жрецов, Бог-Ворон выбрал меня.

– Может, в этом как раз весь смысл? Быть верным своему богу, а не Корвусу?

– Риван! – настойчиво и откровенно сердито повторила Арни.

Риван же чувствовал, как слова Хальварда стали последней каплей в поглотившем его с головой болоте. Что, если Халь прав? Что, если Бог-Ворон полагается не на тех жрецов, что прячутся под крылом Корвуса, не на Раунхильда, забивающего лживыми речами их головы, а на него? Нужно поговорить с Арндис, нужно ей все объяснить. Боги, лишь бы она не решила, что он предает ее. Риван посмотрел на ловчую, одновременно разгневанную и напуганную. «Бетхор тебя дери, Халь, – в сердцах подумал Риван. – Это будет самый сложный разговор за сегодня».

Комментарий к 27. Омут

Это последняя глава в уходящем году, поэтому спешу поздравить всех моих читателей с Наступающим Новым Годом! :) Пусть все беды останутся в 2020, а год грядущий принесет только яркие и позитивные эмоции. Спасибо вам за поддержку и неугасающий интерес к истории. Люблю вас, вы лучшие! ❤

========== 28. Сомнения ==========

Совещание с воеводами прошло ожидаемо напряженно. Само собой, никому не пришлось по душе изменение планов, но у большинства хватило ума промолчать. Кроме Скарва, тот вновь посмел высказаться против решения царя. В последний раз. Несмотря на общее воодушевление, а может, и благодаря ему, Корвус и без лишних пререканий был на взводе: слишком многое нужно решить здесь и сейчас, не имея целостного представления о вероятных препятствиях, о истинной мощи врага да, Бетхор бы их всех подрал, даже о собственных возможностях. Потому-то Корвус и не отказал себе в удовольствии пополнить численность будущих жертв для Бога-Ворона. Нельзя сказать, что его теперь уже бывший полководец был неправ. Вести такую армию через ущелье Теоран, безусловно, дурная идея, десятки тысяч человек, зажатые меж высоких склонов, растянутые на двадцать верст – хуже ловушки не придумать. Но другого пути Корвусу никто не предоставил.

Как только брань выволакиваемого солдатами Скарва стихла, Корвус распорядился об изменениях в строю, укреплении арьергарда и увеличении числа патрулей – на случай, если Зарина, вместо того чтобы благодарить судьбу, решит догонять прошедшее мимо войско – и отпустил военачальников.

– Ну а что будешь делать со своим сбежавшим суженым? – поинтересовался Раунхильд, как только они остались наедине.

– Сам вернется, куда он денется. Бог-Ворон недвусмысленно обозначил его роль, – Корвус оторвал взгляд от карты: – Ревнуешь?

– Упаси мудрый бог, – фыркнул жрец, нахмурившись. – А должен?

В ответ Корвус усмехнулся и вернулся к созерцанию раскинутых перед ним на столе бумаг.

– Знаешь, как он его назвал? Ключом к югу.

– Не сочти за грубость, но драл я двери с такими ключами, – сердито проворчал Раунхильд.

Звонкий хохот сорвался с уст Корвуса и заставил его жреца еще больше посмурнеть.

– Пожалуй, промолчу, – довольно хмыкнул Корвус.

– Прости, что не разделяю твою радость, – Раун навис над столом, опершись о него обеими руками. – Просто не чувствую себя готовым.

– К чему именно?

– Да ко всему. Поначалу мы рассчитывали, что у нас срок до весны. А выходит, что? Несколько недель, месяц? Почему так скоро? Где мы ошиблись? Между гибелью Бетхора и Ифри прошло куда больше времени.

– Белый Ткач нетерпелив, его гонит голод. Не мои слова.

– Глупо спрашивать, можем ли мы кем-то пожертвовать?

– Глупо. Нам же потом выйдет боком.

Корвус строго взглянул на Раунхильда. Он понимал природу одолевающих того сомнений, но не мог позволить им взять верх над жрецом.

– Соберись, Раун, иначе я решу, что твой подход не сработал и ты не справляешься.

Раунхильд опустил взгляд и сжал край стола так, что побелели костяшки пальцев. Наверное, вышло жестче, чем он того заслуживал. Извиниться бы, да что толку, кому, как не Рауну, знать, что сожаление не входило в тот скудный запас подвластных Корвусу чувств.

– Ты прав, не справляюсь, – не сразу отозвался Раунхильд. – Ума не приложу с чего начать подготовку жрецов.

– Успеется, – смягчился Корвус. – Сперва пересечем Теоран, а после уже решу, сколько жрецов понадобится и каким рунам их обучить. А сейчас, пока полки перестраиваются, давай напомним моим любезным воителям, во имя кого мы тут проливаем кровь и чем чревато осуждение его и моей воли.

– Хочешь казнить Скарва?

– Да. И как можно зрелищней. Чем громче он будет кричать, тем тише будут переговариваться другие недовольные. Устроишь?

– Куда я денусь, – Раун оттолкнулся от стола и шагнул в сторону выхода. – Что-то еще?

В ответ Корвус отрицательно качнул головой и Раунхильд ушел, оставив своего царя один на один с непрошенными мыслями. Которые час от часу становились все беспокойнее. Он, конечно, не ожидал возвращения Ривана сразу на рассвете, но пока жрец не окажется рядом, Корвус не мог оценить в полной мере собственные ресурсы. Неопределенность раздражала. Была бы воля Корвуса, он бы и с места не сдвинулся, покуда жрец не вернется, но ситуация того не позволяла. Нельзя терять время, после перестроения необходимо продолжить путь. И все же, он снова сам по себе или может рассчитывать на ценные советы? Станет ли жрец его догонять? Не рискует ли тот оказаться в руках гвинландцев?

Корвус устало потер переносицу. Хватит, хватит пустых дум. Бог-Ворон не позволит Ривану оставить своего сына, но может вновь разыграть все так, как ему заблагорассудится. И от Корвуса тут ничего не зависит. В конечном счете не имело значения, на чьей стороне окажется жрец, возложенную на него задачу он все равно выполнит.

Сборы лагеря подходили к концу, перегруппированные корпуса приготовились к маршу, а бойцы авангарда и их командиры с опасливым любопытством наблюдали за возведением костра вокруг крепкой жерди да за ожидающим своей скорбной участи Скарвом. Воевода, сидя на коленях на голой земле, отчаянно всматривался в лица окружающих, ища поддержки, но его полк был отдан под командование Вирфуса и переброшен в арьергард, окрест Скарва не оказалось ни единого знакомого солдата.

Когда же в поле зрения бывшего полководца показался Корвус и сопровождающий его Раунхильд, он затараторил:

– Ты всех их погубишь, не в Теоране, так в проклятой пустыне. Ты зашел слишком далеко, Государь, – презрительно процедил Скарв. – Гаршаан тебе не по зубам.

Корвус молча, не удостоив воеводу ответом, остановился на удалении от костра, Раунхильд же подошел вплотную к Скарву. Тот попытался вскочить, но конвоиры тут же прижали его на место.

– Неужели вы не видите, – повысил он голос, – эта война закончится, только когда нас всех принесут в жертву.

– Он тебя когда-нибудь подводил? – тихо проговорил обычно безмолвный в таких случаях Раунхильд, вынимая из-за пояса ритуальный нож. – Хоть раз не оправдал возложенных надежд?

– Думаешь, тебе и твоим жрецам все сойдет с рук? – продолжал шипеть Скарв даже тогда, когда Раун крепко ухватил его за подбородок и начал аккуратно выводить тонким лезвием руну на лбу. – Думаешь, вам не достанется? Открой глаза, Раунхильд. Или я ошибаюсь, и ты наоборот видишь куда больше, чем мы, а? Может, ты ему и постель греешь? – едко хохотнул Скарв, но сиплый смех мгновенно сменился сдавленным вскриком, и Корвус был готов поклясться, что услышал скрежет кончика ножа по кости.

На лице Раунхильда же не дрогнул ни единый мускул. Он закончил с руной, прошептал одними губами моление Богу-Ворону и отпустил воеводу, позволив конвоирам увести того к жерди. Пока привязывали и поджигали поленья, Скарв изрыгал яростные проклятия, избавляя Корвуса от необходимости что-то объявлять своим солдатам по этому случаю: богохульства в возгласах бывшего воеводы хватило бы на весь его полк. Когда же языки пламени принялись за одежду и кожу полководца, бравые крики сменились бессвязными воплями страха и боли. Именно тем, что хотел услышать сегодня Корвус. Раунхильд завершил ритуал еще одной беззвучной молитвой и вернулся к своему царю, повернувшись к костру и бьющейся в агонии жертве спиной.

Нет, Корвус был не прав, совсем не прав в отношении него, Раун справлялся, как никто другой. А ведь душу его жреца Бог-Ворон не выворачивал наизнанку, калеча и лишая сострадания, если за эти годы внутри Раунхильда что-то и сломалось, то это дело рук самого Корвуса.

– А где Халь? – вдруг Корвус понял, что кого-то не хватает.

– Напоил его сонным молоком и отправил отсыпаться после ранения в обоз, – ответил Раунхильд. – Это зрелище точно не для него.

– Ранения? – удивился Корвус. – Что я пропустил?

– Ничего серьезного. Жреца твоего, видимо, не поделили с его защитницей, – Раун наклонил голову, указав на что-то позади: – А вот и он, легок на помине.

Раунхильд отошел в сторону, а Корвус, обернувшись, ожидал увидеть упомянутого Хальварда, но к нему уверенным шагом приближался Риван. Выбрал время, ничего не скажешь. Жрец бросил сердитый взгляд на костер, но, к облегчению Корвуса, темпа не сбавил.

– Не беспокойся, – проговорил Корвус, едва сдерживая довольную ухмылку, как только Риван подошел. – Это один из моих командиров, посмевший выступить против слов Бога-Ворона. Твоих слов.

– Это будет одним из условий, – голос жреца не дрожал, как ранее, но в глазах прочиталась искренняя скорбь, стоило ему ощутить причастность к происходящему. – Я хочу знать, что будет говорить Бог-Ворон моими устами, я должен быть уверен, что не приношу зло в этот мир.

Корвус был, надо признать, поражен, и нет, не храбростью жреца, ставившего условия царю, а тем, как Риван идет на сделки с собственной совестью, не только намереваясь присоединиться к Корвусу, но и нарушая жреческие обеты. Даже Раунхильд, который уже давно вышел за рамки общепринятых традиций, которому Корвус дозволял практически все, не спрашивал о разговоре с Богом-Вороном, оставаясь верным обычаям.

– А если тебе не понравится, что он говорит?

– Тогда я лучше умолкну навсегда, отрекшись, – а вот тут голос Ривана дрогнул, но он явно не лгал.

– Хорошо, – согласился Корвус. – Каковы же твои другие условия?

– Моя спутница, она отправится со мной и ей ничего не должно угрожать.

– Если она не станет бросаться на моих людей, то рад считать ее своей гостьей, будь она хоть морской жрицей.

По смущенному взгляду Ривана Корвус понял, что попал где-то очень близко.

– И последнее, – жрец вновь посмотрел на жертвенный костер за спиной Корвуса. – Ты сказал, что северяне больше не пострадают от твоей армии. Я хочу, чтобы это касалось всего мирного населения, независимо от того, откуда они родом и каким богам поклоняются. Довольно невинной крови.

– Хорошо, – повторил Корвус, снисходительно улыбнувшись, и протянул жрецу руку. – Я принимаю твои условия.

Риван недоверчиво уставился на покрытую шрамами ладонь, шумно выдохнул и стиснул ее в коротком рукопожатии. Это прикосновение окрылило не меньше, чем первые опыты общения Корвуса с «той стороной», вселяя уверенность в собственных силах. Теперь-то все встало на свои места. Теперь-то сомнениям не было места в мыслях колдуна.

Корвус осмотрелся в поисках Раунхильда, желая вручить в его руки заботу о Риване, ведь что-что, а спокойнее тому будет среди собратьев, нежели рядом с Корвусом, но вниманием старшего жреца завладел кто-то из его подопечных. Помрачнев хлеще, чем утром, Раун направился было следом за этим жрецом, но встретившись с Корвусом взглядом, подошел к своему царю.

– Что на этот раз? – все довольство как рукой сняло при виде встревоженного лица Раунхильда.

– У меня трое жрецов вскрыли себе глотки.

========== 29. Лихо ==========

Прибила бы, вот ей-богу, даже после того, как поняла и приняла его доводы, так бы и огрела чем-нибудь тяжелым по неразумной голове. Ведь просила, умоляла, ведь обещал не ввязываться. Развернуться бы и уйти, пускай сам со своим вороньим царем разбирается, да только сердце кровью обливается от мысли, что он останется в этом гадючьем гнезде совсем один.

Риван многого боялся, очень боялся: разочароваться в боге, выбрать неверный путь, не справиться, навредить и, за что хотелось отдельно дать по шее, потерять доверие Арндис. Рассказал все как есть, передал каждое слово, услышанное от изувера, извинялся, дурень, неустанно, делясь своими размышлениями. Отчего-то думал, что Арни не поверит ему. Да как не верить, когда вот он, перед тобой, как открытая книга: все эмоции на измученном лице, вся скорбь и страхи в чистых глазах.

А Арндис боялась еще больше и опять не за себя. Опасалась, что Ривану вновь причинят боль, используют, предадут, разобьют окончательно его веру во все хорошее и светлое. Нахлынувшая волна чувств к горемычному жрецу, непрошенных, неуместных в столь смутное время, обезоружила. Арндис отругала его на чем свет стоит, едва сдерживая подступающие к горлу злые слезы, да велела слушать ее внимательно.

Если реильский царь так остро в нем нуждался, Риван обязан был этим воспользоваться. Выставить условия, обезопасить себя и всех, до кого сможет дотянуться. Связать руки колдуну настолько, насколько это возможно. А Арндис сделает все, что в ее силах, чтобы оградить Ривана от новых бед. После этих слов начал сопротивляться, мол, не желает подвергать ее опасности, но благодарность в глазах, что не оставила, что будет рядом, говорила куда убедительнее.

Решаясь, Арндис понимала, что ей будет нелегко находиться в стане неприятеля, среди чернолатных солдат, повинных в гибели ее собратьев и союзников. Но она не ожидала, насколько будет невыносимо видеть так близко, куда ближе, чем требовалось для одного единственного точного выстрела, ненавистную горделивую фигуру Корвуса, возглавляющую авангард реильского войска. День ото дня наблюдать его надменную морду, кривую ухмылку и жадный взгляд, которым он смотрел на Ривана, и быть бессильной что-либо сделать. Клокочущая злоба, не находя выхода, выжигала изнутри, а в голове лихорадочно стучала лишь одна мысль, питаемая слабой, но все же надеждой: «Жди, рано или поздно все закончится». А уж тогда Арндис, коль будет жива, не погнушается востребовать с Корвуса обещанное и заставит дать ответ за все. А пока ей оставалось только держаться в стороне да не испытывать собственное самообладание.

Особенно трудно последнее давалось, когда видела, каким разбитым и истерзанным возвращался Риван после разговоров с колдуном и их богом, насколько сильно его угнетала необходимость нарушать данный полжизни назад обет. Но только зная, какова воля Бога-Ворона и как Корвус ею распоряжается, Риван мог провести так необходимую ему грань между ними. А вороний царь, по словам Ривана, наоборот, словно только и ждал возможности с кем-то обговорить услышанное, увлекая жреца в долгие тягостные обсуждения. Впрочем, в этом Арндис не видела ничего удивительного: Бог-Ворон, как и прежде, не отличался прямотой изречений. На вопрос, остро беспокоящий в лагере буквально всех, пусть каждого и по своим причинам: «Что же вынудило врановых жрецов покончить с собой?» мудрый бог ответил невразумительным предупреждением.

– Остерегайся детей Сола, – повторил слова своего бога Риван, вернувшись к Арндис с восходом луны.

– И что это значит? – Арни подобрала ноги, позволив жрецу сесть рядом на разостланной у тлеющего костра попоне.

– Не знаю. И он не знает, – Риван с силой потер пальцами виски. – Сомневаюсь, что последователи Иснана себя так называют. Ведь все мы, люди, дети Сола.

– А что насчет южных богов? Не мог твой ворон их иметь в виду?

– Я тоже подумал об этом. Но… – Риван замялся и понизил голос. – Но, выходит, их больше нет. Ткач последнее порождение от крови Сола.

– Как? Вот так раз и нет? – ахнула в изумлении Арндис, которая едва-едва начала мириться с самой мыслью, что боги смертны.

– Вряд ли это произошло разом. Если Бог-Ворон выбрал ставленника тридцать зим назад, это могло начаться еще тогда.

– Могло? Ты не уточнял? – нетерпеливо выдохнула Арндис. – Риван, душа моя, я понимаю, что меньше знаешь – крепче спишь, но это не наш случай.

– Прости, – жрец кисло улыбнулся ей в ответ. – Просто в голове до сих пор все плохо укладывается.

Арндис обхватила его ладонь своими и, наклонившись вперед, уткнулась носом в шею, а Риван тут же прижал свободной рукой девушку к себе.

– Иди-ка ты отдыхай, – прошептала она парой приятных в своей отрешенности мгновений спустя. – Я догоню.

Спорить Риван не стал. Поцеловал Арни в висок, выпустил ее из объятий и, поднявшись, убрел в сторону шатра.

Как и другие ловчие, Арндис отроду не слышала своего бога и уж тем более не видела, но у нее никогда не было причин сомневаться в его покровительстве. Особенно ярко незримое присутствие Ульвальда ощущалось в час борьбы, телесной или духовной, когда, вверяя ему душу и сердце без остатка, находишь в себе силы, неведомые ранее. И вот сейчас Арндис, ведя самое яростное в жизни внутреннее сражение, намеревалась просить напутствия для себя и защиты для Ривана, однако главная причина ее порыва скрывалась в другом. Ловчая донельзя желала убедиться, что Ульвальд все еще здесь, рядом, что он, как бы дико это ни звучало, все еще жив.

Арни выудила из поясной сумки ожерелье и невольно задумалась о правильности такого решения, водя подушечками пальцев по резной поверхности бусин и гладким клыкам. Нехорошо привлекать лишнее внимание, но как же она устала прятаться. К тому же если Арндис хочет поддержки Ульвальда, то и ей стоит прекращать его подводить. Ловчая что есть силы сжала в ладони волчьи клыки, а затем завязала шнурок на шее.

– Позволишь? – не менее ненавистный, чем царская морда, голос вырвал ее из размышлений.

Не успела Арндис ничего ответить, как Хальвард уселся прямо на голую землю у костра напротив.

– Совесть по ночам спать не дает? – ядовито процедила Арни.

– Нет, – невозмутимо ответил Халь, – плечо из-за сырости ноет.

– А, это хорошо. Пусть поноет. У него шея тоже долго болела.

Хальвард, вздохнув, на короткий миг отвел взгляд на тлеющие угли, но тут же поднял его обратно.

– Я не ругаться пришел, а за помощью, – и, прежде чем Арндис успела возразить, продолжил: – Здесь в лагере, у жрецов на попечении, находится таламийский царёныш. Ребенку в армии не место, но дело даже не в этом. Слышал, что за нами по пятам следуют гвинландские разведчики. Вероятно, Зарина желает убедиться, что реильцы и вправду прошли мимо, а не затевают какой маневр, ведь хотела бы она напасть – уже бы напала. И я подумал, что возможности освободить мальчишку лучше не представится. Забрать Невена у жрецов не составит труда, им сейчас не до того. Несложно будет и передать его моим соотечественникам. Ну а ты одна из немногих, кого не хватятся, отстань ты хоть на целый день.

– Чего тебе этот мальчишка так дался? – немного помолчав, строго спросила Арндис.

– Он единственный, кого мне удалось уберечь от Корвуса, – хмуро проговорил Хальвард. – К тому же какая-никакая дань памяти… – Халь запнулся на полуслове.

– Свирепому? – догадалась ловчая.

– Да. Он погиб, выкрикивая его имя.

– Если мальчик тебе дорог, тогда ничего не трогай, – с довольством отметив удивление на лице солдата, Арндис пояснила: – Сам подумай, может, у жрецов сейчас и творится какое-то лихо, однако жизни царевича оно вряд ли угрожает. Но если он сбежит, то за ним непременно пошлют погоню, а тебя рядом, чтобы уберечь, уже не будет. А то и вовсе братец твой решит развернуть войско и принять бой с Гвинландом. Это ж сколько людей погибнет из-за одного мальца.

Хальвард поник, понурился и снова прилип взглядом к искрам костра. Арндис даже стало немного жаль этого простодушного мужика.

– Ты права, – наконец выдавил он, поднимаясь. – Спасибо за совет.

– Ну а тебе спасибо, что рассказал, – позволила себе чуть снисходительности Арндис. – Будет возможность, я присмотрю за ним.

– Спасибо, – повторил Хальвард, кивнув.

– Объясни мне только одно, Халь, – не дала ему уйти Арни. – На чьей ты стороне?

– Совести, – угрюмо ответил солдат.

– Это она велела тебе пожертвовать Риваном?

– Я не собирался им жертвовать. Глупо с моей стороны, но я не думал, что Корвус так поступит.

– Да почему ему было не поступить? – возмутилась Арндис. – Потому что встретил брата? Я и смотрю, ему без тебя плохо жилось. Откуда вообще такая уверенность, что кровные узы хоть что-то да решают? У меня вон тоже был когда-то брат, не знаю уж, жив ли он. И встреть я его на реильской стороне, моя рука бы не дрогнула.

– Даже не попыталась бы его вразумить?

– А то взрослый человек сам не понимает, что творит. Да и кого ты вразумлять-то собрался? Его? – Арндис яростно махнула рукой в темноту спящего лагеря. – Не знаю, кто из вас наивнее, ты или Риван. Ох, и послал же мне Ульвальд соратников.

Хальвард невесело усмехнулся, смотря в указанном Арндис направлении.

– А что с братом-то стряслось? – вдруг спросил он.

– Ничего не стряслось. Отец погиб, мать не смогла бы прокормить нас обоих, потому отдала меня ловчим. Вот и все, обычное дело.

– Надо же, – хмыкнул Халь, а, подумав, добавил: – Корвус уверен, что наша мать рано или поздно поступила бы точно так же, останься он.

– Какого помощника по дому потеряла, а! – едко хохотнула Арни.

– Пр-р-рочь! – внезапно гаркнуло у нее за спиной.

Арндис тут же вскочила на ноги, оборачиваясь. Спящий до этого на макушке шатра Као кружил над незнакомым врановым жрецом. Тот, в свою очередь, не обращая ни на кого внимания, направлялся к закрытому пологом входу.

– Эй! – сердито окликнула его Арндис. – Чего тебе?

– У него нож…

Но Арндис и без предупреждения Хальварда уже успела увидеть отразившийся в стальном лезвии лунный блик, схватить собственный клинок и броситься к чужаку. Незваный гость остановился в паре шагов от шатра и повернулся к мчащейся на него ловчей, скалясь корявой улыбкой да сверкая белесыми глазами. А когда Арндис оставался последний рывок, он ни с того ни с сего всадил по самую рукоять свой нож себе же в шею, аккурат под заплетенной в косу бородой.

Арндис замерла как вкопанная, отчего следующий за ней Халь едва не повалился с ног.

– Что за?.. – только и смогла сказать девушка, глядя на рухнувшего к ее ногам захлебывающегося кровью жреца.

Хальвард опомнился первым:

– Я позову Раунхильда. Если что – шуми. И не трогай его.

Трогать само собой Арндис никого не собиралась. Переступив умирающего, она кинулась было к пологу, но Риван уже вышел на шум. Поспешно отвернулся, едва взглянув на окровавленного собрата, но быстро взял себя в руки.

– Он сам, – почти оправдываясь, заявила все еще растерянная Арндис. – И кажется, намеревался забрать тебя с собой.

– Надо сказать старшему жрецу, – сипло проговорил Риван.

– Сейчас будет твой старший жрец.

Ждать и правда долго не пришлось, вот только вернулся Хальвард не с ним одним. Следом за белокурым жрецом из ночного полумрака выступил самолично реильский царь.

– Ловчая Ульвальда в моем лагере, подумать только, – от манерного голоса у Арндис аж скулы от злости свело, а под вызывающим пристальным взором Корвуса ей, кажется, впервые в жизни сделалось неуютно. – Скажи-ка мне, охотница, была ли в твоей жизни добыча легче, чем мои жрецы?

– Она не участвовала в той охоте, – заступился за нее Риван, пока Арни борола в себе желание броситься на вороньего царя и расцарапать тому лицо.