Текст книги "Воронье царство (СИ)"

Автор книги: Ifreane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Никто ее не добивается сильнее, чем ты сам, – хмуро отреагировал жрец.

– До чего же ты наглым порой бываешь, – реильский царь расплылся в вымученной улыбке. – Чувствуешь свою безнаказанность?

– Распорядиться, чтобы разбили лагерь здесь? – Раунхильд попросту проигнорировал его слова.

Теперь-то Халь видел, что жрец и правда позволяет себе пререкаться с Корвусом, разумно наедине, не при подданных. И это явно было не общение господина с подчиненным, и Хальварду отчасти стало любопытно, что их связывало, почему Раунхильд следует за ним?

– Нет, – Корвус вернул своему жрецу кружку, – негоже царю показывать слабость сразу после демонстрации силы. Продолжим марш, как расчистят путь.

– Хуже будет, если царь выпадет из седла.

– Не выпадет, – отрезал Корвус, сердито сверкнув глазами, но, быстро смягчившись, добавил: – Но ты можешь приготовить еще этой дряни.

Раунхильд молча кивнул и вышел из шатра.

– Ну, докладывай, удалось пленить полководца? – Корвус отвернулся от чаши и направился к ларцу в дальнем углу шатра, на крышке которого лежала одежда.

Его длинные волосы прикрывали почти всю спину, но на том участке, что открылся взору Хальварда не оказалось ни единого живого места. Кожа была изрезана старыми рубцами, от вида которых на сердце Халя неуместно защемило и он не сдержал тихого вздоха, на что их обладатель отреагировал коротким смешком.

– Он не дался живым, – после неловкой паузы ответил Хальвард.

– Жаль, – безразлично проговорил Корвус, застегивая рубашку, свежую, без подтеков крови принесенной жертвы. – Но ожидаемо.

– Кто тебя так? – осмелился спросить Халь.

Корвус поднял взгляд и устало улыбнулся:

– Путь из черни в цари был, скажем так, слегка извилист.

========== 18. Госпожа ==========

Сознание настойчиво уплывало в слабой надежде скрыться от стыда, гнева и резкой неутихающей боли. Гладкая поверхность лавки так приятно холодила лоб, в то время как сбитое дыхание с шумом вырывалось через раздутые ноздри и, казалось, опаляло собственные щеки.

– Нет, нет, даже не вздумай мне тут лишаться чувств, – голос ласковый, участливый, но каждое ее прикосновение, вместо обещанного облегчения, нестерпимо обжигало, ведя за собой новые волны тошнотворной слабости. – Что это на хозяйку нашло? Чем ты ее так рассердил? Сынок, не молчи, поговори со мной.

– Взял книгу без спроса, – Корвус с неохотой разжал стиснутые зубы.

– Книгу? – изумлению старой сердобольной Хани, мягко прижимающей холодную влажную тряпку к раскаленной спине, не было предела. – Это ж за какую запретную книгу надо было ухватиться, чтобы вот так?

Юноша презрительно фыркнул. В библиотеке господ и правда было немало толковых писаний, но это не те пыльные фолианты, над которыми так тряслась хозяйка. Корвуса совершенно не интересовали домыслы заклинателей Солиума, он не нуждался в умении использовать скудные крупицы сил, что разбросаны по поверхности мира. Другое дело исторические, политические и военные трактаты – вот по-настоящему важные для его цели знания. Если Корвусу судьбой уготовано развязать войну, он должен научиться ее понимать.

– Землеописание западных рубежей.

– Она рассекла тебе спину за книжку с картами? – еще больше удивилась домоправительница. Затем, отложив тряпку, обеспокоенно поинтересовалась: – Ты же теперь не оставишь учебу?

– Нет, – уверенно и нарочито спокойно ответил юноша.

Конечно, нет! Стал бы он терпеть боль и унижение, если бы намеревался все бросить и уйти? Сдерживал бы тьму, рвущуюся наброситься на обидчицу? Знала бы Хани, в чьем большом сердце умещалось столько тепла, что можно растопить все льды Реилии, о ком так тревожилась. Знала бы, что ее хозяйка была бы уже мертва, не будь она полезна Корвусу. Не учебой, конечно же, нет, юноша сам благополучно разбирался с тем, чем наделил его бог-отец. И даже не кладезем знаний, что хранят стены ее дома, хотя, надо признать, господская библиотека оказалась хорошим подспорьем. Но пока Корвус имел статус ученика придворных заклинателей, пока имелся хоть малейший шанс таким образом приблизиться к власть имущим, он продолжит терпеть старую ведьму.

– Сейчас будет щипать, – прервала его размышления Хани и ведь не соврала. Пахнуло чем-то горьким и хмельным, и оголенную плоть снова пронзил приступ жгучей боли, так, что невольно брызнули слезы из глаз, а вновь стиснутые зубы зычно заскрипели. – Тише, тише. Расскажи лучше, где ты вообще научился читать?

– У жрецов, – Корвус поддержал ее попытку отвлечь его разговором, – во Врановом Логе. Проходил у них некоторое время в служках.

– А чего ж сам в жрецы не подался? Профессия уважаемая и, кажется, ну… – замялась Хани, видимо засомневавшись, спокойно ли юноша относится к обсуждению своего незрячего глаза, – тебе подходящая.

– Решил, что это не мое, – отозвался Корвус, едва сдержав очередной пренебрежительный смешок.

Вернее, за него решили. Впрочем, какая разница, если в последние годы его собственная воля мало что значила. Поначалу казалось, в его власти самому выбрать путь, по которому идти к конечной, заданной богом-отцом цели. Но, как выяснилось, достаточно было свернуть не туда, Корвусу тут же дали понять, что он не прав, что это не та дорога. А ведь она выглядела такой очевидной. Как итог – несколько напрасно потерянных лет. Да, Корвус обучился у жрецов грамоте, завел знакомства среди них и многое узнал об их вере, что было немаловажно, но впредь ему не стоило так разбрасываться единственным истинно ценным ресурсом. Даже сейчас, Корвус мог бы не сдерживаться, и, как только его наставница схватилась за розги, показать ей, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни. Хозяева не единственные приближенные ко двору заклинатели, несложно было найти тех, кто захочет прибрать к рукам отмеченного «той стороной» воспитанника. Но Корвус не имел права снова тратить время впустую. Если ему удалось проявить наглость и привлечь внимание самой Аммы Хольм, то необходимо было получить от этого как возможно больше выгоды.

– А может, и правильно, – продолжила Хани. – Хозяйка многому тебя научит. Только постарайся ее больше не сердить, давай обойдемся с тобой этими несколькими шрамами. Хочешь, дам тебе сонного молока? Боль поутихнет, и спокойно поспишь до завтрашнего утра.

Звучало заманчиво, но Корвусу пришлось отказаться:

– Нет, у меня еще занятия.

– Не думаю, что хозяйка сегодня ждет тебя к ним, – домоправительница оставила рассеченную спину в покое и помогла юноше подняться со скамьи.

– Поэтому я и должен пойти, – усмехнулся тот.

– До чего ж настырный мальчишка, – поцокала языком Хани, но улыбнулась в ответ, от чего морщинки веером разбежались от ее глаз. – Ладно, принесу тебе чистую рубашку.

Несмотря на свои пышные формы, Хани всегда управлялась с хозяйством до невозможности быстро. Не успели перед затуманенным взором Корвуса перестать плясать черные мушки, а она уже вернулась с бурой льняной рубашкой да шустро прибрала бадью с порозовевшими от его крови водой и тряпкой.

– Все, а теперь ступай. Мне еще об ужине надо распорядиться.

– Спасибо, – ответил юноша на прощание.

Госпожа Хольм и правда никого не ждала. В кабинете, отведенном под занятия, не оказалось ни души. Но было кое-что, что сразу привлекло внимание юноши. На столе, освещенном рядом свечей, вместо очередных основ травоведения да толкования иснановских знаков, которыми Амма пичкала своего ученика, лежал открытый увесистый том. Страницы были изрезаны незнакомыми Корвусу рунами, но вот пояснения к ним, выведенные аккуратным витиеватым почерком на полях, говорили о многом.

Корвус ухмыльнулся сам себе, разглядывая разворот книги, не смея прикоснуться, но намеренный однажды заполучить ее любой ценой. Он не ошибся в своей наставнице, ее действительно привлекала сила, сокрытая на изнанке мира, оттого-то она и взялась обучать мальчика, которого явно коснулась «та сторона». Выходит, эта порка, о которой стараниями Хани сейчас напоминали лишь колющий зуд да прилипающая к спине ткань рубашки, была не из-за взятой без ведома книги. Амма провоцировала его. Желала встряской и болью вызвать выброс колдовской силы, ведь для заклинателей не редкость открывать в себе дар после пережитого потрясения. Дура. Едва ли она понимала, что чуть не погубила себя.

– Я тебя сегодня не ждала, – услышал юноша строгий голос.

– Занятия не будет? – не растерявшись, как можно наивней отреагировал тот и поднял взгляд.

Амма быстрым шагом, шумно шурша подолом платья, приблизилась к столу и захлопнула книгу. Ее немолодое, но все еще красивое точеное лицо обезобразил гневный изгиб тонких губ.

– Нет. На сегодня ты свободен.

– Да, госпожа, – Корвус молча поклонился, изо всех сил стараясь не морщиться, и направился к дверям.

– Подожди, – остановила его наставница и с пристальным интересом в сощуренных глазах осмотрела с ног до головы. – Ты хорошо себя чувствуешь? Нет ли каких-то новых непонятных ощущений?

«Ну что вы, госпожа, с меня каждый день снимают кожу розгами, ничего нового», – так и желало сорваться с губ.

– Все хорошо, госпожа.

Неудовлетворенная таким ответом Амма Хольм еще пуще нахмурилась, но все же указала жестом, что Корвус свободен. Воодушевленный же юноша, напротив, с трудом сдерживал довольную улыбку. Даже несмотря на то, что прекрасно понимал – несколькими шрамами ему не отделаться. Нет, хозяйка не из тех, кто так быстро сдается. Пускай.

«Не хмурься, госпожа, потерпи. Когда настанет время и я больше не буду в тебе нуждаться, я покажу, на что способна “та сторона”».

========== 19. Ловчая ==========

– Вот видишь, живее всех живых, – жарко выдохнула на самое ухо Арндис, крепко прижимаясь всем телом, будто не желая отпускать момент наслаждения.

Риван хмыкнул, зарылся лицом в ниспавшие русые волосы и стиснул в объятиях оседлавшую его Волчицу, прерывистыми вдохами втягивая аромат разгоряченной девичьей кожи и ощущая кончиками пальцев, как ее бьет мелкая дрожь. Отдышавшись, Арни отпрянула и сползла с него, вытянувшись рядом на едва пожелтевшей траве.

– О-ох, – насмешливо протянула она, – теперь можно и день начинать.

Риван повернулся на бок, подперев рукой голову, и не отказал себе в удовольствии лишний раз рассмотреть во всей красе лишь на первый взгляд хрупкую девушку. Тугие мышцы отчетливо обрисовывались под светлой кожей, и, даже вот так беззаботно подставляя свое тело ярким утренним лучам, она напоминала натянутую тетиву, тонкую, точеную, опасную. Взгляд скользнул по гибкой шее, по россыпи родинок в ложбинке меж небольших, но аккуратных грудей и остановился на широком рваном шраме, что разместился под одной из них. Удар был косым, иначе Арндис уже давно бы охотилась на серой пустоши подле своего бога, но страшная отметина служила верным напоминанием тому, что перед жрецом не просто молодая вспыльчивая девица, а закаленная в бою воительница.

– Тер-р-ряете вр-р-ремя! – донеслось со стороны отдыхающих в полудреме лошадей.

– А ты не завидуй! – хохотнула в ответ Арндис, но все же поднялась.

Ворон, восседающий на конском крупе, оскорбленно нахохлился, чем еще больше развеселил девушку.

– Надо дать ему имя, – заявила она, поспешно натягивая одежду.

– Зачем? – пыл отступил, лежать на прохладной земле стало неуютно, и Риван последовал ее примеру.

– Как зачем? – Арни вытащила травинку, застрявшую в его волосах, и, хитро сверкнув глазами, продолжила: – Это мой лучший собеседник за все двадцать шесть зим жизни! Надо же к нему как-то обращаться.

– Ну раз так, называй.

– Знала я одного охотника, Каораном звали, умный мужик был, хитрый. Как тебе, а? – обратилась девушка к ворону. – Ну-ка, повтори. Каоран.

Ворон в ответ лишь молча склонил голову набок.

– По-моему, он не очень воодушевился, – усмехнулся Риван, за что был награжден укоризненным колючим взглядом.

– Ты же меня понимаешь, не притворяйся. Давай. Ка-о-ран. Нет? Ладно. Может, Каор? Скажи «Каор».

Ворон продолжал молча смотреть на девушку, всем своим видом выказывая недовольство излишним вниманием к себе.

– Скажи «Каор» или перестану кормить тебя сыром.

– Као! – громогласно взмолил ворон, расправив крылья.

– Ну, Као, так Као, – залилась звонким смехом Арни.

За перекусом Као получил свой заслуженный кусочек козьего сыра и, как все дни до этого, упорхнул, стоило путникам собраться в дорогу, изредка показываясь высоко над головами и возвращаясь во время стоянок.

По расчетам Арндис, они догонят медленно, но верно прущее к границам Гвинланда реильское войско через несколько дней. Вначале они сильно отставали, подготовка к дороге вышла долгой, а если бы Арни не смогла убедить Ривана, что нет ничего зазорного в том, что она возьмет все расходы на себя, заняла бы еще больше времени. Поскольку в деревушке путники могли рассчитывать лишь на плуговую кобылу, за подходящим вторым конем, к сожалению жреца, пришлось возвращаться в Равницу. Дальше рыночной площади въезжать не пришлось и быть узнанным Риван никак не мог, но жрец чувствовал себя крайне скованно в городе, неистово желалось еще глубже спрятаться в капюшон новой пелерины и поскорее покинуть место, где он едва не распрощался с жизнью. И совершенно не помогало понимание, что там, куда они движутся, было куда опаснее.

Непривычно осторожничала и Арни, выбирая путь. Когда дорога позволяла, она старалась увести их в сторону от тракта из-за опаски нарваться на патрули арьергарда. Избегали они и ночлега в поселениях, дабы не привлекать лишнего внимания, невзирая на то, что погожие дни бабьего лета время от времени разбавлялись проливными дождями, затрудняя передвижение.

И тем не менее, путники приближались к своей цели. Ривану никак не удавалось представить себе, как он поступит, когда они настигнут армию Корвуса. О том, что в лагерь к реильцам он пойдет один, сомнений не было, но что дальше? Как сделать так, чтобы его не приняли за лазутчика и не расправились на месте? Как донести до колдуна слова Бога-Ворона? Ведь, если в нем признают жреца, сначала Ривану предстоит встреча с Раунхильдом. Как тот отреагирует? Поверит ли в этот раз? И снова мысли тонули в потоке вопросов, от которых лишь росло беспокойство на душе. Жреца окутало мимолетное, но отчетливое горькое ощущение, что его ведут на привязи на убой. Он доверял мудрости своего бога, но вновь почувствовать на себе дыхание смерти совершенно не хотелось.

Окольный проселок сделал очередной виток, а густой лес впереди не оставил путникам никакого выбора, кроме как повернуть в сторону тракта. Но, стоило оказаться на широкой дороге, Арндис натянула поводья, остановив гнедую кобылу. Придержал коня и следующий за девушкой Риван. Прямо перед ними путь покрывала свежая насыпь, вдоль которой оказались разбросаны порубленные ветки и бревна, что все вместе, очевидно, было раньше частью засады. Насторожившись, Волчица перевесила сайдак с луком и колчаном с седельного крюка себе на спину, и пустила лошадь шагом. А за разобранной баррикадой, на устланной речным туманом дороге, путников ждало малоприятное зрелище.

Ривану никогда прежде не приходилось бывать на местах сражений и от вида такого количества павших солдат жрецу сделалось не по себе. А стоило увидеть, что на редких тарбарах вышиты головы вепря – того хуже. Арндис ехала молча, угрюмо опустив плечи, Риван же пытался не сводить глаз с крупа ее лошади, но взгляд то и дело падал на обезображенные смертью тела.

– Это была бойня, – сердито проговорила Волчица.

И только сейчас жрец заметил, что в большинстве своем солдаты лежат ничком и удары, отнявшие их жизни, приходились им в спины.

– Вот же сучьи потроха! – Арндис вновь остановила кобылу и резво спешилась.

Риван не сразу понял, что адресована ругань была не прошедшим по этой земле реильцам, а троим мужикам, склонившимся над телами.

– Убрали от него свои грязные лапы! – прорычала разъяренная Арндис, вложив стрелу в тетиву и нацелившись на мародеров.

Риван спрыгнул с коня, догнал девушку и увидел, что же ее так здорово задело: бесчестная тройка пыталась совладать с ремнями на покореженных командирских латах. Жрец не на шутку перепугался за Арндис. Несомненно, Свирепый был ей дорог, но ни один доспех не стоил чьей-либо жизни. Но не успел жрец ее одернуть, как слева от них послышалось:

– Кто это тут у нас такой крикливый?

От опушки леса, плохо различимые из-за треклятого тумана, в их сторону шли еще двое: один сжимал в широкой ладони рукоять колуна, второй же накладывал стрелу на тетиву собственного лука. Заляпанные поддоспешники на них могли говорить лишь об одном – мародеры грабили своих же. Итого, пятеро солдат против ловчей и жреца – плохо, очень плохо. Риван осмотрелся: подле убитых валялось немало оружия, что-нибудь он да успеет схватить. Вояка из него, конечно, никудышный, но все же какая-никакая помощь, если дело дойдет до драки. Неумолимая же ловчая навела кончик стрелы на лучника и прошипела:

– Забирайте, что хотите, а полководца не трожьте.

– Да ну? – усмехнулся мужик с топором. – Как-то нечестно выходит. Это из-за него они тут все лежат в пыли, из-за него мы прятались столько дней в лесу. А теперь «не трожьте»? Нет, девица, так не пойдет. Давай-ка лучше я тебе скажу, что делать. Ты опустишь оружие, а мы тебя не убьем. Помнем немного, – расплылся он в похотливой улыбке, – но не убьем.

Риван отчаянно искал в голове способ вмешаться, защитить Арни, пока не случилось непоправимое, но, кажется, впервые ему нечего было сказать. Да и словами тут явно уже не помочь.

– Ну, попробуй, – невозмутимо проговорила Арндис, не опуская взведенного лука.

– Пр-р-рочь!

На дорогу между ними едва ли не камнем приземлился Као, взмахом мощных крыльев вспенив туман, и тут же поднялся обратно в воздух. Потревоженные клубы неестественно загустели, потемнели и приняли странные рваные формы. Мародеры тут же изменились в лице. Лучник в испуге спустил тетиву, но стрела ожидаемо прошла сквозь дымку. Грязно выругавшись, он бросился в сторону первой тройки, те же в свою очередь оставили тело Нигрима в покое и растерянные наблюдали за происходящим. От почерневшего тумана отделилась отчетливая четырехлапая фигура и ринулась следом. А за ней и вторая. Третья же, перетекая из одной причудливой формы в другую, накинулась на солдата с колуном.

– А ну изыди, колдовское отродье!

Но и топор не нанес никакого вреда черному туману. Стоило же тому коснуться своими изменчивыми лапами груди мародера, тот страшно захрипел и повалился на землю.

Арни попятилась, уткнувшись спиной в грудь Ривану и замерла. Второй раз за день жрец почувствовал, как девушку трясет, только, к его изумлению, в этот раз от страха. Он не знал, что видит перед собой, но понимал, что остальные не в первый раз с таким сталкиваются. Солдат затих, а отродье растворилось в тумане, словно и не было его тут вовсе. Впереди послышались крики, никак дымка догнала остальных, но Риван не стал поворачивать голову в их сторону. А вскоре все стихло.

Арни резко отпрянула от Ривана и обернулась. Милое личико было перекошено смесью гнева и ужаса, и жрец, отчего-то, чувствовал свою вину. Ничего не сказав, девушка уверенным шагом направилась в сторону Свирепого.

– Помоги, – скомандовала она, и Риван послушался.

Вдвоем они смогли поднять тело полководца, и отнести на обочину, куда указала Волчица.

– Он был славным мужиком и храбрым воином, – сухо промолвила Арни. – Он заслуживает лучшей участи, чем гнить на дороге.

Затем она вернулась к угрожавшему ей солдату и подобрала колун.

– Дай, – сказал жрец и забрал топор из ее рук.

Пока Риван рубил поленья для погребального костра, Арни молчала. Не проронила она и слова, пока укладывали Свирепого и поджигали ветви. Прощались с полководцем в полной тишине, стоя плечом к плечу.

– Перерезать тебе ночью глотку, раз ты так ему нужен, что аж призывает этих тварей на твою защиту.

Сердце гулко екнуло в груди и нутро похолодело от ее слов. Было страшно и больно слышать это от нее. Но Риван понимал и признавал опасения Волчицы, уверенности в том, что он все правильно делает, становилось все меньше и меньше. Как только ей об этом сказать, он не знал. Внезапно девушка уткнулась жрецу в плечо, позволив себя обнять и тихо добавила:

– Но разве поднимется на тебя рука…

========== 20. На одну стать ==========

Хлопнула дверь, щелкнул засов и скрипнула половица под тяжелыми шагами. Неужто сам Хольм решил почтить ученика своим присутствием? Корвус заложил страницу листом с заметками и убрал книгу в сторону. Тут же крупная господская фигура упала в изножье кровати и вперилась в полулежащего на ней юношу сердитым хмурым взглядом.

– И как так вышло, что ты спишь с моей женой? – без каких-либо вступлений выпалил Хольм.

Не этого вопроса Корвус ждал. Надо признаться, он вообще не ждал от Бодва́ра никаких вопросов. Особенно после того, как тот присоединился к играм своей супруги.

– Я думаю, это стоит спрашивать у нее, – осторожно ответил Корвус, перекинув босые ноги через край кровати.

– А я хочу тебя послушать.

На языке вертелись разного рода колкости, но сжатые кулаки недвусмысленно говорили о том, что Бодвар едва держал себя в руках. Однако не слишком ли запоздалая реакция для ревности? Отчего-то Корвусу казалось, что она служила лишь предлогом прийти сюда в отсутствие Аммы. Было ли дело в нервно играющих желваках на скулах господина или в том, что тот запер дверь, когда вошел.

– Я делаю лишь то, что она велит, – прозвучало не слишком правдоподобно, но что есть, то есть.

– Как давно? – сухо поинтересовался Бодвар.

По мнению Корвуса, гораздо дольше, чем стоило бы позволять. Но эта женщина оказалась непредсказуема. Сначала она ни с того ни с сего перестала пытаться выбить из своего ученика уникальные колдовские способности. Смирение было ей не к лицу, но все же она признала в Корвусе обыкновенного заклинателя. Какое-то время госпожа вовсе не замечала его присутствия, что вполне устраивало юношу. Главное, за ним по-прежнему был закреплен статус ее воспитанника и ему позволялось беспрепятственно пользоваться библиотекой. Когда же Корвусу стукнуло шестнадцать зим и пришло время представить его при дворе как своего ученика, Амма внезапно совершенно по-новому взглянула на него. То ли и правда не обратила внимания, как из ребенка вырос ладный юноша, то ли смена тряпья на подобающие двору одежды приукрасила его в глазах хозяйки, а, может, просто в ее голове что-то перевернулось. И Хольм вспомнила про излюбленное развлечение. Только розги сменились плетями, а несостоявшийся одаренный ученик стал ничем иным, как игрушкой для утех. Но официального статуса не потерял. Потому и терпелись причуды старой ведьмы. К тому же, время менять покровителей уже давно было упущено.

Бодвар же, выходит, этого всего даже не замечал. Раз выразил желание закончить вместо Аммы обучение, видя, что супруга совсем остыла к сему делу. А ведь Корвус зацепился за эту возможность, Хольмы в равной степени могли привести его к нужным связям. Господин действительно занялся образованием Корвуса и уже успел показаться с ним на приеме, оставалось только закрепиться в этом положении, дождаться подходящего момента и избавиться от бешеной суки. Если бы только Амма не решила вовлечь мужа в свою забаву. Терпеть обоих Корвус не желал, но и выбрать кого-то одного из супругов никак не выходило. Да, к прихотям госпожи он уже привык, но не было уверенности, что она не откажется от наставничества окончательно. При этом Бодвар, который как учитель был гораздо лучшим вариантом, мог потерять к нему всякий интерес без Аммы. Во всех отношениях. Или все же нет?

– С позапрошлой зимы, – ответил Корвус, внимательно вглядываясь в реакцию мужчины.

На лице Бодвара от удивления, кажется, даже разгладились морщины. Не думал же он, что без его участия ничего не происходило? И как он теперь поступит? Выгонит наглеца? Положит конец этому непотребству? Или докажет, что они с супругой два сапога пара? Провоцировать его, конечно, совершенно не хотелось, но лучше сразу разузнать, каковы его намерения.

«Ты здесь, чтобы выяснять отношения или затем же, зачем приходит твоя жена?» – Корвусу пришлось буквально прикусить язык, чтобы не сказать это вслух, но ухмылку он не смог сдержать.

– Тебя это забавляет?

– Нет, мой господин, – мягко ответил Корвус.

Как легко оказалось смутить съедаемого сомнениями взрослого человека. От этой фразы Бодвар потупил взгляд, словно был таким же юнцом, как и сидящий рядом Корвус, а не разменявшим пятый десяток мужиком. Промолчать бы – и пусть идет себе с миром, но узнавать, так узнавать.

– Что же забавного, когда жена не удовлетворяется мужем?

Миг, и вскочивший на ноги мужчина схватил юношу и приложил его об стену, едва не выбив дух. Корвус отчетливо услышал, как затрещал воздух вокруг, и почувствовал покалывание чужого колдовства на коже. На всякий случай юноша прокусил губу, позволив тонкой солоноватой струйке стечь по подбородку.

Бодвар крепко прижал Корвуса к стене, болезненно уперевшись тому коленом в низ живота и застыл, так близко, что почти касался острым кончиком носа его лица. Видимо, господин сам удивился своей реакции и теперь не знал, что делать дальше.

Тяжело дыша, но не проронив ни слова, Бодвар ослабил хватку, и тут его взгляд упал на книгу, свалившуюся в результате рывка на пол, и выбивающийся из нее листок. Отпустив своего ученика, хозяин выдернул бумагу.

«Зараза», – мелькнуло в голове Корвуса. Лучше бы он продолжил начатое, чем совал свой нос в его записи.

– А ты, я смотрю, продвинулся куда лучше в этом вопросе, нежели Амма, – неожиданно спокойным тоном проговорил мужчина, принявшись расхаживать по занимаемой Корвусом комнатушке с листком в руках.

– В теории, – а вот Корвус, наоборот, потерял солидную часть своего хладнокровия.

Мысленно обругав себя за беспечное отношение к важным вещам, он, не отрывая глаз, наблюдал за своим учителем.

– Да, конечно, в теории, – невозмутимость Бодвара настораживала. – Ты же понимаешь, сколько шкур она с тебя снимет, чтобы попробовать воплотить это?

Еще бы не понимал. Да только кто ж ей даст. Кончиком языка Корвус проверил, течет ли до сих пор кровь из губы, готовый в любой момент призвать тень. Неразумно убивать Бодвара прямо тут, Амма хоть и дура, но может догадаться, но и уйти с расшифровками рун Корвус не мог позволить. Да, ему удалось выудить из книг хозяйки то, что в будущем может оказаться крайне полезным. Использование рун и печатей для умножения и сохранения чар, создание сосудов, в том числе и живых. И Корвусу не терпелось применить это к силе, дарованной «той стороной», но само собой без участия Хольмов.

– Не думаю, что Амме стоит видеть эти записи, – внезапно подытожил Бодвар, расстегивая верхние пуговицы своего жилета. – Точно так же, как и знать, что я сюда приходил.

========== 21. Великодушие ==========

И снова Хальварда с головой поглотило чувство, что он должен быть где угодно, но только не здесь. Да хлеще прежнего, поскольку в этот раз под сводом широкого шатра Корвус собрал всех своих военачальников, а на массивном столе перед ними раскинулась карта родного государства.

– Я планировал в Гвинланде зимовку, как вы помните, – Корвус макнул перо в чернильницу и вальяжно облокотился на стол, – с последующим захватом Солнечных островов. Но, судя по тому, что нам встретилось в Равнице, – кто-то из полководцев непонимающе переглянулся, но царь не стал ничего пояснять, – времени на это может уже не хватить. Потому: боги с ними, с островами, – Корвус перечеркнул архипелаг, расположенный на востоке от берегов Гвинланда, а затем проделал то же самое с Высоградом. – Зарина, более чем уверен, будет встречать нас вместе с войском в Пограничье, так что и столица нам ни к чему, туда я отошлю вестника. Второй и четвертый полки отправятся со мной в небольшое поселение к северо-востоку от Высограда, – Корвус отметил точку на карте, а затем очертил ломаную линию через всю страну, от границы с Таламией до моря. – Остальные корпуса движутся прежним маршрутом. Вирфус, – обратился царь к рябому полководцу, из тех, кого Хальвард видел в прошлый раз, – возьмешь эту часть кампании на себя. Как и прежде, жду от вас быстрого захвата побережья и, соответственно, флота. Форт Нзарт, – Корвус ткнул кончиком пера через залив в территорию Гаршаана, – также на твоей совести. Он и станет нашим местом зимовки, если понадобится. Я же заберу то, что мне причитается и пересеку границу с империей по суше. Крепость Акташ все еще наша главная цель, ее мы должны занять или до начала сезона пылевых бурь, или сразу по окончании зимы. – Корвус выпрямился. – Вопросы?

Военачальники бросились обсуждать между собой тактические детали, но Хальвард не различал их слов из-за грохота собственного сердца в ушах. Никак не удавалось оторвать взгляд от линии, черным уродливым рубцом перечеркивающей родную страну.

– Что-то не так? – вкрадчиво поинтересовался Корвус.

Халь поднял глаза и не удержался от колкости:

– А сам-то как думаешь?

Корвус спокойно осмотрел стол и, бросив короткое: «А…», вновь взялся за перо.

– Вирфус, – второй чертой Корвус рассек часть карты. – Возьмешь чуть западнее Есенского края.

– Для чего делать такой крюк? – непонимающе возмутился полководец.

– Для того, чтобы позлить меня обсуждением моих приказов, – гневно отрезал царь. – Что ж, раз других вопросов нет, не буду вам больше мешать.

И, вызывающе взглянув на брата, Корвус направился к выходу.

– Дом? – прозвучал рядом негромкий голос Раунхильда.

– Дом.

Оторвавшись наконец от созерцания участка карты, окруженного теперь двумя маршрутами, Хальвард вместе со жрецом последовали за Корвусом.

Свежий вечерний воздух помог выйти из оцепенения, и запоздалая волна облегчения захлестнула сердце Хальварда, ненадолго вырвав его из лап постоянного беспокойства.

– Государь, – у шатра ожидал караульный. – Разъезд возвратился. Перехватили таламийских беглецов.

И солдат указал на место поодаль, где готовились принять свою участь усаженные на землю пятеро пленных: белобрысый мальчишка, не старше двенадцати зим, в дорогом отороченном мехом камзоле, его же возраста услужник и трое таламийских вояк.

– Прекрасно, – спокойно отреагировал Корвус, направившись в их сторону, и так же беспечно добавил: – Подготовьте петли.

– Но там же дети, – не поверил своим ушам Хальвард.

– И ты туда же. Это не дети, Халь, это заноза в виде законного наследника. И отступники, что помогли ему сбежать.

Хальвард посмотрел на испуганного мальчишку, ради которого Свирепый положил свой полк – меньше всего он сейчас походил на того, кого заботила власть.

– Так зачем развязывать таламийцам руки? Пока он твой пленник, они будут сидеть покорно за твоей спиной, а прерванный царский род – лишь повод для самоуправства, – Хальвард мало что понимал в политике и не был уверен, есть ли вообще смысл в его словах, но промолчать не мог. – Отдай жрецам на воспитание. От живого, верного тебе и твоему богу наследника будет куда больше пользы.