Текст книги "Моя сумма рерум (СИ)"

Автор книги: Ида Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Ну, ты и скотина! Сразу решил на нас стрелки перевести, ещё до того, как я у тебя пакет забрал.

Секунда, никто и опомниться не успел, как Яна, схватив со столика карандаш, кинулась на Смурфа и, если бы Ярик не оттолкнул её ногой, то она наверняка воткнула бы его Смурфу в ляжку.

Яна отлетела на кровать и сердобольный Дятел с криками «не надо» подбежал к ней.

– Хорошо, хорошо, я скажу, где Зоя, – Смурф обхватил ногу Ярова. – Только уведи меня отсюда.

Приподняв за шкирку, Ярик выволок его из комнаты.

Трифонов снова попытался освободиться. Резко сбросил с себя Аню, но неожиданно его плечи оказались примотаны к креслу желтой строительной лентой, поэтому он лишь дернулся вместе с креслом и завалился набок.

– Офигели? Быстро отпустили меня!

Я бросился ему на помощь, но Яна предупреждающе подняла карандаш.

Они сами вернули кресло в вертикальное положение.

– А кто нам Крым обещал? – Аня снова села к нему на коленки, обняла за шею и лизнула в нос, а Яна принялась ловить его руки, чтобы привязать лентами к подлокотникам.

Это было уже слишком.

– Совсем ошалели! – я осторожно, но решительно двинулся к ним. – Вы чего устраиваете?

Яна подняла полные невинности глаза.

– Извини, Никит, ты просто не подходишь. Ты ещё маленький и глупый. Это я поторопилась, когда любить тебя обещала. Нам брат нужен сильный и смелый, чтоб нас защищать.

Она снова показала остро заточенный карандаш.

– Ребята, – держась на безопасном расстоянии, подал голос Дятел. – Давайте, я в полицию позвоню.

– Звони! – отчаянно крикнул Тифон, выкручиваясь от пытающейся зажать ему рот Ани.

Тогда она, недолго думая, с силой надавила ему на рёбра. Тифон заорал. Аня засмеялась и чмокнула его в щёку.

– Боль – это хорошо. Это очищение.

– Перестань, идиотка! – не выдержал я. – Сейчас я устрою тебе очищение.

Яна с карандашом в руках перегородила мне дорогу.

– Мне устрой.

У неё был тёплый, успокаивающий взгляд и я успел подумать, что именно с таким взглядом она преспокойно воткнет карандаш мне в глаз. Но вместо этого Яна вложила карандаш мне в руку и, крепко удерживая за локоть, поднесла к своему горлу.

Глаза глядели испытующе, её рука давила, я пытался сопротивляться, но одно неудачное движение, и она серьёзно могла пораниться.

– Хорошо, я не буду звонить, – пообещал Дятел.

Яна протянула руку, и Дятел послушно положил ей трубку на ладонь. Она кинула его на кровать. Затем, не выпуская моей руки, пошарила по моим карманам и, отыскав телефон, отправила его туда же.

Пока она искала телефон, я думал, что будет, если я действительно надавлю посильнее. Кончик карандаша очень острый, а кожа на шее тонкая. Странное, провоцирующее чувство, как на высоте, когда стоишь, смотришь вниз и думаешь, а что будет если спрыгнуть. Знаешь, что не хочешь, а всё равно подмывает.

И пока я так растерянно завис, она взяла и поцеловала меня. Нежно и успокаивающе, как в тот раз перед зеркалом. На языке остался вкус Чупа-чупс.

Всё происшедшее так взбудоражило меня, что я вообще не соображал. Мысли свалились в кучу. Дятел походу тоже растерялся, потому что молчал. Я успел только подумать, что если ударить её в подбородок так, как это делал Трифонов, то она просто потеряет сознание и можно будет связать её этими лентами. Но она ударила первая. Коленом между ног.

А когда я согнулся, мысли и вовсе отхлынули от головы. Расфокусированный взгляд скользнул по хлопающему ресницами Дятлу, требовательно целующей Трифонова Ане, бутылке с водой, и остановился на блестящей, похожей на цветок, металлической штуке, валяющейся под креслом. Это была Зоина заколка. Значит, она никуда не уходила.

– Не нужно никого бить, – пролепетал Дятел. – Давайте договоримся по-хорошему.

Теперь я понял, почему сёстры так не хотели, чтобы Смурф что-либо говорил.

Что я мог с ними сделать? Ударить? Стукнуть чем-то? Похоже, в этом они были гораздо опытнее. Кроме того, они были сумасшедшими.

Я стоял рядом с дверью и мог спокойно выскочить. Но Дятел бы точно не успел.

– Погоди, – я попятился и, призывая к спокойствию, выставил вперед ладони. – Мы с Тифом всё это время вам помогали. Были на вашей стороне. Что произошло? Мы всего лишь искали Зою и не собирались делать вам ничего плохого.

– Может и не собирались, – сказала Аня. – Но так вышло, что Дракону придется остаться.

– Хорошо, – как заправский психиатр согласился я. – Пусть остается, а мы пойдем.

Трифонов поймал мой многозначительный взгляд и промолчал. Оставлять его до жути не хотелось, но выбраться нужно было, во что бы то ни стало. Выйти из этой комнаты, вывести Дятла, а потом найти Ярика и вызывать полицию.

Поманил рукой Дятла, и он осторожно, бочком, стал передвигаться ко мне.

– Ладно, – спокойно сказала Яна, пожимая плечами. – Пока.

– Вызовешь полицию, мы скажем, что это ты папу убил, – предупредила Аня. – Это же у тебя был наш телефон, там вся переписка осталась. И когда за миллионом ездил, тебя видели.

– Скажем, что вы нас похитили и насильно здесь держали, – добавила Яна. – И ещё много чего расскажем. Синякам все верят.

Она обворожительно улыбнулась.

Я дождался пока Дятел не выйдет из их комнаты, и мы сломя голову бросились на лестницу.

– Я испугался, – признался он. – А ты? Эти девочки очень странные. Как ты думаешь, они ничего не сделают Андрею?

– Не знаю. Нужно Ярика найти.

Мы спустились на пару пролетов, как вдруг из темноты, на нас кто-то неожиданно вышел. Чуть не врезались.

– Помогите, – я узнал голос Смурфа.

Мне было не до него.

– Где Ярик?

– Здесь я, – глухо и неразборчиво отозвался Яров, словно пьяный.

Я пригляделся и различил светлое пятно – его пальто. Смурф пытался тащить его наверх.

После той ситуации с пистолетом я перепугался не на шутку. Дятел тоже.

– Что случилось?

– Ерунда какая-то происходит, – Ярик схватился за перилла и буквально повис. – Такое чувство, что вот-вот упаду.

Он хотел сесть на ступеньки, но покачнулся, и мы подхватили его под локти.

– Ты ранен? – спросил я.

– Слабость просто.

Кое-как дотащили его до двадцать четвертого этажа. Он совсем обмяк и на вопросы уже не отвечал.

Близняшки сидели на полу возле кресла по обе стороны от Трифонова и ласково уговаривали не обижаться. Он же, запрокинув голову, безучастно смотрел в потолок.

Ярова положили на кровать. Лицом вниз.

При виде нас, лицо Тифона посветлело, но вид Ярова озадачил.

– Что с ним?

– Понятия не имею, – развел руками Смурф. – Отрубаться начал. Сам. Я ему ничего не делал. Честное слово.

Яна вдруг весело расхохоталась:

– Это он воды попил.

– А что с водой? – Тифон испуганно уставился на бутылку, которую ему предлагал Яров.

– Ничего страшного, – ответила Яна. – Обычное снотворное. От него не умирают. Пусть спит.

– Зою нашли? – Тифон вперился в Смурфа.

– Её там не было. Была, но теперь нет, – Смурфик неловко улыбнулся.

– Издеваетесь что ли? – Тифон снова забрыкался. – Я терплю тут всё это только из-за неё.

– Я тут не при чем, – сказал Смурф.

Он заметно пришел в себя, перестал трястись и держался очень расслаблено.

– Мне неприятности не нужны. Зачем бы я стал держать три дня в ванной девчонку на наркоте и снотворных? Я не псих, в отличие от некоторых. Хотя если бы раньше знал, что это на тебя так подействует, то может и попробовал бы. Мне только пакет нужен, понимаешь? Ты сходи за пакетом, а её поищем пока. Вернешься, обменяемся, и всем будет хорошо.

– Ты чего это разговорился? – Аня угрожающе нахохлилась. – Я же сказала, что он никуда не пойдет.

– Уберите больную! – взмолился Тифон. – Смурф, я тебя прошу, убери этих припадочных. Я принесу тебе пакет, клянусь.

Смурф достал из кармана пистолет Ярика и помахал перед Аней.

– Развяжите его. Он идет за пакетом.

– Я тебя задушу, мелкая гнида, – прошипела Аня, снова забираясь к Тифону на колени. – Ну, давай, застрели меня.

– Я знаю, куда ты рыжую дела. Я же не дурак. Я видел, что ты уходила перед их приходом.

Яна с карандашом снова начала подкрадываться к Смурфу, но тут Дятел крикнул:

– А что у меня есть! – и помахал у себя над головой папкой с её рисунками.

Яна замерла.

– Отдай!

– Только в обмен на карандаш.

Я забрал у неё карандаш, зашел за спинку кресла и стал протыкать ленты.

Они дырявились и быстро лопались от натяжения. Тифон поднажал и освободился.

– Иди за пакетом, – сказал ему Смурф, когда он, наконец, выбрался из злосчастного кресла.

– Точно знаешь, где Зоя?

Смурф кивнул.

– Она жива?

Опять кивнул.

– Всё, пацаны, идем, – позвал он нас.

Я быстро схватил за локоть Дятла и потащил, но тут Смурф преградил нам дорогу:

– Ребята тебя тут подождут.

– Как? – удивился Тифон.

Это была плохая идея. Просто отвратительная. Мне уже начинало казаться, что я и сам схожу с ума в этом дурдоме.

– Это не обсуждается. Я так решил. Иди уже, – Смурфик опять помахал пистолетом, держась ото всех на безопасном расстоянии. – Ты должен меня понять. С волками жить, по-волчьи выть.

Когда такому человеку попадает оружие или что-либо другое, наделяющее властью, моральных норм больше не существует. Это намного хуже, злого, пришедшего восстановить справедливость человека; хуже обиженной, истерящей женщины; хуже легкомысленного, запутавшегося между реальностями и фантазиями ребенка. Когда оружие в руках слабого, ничтожного и вечно опущенного – оно способно выстрелить в любую секунду.

Он ненавидит всех за то, что, осознавая собственное ничтожество, не просто ненавидит самого себя, а знает, что не обладает ни единой чертой, способной это изменить.

Что он не в состоянии принять свои недостатки, исправить их или отыскать в себе хоть что-то хорошее. Да и не задумывается об этом. У него нет достоинства. Нет силы воли. Лишь желание мстить другим за собственную слабость.

Подобному веришь безоговорочно. Таких людей жалеешь, помогаешь, подаешь, в случае чего, им руку, сажаешь на плечи, пусть тебе и самому непросто карабкаться в гору, а потом они взбираются по твоей же спине и скидывают тебя в пропасть.

Нельзя сказать, что мы как-то сильно помогали Смурфику, жалели его или привязались, но когда выяснилось, что он подкинул зажигалку Тифона на ТЭЦ ещё до того, как тот отобрал у него пакет, я понял, что он как раз из таких.

– Подождете? – осторожно спросил меня Тифон. – Ничего?

– Конечно, – отозвался я как можно беспечнее.

– Подождем, конечно! – заверил Дятел. – Тем более мы с Никитой из дома ушли.

Тифон кивнул и, развернувшись, направился к выходу, сделал пару шагов, как вдруг, Аня, со скоростью взбесившейся кошки, вскочила и, запрыгнув с разбега ему сзади на плечи, вцепилась зубами в шею. Туда, где дракон.

Трифонов среагировал моментально, на автомате, коротко и быстро ударив её прямо в нос. Аня взвизгнула и свалилась.

Он мельком глянул, но задерживаться не стал, на лестнице звякнул колокольчик.

Яна встревоженно подскочила к Ане и стала жалеть, но та села, размазала ладонью по лицу кровь из носа и счастливо заулыбалась:

– Теперь я люблю его ещё больше.

========== Глава 38 ==========

Как только Тифон вышел, Смурфик подошел к сидящим на полу близняшкам:

– Вы всё испортили. Говорил, не нужно её оставлять здесь. Тупые тетери. Такой дом был классный.

– Зачем ты нашего папу убил? – голос Яны сделался ласковый и нежный, трудно было поверить, что несколько секунд назад она собиралась воткнуть в Смурфика карандаш.

– Затем, что он сам меня пришить хотел. Гад. Чуть не задушил. Хорошо у меня всегда ножик с собой.

– С чего бы ему тебя душить? – недоверчиво произнесла Аня.

– С того, что он пакет для ТТ спрятал, а я нашел. Я же не знал, что он надумает вернуться. Накинулся, как зверь. Я защищался, клянусь.

– А телефон? Желтый Нокиа?

Я столько всего про это передумал, а оказалось, просто Смурф.

– Телефон выпал, когда вылезал. Темно было. Не увидел его.

– Как же ТТ выяснил, что это ты его колёса спёр?

– Слушай, – Смурф развернулся ко мне. – Я не самоубийца. Если бы знал, что это товар ТТ, то не стал бы брать. А так, просто на пробу несколько штук толкнул. Ну, и кто-то запалил. Приметные очень. Я пытался объяснить, что у меня уже ничего нет, что Тифон забрал, но они всё равно прицепились. Я уж и на улицу боялся выйти. Понимаете теперь, какой ценой мне этот пакет достался? Так, а теперь все дружно встали и потопали наверх.

– Куда это? – подозрительно спросила Аня.

– Проведаем вашу рыжую принцессу.

– Там холодно. Я не хочу, – капризно сказала Яна, многозначительно переглядываясь с сестрой.

– Не пойдешь, я вас так пристрелю. – Маленькие глазки Смурфа сделались злобными, губы задрожали. – Когда столько народу, очень сложно уследить за всеми. Получу пакет – разбирайтесь, как хотите. А сейчас придется там подождать. Здесь больше ничего не запирается.

Близняшки полезли в кучу вещей, выуживая свои куртки.

Я подошел к Дятлу:

– Умоляю, не лезь ни во что. Я постоянно думаю о том, что ты можешь учудить, и это нервирует. Вот сейчас у меня такое чувство, что ты планируешь отобрать у него пистолет.

– Откуда ты знаешь? – обрадовался Дятел.

– Пожалуйста, только не это. Мне ещё перед бабушкой за тебя отчитываться. Давай спокойно дождемся Тифона, заберем Зою и уйдем. Всего лишь час обождать.

– А куда пойдем?

– Домой, куда же ещё.

– Хочешь вернуться?

– У меня сегодня такой день безумный, что больше всего я мечтаю о своей кровати. Так что не дергайся, ладно?

Смурф повел нас на крышу. Ярова пришлось тащить с собой. Он был тяжелый, и мы с Дятлом постоянно врезались в какие-нибудь углы. Яров на какое-то время просыпался, немного шел сам, совершенно не понимая куда, а затем, снова расслаблялся у нас на руках.

На крыше было морозно и спокойно. Всё кругом припорошено тонким слоем снега. Небо прояснилось, и ночной вид с Башни открывался завораживающий. С одной стороны желтовато-белые огни города, с другой, вдалеке за лесом, красные тревожные огоньки мерно гудящей ТЭЦ. Над нашими головами, совсем близко, нависали громадные ручищи башенных кранов.

Дятел запрокинул голову:

– Ух, ты! В первый раз вижу в городе столько звёзд.

Посадили Ярова, прислонив к чердачному домику.

Свежий воздух немного отрезвил нас. Смурф поковырялся в своей бочке, накидал туда ещё досок и плесканул из большой канистры. Затем поджег. Огненный столб с ревом взметнулся к небу. В воздухе запахло бензином.

И тут я увидел Зою. Она лежала на пластиковом лежаке Смурфа, на боку, подложив связанные руки под щёку. Колени согнуты, волосы свисали вниз.

Я так обрадовался, как радовался только один раз в жизни, когда потерялся в торговом центре и очень долго искал родителей, а потом вдруг нашел их.

Подбежал к Зое. Упал на коленки, прямо на снег. Руки у неё были ледяные, щёки, лоб тоже. Потряс немного, она застонала, но глаза не открыла.

Близняшки остановились позади меня.

– Вы её всё время держали здесь? – у меня не было слов.

– Нет, что ты, – откликнулась Яна. – Она в ванной комнате была. В соседней квартире. Там тепло, мы обогреватель ставили.

– Но зачем вы это сделали?

Я снял свою куртку, накрыл Зою ещё и принялся распутывать проволоку на запястьях.

Яна наклонилась моему уху.

– Я собиралась оставить её себе, но Аня не разрешала. Она хотела, когда будем уезжать, скинуть её с крыши, чтобы все подумали, что она самоубийца. Я не хотела этого, правда, я думала её с собой в Крым взять. Она красивая. Но Аня раскричалась, что это невозможно, потому что её Дракон любит. И что если от неё не избавиться, то он с нами никогда не останется.

– А Дракон вам зачем? – я торопился, пальцы заледенели, и проволока никак не хотела распутываться.

– Ну, как зачем? Во-первых, Аня всё с драконами коллекционирует. У неё дома вся комната ими забита: игрушки, плакаты, фигурки разные. А во-вторых, нам нужен брат. У тебя есть брат?

Вопрос застал врасплох. Я задумался, перевел взгляд на завороженно глядящего на звёзды возле бортика Дятла.

– Допустим. И что?

– Тогда ты должен понимать, как больно потерять своего брата. Он был нас на три года старше. Ему восемнадцать было. Знаешь, какой он красивый был? Сильный и смелый. Самый лучший. Славик. Мы тебе о нем рассказывали.

– Которого повесили?

Она кивнула.

Я освободил Зое руки, и на запястьях остались глубокие следы. Принялся развязывать ноги.

– Никто насильно не может стать вашим братом, или кем-либо ещё, как ты не понимаешь? Людей вообще нельзя пичкать лекарствами и насильно удерживать.

– Почему нельзя? – искренне удивилась Яна. – Нас всю жизнь пичкали лекарствами и насильно удерживали.

– Это другое.

– Почему это другое? Почему её нельзя, а нас можно? Почему если нас родители завели, то мы себе не можем кого-то завести? Ань, он говорит, что мы не можем никого себе завести.

Аня стояла поодаль, возле бочки и смотрела в огонь. В ночной тишине отчетливо было слышно каждое слово, но Аня молчала.

– Ань? Ань! – нарочно требовательно позвала Яна. – Ань!

– Что Ань, Ань? – раздраженно отозвалась та. – Двадцать четыре года – Ань. Что ты с ним вообще разговариваешь? Мало ли что он там болтает.

Мне оставалось совсем немного, чтобы освободить Зое ноги, но руки сами собой остановились.

– Вам двадцать четыре?

– Да, а что? – удивилась Яна. – Что-то не так?

– Я думал, вы школьницы.

– Глаза не менее обманчивы, чем уши. Ночью солнца не видно, но это не значит, что его нет. Как ты думаешь, сколько из того, что мы о себе рассказываем, правда?

– Знаете, – мне снова стало ужасно обидно, что я такой наивный лопух. – Я вам по-хорошему хотел помочь, по-человечески.

– Мы это ценим, – Яна улыбнулась. – И хорошее не забываем. И когда-нибудь тоже тебе поможем.

– Это вряд ли, – я наконец снял проволоку с Зоиных ног. – Я больше ни за какие деньги видеть вас не хочу.

– Хочешь или не хочешь – не тебе решать, – отрешенно произнесла Аня, подобно Дятлу уставившись в звёздную черноту – На всё воля Вселенной.

Разговаривать с ними было бесполезно. Я бы очень хотел остаться с Зоей наедине, но сёстры настырно стояли и смотрели на то, как я сижу, глажу её по волосам и боюсь даже руку выпустить, будто кто-то сразу заберет её у меня.

Вдруг она жадно, с хрипом глотнула воздух и открыла глаза, будто вынырнула из-под воды.

– Ты кто? – прошептала еле слышно.

Я удивленно замер.

– Никита. Зой, ты вообще как?

– А, Никита, – мне показалось или я услышал в её голосе разочарование. – Не знаю как. Когда закрываю глаза – хорошо. Когда внутри себя тоже хорошо. Но пить ужасно хочется. Дай воды.

Я поискал глазами Смурфа.

– Где Смурф? – крикнул я Дятлу. – Зое вода нужна.

Он тут же подскочил.

– Ой, Зоя, как здорово, что ты проснулась! А Смурфик ушел и решетку запер.

Я так ждал этого момента, и оттого, что они все стояли над нами, как-то всё глупо и просто получалось. Даже плакать захотелось. Я надеялся, что она увидит и поймет, что я пришел за ней. Увидит и оценит. Обрадуется мне так, как я был рад видеть её. Но она даже не узнала меня. До этого момента я и не понимал, как сильно соскучился по ней. Знал, что скучаю, но не понимал, насколько сильно мне её не хватает.

– Я так рад, что нашел тебя.

– А я и не знаю, – она закрыла глаза. – Когда меня выключает, то всё хорошо. А когда обратно включает – ужасно. Я так устала, что не включалась бы уже обратно.

– Принеси, пожалуйста, воды, – её язык немного заплетался, и слова выходили путанными.

Оставлять её одну с близняшками, было опасно.

– Стой здесь, – велел я Дятлу, а сам побежал к Ярику, обшарил карманы. Телефона не было. Он проснулся, с недоумением посмотрел на меня, затем поднялся, и, держась за стену домика, потряс головой.

– Что мы здесь делаем?

– Мы на крыше. Ждем Тифона. Он должен пакет привезти Смурфу. А мы заложники.

– Зашибись, – Ярик подтянул колени к себе, уронил голову на скрещённые руки и замолк.

Зою действительно, то включало, то выключало. И когда её «включало», я сидел рядом, прислушивался к дыханию, грел руки и заверял, что очень скоро мы её заберем и волноваться нечего. Она кивала, но ничего не отвечала. Губы у неё были бледные, ссохшиеся, а волосы спутанные.

Когда же «выключало», я отбегал куда-то в темноту крыши и пытался отдышаться от нахлынувших чувств. Всё перекрутились во мне. Облегчение, усталость, неожиданно сильный прилив нежности к Зое. Я очень старался держать себя в руках, несколько раз даже внутренне пнул, на подобии Трифонова, что нужно собраться, что нельзя поддаваться эмоциям и слабостям, ведь уже всё хорошо. Собрать волю в кулак. Потом вспомнил, что воля – это, возможно, другое. Вконец запутался, но знал, что должен возвращаться к Зое спокойным и уравновешенным, чтобы никто, в особенности Дятел, не видел всех этих моих дурацких переживаний от того, что я, оказывается, так сильно влюбился в неё.

Подошел Дятел. Я не хотел с ним разговаривать, но и прогонять тоже.

– Зря ты всё-таки из дома ушел. Ладно я, но из-за тебя реальный шухер будет.

– Папа, между прочим, за тебя больше, чем за меня переживает.

– Ни за что не поверю.

– Не хочешь, не верь, но это не тебе каждый вечер, пока ты гулял, приходилось выслушивать его сожаления о том, что он считает себя виноватым в том, что с тобой происходит.

– Он-то тут при чем?

– Думает, что если бы остался тобой и твоей мамой, ты бы не «покатился по наклонной».

– Но он же маму больше не любит, чего бы ему оставаться? А твою любит, и моя мама любит Игоря. Это уже четверо, плюс вот ещё ты и Алёнка. Целых шесть человек должны были пострадать. А я один, и я никто.

– Зачем ты так говоришь? – сказал Дятел с упрёком. – Ты не никто. Ты – Никита Горелов! Человек. Уникальнейшая система, состоящая из тридцати семи триллионов клеток. Целая вселенная. Забыл? Только представь себе подобное! Ты рождаешься – появляется вселенная, умираешь – она исчезает. Ты не можешь знать наверняка, что было до тебя или что будет после. Тебе об этом рассказали, но это только информация о мире, но не мир. Зато есть ты сам, твои глаза, твои уши, твой мозг, твоё тело, твои чувства. Это же чудо, как ты не понимаешь? Ну, пока что чудо, потому что ученые никак с этим не разберутся. По одной теории…

– Давай, ты мне потом про это расскажешь.

– Нет, подожди. Знаешь, я когда смотрел страшные рисунки этих сестер, вдруг понял. Вся фишка в том, что твоя вселенная не просто наполнена суммой окружающих вещей: твоим старым стулом, бабушкиными нотациями, наступлением зимы и прочим. А постоянно меняется из-за новых, попадающих в неё вещей. Вещей из других вселенных, находящихся в том же пространстве и времени. Понимаешь? Вот они те самые параллельные вселенные! Эти рисунки – я ведь на какое-то время погрузился в тот иной мир. Мир этих девочек. А когда вернулся, уже что-то во мне изменилось, став частью моей вселенной, при этом всё равно оставаясь их собственной.

Вот мы стоим здесь на крыше, и наши вселенные соприкасаются настолько близко, что в какой-то мере их можно считать параллельными. Понимаешь? То есть, параллельность вселенных определяется не схожестью происходящих в них исторических событий, а одновременным существованием материи в одной точке времени и пространства. Параллельные вселенные – это мы сами. Мы с тобой, здесь и сейчас, являемся параллельными вселенными. Состоим из одних и тех же атомов, дышим одним воздухом, видим одно и то же, время на наших часах идет одинаково. Но при этом мы разные.

Дятел умел знатно грузануть. Задумавшись о его словах, я даже отвлекся от своих переживаний.

И тут вдруг решетка внизу звякнула и на крышу с топотом вылетел Трифонов, чуть ли не нос к носу столкнувшись с близняшками. Аня сделала шаг к нему, но что-то в нем заставило её отступить обратно. Следом с пакетом в руках появился Смурф и махнул в нашу сторону.

Трифонов подлетел и сразу же сгрёб Зою в охапку.

Она жалобно застонала то ли от своего состояния, то ли от того, что он так крепко сжал.

– Ой, ну сейчас будет что-то, – проговорил Дятел умиленно и тихонько отошел.

Какое-то время Тифон продолжал держать её, просто повторяя:

– Зоя, Зоя.

Потом, пощупав холодные пальцы, собрался снять и свою куртку, но она умоляюще пролепетала:

– Тиф, миленький, ты очень тёплый. Давай ещё так посидим. От тебя пахнет домом.

Я видел, как он поморщился, но всё равно не переставая её обнимать, поднялся, подхватил её под ноги, и осторожно, точно она стеклянная, понес к бочке.

– Тащите лежак сюда, – крикнул он нам.

Я схватил лежак и отнес. Тифон сел и посадил её к себе на колени, держа, как ребенка. В оранжевом свете огня было особенно заметно, какое бледное у неё лицо. Волосы превратились в нечесаную гриву. Глаза закатились.

– Эй, – Тифон легонько потряс, – Зой, ты чего?

– Её периодически вырубает, – пояснил я.

Близняшки пристально наблюдали издали, Смурф взял свою канистру с бензином и исчез в чердачном домике, даже у Дятла хватило понимания не подходить, но я никак не мог заставить себя отойти от них.

– Зой, ты слышишь меня? Зой? – он похлопал её по щеке.

С лёгким стоном она открыла мутные глаза.

– Тифчик, я знала, что ты меня спасешь. Ты же всегда меня спасаешь.

Её губы еле шевелились, и слова выходили очень тихими.

Он выдохнул с облегчением.

– Давай, её в комнату перенесем, – предложил я. – Там тепло.

– Нет, нужно увозить быстрее. Вызови скорую.

Его лицо от жара бочки пылало.

Мне нужно было уйти. Бежать. Найти наши телефоны. Но я не сдвинулся с места.

– Как ты себя чувствуешь?

Тифон потрогал Зое щёку, лоб, затем прикоснулся к нему губами. От этого движения она неловко запрокинула голову назад, волосы рассыпались, доставая кончиками до черного покрытия крыши, и их губы оказались на одном уровне.

Мне показалось, что она сделала это нарочно, но в такой ситуации вообще сложно сказать что-то наверняка.

И всё же, что произойдет дальше, я сообразил сразу, вариантов тут быть не могло, поэтому быстро отвернулся и медленно пошел к чердачному домику.

Зачем мне это видеть? Все детали головоломки сложились.

Но потом не выдержал и всё же оглянулся, чтобы убедиться, что не ошибся в своих ожиданиях. И не ошибся.

Вместе с успокаивающим потрескиванием в бочке послышался хриплый, немного срывающийся голос Трифонова:

– Зой, я тебя очень люблю. Очень сильно. Пока искал тебя, чуть не умер. Прости, пожалуйста. Я такой козел. За всё-всё прости, и что так подумал про тебя, и что такое говорил, и за матрас… Это самый жуткий треш, который когда-либо происходил со мной. Может, даже хуже маньяка, ведь я столько всего успел себе навоображать, ты не представляешь. Я тебя больше никогда в жизни никуда одну не отпущу.

– Приятно, что ты так говоришь, – Зоин голос прозвучал уже громче и осмысленней, – но когда целовал, было приятнее.

И всё, и больше ни слова. Я подошел к самому краю перилл и глянул вниз. Нужно было идти за телефоном, но со мной происходило нечто странное.

Такое чувство бывает при расставании. Когда уезжаешь очень надолго или может быть навсегда. Хочется ещё и ещё оттянуть момент отъезда, но осознание его неизбежности убивает.

Я отлично понимал, что больше у меня не может быть никаких надежд на её счёт. Я прощался с Зоей навсегда, пытаясь оставить её возле этой пылающей бочки, пытаясь убедить себя, что я рад за Тифона и вообще за них. Потому что они оба классные и заслуживали друг друга. Я был рад, очень рад. Но мне было тошно.

Откуда-то сильно потянуло бензином. Я огляделся, пытаясь отыскать источник запаха, и в ту же минуту, близняшки в один голос громко завизжали.

========== Глава 39 ==========

Из двери чердачного домика несмело вырывались языки пламени. Огонь мгновенно пробежал по узким дорожкам и лужицам, разлитым перед входом и весело заплясал оранжево-голубыми всполохами. Одна из таких горящих дорожек оказалась в опасной близости от Ярова.

Я бросился к нему, не раздумывая, что со мной редко бывает. Схватил под мышки, оттащил в сторону и закричал «Пожар». Но все уже и так видели.

Дружно начали затаптывать струйки, но, похоже, Смурф вылил всю канистру с бензином, поэтому огонь был упрямый и, чуть приостанавливаясь, вспыхивал вновь.

Тифон принялся сбивать пламя курткой, но огоньки тухли на время, а затем вспыхивали вновь. Огонь уверенно двигался в сторону бочки и кучи накиданных возле неё досок.

Мы с Дятлом попытались набрать снега, но он был ещё слишком нежный, и мгновенно таял в ладонях.

Сильнее всего горела лестница внутри домика. Оттуда шёл уже приличный жар. Я захлопнул дверь, чтобы хоть немного сдержать распространение огня, но Смурф облил всю крышу по прямой от ограждения до чердачной лестницы. Мы не заметили, когда он это сделал. Всем было не до него. Да и представить, что подобное вообще может кому-то прийти в голову, не мог никто.

– Зачем он это сделал? Мы же слушались его и всё выполняли, – взволнованно сокрушался Дятел, когда мы прекратили тщетные попытки нагрести хоть немного снега.

– Затем, что мы бы обязательно сдали его в полицию, ведь у него целый пакет наркоты, и он убил человека.

Я смотрел на огонь и отказывался верить в происходящее. Так не бывает. Всё ждал, что ещё немного и всё разрешится как-нибудь само собой. Ведь не могли же мы вот просто так сгореть на крыше. Кто угодно, только не мы!

Как только стало ясно, что потушить пожар своими силами никак не получится, началась суматоха. Полностью очнувшийся Яров закричал, что у нас нет телефонов, чтобы вызвать пожарных, Трифонов бросился к краю крыши и стал свистеть куда-то вниз. Я сначала подумал, что он пытается разбудить сторожей, но оказалось, что там внизу его поджидал Лёха. «Пожарных вызывай!» – проорал ему Тифон раз пять. Но тут обнаружилось, что Дятел забрал наши телефоны, и они с Яровым на пару принялись названивать 101. Зоя безжалостно лупила себя по щекам, пытаясь проснуться, близняшки громко затараторили нечто, напоминающее молитву и заклинание одновременно. Трифонов бегал по периметру крыши, прикидывая, возможно ли спуститься на балконы. Я же застыл, как истукан. Смотрел на огонь и отказывался верить в происходящее. Всё ждал, что ещё немного и всё разрешится как-нибудь само собой. Ведь не могли же мы взять и просто сгореть. Так не бывает. Кто угодно, только не мы!

Дым из чердачного домика валил неслабый. Огонь добрался до досок и, подогреваемый жаром бочки, разгорелся ещё одним серьёзным очагом.

После вызова пожарных, на какое-то время все немного успокоились. Самое главное же сделали, оставалось только ждать. Прибились к одному из дальних бортиков и в нервном ужасе наблюдали, как ширится охваченная пламенем площадь.

Трифонов надел на лицо лихорадочно трясущейся Зои свою бандану, и, крепко прижимая к себе, только и твердил «не бойся, не бойся». Яров же замотался шарфом, присел на корточки и, хотя он почти ничего не говорил, в его обычно невозмутимом взгляде читался неподдельный испуг. Но страшнее всего было видеть красные всполохи в широко распахнутых детских глазах Дятла. Как я мог разрешить ему идти со мной? Зачем взял в Башню? Почему не прогнал, когда была возможность?