Текст книги "Моя сумма рерум (СИ)"

Автор книги: Ида Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Ярик осуждающе покачал головой.

– Видишь теперь, чем твоя дружба всем обходится?

И они вперились друг в друга взглядами. Колючий, пронизывающий, напряженный серый против темно-карего: тяжелого, испытующего и глубокого. Почти как тогда на ЛЭП. Только сейчас происходило нечто другое.

– Знаешь, что меня больше всего огорчает? – сказал Яров. – Думать, что я обязан тебе своим существованием – омерзительно. Типа ты герой, а я должник.

– Кто герой, а кто нет, мы с тобой уже на ЛЭП порешали. Я намазался дерьмом, а ты отхватил чего заслуживал, всё по справедливости.

– Короче, чтобы ты понимал. Если я сейчас кому-то и позвоню то, не потому что ты просишь меня, а потому что я хочу помочь Зое. И ещё, чтобы ты, наконец, перестал корчить из себя героя. То, что ты вытащил меня тогда на крыше – это случайность.

Произносил это Яров медленно с высокомерной, презрительной интонацией, но что-то подсказывало мне, что за этим циничным тоном стояло нечто другое, более важное и сложное, чем обыкновенная гордыня.

– Да в чем дело-то? Откуда вообще такие фантазии? – Тифон был так расстроен, что даже злиться не мог. – Чего ты всё цепляешься? Я же сам к тебе пришел.

– Значит, ты признаешь, что не в состоянии соответствовать тому, что из себя изображаешь.

– Ярослав, мне сейчас всё равно. Думай, как угодно. Главное, чтобы с Зоей ничего плохого не случилось. Как ты не понимаешь?

– И что, даже свои слова назад насчет моего отца заберешь?

Тифон устало опустил глаза.

– Если он найдет Зою, лично приду благодарить.

– А вот этого не надо, – Ярик сделал испуганное лицо, достал телефон и вышел из комнаты.

Минут десять разговаривал в коридоре, а мы с Трифоновым, затаив дыхание, слушали, как он объясняет кому-то ситуацию. Потом вернулся.

– Обещали помочь, но прежде просили проверить все места, где бы она могла прятаться, если бы сбежала.

Мы с Тифоном переглянулись.

– Только в Башне смерти, – сказал он. – Но там её нет. Никита звонил.

– Кому звонил?

– Там девчонки живут. Близняшки, – пояснил я.– Они бы сказали.

– То есть сами вы не проверяли? – с показным недоумением Яров покачал головой. – Ну, вы даете. Наверняка они прикрыли её из женской солидарности.

Неожиданно эта мысль показалась мне очень убедительной. Лёха говорил примерно то же, но по-другому, поэтому я к нему не прислушался. И еще, потому что Нина сбила рассказами про Дядю Гену. Но себе я удивился. Как я мог поверить Яне? Да и Зоя, после того, что между ними с Трифоновым произошло, вполне могла так поступить. Уж очень она была подавлена.

Всё как-то снова наполнилось смыслом. Даже голова не так сильно кружилась.

– Идем, – сказал я, поднимаясь. – Нужно убедиться наверняка, что её там нет.

Трифонов кивнул и вскочил, но вдруг, схватившись за левый бок, со стоном упал на диван. Румянец схлынул.

– Ты чего? – насторожился Яров.

– Рёбра, – еле проговорил тот, болезненно морщась. – Сейчас, посижу немного. Перец есть чёрный?

Вид у него был жалкий.

Яров нахмурился, словно раздумывая, стоит ли помогать Тифону, потом спросил:

– Может, обезболивающее лучше?

– Давай, – согласился Тифон.

Когда Ярослав вышел, я подсел к нему.

– Слушай, я могу и один сходить. Тебе лучше пока не двигаться.

– Фигня. Сейчас Терминатора запущу, и будет норм.

Однако шутить у него получалось плохо.

– Сам подумай, там лестница двадцать четыре этажа.

– Таблетку выпью. Если Зоя прячется, то придется ходить по всем квартирам в кромешной темноте. Одному – это часа на два.

Я мигом представил себя блуждающим по чёрным коридорам Башни смерти. Подобная перспектива не радовала.

– Ты прав. В темноте можно не найти. Давай, утром пойдем? Ты отлежишься, и свет будет.

Яров принес пузырек с таблетками и стакан воды.

– Сильная штука. Мать пьёт. Через двадцать минут будешь, как огурчик.

И тут позвонил Дятел, взволнованным голосом сообщив, что приехали мама с Игорем. И очень важно, чтобы я срочно пришел.

– Мне нужно домой, – мужественно признался я Тифону. – Извини. Там что-то случилось, кажется. Давай завтра с самого утра пойдем?

– Всё нормально. Я понимаю.

– Иди, иди, – сказал Яров. – Мы и без тебя справимся.

– Мы? – Тифон удивленно вскинул брови.

– Естественно. Я же тоже пойду. Прежде, чем снова побеспокою Олега Анатольевича, я должен своими глазами убедиться, что её там нет. А к вам никакого доверия.

Когда я вошел в квартиру, сразу услышал, что в нашей с Дятлом комнате что-то происходит. Прошел, не раздеваясь, и остановился в дверях. Мама, бабушка, Аллочка, Игорь и Дятел.

На моей кровати лежала большая спортивная сумка, с которой я сюда переехал. Мама доставала вещи из шкафа и, спрашивая у Дятла чьи они, скидывала в сумку. Никто не слышал, как я вошел

– Как вам удалось за три месяца довести мальчика до такого? – негодовала мама.

– Мальчик со своим багажом пришел, – парировала бабушка, стоя над ней.

– Ничё, – Игорь сидел на кровати Дятла. – Мы ему быстро разгрузим этот багаж.

– Он только и делает, что шляется по улицам, приходит пьяный, в крови. Он совершенно не учится. Мы в шоке! Мы совершенно далеки от такой жизни. Это нам дико. У нашей семьи совершенно другие ценности, – завела свои причитания Аллочка. – Когда мы соглашались, чтобы Никита пожил, Дима уверял, что он спокойный и приличный. Но чем дальше, тем хуже. Хорошо он точно не кончит.

– Следи лучше за своим сыном, – огрызнулась моя мама.

– Мой сын, между прочим, заканчивает школу с Золотой медалью и по улицам не шляется.

– Но не все же дети эпилептики.

Неприятный аргумент, но мама бывала такой, что палец в рот не клади.

Аллочка всхлипнула, и тут они заметили меня.

– Нет, ну вы только посмотрите! – всплеснула руками бабушка. – Только посмотрите, в каком он виде!

– Боже, – ахнула мама. – И это новая куртка?

– А что происходит? – спросил я.

– Ты едешь домой, – безапелляционным тоном ответила мама.

– С чего это вдруг?

– Вдруг? – вскрикнула Аллочка. – Как это вдруг? Нам Наталья Сергеевна звонила! У тебя две двойки выходят и прогулы сплошные. Тебя в полицию вызывают. Только и делаешь, что по улицам шляешься. Вот, Таня, полюбуйся какой он.

Мама выпрямилась, она была вся, как натянутый нерв. Её взгляд должен был убить на месте.

– Дома поговорим. Иди, быстро собирай свои шмотки.

– Бабушка, пожалуйста, не нужно! Татьяна Алексеевна! Пусть Никита останется, – умоляюще заныл Дятел. – Ему у нас хорошо. Мы с ним дружим.

Я прошел прямо в ботинках. Специально. Назло им всем. Вытащил ящик тумбочки, ссыпал барахло из него в сумку. Нашел на полке паспорт. В нем были деньги и банковская карточка.

– Какой же ты эгоист, – прошипела мама. – Позорище!

– Мда, – протянул Игорь. – Вот проблемка на нашу голову на ровном месте.

– Учебники не забудь, – подсказала бабушка.

– Да зачем ему учебники, если он всё равно не учится? – не могла удержаться от колкости Аллочка.

Я застегнул сумку. И резко сдернув её с кровати, быстро вышел из комнаты.

– Ты куда?

– Никита!

– Стой сейчас же!

Крикнули женщины в один голос.

Краем глаза в гостиной успел заметить сидящего перед выключенным телевизором папу.

Я уже открыл входную дверь, как они высыпали в коридор.

– Как же вы все мне надоели, – сказал я. – Только обвинять и умеете.

Игорь кинулся, чтобы остановить меня, но не успел.

Они и в самом деле достали. Почему какой-то там ремонт – это важно? Тупой начальник на работе – это важно? Почему новости по телевизору важны? Почему важно, что нужно менять зимние колеса? Сколько зубов вылезло у Алёнки? Что овощной рынок собираются снести и что очередь в галерею?

Почему я должен считать, что это всё важнее того, что происходит у меня? Важнее пропавшей Зои, рваного Лёхиного лица, норовящего слететь с катушек Трифонова, девчонок-близняшек, потерявших отца и живущих в пустом доме, лишь бы не возвращаться домой? И это я эгоист!

Я шел и не испытывал ни малейшего сожаления, что так поступил. Наоборот, был рад, что наконец сделал это. Не назло им, не из жалости к себе, а потому что достало быть бессловесным овощем. Всё равно этого никто не ценил, все думали, что так и должно быть, и начинали требовать всё больше и больше. И каждый будто бы делал тебе одолжение. Вот, мол, Никита, скажи «спасибо». Но я ничего не просил. Больше не просил. Единственное, чего я хотел – остаться дома. Но мама не могла пойти навстречу. Ладно. Но теперь-то что? Да. В последнее время произошло очень много всякого, но я не сделал ничего плохого. Мне не в чем себя упрекнуть. Только в том, что я не бегал за ними и не подлизывался, как Дятел. Но и они за мной не бегали. Только втирали про устав своего монастыря, которого я пытался аж три месяца добросовестно придерживаться. Честно старался, а то, что обстоятельства были не всегда в мою пользу, до этого никому дела не было.

Я поступил так, потому что это не телевизор. Не программа новостей или телешоу. Тут всё на самом деле. Здесь и сейчас. Моя пробитая голова, мои синяки, пакет с наркотой, пропавшая Зоя. Её мать, обзванивающая больницы и морги. И мы, способные хоть что-то сделать, а не просто наблюдать.

Быть там, где ты нужен и делать то, на что способен – вот необходимое и, быть может, даже достаточное, чтобы не чувствовать себя пустым, бессмысленным и ничтожным.

Я уже подошел к «слепому» повороту, как позвонил Дятел. Если бы это был кто-то из родителей, я бы не стал разговаривать. Но Дятел единственный из всего моего семейства, кому был важен я сам, а не тупо «правильное» или «неправильное» поведение.

– Никит, ты где?

– Ушел.

– Ну, что ты? Я же знаю, что ты ушел. Куда ты пошел?

– Скажи им, что я не приду. Во всяком случае, сегодня точно.

– Нет, просто я тоже ушел. И хочу к тебе.

– Что?

– У нас вышел спор. Я считаю, что они неправы. Можно я к тебе приду?

– Совсем глупый? Ты-то зачем ушел?

– Тебя поддержать.

– Вот спасибо! Теперь скажут, что я тебя испортил.

– Уже сказали. Так, можно?

– Ладно, возле боулинга тебя обожду.

– Спасибо! Не волнуйся, я быстро прибегу.

Я выключил телефон и неожиданно повеселел.

Пусть горит оно всё синим пламенем. Пока не сожжешь дотла, ничего нового не построишь. «Burn, burn, burn…» – призывали в наушниках Nothing More.

Акция протеста начинала приобретать серьёзные масштабы.

========== Глава 36 ==========

В кромешной темноте поднялись на двадцать четвертый. Шли очень тихо, полагаясь на эффект неожиданности, чтобы в случае, если Зоя у сестер, не дать ей возможности перебежать на другой этаж. Но когда открывали дверь с лестницы, над дверным косяком что-то звякнуло колокольчиком. Типа сигнализация.

Поэтому, когда дошли до квартиры, там было совершенно темно. Дверь в комнату к близняшкам оказалась заперта, и сколько я не толкал, ничего не получалось. Зашел к Смурфику.

– Эй, Смурф, это Никита.

Свет зажегся секунды через две. Маленькая лампа-прищепка как ночник стояла на полу. Смурф, нахохлившись сидел на горе матрасов и, щурясь, глядел на нас.

Дятел с интересом крутил головой, осматриваясь. Пока шли, он задал тысячу вопросов, но я предупредил, что если не прекратит, то пойду без него, и ему пришлось мужественно замолчать.

– Слушай, скажи по-честному. Зоя здесь прячется?

– С чего ей тут быть?

– Может, у близняшек? У них закрыто.

– Щеколду повесили. Я говорил, что двери казенные. Хотели ещё на входную поставить, но я не дал. Целый пакет с этими защелками где-то нашли. Звонок слышал на лестнице? Вообще палевно. Сразу ясно, что кто-то есть.

– Дай два матраса переночевать.

– Сто рублей.

– В смысле?

– Ну, каждый матрас по пятьдесят. Вас же двое.

– Обалдел?!

– А чего такого? Это аренда, так везде. Оплатите месяц вперед. Скину до тридцати за матрас.

– Это тысяча восемьсот в месяц, – быстро посчитал Дятел.

– Я за эти деньги свой матрас куплю.

– Как хотите, – Смурф растянулся на своей лежанке, показывая, что нам больше не о чем говорить.

Я постучал к близняшкам.

– Это Никита.

Послышался щелчок затвора.

Из-за переливающегося света восковой лампы я не сразу понял, кто передо мной. Волосы то и дело меняли свой цвет.

– Чего тебе? – как-то подозрительно и недобро спросила она.

– Это Ваня, – кивнул я на Дятла.

– Я Ваня, – представился Дятел.

Она оглядела его.

– И чего?

– Мы тут тоже поживем. Немного.

– У нас?

– В соседней комнате.

– Понятно.

– Можно к вам?

– Вы не вовремя.

– Скажи честно. Зоя у вас?

– Я уже рассказала тебе, что знала.

Я понял, что это Яна.

– Может, она здесь где-то прячется, и вы не хотите говорить?

– Зачем нам это?

– Из женской солидарности, – повторил я слова Ярика.

– Мы ни с кем не солидарны.

– Ладно. Сейчас Тифон придет. Расскажешь ему, как было.

– Дракон придет? – послышался взволнованный выкрик Ани.

В следующую секунду она была возле двери.

– Заходите.

В комнате густо пахло благовониями. На окнах болталась длинная тюлевая тряпка наподобие занавесок. Обживались.

До нашего прихода Яна, похоже, рисовала. Высокая бумажная лампа была придвинута к столику, а на нем начатый рисунок.

Как только мы вошли, Аня, перетащила лампу к зеркалу. Из вороха вещей достала косметичку.

– Я тебе не разрешала брать лампу, – сказала ей Яна.

– А с каких это пор я должна спрашивать разрешения?

– С тех, что я первая её взяла.

– А я первая забрала.

Говорили они таким тоном, словно ссорились ещё до нашего прихода. Яна покосилась на нас и промолчала, а заметив любопытный взгляд Дятла, пытавшегося рассмотреть рисунок, повеселела:

– Хочешь посмотреть?

– Если можно, – Дятел смущенно улыбнулся.

Как и обещал, он очень сильно старался молчать.

Она достала из-под подушки всю свою папку и позвала его на надувную кровать.

– Когда он придет? – спросила Аня.

– Скоро, наверное. Я минут двадцать назад звонил, они подходили. Подниматься могут долго. Нас сегодня побили и у него, кажется, рёбра сломаны. Болят сильно.

Аня застыла с карандашом в руках.

– Это хорошо.

– Чего хорошего-то? – удивился я.

– Боль – это очищение.

Я мигом вспомнил с кем разговариваю. Она закончила красить один глаз и преступила ко второму.

Дятел разглядывал рисунки с потрясенно-восхищенным выражением лица. Яна, склонив голову набок, была довольна произведенным эффектом.

– Мы Зою ищем, – сказал я Ане. – Скажи честно, она что-нибудь говорила о своих планах? Что хочет сбежать или сделать нечто подобное.

– Может, и говорила, – Аня нахмурила брови, припоминая. – Говорила, что ей надоело всё. Что она устала, и никто её не понимает. И что никому нельзя доверять. И что когда в тебе столько любви, которая никому не нужна, она начинает разрушать изнутри. Что любовь – это хищник и когда ей некем питаться, она пожирает тебя самого.

– Зоя не могла такого сказать. Про любовь. Это ты мне говорила.

– Послушай, я тебе передаю своими словами общий смысл. Если не хочешь, могу ничего не говорить.

Тут словно увидев что-то в зеркале, она начала пристально вглядываться в глубину его отражения. А потом, будто разглядев нечто, посветлела. Улыбнулась и помахала рукой тому, что там увидела.

Я тоже заглянул, но кроме её курносого носа, распахнутых глаз с огромными темными зрачками и переливающейся стены позади ничего не увидел.

Это было так странно, что я почувствовал острое желание поскорее уйти.

– Я хочу сходить на одиннадцатый этаж, – сказал я Дятлу. – Проверить, нет ли там Зои. Пойдешь со мной?

– Мы ещё не всё посмотрели, – запротестовала Яна.

– Я сейчас, – забеспокоился Дятел. – Досмотрю. Немного осталось. Не уходи без меня.

– Ладно, снаружи обожду.

Как только я вышел в темный холл, из полумрака своей комнаты выглянул Смурф. Он стоял возле двери и, похоже, подслушивал.

– Тифон придет, да? Хочет мне пакет вернуть?

Точно! Пакет. Из-за мыслей о Зое я постоянно о нем забывал.

– Как он у тебя оказался?

– Кто? Что? – начал косить под дурочка Смурфик.

– Откуда он?

– Этого я рассказать не могу, – Смурфик попятился. – Тифон придет. Я с ним поговорю.

– Нет, погоди, – я пошел за ним в комнату. – Это крымские колёса? Там в пакете?

– Без понятия.

– Где ты их взял?

– Чего доколебался? Деловой. Не понимаешь, что ли, что это профессиональная тайна. Своих поставщиков я никому не сдаю. Даже в ментуре.

– Из-за этих таблеток человека убили. И тот, кто тебе их дал, с этим связан. Поэтому Тифон тебе их не вернет, а отнесет в полицию. Иначе нас самих в этом убийстве могут обвинить.

– С ума сошел! – воскликнул Смурфик. – Какое в полицию? Вы чего? Меня ТТ и так пришить хочет. Это его пакет и ему нужно вернуть. Я когда брал его, не знал чей. А теперь не отдам – убьёт.

Я вспомнил сегодняшнее избиение, Смурфа можно было понять.

– Знаешь, что, – вдруг пришло в голову. – Тот покойник – отец сестер. Я сейчас пойду и скажу им, что ты знаешь, кто это сделал.

Услышав мою угрозу, Смурфик аж затрясся.

– Нет. Погоди. Не говори ничего. Умоляю, – он прикрыл дверь и тихо, но очень поспешно заговорил. – Они больные. Они на всю голову больные. С ними очень страшно жить. Они знаешь, как дерутся между собой? Как визжат? Они мне такие вещи рассказывают, такое говорят. Они своего брата убили, представляешь? Из ревности друг к другу. В лесу повесили. Не знаю, может, это и неправда, но мне почему-то кажется, что правда. А ещё они голые ходят по квартире.

Смотри, что мне сделали.

Он засучил рукав и показал на внешней стороне руки, чуть выше запястья выцарапанную надпись «Гном».

– Одна держала, а другая резала. Моим же ножичком. Швейцарским. Просто так. Ни за что. Если бы не тот пакет, да разве я бы терпел такое?

Смурф мог наплести что угодно, лишь бы получить пакет, но я и сам видел, как близняшки себя ведут и про повешенного брата слышал. И в том заявлении их отчима читал, что они психические и что их судили за убийство.

– Пожалуйста, не говори им ничего, – яростно зашептал мне в лицо Смурфик, у него изо рта неприятно пахло гнилыми зубами. – Они точно со мной что-нибудь ужасное сделают. Они только с виду безобидные, а на самом деле бешеные.

– Если скажешь, откуда пакет, не скажу.

Смурф вдруг отпрянул. В его щенячьих глазах сверкнула злость.

– А вообще, с чего бы им тебе верить? Я скажу, что это ты его прирезал и всё. Твоё слово против моего. Я про них ещё один секрет знаю, и они мне ничего не сделают. А ты – никто.

– Прирезал? Я не говорил про это.

Из глубины коридора послышался звон колокольчика. Смурфик бросился к лампе и выключил свет.

– Спрячься. Мы не знаем кто это.

Я был уверен, что это Трифонов с Яровым, но всё равно прижался к стенке возле двери.

Подождали немного, но никто не появился. Выглянул за дверь – тишина.

Зашел к близняшкам. Яна по-прежнему сидела рядом с Дятлом. Ани в комнате не было.

Увидев меня, Дятел встрепенулся, будто его за постыдным чем-то застукали.

– Я сейчас, Никит. Ещё пять минут.

– А где Аня?

– Дракона встречать пошла.

Очень удачно, что она свалила. Я подошел к ним, сел на корточки, рядом с Яной. И попытался говорить как можно добрее и ласковее.

– Слушай, Ян, я же вижу, что ты совсем не такая, как твоя сестра. Ты очень милая и отзывчивая. Только подумай, как все волнуются из-за того, что Зоя домой не приходит. Расскажи, пожалуйста, что ты про это знаешь. Если она тут у вас прячется, лучше сказать. Её дома никто не обижает. У неё тоже сестра есть, которая вот уже третий день с ума сходит, и мама от страха умирает. И то, что она, может, вам про нас рассказала – это неправда. Мы её любим. И Тифон любит. Очень сильно. Это он по глупости так с ней грубо разговаривал. Я тебе клянусь, что если ты расскажешь, где она, то сделаешь ей только лучше. Иначе её будут искать всякие спецслужбы. И у всех будут большие проблемы. И у неё, и у её мамы и даже у вас, потому что они могут прийти сюда, чтобы самим проверить.

Яна внимательно посмотрела на меня.

– Мы с Аней – одно целое. Я не могу быть не такой. Я её отражение. Каждое отдельное «я» происходит из «мы», а не наоборот. И я знаю то, что говорит она, а она знает то, чего я не говорю.

– Ну, хватит, пожалуйста, сейчас срочный и важный вопрос, – взмолился я, тряся её за руку.

– Я не знаю, где ваша рыжая.

– Смурфик сказал, что вы знаете, – пришлось соврать.

– Ну, что ты, – она небрежно засмеялась. – Нашел, кого слушать. Он же наркоша. У него вечно какие-нибудь галлюцинации. С ним, конечно, не так страшно жить, как с Козлом, но ему постоянно что-то мерещится. Один раз проснулись от жутких криков. Выбежали, а он на пороге своей комнаты стоит, и ему чудится, что там, за порогом, пропасть. А раз приперся, забрался к нам в кровать, лёг между нами и давай приставать. А он грязный и вонючий. Не моется совсем. Пришлось щеколду от него поставить. Он наркотики украл у какого-то торговца. Убил кого-то. А как узнал, что его ищут, уже три дня из дома не выходит.

Когда я говорил со Смурфом, я верил ему, теперь верил Яне. Но кто из них прав, было не так важно. Важно, что про Зою они ничего не знали.

Снова звякнул колокольчик, и послышался голос Ярова.

Парни напоминали двух средневековых монахов – инквизиторов. В глубоких капюшонах и с фонарями в руках. Один черный, другой – белый. Оба запыхавшиеся и на нерве.

– Ребята, привет! – воскликнул Дятел. У него был такой вид, словно он отправился в увлекательное приключение. – Я тоже теперь здесь.

– Что вы так долго? – спросил я.

– Проверяли всё сразу, – Яров скинул капюшон пальто.

– Нигде нет, – пожаловался Тифон почти шепотом. – Даже на одиннадцатом.

Он упал в красное кресло и запрокинул голову назад. Я понял, что он надеялся на то, что она здесь, до последнего. Его отчаяние невольно передалось и мне.

– Привет, я Яна, – сказала та и заинтересованным взглядом вперилась в Ярова.

– Очень хорошо, – отозвался тот. – Дайте попить.

Она достала стоящую на полу бутылку с водой и протянула ему. Ярик попил и передал Тифону, но тот отказался. И всё же, этот дружеский жест немало удивил меня.

Яров тоже был расстроен. Никакой злой иронии на лице. Походил по комнате, остановился возле зеркала и, нахмурившись, застыл.

– Ну, что, звоню Олегу Анатольевичу? – спросил он Трифонова. – Точно больше нигде быть не может?

Тифон молчал. Он, похоже, совсем расклеился. Натянул бандану на всё лицо и так сидел.

– Эй, Тиф. Ну ладно тебе, – я потряс его за плечо. – Сейчас Ярик позвонит, и они её найдут обязательно.

– Это я виноват, – сказал он. – Как я так мог? Как я мог так с ней?

– А я думаю, Зоя сама виновата, – ничуть не смущаясь, ляпнул Дятел. – Если бы она на концерте не стала вредничать и вышла к тебе, то ничего плохого бы потом не случилось. Мама говорит, что когда люди притворяются, что любят тебя – это беда, а когда делают вид, что не любят – катастрофа. Вот, как Никита, например. Он же только с виду такой спокойный, а на самом деле, знаете, как за всё переживает? Но никогда не скажет. И от этого становится плохо всем.

Я вскочил:

– Слушай, Дятел, ещё одно слово, и ты – покойник. Клянусь, никаких переживаний на этот счет не будет.

– Моя вина тоже есть, – вдруг признался Яров. – Но не могу сказать, что рад этому.

– Ты выиграл, – стягивая бандану, проговорил Тифон. – Нет, реально. Ты во всем выиграл. Но, знаешь, мне не важно. Больше неважно и плевать. И на тебя, и на отца твоего, и на остальное. Я просто сейчас умру и всё. У меня там не только рёбра сломаны у меня там сплошное мясо.

– Ты чё? – в голосе Ярова послышалось неподдельное удивление. – Типа ты сдаешься?

– Не говори так, Андрей, – попытался встрять Дятел, но я показал ему кулак, и он замолчал.

В комнату заглянул Смурфик

– Привет, Тиф. Сказать тебе нужно что-то. Очень важное. Выйди, а?

– Скройся, гном, – зашипела на него Яна.

Но он не ушел. Просто остался в дверях.

Впервые с момента нашего знакомства я увидел Трифонова слабым и беспомощным, как Дятел под покрывалом.

Все это тоже видели.

Я думал, что полюбил Зою по-настоящему. Но оказывается, нет. Потому что я не чувствовал, что я умираю. Я грустил, волновался, но не умирал. А Трифонов реально впал в оцепенение. Ещё утром, когда он прижал Дядю Гену, когда ходили к Пуху, когда шли через лес, он был полон решимости всех «убить», даже после того, как нас побили, верил в свои силы, а теперь на наших глазах словно рассыпался.

– Ты чего? Правда сдаешься? – Яров стоял над ним с выражением негодующего разочарования, как ребенок над сломавшейся вдруг игрушкой. – Я не про себя. Я про Зою. Больше не ищешь?

– А что вы хотите? – Яна откинулась на руки. – Если человек не доехал до дома, не забрал свои вещи, не оставил послание или какой-то намёк, то ясно же, что он не сбежал. В таком случае, искать бесполезно. Только если по моргам или канавам.

– В этот раз я опоздал, – еле проговорил Тифон.

– Типа всё? Похоронил? – разозлился Яров. – Молодец! Очень круто. Если это так, то мне даже стыдно, что я впрягся в это тупое соперничество.

Но Тифон равнодушно пожал плечами.

– Нет ничего вечного, – Яна утешающе погладила Трифонова по плечу. – Всё приходит и уходит. Невозможно удержать ни жизнь, ни время, ни любовь. Нужно принять. Смириться. Отпустить. Солнце каждый день умирает, и каждый день рождается снова. Смерть сменяет жизнь. Так по кругу. Вечной любви не бывает. Одна умирает, но за ней приходит новая. Как весна, как рассвет, как свежий ветер.

– Замолчи, – сказал ей я. – Просто замолчи.

– Наверное, это он от обезболивающего такой, – махнул рукой Яров. – Мать тоже в прострации постоянно. Пойду, позвоню, Олегу Анатольевичу. Поздно уже, но делать-то что-то надо.

Отпихнув плечом в сторону Смурфа, он вышел. И тот, будто дождавшись своей очереди, забежал в комнату. Наклонился к уху Тифона и прошептал:

– Если отдашь пакет, скажу, где Зоя.

Дальше всё происходило с молниеносной скоростью. Тифон резким рывком бросился на Смурфа, но тот в мгновение ока отскочил к двери и кинулся наутёк.

========== Глава 37 ==========

Все помчались вниз по лестнице. Топот стоял страшный. Перила дрожали. Такое чувство, будто несешься в поезде, проезжающем темный тоннель.

Послышался грохот, вскрик, снова грохот.

Тифон поймал Смурфа примерно на двадцатом. Тот валялся под ногами, и я чуть не перелетел кубарем через него. В спину впечатался Яров, за ним Дятел.

– Где Зоя? – яростно прохрипел Тифон.

Но Смурф только сопел. Трифонов пнул его. Сзади послышалась возня, кто-то надавил, и я чуть не свалился с лестницы. Отпихнув меня, Яров спустился к Смурфу.

Пришлось посторониться, чтобы Яров с Тифоном протащили его мимо нас. Дятел подергал за рукав.

– Никит, а что случилось? Я ничего не понял.

– Смурф знает, где Зоя.

– Ничего себе!

– Ты вообще лучше не бегай тут и не лезь ни во что, – предупредил я, пока поднимались обратно. – И к близняшкам перестань клеиться. Они ненормальные.

– Что ты? Я – нет, – принялся оправдываться Дятел. – Просто она очень красивая.

– Короче, понял? Я и так после твоей выходки на ЛЭП чуть не поседел.

– Ты испугался? Правда? – у него был такой тон, будто его объявили победителем всех олимпиад. – Правда?

– Конечно, испугался. Вначале. Пока не понял, что это твоё обычное дёргание.

– Спасибо! – он неожиданно остановился и обнял.

– Чё, дурак? – я отпихнул его. – За что спасибо?

– Что тебе не всё равно. И не плевать на меня, хоть я и больной.

– Кончай прибедняться. Нормальный ты.

Они все были в комнате близняшек. Видимо Яров ударил Смурфика, и он валялся, извиваясь на полу у него под ногами. Тифон же стоял чуть поодаль. У него на руках с двух сторон, повисли близняшки, пытаясь усадить в кресло.

– Тебе нужно что-то успокаивающее. Очень напряженный весь.

– Хочешь сладкое? У меня шоколадка есть с изюмом. Любишь изюм?

– Или массаж, или косяк. А лучше и то, и другое.

Он морщился от боли, а увидев нас, крикнул:

– Уберите уже их. Они мне куртку сейчас порвут.

Легко сказать «уберите». Я сделал несколько шагов, но Аня, быстро вскочив, с силой толкнула Тифона в кресло. После чего ловко запрыгнула к нему на коленки и, широко расставив локти, обеими руками вцепилась в подлокотники, точно охраняя своё гнездо. А Яна, забежав за спинку кресла, обхватила его за горло.

– С ума сошли? Больно же! – взвыл Тифон.

Одновременно с этим Ярик угрожающе навис над Смурфом.

– Не скажешь так, я тебя пытать буду.

– Сначала пусть пакет отдаст.

– Никаких сначала, – Ярик сдавил ему запястье.

Смурф заскулил.

– Да отдам я тебе пакет, – прохрипел Тифон из-за спины Ани. – Клянусь, отдам.

Он хотел ещё что-то сказать, но Яна зажала обеими ладонями ему рот.

– Не слушайте гнома, – затараторила она. – У него глюки. Он больной. Гашеный.

– Не нужно никуда уходить, – Аня принялась торопливо целовать Тифона.

Он попытался её спихнуть, но Яна накинула ему на шею желто-черную строительную ленту и потянула. Тифон закашлялся.

Это было похоже на какой-то дурдом. Я не понимал, кому из них помогать, и что вообще делать.

– Да не пойдет он никуда, – вдруг сказал я Ане. – Успокойся. Будем искать Зою без него. Он паникует и только мешается.

– Правильно, – подхватил Яров. – Можете оставить его себе. Он так всех достал, что я вам ещё и доплачу, если заберете его с глаз долой. Свяжите и на цепь.

– Вы чего? – Тифон испуганно предпринял новую попытку встать. – Тупые приколы.

Но Яна снова затянула ленту, а Смурф, укусив Ярова за руку, пополз на четвереньках к выходу.

Но не тут-то было. Боковыми прыжками, как на физкультуре, Дятел перегородил ему дорогу. Ярик подошел и довольно зло ударил Смурфа наотмашь.

– Из-за тебя, гад, сейчас серьёзные люди на ушах стоять будут!

Смурф всхлипнул, свернулся в позу зародыша и притих.

– Стойте, – крикнул я. – Давайте спокойно разберемся. Смурфик, если ты знаешь, где Зоя просто скажи и всё. Пакет тебе отдадут.

– Ты обманываешь. Сам сказал, что отнесете его в полицию. А меня за него убьют. Пусть принесет, и я расскажу.

– Никуда он не пойдет! – закричала Аня.

– Слышь, Тиф, – предложил я. – Давай, может, я схожу за пакетом.

– Ты реально думаешь, что я тут останусь? – неподдельная паника в его глазах немного насмешила.

– На какое-то время. Ради Зои.

– Да вы что на сделки с шантажистами идете? – поразился Ярик. – Сейчас дожмем червяка.

Сунул руку в карман и достал тот самый злосчастный пистолет, а заметив мой вопросительный взгляд, пояснил:

– Я же не такой лох, как вы, на ровном месте огребать.

– Пусть лучше расскажет, где он взял этот пакет, – я испугался, что сейчас он опять начнет палить для устрашения. Я кивнул близняшкам. – Говорите, Смурф из-за него кого-то прирезал? Это был ваш папа. Он привез этот пакет из Крыма.

– Он врет! – завизжал Смурфик, изо всех сил отбиваясь от Ярика. – Это Тифон его убил. В полиции докажут. У них зажигалка его есть. С драконом.

– Слу-у-ушай, – протянул Трифонов озарено. – Точно! Я же не терял её на ТЭЦ. Когда мы с Лёхой тебя нашли, и ты рыдал над собакой, я тебе прикуривать давал. Ещё про татуху тогда говорили.

– Не помню такого, – затряс лохматой головой Смурфик.