Текст книги "«Слёзы и Кровь» Эпизод III: Раскрепощение тайн и любви (СИ)"

Автор книги: Hoxworth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

– Я изучал его для большего познания культуры и природы драконов, так как частично имею родственную связь с ними. Можно сказать, что я почти свободно могу говорить на нём.

– Скажи что-нибудь на драконьем, не относящееся к Крикам.

– АСК АМУЛ ХИН. – улыбчиво и нежно сказав эти слова, он хитро улыбнулся.

– Что это значит? – улыбнулась Серана в ответ, увидев его загадочное выражение лица.

– “Люби мужа своего”.

Девушка мило заскромничала и слегка наклонила голову в бок. Казалось, что её щёчки вот-вот порозовеют.

– Если переводить дословно, то это будет “Любовь Муж Твой”. Эта некая прямолинейность достаточно ясна и понятна, так что составлять предложения не особо трудно, если знаешь слова.

– А ты знаешь все слова?

– Нет, но я владею достаточным количеством, чтобы общаться на равных с драконами. Ты же путешествуешь со мной и сама видела, что я нахожу и учу незнакомые мне слова.

– То есть, ты можешь полностью прочитать, что написано на Стене Слов?

– Пошли, сейчас проведу тебе урок драконьего языка. Я и сам успел забыть, что там написано.

Спустившись с крыши храма, они, взяв за поводья коней, продолжили подъём в гору по лестнице и, оставив их на ступеньках, подошли к небольшому закутку в скале, оказавшись у высоченной, полукруглой каменной стены, украшенной сверху резными узорами и неким каменным символом по середине, а внизу, во всю стену были выточены иероглифы в три строки, в виде различной длины чёрточек с хвостиком, запятых и точек.

– Та-а-к, посмотрим… – Хьялти подошёл ближе и принялся разглядывать символы.

– Что тут увековечено? – любопытно поинтересовалась Серана.

– Тебе прочитать на драконьем, или же на нашем? – спросил он, повернувшись к ней лицом.

– Предпочту более понятный вариант.

– Так,…мх-м…значит, слушай… – он обратил свой взор на первую строку – “Здесь покоится Фйолмонд Скверный Воздух, который вонял на Земле так, как сейчас воняет его тело в земле.”

– Что-то я не ожидала, что на таком древнем монументе будет записано про…такое.

– Ха-х, я тоже. Однако из всех этих слов, я нашёл единственное мне нужное – “Воздух”.

– “Су”. – вспомнила Серана.

– Именно. Мне кажется, что ты могла бы лихо освоить этот язык.

– Ты так считаешь?

– Да. Просто тебе необходимо выучить некоторые слова и понять, как их сочленять.

– А где я могу ознакомится с ними?

– К счастью для тебя, я записывал драконьи слова в свой первый дневник, так что ты можешь подчерпнуть знания оттуда. Или же непосредственно у меня.

– О-о, так значит я даже не догадывалась, какие текста скрывают твои рукописи.

– Ты даже не представляешь.

– Теперь, всё моё внимание приковано к твоим записям.

– Хорошо. – улыбнулся он.

– Как на драконьем будет “Я”? – в её светящихся глазах загорелось что-то.

– “ЗУ”.

– А слово “Тебя”?

– …М-м… – искал он это слово в затворках памятки – “Ру”. – Хьялти уже понял, что она хочет ему сказать.

– Значит будет…ЗУ…АСК…Ру? Правильно?

– Правильно. – улыбнулся он почти во весь рот и поцеловал вампира в губы, а после продолжил – Я тоже люблю тебя. Ты посмотрела, что хотела?

– Да.

– Тогда сейчас поднимемся выше, там далее дорога, которая выведет нас на перекрёсток, а оттуда мы спустимся с хребта.

– Как скажешь.

Взяв лошадей за поводья, они поднялись до каменной дороги, и, оседлав их, двинулись далее на север, где у Т-образного перекрёстка, свернули налево и начали продолжительный спуск с горы Килкрит.

Наконец, тучи начали посыпать крупными белыми снежинками, а завывающий горный ветер игриво свистел в ушах. Многочисленные ели и высокие сосны, росли маленькими лесочками вдоль дороги, иногда прерываясь небольшими опушками и громоздкими скалами. Мысли про драконий язык крутились в голове девушки, и, вспомнив самое используемое слово, которое она слышала, сразу спросила его:

– Хьялти, а в драконьем слово “Довакин” обозначает же “Драконорождённый”?

– Да, оно происходит от слов “ДОВа” – “Дракон” и “КииН” – “Рождать”. Когда меня кличут коротко, как “Дова”, то это не совсем корректно, но тоже приемлемо.

– Дракон в человеческом обличии. – улыбнулась она.

– Ага, так и живу.

Проехав мимо Форта Храгстада, они спустились по извилистой дороге до ├ – образного сплетения пути, где и повернули направо. Спустившись ещё ниже уже по протоптанной тропинке, что была практически полностью покрыта снегом, всадники, доехав до руин некой башни, что стояла на правой обочине в узком ущелье, увидали, как на них выскочил и побежал разъярённый ледяной тролль, который заметив парочку заранее, спрятался в башне, тем самым организовав некую засаду. В миг среагировав на опасность, Дова повернул Дымка боком и использовал дар Голоса:

– ЙОЛ ТооР Шул! – мощный пламенный сгусток Ту`ума Огненное дыхание опалил существо, от чего тролль неистово заревел от боли.

Хьялти, обнажив меч, соскочил с коня и, подбежав к пылающему янтарным пламенем троллю, воткнул в его пасть заострённый клинок. Подпалённое белошёрстное гуманоидно-обезьянное тело монстра бездыханно упало на землю.

– Прости, дружище, но ты первый начал. – сказал Довакин.

– Ты заметил, какой он был смышлёный?

– Ага, целую засаду нам устроил, во даёт. – удивился он и распорол кожу существа, став доставать из-под неё ломти жира, которые складывал в заранее приготовленный плотный кожаный мешочек.

– Видимо, его тактика успешно срабатывала, пока не появились мы. – Серана обратила внимание на кучу обглоданных костей, лежащих на полу башни.

– Много костей, да? – спросил мужчина, не отвлекаясь от тролля.

– Да: оленьи, волчьи, человеческие…

– Значит, наш оппонент не был разборчивым в еде.

– Иначе в Скайриме не выжить.

– Ты права, это жестокие и суровые земли, где выживают сильнейшие.

– А что значат те драконьи слова, которые ты произнёс?

– “ЙОЛ” – это “Огонь”, “ТооР” – “Пекло”, “Шул” – “Солнце”.

– А как будет частица “не”?

– “НИ”.

– Если я всё правильно поняла, то будет…ЗУ НИ АСК Шул[1]? Верно?

Он повернул голову в её сторону с очень довольным выражением лица и сказал:

– Принцесса, да вы начинаете потихоньку осваиваться.

– Я способная ученица. – заверила она.

– Я в этом ни на сколько не сомневаюсь. – улыбнулся он и, закончив набирать жир тролля, оседлал Дымка и они двинулись далее.

Спускаясь по зигзагообразному резкому спуску, парочке открылся вид на бескрайний простор Падомайского океана, который омывал Тамриэль с севера, юга и востока и занимал большую часть восточного полушария Нирна. С высоты горы Килкрит был виден и сам Замок Волкихар, который своими острыми и тёмными готическими очертаниями стоял на каменистом островке не так далеко от берега. Завидев свой дом, Серана, грустно и тяжело вздохнув, сказала:

– Каждый раз, когда я возвращаюсь туда, меня ждут только разочарования, боль и слёзы.

– Серана, милая, прошу тебя, попробуй избавится от своего мрачного прошлого, ибо держать его намного больнее, чем отпустить. Понимаю, это практически нереально, но вскоре ты увидишь, что всё налаживается.

– Я стараюсь. Спасибо… – ещё раз тихо вздохнула она.

Спустившись к берегу, всадники проехали по нему до большого мыса, на котором расположилась Северная сторожевая крепость, которая опустела вследствие того, что когда-то Довакин спасал здесь Торальда Серую Гриву из Талморского плена. Миновав форт по берегу, парочка остановилась у самой дальней точки мыса, где находилась маленькая деревянная пристань-мостик, за который была привязана лодка. Спешившись с коней и взяв с них сумки, они оставили их у небольшой сосенки, а сами пошли в сторону пристани. Хьялти толкнул лодку в воду, которая стояла боком на мели, а Серана аккуратно и молча перешагнула с мостика в лодку и уселась у носа, чтобы не видеть дом, и чтобы было легче бороться со своим подсознательным страхом, что она вновь может остаться на этом острове на неограниченный срок. Найдя вёсла под причалом, Хьялти взял их и передал Серане, а сам ловко запрыгнул в лодку с берега. Усевшись по удобнее, лицом к любимой, он кратко улыбнулся ей и распутал привязанный к лодке конец верёвки. Взяв у девушки вёсла и вставив их в пазы, Дова стал методично и спокойно грести ими, взяв курс на остров.

Чтобы хоть как-то разбавить эту нависшую тревожную тишину, Хьялти прервал молчание:

– М-да, в четвёртый раз я плыву на этот остров и в четвёртый раз меня окутывает чувство тревоги.

Серана не ответила ничего. Девушка лишь смотрела в деревянный пол лодки и обнимала себя руками за плечи, подсознательно делая подобный жест, как защитный механизм. Её дом стал для неё самым тяжелым местом в духовном плане.

Спустя время, приближаясь к берегу, Довакин заявил:

– Приплыли. – он выскочил в воду, которая была ему по колено и, поймав лодку, с усилием затянул её на край берега, дополнительно привязав на канат, тянущийся от пристани, и закинул вёсла в лодку.

Серана нехотя вылезла из лодки и, спустившись с мостика, подняла глаза, вновь видя эти чёрные очертания такого душераздирающего дома. Хьялти подошёл к ней и, обняв, сказал:

– Эй, всё будет хорошо. Я рядом.

Вампир обняла его в ответ, уткнувшись лицом в его грудь и сжав объятия покрепче, да так, что своими новоприобретёнными заострёнными ноготочками непреднамеренно поцарапала костяные элементы его брони. Пасмурная погода начала рассеиваться. Серые снеговые облака стали разрываться на части солнечными лучами и кусками голубого неба. Последняя снежинка упала на нос Хьялти, которую он тут же сдул, ибо она нежелательно щекотала его.

– У нас ещё есть возможность избежать этой встречи.

– Нет. – твёрдо сказала Серана и посмотрела ему в лицо – Хватит страхов.

– Вот это по-нашему. – улыбнулся он в ответ.

Серана украдкой подарила ему поцелуй в губы, а после сказала:

– Пошли дальше.

Хьялти кивнул головой и расцепил объятия.

Миновав высокую каменную смотровую башню цилиндрической формы, они подошли к подножью широкого каменного моста, что расположился над маленьким проливчиком, поднимаясь до главных дверей замка. Идя по мосту и проходя мимо стоящих по обе стороны четырёх огромных каменных статуй горгулий, что сидели в покорной позе, Дова сказал:

– Мне тревожно находиться рядом с горгульями, а уж тем более стоять к ним спиной. Всё время кажется, что они так и ждут удобного момента, чтобы напасть.

– Не бойся, эти – всего лишь статуи. Если бы они были теми горгульями, которых мы встретили в той неизвестной ранее башне замка, когда мы искали мою мать, то они бы тут же накинулись на нас.

– Да, помню-помню… – приговаривал он, вспоминая те деньки.

Подходя к высоченному лицевому фасаду замка, на фоне которого ворота казались дверками, Серана остановилась перед ними и, решительно вздохнув, распахнула их. Скрип несмазанных железных петель раздался противным эхом по всем следующим помещениям и коридорам. Зайдя внутрь, они оказались в небольшом, но с высоким потолком, коридоре-прихожей со стоящими по разные стены двумя горгульями, что словно караулили вход. Парочка прошла вперёд по слегка потрёпанной серой, с голубым оттенком, ковровой дорожке, украшенной различными узорами и кое-где запачканной в крови. Миновав большой, заострённый к верху, арочный проём, они остановились на треугольном балкончике, открывающего вид на тронный зал замка: внизу стояли два длинных параллельных стола с красивым и чистым сервизом, вдалеке, у противоположной от них стены, под таким же выпирающим балкончиком, за поперечным залу столом, стоял трон Лорда Харкона, а по его бокам два богатых кресла, предназначенных для его жены Валерики и дочери Сераны, а под высоченным потолком висели две округлые металлические люстры с горящими свечами.

– Мама? – девушка громко окликнула в пустоту. Гулкое эхо вновь пронеслось по всем закоулочкам замка. Ответ так и не последовал.

– Думаешь, она в саду? – предположил Хьялти.

– Скорее всего в своём кабинете.

– Это можно проверить…ЛааС Йа Нир…нет, она тут недалеко, справа от противоположного нам балкончика на нашей высоте.

– Она…в своей комнате? – недоумеваюче спросила себя Серана – Видимо, она навела там порядок или сейчас там прибирается…

– Она не двигается.

– Ну конечно, она же спит. – осенило её – Это же я неправильный вампир, который живёт днём, когда светит Солнце, а ночью спит со своим любимым человеком.

– Извините, принцесса, у людей есть одно свойство – делать дела именно днём, когда они видят дорогу под своим носом.

– Знаю. Я не виню тебя, потому что сама выбрала такой путь.

– М-да… – он посмотрел на столы – так необычно видеть их чистыми, не запачканными в крови трэллов, да и самих полуживых трэллов, которые лежат на этих же столах и из которых пьют кровь голодная кучка вампиров-аристократов.

– Да, после побоища тут стало более…человечней, что ли?

– И не вызывает рвотные позывы при вдохе едкого запаха крови, малой гнили и сырости.

– Ха-х, я помню твоё позеленелое лицо, когда я впервые привела тебя сюда.

– Ага, зрелище было, мягко говоря, неприятное. Ты же знаешь, что у меня желудок стойкий, однако и у него есть некий предел невосприимчивости.

– Угу.

– Так что, как мы сейчас поступим то?

– Пойдём будить её.

– На её месте я был бы не рад такому.

– Поэтому будь готов не к самой тёплой встрече.

– И ты тоже. Серана, чтобы она не сказала, ты теперь взрослая и сама отвечаешь за себя и за свои решения, которые принимаешь лишь ты.

– Знаю.

– Ну что, ты готова?

– Фу-х… – вздохнула она – да, пошли.

Они спустились в главный зал по одной из двух лестниц, ведущих прямиком с балкончика, прошлись вдоль помещения по такой же ковровой дорожке до королевского стола, свернули налево, на каменную лестницу, поднялись по ней на этаж выше и сразу же увидели сидящую в левом углу, у лестницы, ведущей в Собор, каменную статую горгульи. Свернув направо, парочка прошагала по широкой аркадной террасе, игнорируя лестничные подъемы в Собор и личные покои Харкона. Проходя мимо большой арки на левой стене, напротив балкончика, Серана остановилась, заметив, что этот проход, с уходящей вниз лестницей, ведущей во внутренний двор, был расчищен от обломков, которые ранее обрушил разгневанный отец, и приобрёл былое обличие.

– Что такое? – непонимающе спросил Хьялти, глядя на смотрящую на этот лестничный спуск Серану.

– Ничего.

– Идём дальше?

– Да.

Парочка, пройдя чуть далее, свернула в левую арку меньшим размером, перед ещё одним расчищенным от камней дверным проёмом с лестницей. Поднявшись по ступенькам, они оказались в большом и просторном помещении: в дальнем левом углу мягко потрескивал камин, перед которым стояли два кресла со столиком, а рядом, у стены, стоял небольшой диван с книжным шкафом, в другом дальнем правом углу на некой невысоко выступающей площадке, огражденной каменной оградкой, у стены стоял гроб в вертикальном положении, в сопровождении двух платяных шкафов по бокам. Ещё раз поднявшись по маленькой лестничке на возвышающийся пол комнаты, они взошли на площадку с гробом и Хьялти сказал:

– Я, пожалуй, постою тут. Не хотелось бы принять на себя возможный шквал недовольства. – он снял с себя шлем, и зажал его в подмышку.

– Ладно.

Серана подошла к гробу, который был сделан из дорогой породы тёмного дерева, немного простояла перед ним, собрала волю в кулак и аккуратно постучала по крышке, сделав шаг назад. В тоже мгновение крышка гроба сама по себе отворилась, словно дверь, которую распахнул сквозняк, и они увидели стоявшую с закрытыми глазами, слегка наклонившую голову в бок и со скрещенными руками на груди, спящую умиротворённым сном Валерику. Древний вампир выглядела, как более старшая копия Сераны, на то она и мама: такое же красивое и утончённое лицо, но с проявленными морщинками на лбу и у уголков глаз, элегантно подчёркивающие её многотысячелетний возраст, вечно аккуратные тоненькие стрелки бровей, мягко впалые щёки, что изящно подчёркивали скулы и область вокруг рта. Мать Сераны тоже была одета в вампирскую королевскую броню, однако её одежда отличалась от одежды дочери лишь винным цветом дублённой кожи и блузкой приятно-пастельного верескового цвета. Ещё одним отличаем от дочери, являлась причёска Валерики: две огромные култышки, что были завязаны сзади, почти у макушки, разделяли её волосы на две половины. Спокойно и медленно открыв сияющие цветом янтаря глаза, Валерика, только разглядев стоящую перед ней дочь, сразу лишилась всякой сонливости и, немного обеспокоившись, вышла из гроба, аккуратно взяв за плечи дочь:

– Серана? Что вы тут делаете? – хоть она и была слегка взволнована, однако её прохладный и словно равнодушный тон голоса не выдавал внутренних чувств древнего вампира – Что-то случилось?

– Случилось, мама.

– Расскажи мне, что произошло?

– Мама… – девушка волнительно выдохнула, ощущая громоздкую тяжесть внутри вперемешку со страхом неодобрения, и, высвободившись из нежного прикосновения матери, сделала пару шагов назад, взяв Довакина за правую ладонь, крепко сжав её от внутреннего беспокойства, ища поддержки от любимого – Мы пришли, чтобы… – она запнулась, ощущая, что ураган бушующих эмоций и переживаний сметает всё на своём пути. Хьялти, вовремя сообразив, сжал её ладонь в ответ, этим жестом поддерживая свою будущую жену в этот нелёгкий момент – взять у тебя благословение на наш союз. – смогла выговорить Серана, ожидая разрушительной реакции от мамы.

Внутри Валерики всё упало. Мёртвое сердце матери будто ожило и больно кольнуло в груди. Она почувствовала, как непреодолимая тяжесть подбивает её колени, пытаясь утянуть вниз и бессильно упасть на пол. Её зубы слегка скрипнули от непроизвольно сдавившейся челюсти. Тихо и глубоко вздохнув, Валерика смогла лишь произнести негромким, отрешённым и лишённым тепла тоном:

– Этого я и боялась…

Эти четыре слова прогремели для Сераны самым страшным и леденящим звоном, что было для неё в несколько раз хуже, чем какая-либо истерика. Ей сразу же стало плохо, невыносимо тяжело и раздирающе больно. Она сдавила ладонь Хьялти настолько, что та начала белеть, но он вида не подал.

– Что значит боялась? – спустя мощнейший моральный удар и шок, смогла выдавить из себя Серана.

Вновь глубоко вздохнув, Валерика ответила в привычном ей безжизненном и безэмоциональном тоне:

– Что это рано или поздно произойдёт, если ты и дальше будешь составлять компанию этому человеку. Не поймите меня оба неправильно, я благодарна тебе, Довакин, что ты спас Тамриэль от моего обезумевшего мужа и уберёг мою дочь, но я не могу выдать Серану за смертного.

– Почему же? – расстроено и омрачёно спросил Хьялти, слыша тяжёлый и отчётливый стук сердца у себя в висках.

– Не хочу навлечь на себя и на вас разрушительный гнев Молаг Бала. Тем более, как паук не может жить рядом с мухой, так и вампир не может жить рядом с человеком. Надеюсь, ты понимаешь мои взгляды, которые я хочу донести до вас.

– О-о! – накопившейся внутренний гнев и ярость, взорвали Серану изнутри и выплеснулись наружу – Значит, когда нас до смерти изнасиловал этот даэдра, ты не боялась?! А теперь, ты вдруг поджала свой хвост, когда речь зашла про свадьбу твоей дочери?! – выкрикнула она.

– Не смей говорить так со мной! – угрожающе повысила тон Валерика.

– Это ты не смей говорить то, чего не знаешь! Я – доказательство обратного твоей псевдо-теории о пауке и мухе!

– Ты лжёшь сама себе. – Валерика вновь приняла свою спокойную и холодную манеру общения.

– Нет! Я обуздала жажду!

– Однако, это желание будет всегда сопровождать тебя, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Когда-нибудь, тебе придёт в голову эта табуированная мысль, от которой тебе не хватит сил отказаться.

– Мне хватит сил, ведь кровь для меня – ничто!

– Опять ошибаешься, дочь моя. Ты не сможешь игнорировать свою природу вечно. Придёт время и она даст о себе знать.

– Не придёт! – отчаянно вскрикнула Серана, ощущая каждое правдивое слово матери, как выстрел арбалетного болта прямо в сердце, от чего и становилось невероятно горько. Слёзы жалостно выступили на её глазах – Я так и знала, что приехать сюда вновь – неправильное решение! – она всеми силами пыталась сдержать свои слёзы, но эти попытки были безуспешные и влажные струйки полились по её щекам – Пошли отсюда. – всхлипнув, она повела Хьялти за руку прочь из покоев матери, игнорируя её безуспешные оклики.

Идя быстрым шагом по аркадной террасе по направлению к выходу, Серана, ни с того ни с сего, свернула на уходящую вниз лестницу, ведущую прямиком во внутренний двор замка. Видимо, это сработал давно забытый подсознательный рефлекс детства, ведь Серана всегда делала так, когда в слезах убегала от бурно ругающихся отца и матери.

Минуя деревянные ворота, они оказались на большом треугольном балкончике без ограждения с уходящими от него двумя лестницами на более нижний уровень большего балкона, с уже которого можно было спуститься в сад. С этой площадки открывался вид на весь внутренний ромбовидный сад замка: высоченные и чёрные стены и четыре гранённые башни окружали внутреннее убранство, заставляя чувствовать тебя маленьким человеком, по середине были огромные солнечные часы, но по заказу Валерики они были переделаны в лунные, вокруг часов была выложена каменная плитка, а вторым кольцом наступала красивая зелёная трава на которой росли множества растений, цветов, кустов и одиноко стоящих на каждой стороне деревьев, где у одного из них был очень маленький прудик, куда и повела Серана своего любимого.

Девушка то и дело успевала смахивать ручейки слёз со своих щёк другой ладонью. Оказавшись у прудика, она присела на широкий камень и, перестав сдерживаться, горько и душераздирающе заплакала. Хьялти сел рядом с ней, прижал к себе поближе и заботливо накинул на неё капюшон, которая та совсем позабыла надеть, игнорируя жгучую боль от солнечных лучей, ведь она была не сравнима с внутренней болью.

– Ну почему? Почему она так со мной? – взахлёб спрашивала Серана риторически – Что я ей такого сделала? За что? – она упёрлась лицом в его грудь, обнимая Хьялти со всей силы. Дова лишь молча гладил её по спине, давая ей шанс выговориться – Не уже ли я так многого прошу? Почему я не могу обрести своё простое женское счастье?

– Можешь. – тихим и бархатным голосом донеслось от него.

– Тогда почему она мне не позволяет? – спросила она и вновь погрузилась в убийственные слёзы.

Довакин почувствовал на себе чей-то взгляд и, аккуратно повернув голову в пол оборота в сторону ворот ведущих в главную часть замка, увидел в тени немного приоткрытых дверей два светящихся глаза Валерики, которая переживаючи наблюдала эту грустную картину, от чего внутри древнего вампира что-то сжалось и пробудилось, что-то давно забытое, тёплое и родное. Зная, что у вампиров чуткое зрение, он нахмурил брови и малоуловимым движением осуждающе помотал головой и отвернулся.

– Я плевать хотела на все эти правила, какие-то законы, вампиризм и этого даэдра, ведь всё это принесло мне лишь боль и страдания… – выговорила она сквозь слёзы и подступивший к горлу невыносимый ком. Всхлипнув, Серана продолжила – Было бы намного легче, если бы я вообще не пережила эту проклятую церемонию обращения…

– Ну всё-всё… – нежно похлопав её по спине – не говори ерунды. Если бы ты не пережила это, то я бы не нашёл тебя и остался бы скитаться одиноким волком по этим снежным и мёртвым землям. А если бы и женился на какой-либо дуре-выскочке, то от того, что мне необходимо было заполнить ту огромную дыру в груди. И жизнь моя была бы пуста и окрашена в серые цвета, отчего бы я просто оскотинился и спился.

– Да, восхитительный прогноз. – Серана сквозь слёзы нашла в себе силы подколоть его.

– Угу. – ухмыльнулся он – Успокаиваешься потихоньку?

– Да. – сказала она, неровно и нервозно дыша, вытирая льющуюся влагу по её скулам и векам.

– Едем домой?

– Дай мне ещё немного времени.

– Хорошо.

Спустя около двадцати минут, дыхание девушки наконец пришло в норму, став ровным и спокойным. Освободив Хьялти из своих железных объятий, она выпрямила спину, протёрла лицо ладонью и, глубоко вздохнув, сказала:

– Думаю, пришла пора расстаться с этим местом раз и навсегда, оставив тут всё то плохое, что эти стены мне “подарили”. – она посмотрела в его чёрные глаза, своим заплаканным взглядом.

– Так и сделаем. – поддержал он её.

Серана кивнула и встала с прохладного камня, в последний раз оглянув свой дворик. Дова встал вслед за ней и, прижав её к себе за талию, они направились к выходу.

Поднявшись по лестницам, миновав деревянные ворота, они, выйдя на аркадную террасу главного зала, направились в сторону горгульи и лестницы ведущей в сам тронный зал, но их остановил неуверенный и тихий оклик Валерики, донёсшийся из-за спины:

– Серана…

Парочка развернулась и увидела её, скромно стоящую у арочного прохода в свои покои.

– Можно тебя на минуту? – в её спокойном голосе проскользнуло что-то искреннее.

– Чтобы ты опять сделала мне больно?! Сколько ещё можно губить собственную дочь?! – вновь вспыхнула Серана.

– Я хотела сказать тебе пару слов на прощанье… – в её неприступном холодном голосе, появилась брешь сожаления и печали.

Серана металась внутри. С одной стороны, она ещё больше и глубже обиделась на мать, но с другой, в глубине души что-то царапало и не давало просто взять и уйти. Девушка взглянула на Хьялти, ища в его глазах поддержки и, получив от него мягкий одобрительный кивок, высвободилась из-под его нежного прикосновения и недоверчиво подошла к матери, встав от неё в метре. Довакин специально отошёл подальше в сторону, чтобы не слышать их разговора, и, свернув за угол, уселся на ступеньку лестницы, что вела в покои Харкона.

– Серана… – вздохнув, Валерика сделала шаг вперёд и, вновь аккуратно притронулась к её плечам.

– Не трогай меня! – прохладно отстранилась Серана – Говори, пока я не передумала.

– Дочь моя,… – она вновь вздохнула – всю свою сознательную и долгую жизнь, я, как и любая другая мать, оберегала или пыталась оберегать тебя ото всех опасностей, потому что ты моя единственная и самая родная частичка меня, и потерять тебя, означало бы потерять и себя.

Ты родилась в семье даэдропоклонников. Мы с твоим отцом были несказанно рады такому чуду, однако в глубине моего ещё бьющегося сердца я знала, что из нас не выйдет правильная и счастливая семья, из-за слепой беготни за могуществом и властью, но кормила себя ложными надеждами и не хотела видеть очевидного.

Когда твой отец заявил о том, что мы всей семьёй станем созданиями ночи, то я немного сомневалась на счёт этой затеи, ведь знала, что это очень сильно отразится на нас, и в частности на тебе. Моё желание сделать своё дитя защищённым, сделало выбор в пользу стремления мужа, с которым я ещё разделяла эти идеи и желания. Принеся Молаг Балу в жертву тысячу жизней и наши с тобой тела, я осознала, что это была слишком высокая цена за столь соблазнительные силы и пережитые нами мучения.

После церемонии я эгоистично закрылась в себе, совсем позабыв о той, кому больше всего нужна была поддержка и опора после произошедшего – о тебе, Серана. Я больше не могла воспринимать тебя, как дочь, ведь те ужасающие события, через которые ты прошла, всплывали у меня перед глазами, и я не могла избавиться от этого, сожалея, что тебе пришлось пережить это. Но я всё ещё была уверенна, что мы поступили правильно, однако что-то не давало мне покоя изнутри.

Шли годы, десятилетия, столетия. Я погружалась в себя всё более и более, пока твой отец не обнаружил это проклятое пророчество, из-за которого всё пошло по самому худшему для нашей семьи пути. Тайком узнав, что для свершения пророчества была необходима кровь Дочери Холодной Гавани, я решила действовать незамедлительно, пока Харкон всё больше впадал в безумие. Я с головой ушла в создание места, где могу сохранить тебя и спрятаться самой, разделив между нами два Древних Свитка. Лишённая сна и покоя, я работала не покладая рук, напрочь выкинув из памяти, что у меня есть и дочь, которой нужно уделить время, которого у меня катастрофически не хватало.

Ты права, сказав мне в Каирне, что я тоже была одержима защитой тебя и противостоянию моему мужу, но, если ты когда-нибудь, по воле Богов, станешь матерью, думаю, что ты сможешь понять меня в полной мере. Я знала, что даже в грош не ставила твои несогласия и противоречия, однако я относилась к тебе, как к ребёнку, который ещё до конца не понимает всю серьёзность ситуации и что нам с тобой грозит, если бы твой отец узнал о крови раньше, чем я могла бы завершить все свои планы.

Усыпив тебя в крипте, я отправилась на поиски возможных вариантов о недопущении свершения этого пророчества, ища ответ у Идеальных Повелителей, но, как ты знаешь, они заперли меня в крепости, окружив магическим барьером и приставив ко мне дракона Дюрневира, чтобы тот стерёг меня.

Бессчётные столетия, проведённые в одиночестве, помогли мне осознать те вещи и поступки, которые я совершала на протяжении всей жизни. Я поняла и приняла тот факт, что мы с твоим отцом совсем не годились на роль любящих и заботливых родителей, но тогда нам казалось иначе. Мои слепые страхи о мнимой опасности для твоей жизни, в конечном итоге по иронии судьбы, воплотились в настоящие угрозы, из-за того, что я тогда не смогла воспротивиться желанию Харкона о получении истинного вапиризма от даэдрического принца. Всё приобретённое нами могущество рассыпалось в прах перед таким заветным и недостижимым желанием, как обыкновенное семейное счастье, к которому я всегда хотела стремиться и которое так не настигло нас, сильно обойдя стороной. – в таком безэмоциональном, но честном монологе Валерики, у неё неожиданно сбился голос и волнительно и судорожно задребезжал – Если ты ещё в силах мне поверить, то прошу тебя, знай, что я глубоко сожалею обо всём случившемся в нашей покалеченной и нездоровой семье и искренне прошу прощения за все мои поступки и такое холодное отношение к тебе и к мужу. Мы оба были слепы, но когда прозрели, то его уже нет в живых, а моя единственная дочь, которую я всю жизнь пыталась сберечь, уходит от меня навсегда.

Серана, последнее, что я хочу сказать тебе…я благословляю вас на ваш союз. – на вечно холодных и безжизненных сияющих глазах матери, вдруг начали проблёскивать слёзы раскаяния – Будьте счастливы вместе. Создайте ту радость и уют, которых не было в нашей семье и не повторяйте ошибок твоих бесчувственных родителей, которые, не разобравшись в своих желаниях, попытались создать своё заранее обречённое на провал счастье. Не желайте власти, силы и могущества, ибо они приведут вас только к разрушительным последствиям…Прощай, дочка… – Валерика украдкой утёрла покатившуюся слезинку истинной материнской любви и боли расставания, пролившуюся за столь бесконечное время.