Текст книги "Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)"
Автор книги: Hellas
Жанры:
Попаданцы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
– Я видел пустоту. Я видел тьму и не единого проблеска воспоминаний. Ничего, ни клочка света, лишь беспросветный мрак с клубящимся туманом. Я словно был на дне сырого ущелья, барахтался в нём, бесконечно искал выход и не находил, а потом перестал, просто позволил себе тонуть в темноте, – в глазах друга застыла странная больная обречённость. – Эта пустота, эта темнота затягивает, Изар, так затягивает… Я не представляю, что случилось бы с нами обоими, со мной и с девочкой, если бы я всё же не смог вырваться, если бы окончательно сдался. Это как трясина, один шаг и тебя затянет, тебя и тех, кого ты держишь… И эта магия… Она слишком могущественная. Это даже не уровень магистра, это… – он потрясённо и потерянно покачал головой, – что-то гораздо величественнее, гораздо. Такой силой могли бы обладать Семеро, если бы существовали на самом деле. За тёмными и Чёрным Советом стоит кто-то колоссальной мощи, если не сам Иокиец.
– Мне странно слышать это от тебя. Чтобы ты, и поверил в то, что в наши дни существует магия выше магистерской? Вспомни всему, чему нас учили. Да, в древности были маги более великие, чем нынешние, но постепенно наша магия вырождается, как это ни прискорбно, к тому же многие знания утеряны. Что касается девчонки… – Изар нахмурился, между его бровей залегла жёсткая непримиримая складка. – Она не может ничего не помнить, я уверен. Это какие-то неизвестные нам чары, но не более. Наверняка у этих марраковых детей тёмных сохранились какие-то древние манускрипты ещё с Эпохи Магии. Кто знает, что лежит в их гадюшнике… Я уверен, что у них есть какое-то место, какой-то центр, где заседает их верхушка… Наверняка кто-то командует ими. И я не буду удивлён, если всё ведёт в Иоку.
– Да, наверное, ты прав, как всегда прав, – Эмил взял себя в руки и вдруг отставил прочь бокал с настоем. – У тебя не найдётся бутылки красного вина?
– Меня обескураживает ход твоих мыслей, мой друг. Спиртное, да посреди рабочего дня? – Магистр усмехнулся и покачал головой. – И его просишь у меня ты, Средний Магистр, ответственнейший из людей, почти не пьющий с самого первого момента вступления на должность? Мир сошёл с ума, а твои нервы, видно, совсем сдали. Что, впрочем, немудрено с такой работой.
– Не держи меня за умалишённого алкоголика, Изар. Я всего лишь собираюсь сварить себе глинтвейн по одной занятной рецептуре, содержащей успокаивающие травы. Градус у этого напитка совсем низкий, и я прекрасно смогу закончить свои сегодняшние рабочие дела, – Эмил хмыкнул, перевязал растрепавшийся хвост тёмных волос и поднялся из кресла.
– Я разве возражаю, травница? Бери, у меня остались несколько бутылок вина тысячного года… Ещё из коллекции Магистра Виго… Впрочем, не будем об этом. И, знаешь что, иди и отдохни сегодня. Ты, в конце концов, только и делаешь, что горбатишься во благо страны круглые сутки. А закончить разбирать твои сегодняшние бумаги вполне в состоянии Сион, – он чуть поморщился на последнем слове.
– Зря ты с таким пренебрежением говоришь о Младшем Магистре. Он достойный человек и многое делает для страны. Пусть ты его и недолюбливаешь, но это нисколько не умоляет его заслуг, – Эмил Курэ тоже улыбнулся с какой-то затаённой усмешкой, – а отдых, я, пожалуй, приму. Действительно, в последнее время я слишком много работаю… А я уже не в том возрасте, чтобы не спать ночи напролёт, решая очередную внезапную проблему. Старость не радость, так сказать.
– Эмил, друг мой, я смею напомнить, что тебе всего лишь сорок шесть, и я, находясь в твоём же возрасте, прекрасно с этим справляюсь. Спина побаливает, конечно, но чем только не пожертвуешь во имя Родины. И да, я знаю, что Сион приносит пользу, иначе бы я давно вышвырнул его из Белого Совета, – Магистр махнул рукой, воздержавшись от фразы о том, что его и так подмывает именно это и сделать. – Ну, всё, иди, мне ещё нужно кое-что обдумать. За вином пришлёшь своего камердинера, я передам виночерпию приказ на выдачу двух бутылок.
Эмил наигранно весело усмехнулся, шутливо поклонился, прижав к заполошно стучащему сердцу ладонь, и вышел в коридор. Перед его глазами всё ещё стояла черная пустота.
Серафима задумчиво перелистнула несколько страниц относительно новых Хроник Лэсвэта, но информации о некоем загадочном Пророчестве, в первый раз о котором она услышала от Сильвестра почти в самом начале своего здесь пребывания, больше не было. Собственно и упоминалось о нём немного – достаточно, чтобы заинтересовать, но не достаточно, чтобы понять, что же это такое – не упоминалось ни откуда это Пророчество взялось, ни что конкретно в нём говорится, кроме одной общей фразы, про то, что оно подарило надежду на победу как для Лэсвэта, так и для некоторой части Финнского материка. Мол, будут с нами драконы, и мы победим. А о том, как победим, почему победим, достоверны ли эти сведения – ни слова.
Хроники Лэсвэта за последние пять лет Серафима взяла почитать из библиотеки ещё два дня назад, чтобы быть в курсе тех событий, что она не помнила, однако руки у неё дошли до книг только сейчас. До этого у неё, что удивительно, совершенно не было на них времени: она исследовала Замок с Сильвестром, наблюдала за тем, чтобы Мир не покалечился, и заодно с удовольствием с ним общалась, и периодически ходила к Учителю, сейчас в несвойственной ему почти приказной манере отправившему её в комнату. Однако именно теперь у неё появилось время для книг. Сильвестр должен был прийти вечером, а значит, у неё оставалась ещё пара часов на себя.
Поэтому Серафима скинула уже ставшие ненавистными за это время узкие туфли, в которые её далеко не широкие ступни с трудом помещались, и с ногами забралась на кровать, притянув к себе книгу с Хрониками тысяча шестьдесят четвёртого года и жуткий отвар.
Несмотря на почти полное отсутствие информации о Пророчестве, история, что открывалась ей, была до крайности интересной. Правда, Серафима всё ещё не могла до конца поверить в то, что это происходило на самом деле, и воспринимала Хроники скорее как фэнтези, написанное в своеобразном канцелярском стиле, нежели как реальность. То, что она слишком увлеклась и до сих пор не выпила лекарство, она заметила лишь, когда у неё почему-то начала кружиться голова. Серафима дёрнула рукой, пытаясь дотянуться до склянки, но перед глазами всё завертелось, и она только разлила её содержимое по постели, запачкав зелёное покрывало вязкой жижей.
Встать уже не получилось, тело налилось свинцом, отказалось подчиняться, и Серафима вновь провалилась в чёрную затягивающую пустоту, тянущую к ней свои туманные руки. Эти руки тысячей мглистых щупалец сомкнулись вокруг неё, поглотили, обвили, не оставив даже шанса вырваться. Но вырываться уже и не хотелось…
Видения мелькали перед глазами призрачными молниеносными вспышками, бессвязными и странными, словно выныривающими из тумана образами чего-то, что уже случилось однажды. Или случится? Или не случилось и не случится вовсе?
Вот невысокий юноша в чёрном мундире и с тёмными волосами, перевязанными почему-то нитью серых бус, а не обычной лентой. Он хмурит тонкие брови и что-то говорит, Серафима детально отмечает каждое движение его лица. Оно острое, бледное, холёное, а во взгляде юноши что-то змеиное. Он не человек. И вот он чуть улыбается и качает головой, а затем его глаза – желтовато-зелёные, раскосые – вспыхивают ослепительно серебристым, завораживающим, и в его руке прямо из воздуха вырастает невиданной красоты серый меч, от чьего прикосновения металлический подсвечник на подоконнике плавится, парит вокруг лезвия раскалёнными каплями, а после собирается в единое целое, становясь почти неотличимым от своего первоначального вида. И из-за ворота мундира юноши выглядывает серая змея в тонкую коричневую полоску и что-то шипит, и она ловит в этом шипении отголосок каких-то эмоций – радости? -, и в голове у Серафимы словно молоточком стучит: «Мирэд, Мирэд, Мирэд».
Но вот следующее видение. Статный мужчина в тёмной, сливающейся с мраком одежде, что-то ей объясняет. Его волосы тоже связаны ниткой бус, только багровых, и свет Сэрэн Мирэ падает на его лицо и отражается в змеиных зелёных глазах двумя белыми пляшущими бликами. В тонких, но сильных пальцах мужчина сжимает два лёгких клинка. Он говорит что-то короткое и протягивает их ей.
А вот радостно смеющийся рыжеволосый мальчик. Это… Велимир? И он всё смеётся и смеётся, а на его ладонях горит алое пламя. И пламя разрастается, Серафима слышит его всё нарастающий треск и гул, а затем оно превращается в огненный шар, что несётся прямо на неё, и она слышит чей-то крик – свой собственный крик – и сипение сорванного голоса…
А затем из тумана неясным тусклым силуэтом, постепенно обретающим плотность и яркость, появляется высокая женщина с волосами цвета крови, в чьих глазах – таких же зовущих как мрак – она неожиданно видит разгорающийся всё ярче белый свет. Серафима протягивает руку навстречу, зная, что ещё немного и её пальцы коснутся чужой холодной ладони, но женщина отталкивает, её руки больше не тянут её во мрак и туман. И голос – тихий безликий голос – шепчет: «Ещё рано».
Лицо бледного и испуганного Сильвестра появилось перед глазами как-то совершенно неожиданно. Неожиданным был и его облегчённый вздох, и голоса двух крайне рассерженных Магистров.
– О чём, позволь спросить, ты думала, когда не выпила настойку в срок? Почему Сильвестр обнаружил тебя в окружении Хроник Лэсвэта и в залитой зельем постели? – в голосе Главного Магистра не было ни малейшего намёка на эмоции, но в его глазах полыхал огненный гнев, делая их из золотистых охристо-рыжими.
Если бы Серафима умела краснеть, то наверняка бы сравнялась цветом с переспевшим томатом. Да, должно быть это была воистину прекрасная картина. Перед глазами живо встало собственное бессознательное тело в помятом платье и с голыми пятками, уткнувшееся носом в запачканное зельем покрывало и заваленное книжками. Боже, какой стыд…
– Вижу, этот небольшой обморок никаких серьёзных повреждений не нанёс, – Магистр Курэ улыбнулся, но в его голосе на секунду всё же послышалось облегчение. Или, по крайней мере, Серафиме хотелось услышать там его, а не злость или разочарование. – С тобой больше не происходило ничего необычного?
Серафима отрицательно замотала головой. В ушах всё ещё отзывалось странное «Мирэд», но рассказывать про это не хотелось, тем более в обществе верховных Магистров. Неправильно, да – хорошие и послушные девочки ничего никогда не скрывают, но всё внутри противилось тому, чтобы она рассказала хоть что-то о своих видениях.
А своей интуиции Серафима всё же предпочитала доверять.
– И в следующий раз читай подобную литературу, не выходя из библиотеки. У нас нет второй копии Хроник Лэсвэта, к сожалению, – флегматично заметил ещё один мужчина, которого Серафима прежде не замечала. Увидев её взгляд, он пояснил, – если ты не помнишь, то я Младший Магистр Инар Сион. Отвечаю в том числе за культурное развитие этой страны.
– Приятно познакомиться, Магистр Сион, – Серафима тут же поспешила встать и поклониться, пытаясь соблюсти хоть какие-то приличия. Не стоило позориться ещё больше, хватит с неё…
Но вышло ещё хуже, чем если бы она и вовсе не вставала: предательское больное тело мгновенно дало о себе знать, мир перед глазами нещадно закружился, пол ушёл из-под ног. Однако Сильвестр среагировал быстро, сжав Серафимины плечи и удержав на месте. На какую-то долю секунды ей даже показалось, что он, как тогда в тёмной галерее, подхватит её на руки. Но этого, к её счастью, не случилось.
Серафима стояла, ощущая на своих плечах чужие прохладные пальцы, стояла, и ей казалось, что она ещё никогда в жизни не испытывала такого стыда. Кровь стучала в ушах, хотелось сжаться в комочек и спрятаться в самом тёмном углу, как нашкодившей собаке. Эмил Курэ, видимо, единственный из присутствующих Магистров сохраняющий относительно хорошее расположение духа, поставил на прикроватный столик новый пузырёк с тем же странным зельем и сообщил:
– Выпьешь через двадцать минут. И главное – не забудь… Сильвестр, проследи. А теперь пойдёмте, друзья мои, пора бы закончить сегодняшний многотрудный день. Светлой вам ночи.
Главный Магистр, ещё раз сверкнув глазами, первым вышел за дверь. За ним в молчании удалились и два оставшихся Магистра.
Стоило двери с тихим щелчком закрыться, как Серафима отскочила от Сильвестра в сторону, что-то сбивчиво и невнятно бормоча себе в оправдание, пока он не прервал её сдавленным смешком. Она подняла взгляд: он улыбался, хотя было видно, что смущён не меньше неё. Почему бы? Что он-то успел натворить?
Серафима тоже сдавленно улыбнулась, стараясь выдохнуть и расслабиться – ничего страшного ведь не произошло, правда? Хроники целы, она сама вполне жива, значит, всё не так уж и плохо?
Мирэд, Мирэд, Мирэд… кто же он такой? Тот юноша с мечом?
Голова вновь закружилась, и Серафима поспешила сесть обратно на кровать.
На кровать? Матрас был непривычно жёстким. Серафима огляделась: в комнате, где она оказалась, всё было выполнено в синих и беловато-серебристых тонах, не типичных для золотистого и солнечного Замка Лиррэ; мебель, в отличие от всего остального интерьера тёмная, была украшена тонкой, но плохо различимой без освещения резьбой: комната утопала в серых сумерках середины элэйнана. На высоком потолке раскинул крылья огромный ледяной дракон, выложенный мерцающими белёсыми и синеватыми камнями. Прикрытый тяжёлым веком кобальтовый глаз на узкой, венчающей длинную грациозную шею, морде словно смотрел прямо на Серафиму. Увы, с таким светом рассмотреть его подробно не получилось. А жаль – он казался настоящим произведением искусства, сложно было поверить, что его создал кто-то из смертных. Но с магией, вероятно, возможно всё.
– Где мы? – конечно, после анализа обстановки ей и самой не составляло труда об этом догадаться, но нужно было спросить хоть о чём-то.
– Это моя комната, – Сильвестр отвернулся и подошёл к окну, раздёргивая занавески шире и несколькими мановениями пальцев заставляя чешую дракона вспыхнуть ярче. Теперь стало ясно, что он выполнял не только декоративную функцию, но и являлся своеобразным светильником.
– Но почему я здесь, а не у замкового лекаря? Было бы логичней отправить меня к нему, разве не так? – спросила Серафима, украдкой касаясь гладкого шелковистого покрывала с узором из мелких вышитых тёмно-синей нитью волн. Несмотря на то, что она жила в Замке уже достаточно времени, она всё ещё не могла до конца привыкнуть к его роскоши после городка, в котором прошло её детство. Покрывала в доме бабушки были совсем другими…
– Магистры решили не афишировать происходящее с тобой, по крайней мере – сейчас. Если бы сегодняшний случай был бы обнародован, поползли бы слухи.
– Они уже и так должны ползти, учитывая моё чудесное «воскрешение», – Серафима хмыкнула.
– Подробностей всё ещё никто не знает, и, думаю, до ближайшего собрания Финнского Альянса Главный Магистр не будет делать никаких заявлений касательно этого, – Сильвестр вновь повернулся к ней. Падающий из окна мягкий сероватый цвет делал его лицо почти человеческим, сглаживал острые совершенные черты.
– Скоро нужно будет пить зелье, но пока я могу организовать для тебя некое подобие ужина. Если хочешь, конечно.
– Если тебе не сложно, то организуй, пожалуйста. Правда, кухня, наверное, сейчас уже не работает?..
– Да, наверное, не работает, – согласился Сильвестр. – У меня осталось немного еды под термочарами. Не сказал бы, что это здоровая пища… – он кинул на неё косой и какой-то ребячий взгляд, но видя, что его слова Серафиму совсем не пугают, подошёл к накрытому белой скатертью-паутинкой столу и поднял с него не замеченную Серафимой ранее тарелку… неожиданно полную пирожков.
Сильвестр и пирожки вместе как-то не вязались и казались чем-то абсолютно не совместимым и существующим в разных плоскостях. Сильвестр, впрочем, не вязался с любой едой, калорийнее лёгкого овощного салатика. Но на одном овощном салатике он естественно жить не мог, и поэтому Серафима прервала свои размышления на попытке представить Сильвестра с увлечением поедающего, допустим, кремовый торт, и взяла первый пирожок.
1) С драконьего языка слово «Вард» переводится как «Репейник»
========== Глава VI. Море и кровь ==========
40 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Земли руссов, Миро, Странный мир
Когда они наконец-то доплыли до Миро, Мирэд был готов вознести хвалебную молитву не только Госпоже Смерти, но и всем Семерым. Общество одного только Фирэйна ему уже порядком наскучило, ибо тот любил пофилософствовать, да и в целом говорил на его вкус довольно нудно. Любой вопрос, который Мирэд ему задавал, перетекал в нескончаемый монолог.
Например, когда он спросил лекаря, зачем руссам Артефакт Попутных Ветров – они ведь водные создания, но никак не воздушные – ему была рассказана целая легенда, вся суть которой сводилась лишь к тому, что давным-давно его передала им некая неизвестная эльфийка и завещала хранить его, но руссы то ли позабыли, то ли не так поняли её изначально, и Артефакт стал считаться реликвией их народа, правда, без какого-либо применения. Однако через пару столетий «реликвия» была украдена предками некого господина Стэсса к’Арчема, которых прибило к берегу Миро штормом. Артефакт, однако, до этого господина дошёл, и он согласился передать его тёмным – а не согласиться он не мог, учитывая, что об услуге его попросил сам Тамерзар, имеющий, как член не только Чёрного, но и Змеиного Совета, огромное влияние среди Забирающих. Руссы же, конечно, будут очень рады возвращению своей «реликвии» и согласятся исполнить любое пожелание её нашедших, чем тёмные и собирались воспользоваться.
Фирэйн утверждал, что именно эту историю рассказал Тамерзар Зенору, отправляя его на задание.
Мирэд прекрасно понимал, что так просто ценную вещь никакой Забирающий не отдаст, даже если его просит один из Великих Змеев, но предпочитал не задумываться об этом, как и о том, откуда у Тамерзара подобные сведения. О Тамерзаре вообще не хотелось задумываться, потому что мысли о Тамерзаре влекли за собой мысли о Райменне, а снова вспоминать свой позор в Варасе не хотелось. Хорошо, что никто из нынешней команды о нём даже не догадывается. С лекарем, всё же, было довольно интересно, и Мирэд не хотел, что бы тот презирал его. Он уже успел немного к нему привязаться, хоть Фирэйн и был специфическим в общении, своими долгими живописными рассказами, что текли бесконечным монотонным потоком, напоминая почтенных учителей, что пытались обучать Мирэда стихийной магии, азам этикета и прочим премудростям. За исключением, конечно, того, что почтенные учителя не язвили, не смеялись и не называли его уже привычным уху «мелким», а так же не употребляли мешками лимонные леденцы. Как говорил сам Фирэйн, их виртуозно готовили на его родине, и он был влюблён в них по уши с самого детства. Леденцы, естественно, кончались с катастрофической быстротой, и Мирэд с ужасом думал, сколько денег спускает на них лекарь – пресловутые сласти плыли морем с самой Эрки и в не очень-то больших количествах. А судя по размерам мешка, который Фирэйн таскал с собой, он скупал все леденцы в округе, стоило ему только прибыть в крупный город.
С остальными же членами их отряда было и не поговорить: Зенор первые дни путешествия лежал пластом и ныл о бренности бытия и болящей руке, а после скакал по всему кораблю бешеной селёдкой, будь она неладна, и приставал к матросам, абсолютно не желающим общаться и делающихся этим ещё более для него привлекательными.
С Вардом и Квэарром Мирэд, как натура крайне обидчивая, и сам не желал общаться категорически. С эльфом он не разговаривал чисто из принципа, да и чувствовал себя виноватым за тот вопрос в лесу («Конешшно, горазсдо проще отмалчиватьсся, чем извиняться», – шипела на него решившая вдруг заменить глас совести Аин-Зара), а вот подлянка от друга всё никак не прощалась. Вард и сам не спешил мириться, развлекаясь в компании нового знакомого и придерживаясь мнения, что повод обиды не стоил. Мирэд и сам это понимал, но перешагнуть через себя и своё глупое аристократическое воспитание, упорно твердящее ему о том, что он всегда прав, признать свою неправоту, и, следственно, несдержанность, было выше его сил. Хватит унижения перед Чаром, Тёмным Королём и его Советником, мысли о котором и так постоянно лезли в голову.
За невозможностью хоть как-то разрешить эту ситуацию, он изводился, шатаясь из угла в угол в своей каюте и пытаясь занять себя хоть чем-то, читал книгу по основам магии земли, оказавшуюся необычайно скучной, и изредка переговаривался с их «лимонным» лекарем.
Поэтому когда они наконец-то сошли на берег пусть и не родной, но суши, Мирэд был готов прыгать от радости и возможности наконец-то размять ноги. Однако энтузиазм его быстро поутих – вокруг них раскинулся голый и пустынный каменный пляж и лишь где-то вдалеке смутно вырисовывались силуэты домов.
– Здесь мы расстаёмся, – сообщил капитан корабля, тёмный неопределимой расы – лицо его было скрыто за чернильно-чёрным туманным мороком, не разглядишь, лишь сверкали два разноцветных глаза, янтарный и сиреневый. – Ближайшее поселение руссов находится вот там, на юго-востоке, часа через три пути уже будут видны очертания домов. Это довольно большая по их меркам деревня под названием Уруд. Там вы, вероятно, сможете найти их нынешнего вождя. Если выдвинетесь сейчас, то доберётесь до того, как взойдёт Солнце Ночи.
– Благодарю, капитан СэльСатар, – Зенор приложил левую руку к сердцу и коротко склонил голову, – да поможет вам Госпожа Смерть.
– Да прибудет и с вами её благословение, – капитан поднял вверх левую руку с оголённым запястьем, на котором читалась его тёмная метка. Мирэд из интереса всмотрелся в ряд букв, написанных под ней. Второго имени, настоящего, не было. Странно. Неужели при рождении родители не дали своему ребёнку имени? В это верилось с трудом, но он привык доверять меткам Совета. Интересно, что же с этим капитаном не так?
Воздел руки и весь их отряд – на своеобразном языке жестов тёмных это значило, что они расстаются в мире и не желают друг другу зла, а посему не считают нужным скрывать и своих настоящих имён. После они подхватили свои скудные вещи, выгруженные матросами на песок, и двинулись вперёд, к далёкой деревне.
*
Действительно, добрались они до Уруда ещё до восхода Ночного Солнца, как и было обещано капитаном СэльСатаром. Деревня, несмотря на свой более чем скромный размер, оказалась экзотически красивой и непривычной взгляду: в Каре никогда не было такого дикого, но странно сочетающегося между собой количества цветов. Дома – небольшие и одноэтажные – были сложены из осколков разноцветных камней, странных зеленовато-синих водорослей и крупных раковин всевозможных оттенков от кремово-жёлтого до рыжевато-голубого. Держалось всё это на какой-то странной колышущейся полупрозрачной массе.
Подойдя ближе к одному из домов, Мирэд с удивлением обнаружил, что всё это была вода. Усмирённая неведомой магией, она удерживала вместе стены небольших строений и источала приятную прохладу, что было очень кстати – этот край Миро располагался совсем рядом с экватором, и близость холодного сэтэвана вовсе не ощущалась. Мирэду, хоть и любившему тепло, но больше привычному к достаточно зябкому элэйнану Кары, пришлось снять плащ и расстегнуть мундир, он уже буквально плавился от жары. Зато Аин-Зара вела себя не в пример активнее, даже изволила позабыть свой постоянный сон и теперь ползла рядом, то и дело исчезая в неизвестных направлениях и пугая встречных руссов. Впрочем, руссов пугала не столько она, сколько вся их компания в целом, что целенаправленно двигалась к центру деревни, в абсолютно непривычной – для прикрывающихся лишь бусами и какими-то повязками из рыбьей кожи руссов – тёмной закрытой одежде. И если Фирэйн и Квэарр вели себя достаточно прилично, смотря прямо перед собой, как и Вард, что время от времени всё же поглядывал по сторонам, то воодушевление Зенора, казалось, троекратно возросло. Он выглядел здесь на удивление гармонично, отличаясь от своих сородичей по матери лишь цветом волос, заплетаемых им в сложную толстую косу, – русых, как у отца, и постоянно вращал головой, глазея на жителей, дома, улицы и весь пейзаж в целом, улыбался, как сумасшедший и был преисполнен радостных надежд. Мирэд, на месте местных аборигенов, тоже бы его боялся.
Зенор, наивный до ужаса, тешил себя мыслью, что может обнаружить здесь свою мать, в своё время оставившую его. Мирэд его оптимизма абсолютно не понимал: идея о том, что мать на самом деле вовсе не хотела его бросать, казалась ему бредовой. Руссы как никто были привержены обычаям и поверьям своих предков, ясно гласившим, что дети, не вобравшие всех черт их расы, являлись отмеченными Отцом-Океаном и поэтому приносились ему в жертву. Зенор это прекрасно понимал – об этой традиции Мирэд узнал от него же, но чаррусса это не останавливало. Мирэду же казалось, что даже если тогда у женщины, породившей Зенора, и был какой-то материнский инстинкт, замешанный на жалости к собственному ребёнку, то сейчас блудный сын ей точно не нужен – всё же пятьдесят четыре года прошло, за это время у неё могли появиться и другие дети, нормальных не смешанных кровей.
Однако Зенор так не думал, и Мирэд не собирался его переубеждать – бесполезно это было, в таких случаях чаррусс становился упёртее гирэйского барана, да и вряд ли он с этой кутерьмой с миссией вообще найдёт время искать женщину, чьего имени даже не знает. Нужно же будет вести, какие-никакие, но переговоры.
Вскоре дорога вывела их к дому чуть более высокому и богатому, чем все остальные: в его стенах не было камней и водорослей, лишь крупные, в две ладони шириной, перламутровые раковины. Раньше Мирэд даже не догадывался, что такие существуют – самые большие из виденных им были вдвое меньше и отпускались за баснословное количество золотых кобр на одном из рынков Ламенбера. Среди разнообразия цветов дом выделялся большим светлым пятном. Видимо он и был обиталищем вождя. Во внезапно опустившемся южном ночном мраке Мирэд не сразу понял, почему всё ещё видит так чётко, затем присмотрелся, сдерживая в себе восхищённый вздох. Светилась вода, что держала на себе стены многочисленных домов, сверкала обильная россыпь звёзд в чёрном небе и особенно яркое здесь Солнце Ночи. Не требовалось даже факелов, чтобы рассмотреть вышедшую их встречать делегацию из нескольких руссов.
Во главе их шёл слишком высокий даже для своего племени русс, вероятно, сам вождь. Его одеяние кардинально отличалось от всех нарядов, что Мирэду приходилось видеть ранее, а видеть ему пришлось, всё же, немало. Помимо обязательной для руссов бесконечной череды бус из ракушек, жемчужинок и блестящих камушков, украшавших слишком длинную шею и, в меньших количествах, узкие запястья и щиколотки, на вожде не было ни единого предмета одежды, даже той рыбьей чешуи, которая встречалась у обычных поселян.
В ней и не было необходимости, его тело было укутано самой водой, которая мантией стекала с плеч и струилась вниз – почти до самой земли спереди, а сзади стелилась по песку полупрозрачным шлейфом. Вода мерно поблескивала и будто тихо журчала, напоминая диковинную и редкую магическую ткань. Вместе с ней вниз бледно-голубыми потоками струились и волны волос, из-за которых вождь руссов казался похожим на сошедшего со страниц легенд и вдруг обретшего разум водяного духа. В изменчивых глазах самого светлого синего цвета, который только доводилось видеть Мирэду, застыло умиротворение и странная, спокойная мудрость.
За плечом вождя стоял шаман, в противоположность ему низкорослый, наверное, лишь чуть выше самого Мирэда. Он не выглядел старым, но в нём чувствовалась древность. Глаза его смотрели прямо, но были лишены холода и враждебности, лицо закрывала маска из воды. Одет шаман был, однако, не в неё – его тело буквально тонуло в грудах украшений. Это выглядело бы смешно, если бы не его взгляд.
– Я – вождь народа руссы с Миро, имя, которым я наречён – Водный Вихрь. Рядом шаман наш народ – Голубая Волна. Мы рады приветствовать наших гостей в Уруд и предлагать им провести тёмное время в нашем доме. Наши гости устать. Мы рады гости, что привести Океан. Мы любить хорошие гости. Когда взойдёт светлое солнце, мы провести беседу с вы и узнать, зачем вас привести сюда, – голос вождя был красив, мелодичен и текуч, и неправильное произношение ринского языка, который знал практически каждый, кроме, пожалуй, именно таких вот оставшихся на первобытном уровне рас, нисколько его не портило. Вождь иррационально располагал к себе и внушал доверие. Да и какого можно было ждать подвоха от русса, в самом деле? Они славились своим мягким и наивным характером, и для Мирэда загадкой было, как при всех этих качествах они смогли пережить и войны, и восстания в королевствах на севере Миро, и сохранить при всём при этом свои территории, официально признанные нейтральными, и значительную численность населения.
– Мы благодарны вам, вождь Водный Вихрь, за гостеприимство. Мы с радостью станем вашими гостями и поговорим с вами, когда взойдёт Солнце Дня, – Зенор учтиво поклонился ему в ноги, мазнув волосами по песку. Было заметно, что он нервничает, но вряд ли руссы обратили на это внимание.
Вождь лишь медленно склонил голову в ответ, а после развернулся и поплыл, иначе и не скажешь, в сторону своего жилища. Вода текла за ним по пятам и билась о его ступни как приливные волны. Шаман, ступая по песку узкими ступнями и звеня украшениями, удалился следом, переступая непропорционально длинными ногами и напоминая большую белую цаплю из тех, что обитают в каарамских садах, принадлежащих Змеиному Совету.
К их отряду, поклонившись так же низко, как и Зенор только что, подошёл молодой русс в набедренной повязке из рыбьей чешуи и жестами попросил следовать за ним. Отвёл он тёмных недалеко – в соседний пустующий дом с покатой водорослевой крышей. Со слов Зенора, в своё время посвятившего много времени изучению обычаев руссов, это был «дом для гостей» – здание, которое было в любой деревне на случай непредвиденного появления чужаков, которых здесь действительно почитали дорогими гостями, посланными самим Океаном, бывшим для руссов обожествляемым объектом для поклонения.
Изнутри дом казался чуть больше, чем снаружи, но всё же впятером они с трудом в нём поместились. Разделения на комнаты и мебели не было, лишь голый пол, устланный кусками вездесущей рыбьей кожи с чешуёй. Видимо спать предполагалось без кроватей, по всё тем же местным обычаям.
