Текст книги "Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)"

Автор книги: Hellas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

««Афинар рэккэс тамерэ дэмьерс, омелэ Сифизьер, армиар тэвэс!», – громко воскликнул огненоволосый герой Ларсенар, воздевая вверх руки, перстнями унизанные, пламенеющий меч сжимающие. Умилостивил он своими словами заклятыми семерых демиургов, и дрогнула стена монолитного камня, узором паутины разошлись по ней трещины, открылись врата в сокровищницу прекрасной королевны Лафеи». Серафима закрыла книгу и потёрла лоб. Сейчас, когда загадка была разгадана, а план ночного похождения в Пурпурную Башню начал неторопливо вырисовываться в голове, она решила немного отдохнуть и дочитать-таки те сказания о герое Ларсенаре, что начинал ей рассказывать позапрошлой ночью Сильвестр. Однако вместо отдыха и желанной перезагрузки мозгов, ей пришлось продираться сквозь такие же мозголомые как загадка выражения, перемежавшиеся словами на другом языке. Если ринский Серафима начала понимать сразу же после перехода через портал – такова уж была его портальная специфика, то этот, как говорил ей всё тот же Вест, драконий, плясал перед глазами не хуже строчек под татуировкой. Как подозревала Серафима, язык и там, и там был один и тот же.

И пусть после нескольких уроков от Сильвестра она даже научилась правильно читать все эти драконьи закорючки – правда, с огромным трудом и едва ли не по слогам, – было вполне понятным, почему в его исполнении он звучал плавно и красиво, а в Серафимином был похож на мямли малолетнего ребёнка. Удивительно, что она вообще хоть что-то понимала – каракули в рукописных книгах были ещё те, а склонности к изучению других языков у неё никогда не было. Однако непонятные слова и выражения накрепко въедались в память и казались знакомыми, Серафиме даже мерещилось, что она отдалённо улавливает их смысл. До перевода всех этих слов они с Сильвестром ещё не дошли – сначала он решил научить её хотя бы читать – и неизвестно, дойдут ли теперь.

Непроизвольно она вновь наткнулась взглядом на Пурпурную Башню. Серафима решила не тянуть кота за хвост, и пойти в неё сегодня же ночью – чем быстрее эта история закончится, тем лучше. Она уже прикинула, какой маршрут будет самым коротким и даже набросала небольшую карту, хотя довольно смутно представляла, что будет делать, когда доберётся до Башни – что было у неё внутри, Серафима не знала, однако поиски решила начать с самого верха, как раз с места аккурат под часами. Возможно, не рационально, однако наиболее логично. Самой большой загвоздкой до сих пор оставалась стража, которая наверняка должна была там быть. Как миновать её незамеченной, Серафима абсолютно не представляла. Это была загадка посложнее магистерской, но времени на её решение было предостаточно.

Пожалуй, нужно отнести сказания обратно в библиотеку и подумать ещё. Остановиться на половине пути Серафима уже не могла, а значит, что-нибудь да придумает.

Спокойно дойти до библиотеки ей совершенно неожиданно не удалось – у самых дверей её поймал радостный и всклокоченный ещё больше обычного Велимир. При виде сестры он, кажется, обрадовался ещё сильнее, сверкнул зелёными глазищами и заулыбался во все клыки. Наверное, не будь он её младшим братом, она бы даже испугалась, увидев такое чудо вживую. А так лишь с улыбкой подумала о том, что он опять не сдерживает свои эмоции и не контролирует проснувшегося внутри дракона. Но научится – рядом ведь есть Сильвестр, он покажет Миру, как правильно обращаться с его магией.

– Фима, Фима, представляешь, Сверр приехал! И с ним его сестра, я тебе про неё не рассказывал, но она тоже замечательная! Я тебя сейчас с ними познакомлю! Сверра ты знаешь, но не помнишь, а я… – возбуждённо затараторил он, глотая окончания, и принялся прыгать вокруг.

Возможно, его поведение не было обычным для мальчика тринадцати лет – Серафима, по крайней мере, представляла ребёнка такого возраста совершенно по-другому, – но тут, по словам всё того же Веста, сыграли свою роль два фактора. Первый – сам лёгкий и весёло-огненный характер Мира, а также отсутствие причин и событий, которые могли бы его переломить и изменить («Вернее, отсутствие воспоминаний об этих событиях», уточнял он, опустив глаза). Второй, и наиболее значимый – прохождение Велимиром первого обращения. В тот момент, когда его драконья магия окончательно пробудилась, неуловимо изменилось не только его тело, но и сознание. Драконы взрослели намного дольше, чем обычные люди, ведь если последние едва доживали до ста-ста двадцати – и то, если были магами, – то их сроком были тысячелетия. И если ничто трагическое или страшное не вмешивалось в их взросление, то они надолго оставались детьми.

Со стороны замковых врат тем временем показались двое: юноша лет двадцати и девушка, не сильно старше самой Серафимы – хотя она могла и ошибаться, всегда плохо определяя возраст на глаз. Оба были в странных одеждах, судя по всему, что она успела узнать о населяющих Странный мир расах – в эльфийских, но более утеплённой их версии, бело-голубых тонов и с разнообразным растительным орнаментом. Однако пришельцы эльфами определённо не являлись: смуглых и черноволосых эльфов с жёлтыми глазами просто не существовало. Хотя у юноши волосы были скорее черно-багровыми, чем-то похожими этим странным оттенком на волосы Главного Магистра. Скорее всего, он и был вьёлом Сверром, а девушка – его сестрой. Особенно на волчицу походила именно сестра, которую решительно портили её одеяния. Ей бы больше пошло что-нибудь коричневое, зелёное или чёрное, но только не голубой эльфийский шёлк. Судя по кислому лицу, девушка придерживалась того же мнения.

Поравнявшись с ними, юноша ослепительно, и почти также клыкасто, как только что Велимир, улыбнулся. В отличие от своей спутницы он был абсолютно доволен жизнью и просто источал довольство и силу.

– Светлых дней тебе, Серафима. Велимир рассказал мне, что ты потеряла память в ходе некой кампании, поэтому представляюсь тебе заново: меня зовут Сверр, я вьёл, не путай с оборотнями. Раньше у нас были довольно хорошие отношения, мы даже вели переписку, и я очень надеюсь их восстановить… Как и надеюсь на то, что в скором времени ты всё вспомнишь. Это моя сестра Илва. Не то чтобы она жаждет с тобой познакомиться, давай говорить на чистоту, но уверен, что это временно. Она ещё ни разу не была здесь, и ей просто немного непривычно, не принимай на свой счёт её недружелюбие, – Сверр протянул большую широкую ладонь с сильными пальцами, и Серафима сдержанно её пожала.

Вьёл был довольно обаятельным – много обаятельнее тех юношей его возраста, которых ей приходилось видеть, – поэтому некоторая навязчивость ужасной не казалась. В другое время Серафиму бы эта встреча порадовала ещё больше – ведь вот он, тот, кто многое знал об её жизни в Замке до потери памяти, но сейчас ей хотелось в тишине обдумать план своего ночного похождения. Что ж, придётся с этим переждать – сбежать посреди разговора было бы невежливо. Да и Мир расстроится.

Тем временем Илва показала брату язык, мигом сгоняя кислую мину с лица, и довольно сильно, как показалось Серафиме, двинула ему локтём под рёбра. Затем она обернулась к ней:

– Привет тебе. Разливаться заверениями в вечной дружбе с первой минуты я не буду, но пообщаться мы вполне можем, при условии, что ты не будешь занудствовать… Если же ты вдруг захочешь провернуть какую-нибудь весёлую аферу, обращайся ко мне – это дело я люблю. Хотя брат и сказал мне, что ты очень тихая и спокойная девочка, а ещё достаточно умная, чтобы не ввязываться в неприятности, я авторитетно заявляю: внутри каждой прелестной вежливой девочки прячется монстр, жуткий и любопытный.

– С тобой скорее наоборот, милая сестра, – фыркнул Сверр.

Илва громко хмыкнула и попыталась отвесить брату лёгкий подзатыльник, однако тот успел пригнуться и рассмеялся под её недовольное ворчание. Делал он это совсем не похоже на заливистый хохот Мира или раннюю капель Сильвестра – этот смех гулким звериным рокотом разносился по галерее, заставляя смеяться в ответ. Вьёл вдруг остановился и кинул взгляд на часы вездесущей теперь Пурпурной Башни, что была видна и из окна галереи.

– Мне пора в Белую Башню. Ровно в двенадцать у нас аудиенция с вашим Главным Магистром, Аэльге наверняка уже у дверей, и он просил присутствовать и меня. Мы ведь приехали в Лэсвэт не просто так. Илва, думаю, не пойдёт?..

– Не пойдёт, конечно! Не люблю я все эти официальные приёмы, тем более что Пресветлый выпроводил меня с тобой чисто за компанию. Даже в состав отряда не включил, гадина остроухая, словно я какая-то сопливая девчонка, которую можно только кому-то в довесок спихнуть, – отмахнулась от него она, а потом ехидно протянула: – И… Аэльге? Просто Аэльге? А мне говорил: «Обращайся к нему командир Аэльге, командир! Ты не можешь называть его просто по имени!».

– Ты – не можешь. Я – могу, – вьёл усмехнулся. – Но, специально для тебя – меня ждёт командир Аэльге. А ты, как и большая часть нашего отряда, можешь пока где-нибудь погулять, раз тебе не сидится в отведённых нам казармах.

– Зануда хитрожо… – пробубнила под нос Илва, но, под укоризненным взглядом брата, фразу не окончила.

– И где ты такого понабралась, а? Что я упустил в твоём воспитании? – задался Сверр вслух явно риторическим вопросом. Хотя, возможно, вьёла бы на него и ответила очередной остротой, но тут встрял Мир:

– Сверр, а можно я тебя провожу? Я так давно тебя не видел, столько всего произошло, – получив в ответ согласный кивок, Велимир радостно ускакал за Сверром по направлению к Золотой Башне – иначе чем через неё из этой части Замка до кабинета Изара Мауга было не добраться. Интересно, как только вьёл его выносит?

– Ну-с, рассказывай, что ты задумала, – совершенно неожиданно выдала Илва, в упор уставившись на Серафиму.

Она вздрогнула:

– О чём ты?

– Действительно, о чём я! Да у тебя на лице написано: «Я кое-что задумала, но не знаю, как это осуществить». Выкладывай, я же говорила, что могу помочь в любых каверзах. Всё равно делать в вашем Замке нечего… Так что там у тебя? Хочешь стрельнуть из подвалов парочку бутылок старого вина? Если да, то у меня уже есть разработанная тактика. М?..

Серафима некуртуазно приоткрыла рот.

– Я всё понимаю, конечно, но я пока что несовершеннолетняя.

– Так в этом же и прелесть!.. Ну и тьфу на тебя, а ведь такая замечательная идея была! Так что там у тебя? Какую-нибудь пыльную книжонку из библиотеки стащить? Да ладно, чего ты, ничто не сближает так, как совместные проделки! Да и братец мой хорошо к тебе относится, так что можешь мне поверить – сдавать я тебя не буду. Хочешь, даже на крови могу поклясться?

– Тебе что, настолько нечего делать? На крови клясться…

– А что такого? Такое весьма в ходу! Да и ты перестанешь меня в чём-то подозревать, кровная клятва – не пустой звук. Так что там надо стащить?..

Чувствуя, что ей уже не отвертеться, Серафима буркнула:

– Да почему сразу стащить?.. Пойдём в мою комнату.

Илва предвкушающе улыбнулась и чуть ли не вприпрыжку отправилась следом за ней.

Серафима была мягко говоря не уверена в том, что может ей доверять даже с учётом какой-то там клятвы, но если сейчас она откажется, то Илва может рассказать брату, а тот – и Магистру. Выходит, что безопаснее действовать с её помощью?.. В конце концов, можно и не сообщать этой вьёле о том, что именно она ищет.

Во что же она в очередной раз ввязалась?..

– О чём ты хотел поговорить, друг мой? – Эмил неспешно опустился в кресло напротив стола Изара. Солнце дня стояло высоко в безоблачном небе, уже не такое яркое, как в роэнан, но и не потускневшее, как в сэтэван. Эта холодная тусклость начнёт появляться в нём уже после Пляски Огня – сколько осталось до неё, несколько недель?

– Здравствуй, – Магистр оторвался от своих бумаг и приветственно улыбнулся. – У меня к тебе важный разговор.

– Только не говори, что всё-таки хочешь меня женить! – менталист рассмеялся.

– Нет, разговор не об этом. Хотя захоти ты связать себя узами брака, я был бы только рад – что, как не женитьба, способствует укреплению связей между государствами? Да и претендентки на твою руку нашлись бы… Взять хоть третью сестру государыни Асе Двуречной, Лите – нам не помешал бы доступ на территорию Стороу. Или сестра руппского царя – Руна Виркская. Достойная невеста, в приданное идёт немалая часть земель, так что смотреть на её лицо? Говорят, к тому же, что шрам её мало портит. А если хочешь протянуть руку взаимовыгодного сотрудничества и за море – взять хоть Арсу, у короля Алриса младшие дочери всё ещё не замужем, могу отправить посла с предложением, дай мне только знать, если кто приглянётся. Пусть я и зарёкся впредь не устраивать политических браков, я был бы рад, если бы ты связал свою судьбу с достойной женщиной.

– Слишком много предложений для того, кто вовсе не собирался толкать меня к женитьбе, – Эмил подпёр подбородок рукой. – Сам-то не думал о создании семьи? Почему я должен отдуваться?

– Ты знаешь о моём отношении к бракам, – Изар отмахнулся.

– Что, ты до сих пор не можешь простить Фету? Сколько уже прошло, лет двадцать пять? Ты же сам понимал, что замуж она за тебя не выйдет никогда.

– Понимал, конечно. Не иначе как уязвлённая гордость не даёт мне жить спокойно, – Изар нарочито грустно вздохнул и усмехнулся. – О Фете мне говоришь, значится, а сам-то… Думаешь, я не помню, как ты за моей сестрой бегал в юные годы?

– Бегал? – Эмил фыркнул. – Не наговаривай на меня. Я всего лишь следил за тем, что бы Фредерика не ввязалась в плохую компанию и не покалечилась, пока ты оканчивал ЛМПУ(1) и строил планы о своём восхождении. Она же была такой же, как ты – пламя в голове, не знаешь, что задумает в следующий момент.

– Раз уж ты упомянул ЛМПУ, я всё же вернусь к тому разговору, на который я рассчитывал изначально. Тебе не кажется, что пора бы завести ученика? Присмотрись к выпускникам седьмого курса, тем, кто остался на четыре магистерских года, среди них есть несколько достойных и подающих надежды магов. Я даже собрал для тебя их досье, – Магистр толкнул Эмилу высокую стопку папок.

Тот легко поймал её и раскрыл первую, кинув на друга мимолётный взгляд поверх бумаг.

– И ты, конечно, уже выбрал самого достойного?

– Да. Рэйф Вору, пятая папка сверху. Занятный молодой человек, думаю, с его способностями он вполне может рассчитывать на моё кресло через десятка два лет.

– Алис, Арро, Бэлс, Байо, Вору… Посмотрим, какой самородок ты откопал… Двадцать два года, родился в Морисэсе… – менталист погрузился в чтение бумаг и надолго замолчал. Магистр ждал.

Наконец Эмил, пролистав все досье до конца, потёр лоб и поднял на друга глаза.

– Да, Вору действительно хорош. Первым со своего курса дошёл до заклинаний ступени магистра, которые сейчас, помимо него, смогли освоить только четыре человека, блестяще окончил учебный год, на экзамене продемонстрировав довольно сложное, особенно для студента, комбинированное заклинание хождения по воде… Но вот это-то меня и удивляет, Изар. Вору – маг воды. Не огня… И, не смотря на всё, не лучший на курсе. Чем тебе не понравился тот же Вент Арро? Он огненный и объективно лучше твоего Рэйфа. Или же Лайн Дисо? Тоже огневик. И… если быть честным, друг мой, я ожидал, что ты собираешься со временем передать свой перстень Сильвестру.

– Сильвестру? Нет, точно нет. У меня на него… немного другие планы.

– Оставить ручным дракончиком для нескольких последующих поколений Магистров?

– Почему же так грубо, Эмил, – Изар улыбнулся. – Не ручным дракончиком, советчиком. Оружием, если хочешь.

– Почему бы тебе просто не передать ему власть? Ты и сам понимаешь, что стоит ему в полной мере раскрыть свои способности, получить должное обучение – и твой драконёнок станет сильнее нас всех. Чем не один из Магистров? Думаешь, он не сможет править из-за своего характера? Ему всего двадцать, всё ещё может измениться.

– Нет, дело не в этом, – Магистр качнул головой. – Понимаешь… Лэсвэт – страна людей и править ей должен человек. У нас уже был один Главный Магистр из драконьих магов, Гилиар Клоэсс. Ты слышал историю о нём?

– Нет. Я просматривал документы о главах Белого Совета только на сотню лет назад, – менталист покачал головой.

– Гилиар правил больше тысячи лет назад, после самого окончания Серой Войны. Тогда именно он смог успокоить испуганных и разгромленных войной и чумой людей, возглавить их и сохранить трещавший по швам порядок в Лэсвэте. Он правил сотню лет, сотню лет и три дня, а потом люди выплатили ему свою благодарность за это – свергли и убили. Драконов опасались всегда, а после Войны опасений стало ещё больше… О Фиа Ледяной Смерти ты не слышать не мог, она давно стала легендарным персонажем и героиней многочисленных сказов и песен, а разрушений принесла не меньше, чем армии троеруких и серая чума. Желавшим власти стоило малых усилий посеять смуту среди народа и совершить переворот его руками. Кто знает, что было бы, останься Гилиар Главным Магистром?.. В любом случае, я не хочу такой судьбы для Лэсвэта. Прецеденты в нашей истории уже были, и я хотел бы избежать их повторения.

– Времена меняются, Изар, – протянул Эмил, – но в целом я согласен с тобой. Это разумно. У его драконьей крови есть и минусы. Но почему ты решил завести себе ученика именно сейчас? При всём моём к тебе уважении, ты должен теперь думать не о нём, а о близящейся войне. И девчонке.

– Должен и думаю. Но… мне неспокойно, – Магистр встал, отвернулся к окну и скрестил руки на груди. – Словно какое-то предчувствие, но я не могу понять… Ай да к Марраку, друг, не обращай внимания. Я просто решил завести себе ученика, что в этом такого удивительного?.. А почему маг воды – на то есть простая причина. Всё тот же Сильвестр, который в дальнейшем сможет усиливать его заклинания. Подумай сам, какой мощи может быть смежное заклинание двух магов воды, один из которых маг драконий?

– Да, теперь понимаю… Но всё же тебе придётся подыскать для него учителя среди магистров водной специализации. Он не Сильвестр, которому помощь нужна была лишь на первых порах из-за специфики его магии, – Эмил задумчиво нахмурился. – Да, я рассмотрю предложение взять себе ученика, дай мне несколько дней. Нужно ответственно подойти к отбору кандидата. И… – он поднялся из кресла, собираясь уходить, на несколько секунд замешкался, словно выбирая, что именно ему сказать, – предчувствия – это пустое. Если хочешь, могу дать тебе ещё успокоительного. У самого нервы шалят…

– Нет, оставь. Пора мне учиться справляться самому. А то так и до зависимости недалеко. Я должен быть в состоянии сам справиться со своими нервами, не находишь?

45 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Земли руссов, Миро, Странный мир

Рэт хрипло, со свистом вдохнул в себя влажный воздух и подтянул колени ещё ближе к груди, обвил руками, стараясь удержать жалкие крохи тепла. Рядом с Мирэдом, вернее с Нэссом, было гораздо теплее, но он не мог позволить себе постоянно греться под его боком, хотя очень хотелось. Из головы до сих пор не выходили его слова… Наверное, Рэт и вправду сошёл с ума, раз смог предположить такое, но ему действительно казалось, что этот тёмный совершенно искренне хочет его ободрить, что он совершенно искренне ему сопереживает… Нет, бред, конечно же бред. Глупо думать, что Нэссу на самом деле есть до него дело.

Кому вообще было до него дело? Разве что матери?

Но она давно мертва, пора наконец-то примириться с этим. Как и с тем, что скоро будут мертвы и они в этом будто скованном льдом гроте, который высасывает из своих пленников жизнь в прямом смысле этого слова. В первые дни здесь было тепло, жарче, чем на Элфанисе… Теперь же и камни почти что подёрнулись инеем. Наверное, скоро и он, и тёмные действительно отправятся к Океану – если, конечно, считать его богом, как это делали руссы. Рэт всё же надеялся на Клоис. Если она есть… Быть может, у неё он встретит маму, и она, наконец, расскажет ему, почему ушла так рано. А если и не расскажет, то он всё равно будет счастлив. Она обнимет его как в детстве, наклонится и поцелует в лоб, а её золотые кудри будут щекотать ему лицо…

Рэт отчаянно замотал головой, прогоняя сонливость. Нет, не время засыпать! Ещё не всё потеряно! Наверняка за тёмными придут, у них же была какая-то миссия! Их же не могут бросить здесь и оставить умирать?.. Хотя почему – они умрут и вернутся к своей Госпоже Смерти, а она вновь воскресит их уже в другом месте. Она ведь может так, если верить всему, что говорят о её служителях… Стоит ли этому верить?

Они уйдут, так или иначе, а он останется здесь навсегда, среди холодных камней, один в этой пустоте и темноте…

Но страшно уже не было. Было просто до ужаса обидно умирать вот так – в каком-то затхлом гроте, в чужой стране, не увидев напоследок родных и не сделав в своей жизни ничего стоящего. Не считать же стоящим этот глупый побег?

Сейчас Рэт был бы рад даже Эртару, хоть с ним тёплых семейных отношений у него так и не сложилось, или отцу, что почти не уделял ему времени ввиду государственных забот. Хотя особенно хотелось увидеть Ллири. Наверняка сестре будет очень больно, когда она узнает, что авантюра, к которой она его подтолкнула, принесла ему смерть. Наверняка она будет винить себя, хотя ни в чём не виновата. Она ведь хотела как лучше, хотела дать ему возможность увидеть мир и лишь его вина, что он так бездарно использовал этот шанс, переоценил свои силы и попал сначала в плен к тёмным, а потом – к руссам.

…Почему же он не слушал Эртара? Почему же он никогда его не слушал? Почему привык принимать говоривший в брате здравый смысл за злую насмешку над его желаниями, за попытку запереть его, запретить ему жить? Впрочем, сейчас уже поздно жалеть об этом, дело сделано, и такой конец – лишь его вина.

Да и… Несмотря ни на что, вряд ли бы Рэт согласился променять полные ярких эмоций и картинок дни на столетия спокойной элфанисской жизни, пусть его приключение и завершилось так и здесь. Быть просто Рэтом ему понравилось гораздо больше, чем Светлым Рэттаном, запертым в стенах Небесной Резиденции, и если бы у него была возможность вернуться в прошлое, он ничего бы не изменил – он вновь сбежал бы.

От этой мысли почему-то стало спокойней.

Рядом беспокойно дёрнулся и застонал забывшийся беспокойным сном Нэсс. В полумраке Рэт явственно увидел, как зашарила по полу его рука, а не найдя чего-то, бессильно повисла на цепи. Рэт догадывался, что он искал даже во сне – той змеи, серой в полоску, змеи Забирающего, не было рядом с ним. А ведь для них змеи были не просто фамильярами, а практически второй половиной души, потерять её было очень болезненно. Рэт даже боялся представить, насколько.

Первое время после того, как тёмный очнулся, всё было в порядке. Потом же он начал морщиться и хвататься за голову, тереть виски, болезненно щуриться. Сказал – мигрень. А после Нэсс и вовсе начал впадать в беспамятство и мог, не договорив слова, потерять сознание и очнуться только через пару часов. Рэта это пугало.

Теперь роли поменялись – не Нэсс пытался его успокоить, а сам он успокаивал Нэсса, когда тот вскакивал и начинал шептать какой-то бессвязный бред, в котором с каждым разом слышалось всё больше отчаянного: «Где ты, змейка? Аин-Зара, я здесь». Рэт боялся, что однажды просто не сможет удержать тёмного, и тот расшибёт себе голову о каменный пол, извиваясь в конвульсиях. Он пытался говорить с Нэссом, но это не помогало. Лишь иногда он смотрел на него своими полубезумными глазами, в которых всё реже вспыхивало серебро Забирающих, и что-то шипел. Иногда он дёргался настолько сильно, что Рэту приходилось, переступая через последние приличия, обнимать его – перекинув руки через его голову, и прижавшись к его спине, сжимая, только чтобы удержать и не дать упасть. Рану он больше не решался перебинтовывать – не было ни возможности, ни чистой ткани и чего-то, чем можно было дезинфицировать её, и эта попытка помочь могла лишь навредить.

Рэта мучил голод, то, что не испытывал до этого ни разу в жизни. Руссы не оставили им никакой еды, и он давился лишь ледяной затхлой солёной водой, растёкшейся по полу и скапливающейся в трещинах и выемках на камнях. Мог бы он подумать прежде, когда ещё жил на Элфанисе, что когда-то будет рад и простой мутной водице, которую не пили даже беднейшие из эло? От неё тошнило, а желудок сводило судорогой, но это было лучше, чем ничего. Рэт заставлял пить и Нэсса. Тот плевался, шипел, словно большая рассерженная змея, не желая пить отвратительную жижу, но что-то всё-таки глотал. На том и держался.

Нэсс вновь приоткрыл запавшие глаза и застонал сквозь зубы, сползая вниз по стене, к которой его, обессиленного, Рэт прислонил несколько часов назад. Он дёрнулся к тёмному, подхватил за плечи и усадил обратно, хотя и сам уже едва мог шевелиться. Ноги и руки немели, по телу ползла противная липкая слабость. И магии, магии, что могла бы его поддержать, больше не было с ним. Сколько ещё он так продержится, на одной воде?

– Как ты себя чувствуешь?

В ответ ему раздалось лишь невнятное шипение, затем Нэсс изогнулся до хруста в костях – Рэту на секунду даже показалось, что сейчас он просто сломает себе позвоночник, – вывернулся угрём, с силой приложился головой о стену, забормотав что-то на языке Забирающих. Он был так похож на драконий… Рэт выхватывал отдельные слова, но перевести не мог. От нехватки еды и свежего воздуха у него самого всё плыло в голове. Нэсс же бился в какой-то дичайшей агонии, колотя ногами и руками об пол и стены, то начиная кричать, то замолкая и начиная смеяться, мотая головой, ударяясь ею о стену, как умалишённый. От нового удара по его виску заструилась тонкая струйка крови, и Рэт крепко схватил, сжал его, в отчаянной попытке не дать ему больше дёргаться. Так они и сидели – Рэт, вздрагивающий каждый раз, когда тёмный ударялся о камни, и бьющийся в приступе Нэсс. С него станется расшибить себе голову насмерть…

И тогда Рэт останется совсем один.

Он крепче сжал тело тёмного ослабевшими руками. Нет, нет, он не может остаться один, не сейчас… Нэсс поправится, приступы пройдут, он снова будет говорить с ним…

Наконец тёмный затих и обмяк, откинув голову ему на плечо. Он тяжело и прерывисто дышал, по его лицу тёк пот, а сам он был невероятно холодным, почти таким же, как индевеющие уже камни. Рэт выдохнул и прислонился спиной к стене, чтобы было легче удерживать чужое тяжёлое тело. Он просто не мог сейчас бросить его на полузатопленный пол. Нэсс был единственной преградой между ним и темнотой.

Эгоистично?.. Но хуже тёмному от этого точно не будет.

Где-то во мраке застонал Вард, неведомо как до сих пор держащийся на самом краю жизни. Рэт прикрыл глаза, начиная бездумно считать секунды. Ресницы слипались, разум окутывал тягучий сонный морок. Отдайся ему, и больше ничего не будет, ничего, только покой… Если бы только их кто-нибудь спас, если бы только за тёмными пришли… О Клоис или Смерть, если вы есть где-то там, то спасите…

Один, два, три…

Вард застонал громче, надрывней. От этого стона сжималось и пульсировало что-то внутри. Чужая безумная боль ощущалась едва ли не физически.

Четыре, пять, шесть…

Кто-то, может быть даже он сам, всхлипывает. Хотя нет, это наверняка Зенор. Самому уже плакать нечем, да и больше не хочется. Разве что совсем немного, разве что самую каплю, просто потому, что иначе никак, иначе не выразить…

Семь, восемь, девять…

Квэарр бормочет что-то неразборчивое, и его голос эхом отдаётся от стен. Он всё ещё не теряет надежды разрушить стены магией, но древним камням грота плевать на его потуги. Собственные мысли путаются, плетутся как шерстяные нити в руках неумелой прядильщицы, и узор всё не выходит и не выходит, и вместо пышных цветов лишь смятые сломанные лепестки.

Десять, одиннадцать, двенадцать…

Вновь глухо стонет Вард, Зенор шепчет что-то успокаивающее срывающимся тонким голосом, но в нём уже нет никакой надежды, пусть он и полон мольбами потерпеть, потерпеть хоть ещё немного.

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…

Квэарр замолкает и безумно хохочет. Смех ломким эхом отражается от стен, множась и преломляясь.

Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…

Стук капель где-то впереди. Скоро на полу будет ещё одна лужа. Насколько глубокая? Сможет ли он напиться из неё?

Девятнадцать, двадцать, двадцать один…

Нэсс приоткрывает глаза и тихо бесцветно шипит.

Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Ллири наверное гуляет в саду…

Шаги где-то за темнотой.

Двадцать пять…

И свет, яркий солнечный свет, бьющий по глазам точно лопнувшее стекло.

1) ЛМПУ – Лэсвэтский магически-политический университет

========== Глава XII. Освобождение ==========

45 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Земли руссов, Миро, Странный мир

Рэт болезненно прищурился. Глаза совсем отвыкли от столь яркого света за несколько – дней? недель? часов? – и заслезились, на секунду ему даже показалось, что он ослеп. Нэсс в его руках вскрикнул, выгнулся, принявшись шептать что-то ещё быстрее и неразборчивее. Квэарр, чей сгорбленный худой силуэт теперь был чётко виден у стены, вскинул растрёпанную голову и неразборчиво вопросил, щуря глаза:

– Кто здесь?

– Ваше спасение, дорогие мои тёмные и их не менее дорогой пленник, – незнакомый голос с едва заметным карским акцентом был мягким и внушал доверие, и потому Рэт вздрогнул, когда он яростно прошипел: – Живо встать! Или вам доставляет удовольствие пребывание в этом… месте?

Рэт, почему-то не в силах не подчиниться, с трудом поднялся, едва разгибая затёкшие задрожавшие ноги и помогая шатающемуся Нэссу, которого всё ещё не выпустил из рук. Тот неожиданно затих и теперь немигающе смотрел на свет широко распахнутыми и мерцающими серебром глазами.

– Тамерзссар, – из его горла вырвалось сдавленное сухое шипение. Рэту стало жутко. Что значило это слово и значило ли что-нибудь вообще? Что творится с Нэссом? Помогут ли ему пришедшие?

Из света шагнули несколько тёмных фигур. Всё тот же голос приказал:

– Белая Медуза, освободи их от оков. Ты знаешь, как. Фирэйн, выводи их на свет и начинай лечить. Не забудь влить им эти свои зелья, до нормальной еды мы доберёмся нескоро, а они нужны мне сейчас, и, желательно, не в состоянии полутрупов.

Медуза? Она здесь?..

– Солнечный Ветер! Я волноваться за ты! – тонкая девичья фигурка подлетела к нему, забормотала что-то на своём языке, и вода схлынула, больше не давя на запястья. Нэсс пошатнулся, чуть не упал, и Рэт осторожно усадил его на пол, прислонив к стене. Медуза наклонилась к тёмному с опаской, но наручники сняла, а потом, не дав Рэту опомниться, повисла у него на шее, едва не опрокинув навзничь. Он с трудом устоял на ногах, неловко приобняв всё ещё смущающую своей почти полной наготой руссу. Она, однако, тут же отскочила и забормотала, заливаясь синим румянцем и смущённо крутя пальцы: