Текст книги "Dum spiro, spero (СИ)"
Автор книги: Green-Tea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Да, – кивает она.
– Китнисс, – выдыхаю я и хватаю ее за руку. – Не делай глупостей. Не позволяй Койн играть тобой.
– Глупостей?
– Например, ты собираешься смотаться отсюда с картой и голографом, если сумеешь его раздобыть, – довольно грубо отвечаю я, высказывая свои догадки.
Китнисс чуть краснеет.
– Ты же не сбежишь без меня? В болезни и здравии, в горе и в радости, помнишь? – говорю я, вспоминая свадебную клятву, которую мы практически произнесли, обручившись по традиции Дистрикта.
– Как твой товарищ по оружию, я могу настоятельно рекомендовать тебе оставаться с твоим отделением, но ты ведь все равно не послушаешь, верно?
– Разумеется, – усмехаюсь я. – Если ты не хочешь, конечно, чтобы я поставил на уши всю армию.
– Пошли, нам пора возвращаться, – тихо шепчет она, поднимая связку хвороста.
В лагере мы ужинаем, а потом разбредаемся по палаткам. Ночь довольно теплая, поэтому мы вытаскиваем спальные мешки и устраиваемся поближе к костру. В полночь на дежурство вступают Джексон и Китнисс. Но не спит, кажется, никто. Мы сидим или лежим в спальниках, прислушиваясь к треску костра и слушая дыхание друг друга.
– Простите, что доставляю вам столько проблем, – бормочет Финник через некоторое время. – Мне лучше было бы находится в Тринадцатом, чем здесь.
– Ты не виноват, – отвечает Гейл. – Не ты выбирал, когда тебя сюда посылали.
– Ты хороший человек, – добавляет Митчелл. – Во всем виноват Сноу.
Все опять замолкают. Я прокручиваю в голове воспоминания, связанные с Финником: они разговаривают с Китнисс у колесницы, он учит ее вязать узлы, помогает мне доплыть до берега на арене, спасает мне жизнь, в конце концов, он заботится о Китнисс, когда Сноу отправляет их на еще одни Игры. Он действительно всегда был добр к нам. Он помогал нам. И я, и Китнисс обязаны ему жизнью.
– Твой любимый цвет… зеленый? – тихо спрашивает Финник спустя несколько минут. – Китнисс?
– Да, – не задумываясь, отвечает она. – А твой – цвет морской волны.
– Морская волна? – морщась, переспрашивает он.
– Ближе к изумрудному. Как твои глаза, – поясняет она. – По крайней мере, ты сам мне так однажды сказал.
Финник закрывает глаза, наверное, пытаясь представить себе море, которое не видел очень давно, а потом кивает.
– Спасибо.
Я прикрываю глаза, пытаясь заснуть. Кто-то (кажется, Крессида и Мессалла) негромко разговаривают с Финником. Я дремлю до четырех – тогда у Китнисс заканчивается время дежурства, поэтому она забирается в спальник рядом со мной, хватает меня за руку и переплетает наши пальцы. Я чуть поворачиваю голову в сторону и вижу, как за нами наблюдает Гейл. Затухающее пламя костра отражается в его глазах. Мы встречаемся взглядами, он кивает и отворачивается.
Утром мы всей командой, при полном вооружении, отправляемся стрелять по стеклам домов для роликов. Квартал, в который мы должны попасть, находится недалеко от тех улиц, где расположены миротворцы, но Боггс заверяет нас, что операция согласована с руководством Тринадцатого, и мы в безопасности.
Мы идем по улицам, усеянным битым стеклом, кое-где виднеются следы крови, и я вспоминаю, что все эти кварталы повстанцы отвоевали, потеряв сотни жизней. Мы добираемся до места съемок, занимаем позиции, Крессида расставляет операторов и отдает команду: «Мотор!»
Мессалла запускает несколько дымовых шашек для пущего эффекта. Я поднимаю автомат и, прицелившись, выстреливаю в цветную витрину, которая раньше служила окном магазину одежды, когда раздаются реальные выстрелы. Выстрелы, цель которых – мы.
Хватает секунды, чтобы через плечо, едва обернувшись, увидеть белые мундиры миротворцев. Они пока не подошли достаточно близко, чтобы стрелять на поражение, но близки к тому. Боггс орет, чтобы мы включили мозг и сгруппировались. Я прицеливаюсь и стреляю в одного из миротворцев, того, что подошел ближе других, а потом бегу в сторону отряда, который сгрудился вокруг операторов.
– Что это значит? – кричит Крессида. – Как они добрались сюда? И как вообще узнали, что мы здесь будем?
– Камеры, – отвечает Кастор. – Здесь везде камеры. Видимо, некоторые из них рабочие, и они нас засекли.
– Живыми они нас не отпустят, – замечает Джексон. – Их в пару раз больше, чем нас. И у них наверняка будет подкрепление, а у нас – нет.
– Значит, надо отступать, – заключаю я. – Какие варианты?
– Только назад, и не дай Бог, чтобы они окружили нас, – проговаривает Гейл.
– Есть еще один вариант, – вскидывается вдруг Кастор, бросая беглый взгляд на Поллукса. – Катакомбы.
– У нас нет еды, – возражает Китнисс.
Гейл выстреливает в пару миротворцев, пока мы медленно начинаем отступать.
– Плевать, – говорю я. – Жить хочется сильнее, чем есть.
Я тоже стреляю, целясь миротворцам в грудь.
– Ладно, где вход в подвалы?
– Через два здания от нас.
– Нам надо разделиться, чтобы они не последовали за нами, – предлагаю я.
– Не надо, – качает головой Боггс, прищуриваясь.
Мы отстреливаемся еще несколько минут, по-прежнему отступая. Пули свистят совсем близко, но никого не задевают.
– Что значит «не надо»?
– Я отвлеку их, – отзывается Боггс, поднимая голограф. – Вы должны уходить.
– Боггс, нет! – кричит Джексон. – Мы что-нибудь придумаем! Мы должны будем вернуться в лагерь!
– Не возвращайтесь, – качает головой тот. – Китнисс, выполни свою миссию. Убей Сноу. Кастор, веди их всех в катакомбы.
Кастор и Поллукс хватают нас за руки и тянут прочь. Спотыкаясь и оглядываясь, я бегу следом за остальными. Богсс же с места не двигается, продолжая стрелять по наступающим миротворцам.
– Верьте Китнисс! – напоследок кричит командир, а затем трижды произносит: Морник! Морник! Морник! – и кидается на миротворцев.
– Ложись! – командует Гейл, и мы дружно падаем на асфальт, пока нас не отбросило взрывной волной. Все вокруг накрывает пеленой густого дыма, всюду падают осколки камней и частички плоти. Меня слегка подташнивает.
– Надо уходить! – командует Джексон хриплым голосом.
Она хватает меня за предплечье, помогая подняться, а затем мы забегаем в подъезд. Отстреливаю замок, и мы, пропустив вперед Поллукса и Кастора с фонариками, спускаемся в темноту катакомб.
Пока мы идем, пытаясь прийти в себя, Кастор негромко объясняет:
– Раньше мой брат, – он кивает на Поллукса, – работал здесь. Прошло несколько лет, прежде чем мы накопили деньги и подкупили чиновников, чтобы его перевели на поверхность. За эти годы они ни разу не видел солнца.
Ну, конечно, кого же еще капитолийцы могут отправить в эти затхлые, вонючие тоннели?
– Я не… Я не понимаю, – хрипло говорит Джексон. – Почему Боггс так поступил?
– У него не было выбора, – объясняю я, смаргивая непрошенные слезы. – Он должен был спасти нам жизнь как старший по званию.
– Он хотел, чтобы мы пошли в Капитолий. Чтобы мы добрались до Сноу. Зачем?
– Особый приказ президента Койн, – врет Китнисс. – Она считает, что если нам удастся заснять, как я убиваю Сноу, война закончится.
– У нас все равно нет пути назад, – добавляю я. – Иначе мы выведем миротворцев на наш лагерь.
– Они пришли именно за нами, – хрипло говорит Гейл. – Они, наверное, думали, что у нас холостые патроны… Что мы просто идем снимать ролики.
Вскоре оказывается, что Поллукс – настоящее сокровище. Он прекрасно ориентируется в бесконечной сети подземных тоннелей, которые проходят под всеми главными улицами города. Тут тоже множество капсул-мин, но сейчас, днем, они отключены, зато ночью тут очень опасно. В одиночку мы бы не протянули. Поллукс знает все: где провода высокого напряжения, где есть удушающий газ, где водятся гигантские крысы и пауки. Мы прячемся, когда меняются смены безгласых. Но самое важное то, что он знает расположение камер, от которых мы, естественно, держимся подальше.
Мы бродим по тоннелям несколько часов, и в животах постепенно начинает урчать. Мы ничего не ели с раннего утра, и никаких припасов у нас нет. Хорошо хоть есть фляги с водой да Поллукс, который знает, где воду можно пить. Но мы устали и хотим есть. Кастор переводит нам слова брата о том, что мы почти дошли до кладовой, где сможем передохнуть и, возможно, поесть.
Безгласый приводит нас в относительно теплую комнату, сплошь заставленную машинами с циферблатами и рычагами. Поллукс приседает и, отодвинув половицу, начинает доставать банки с консервами.
– Видимо, чьи-то запасы, – предполагаю я, потирая шею. – Когда нам нужно будет уходить?
Поллукс показывает 4 пальца. Джексон составляет графики дежурств, пока мы, сбросив оружие, распихиваем банки по вещмешкам, которые мы всегда зачем-то носили с собой. Сейчас же им нет цены. Я дежурю в первую смену: два часа, вместе с Поллуксом, который не может здесь спать из-за воспоминаний.
Я очень устал, но открываю банку с консервами, пока остальные устраиваются прямо на полу. Все, кроме Финника, который нервно оглядывается по сторонам.
– Наручники, – говорит он Джексон. – Наденьте на меня наручники.
– Зачем? – поднимает та брови,
– Боюсь, что не смогу себя контролировать, – упавшим голосом отвечает тот. Джексон слишком устала, чтобы спорить.
Два часа кажутся бесконечно долгими, но другим тоже надо отдохнуть, поэтому я нарочито медленно жую свой суп из тунца.
– Есть хочешь? – спрашиваю я у Финника, который нервно возится рядом.
Он слегка качает головой. Открываю банку куриного бульона с лапшой и передаю ему, оставив крышку себе, чтобы Финнику не пришло в голову вскрыть себе вены или что еще похуже. Он садится, запрокидывает голову и вливает в себя содержимое банки, почти не жуя.
– Поспи, времени еще полно, – предлагаю я, когда он возвращает мне жестянку.
– Я чувствую, что теряю себя. То, кем я являюсь на самом деле, – тихо говорит мне он. – Понимаешь, как будто я смотрю на две противоположные вещи и не могу понять, какая из них верна. Я сжигаю свой мир дотла, а потом, очнувшись, смотрю на пепелище.
– Ты не виноват, – возражаю я. – Гейл был прав. Ты хороший человек, Финник, с которым произошло много всего плохого. Но нам всем есть, за что бороться. Не смей сдаваться и позволять Сноу снова выиграть. Поспи, правда, тебе нужно отдохнуть.
Он покорно ложится, но не засыпает. Какое-то время мы смотрим на одну и ту же стрелку на циферблате, которая подергивается время от времени, а потом я, наклонившись, рисую узоры на пыльном полу.
Два часа почти истекли, и я бужу Джексон и Китнисс. Видно, что они обе совсем не отдохнули, но покорно поднимаются и выбирают себе по банке с консервами. Я почти сплю, когда Китнисс, присев рядом, начинает перебирать мои волосы. Повернувшись на спину, я приоткрываю глаза, не понимая, зачем она это делает.
– Спи, – шепчет она.
– Будь со мной, – бормочу я; все звучит единым словом.
– Всегда.
Я проваливаюсь в сон, казалось бы, на минуту, но Джексон уже расталкивает меня и говорит, что нам пора выдвигаться. Все еще сонные, моргают и зевают, однако Китнисс, прислушиваясь, просит всех помолчать. Напрягаю слух, силясь уловить то, что она слышит.
Тихое шипение. Несколько вздохов, складывающихся в слога. Одно слово эхом разносится по тоннелям:
– Китнисс.
========== Глава 38. ==========
Комментарий к Глава 38.
Ну я же обещал
Ну, разумеется, Сноу не мог позволить нам уйти у него из-под носа. Отряд подкрепления миротворцев, должно быть, нашел останки, а потом, чуть побродив по округе, сразу понял, куда мы пошли. Времени маскировать сломанный замок у нас не было. Но, видимо, мы достаточно глубоко забрались в катакомбы, потому что нагнали они нас спустя много часов. Вероятно, нас ожидает стая переродков.
– Китнисс, – повторяет голос совсем рядом. Китнисс, натянув тетиву, оглядывается.
– Китнисс, – снова говорит голос, и на этот раз я его узнаю. Резко поворачиваюсь.
Губы Финника почти не шевелятся, но имя произносит именно он. Вот он – показатель того, как глубоко забрался Сноу. Финник запрограммирован отвечать на шипение – участвовать в охоте. Китнисс, напрягаясь, целится мужчине в шею. У нее нет выбора.
– Уходи, – Финник резко садится, почти задыхаясь. – Уходи!
– Что это? Кто издает этот звук? – набрасывается на него Джексон.
– Я не знаю, но оно очень опасно. Бегите!
После секундного замешательства мы вскакиваем на ноги.
– Нам надо разделиться, – предлагает Китнисс.
– Я тебя не брошу, – тут же отвечаю я, и Гейл кивает.
– Мы твоя охрана, – возражает Джексон.
– И твоя съемочная группа, – добавляет Крессида.
У нас нет времени на споры. Быстро подхватываем остатки продовольствия, делимся оружием со съемочной группой; они избавляются от тяжелых панцирей, мешающих передвигаться быстро. Учить их пользоваться пушками нет времени, поэтому я быстро объясняю, как целиться и как стрелять. Безоружным остается Финник, но он участвует в охоте на Китнисс, поэтому мы все равно не можем ему ничего дать.
Мы петляем по коридорам, стараясь не оставлять никаких следов. Единственное, что мы не можем стереть – наш запах, по которому эти твари, кажется, и разыскивают нас. Наша цель – дворец Сноу, и желательно достичь ее как можно скорее, до того, как нас настигнут переродки.
Проходим еще пару кварталов. А потом раздаются крики. Хриплые, гортанные, отражающиеся от стен туннелей.
– Безгласые, – тихо говорит Китнисс. – Так же было во время пыток Сноу.
– Их нашли эти твари, – заключает Крессида.
– Они охотятся не только на Китнисс, – вставляет Лиг Первая.
– Я думаю, они убивают всех на своем пути, пока не доберутся до нее, – говорит Гейл.
Шипение повторяется снова, на этот раз значительно ближе, сзади и снизу. Я хлопаю Поллукса по плечу, и мы начинаем бежать. Достигаем следующего перекрестка, где капсулы, по словам безгласого, на каждом шагу. Дальше нужно двигаться осторожнее, иначе можно угодить в нечто под названием «Мясорубка», где вполне возможно лишиться ног.
Джексон кричит, чтобы мы держались за ней, и сама ступает вперед. Я иду сразу следом, внимательно осматривая пол под своими ногами, когда сзади начинает кричать Лиг Первая. Все оборачиваются: мы наткнулись на капсулу, о существовании которой не знали. Мессалла угодил в нечто, напоминающее столб света. Его голова запрокинута, рот широко раскрыт, но крика мы не слышим. Тело начинает медленно плавиться, словно воск. Нам надо двигаться дальше, но никто не может пошевелиться.
– Давайте! – орет Финник, толкая Китнисс в спину. – Быстрее! Нет времени! Его уже не спасти!
На меня налетает Кастор, сбивая с ног. Падая, мы активируем еще одну капсулу, и помещение начинает наполняться зеленым ядовитым газом, от которого все начинают задыхаться. В спешке натягиваем противогазы, пытаемся идти дальше, но я уже успел надышаться: кружится голова, не могу вдохнуть до конца. Я падаю на землю сразу, как только пытаюсь подняться.
– Пит, ну же, давай! – кричит Гейл, рывком ставя меня на ноги. Он перебрасывает мою руку через свое плечо, поддерживая, пока я пытаюсь прийти в себя. – Поллукс, веди нас дальше!
Мы бежим – ну, как бежим, Гейл практически тащит меня на себе – до следующего поворота, пытаясь понять, куда идти дальше, когда на нас обрушивается дождь из штукатурки. Отряд миротворцев несется к нам с той стороны, откуда мы пришли, а Поллукс все еще не может понять, по какому пути следовать, поэтому остается только отстреливаться. Их вдвое больше, зато мы отряд снайперов, поэтому их численное преимущество быстро сокращается. На белых формах расцветают красные пятна, похожие на бутоны.
А потом из боковых туннелей появляется белое нечто.
Это – не миротворцы, не одни из знакомых нам видов переродков. Больше всего эти существа похожи на больших, размером с человека или даже больше, обтянутых гладкой светлой кожей ящериц. У них четыре конечности, вытянутая морда и глаза без зрачков. Существа кидаются на миротворцев, раздирая их на куски, тоннель заполняется не только их шипением, но и человеческими криками.
– Сюда! – кричит Китнисс, сворачивая направо. Она ждет, пока все окажутся в тоннеле, а потом стреляет в одну из мин-капсул. Стены содрогаются от взрыва, потолок рушится. Нас присыпает новой порцией штукатурки, и я радуюсь, что мы все еще в противогазах, потому что воздух наполняется пылью.
Я почти в норме, поэтому Гейл меня отпускает. Шипение обжигает уши. Я не знаю, выжили ли те переродки, но даже если и нет, новые скоро нас найдут. Китнисс дергает Поллукса за руку:
– Плевать на задание! Выведи нас наружу!
Он – наша единственная надежда, потому что времени почти нет. Мы цепочкой, друг за другом идем по узкому коридорчику, проходим через три двери и оказываемся у центральной канализации. Запах настолько ядреный, что будь мы без противогазов – пришлось бы туго. Стараясь идти как можно быстрее, проходим по скользкому уступу, затем по узкому мосту. Поллукс показывает на неприметную лестницу и поднимает палец вверх. Вот оно, наше спасение.
Китнисс, едва ступив на верхнюю ступеньку, окидывает взглядом отряд.
– Стойте! Где Митчелл, Лиг Первая и Джексон?
– Остались у «Мясорубки», чтобы задержать переродков, – отзывается Хоумс.
– Нет! – Китнисс кидается назад к мосту, но я перехватываю ее руки.
– Их уже не спасти. Не дай им погибнуть напрасно, – серьезно возражаю я.
– Смотрите! – Гейл указывает на переродков, уже ползущих по уступу. Парень прицеливается и, с помощью подрывных стрел, взрывает мостик, по которому мы только что шли.
Мы открываем огонь. Твари невероятно живучие, потому что даже будь они дюжину раз ранены, все равно продолжают ползти. Их больше, они невероятно сильны, мы же – уставшие и вымотанные. Плечо будто бы обжигают раскаленным металлом, когда один из переродков, подобравшихся ближе всех, нападает на меня со спины. Рука правая, та, которой я стреляю, поэтому я почти роняю ружье, сдерживая крик. Поллукс добивает переродка прежде, чем тот успевает нанести следующий удар, и толкает меня к лестнице. Ящерицы-уроды пахнут, как цветочный магазин, где торгуют одними только розами, и этот запах смешивается с кровью: их и нашей, да еще к тому же рядом канализация. От убойной смеси слезятся глаза.
Я почти ничего не чувствую от боли, когда начинаю карабкаться по лестнице. Каждое движение рукой ослепляет до белых пятен в глазах, но я сосредотачиваюсь на движениях и стискиваю зубы. Крессида помогает мне залезть на промежуточную платформу. Встаю на четвереньки, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями. Сзади раздается крик.
Гейл.
Переродок, вцепившись ему в спину когтями, тащит вниз. Я, забыв о больном плече, свешиваюсь с лестницы, хватая Гейла за руки. В туннеле темно, но я вижу, как он морщится от боли; мы практически перетягиваем его на себя: сзади в меня тоже кто-то вцепился. Плечо разрывает от боли, которая распространяется вниз, по всей руке, но я сосредотачиваюсь на ладонях Гейла, склизких от крови. Не отпускать, не отпускать, не отпускать.
Переродок ревет, когда кто-то снизу, кажется, Хоумс, вонзает не пойми откуда взявшийся нож прямо ему в глотку, и хватка твари за Гейла слабеет настолько, что мы можем вытащить того на платформу. Он падает лицом на мои ноги, с трудом дыша. Кровь сквозь пробитый бронежилет вытекает на бетон. Сложно оценить тяжесть ран, да и нет времени.
Китнисс, выхватив у Крессиды фонарик, светит вниз. Ясное дело, что все это бесполезно. Они не поднимутся, переродков слишком много.
– Китнисс, надо уходить, – хриплю я. Она в отчаянии смотрит на меня. – Китнисс, нам надо уходить.
Я представляю, кого она видит: у нас с Гейлом сероватые лица, кровь ни у меня, ни у него не прекращается.
– Он явно скоро потеряет сознание, а мы не сможем его дотащить, поэтому надо идти, – задыхаясь, говорит Крессида.
Китнисс смотрит вниз, где сейчас отбиваются остатки нашего отряда, а потом, сглотнув, кивает и, помогая Гейлу подняться, идет к следующей лестнице. Пока я, стискивая зубы, карабкаюсь выше, мысленно перебираю оставшихся в живых: Крессида, Поллукс, Китнисс, Гейл, Финник и я. Из тринадцати человек.
Когда мы выбираемся на следующую платформу, Поллукс с лязгом закрывает люк, ненадолго преграждая путь переродкам. Крессида наскоро обрабатывает Гейлу спину: восемь поперечных глубоких порезов. Думаю, если бы не бронежилет, его бы просто пронзили когтями насквозь. Мои раны скрыты свитером, а раздеваться и одеваться сейчас нет времени, поэтому Китнисс просто прижимает невесть откуда взявшуюся чистую тряпку в месту, откуда сочится кровь.
С трудом поднимаемся. Одна фигура все еще жмется к стене.
– Финник, – шепчет Китнисс, будто бы разговаривает с маленьким ребенком, приседая перед ним на корточки, и отнимает от лица руки в наручниках.
Его бьет крупная дрожь, а затем он поднимает на нее взгляд.
– Уходите. Не тратьте время. Я не могу идти дальше.
– Можешь, – заявляет Китнисс твердым голосом.
– Я схожу с ума. Я теряю контроль.
Китнисс упрямо сжимает запястья Финника, а затем она, наклонившись, смотрит ему прямо в глаза.
– Мне страшно, Финник, – шепчет она.
– Нет. Я не…
– Не оставляй меня одну, Финник, – упрямо повторяет она.
Он смотрит ей в глаза и сжимает ее ладони.
– Никогда.
Китнисс помогает ему подняться.
– Далеко еще?
Поллукс знаками показывает, что улица прямо над нами. Мы лезем по последней лестнице и поднимаем люк, над которым оказывается полупустая комната. Пока Крессида принимает из моих рук полуживого Гейла, а затем помогает забраться мне, на полу уже лежит мертвая хозяйка квартиры со стрелой в груди.
– У меня не было выбора, – говорит Китнисс и, наклонившись над раковиной, умывает лицо.
Мы обыскиваем всю квартиру, но она, на наше счастье, пуста. Комнаты весьма симпатичные, но мы не можем здесь остаться, учитывая близость к переродкам.
– Как быстро они сообразят, что кто-то из нас выжил? – спрашивает Китнисс.
– В любую минуту могут нагрянуть. Они знают, что мы шли наверх.
Я подхожу к окну и, выглянув из-за шторы, смотрю на улицу. Мы попали в жилые кварталы, на улицах толпы людей. Это – наш шанс на спасение. Нам нужно залечить раны и придумать новый план, только где-нибудь в более безопасном месте.
– Посмотрим, что у нее в шкафах, – оглядев наш маленький отряд, предлагает Китнисс.
Они с Крессидой притаскивают горы косметики, одежды и париков. Мы прячем наше оружие и окровавленные бронежилеты под длинным плащами: у этой женщины нашлись даже мужская одежда. Но вся проблема, конечно, в наших лицах: нас с Китнисс и Финником знает каждый житель Панема, Крессиду и Поллукса могут узнать знакомые, а Гейл засветился в агитроликах и новостях. Торопливо накладываем друг другу толстый слой грима, надеваем парики и капюшоны, заматываем лица шарфами. Теряем время на то, чтобы запастись едой и медикаментами.
– Держимся вместе, – командует Китнисс перед выходом за дверь.
Времени придумывать план не было, поэтому мы просто петляем по улицам среди толпы, стараясь не привлекать внимание. Когда мимо нас проносится отряд миротворцев, как добропорядочные горожане, уступаем им дорогу, а, дождавшись их ухода, продолжаем путь.
– Нам надо где-то спрятаться, Крессида, – сквозь зубы говорю я, стараясь лишний раз не шевелить больной рукой.
– Я знаю, кто может нам помочь, – кивает она.
Мы минуем три квартала, когда начинают выть сирены. Мельком, через окно чужого дома, видим экран: экстренный выпуск новостей, показывают наши лица. Значит, миротворцы еще не идентифицировали погибших, но скоро каждый прохожий будет так же опасен для нас, как и стражи порядка.
– Быстрее, – командует Китнисс.
Мы срезаем путь через ухоженный сад, ныряем из одних ворот в другие и оказываемся в небольшом переулке, где ютятся два крохотных магазинчика: один с бижутерией, другой торгует уцененной одеждой. Каково же наше удивление, когда Крессида ведет нас к третьему дому, хотя его, скорее, нужно назвать особняком. Белоснежное здание смотрится странно рядом с убогими магазинчиками, и мы удивленно окликаем режиссера, но она лишь отмахивается и звонит в дом.
Я придерживаю Гейла, у которого на лбу градом проступает пот, из-за чего грим начинает сходить пятнами. Мы устали, ранены и нуждаемся в отдыхе. Я очень надеюсь, что человек, к которому мы пришли, надежный.
– Да, вы что-то хоте..? – спрашивает приятный женский голос. На пороге появляется симпатичная молодая девушка в легком шелковом халате. Мне кажется, что ей вряд ли больше двадцати. Капитолийку в ней выдают только цветные пряди в светлых волосах: видимо, она, как и Цинна, сторонник минимализма.
Девушка окидывает нас испуганным взглядом и делает шаг назад, чтобы захлопнуть дверь, когда Китнисс, присмотревшись, ахает от удивления.
– Джейд, нам нужна помощь, -говорит Крессида, одной ногой переступая порог, чтобы не дать этой самой Джейд закрыть дверь. – Плутарх говорил, что мы можем тебе доверять. И твоя сестра тоже так говорила.
Я невольно делаю шаг вперед, чтобы понять, чему так удивлялась Китнисс. И действительно, черты лица этой девушки кажутся очень знакомыми, только вот я никак не могу вспомнить, на кого она похожа.
Китнисс тем временем делает несколько шагов вперед и, приспустив шарф и стянув парик, показывает свое настоящее лицо.
– Пожалуйста, – просит она. – У нас двое раненых, нам нужна ваша помощь.
Девушка колеблется еще пару секунд, а потом кивает и делает шаг в сторону, пропуская нас в свой дом. Очень вовремя, – думаю я. Гейл практически без сознания, и нам с Поллуксом приходится буквально тащить его на себе. Хоторн наваливается на мое раненое плечо, но я лишь стискиваю зубы, когда мы затаскиваем его в дом, подальше от любопытных глаз.
Мы оказываемся в довольно уютном холле, но времени рассматривать обстановку нет, поэтому я лишь успеваю зацепиться взглядом за семейные фотографии в коридоре, пока Джейд ведет нас к лестнице и, заведя в чулан, отодвигает палас, демонстрируя нам люк в полу.
– Тут вас никто не найдет, – говорит она, отпирая замок. Я на короткий момент задумываюсь, можно ли ей доверять, но Крессида держится уверенно, а ей я верю.
Мы оказываемся в широком неглубоком подвале. Хозяйка дома дергает за свисающую цепочку и помещение заполняется мягким светом. В углах навалены кучи старой одежды и мехов. Кажется, их не вытаскивали на свет божий несколько лет. Джейд помогает нам спустить в подвал Гейла, а затем приносит чистые одеяла и аптечку.
– С ним все будет в порядке? – поколебавшись, спрашивает она, кивнув на Хоторна, растянувшегося на тюках со старой одеждой лицом вниз.
– Мы о нем позаботимся, – неуверенно бормочет Китнисс. – В любом случае, спасибо за помощь.
Джейд кивает, а затем переводит взгляд на меня. В ее взгляде жалость, и я представляю, что она видит перед собой: уставших, перемазанных в грязи и крови людей, измотанных настолько, что готовы доверится незнакомой девушке.
– Мне в честь помочь вам, несчастные влюбленные из Дистрикта-12, – отвечает она. – Сестра мне про вас рассказывала.
И тут перед глазами вспыхивает фотография, на которой запечатлена Джейд с очень знакомой мне девушкой. Фотография явно давнишняя, потому что на ней Джейд нет и семнадцати, зато вторая сестра, кажется, с тех пор совсем не изменилась. Разве что ее наряды стали безумнее, да парики ярче.
– Эффи, – шепчу я. – Вы сестра Эффи.
Девушка медленно кивает, а затем, отведя взгляд в сторону, нервно теребит рукав халата.
– В последние месяцы до Квартальной Бойни мы практически не общались, – говорит она. Видимо, хочет, чтобы мы доверяли ей больше. – Ради моей безопасности. На этом настаивала и она, и муж.
– Муж? – нервно переспрашивает Китнисс. – А кем он..?
– Не переживайте, – Джейд мотает головой и прикусывает нижнюю губу. – Мой муж был убит несколько месяцев назад, – с болью добавляет она.
– Простите, – бормочу я, пока ошарашенная Китнисс не может подобрать слов. – Нам очень жаль.
– Вы не знали, что Джуд погиб, – отвечает она тихим голосом. – Я пойду. Если что-то нужно, позовите.
Мы позволяем себе оглядеться, а затем, подняв Гейла на ноги, делаем ему ложе поменьше (мы же тоже хотим на чем-то спать), стягиваем с него оружие и раздеваем до пояса. У стены есть раковина, кран которой долго плюется ржавчиной. После того, как Хоторн ложится обратно, Крессида еще раз обрабатывает ему раны и говорит, что обойдемся без швов, но Гейлу и правда надо отлежаться.
– Спи, мы в безопасности, – говорит ему Китнисс после того, как дает ему болеутоляющее. Гейл отключается, как лампочка. – Теперь займемся тобой, Пит.
Она помогает мне стащить бронежилет, а потом, пока я шиплю и сдерживаю ругательства, Китнисс снимает с меня свитер. На плече – глубокая рваная рана, из которой по-прежнему сочится кровь. Неудивительно, что рукав свитера побагровел.
Сцепив зубы, позволяю Китнисс промыть порез, а затем наблюдаю, как она, сцепив зубы, криво сшивает его края. Пульсирующая боль не утихает, поэтому я тихо радуюсь, когда она протягивает мне болеутоляющее. Крессида тем временем устроила для всех нас импровизированные гнездышки из мехов и старой одежды, а Поллукс обработал стертую до мяса кожу Финника под наручниками. Последний моментально отрубается, стоит ему только лечь. Мы находим более-менее приличные вещи, в которые можно переодеться: наша форма пропиталась грязью, потом и кровью.
Крессида спрашивает у Китнисс, как та хочет организовать смену часовых. Она оглядывает взглядом жалкие остатки отряда 451 и говорит, что мы слишком измотаны, чтобы дежурить.
– Давайте просто поспим, – предлагает она.
Все, что нам остается – это довериться Джейд и надеяться, что она не приведет сюда миротворцев. Мы с Гейлом ранены, Поллукс не спал несколько дней, а Крессида с Китнисс и Финником подремали всего пару часов. Мы в полной власти Джейд, и я надеюсь, что она так же страстно мечтает убить Сноу, как и мы.
Сквозь полудрему я слушаю, когда они разговаривают об этом, а потом меха, на которых я лежу, прогибаются под весом Китнисс, которая устраивается рядом.
– Спи, – бормочет она, сжимая мою руку, а потом, перевернувшись на живот, вытягивает из-за ворота джемпера непонятного цвета, в который я переоделся, цепочку с обручальным кольцом.
– Ты не оставил его, – шепчет она, я наблюдаю за ней из-под полуопущенных ресниц.
– Как же я мог..?
– Я тоже, – отзывается она, демонстрируя мне свое кольцо. Она прячет и свою цепочку, и мою. – Спи. Ты устал.
Последнее, что я чувствую, прежде чем провалиться в сон – это Китнисс, которая мягко целует меня в щеку. Ее губы что-то шепчут, но я уже ничего не слышу.
========== Глава 39. ==========
Я просыпаюсь из-за резкой боли в руке. Должно быть, действие болеутоляющего закончилось. Бодрствуют только Крессида и Финник. Режиссер обрабатывает мое плечо и говорит, что сейчас уже давно за полдень. Я съедаю банку тушеной говядины, запиваю ее большим количеством воды и присоединяюсь к Крессиде в изучении карты: у нас осталось всего две на весь отряд. Остальные либо остались в подземелье вместе с мертвыми – я вздрагиваю даже при мысли об этом – товарищами, либо порвались, либо настолько пропитались кровью, что нельзя ничего различить.
