Текст книги "Dum spiro, spero (СИ)"
Автор книги: Green-Tea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Через полчаса Финник помогает нам затаскивать объемные коробки с платьями на планолет, а Китнисс строго следит, чтобы он не подглядывал. Видимо, искушение так велико, что ей приходится периодически бить его по рукам.
– Господи, Одейр, ты все эти платья видел! – возмущенно сопит она, когда мы уже готовимся к отлету.
– Когда? – удивляется он.
– Когда мне устраивали фотосессию, и на меня глазел весь Панем. Так что интрига вся в том, какое платье выберет Энни.
– Господи, ты думаешь, что я их помню? – закатывает глаза Финник.
– Я вот их никогда не забуду! – бурчит Китнисс в ответ. – Они такие тяжелые!
Дальше я не прислушиваюсь и непринужденно болтаю с Мадж, пока не улавливаю фразу:
– Вот как ты думаешь, мы могли бы быть вместе, если бы не Пит и Энни? – негромко интересуется Финник, опасливо посматривая на меня. Проверяет, не слушаю ли.
Китнисс молчит несколько секунд, раздумывая. За это молчание мне хочется убиться самому, да и ее в придачу.. Давай же. Говори!
– Думаю, что нет, – отрицательно качает головой она, а я едва заметно улыбаюсь. – Проблема вся в том, что мы с тобой слишком похожи. И мы слишком много знаем друг о друге. Мне с тобой будет не так интересно, как с Питом. И потом, говорят, что противоположности притягиваются. Энни и Пит нам с тобой противоположны. И вообще, к чему ты это спрашиваешь? Ты же знаешь, что я Пита ни на кого не променяю! – говоря это, она посматривает на меня и улыбается.
Я все еще смотрю в сторону, делая вид, что ничего не слышу.
– Да так, – неопределенно отмахивается Финник.
Вдруг Боггс, сидящий рядом с нами в кресле, странно дергается и прислушивается. Должно быть, ему что-то говорят в наушник.
– Очень вовремя мы с вами оттуда убрались, – замечает он. – В этом районе был замечен капитолийский планолет. Кстати, а чей дом третий справа, если войти? – неожиданно интересуется он.
– Мой, а что? – в свою очередь спрашивает Китнисс.
– Боюсь, Китнисс, теперь у тебя нет дома. Только что Сноу приказал сбросить бомбы именно на это здание.
========== Глава 28. ==========
– Китнисс, может, хватит, а? – жалобно просит Мадж, когда я открываю дверь в свой отсек.
Я замираю на пороге, удивленный картиной: на стуле на колесиках вокруг своей оси вертится Китнисс, возле стола замерла Эффи, а на кровати лежит Джоанна. Мадж, обутая в те самые туфли, что дала ей Китнисс, смотрит на девушек, недовольно нахмурившись.
– Нет, – отрицательно качает головой Китнисс. – Ты на каблуках простоять и полчаса не можешь, а придется часов по пять.
– Пять? – жалобно возмущается Мадж.
– Ага. Потому что одна только церемония длится больше часа. А Плутарх рассчитывает на большой праздник, – усмехается девушка.
– Привет, – улыбаюсь я нежданным гостям.
– О, а я тебя не заметила, – поворачивается ко мне Китнисс. – Привет.
– Что вы делаете? – я нерешительно захожу в помещение, хотя, по идее, это мой дом.
– Мы учим Мадж ходить на каблуках, – без колебания отвечает Эффи.
– Точнее, мы мучаем Мадж, – уточняет Джоанна, усмехаясь. – Потому что это истинное мучение.
– Джоанна! – возмущенно восклицает Эффи. – Что ты такое говоришь?
– Правду, – отвечает уже Китнисс.
И девушки заливаются хохотом. Эффи сердито сверкает глазами, а Мадж позволяет себе улыбнуться. Я качаю головой и медленно подхожу к столу.
– Ты пришел что-то забрать? – спрашивает у меня Китнисс, чуть успокоившись.
– Я вообще не помню, зачем я сюда пришел, – чуть улыбаюсь я. – Вы кого угодно с толку собьете.
– Неправда! – возмущенно сопит Мадж.
– Ладно, не буду вам мешать, – я быстро засовываю в сумку одну из тетрадей, за которой приходил, и спешу удалиться.
Моя жизнь медленно, но верно превращается в череду однообразных будней, события которых довольно однотипны: завтрак, тренировка, какая-нибудь лекция, Штаб, еще что-нибудь скучное и банальное. Китнисс же носится, как угорелая, постоянно что-то записывая, даже рисуя. Порция как-то сказала мне, что из нее получился бы хороший организатор свадеб: несмотря на всю свою безответственность, она качественно выполняет работу. Она надавила на Плутарха, чтобы утвердить список гостей, согласовала с местным детским хором репертуар песен, договорилась на кухне по поводу меню. Она вновь и вновь просит меня нарисовать ей какой-нибудь элемент декора на эскизах зала, где будет проходить церемония. Китнисс поглощена этим.
Видимо, такой сумбурный образ жизни помогает отвлечься ей от реальности. А точнее, от мыслей о кошмарах. Все чаще и чаще я просыпаюсь от ее криков, вновь и вновь расталкиваю ее, обнимаю и шепчу, что все хорошо, что она в безопасности, и ей никто не угрожает. Она неизменно рыдает, утыкаясь носом мне в футболку, так что мне приходится менять одежду по два, а то и по три раза за ночь. Синяки под ее глазами становятся все больше, она все дольше засиживается за подготовкой, лишь бы не ложиться спать.
Меня это беспокоит, но я не смею предлагать ей обратиться к специалистам, потому что прекрасно знаю, что она откажется. А еще боюсь, что те скажут Койн, что мы вполне можем жить и раздельно, а я, как бы эгоистично это не звучало, не желаю этого. Поэтому я просто обнимаю Китнисс, шепчу, что я люблю ее, и вновь укладываю спать, чтобы через час разбудить снова.
Порой она говорит мне, что ей снилось что-то хорошее. В таком случае, у нее обычно бывает не слишком удачный день. Китнисс говорит, что когда в ее жизни происходит что-то плохое, она всегда хорошо спит.
Я медленно бреду по коридорам в неизвестном мне направлении. Я уже давно опоздал на какую-то лекцию, поэтому у меня есть около получаса до собрания в Штабе. Мне хочется выбросить из головы неприятные мысли и подумать о чем-нибудь хорошем, что связано с Китнисс. Например, о том, как она становится все ближе и ближе ко мне. Часто лежит, положив голову мне на колени и рассказывает, как прошел ее день. Или просит совета в чем-то. Или обнимает меня сзади, целует в щеку и спрашивает, почему я снова рисую ее.
Я улыбаюсь своим мыслям и решаю, что давно не заглядывал к родителям. Оглядываясь, понимаю, что мне нужно пройти через пару коридоров, чтобы оказаться у их отсека. Толкая знакомую мне дверь, я замечаю в комнате одного лишь Джема.
– Привет, – улыбается мне младший брат. – В гости зашел?
– Да, хотел спросить, как у вас дела, – просто отвечаю я.
– Все хорошо. Я вот с помощью Китнисс совершенствуюсь в геометрии, – еще шире улыбается Джем.
– Да, она мне рассказывала, – киваю я, припоминая, как однажды девушка обмолвилась, что мой брат достаточно хорошо усваивает материал.
Мы молчим некоторое время, не зная, что сказать. Я никогда не питал такой слабости к младшему брату, как Китнисс к Прим. Меня вообще к ним никогда не тянуло. У нас не было общих тем для разговора, общих друзей и вообще чего-то общего.
– Я, пожалуй, пойду, – говорю я, бросая взгляд на часы. – У меня собрание в Штабе, не хочу опаздывать.
– Иди, – кивает Джем. – Передавай Китнисс привет.
Я согласно киваю и разворачиваюсь, чтобы выйти.
– И передай ей, что она была не права, – быстро выпаливает Джем.
– В чем? – осторожно интересуюсь я, чуть поворачивая голову.
– Не важно. Она поймет.
Я снова киваю и выхожу из отсека. Быстрыми шагами иду в Штаб, по пути стараясь убедить себя, что все это не важно. Мало ли у Китнисс общих дел с Джемом? Может, это по поводу какой-нибудь задачи? И, в конце концов, я могу спокойно спросить об этом у самой Китнисс. Что мне мешает?
Толкая дверь Штаба, я снова становлюсь свидетелем разговора Китнисс, Мадж и Джоанны.
– Он симпатичный, – пожимает плечами Мейсон. – И не смей это отрицать.
– Ну, симпатичный и что? – недовольно бурчит Мадж. – Он не в моем вкусе.
– А каков же твой вкус? – с любопытством уточняет Джоанна.
– О, я скажу тебе, – Китнисс лукаво улыбается и машет мне рукой. – Ей нравятся высокие брюнеты с серыми глазами.
И получает испепеляющий взгляд подруги. Мадж влюблена в Гейла?
– Китнисс, – возмущенно шипит дочь мэра, поглядывая на меня.
– Мадж, кто ему об этом здесь расскажет? – улыбаюсь я.
Выдавать секрет милой подруги Китнисс Хоторну я не собираюсь. Перебьется.
Мадж облегченно вздыхает.
Штаб медленно наполняется людьми. Большинство я уже видел не раз, новые лица редко появляются в нашем узком кругу. Мы вновь обсуждаем какие-то рутинные вопросы, в которых я редко принимаю участие. Как только собрание заканчивается, Китнисс убегает куда-то с Финником, а я, в сопровождении Боггса и Плутарха медленно бреду в сторону столовой.
И тут начинают выть сирены. Реакция у нас троих одинаковая: на несколько секунд мы замираем, будто громом пораженные, но потом резкие звуки, будто бы кто-то скребет когтями по школьной доске, быстро приводят нас в себя. Боггс что-то внимательно разглядывает на своих часах, которые, как оказались, являются не только механизмом, показывающим время, но и центром получения данных. Затем он, кивнув Плутарху, поворачивается ко мне.
– Идем, тебе нужно в убежище.
Я невольно тревожусь за Китнисс, которая не знает, что означает эта сирена, но Боггс быстро говорит:
– Не переживай, она вольется в поток людей и ей все объяснят. Она спокойно доберется до убежища. Идем.
И он тащит меня вниз по коридору. Двигаясь по уже знакомому маршруту, я быстро перебираю в уме различные доводы в пользу теории Боггса. Китнисс не дура. Столкнувшись с людьми, идущими куда-то, она поймет, что ей делать. Все будет хорошо. Она спокойно доберется до убежища и без меня.
Проводя рукой над сканером, я успеваю заметить, как голова Боггса мелькнула в одной из дверей. Плутарх задерживается на несколько минут и, крепко сжимая мой локоть, шепчет:
– Не забывай, что на тебя все смотрят.
Я киваю, быстро ныряю в дверной проем и спешу на поиски своего квадрата. Я был здесь уже не раз и знаю, что мне нужно получить постельное белье и прочие принадлежности на складе. Мой квадрат оказывается точно таким же, как и у родителей, только поменьше, да с одной двухъярусной кроватью вместо трех. Стоя в длинной очереди, я кручу головой, стараясь увидеть знакомую косу, но никого не замечаю. Снова и снова успокаиваю себя дурацкими доводами, стараюсь быть предельно вежливым и дружелюбным и не замечать, что все таращатся только на меня, и что очередь после того, как я получаю свои комплекты, стала в три раза дольше.
Я возвращаюсь в отсек, застилаю постели и подавляю в себе желание идти к выходу, чтобы увидеть Китнисс одним из первых. Она придет. Она не маленькая. Но, тем не менее, я успокаиваюсь только тогда, когда замечаю ее возле входа в наш маленький квадрат. На ее плече висит сумка, она выглядит немного растерянной, но улыбается мне. Я тут же подлетаю к ней, осторожно снимая охотничью сумку с ее плеча. Девушка тут же бьет себя по лбу и поднимает на меня глаза.
– Пит, мне нужно заглянуть к маме и Прим, спросить, все ли у них хорошо, – виновато объясняет она. – Можешь пойти со мной. Потом заглянем к твоим, если хочешь.
Я киваю и поднимаюсь с места, оставляя при себе комментарий, что мне в принципе все равно на то, как там мои родители. Разве что поинтересоваться, как отец, потому что состояние мамы меня вообще не волнует, равно как и ее мое вот уже пятнадцать лет. Первые два года моей жизни я не мог, к ее большому разочарованию, без нее обходиться, так что ей приходилось уделять мне много времени.
Китнисс приподнимается на носочки, пытаясь разглядеть табличку с номером отсека мамы и Прим, как вдруг одна старушка, дернув ее за рукав, подсказывает нам направление. Вежливо улыбнувшись и поблагодарив, Китнисс хватает меня за руку и начинает прокладывать себе дорогу через толпу. Люди расступаются, пропуская такую знаменитость, а она, кажется, не обращает на это никакого внимания. Переступив порог, Китнисс с удивлением смотрит на мать, которая тоже удивлена увидеть ее здесь.
– Где Прим? – тут же спрашивает она, оглядываясь. – Я была уверена, что она пошла к тебе.
–Нет, – Сойка качает головой. – Мы ее не видели.
– Может, мы просто разминулись? – делаю предположение я, стараясь сгладить ситуацию и успокоить мать и дочь.
– Может, – кивает миссис Эвередин.
– А вот и Прим, – с облегчением добавляет Китнисс.
– Привет, – улыбается девочка, поглаживая за ушами Лютика.
– Ты ведь за ним вернулась, – недовольно замечает миссис Эвердин. – Ушла на десять минут раньше меня.
Китнисс обнимает сестру под громкое «Мяу!» Лютика, зажатого между ними.
– Я не могла снова оставить его, – виновато объясняет Прим сестре.
Китнисс закатывает глаза, ухватывая сестру за плечи, и наклоняется к коту.
– Надо было все же утопить тебя тогда, – говорит она ему, а в ответ получает шипение.
На удивление Лютика, Китнисс шипит на него в ответ. Испуганный кот издает такое жалобное «Мяу!», что Прим сразу же начинает его защищать.
– Китнисс, не дразни его! Он и так перепугался!
Улыбаясь, Китнисс говорит, что зайдет позже и разворачивается, чтобы выйти. Но не успевает она сделать и несколько шагов, как возле нее возникает Гейл и протягивает ей ее сумку. В другой руке у него коробка с медикаментами миссис Эвердин.
– Зашел проверить твой отсек, – Хоторн старательно делает вид, что меня здесь нет. – И забрал некоторые вещи. Было бы жалко, если бы они погибли.
Китнисс заглядывает в сумку и улыбается. Приподнявшись на носочки, она быстро целует Гейла в щеку. Кулаки у меня невольно сжимаются, но сам я остаюсь таким же спокойным, как и раньше.
– Если что, ты знаешь где меня найти, – заканчивает Гейл и, бросив на меня еще один взгляд, уходит.
Китнисс передает матери коробку с лекарствами, которую та быстро засовывает в ящик для хранения вещей. Покопавшись в сумке, Китнисс достает свадебную фотографию ее родителей и книгу о растениях. Вручив все это матери, Китнисс разворачивается на каблуках и тащит меня за собой назад в наш отсек. Вдруг начинает работать рупор, висящий неизвестно где. Койн сообщает, что система безопасности Тринадцатого получила предупреждение о надвигающихся планолетах. Она благодарит всех за такую быструю эвакуацию и… Ее прерывает падающая бомба. Несомненно, она была сильнее, чем в прошлые разы. Гаснет свет, где-то слышатся вскрики, чей-то нервный смех и плач ребенка. Замирая на мгновенье, Китнисс в испуге хватается за мою руку, а я, обняв ее, шепчу, что все хорошо и свет сейчас снова загорится.
Действительно, через пару минут лампы начинают работать снова, а на лице у Китнисс вновь появляется непринужденное выражение. Она молча следует со мной по пути в наш отсек, не задавая вопросов.
Я наблюдаю, как она небрежно опускает сумку в углубление на полу и, скинув с ног туфли, садится на нижнюю полку, закутавшись в одеяло.
– Что тебя так напугало? – спрашиваю я, садясь рядом с ней
– У меня с темнотой и замкнутым помещением, особенно каменным, связаны не слишком приятные воспоминания, – бормочет она, едва разжимая губы. – Не придавай такое значение моей реакции. Если верить какому-то странному длинному диагнозу на моей браслете, я чем-то там больна.
Я улыбаюсь и сообщаю, что у меня тоже там что-то написано. Кажется, мне удается немного разрядить обстановку, потому что Китнисс, отбросив одеяло, ложиться, устроив свою голову мне на колени. Улыбаясь своим мыслям, она теребит в руке веревку, которую, видимо, дал ей Финник. Я рассеяно провожу рукой по ее волосам, стараясь действительно не придавать значение ее словам о замкнутых каменных пространствах.
– Ты ведь слышал тогда наш разговор с Финником, да? – неожиданно спрашивает Китнисс. – Когда мы возвращались из Двенадцатого.
Я киваю. Не вижу смысла скрывать этого. Тем более после ее ответа.
– Пит, – она проводит ладонью вдоль напряженных мышц моей руки. – Раз ты слышал вопрос, значит, ты слышал и ответ.
Я снова киваю и напрягаюсь еще сильнее. Я никак не могу понять, почему она завела этот разговор.
– Пит, не злись, пожалуйста, – просит она, приподнимаясь на локтях. Она проводит рукой по моему подбородку, притягивая мое лицо ближе к своему.
Неожиданно для нее, да и для себя самого, я быстро целую ее и отвечаю:
– Я не могу злиться на тебя за такой ответ.
Она улыбается мне и вдруг серьезно добавляет:
– Я никак понять не могу, почему он спросил это. Тем более, перед самой свадьбой.
Я пожимаю плечами. Ответ знать может Финник, но рассуждать на эту тему мне тоже не слишком хочется.
– Знаешь, давай не будем говорить об этом, хорошо? – предлагаю я, обнимаю девушку за плечи.
Она кивает и вдруг вздрагивает, заметив кого-то в коридоре.
– Привет, Прим, – улыбаюсь я девочке, стоящей в дверном проеме, которую уже узнал.
– Привет, – тоже улыбается она мне. – Я не помешала?
– Конечно, нет, – качаю головой я, сжимая плечи Китнисс. – Проходи.
– Что-то случилось? – с беспокойством спрашивает у Прим сестра.
– Нет, просто маму попросили помочь в медпункте, а она не захотела, чтобы я оставалась одна. Поэтому я пришла к вам.
– Садись, – разводит руками Китнисс, указывая на кушетку.
– Я тогда полезу на верх, – спокойно говорю я и, взяв одну из книг, которые принес Гейл и фонарик, лезу наверх.
Через некоторое время я слышу приглушенный разговор сестер. Видимо, они не хотят мне мешать. Я улыбаюсь, когда они над чем-то смеются. Через некоторое время за Прим приходит миссис Эвердин. Сквозь полуоткрытые веки я вижу, как они все с улыбкой смотрят на спящего, как они думают, меня. Потом, судя по шагам, Прим с мамой уходят, а Китнисс, стоя примерно на середине лестницы, ведущей на второй ярус кровати, осторожно забирает из моих рук книгу, а потом накрывает меня одеялом.
Примерно через пятнадцать минут я свешиваюсь с кровати, глядя на девушку. Она смотрит на меня поверх книги и улыбается.
– Ты так мило спишь, – замечает она.
– Спасибо, – киваю я. – Можно к тебе?
– Конечно, – кивает она. Я перебираюсь на нижний ярус к ней поближе. Китнисс прижимается ко мне, а я накидываю себе на плечи одеяло, так что мы с ней вдвоем накрыты двумя одеялами.
– Активно подготавливаешься к свадьбе? – улыбаюсь я ей.
– Да. Ты просто не представляешь. Какой это кошмар. Больше никогда с этим не свяжусь! – уверенно заявляет она, но я хитро улыбаюсь и отвечаю:
– Нет, свяжешься, – убежденно заявляю я.
– Когда это? – удивляется она.
– Когда это будет наша с тобой свадьба! – улыбаюсь я и целую ее.
Остаток вечера мы болтаем о какой-то ерунде, потом скудно ужинаем и ложимся спать пораньше.
Следующий день проходи примерно так же: мы болтаем, целуемся, общаемся с друзьями, которые активно приходят по поводу и без него. Китнисс приветливо улыбается детям, которые то и дело заглядывают поглазеть на Сойку-пересмешницу.
Также девушка просит меня заняться праздничным тортом, когда мы выберемся отсюда. Я соглашаюсь, потому что мне действительно хочется снова повозиться с тестом. Она также говорит, что вся кухня будет в моей полной власти. Я улыбаюсь, говоря ей, что не так уж и много мне потребуется. Китнисс кивает, кажется, уже не слушая меня, а полностью поглощенной еще чем-то.
Еще три дня проходят довольно однообразно. Падает еще четыре бомбы, но разрушения, как нам говорят, не критические. После суток перерыва, нам разрешают подняться на поверхность. Из очереди на выход нас вытаскивает Боггс, рядом с которым уже стоят Гейл и Мадж. Он ведет нас через несколько коридоров в большой зал с таким же огромным столом. Койн, Плутарх, Фульвия и еще несколько человек, которых мы не знаем, выглядят порядком потрепанными и уставшими. Нам тут же предлагают кофе. К моему удивлению, Китнисс кивает, добавляет в напиток сливки и сахар, и опускается на один из стульев рядом с Хеймитчем.
Койн говорит, что нам срочно необходимо подняться на поверхность и снять один агитролик, суть которого в том, что несмотря на атаку мы в порядке и готовы бороться дальше. Но судя по лицу Китнисс и Финника, которым все это слишком напоминает о Казематах, они далеко не в порядке. Но они кивают и покорно идут в одну сторону, а Плутарх ведет меня в другую комнату, где уже ждет Порция.
Я приветливо улыбаюсь своему стилисту, которую не видел достаточно давно. Она заботливо спрашивает, все ли у мне в порядке. Киваю и позволяю причесать себя. Потом я натягиваю свой костюм, а Плутарх терпеливо ждет, пока я оденусь. Затем мы бредем через коридор в сторону посадочной полосы, как у Плутарха начинает пищать что-то наподобие телефона. Его лицо моментально мрачнеет, едва собеседник произносит первую фразу. Потом он смертельно бледнеет, хотя я был уверен, что он просто не умеет этого делать.
– Мне послышалось? – осторожно переспрашивает он. – Чем ее треснули?
Слово ее моментально срабатывает на меня. Я напрягаюсь, вытягиваясь в струнку. С Китнисс что-то случилось? Я вопросительно смотрю на Плутарха, а он бросает на меня осторожный взгляд.
– Как вы вообще могли допустить, чтобы это произошло?! – резко спрашивает распорядитель. – Я же сказал, чтобы за ним особенно сильно наблюдали, когда они вдвоем!
Теперь я точно понимаю, что с Китнисс что-то произошло. У Финника снова случился приступ? Он навредил ей? Я уже готов бросится по направлению к медпункту, наплевав на все предписания Койн.
– Она жива? – дрожащим голосом интересуюсь я. Наверное, я сейчас бледнее, чем местные стены.
Плутарх кивает. Откладывает телефон. Он достаточно быстро приходит в себя. Я вопросительно таращусь на него.
– Финник… Он… Я так толком и не понял, что произошло. Кажется, он сильно ударил Китнисс чем-то…
Он говорит что-то еще, но я разворачиваюсь на пятках и бегом бросаюсь в ту сторону, где по моим представлениям должен находится медпункт.
========== Глава 29. ==========
Я прижимаю ее пальцы к своим губам и провожу ладонью по лбу, убирая челку в сторону. Я слышу, как ровно она дышит, печально улыбаясь. Что ж, могло быть хуже. Она могла умереть. Никто так и не понял, что тогда произошло, мы знаем только о последствиях: у Китнисс сильное сотрясение и пара синяков, а Финник абсолютно ничего не помнит, но все знает. Каждый раз, когда я встречаюсь с ним, он по десять раз виновато шепчет: «Прости!» и пытается заставить себе смотреть в мое лицо, а я старательно пытаюсь следовать совету Хеймитча.
Не вини его за то, что он не в состоянии контролировать.
Только вот почему-то не винить не получается. Я снова и снова смотрю в его красные от слез глаза, которые никогда не думал увидеть, и думаю о том, как Китнисс сейчас лежит среди белых простыней на волоске от смерти. Правда, как мне объяснили, ее организм переживал вещи и похуже, так что она скоро придет в себя. Только вот это дурацкое «скоро» никак не наступает.
Я слышу сдавленный стон и наклоняюсь над ней, с надеждой вглядываясь в лицо девушки. Она морщится и с трудом открывает глаза. Тут же начиная улыбаться, я с нежностью смотрю, как уголки ее губ ползут вверх, когда она пытается улыбнуться мне в ответ.
– Привет, – чересчур громко, как мне кажется, произношу я.
Китнисс морщится. Потом закрывает глаза, вздыхает и открывает их снова.
– Не надо так громко говорить, пожалуйста, – тихо просит она, а я лишь улыбаюсь ей в ответ.
– Как ты себя чувствуешь? – практически шепотом спрашиваю я, проводя ладонью по ее щеке.
– Как будто меня переехало поездом, – чуть улыбается она.
– Голова болит? – заботливо спрашиваю я.
– Ага. Все кружится. И расплывается.
Она снова закрывает глаза. Я терпеливо жду, пока она снова подаст голос, но Китнисс молчит достаточно долго.
– Что тогда произошло? – осторожно спрашиваю я.
– Не очень хорошо помню, прости. Лишь то, что перед глазами все потемнело, а до этого вообще ничего не могу впомнить. Да какая теперь разница, что тогда произошло?
Я пожимаю плечами, стараясь не раздражаться. Китнисс придет в себя, и тогда можно будет повторить свой вопрос. Девушка снова замолкает, а через которое время проводит рукой по повязке на голове.
– Как Финник? – все так же тихо спрашивает она, не открывая глаз.
– Он более или менее в норме. Но считает себя виноватым, – тихо произношу я, стараясь, чтобы по моему голосу мое отношение к Финнику не стало явным.
– Пит, – она открывает глаза и касается пальцами моей руки, – ты винишь его за то, над чем он не имеет власть.
– Я… Я понимаю это, Китнисс, – запинаясь, произношу я. – Но я ничего не в состоянии с собой сделать.
– Пит, ради меня, – просит она, сжимая мои пальцы. – Действуй так, как говорит Хеймитч.
– Откуда ты знаешь, что он говорит так же? – вскидываюсь я.
– Это же Хеймитч. Он говорил мне тоже самое, Пит, – коротко отвечает она.
Я улыбаюсь ей, поглаживая ее руку.
– А ты как? – спрашивает она у меня.
– Ну, а что со мной может случиться? – усмехаюсь я. – Ем, сплю, с тобой сижу, вот и все мои развлечения. Правда, ролик мы так и не сняли. Как-то не до этого было.
– Ничего, еще снимем, – улыбается она и тут же морщится. – Как голова-то болит…
– Солнышко, ты еще не знаешь, как голова болит после хорошей пьянки, – усмехается голос Хеймитча. Через несколько минут в поле моего зрения появляется и сам ментор.
– Надеюсь, что не узнаю, – парирует она. – И вали отсюда. У меня от тебя в глазах рябит.
– Фу, как грубо, – голосом Эффи возмущается он. – Китнисс, где твои манеры?
Я не выдерживаю и прыскаю, прикрывая рот кулаком.
– Очень похоже, – констатирует Китнисс. – Но на твоем месте я бы над возмущением поработала.
– Очень смешно, – усмехается он.
Я поднимаюсь с места, целую Китнисс в щеку и говорю, что зайду попозже. Она улыбается и начинает что-то рассказывать Хеймитчу. Мне не хочется им мешать, поэтому я поспешно закрываю дверь. Бросая короткий взгляд на расписание, а затем на часы, я прикидываю, что у меня вполне есть время чем-нибудь заняться до обеда. На подходе к отсеку, я сталкиваюсь с плачущей Мадж, сидящей в коридоре прямо на полу. Я удивленно таращусь на нее, затем моргаю, снова смотрю на девушку. Надо же. Не привиделось.
– Мадж, – тихо зову ее я, опускаясь на корточки рядом с ней. – Мадж, что случилось?
Она вздрагивает, чуть приподнимает голову и смотрит на меня заплаканными покрасневшими и опухшими глазами. Я осторожно прикасаюсь к ее плечам и заставляю подняться. Девушка все еще всхлипывает, но покорно позволяет отвести ее в мой отсек. Я провожу ее через комнату, усаживаю на кровать и опускаюсь рядом.
– Мадж, что случилось? – осторожно спрашиваю я, поглаживая ее по плечу.
– Он меня бросил, – с трудом разбираю я среди многочисленных всхлипов. Мадж утыкается носом мне в плечо и рыдает еще громче.
Я глажу ее по спине, привычно шепча всякий успокаивающий бред, в котором натренировался с Китнисс. Мадж, кажется, не обращает на это должного внимания, продолжая беспрерывно всхлипывать.
– Мадж, успокойся. И скажи мне, кто тебя бросил? – на самом деле, меня не слишком это волнует, но я привык быть любезным абсолютно со всеми. – Может, воды?
Девушка то ли кивает, то ли отрицательно мотает головой, но я все равно поднимаюсь и вскоре протягиваю ей стакан холодной воды. Ее бьет дрожь, она никак не может прекратить рыдать, поэтому мне приходиться чуть ли не силой вливать в нее злополучную жидкость. Она успокаивается через двадцать минут и со знакомым смущением таращится она меня.
– Не говори об этом никому, хорошо? – просит она, поднимаясь на ноги и, дождавшись утвердительного кивка, быстрым шагом, глядя в пол, идет к выходу.
– Дурдом, – негромко комментируя я, когда за Мадж закрывается дверь. Критически осмотрев свою порядком потрепанную футболку, я принимаю решение переодеться.
Я застегиваю последнюю пуговицу на рубашке, когда открывается дверь, и в комнату заходит Хеймитч. Инстинктивно напрягаясь, таращусь на него, выражая взглядом немой вопрос. Он никогда не приходит с хорошими новостями.
– Расслабься, – бросает Хеймитч, по-хозяйски плюхаясь на кровать. – А хорошо тут у вас.
– Зачем пришел? – грубо бросаю я, не желая с ним церемонится.
– Фи, какие мы грубые, – морщится он. – Может, я соскучился?
– Ага, конечно, – фыркаю я. – И Сноу изменил свою позицию по отношению к Китнисс.
– Ладно, я и правду к тебе по делу пришел. Я по поводу свадьбы.
– Какой свадьбы? – недовольно морщусь я.
– Ну, в данном случае, твоей.
– Хеймитч, ты спирт где-то достал? – я наклоняюсь вперед, стараясь уловить запах того, чего нет – перегара. Я не чувствую ничего, а значит, он не шутит. И почему-то меня это настораживает.
– Нет, – качает головой он. – Пит, все серьезно.
– Что случилось? Какая свадьба?
– Твоя, я же говорю, – он внимательно смотрит на меня, будто я обязан все понять без слов.
– Я пока не научился читать мысли, так что давай по порядку, – я сажусь на стул, предварительно подвинув его поближе к кровати, на которой устроился Хеймитч.
– Короче, дело обстоит так. Койн жутко недовольна, что Китнисс все еще видит кошмары, хотя и живет с тобой. Как мы с ее лечащим врачом не пытались убедить ее, что это никогда не пройдет, она стоит на своем: или вы женитесь, или расходитесь по родителям.
Я передергиваю плечами. Второй вариант мне не нравится.
– В общем, мы более или менее пришли к согласию.
Он замолкает, будто я все понимаю, но в моей голове все еще пусто. Что он имеет в виду?
– Вы по-прежнему будете жить вместе, – добавляет он.
– Но мы же не можем пожениться, – возражаю я. Как бы я не желал этого, закон непреклонен.
– Да, не можете, пока вам обоим не исполнится тридцать по теперешним законам. Если мы выиграем, ваш брак состоится, когда вам обоим исполнится восемнадцать, потому что Койн намерена изменить законодательство. Если же нет – что ж, не думаю, что хоть один из нас останется в живых после этого.
Я усмехаюсь. Он прав.
– Поэтому, мы придумали маленькую альтернативу свадьбе, которую никто запретить не сможет. И в законах она не фигурирует, но без нее сейчас не обходятся. И ты упоминал о ней, Пит.
Он замолкает, давая мне собраться с мыслями. Я перебираю в голове все, что знаю о свадьбах, старательно пытаясь понять, что же он имеет в виду. Ответ приходит в голову спонтанно. Он такой простой, что я гадаю, как же я не догадался о нем раньше.
– Ты понял? – спрашивает Хеймитч.
Я киваю. Я действительно знаю ответ. Я рассказывал на интервью с Цезарем об особом ритуале, который проводят у нас, в Двенадцатом. О том, как двое молодых людей готовят и съедают кусочки хлеба. И я сказал, что мы с Китнисс тоже так сделали. Что ж, это, можно сказать, альтернатива свадьбе. И теперь не будет ложью то, что все считают, что мы поженились благодаря ритуалу Двенадцатого Дистрикта.
========== Глава 30. ==========
Когда Китнисс выписывают из госпиталя, я встречаю ее. Мы молча бредем среди коридоров. Она узнала о планах Койн практически сразу после меня. Опровергнув мои ожидания, она отреагировала совершенно спокойно, сказав: «Хорошо», и замолкла на несколько часов. Я тут же попытался заговорить с ней, но Хеймитч положил руку мне на плечо, сказал, что ей нужно обдумать все это, принять, и за руку утащил из палаты.
