Текст книги "Перемирие (СИ)"

Автор книги: Гоблин - MeXXanik

Соавторы: Каин Градов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Он взглянул на меня, ожидая ответа.

– Это дельное предложение, – произнес за меня кто-то из купцов. – Рыба нынче в цене. А если откроется порт и получится наладить логистику.

Остальные купцы довольно зашумели, поддерживая его слова.

– А строительство обеспечит работу артелям, – добавил я, и мастеровые переглянулись. Кто-то кивнул, кто-то задумался. И я понял, что мои слова упали в плодородную почву.

Осипов окинул взглядом зал, а затем повернулся ко мне.

– Мы можем проголосовать, – начал я, заметив в его взгляде немой вопрос.

– Половина членов Совета прямо заинтересованы в этих фермах, – процедил мастер-советник. – И вы прекрасно это знаете.

Я только пожал плечами и ответил:

– Половине Совета нельзя объявить отвод. Это слишком большое количество для того, чтобы решение было законным. А в промысле, думаю, заинтересовано все княжество. Это дополнительные рабочие места и прямые доходы прямо в казну. Пусть небольшие, но доходы, которые не заставляют нас ни от кого зависеть.

Некоторое время Осипов молчал, глядя на меня и словно что-то решая. А затем тихо произнес:

– Совет возьмёт паузу, чтобы обдумать ваше предложение.

Я кивнул, чувствуя, как внутри рождается тихое удовлетворение.

– Конечно.

Я поднял взгляд на окна, где за стеклами, над Северском уже зажигались первые звёзды. И я подумал, что, пожалуй, этот день стоил того, чтобы прожить его от начала до конца. А затем обвел собравшихся за столом и устало произнес:

– А теперь давайте обсудим другие вопросы. Если они у вас, конечно, имеются.

Глава 8
Разговоры по душам

– Вы абсолютно правильно сделали, что подняли тему бюджета, Николай Арсентьевич, – медовым голосом начал Осипов, открывая лежащую перед ним папку.

За время нашей беседы он держал на ней ладонь, словно подпитываясь от нее силой. Вероятно, документы в ней были для него важны.

– Раз уж речь зашла о расходах из казны, давайте обсудим некоторые пункты, – продолжил глава Совета. – Например, выделение средств на ремонт старого здания жандармерии, который откладывается уже несколько лет.

Осипов поднял на меня взгляд, ожидая ответа. И я почувствовал, как все, кто собрался в зале, ждут, что я скажу.

– Вопрос действительно важный, – согласился я. – Мне довелось заезжать к мастеру Зубову, и здание действительно требует ремонта.

Осипов довольно улыбнулся.

– Но насколько я знаю, жандармерия сейчас ведет дела о расхищении императорских средств, – продолжил я. – За которые обвиняемым грозит конфискация. Так что, скорее всего, жандармерия в ближайшем времени пополнит казну.

Улыбка на лице Осипова поблекла:

– В Империи работают принципы гуманизма, Николай Арсентьевич, – сухо ответил он. – И признать виновным человека может только суд.

Я кивнул и снисходительно пояснил:

– Возможно, вы не знаете о моем образовании. Оно у меня юридическое. И потому я прекрасно понимаю, как это работает. И в курсе, что окончательное решение будет принимать суд. Но если бы жандармам не удалось найти неопровержимые доказательства, Параскева уже была выпущена из острога. К тому же она была бы восстановлена в должности, не так ли? А если мастер Зубов уже передал дело в суд, значит, жандармам удалось что-то найти?

Углы губ Осипова опустились:

– Вы правы, мастер Медведев, – согласился он и перевел взгляд на бумаги, лежащие перед ним. – Тогда давайте перейдем к другим, не менее важным вопросам. Например, ремонту здания рыбнадзора…

После обсуждения ремонта здания рыбнадзора, Осипов перешел к обновлению дорожного полотна. Каждый из таких вопросов вызывал бурные обсуждения. Я же сидел, откинувшись на спинку кресла, и внимательно наблюдал за тем, что творилось за столом. Время от времени боковым зрением я замечал, что Осипов то и дело косится на меня. Словно пытаясь понять мою реакцию на статьи многочисленных и важных расходов из казны. Но я был спокоен. И очень надеялся, что Осипова это раздражало.

Пока мы заседали, вечер незаметно перешёл в ночь. Люстры под потолком мерцали теплым светом, а тени от кресел, казалось, вытягивались, словно даже они устали слушать бесконечные речи.

– В княжестве давно не было таких расходов, – наконец заявил глава Совета и с раздражением захлопнул папку. – Так мы рискуем пойти по миру. Все траты у нас принято обсуждать…

– Именно этим мы и занимаемся, – негромко ответил я. – Обсуждаем. И я готов к диалогу.

Осипов замолчал, глядя на меня. Я же произнес:

– Если это все, благодарю всех за участие, мастера. На сегодня, думаю, достаточно. Хотел бы выразить отдельную благодарность мастеру-советнику за то, что он смог созвать Совет так экстренно.

Сидевшие за столом устало переглянулись, но никто не возразил. Я заметил, как несколько дворян облегченно выдохнули, радуясь, что все закончилось. Осипов же не двинулся с места, лишь провёл ручкой в лежавшем перед ним блокноте, и, не поднимая глаз, произнес:

– Благодарим, князь. Заседание было весьма… продуктивным.

Я кивнул, встал из-за стола и направился к выходу. Шаги гулко отдавались по мраморному полу. Под потолком мерцала старая люстра, сквозь витражи в окна пробивался тусклый свет фонарей с площади. На душе отчего-то было спокойно, словно решение о создании рыбных ферм уже было принято.

– Николай Арсентьевич.

Знакомый голос застал меня, когда я подходил к двери. Я остановился, обернулся. Осипов стоял позади и был привычно собранный. На его лице не было ни раздражения, ни показной приветливости. Только то самое холодное выражение человека, который решил обсудить что-то очень важное.

– Понимаю, что время позднее. Но у вас найдётся несколько минут для приватного разговора? – спросил он.

– Разумеется, – ответил я.

– Тогда давайте побеседуем в моем кабинете, – произнес мастер-советник.

С этими словами он развернулся и направился вглубь холла. Я последовал за ним.

* * *

Коридор второго этажа, где находился кабинет Осипова, был освещен лишь редкими лампами, и каждый наш шаг отдавался гулким эхом.

Мастер-советник остановился у нужной двери, толкнул створку, обернулся ко мне и произнес:

– Прошу.

– Спасибо.

Я вошел в просторную приемную, отметив, что кресло за столом секретаря пустовало.

– Мой помощник уволился, – заметив мой взгляд, произнес Осипов. – Впрочем, вы и так это знаете.

– Знаю, – ответил я без выражения.

– Не ожидал от Альбины такого предательства. Мне казалось, что она предана Северску…

– Совет – это не все княжество, – жестко прервал я рассуждения хозяина кабинета. – Ваша помощница решила продолжить служить интересам края в другом месте. Или вы считаете, что она предала вас лично?

– Нет, – быстро ответил Осипов, но было заметно, что его задели мои слова.

– Я не считаю вас врагом и не хочу, чтобы вы видели во мне противника. И не ищите ничего личного в уходе Альбины Васильевны. Я попросил ее помочь в поиске помощника в Управе. При этом вовсе не надеялся на то, что она решила сменить место работы. Но вышло так…

– Признаться, жаль, что так вышло, – Осипов махнул рукой. – Она незаменимый специалист. И на этом месте приносила пользу всему Совету. Но раз она посчитала, что уйти будет лучше – так тому и быть. Просто для это ее решение стало полной неожиданностью. Мы работали бок о бок много лет.

– Может быть, на новом месте ей будет лучше, – ответил я, и мастер-советник кивнул:

– Путь будет как будет. Но сейчас я временно без секретаря. Я только объявил конкурс на замещение вакантной должности.

– Непростое и долгое дело, – согласился я.

– Вы правы.

– Быть может, стоит узнать у Альбины о том, кого она могла бы посоветовать на свое место? – мягко уточнил я.

Мужчина замялся, пото покраснел и оттянул ворот рубашки, словно тот его душил. Я предположил, что он не особенно хорошо отреагировал на новость об уходе секретаря. И вероятнее всего, не сдержал эмоций в присутствии своей помощницы. Иначе она обязательно помогла бы ему с заменой. На секунду мне стало жаль этого человека. А потом я вспомнил, с кем имею дело, и отбросил сантименты.

Осипов остановился у двери, которая вела в кабинет, и толкнул створку.

– Прошу.

Я шагнул следом за ним в просторное помещение с высокими окнами и толстыми шторами. На столе лежала стопка не очень аккуратно разложенных бумаг, которые недавно перебирали в явной спешке. А еще я заметил на подоконнике вазу, в которой стояла засохшая сосновая ветка.

Я спокойно прошел к окну, за которым колыхались тени. Осипов остановился у стола, открыл одну из папок, потом захлопнул, постучал пальцем по обложке и, не садясь в кресло, заговорил:

– Признаюсь, Николай Арсентьевич, я не до конца понимаю ваши намерения. Зачем вы пытаетесь возродить старые предприятия, которые уже отжили свое. Хотите восстановить производство, открыть эти… как вы их назвали…

Его голос звучал ровно, даже медово, но за показным спокойствием чувствовалось хорошо скрываемое раздражение. Мастер-советник замялся, словно подбирая слова. Но я не торопился ему помогать, осознавая, что он ведет свою игру. Мужчина не дождался подсказки и продолжил:

– Эти ваши… рыбные фермы, которые потребуют на старте очень много расходов. Вы хоть представляете, насколько это затратное предприятие?

– Но потом они будут приносить прибыль, – резонно заметил я.

– Может и будут. У нас здесь северный край, мастер-регент. Лето немного короче, чем в столице. Есть огромная вероятность, что вся эта затея прогорит. Рыба капризная и может всплыть кверху брюхом. Погода подведет, бригадиры запьют, работники окажутся негодными. Да много чего может случиться…

– Если так рассуждать, то любое дело начинать не стоит, – усмехнулся я, бросив на мужчину взгляд через плечо. – Вы так не считаете?

– Сейчас другие времена, мастер Медведев. Есть иные способы выбраться из финансовой ямы.

– Дайте угадаю: вы имеете в виду предложения из столицы, – осведомился я без тени улыбки. И Осипов кивнул:

– У нас есть желающие помочь краю. Промышленники готовы вложить средства в княжество, причём без особых условий. Они сами пополнят бюджет Северска.

Я взглянул на тёмную улицу, где свет фонаря дрожал в ночной влаге. А затем спокойно ответил

– Они не пополнят бюджет, а купят. А вместе с ним приобретут весь Северск. И вас. И меня. Кому как не вам это знать.

Я обернулся, взглянул на Осипова. И заметил, как тот поморщился:

– Это называется сотрудничество, – холодно заметил он.

– Это называется зависимость, – тихо поправил его я. – Северск должен идти своим путём. У нас достаточно ресурсов, да и земли здесь богатые. Иначе эти люди и столицы не тянули сюда свои руки. Нужно только повернуть дела в правильное русло, и нам не понадобятся помощники, которые своим финансированием свяжут нам руки.

Осипов медленно покачал головой:

– Громкие и очень красивые слова, Николай Арсентьевич. Но реальность куда печальнее. Бюджет не выдержит даже одного стартового проекта. Мы еле сводим концы с концами. У нас нет резервов, чтобы содержать даже половину того, что вы задумали.

– Если Совет проголосует, – ответил я, – мы сможем начать с малого. Пусть в пробном формате. Главное – просто показать людям, что княжество может работать само по себе.

Осипов молча подошёл к столику, взял тяжелый графин и задумчиво посмотрел на его резные грани. Мне отчего-то показалось, что он размышляет, не стукнуть ли меня этим самым графином по голове. Но мужчина вздохнул, налил себе воды, сделал глоток, и какое-то время вертел стакан в руке, рассматривая тонкий ободок.

– Вы слишком молоды, Николай Арсеньтевич.

– Говорят, это временно, – отозвался я и пожал плечами. – Так что однажды я тоже стану старше.

– Дело не в годах, – Осипов качнул головой, а потом взглянул на меня исподлобья. – Вы получили эту должность не за заслуги.

– По закону, – весомо добавил я, – И я не просил об этом месте. Это мое наследие. То, что досталось мне по праву крови. Это подтвердил Синод, и в Совете вы приняли мою клятву.

– Будь вы немного мудрее, то смогли бы смотреть чуть дальше, – продолжил Осипов, словно не слыша меня. – Понять, что не со всем нужно бороться. Что есть вещи и события, которые следует принять. Согласиться, прикрыть на что-то глаза и жить станет легче. Проще.

– Надеюсь, что когда я дорасту до подобной мудрости, то буду на пенсии, – сухо отозвался я.

– Полагаете, что раз я устал биться о стену, то я стал бесполезен? – спросил глава Совета негромко, но в его голосе послышалась сталь.

– Мне сложно судить об этом, – я пожал плечами. – Мой отец как-то сказал, что лучший контролер – это совесть. Именно она даст вам правильный ответ.

– Совесть? – уточнил мужчина отрывисто, а потом залпом осушил стакан с водой. – Мастер-регент, вы думаете, что я поступаю не по совести?

– Важнее, что вы сами об этом думаете, – парировал я и прикинул, что от летящего в голову пустого стакана будет сложнее увернуться.

– Я много лет служил княжеству. Так и не обзавелся семьей. Потому как всю жизнь посвящал тому, что считал своим призванием. Не помню, когда спокойно спал, когда отдыхал. Из Северска не выезжал уже лет… – он прикрыл веки и иронично продолжил, – больше, чем вы живете на свете. Я делал все, чтобы этот край процветал. Но все шло как шло. Когда я строил мост – его точили бобры. Когда мы прокладывали дорогу – река меняла русло, и все шло насмарку. Я просто хочу, чтобы хоть раз все получилось как надо. Чтобы кто-то взял на себя затраты и трудности. И последствия.

– Вы говорите о своей службе в прошедшем времени, – резюмировал я. – Быть может, вам стоит взять небольшой отпуск и немного отдохнуть. Мой воевода говорил, что здесь можно организовать прекрасную рыбалку. Как вы относитесь к подобным развлечениям?

Осипов неспешно вернул стакан на столик. Потом тряхнул головой, словно отгоняя плохие мысли.

– Хорошо, – наконец сказал он и сменил тему разговора. – Через неделю мы вернёмся к вопросу этих ваших рыбных ферм. Сейчас у Совета множество других, более важных дел.

Я уловил в его голосе раздражение и усталость, но кивнул:

– Как скажете, мастер-советник.

Осипов посмотрел на меня взглядом человека, которому ответ не понравился, но возразить ему нечем.

– Если это все, прошу меня простить, – произнёс я.

– Конечно, – сухо сказал Осипов. – Благодарю за уделенное время.

Я направился к двери. Уже у выхода остановился, обернулся и произнес:

– Надеюсь, я смогу вас убедить, что Северск – это княжество со своей историей. И оно должно расти и развиваться, а не сидеть на дотациях.

С этими словами я развернулся и вышел из кабинета.

* * *

Я оказался в тихом коридоре. Лампы были уже потушены, и только с улицы сквозь витраж, пробивался мягкий свет фонаря.

Спустился по ступеням на первый этаж, пересек пустой холл и вышел из здания. Остановился на крыльце, чувствуя на лице слабые дуновения прохладного весеннего ветра.

Машина стояла рядом со зданием. Внутри в тёплом свете приборной панели, виднелся силуэт Морозова, который сидел, откинувшись на спинку сиденья и, задумчиво барабаня пальцами по рулю, смотрел в лобовое стекло.

– Ну что, князь? – спросил он, когда я сел в салон. – Как прошло заседание?

– Похоже, Осипову очень неплохо заплатили, – ответил я. – Или пообещали что-то серьёзное, если он протолкнёт чужие интересы. Видимо, столичные промышленники не скупятся, когда хотят подмять под себя город.

Воевода хмыкнул и посмотрел на окна Совета, где ещё горел тусклый свет, и протянул:

– Охотно верится. Осипов никогда мне не нравился. Слишком уж он скользкий.

Я пожал плечами и откинулся на спинку кресла:

– Другие редко занимают главные посты в руководстве княжества. Посмотрим, как он запоёт, когда поймёт, что Северск не продаётся.

Морозов повернулся ко мне, и я заметил в его взгляде уважение:

– Хорошие слова, – произнес он. – Правильные. Куда дальше? Домой?

Я кивнул. Морозов завёл двигатель, и машина мягко тронулась, зашуршав колесами по влажной мостовой. Я же сидел и смотрел, как город за окном тянулся лентами улиц и светящимися вывесками. И мне показалось, что Северск словно дремал, готовясь к завтрашнему дню.

* * *

Когда машина свернула в ворота поместья, ночь окончательно вступила в свои права. Подворье освещалось редкими фонарями, а в окнах дома горел тёплый свет. Из трубы поднимался тонкий дымок.

Морозов остановился у крыльца, заглушил двигатель и обернулся ко мне.

– Прибыли, мастер, – произнес он. – Ну и долгим же выдался день.

– Это точно, – ответил я и вышел из машины. Под подошвами ботинок хрустнул гравий. В небе, между ветвей лип, мерцала тонкая луна.

Из темноты за углом здания донёсся тихий лай Аргумента. А через мгновение пес выскочил на дорожку и замер, глядя на нас. Зевнул и потянулся, и неторопливо затрусил в нашу сторону.

– Всё спокойно? – спросил я у пса, когда тот поравнялся со мной.

Он тихо фыркнул и махнул хвостом, будто подтверждая. Я улыбнулся и потрепал его по холке.

– Отдыхайте, князь, – послышался за спиной голос воеводы. – Пойду поговорю с дружинниками.

Он направился по дорожке в сторону дома дружины, и пес последовал за ним. Я же поднялся по ступеням крыльца, открыл дверь и вошел в гостиную.

В комнате горел камин. Пламя мягко колебалось, отбрасывая тени по стенам. Подошёл в помещение и тяжело опустился. Прикрыл глаза, чувствуя, как усталость медленно отступает. И просто слушал, как трещат поленья. А за окном ветер напевал свою вечную песню, убаюкивая меня.

Глава 9
Выходной

Пламя в камине давно догорело, оставив лишь покрытые золой тлеющие угли, от которых шёл ровный, красноватый свет. В гостиной стояла тишина. Я же сидел в кресле, откинувшись на спинку и чувствуя, как на меня волной накатывает усталость. Веки отяжелели, мысли текли лениво. За окнами шелестел ночной ветер, и где-то далеко протяжно выл пёс.

Сон подкрался незаметно. Мысли медленно растаяли, словно растворяясь в треске остывающих дров, и всё вокруг стало тихим. Голова опустилась на грудь. И я задремал…

– Николай Арсентьевич.

Я почувствовал лёгкое прикосновение к плечу. Голос был мягкий, но настойчивый, и я с неохотой открыл глаза. Надо мной стояла Вера. Догорающие в камине угли бросали на ее лицо золотистые отсветы.

– Кажется, я задремал, – смущенно произнес я.

Секретарь кивнула:

– Уже поздно. А день выдался тяжелым.

Я взглянул на висевшие на стене часы, стрелки которых перевалили за полночь. За окнами уже начинала редеть тьма.

– Ваша правда, – согласился я вставая. – Спасибо, Вера Романовна. Спокойной ночи.

– Добрых снов, Николай Арсентьевич, – ответила она, чуть поклонившись.

Я поднялся по лестнице. Деревянные ступени под ногами поскрипывали, воздух наверху был прохладен, пах свежим постельным бельём и чем-то. Вошел в комнату, остановился у окна, глядя во двор. Луна за стеклом низко висела, затуманенная облаками, и весь мир, казалось, был словно проявлен на старой, черно-белой фотографии.

Я разделся, тяжело опустился на кровать, чувствуя, как усталость накрывает волной. Последней мыслью было, что завтра впервые за долгое время можно будет не думать о Совете. Наверное…

* * *

Я проснулся от света, который пробивался в комнату сквозь неплотно сомкнутые шторы. В лучах танцевали пылинки. Где-то за окном кричала какая-то птица.

Некоторое время, я неподвижно лежал на кровати. Торопиться было некуда, особо важных дел у меня на сегодня запланировано не было. Затем вздохнул. До ставшего уже привычным звонка утреннего будильника было еще полчаса.

Я с неохотой чел на кровати, поднялся и направился в ванную, где привел себя в порядок. Холодная вода быстро смыла с меня остатки сна, и в комнату я вернулся бодрым, свежим, и готовым к новым свершениям. Оделся и вышел из помещения. Спустился по лестнице в гостиную, где почти столкнулся с Верой.

– Доброе утро, Николай Арсентьевич, – с улыбкой сказала она. – Вы как раз вовремя. Никифор уже приготовил завтрак.

– Благодарю, Вера Романовна, – ответил я.

– Идемте в столовую, – мягко произнесла секретарь.

Она развернулась и направилась в нужное крыло. Я последовал за ней.

В столовой пахло травяным отваром и свежим хлебом, и от этого аромата сразу стало уютно. На столе уже стояла посыпанная мелконарезанной зеленью яичница с ломтиками помидоров, тонко нарезанный хлеб, и пирог. Очевидно, Никифор опять испек свой фирменный, с ягодами.

Морозов уже сидел за столом. И едва я сел в кресло, воевода подвинул мне чашку:

– Доброе утро, князь, – произнес он.

– Утро доброе, – ответил я. – Удивительно, как вы всегда успеваете раньше меня.

Воевода усмехнулся:

– Привычка, Николай Арсентьевич.

Я промолчал. Положил себе на тарелку кусок яичницы, попробовал и довольно прикрыл глаза:

– Как всегда, выше всяких похвал, – произнес я, благодаря домового. Ответом мне было лишь одобрительное «ага, ага», словно Никифор не поверил моим словам.

Мы ели молча, не торопясь, наслаждаясь царящим в комнате утренним покоем. Сквозь высокие окна в комнату падал солнечный свет, ложась на стол ровными, тёплыми полосами. Из кухни доносился негромкий звон посуды и бормотание Никифора. И лишь когда тарелки опустели, в дверях появился домовой, который забрал посуду и поставил на стол блюдо с печеньем.

– Благодарим, – сказал я. – Как всегда, прекрасно.

Никифор важно кивнул, явно довольный моей похвалой, и исчез за дверью.

– Какие планы на сегодня? – спросил Морозов, откинувшись на спинку стула.

Я поднял взгляд на воеводу. Тот пил отвар, держа чашку в ладонях, и, как всегда, был собранным и спокойным. Задумчиво потер подбородок. Все важные дела были сделаны или перенесены, так что…

– Никаких, – растерянно ответил я. – Вроде.

Морозов кивнул и усмехнулся:

– Даже как-то непривычно, когда с утра не надо никуда торопиться. Не так ли, мастер-князь?

– Так, – согласился я и повернулся к сидевшей рядом Вере Романовне. – Никто не звонил вчера вечером или сегодня утром?

– Никто, – спокойно ответила она.

Морозов довольно фыркнул, наливая себе ещё отвара.

– Вот и прекрасно. Значит, сегодня можно устроить выходной.

Я не возражал. После последней недели даже редкие минуты покоя в молчании за завтраком, показались мне роскошью. Откинулся на спинку стула, сделал глоток горячего отвара, в котором чувствовался привкус зверобоя и лесных трав. Уточнил, глядя на воеводу:

– Ну что, Владимир Васильевич. Как же проводятся выходные в Северске?

Морозов на мгновение задумался, глядя в окно, потом прищурился.

– Можно было бы прогуляться по лесу, – предложил он. – Воздух там сегодня особенный, свежий.

Я покачал головой.

– За последние дни я достаточно по нему нагулялся. Думаю, даже Митрич устал видеть мою физиономию.

Морозов усмехнулся, поставил чашку и откинулся в кресле.

– Тогда… есть другой вариант, – заговорщически произнес он.

Я поднял бровь.

– Какой именно?

– Секрет, – сказал воевода с самым невинным видом. Взглянул на часы, встал из-за стола и произнес:

– Я подгоню машину. А вы пока собирайтесь. И желательно, наденьте практичную одежду, как для визита к Митричу.

Я только кивнул. Воевода вышел из комнаты, оставив нас с секретарем допивать чай.

– Не жалеете, что вернулись? – начал я, чтобы завязать разговор.

Девушка покачала головой:

– Где еще доведется поработать секретарем у самого князя? – глядя на меня, с улыбкой произнесла она и поспешно добавила. – На такие должности сложно попасть.

– Признаться, вам не повезло с тем, что сейчас очень много работы, – согласился я. – Но…

– Зато она интересная, – возразила Вера. – Иначе мне бы пришлось делать пометки, когда и какое мероприятие или салонный вечер князь должен посетить. А еще мне, возможно, пришлось бы сопровождать князя на такие мероприятия.

– А вы не сильно любите званые вечера? – поинтересовался я, и девушка пожала плечами:

– Признаться, я не большой ходок по таким мероприятиям, – честно ответила она. – В Северске, где я росла, очень закрытое высокое общество, куда я не входила. А в столице…

Девушка замялась, а затем отставила чашку и встала из-за стола:

– Прошу меня простить. Мне пора. У меня еще много работы.

– Да, я тоже иду, – ответил я, допил отвар, поставил на стол пустую чашку и встал с кресла.

Мы покинули комнату в молчании. Уже в гостиной, я остановился у лестницы и попросил:

– Если кто-то позвонит – сразу сообщите.

– Разумеется, – чуть улыбнувшись, ответила Вера и направилась в мой кабинет. Я же поднялся на второй этаж, вошел в комнату и быстро переоделся. Взглянул на себя в зеркало и довольно улыбнулся: лёгкая куртка из плотной ткани и широкие штаны с множеством карманов.

– Ну посмотрим, что вы задумали, Владимир Васильевич, – пробормотал я себе под нос и вышел из комнаты.

* * *

На дворе стояло ясное утро. Воздух был свежим, пах росой и цветами. К крыльцу уже был подогнан чёрный внедорожник, который идеально подходил для поездки по лесу. Воевода стоял, прислонившись к капоту и скрестив руки на груди:

– Готовы? – уточнил он, едва я вышел на крыльцо.

Я кивнул, спустился по ступеням и сел в салон. Воевода завел двигатель, и машина плавно выехала за ворота. Колёса мягко шуршали по гравию, дорога уходила в лес, а солнце уже поднималось, пробиваясь сквозь кроны. Лучи ложились на лобовое стекло, и воздух внутри салона наполнялся золотым светом и запахом хвои.

– Так всё-таки куда мы едем? – спросил я, глядя в окно.

– Туда, где хорошо, – ответил Морозов. – Тихо. И спокойно.

Я усмехнулся, но спрашивать дальше не стал. Просто откинулся на спинку кресла и смотрел, как петляет между сосен черное полотно шоссе.

Машина свернула с трассы, и какое-то время мы ехали по бездорожью. Свет пробивался сквозь ветви, ложился на дорогу живыми бликами. По обочинам рос высокий папоротник, и мне показалось, будто он склоняется вслед проезжающему автомобилю. Сквозь приоткрытое окно было слышно, как птицы перекликаются в кронах, а где-то вдали шумел гул ручья. Эта дорога вывела нас к поместью с резными наличниками и низким крыльцом. За кованым забором рос большой, ухоженный сад. Даже сквозь прутья ограды я видел, что клумбы и живая изгородь были аккуратно подстрижены, а трава скошена.

Воевода заглушил двигатель у ограды поместья, обернулся ко мне и произнес:

– Здесь машину придется оставить.

Я кивнул, открыл дверь и вышел из салона. С холма, где расположилось поместье, виднелась небольшая деревушка в два десятка аккуратных домиков с крутыми крышами, из труб которых шел дымок. За изгородями виднелись садики, в которых росли сирень и черемуха. Вдали слышался приглушенный лай собак.

Морозов открыл багажник и достал оттуда два вместительных рюкзака.

– Вот, держите, – произнес воевода, протягивая мне один из них

– Что там? – спросил я, принимая рюкзак, который на удивление оказался не тяжелым.

– Сюрприз, – загадочно ответил воевода, забросил свой походный мешок за спину и направился к поместью, где у ворот уже стоял широкоплечий крепкий седой мужчина лет пятидесяти, с загорелым лицом и ясными глазами. Хозяин поместья держал под уздцы двух лошадей, которые были уже оседланы. Едва мы подошли, он склонил голову и произнес.

– Здравы будьте, мастер-князь. Владимир Васильевич, – с мягкой улыбкой произнес дядька, когда воевода поравнялся с ним.

– Благодарю, мастер Ефимов, – ответил мой спутник, принимая поводья. – Садитесь, Николай Арсентьевич.

Я с трудом забрался в седло. И в этот раз у меня это вышло без посторонней помощи. И едва я оказался на лошади, та фыркнула, переступая копытами. Морозов же, который уже к этому времени сидел в седле, наоборот, с уважением кивнул:

– Готовы, князь? – уточнил воевода, разворачивая лошадь. – Тогда в путь.

Владимир направил животное в сторону одной из троп, что вела в лес. Я последовал за ним.

* * *

Лес встретил нас тишиной и запахом хвои. Ветер качал вершины скрипящих сосен. Под копытами хрустели ветки. Где-то высоко над нами пролетела синица, и звуки словно стали чище, звонче. Ветер приносил запах речной влаги, смешанный с ароматом черемухи.

Мы ехали неторопливо, и с каждым шагом мир вокруг становился светлее. Наконец, между стволов показалась заблестевшая гладь воды. А еще через несколько мгновений, лес разошёлся, открывая перед нами берег. Река блестела под солнцем, едва заметный ветерок устраивал рябь на глади. У самой воды стоял небольшой, покосившийся от времени домик с коновязью и старой лавкой у стены.

Морозов спешился:

– Приехали, – произнес он, снимая с лошади сбрую. Он ловко стреножил животное, чтобы то, не ушло далеко

Я последовал его примеру. Воевода снял свой рюкзак, достал из него две небольшие удочки, одну протянул мне.

– Ловили когда-нибудь рыбу? – уточнил он.

– Нет, – признался я. – Не доводилось

– Тогда самое время учиться. – довольно произнес Владимир и кивнул на реку. – Смотрите. Внутри есть небольшой заряженный артефакт, который уменьшает ее. Но если сделать так…

Морозов быстро разобрал удочку, и я последовал его примеру. Довольно улыбнулся, когда у меня это получилось самостоятельно. Мы присели у воды. Река звенела, как струна, солнце играло бликами на поверхности. Легким, уверенным движением, Морозов насадил на крючок наживку. Я последовал его примеру. И мы закинули удочки. Владимир сел, прищурившись и глядя на поплавок. Я разместился рядом. Покосился на воеводу и открыл было рот, чтобы что-то уточнить, но с удивлением понял, что не хочу нарушать словами тишину. Поэтому просто сидел и смотрел, как на воде пляшут солнечные блики, и слушая, как где-то рядом стрекочут кузнечики, да вдалеке квакают лягушки. А в душе расплывалось какое-то странное спокойствие. Умиротворение. Словно я познал гармонию.

Минут через десять поплавок дрогнул, быстро ушёл в сторону, точно кто-то, набравшись смелости, и резко, с силой дернул за леску. И я замер, явно не понимая, что делать.

– Тяните! – сдержанно скомандовал Морозов.

Сердце у меня тут же забилось чаще. Я крепче сжал рукоять удочки, чувствуя, как леска дрожит в пальцах. Под водой кто-то дёрнул с такой силой, что чуть не вырвал удочку из рук.

– Потише, – сказал воевода. – Не рвите, держите натяжение… ведите в сторону.

Я, послушно следуя его указаниям, поднял кончик удилища, осторожно подматывая леску. Рыба рванулась снова, и на воде взметнулась дуга серебристых брызг. В солнечном свете они сверкнули, словно крошечные осколки стекла, и упали обратно, растаяв в ряби.

Я впервые в жизни ощущал это странное сочетание силы и хрупкости – под пальцами дрожала тонкая леска, на другой стороне которой билась живая, упрямая жизнь.

– Не отпускайте. Наклоните удочку и медленно ведите к берегу, – тихо посоветовал Морозов, и я послушал его совет.

Рыба снова пошла вглубь, резко дёрнулась, и я почувствовал, как ладони прилипли к рукояти. Под ногами хлюпнула прибрежная глина. Я сделал шаг назад, тянул плавно, чувствуя, как сопротивление постепенно слабеет.