Текст книги "Перемирие (СИ)"

Автор книги: Гоблин - MeXXanik

Соавторы: Каин Градов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Лес жил неспешно. Лучи солнца просачивались сквозь густые ветви и дробились на тонкие золотые полосы. Я шёл, не спеша, стараясь не думать о делах. Вдыхал свежий воздух и смотрел по сторонам.

Аргумент время от времени останавливался, поднимал морду, втягивая воздух, потом снова шёл рядом, не издавая ни звука. Лишь хвост его мерно двигался из стороны в сторону.

Когда мы дошли до старого каменного мостика через ручей, я остановился. Прозрачная, холодная вода отражала верхушки деревьев и моё собственное лицо, чуть расплывшееся в течение.

Я на мгновение прикрыл глаза, вслушиваясь в ровный шум ручья. А затем, шагнул на мост. Быстро пересек его и остановился, оглядываясь по сторонам. Обычно, лесовики Митрича встречали меня почти у опушки. А тут мне пришлось прогуляться.

Из-за деревьев донёсся треск ветки. Словно кто-то деликатный намеренно пытался предупредить, что подходит. Аргумент вдруг поднял морду, насторожился, потом коротко гавкнул и посмотрел на меня так, будто хотел убедиться, что я тоже всё услышал. Я лишь кивнул, шагнул вперёд и вслушался. Лес затаился. Даже птицы умолкли в напряженном ожидании. Потом между елей, возникла знакомая фигура. А через мгновение на тропинке показался Митрич. В руке, леший держал свою неизменную трубку.

– Здравы будьте, князь, – поприветствовал он меня, выпуская к небу струю дыма.

– И вам того же, – ответил я. – Я поговорил с Иволгиным.

Старик просто кивнул, давая понять, что уже все знает:

– Спасибо, Николай Арсентьевич, – произнес он. – Вы уберегли нас всех от непоправимой ошибки.

Я только пожал плечами, словно говоря: работа у меня такая.

– Идемте, – произнес он и двинулся вдоль тропы, жестом приглашая следовать за ним.

– Обычно ваши подопечные встречают меня раньше, – начал я, поравнявшись с лешим.

– Вам нужно было прогуляться, чтобы привести голову в порядок, – ответил тот. – В последнее время вы много работаете, Николай Арсентьевич. Вам нужно было отдохнуть. А что может быть лучше, чем прогулка утром по лесу? Тихо, спокойно, воздух свежий, птички поют…

– Ваша правда, – решил не спорить я.

Митрич только усмехнулся, но не стал продолжать разговор. Я же не настаивал. И некоторое время мы шли молча, пока впереди не появилась небольшая поляна.

– Здесь, – тихо произнес Митрич и указал в траву. – Видите?

Я присмотрелся. И быстро заметил, что среди мха виднелись следы. Чёткие, глубокие, будто кто-то прошёл здесь совсем недавно. Следы были крупные, округлые, и в каждом отпечатке блестела вода.

– Что за зверь? – уточнил я с тайным восторгом.

Вместо ответа Митрич указал рукой на деревья. И я проследил за его жестом.

На противоположной стороне поляны стоял, пощипывая мох, большой олень. Его силуэт был мягко очерчен светом, будто был соткан из утреннего сияния. Вокруг него воздух чуть дрожал, как над камнями у костра, и в этом свете мох под копытами сверкал сотнями маленьких искр.

Массивные рога зверя были похожи на сплетённые ветви древнего дуба, и казалось, что они сияют изнутри.

– Вот он… – прошептал старик. – Северный серебристый олень. Зверь, которого предки почитали за лесного хранителя.

Я стоял рядом, не в силах вымолвить ни слова. Даже дыхание казалось лишним. Вся тишина леса будто замерла, вслушиваясь в этот миг. Он повернул голову, и наши взгляды встретились.

Глаза зверя были глубокими, янтарными. В них не было ни страха, ни любопытства. Только мудрость. И усталость.

– Он видит вас, князь, – негромко сказал Митрич.

– Думаете, это знак? – спросил я вполголоса.

Леший не ответил. Олень сделал один шаг. На миг мне показалось, что вокруг него чуть дрогнул воздух, будто весь лес, от самой земли до верхушек сосен, вдохнул вместе с ним. Потом зверь медленно повернулся, шагнул в сторону густой чащи и почти беззвучно растворился в утреннем свете.

Мы замолчали. Ветер прошёл по верхушкам сосен, донёс лёгкий запах сырой земли и хвои, а затем вдруг резко стих, и откуда-то из глубины леса прозвучал низкий протяжный звук, будто кто-то провёл ладонью по струнам огромной арфы. Потом снова наступила звенящая тишина. Аргумент что-то учуял и коротко зарычал, но я погладил его по шее, и он быстро успокоился.

– Надеюсь, этот экземпляр подойдет для ваших ученых, – довольно произнес Митрич, и я кивнул:

– Я тоже. Спасибо за то, что решили мне помочь.

– Одно дело делаем, – ответил леший и направился прочь с поляны. Я последовал за ним. А через несколько минут, мы уже стояли на опушке леса, где за деревьями виднелось поместье.

– До встречи, Николай Арсентьевич, – попрощался Митрич, и не дожидаясь ответа, шагнул с тропы, растворившись между деревьями. Я стоял, чувствуя под ногами влажную землю и тёплое дыхание Аргумента, который застыл рядом со мной. Потом выдохнул и сказал вслух, будто самому себе:

– Кажется, ещё один узел развязался. Дело за малым.

Аргумент тихо тявкнул, словно соглашаясь. Мы направились к дому, и с каждым шагом воздух становился теплее, мягче. За спиной шуршала листва, словно кто-то там, в глубине, наблюдал, как мы уходим.

Глава 3
Назначения

Мы вышли из леса. Аргумент, не торопясь, шел впереди, мерно переставляя лапы, изредка оборачиваясь и проверяя, не отстал ли я. Его шерсть отсвечивала на солнце бронзой, и в утренних бликах пес казался не просто собакой, а словно духом самого леса, который согласился проводить человека до границы своих владений.

Трава под ногами была мокрой от росы, прилипала к обуви. Солнце уже поднялось, лучи били сквозь ветви, освещая траву так, что она переливалась мягким янтарным светом. Мы отошли далеко от леса, и вскоре ноздри уловили запах дыма, который шел от поместья. Почуяв это, Аргумент оживился и перешел на легкий бег.

Я подошел к ограде, открыл калитку, пересек двор. Под ногами хрустела гравийная дорожка. Воздух здесь был чуть теплее и пах домашним хлебом, сухими травами и дымом горящего камина.

И едва мы оказались на территории, Аргумент быстро обо мне забыл, словно выполнил важную миссию. Поэтому пес обогнул особняк и исчез, отправившись по своим делам. Я же поднялся по ступеням крыльца, положил ладонь на холодную дверную ручку и на миг задержался на пороге, обернулся, взглянул на застывшую вдалеке опушку леса. Понимал, что отчего-то ищу глазами рыжий хвост, которого там не оказалось. Но сейчас я уже не думал, что это дурной знак. В конце концов у каждого перевертыша есть свои личные дела.

– До встречи, – едва слышно произнес я и вошёл в дом, прикрыв за собой дверь. В гостиной стояла тишина, нарушаемая только ровным потрескиванием дров в камине.

Морозов по-прежнему сидел в кресле с чашкой чая в руках. Он неподвижно смотрел на огонь, задумавшись о чем-то своем. Пламя отбрасывало на его лицо мягкие тени. Услышав шаги, он поднял взгляд, чуть приподнял бровь.

– Как прошёл визит к лешему? – спросил Владимир.

– Отлично, – ответил я и прошел к столу. – Митрич где-то раздобыл редкого оленя. Этот вид находится на грани вымирания. Так что осталось только вызвать комиссию из экологического ведомства, чтобы те все подтвердили.

Воевода понимающе кивнул и усмехнулся:

– Ну вот и чудно.

– Правда, теперь скорее всего, нам придется ехать в город, – произнес я, и Морозов равнодушно кивнул:

– Дела есть дела.

Он допил чай, перевернул чашку и поставил ее на стол, под злое стрекотание Мурзика, который очевидно надеялся, что ему что-нибудь достанется немного запретного лакомства. Впрочем, воевода никак не отреагировал на недовольство питомца, откинувшись на спинку кресла и продолжая смотреть на огонь. Так что бельчонок быстро успокоился. Снова улегся на подоконнике и свернулся в клубочек.

– Только ехать надо будет после того, как поедим, мастер-князь, – произнес Морозов. – Никифор уже предупредил, что еда почти готова, и кто обед пропустит, может домой не возвращаться. Он так и сказал, что старался и готовил не для того, чтобы все на столе остывало.

Я улыбнулся:

– Хорошо. Тогда пойду поищу Веру Романовну, чтобы она назначила мне встречу с Костомаровым.

Морозов только кивнул, продолжая смотреть на огонь. Я же направился в сторону кабинета в поисках секретаря.

Я не ошибся. Вера и правда была в кабинете. Она сидела за столом спиной к выходу, но едва хлопнула дверь, девушка мигом обернулась и посмотрела на меня:

– Добрый день, Вера Романовна, – начал я.

– Добрый, – ответила секретарь. – Вы уже побывали у Митрича?

Я кивнул:

– Теперь мне нужно организовать встречу с главой экологического ведомства. Желательно как можно быстрее.

– Я позвоню ему, уточню у него расписание и сообщу вам, – тут же произнесла секретарь, вынимая из кармана телефон.

– Но сперва обед, – послышался из коридора недовольный голос Никифора. – Все уже на столе стоит, вас ждет.

Мы с девушкой переглянулись, и Вера смущенно улыбнулась.

– Не будем обижать главного в доме, – мягко произнес я.

– Вот и не надо, – тут же добавил домовой, который явно подслушивал наш разговор. – Стараешься тут, готовишь…

– Идемте, – мягко сказал я, обращаясь к девушке. И мы вышли из кабинета.

* * *

В столовой стоял запах тушёного мяса, печёных овощей и свежего хлеба. На дубовом столе уже всё было расставлено: глиняная супница с густым бульоном, миска с картофелем и укропом, румяный каравай, который только достали из печи, лежал на резной деревянной доске. Пар от блюд поднимался лёгкими струйками и делал воздух почти прозрачным.

Никифор уже сидел за столом, неторопливо разливая по тарелкам густой настой. На другом конце стола расположился воевода. Заметив нас, Морозов поднял взгляд, и с улыбкой произнес:

– Как раз вовремя. Никифор уже грозился начать трапезу без вас.

Домовой недовольно покосился на сидевшего за столом Владимира, но промолчал.

– Значит, нам повезло, – улыбнулся я, отодвигая стул и помогая Вере сесть.

– Никифор сегодня очень постарался, – продолжил Морозов, пока домовой накладывал мне порцию тушеного мяса. – Говорит, готовил мясо на можжевеловых ветках. Чтобы, цитирую, «небо во рту пело».

– Все, хватит болтать, – оборвал нас домовой. – Пора есть.

Я отрезал кусочек лежавшего на тарелке мяса, отправил его в рот. Аромат был тонкий, терпкий, с лёгким дымком.

– И правда поёт, – признал я.

Мы ели не спеша. Ветер едва колыхал шторы. Свет ровно играл в отражении серебряных приборов, и в этих бликах было что-то успокаивающее. Словно мир, на мгновение, действительно стал простым и понятным.

Телефон в кармане зазвонил как раз в тот момент, когда я закончил обед, и допивал заваренный Никифором отвар. Вера и домовой к этому времени покинули столовую. Секретарь сказала, что ей еще нужно организовать встречу с экологами, домовой же просто собрал со стола посуду и не попрощавшись ушел. Я вытащил аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Феоктиста. Удивленно нахмурился, но принял вызов.

– У аппарата.

– Мир дому вашему, – послышался в динамике голос старшего жреца. – Звоню, чтобы сообщить, что договор аренды уже подписан. А совет Синода проголосовал за создание нового подконтрольного Синоду и жандармерии ведомства. Так что все готово, Николай Арсентьевич.

Я замер, чувствуя, как внутри всё на миг стихло.

– Вот как… Благодарю.

– Главой нового ведомства будет назначен мастер Зубов. А его заместителем представитель Синода, жрец Руднев.

– Прекрасно.

– Финансирование утверждено, полномочия распределены между ведомствами. С завтрашнего дня начнет формироваться штат сотрудников, – продолжил Феоктист. – И мы рассчитываем на ваше содействие при его наборе, мастер-князь. Вернее, помощи вашего воеводы. И дружины.

– Разумеется, – ответил я. – До встречи.

– До встречи, Николай Арсентьевич, – произнес жрец и быстро завершил вызов, видимо опасаясь, что я вновь стану поминать Всевышнего и ему придется творить перед собой чудные знаки.

Я убрал телефон в карман. Задумчиво посмотрел в окно.

– Судя по вашему лицу, новости хорошие, – заметил Морозов, и я кивнул.

– Более чем. Синод проголосовал за восстановление службы благочестия. Зубов будет назначен его главой.

– Хорошее название, – одобрил воевода. – Красивое. Да и начальник нового ведомства подобран идеально. Только один вопрос: не будет ли препятствовать всему этому Совет?

Он посмотрел на меня, ожидая ответа, но я покачал головой:

– У Синода есть независимый от княжества бюджет. Осипов не может запретить старшему жрецу тратить деньги по своему усмотрению.

Морозов коротко кивнул.

– Тогда все хорошо.

– Николай Арсентьевич…

Голос секретаря за спиной заставил меня обернуться. Вера стояла в дверях, и заметив, что я обратил на нее внимание, произнесла:

– Я договорилась о встрече с мастером Костомаровым. Он примет вас у себя в любое удобное для вас время.

– Отлично, – довольно произнес я. – Тогда пора ехать в город, Владимир Васильевич.

Воевода кивнул и встал из-за стола:

– Пойду подгоню машину.

Он вышел из комнаты. Я же еще некоторое время посидел за столом, допивая отвар. Перевернул блюдце под негодующий взгляд Мурзика, а затем тоже встал и направился к выходу.

* * *

Когда я вышел из дома, машина уже была подогнана к крыльцу. Морозов стоял у открытой пассажирской двери и трепал по холке довольного Аргумента.

Я улыбнулся, некоторое время наблюдая за этой картиной. Затем спустился с крыльца и подошел к авто. Сео в салон. Морозов закрыл за мной дверь, обошел машины, устроился на водительском сиденье и завел двигатель.

Мы выехали за ворота поместья, и пейзаж сразу раскрылся во всей северской красоте. Дорога тянулась между высоких деревьев. Воздух был прозрачен, солнце светило мягко, будто не спеша разогреться всерьёз. Я чуть приоткрыл окно. Ворвавшийся в салон ветер пах землёй. Некоторое время я просто сидел, откинувшись на спинку и смотрел на дорогу. Свет и тень мелькали на стекле, как кадры из старой плёнки. Колёса машины мерно шуршали по гравию, и этот ритм будто убаюкивал.

– С каждым разом дорога словно становится короче, – заметил воевода.

– Не дорога, Владимир Васильевич, – ответил я, глядя в окно. – Просто мы уже привыкли к частым поездкам в город.

Воевода хмыкнул, но не стал комментировать. Вместо этого уточнил:

– Едем в экологическое ведомство?

Я покачал головой:

– Сначала заедем в жандармерию. Нужно поговорить с Зубовым и обсудить его новое назначение.

Морозов кивнул, и остаток дороги мы ехали молча. Рыжего меха в кустах я так и не увидел.

Вскоре мы добрались до города. Машина мягко вошла в поворот, и на мгновение весь город открылся перед нами: Каменные дома с потемневшими фасадами, вывески лавок, запах свежего хлеба и горячего кофе, редкие крики уличных торговцев, блестящие крыши, дымящие трубы, река, переливающаяся на солнце. А вдали, над всем этим, возвышались сверкающие шпили Высокого Перевеса.

Морозов свернул на знакомую улицу, остановил машину у здания жандармерии. Заглушил двигатель и повернулся ко мне:

– Прибыли, князь, – произнес он.

– Спасибо.

Я открыл дверь и вышел из салона. Двор здания жандармерии был пуст. Только на скамье рядом с урной лежал толстый полосатый кот и с тоской смотрел на прыгающих неподалеку воробьев. Я поднялся по ступеням крыльца, потянул на себя тяжелую створку и вошел в здание.

В холле пахло бумагой и табаком. Сидевший в дежурной части жандарм, заметив меня, поспешно нажал кнопку, пропуская меня в помещение. Я прошел к окошку и с улыбкой уточнил:

– Добрый день. Мастер Зубов у себя?

Дежурный кивнул и собирался уже объяснить, как пройти в кабинет начальника жандармерии, но я просто махнул рукой:

– Спасибо. Я знаю, куда идти.

Поднялся по широкой лестнице, свернул в нужный коридор. Остановился у приоткрытой двери с табличкой, на которой были написаны фамилия и инициалы Зубова. Постучал в створку и дождавшись «войдите», шагнул в помещение.

Начальник жандармерии сидел за заваленным бумагами столом и увлеченно читал что-то, перелистывая страницы лежавшей перед ним папки. Но заметив меня, он тут же оставил свое занятие. Выпрямился, расправил плечи и взглянул на меня настороженно:

– Добрый день, мастер Медведев, – начал он. – Случилось чего?

Я покачал головой и подошел к столу:

– Просто хотел сказать, что синодники подписали приказ о создании ведомства по контролю за… старшим народом. Здание уже арендовано. И новой службе очень нужен мудрый начальник, который мог бы ее возглавить.

Зубов замер, потом медленно кивнул. В глазах мелькнул тот самый огонь, что бывает у человека, который дождался своего часа. А через мгновение на губах начальника жандармерии проступила искренняя, радостная улыбка:

– Спасибо, что добились этого, – отрывисто произнес он. – Это и правда нужно для Северска.

– Понимаю. Для того все и задумывалось. Так что начинайте передавать дела преемнику и переводитесь в новое ведомство.

Зубов кивнул и произнес.

– Служу Северску и князю.

– Вам нужно будет обсудить все подробности со старшим жрецом, – продолжил я.

Он только усмехнулся:

– Это уже мелочи, мастер Медведев.

– Тогда до встречи в новом ведомстве, мастер Зубов, – произнес я, протягивая начальнику жандармов руку. Хозяин кабинета встал на ноги, пожал мою ладонь, и я невольно отметил, что рукопожатие вышло неожиданно крепким. А затем развернулся и направился прочь из кабинета.

– Мастер Медведев.

Голос начальника жандармерии прозвучал, когда я уже подошел к двери. Остановился, обернулся, глядя на сидевшего за столом Зубова.

– Признаться, когда вы только прибыли, я не особо верил в перемены, – начал хозяин кабинета после недолгой паузы. – Думал, вы обычный молодой и избалованный аристократ, который прибыл из столицы, чтобы занять удобное кресло. И в лучшем случае вы будете не вредить княжеству, полностью отдав управление Совету. А в худшем…

Зубов на мгновение замер, а затем продолжил:

– В худшем, не ведая, что творите, пойдете на поводу у промышленников. Но теперь я вижу, что вы и правда прибыли для того, чтобы не отдать княжество пришлым. Это дорогого стоит, Николай Арсентьевич.

Во взгляде Зубова читалось явное уважение. И от этого на душе почему-то стало тепло.

– Спасибо, – тихо ответил я и вышел за дверь.

* * *

Когда я вышел на улицу, воздух уже пах приближающимся дождём. Морозов стоял у машины, прислонившись к дверце, и смотрел в небо, где между набежавших облаков пробивался тонкий луч солнца.

– Как Зубов принял новое назначение? – поинтересовался он, едва я подошел к авто.

– На удивление очень бодро, – ответил я, открыл дверь и сел в салон. Морозов расположился на сиденье за рулем и завел двигатель.

– Теперь едем к мастеру Костомарову? – уточнил он.

Я посмотрел на улицу, где редкие капли дождя уже ложились на стекло, и ответил:

– Да.

Морозов хмыкнул. Машина плавно тронулась, выезжая на дорогу, и сразу стало слышно, как мелкий дождь тихо, нерешительно, стучит по крыше машины. Воздух был влажный, с ароматом грозы и мокрой мостовой Город словно застыл на миг, между солнечным утром и надвигающимся ливнем.

Морозов щёлкнул рычажком, включая дворники. Те лениво заскользили по стеклу, оставляя прозрачные дорожки. На стекле отражались тусклые силуэты домов и редкие прохожие, спешащие укрыться от непогоды. Я посмотрел на дорогу, где в лужах отражались вывески лавок. Машина свернула с узкой улицы на центральный проспект.

Город жил даже под дождём: под навесами стояли торговцы, запах жареных орехов и кофе проникал в салон через приоткрытое окно и смешивался с влажным воздухом. По тротуарам кто-то спешил, кто-то останавливался, прикрывая голову газетой. Мы проехали мимо старой ратуши, где у лестницы стояли двое стражников, спрятав головы под капюшонами плащей. Дождь усилился. Капли барабанили по крыше, стекали по капоту. Морозов включил обогрев, и в салоне стало тепло. Дорога пошла на спуск, за поворотом показалось здание ведомства. Серое, с колоннами, чуть потемневшее от времени, но всё ещё величественное. На мокрых ступенях отражались огни. Морозов затормозил у крыльца, повернулся ко мне и произнес:

– Погода у нас капризная. За несколько минут может измениться. Надо вам куртку с собой брать. Или пальто приобрести.

– Плащ, – предложил я.

– Не солидно, – возразил воевода. – Вы ж не рыбак какой.

– Зато не промокну. И свитер надо добавить к гардеробу. Пусть я буду не модным князем, но зато здоровым.

– Правильно мыслите, Николай Арсентьевич.

Я кивнул, глядя на серые стены. А затем произнес, открывая дверь и вдыхая влажный воздух:

– Спасибо. Подождите меня в авто.

Морозов кивнул, и я вышел из машины. Дождь окончательно перешёл в уверенный, редкий, но тяжёлый. Воздух стал плотнее, насыщеннее, пах чем-то железным и живым. Я поднял воротник пиджака и шагнул к зданию ведомства.