Текст книги "Красная роза, розовый лотос (СИ)"

Автор книги: Girl on the Darkness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

***

– Мадам Юй, дядя Цзян, Цзян Чэн, я не ожидал увидеть вас так быстро! А где шицзе? Вы что-то решили? О-о, пожалуйста, позвольте мне тренироваться с вами!

Вэй Ин знает – это не-воз-мож-но. Его ядро ещё не восстановилось, слабые потоки циркулирующей ци только-только начали чувствоваться в теле, а Вэнь Цин, Вэнь Нин и даже Лань Чжань следили очень пристально. Суйбянь был отложен в сторону – куда именно, ему не сказали. «Только медитация, сон и покой» – слова Вэнь Цин звучали, словно приговор, от которого хочешь – не хочешь – не отделаешься.

– Идиот! Если ты сейчас начнёшь что-то делать, все труды пойдут насмарку! – закипает Цзян Чэн, – мы будем ждать тебя на нашей стороне, ты будешь сражаться с нами бок о бок как можно скорее!

– Господин Цзян, лучше не торопиться, – тихо говорит Вэнь Нин, стоящий за спиной Вэй Ина и робко поглядывающий на заклинателей Юн Мэна. Поймав на себе прожигающий взгляд фиолетовых глаз одновременно мадам Юй и её сына, он вжал голову в плечи, и, запинаясь, пробормотал: – п-простите, мне уже надо идти…

– А-Нин, – властный голос Вэнь Цин раздался неподалеку, и вскоре она показалась сама, всё ещё с такой же гордой походкой и расправленными плечами, – господину Вэю нужно ещё время, – резонно заявила она, – лечение даёт свои плоды, но он сможет сражаться лишь после того, как я разрешу.

Этим леденящим душу спокойно произнесенными словами целительница чем-то напомнила Юй Цзыюань себя. Выросшая в Ци Шани и с ранних лет возложившая на плечи ответственность, Вэнь Цин не допускала того, чтобы голос её дрожал, а взгляд лихорадочно метался из стороны в сторону, ища, за что бы зацепиться, чтобы не упасть. Вэнь Нин не был похож на свою старшую сестру, поэтому ему оставалось лишь прятаться за её спиной. Конечно, А-Цин это совершенно не устраивало.

– Конечно, мы понимаем это, – подчёркивая уважительный тон к жене главы Гу Су Лань, произнесла Пурпурная Паучиха.

– Я была бы вам очень признательна, если бы вы ни при каких обстоятельствах не допускали господина Вэя на тренировки, – с намёком ответила Вэнь Цин, поклонившись и хватая брата за руку, – а теперь нам правда нужно идти. Я обещала помочь Лань Фенг с травами.

– Х-хорошо, сестра, – покорно кивнул Вэнь Нин, в последний раз оборачиваясь на Вэй Ина. Тот радостно махнул ему рукой:

– Удачи, А-Нин!

– Вы подружились? – со странной гордостью в интонации спросил Цзян Фэнмянь.

– Вэнь Цюнлинь – неплохой парень, не смотрите на то, что он Вэнь. Его сестра тоже Вэнь, но помогает мне с ядром, – пожал плечами Вэй Ин. Глава Цзян перебил его:

– Мы не против этого, А-Сянь. Целители стоят вне всякой вражды, и у них есть право на неприкосновенность. Мы очень даже рады тому, что тебе не приходится коротать время тут в одиночку.

Цзян Чэн криво усмехнулся:

– Отец, Вэй Ин найдёт себе товарищей даже среди тёмных заклинателей.

– Мы будем очень признательны ему, если он не опробует это, – категорично заявляет Юй Цзыюань, – А-Чэн, останься с Вэй Ином ненадолго – нам надо найти главу Лань и обсудить вопросы, касаемо соединения наших сил.

– Конечно, матушка, – даже радуясь выпавшей возможности повидаться с братом, сказал Цзян Чэн, и Вэй Ин, откланявшись, повёл его в сторону своих покоев.

За эти дни в Гу Су воздух перестал казаться ему слишком тяжёлым и ледяным, поэтому приятно охлаждал лёгкие. Трава под ногами была такой же, как в Юн Мэне – не слишком колючей, но не слишком мягкой, бегать по ней босыми ногами – одно удовольствие. Солнце светило так же ярко и приятными лучами согревало после лёгкого дуновения ветра. Еда уже со временем не казалась слишком пресной, а Лань Чжань, если хорошо его попросить, мог купить специи.

Жизнь вновь казалась безоблачно-прозрачным мазком на чистом холсте, однако, все не могли не понимать, что этот холст скоро закрасится кроваво-алым из-за наступающей войны, перечеркнув относительно спокойные линии их жизней.

– Как поживает шицзе? – садясь на скамейку, болтает ногами Вэй Усянь.

– Она осталась в Лань Лине на пару дней. Любовь и все дела, – Цзян Чэн всегда охотно поддерживал разговор, если дело касалось его сестры, – она будет сражаться вместе с нами. С тем, что осталось от Юн Мэна и Гу Су, – поправляет он, – хотя, последних намного больше.

– Ты так переживаешь! Разумеется, мы выиграем! Их всего один орден, а нас аж четверо! – с энтузиазмом заверяет Вэй Усянь, – когда я понравлюсь, то выйду на поле боя и раскидаю их по разные стороны! За шиди и А-Мэй, – при упоминании младшей сестренки его глаза слегка тускнеют.

– Спорим, что я порву их раньше тебя? – А-Чэн запрокидывает голову и смотрит на ярко-алый закат. Подумать только – ещё немного, и он окрасит свой мир в такой же оттенок, встанет спиной к спине с родителями, покажет, на что он способен, – тебе одиноко здесь? – с крупицей вины неожиданно спрашивает юноша.

Вэй Ин задумывается. Конечно, ему приходится подчиняться правилам Гу Су, но всё так по-другому стало. Нет рядом Цзян Чэна и Не Хуайсана, что спину прикроют, не сдадут и наоборот – помогут «Улыбку императора» пронести. Но и на уроки ходить не надо, никто не заставляет переписывать правила и вставать ровно в пять утра – Вэнь Цин самолично заявила Лань Цижэню, что это сгубит его режим. А-Сянь не раз задавался вопросом, почему она так лояльно и снисходительно к нему относится, пытаясь помочь.

Он, откровенно говоря, скучал по Гу Су, куда его отправили, когда им с Цзян Чэном исполнилось… Шестнадцать? Семнадцать? Время скоротечно утекало, словно игривый песок из пальцев, затуманивая воспоминания. У Вэй Ина был друг – Вэнь Нин. Была Вэнь Цин, что ругалась и не понимала шутки, но помогала и лечила.

А еще был Лань Чжань. Лань Чжань с безэмоциональным лицом, который втайне приносил специи, сидел у его кровати и играл на гуцине успокаивающую мелодию.

– Мне совсем не одиноко здесь, – улыбается Вэй Ин, – но не хватает тебя. И Хуайсана тоже. Скучаю по временам в Гу Су. Помнишь, как мы удивились, что Цзысюань превратился в нормального человека и отстоял честь шицзе?

Цзян Чэн довольно хмыкает. Такое не забыть вовеки, он уже был готов занести руку и набить ему лицо за сестру, но наследник Цзинь внезапно поумнел. После этого они с Вэй Ином не спали всю ночь, обсуждая, с какой силой его ударила мадам Цзинь, чтобы мозги встали на место.

– Ага. А еще я помню, как ты выводил из себя Лань Ванцзи и получал ненависть учителя Ланя в полном объеме, – предаваясь ностальгии, Цзян Чэн слегка забывается, но ему приходится вновь концентрироваться на настоящем, когда он видит вдали силуэты родителей, – как-нибудь повторим. Наверное, – кладёт руку на плечо своего шисюна, – мы тут надолго, так что ещё увидимся. Сестра тоже скоро приедет.

– Да-да, мы вновь соберемся вместе, а теперь беги к дяде Цзяну и мадам Юй, – кивает Вэй Ин, продолжая беспечно жевать травинку.

Им совсем не хочется думать, что это последние мирные деньки, которые они могут прожить втроём.

Целую ночь вопреки судьбе

Я искала тебя в толпе

И если ты вспомнишь об этих местах

Я все еще буду там.

Когда погаснут огни карнавала

Я все еще буду там.

Комментарий к XXIX глава

Елена Войнаровская – «когда погаснут огни»

ЧэнСяни🥺💕💕Сюаньли🥺💕💕и Лань Чжань, который носит специи и кукует неподалёку🥺💕💕

========== XXX глава ==========

Пролетают дни в неистовом ритме,

Сердце стучит, как больной метроном,

И небо в огне, а ты говоришь мне,

Что мы никогда не умрем…

Вместо родной Пристани Цзян-Цзинь Яньли встречает умиротворенное спокойствие и холодная отчужденность Гу Су Лань. Она ностальгически вздыхает – в Юн Мэне за версту были слышны крики адептов, в воздухе пахло электричеством от искр матушкиного Цзыдяня, который мадам Юй никогда не снимала с пальца и бережно хранила, словно реликвию – так оно и было. Почти могильная тишина, которую Яньли слышала лишь в храме предков, занося отбывающим наказание братьям суп, остаётся ей ответом. И в этом напрягающем молчании тихие шаги по нежной траве слышатся громко-громко, и они ни капли не режут слух, как стук каблуков по выгравированным плитам в Лань Лине.

– Добрый день, госпожа Цзинь, – Лань Хуань склоняется в уважительном поклоне, и А-Ли копирует его жест. Распрямляя плечи, она замечает за ним Вэнь Цин и не сдерживает улыбку.

– Благодарю вас, – Цзян Яньли встречается со взглядом подруги и не опускает мягкую улыбку с лица.

В Лань Лине мадам Цзинь уговаривала взять охрану в виде нескольких адептов или Цзысюаня, но А-Ли благосклонно отказалась: она не нуждается в сопровождении, а если муж возьмется сопровождать её, в родной орден он не вернется долго. А А-Сюань нужен там – поддерживать падающих духом соклановцев, тренироваться и составлять планы на первые военные действия с матушкой и отцом. Успокаивая себя тем, что А-Ли всё-таки дочь её лучшей подруги, госпожа Цзинь вздохнула и благословила невестку на дорогу.

– Ты всё же будешь сражаться с Юн Мэном и Гу Су? – интересуется Вэнь Цин, ведя её за собой к той самой отдаленной территории, на которой они нашли приют после сожжения родного ордена.

– Да. В Лань Лине достаточно адептов, готовых пойти на бой, а наши силы несколько сочтены, – Цзян Яньли словно виновато улыбается, поравнявшись с ней шагом, – ты же не собираешься сражаться тоже? – с беспокойством спрашивает она.

Целительница усмехается и пожимает плечами, шутливо отвечая:

– Пока не восстановлю ядро твоему шиди, я не сунусь на поле битвы.

Заклинательница из Вэнь Цин не то, что хорошая – превосходная. И ядро у неё развито лучше некуда, и врачевательскими знаниями она с лёгкостью владеет, да ещё и красотой не обделена – в прошлой жизни шисюны и шиди шутили, что А-Цин по природе своей – ведьма, но скрывает это от них. Её жизнь и правда можно было назвать счастливой, если бы не война, в которой она целенаправленно пойдет против своего родного ордена. Вэнь Цин не любила Ци Шань Вэнь и не смогла его полюбить второй раз – в девичестве нежные чувства связаны были с трепетной привязанностью, а после и эти узы с легкостью оборвались, словно были натянуты до предела ещё давным-давно.

Ци Шань она не любила трепетно-нежно, как берегла память о Юн Мэне Цзян Яньли, и если бы её орден был сожжён, точно не стала бы бессмысленно топтаться на его руинах. Вэнь Цин себя к этому с самого начала готовила – не привыкать к чему-то или кому-то слишком сильно. И она справилась.

Справилась, теперь взирая на людей вокруг гордой поступью в одеждах Гу Су Лань. Лань Цин – чистая, обеленная, её руки отмыты от крови, что их покрывала изначально, а на ханьфу её нет никаких красно-солнечных узоров – лишь белоснежная белизна. Лань Цин – новая Вэнь Цин – принимает себя полностью и ищет способ повлиять на войну посредством разрабатывая методики восстановления золотого ядра – сколько Чжулю-сюн их сжёг, скольких людей лишил будущего. Одним словом, Лань Цин наконец-таки смогла принять себя с благородной фамилией Лань.

И совсем не важно, примут ли её остальные.

– А-Цин, ты чудо! Не знаю, что делала бы без тебя… А-Сянь… Мне его так не хватает. Скажи, успехи ведь есть? И шанс на то, что он сможет сформировать новое золотое ядро, велик? – Яньли всё ещё с неутаенной надеждой смотрит в глаза своей подруги, и та ловит себя на мысли, что могла бы соврать, что да, если бы было невозможно, только чувствуя на себе пронинзывающий светло-карий взгляд.

– А-Ли, я не могу сказать точно. Если ему удастся взрастить новое ядро, – голос чуть не дрожит от собственных же прогнозов, – оно вряд ли будет таким же сильным, как раньше.

– Это всё равно хорошо, – не отчаиваясь, заявляет Яньли, подавая вздох облегчения, – нам всем достаточно будет того, что А-Сянь сможет использовать меч и жить дольше обычных людей. Я буду вместо него, когда мы приступим к военным действиям – мне не добиться его успехов, но на что-то я всё равно же гожусь.

Не такая сильная заклинательница, как братья, но довольно уважаемая за счёт своей расчетливости и меткости, плавностью движений. От природы имеющая невзрачную внешность и некрасивые черты лица, но преобразившаяся вместе с изнурительными тренировками и совершенствованием. Не обладающая заложенными данными, но добившаяся всего сама Цзян Яньли казалась Лань Цин полной противоположностью, и ничто бы не сблизило их в прошлом, если не забота о младших братьях. Однако, именно они смогли отправиться в прошлое, сплотиться и стать хорошими подругами, чтобы принести пользу заклинательскому миру, своим семьям и… Себе.

***

– Лань Чжа-ань, мне скучно. Давай поиграем во что-нибудь.

Вэй Ин скучающе смотрит в белый-белый потолок, рисует пальцем в воздухе непонятные символы, да и те расщепляются, не собираясь в единый паззл. Ему скучно. Цзян Чэн, мадам Юй и дядя Цзян с раннего утра находились на тренировочном поле с адептами Лань и остатками Юн Мэна, измеряя собственные силы. Вэнь Нин вызвался помогать Лань Фэнг с сортировкой лекарств – каким застенчивым он не был, знаний у него всё равно больше, чем у юной девушки. Вэнь Цин была великолепной наставницей, и обучаться у неё хотели бы многие, но ей было не до заботы о преемниках. Сейчас её куда больше волновало золотое ядро Вэй Усяня.

Много думая на эту тему, юноша пришёл к выводу, что его шицзе очень дружна с госпожой Лань – звать её таким именем, когда все знали целительницу как Вэнь Цин, было непривычно. По венам пульсировало удовлетворение – его старшая сестра самая-самая лучшая! О характере тогда ещё девы Вэнь ходили слухи один страшнее другого, и именно из-за своей непокорности и вольного нрава она долгое время не могла выйти замуж. А для Цзян Яньли преград не существовало – она с легкостью находила общий язык со всеми.

Возвращаясь к рассказу, можно было заметить, что Лань Чжаня опять же попросила Вэнь Цин присмотреть за товарищем – мало ли, убежит на тренировку, а незнающий адепт по доброте душевной даст меч! И – считай, что всё насмарку.

Ванцзи смотрел в стену безразличным взглядом. Кроткий и терпеливый донельзя, он с ледяным спокойствием мог бы просидеть, не шелохнувшись, не будь рядом такой преграды под именем Вэй Ин.

И – что самое непозволительное – он, походу, привязался к этому ходячему недоразумению, что беззастенчиво флиртовало с девушками и подкалывало всех на своём пути! В жизни не видевший людей бесстыднее, Лань Чжань ещё на обучении в Гу Су поймал себя на мысли, что его что-то необъяснимое странно в однокласснике привлекает. А что – объяснить не мог.

– Лань Чжань, ну правда! Скучно – хоть в петлю лезь от тоски, – артистично-наигранно ныл Усянь, кладя голову на стол, на котором от тоски что-то старательно рисовал, – хочешь, повспоминаем обучение в Гу Су? Ну нет так нет, не надо делать такое лицо, Лань Чжань, ты пугаешь! – видя, что товарища слегка перекосило при упоминании очень запоминающегося года, Вэй Ин захохотал, продолжая вертеться на стуле. Тут дверь в комнату растворилась, заставив его оглянуться. Серые глаза моментально налились глубокой радостью, – шицзе!

Цзян Яньли заботливо проводила Вэнь Цин, но с ней не пошла, странно улыбнувшись и отметив в разговоре, что её шиди очень хорошо сдружился с самим Лань Ванцзи! Разумеется, А-Ли это показалось не то, что странным – невозможным; но отец всегда говорил, что А-Сянь очень хорошо понимает девиз ордена Юн Мэн Цзян. Она и не ожидала, конечно, увидеть этих двоих вместе так быстро, но не смогла сдержать умиления.

– А-Сянь! Господин Лань, как хорошо, что Вы есть. Наверняка ему без Вас совсем скучно, а тут хоть какая-то компания! – Яньли с нежностью обнимала Вэй Ина, сначала пытающегося возразить, что он вообще-то не ребенок, но потом смирившегося. Накрыло чувство вины – наверняка он расправлял свои перышки перед Лань Ванцзи, чтобы тот явно не подозревал о том, что А-Сянь может улыбаться, словно одурманенный чем-то, при прикосновениях любимой шицзе.

– Мгм, – с готовностью отозвался приятель Вэй Усяня.

«Действительно достиг невозможного. Горжусь тобой, А-Сянь» – с ещё большим умилением подумала А-Ли. В пристани у её братьев друзья другие были, разговорчивые, общительные, шумные. Тем более.. В прошлом Вэй Ин и Лань Ванцзи ненавидели друг друга и считались лютыми врагами, а теперь всё поменялось. Цзян Яньли не думает, что какое-то обстоятельство, даже их дружба, сможет хоть чуть-чуть приструнить её младшего брата, но в их общении явно будет доля полезного.

– Как продвигается лечение? Ты уже чувствуешь себя лучше? – интересуется она, не без гордости за подругу зная, что да. Но ей нужен ответ от самого Вэй Ина. Нужно твёрдое убеждение, что всё в порядке, и всё будет хорошо.

Уверить его в этом – если придётся.

– Всë замечательно! Я уже чувствую потоки ци, шицзе, – с широкой улыбкой отвечает он, радостно сверкая глазами, – госпожа Лань говорит, что у меня уже не получится взрастить такое же сильное ядро, потому что этим занимаются лишь в детстве, а их с Лань Чжанем совместных усилий хватит лишь на то, чтобы сформировать хотя бы оболочку… Но и всё равно на это ядро, честно! Я ни капли не жалею, что заслонил мадам Юй собой. Её потеря была бы несравнима с моей. Буду жить долго, не буду – сейчас я хочу лишь победы над Вэнями.

Не в силах сдерживать слёзы, Цзян Яньли трепетно гладит его по спине, обнимая и боясь задушить. Её младший брат всегда был таким – искренним, открытым в своих чувствах, готовым идти против всех правил, норм, приличий, чтобы защитить то, что нуждалось в защите. Стремился достичь невозможного, и в итоге оказался растерзан собственной армией мертвецов…

Но разве в этом есть смысл? Когда никаких мертвецов и тёмного пути подавно не будет, а единственной преградой останется слабое золотое ядро? Они с Цзян Чэном прикроют спину, если надо будет, они больше не позволят недосказанности брать верх на чувствами, они больше не будут разлучаться морально.

Этого Цзян Яньли изначально добивалась от новой жизни.

***

Матушка с энтузиазмом рассказывает план атаки на Ци Шань. Видя, какой нездоровый огонёк полыхает в её фиолетовых глазах, Цзян Яньли становится даже жутковато. Пробивает гордость – с такой силой они одолеют врагов и без помощи тёмных сил. В то время поговаривали, что хоть вина Вэй Усяня неоспоримо присутствует, без него на мир можно было даже не рассчитывать – сейчас же им не понадобятся Печати, Артефакты, лишь грубая сила и жажда победы.

– Ты не жалеешь о том, что последние мирные деньки проводишь не в Лань Лине? – в Юй Цзыюань словно просыпается сочувствие: по большей части её решением было отправить дочь обратно в Облачные Глубины, где она так или иначе оказалась бы вдалеке от мужа.

Но Цзян Яньли и сама так решила. Она знает – Цзысюань не умрёт. А вот насчёт родителей… Она ничего сказать не может.

Оказывается, тяжело избавляться от оков прошлого – когда ты не можешь предугадать каждый свой шаг, не можешь с точностью заявить, что все будут жить. Теперь А-Ли в полной мере понимает Вэй Ина. Он хотел спасти всех, но это было невозможно. Доказательство тому – смерть А-Мэй.

Рано или поздно приходится делать выбор. И каждый вариант будет стоить кому-то жизни. Если просчитаешься – потеряешь безвозвратно всех.

– Для меня честь провести это время со своей семьёй, – отвечает она, и по телу скользит приятное тепло гордости за себя.

Цзян Яньли никогда особо свою тихую и скромную натуру не жаловала, особенно в прошлом, когда её помолвка была расторгнута. Но сейчас поняла, что голову держит прямо не потому что так надо, и на её плечах судьбы людей возложены, а потому что она изменилась. В лучшую сторону.

Это был один из немногих моментов, когда Юй Цзыюань улыбалась своей старшей дочери в ответ.

***

В комнате Вэй Ина пропахло палочками благовоний и медикаментами. Несмотря на то, что ни в Юн Мэне, ни где-то ещë, так никогда не пахло, обстановка кажется до боли знакомой, родной. Яньли и за свою жизнь полностью не уверена – по натуре своей она не заклинательница, а всё ещё девочка, готовящая суп из лотоса. Овладение магическими искусствами за счёт изнутрительных тренировок давалось ей легко, но…

Не к этому лежало её сердце. Не к этому стремилась душа.

После войны она с чистой совестью забудет обо всем этом. Их будет ждать спокойная жизнь.

Наверное.

– Даже не думай о том, чтобы присоединиться к нам быстрее. Вырастишь себе ядро и придешь как миленький, – повзрослевший и слегка огрубевший голос Цзян Чэна рассекает воздух, – хоть кто-то из нас должен себя беречь, понимаешь?

– Конечно-конечно! Но если я узнаю, что шицзе ранена или не в порядке, я ноги тебе переломаю, – хищно прищуривается Вэй Ин, – и тем более, если что-то случится с тобой.

– А-Сянь, А-Чэн, не ссорьтесь, мы на войну идём, а вы про ноги. Звучало, как прогноз, – шутливо напускает испуганный вид Яньли.

Они обязательно встанут плечом к плечу, и она, их старшая сестра, на этот раз не позволит дорогам разминуться.

***

Лань Цин и Лань Сичэнь провожают первые сформированные войска заклинателей – дальше территории Гу Су они не уйдут. Пока что.

Лань Ванцзи отправляется с ними, и от А-Цин не ускальзывает то, как метко и быстро бросает на него взгляд Вэй Ин.

– Я могу попросить тебя только о том, чтобы ты берегла их, – она выразительно смотрит на Яньли, а потом не выдерживает и усмехается: – от тёмного пути тоже. Мало ли.

– Ох, позаботься об А-Сяне, это тоже единственное, о чем я могу тебя попросить, – мягко, совершенно не так, как подобает говорить девушке в военных одеждах Юн Мэн Цзян, уже не в тонком розовом платьице, ответно просит А-Ли.

Невысказанное «и о себе тоже позаботься» отзывается белым шумом в голове.

За лунной дорогой, в туманах далеких созвездий

нас ждет долгожданный покой

И чтоб ни случилось, теперь мы всегда будем вместе

Неважно: близко ли, далеко…

Ветра, разлуки, потери, —

бессильны, пока мы вдвоем

И я почти уже верю,

что мы никогда не умрем.

Комментарий к XXX глава

Fleur «мы никогда не умрем»

Все тихонечко идет к концу🥺☺

Лань Цин приняла себе как Лань Цин, успех :зз

========== Эпилог ==========

За тучами месяц угрюмый скользит во мгле

Навстречу непоправимому.

И, кутаясь в свой старый шарф, я смотрю,

Как Солнце встаёт над руинами…

– А-Ли. А-Ли, вставай. Всё закончилось.

Радостные нотки в голосе Цзысюаня даже мертвеца подняли бы на ноги. А А-Ли далеко не мертвец. Она просыпается в целительской палате, несколько раз моргает, чтобы видеть перед глазами чёткую картину – и впервые ощущает тот спектр эмоций, который испытывает человек, прошедший войну от начала до конца и не понесший ужасающих потерь.

– Мы убили последнего пса из клана Вэнь. А-Ли, я не верю… Неужели всё закончилось? – замечая, что супруга очнулась, Цзысюань не сдерживается, обнимая и слегка придерживая – самой сидеть и тем более стоять у Яньли пока получается довольно сложно.

Её раны не были серьёзными, но матушка, уже познавшая боль от потери ребёнка, категорически заявила, что дочери нужен отдых и покой, отправив её в Гу Су при первой же возможности – именно там лечили людей, там собралось большинство целителей и туда отсылали больных. Лань Цин уже никто не считал за врага и тем более не мог приравнять к Ци Шань Вэнь – она была родом оттуда, но посвятила себя целительскому делу и ни разу не давала возможности усомниться в своей преданности Гу Су.

Теперь же находящейся под лекарственными препаратами А-Ли было запрещено вставать и совершать резкие движения. Её временное отсутствие на поле боя не особо расстраивало – четыре великих клана, А-Сянь, благополучно восстановивший ядро – не такое сильное, какое было раньше, но это его не печалило, А-Чэн, отец с матушкой, и, конечно, все остальные, знатно притесняли ничтожные остатки от клана Вэнь.

В этот раз обошлось без какой-либо темной энергии, Стигийской Печати и бессмысленной жертвы А-Сяня. Один матушкин Цзыдянь чего стоил. И её способности. И отец. Все, кто остался в живых…

– Я так рада, что это наконец наступило, – роняя слёзы на белые подушки, промолвила Цзинь Яньли и с улыбкой на лице повернулась к супругу.

За занавешенным окном взошло солнце.

Они знали, что конец войны – только начало. Начало к восстановлению Юн Мэна. На войне было не до этого, как бы прискорбно не звучало, поэтому то, что им пришлось оставить, в спешке покидая горящий дом, оставляя надежды на спасение Цзян Мэй, покорно оставалось на своих местах.

Лишь гниль от досок чувствовалась по всей пышной когда-то резиденции.

Лань Лин Цзинь, не без участия Цзысюаня, Яньли и мадам Цзинь, оказывал посильную помощь, от которой Юй Цзыюань и Цзян Фэнмянь долгое время гордо отказывались. Потом, когда стало ясно, что буквально в одиночку отстроить всё будет нереально, они всё же согласились, несколько раз повторив, что обязательно отдадут долг, несмотря на протест мадам Цзинь и слова о старой дружбе.

А теперь все… Закончилось. Не осталось ни следа от кровавой войны, больше никаких потерь и сожалений. Никаких волнений за жизни людей.

Они встречают новый рассвет.

Раскинув руки, лежу на битом стекле,

Едва надеюсь на то, что кто-то услышит,

Чем больше слёз, тем горизонт всё светлее.

А небо… всё ближе.

Лань Цин не считает, какую уже ночь напрочь забывает о сне – дел и раненых столько много, что хоть на полчаса позволить себе расслабиться невозможно. Она стойко молчит, скрывает черноту под глазами тем, чем только можно, поправляет прическу и со степенно-гордым видом идёт помогать целителям.

Так она искупит свои грехи. Так она искупит грехи своего ордена. Лань Цин верит в это.

Налобная лента съезжает на глаза, и госпожа Лань вновь мысленно перебирает про себя проклятия. Ей хочется простого человеческого отдыха. Но нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя.

– Сестра, – Вэнь Нин робко приоткрывает дверь, неуверенно заглядывая в комнату и находя ее, сидящую на краю кровати, опустившую голову на прижатые к груди колени, – я… Я пойду, – ощутив болезненно-усталый взгляд на себе, пролепетал он.

– Ты что-то хотел, А-Нин? – резче обычного спрашивает Лань Цин, недовольная тем, что кто-то стал свидетелем её минутной слабости.

Глаза брата источают надежду, которая, казалось бы, была уничтожена в первые дни войны, когда на его руках умирали люди, но ни он, ни даже Лань Цин, не могли ничего с этим поделать. Продолжение кошмара Вэнь Нину казалось бесконечным – в редких снах он видел лишь реки струящейся крови, слышал крики раненых и мольбы о помощи пострадавших. Просыпаясь, он неизменно отправлялся помогать сестре и другим целителям. Его руки дрожали, когда он неумело перевязывал раны, хотя прекрасно знал на теории и практике, как это делается. Но именно тогда, когда от этого зависела жизнь, Вэнь Нина бросало в крупную дрожь, и он сам нуждался в посторонней помощи.

А теперь… Словно давно предрешенный исход громким словом можно спугнуть, Вэнь Нин, закрыв глаза, выпалил:

– В-все говорят, что война окончена, Вэнь Жохань у-убит, а все Вэни окончательно стёрты с лица земли, – получилось громче, чем было нужно, но Вэнь Цин, конечно, не стала заострять внимание. Она быстро поднялась с кровати – усталость как рукой сняло – и твердыми, уверенными шагами приблизилась к своему брату.

– Неужели… – заключая его в крепкие объятия, прошептала она, одергивая себя – разве так подобает держаться ей? Вновь изображая на лице отчужденное безразличие, Лань Цин накрутила прядь каштановых волос на палец, пребывая в глубокой задумчивости, – что же, всё шло к этому. Мы можем долечить раненых и жить спокойной жизнью.

Вэнь Нин, привыкший к сменам настроения сестры, слегка покачал головой, опустив взгляд.

– Цзэ-цзэ, ты останешься в Гу Су, это всё-таки… Твой дом. Ты жена главы Лань. А я… – он ещё больше помрачнел, – у меня ничего не осталось. Был только орден, да и тот предал всех и пал. Мне не место среди Ланей.

– А-Нин! – возмущается целительница, – твой дом там же, где и мой! Я имею в виду, что ты – мой брат, а в Гу Су для тебя всяко найдётся место. Нам не хватает врачевателей, а у тебя есть все навыки для этого…

– Д-да, сестра. Все равно мне больше негде остаться. Лучше уж я буду с тобой, здесь, – облегченно выдохнул Вэнь Нин, уже не выглядящий таким подавленным, – меня послали за тобой, чтобы продолжать лечить раненых… Н-но если ты устала, прошу, отдохни.

– Я в порядке, – отрезала Лань Цин. Она о себе правда позаботится, но позже.

Осталось ещё кое-что. В прошлой жизни А-Цин бежала, стирая ноги в кровь, шла от Лань Лина до того момента, пока не встретила Вэй Усяня. Бежала, не переставая и не срываясь на шаг, но всё равно не успела. Мёртвое, стремительно остывающее тело А-Нина пало на землю даже если бы она прибежала на день раньше.

И не факт, что и сейчас стариков и детей не пытают в рабских лагерях. Лань Сичэнь ей поверит, поймет, поможет – она свято в этом уверена.

Оттачиваемые годами движения, которым учила тётушка – остановить кровотечение, наложить перевязку, определить, в сознании человек или нет. Множество манипуляций для выяснения коэффициента выживаемости

Очередной день Лань Цин проводит за повязками, в удушающей жаре, вдыхая в отравленные лёгкие запах болезни, крови и медикаментов. Смешавшись, он являет собой очередной вид неприятного яда-вещества.

Заклинатели радостны, и на их лицах уже нет отпечатка немой боли, терзающей неизвестности и страха потери. Они тихо переговариваются, и в их разговорах Лань Цин цепляет доказательства окончания войны. Она даже позволяет себе улыбнуться на минуту, но тут же погружается обратно. В серую реальность, где её родных пытают Цзини, раненых на самом деле намного больше, а у неё ужасно болит голова, чтобы нормально мыслить.

Под вечер Лань Цин наконец уходит, проверив всех раненых и строго наказав, кому что не надо делать. Юноши, ещё реже – девушки, покорно внимают словам целительницы и благодарят за помощь. Она устало улыбается. Вновь и вновь.

Последним воспоминанием, когда Лань Цин дошла до цзинши, была темнота. Кажется, она упала на что-то мягкое. В этот момент глаза её закрылись, измученные многодневной работой, и запах сандала убаюкал окончательно.

Она работала до ужаса много всё это время. И имеет право на отдых, в конце-концов.

***

Пробуждение наступает через день. Чувствуя необыкновенную бодрость и прилив энергии, Лань Цин прищуривается, привыкая к бьющему по глазам солнечному свету и инстинктивно тянется на родные и знакомые прикосновения к своей руке. Удивление, отразившееся в её глубоких глазах, возникшее, стоило ей увидеть наставницу, нельзя было передать словами.

– Тётушка… – коснувшись её в ответ, проговорила госпожа Лань, перебирая в голове варианты насчёт того, как она могла здесь очутиться.

Вэнь Саэ – не менее уставшая и слегка постаревшая за все это время, в запыленных одеждах Ци Шань Вэнь, указывающих на происхождение, с привычной прической – собранными в хвост русыми волосами, с любовью смотрит на свою дорогую племянницу, невесомо касаясь рукой её щеки.