Текст книги "Красная роза, розовый лотос (СИ)"

Автор книги: Girl on the Darkness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Цзян Яньли чувствует, как её руку сжимает рука Вэнь Цин. Этот жест успокаивает её, но не настолько, чтобы перестать думать о всем произошедшем.

– Как жена главы ордена, я имею право принимать решения, – продолжает Вэнь Цин, – учителю Ланю и старейшинам тоже приходится согласовывать их со мной. Я совсем не против вашего прибывания в Облачных Глубинах, но насколько долго мадам Юй и глава Цзян смогут пользоваться нашим гостеприимством? Мне кажется, пройдет несколько дней, и они более-менее оправятся, а потом сами заявят, что не могут находиться здесь, что достаточно задержались.

– Ты права, – кивает А-Ли, удивляясь тому, как хорошо Вэнь Цин понимает ее родителей, – но я даже не представляю, что нам делать дальше. На восстановление Юн Мэна уйдет несколько лет, как минимум. Мы с Цзысюанем предложим им отправиться в Лань Лин. А дальше надо будет делать что-то… Против Вэней.

«– Я буду искать людей, которые пойдут за мной, людей, которые помогут нам в этой войне – неужели вы не думаете, что все это не перерастет в нечто серьезное?» – сказал на прощание Лань Сичэнь. Вэнь Цин до сих пор вспоминает его слова с особенной теплотой. Она верит в то, что у него получится, она будет ждать этого. А после того, как её муж найдет людей, они все смогут дать отпор противникам.

– О, дорогая, думаю, это случится скоро. Пусть то, что я скажу, останется между нами. В прошлый раз мы с тобой мало знали весь ход войны – ты укрывалась в Мэй Шани или Лань Лине, я лишь лечила людей и искала способ спасти А-Нина, сбежать. Мой супруг не просто пропал. Он ушёл искать силы для сопротивления, – со странной гордостью произносит Вэнь Цин, – думаю, в этот раз главы орденов не будут затягивать.

В сердце Цзян Яньли зарождается надежда.

Рассвет сотрёт мой сон в окне

Где светит твоё имя мне

И даст вздохнуть и даст пропеть

Чьё имя мне было милей

Комментарий к XXIV глава

Я живое ^_^

polnalyubvi – «лишь бы не снилось»

Послушайте обязательно🥺

Бедные девочки, бедные мальчики, бедные глава ордена Цзян и госпожа Юй, бедные все т_____т

========== XXV глава ==========

Тихо на пальцах считаешь огни

Те, что, сгорая, рождали цветы.

Яньли возвращается домой (она вновь одергивает себя, что Гу Су – не дом) к заходу солнца. Слова А-Цин дали ей надежду на то, что в этот раз всё обойдется меньшими потерями – её подруга всегда была характера непреклонного и твёрдого, теперь же у неё есть голос в Совете кланов, в своём ордене она чуть ли не первый человек. Естественно, они что-нибудь придумают. А сама А-Ли натолкнет родителей на верный путь.

Казалось бы – куда большие потери, если А-Мэй уже мертва, даже если её смерть послужила ценой спасения Юй Цзыюань и Цзян Фэнмяня. Но Цзян Яньли вспоминает А-Сяня, ушедшего на Луанцзан, проклинаемого всеми и в итоге едва не умеревшего в её руках; вспоминает, как в один ничем не примечательный день в Лань Лине почему-то началась суматоха, а госпожа Цзинь, утирая слёзы с глаз и обнимая свою невестку, рассказала дошедшую до неё весть о смерти Цзинь Цзысюаня. А-Ли почти слышит тихий писк совсем крохотного, но уже лишившегося отца А-Лина на руках.

А потом – её собственная смерть на руках Вэй Усяня, меч, пронзающий беззащитную грудь, мелькающие картинки перед глазами, отчаянный крик А-Чэна и бессознательный шёпот, призывающий брата остановить это всё.

Цзян Яньли отгоняет навязчивые видение. Она не позволит ничему из этого случится. Она допустила огромную оплошность в проработке плана, в ходе которой младшая сестра лишилась жизни. И её жертва была не напрасной. А-Ли сделает её не напрасной.

Уверенными шагами она идет в сторону родительских покоев, обдумывая на ходу, что именно надо сказать. Яньли неуверенно сжимает руки – после того, как они с А-Чэном и А-Сюанем вернулись из сгоревшего дома с колокольчиком А-Мэй, она не виделась с ними, не в силах наблюдать, как крушатся сильные плечи матери, как потухает взгляд отца. Но рано или поздно ей всё равно пришлось бы поговорить с ними.

Соберись, возьми себя в руки. Ты – старшая сестра, один твой брат потерял золотое ядро опять же по твоей глупости, а второй вряд ли найдет в себе силы смотреть сейчас на матушку с отцом. Так сделай это первой. Покажи им достойный пример, Цзян Яньли.

Внутренний голос всегда прав. Перешагивая порог и заходя в нужные комнаты, А-Ли останавливается, чтобы перевести дыхание – она почти срывалась на бег. Для неё стало огромной неожиданностью, что из комнаты доносились голоса.

– А я говорила, что ничем хорошим это не закончится! – тоном, каким она обычно ругала адептов, высказывалась Юй Цзыюань, – нам следовало начать с воспитательного лагеря этих проклятых Вэней! А Вам, учитель Лань, забить тревогу с сожжения Гу Су, – без малейшей стеснительности заявляла она, – и что сейчас? Если мы и дальше будем сидеть, сложа руки, ничего хорошего из этого явно не выйдет!

– Я уже отослал письма в Лань Лин и Цин Хэ, – мягко ответил отец, – нам следует подождать их.

– Подождать?! Мы ждали почти весь этот год, и что теперь? Пристань сожжена, А-Мэй мертва, – при упоминании о дочери голос матушки слегка дрожит, но она все равно расправляет плечи, – Вэй Ин без ядра. Думаешь, Цансэ и Чанцзэ хотели бы этого? Раз уж мы взвалили на себя ответственность за их ребенка – должны пронести её до самого конца.

– Вэнь Цин – лучший лекарь во всей Поднебесной. Она поможет вашему адепту, – вмешивается посторонний голос, и Цзян Яньли думает, что это, скорее всего, Лань Цижэнь, – орден Гу Су Лань поможет с восстановлением Юн Мэна. Мой племянник сказал бы так же.

Не выдержав, А-Ли тихо чихает от количества были в помещении. Казалось бы, в этой части Гу Су никто не проживал уже давно. «Так вот, в чем дело, – туманно думала она, – наверное, тут даже не убирались.»

Юй Цзыюань величественно поднимается с места и подходит к дверям. Её лицо уже не казалось грустным и потерянным, каким было после смерти дочери. Оправилась она довольно быстро, сжала стальную волю в кулак, так как больше не было смысла жалеть себя. Увидев А-Ли, Пурпурная Паучиха облегченно вздохнула и посторонилась, пропуская в комнату.

– Мы думали, к нам пожаловали шпионы, – недовольно потирая бороду, заявил Лань Цижэнь, как-то неодобрительно глядя на Цзян Яньли.

Заметив его взгляд, Цзян Фенмянь привычным спокойным тоном ответил:

– Наша дочь тоже сильная заклинательница. Она старше Цзян Чэна с Вэй Ином. Думаю, если мы разрешим ей поприсутствовать здесь, это пойдет на пользу всем нам.

– Не стоит… – слегка смущаясь, произносит девушка, садясь на стул рядом с матерью.

– Раз уж всё вышло так, нет смысла скрывать наши разговоры и от Цзинь Цзысюаня и наших сыновей, – замечает Юй Цзыюань, – они уже взрослые люди и знают, что делать. Пока мы ждем ответы из Цин Хэ и Лань Лина, лучше обговорить все с ними.

– Я приведу их, – вызывается А-Ли, но её прерывают тихие шаги, раздающиеся в коридоре. Затаив дыхание, девушка отмечает, что присутствующих точно больше двух.

Вэнь Цин заходит первой, ведя за собой остальных. Несмотря на то, что белые тона её одежд должны означать скромность и невинность, походка у неё такая же, как у Юй Цзыюань, а застывшее на бледном, но не растерявшем все тонкие, нежные черты, лице, выдаёт величие и стойкость. Цзысюань первым делом ловит взгляд Яньли и заметно расслабляется, примечая, что она здесь. Вэй Ин с Цзян Чэном толкаются в дверях, но под взором Пурпурной Паучихи мигом оставляют попытки поругаться.

– Как ты узнала, что мы здесь? – нахмуривается Лань Цижэнь, неодобрительно покосившись на Вэнь Цин.

– Я искала Вас сначала в библиотеке, потом в классе, а потом и услышала голоса, – ни один мускул не дрогнул на её лице, пока девушка говорила это, – по пути встретилась с господином Цзинь, господином Цзян и господином Вэй.

– Чудесное совпадение, – бормочет под нос учитель.

Вэнь Цин игнорирует его слова, быстро кидая на А-Ли страдальческий взгляд. Видимо, отношения у этих двоих не самые лучшие. «Не сейчас стоит думать об этом» – решает Яньли и сосредоточивается на словах матушки.

– Мы не будем отсиживаться в Гу Су вечность, – начинает вводить в курс дела Юй Цзыюань, – сразу после того, как мы встретимся с Не Минцзюэ и Цзинь Гуаншанем, перейдем к активной разработке плана по уничтожению ордена Ци Шань Вэнь. Всем уже ясно, что он опасен. Раз Вэнь Жохань не хочет решать всё мирным путём, пусть получит войну.

В глазах Цзян Чэна зажглось что-то вроде жажды мести за младшую сестру. Яньли не знала, как ещё толковать его взгляд, полный неутолимой яростью, направленный не на присутствующих, а куда-то вдаль.

– А-Цин, сколько времени займёт восстановление ядра А-Сяня? – спросила Яньли. Не потому что сама не знала, а чтобы обговорить этот вопрос.

Вэй Ин опустил голову, понимая, что ему придется коротать дни в Гу Су, да ещё и без семьи. Смутно надеясь на то, что хотя бы Второй Нефрит будет с Вэнь Цин рядом во время лечения, он пытался заставить себя поверить в лучшее. Представив каменное лицо, когда и до Лань Чжаня дойдет весть о том, что Вэй Ину находиться в Гу Су ещё дольше, юноша подавил смешок. Хорошее настроение на оставшийся день гарантировано.

– Около месяца, я думаю, – Вэнь Цин задумчиво подняла голову вверх, безразлично уставившись в потолок, – никто в истории ещё не восстанавливал золотое ядро. Я не могу обещать.

– Я понимаю, – неожиданно согласилась с ней Юй Цзыюань. Она говорила почему-то даже немного ласково, – если есть шансы, лучше рискнуть, чем бездействовать. Если Вэй Ин действительно сможет восстановить своё ядро, хуже от этого никому, тем более – ему, не будет.

Не привыкший к такому тону, к такой заботе со стороны приемной матери, Вэй Ин удивленно посмотрел на неё, но, столкнувшись с таким же непреклонным взглядом фиолетовых глаз, понял: Юй Цзыюань всегда была ему матерью, даже если ругала, даже если относилась строго. Она не хотела терять ещё одного ребенка – как-никак, А-Сяня ей пришлось растить с тех пор, как ему было лет шесть. Больше десяти лет тесно соприкасающихся линий жизни не прошли для них даром.

– Когда матушка узнает о письме, она точно отошлет ответное и скажет, чтобы вы приезжали в Лань Лин, – констатирует Цзинь Цзысюань. Казалось, за эти прошедшие дни серьезное выражение лица стало для него обыденным. Он поворачивает голову и смотрит на Яньли, – А-Ли, ты… Может, тебе лучше остаться там?

Она уже отсиживалась в безопасности, когда за ней ухаживали, как за фарфоровой куклой. Жизнь словно проносилась мимо неё. Цзян Яньли было знакомо это чувство – она была одновременно близко со всеми, но и далеко, морально рядом, но физически за многими днями пути пешком. Но в той жизни ей не удалось стать заклинательницей. А в этот раз она свою семью не подведет.

– Нет, – девушка мягко отказывается, – я не смогу спокойно жить в Лань Лине, узнавая о том, что происходит с вами, только через письма. Тем более, у меня есть заклинательские навыки, и я могу помочь даже в сражениях. Нам будет важен каждый человек.

Юй Цзыюань была горда за свою дочь. Яньли говорила с мягкостью, присущей Фенмяню, но с твёрдостью, свойственной ей. Они всё недооценивали её дочь, а она говорила правду: лишняя пара рук в восстановлении Юн Мэна и войне не помешает.

Если бы знали огни, что цветы

Не выбирают, где им расти,

Они бы отдали свой пепел лугам

И тихо шептали бы песни цветам.

– Лань Чжань, где ты пропадал весь день? Я же соскучился.

Вэй Ин, завидев издалека знакомую фигуру, остановился на середине пути, зажмурив глаза и радостно помахав рукой. Лань Чжань как назло свернул на другую сторону. Адепт Юн Мэна деланно расстроился, на самом же деле на его лице давно была улыбка. «Лань Чжань, Лань Чжань, все так же стесняется нашей дружбы, – думал он, подставляя лицо уходящим лучам Солнца, – надо будет разговорить его. У меня будет месяц. Думаю, этого достаточно.»

Погрузившись в свои мысли, он не сразу заметил чьё-то присутствие. Обернувшись после того, как на его плечо резко положили руку, Вэй Ин увидел Цзян Чэна и продолжил дурачиться, изображая фальшивые эмоции на лице.

– Зачем же так пугать? Я ведь без золотого ядра и умереть от страха могу, Цзян Чэн!

– Сомневаюсь, что такой, как ты, откинется только из-за отсутствия ядра, – усмехается шиди, и на следующих словах его тон приобретает более обеспокоенные нотки, – как тебе живётся без него?

Цзян Чэн беспокоится. Цзян Чэн очень сильно беспокоится. Его не было рядом в тот момент, когда Вэй Усянь защищал его мать, подставившись под удар. Его не было рядом, когда нужно было, и поплатился за это неугомонный Вэй Ин. Цзян Чэн просиживал дни рядом с его кроватью, когда он был без сознания, но, стоило ему очнуться, ни разу не подошёл.

А ведь надо было. Всё было неправильным с самого начала.

– Живется? Ну… Нормально живется. Привыкаешь со временем. Если меч носить нельзя будет, то это не беда, что-нибудь ещё придумаем, да, Цзян Чэн? Говорят, что без ядра люди стареют быстрее, но смысла в долгой жизни я тоже не вижу, – беззаботно болтал Вэй Ин, переходя уже в монолог, – так что не особо и тяжело. Если что-то пойдет не так, не обижусь, – он улыбается ещё шире, чтобы показать, что ему не обидно и не больно вовсе.

Вэй Ин знал Цзян Чэна с тех пор, как они были маленькими детьми. Больше десяти лет, прожитые бок о бок, давали им возможность тонко понимать состояние друг друга. И А-Сянь знал, что брат за него беспокоится, но не выдает этого. Как и Юй Цзыюань, что заботилась, но по-своему делая это. Его не могло оставлять равнодушным понимание того, что Цзян Чэн все же решился с ним поговорить.

Вэй Ин пытался отшутиться, дать понять, что ему совсем-совсем не больно и не тяжело, но, кажется, это не сработало. Лицо Цзян Чэна лишь приобрело виноватый оттенок, фиолетовые глаза светились искренней тревогой, а руки то и дело сжимались в кулаки.

– Я отомщу за тебя, – мрачно обещает он, – и ты сделаешь это, если у Вэнь Цин действительно все получится.

– Если не выйдет, я буду помогать в тылу, – Вэй Ин снова улыбается, пытаясь развеять накаленную атмосферу, – познакомлюсь с девушками, может, найду себе невесту. Не нужно грустить из-за какого-то моего ядра. Я спас мадам Юй и ни за что об этом не пожалею. Никогда.

– Идиот, – в прежнем тоне констатирует Цзян Чэн, – подумай о себе хоть раз.

– Ты даже не скажешь спасибо за то, что я не спас твою матушку? – откровенно издевается, не иначе, – мадам Юй никогда бы не приняла того, что не может сражаться. А у меня еще есть альтернативы. Хотя, не очень-то и хочется вас оставлять на месяц.

Он не успевает договорить – Цзян Чэн обнимает его, так, как обнимала их шицзе в детстве. Вэй Ин удивленно охает, но ответно кладет руки на его плечи и в своём привычном тонн хихикает. Цзян Чэн никогда его не обнимал с тех пор, как они выросли.

– Спасибо.

Ночь забирала цветы у огней

Не оставляя любимых полей

Ах, если бы знали огни, что цветы

Не выбирали, где им расти.

Комментарий к XXV глава

У Вэй Ина Лань Чжань рядом бегает, а он все о невесте мечтает…

========== XXVI глава ==========

Верь мне, не больно будет

Стрелы пробьют наши руки

Сплетут голоса

Украдут навсегда…

На следующий день приходит письмо из Лань Лина. Юй Цзыюань, Цзян Фэнмянь, Лань Цижэнь, Цзян Чэн и Цзысюань с Яньли собираются в той же комнате, что и вчера, раскрывая его.

– Я прекрасно знаю, что там написано, можно даже не читать, – с легкой улыбкой на лице говорит мадам Юй. Она прекрасно знала свою подругу и не сомневается в том, что письмо – это приглашение в Лань Лин и выражение соболезнований.

С мадам Цзинь у женщин были очень тёплые отношения. Такие тёплые, что они хотели женить своих детей, что плохо относились друг к другу. Цзян Яньли вспоминает, как матушка Цзинь Цзысюаня брала с собой сына и приезжала гостить в Юн Мэн – в той жизни А-Сюань смотрел на неё с презрением, а в этой – с уважением. Мадам Цзинь всегда очень хорошо относилась к А-Ли и поддерживала её во время войны. Расположение к девушке никуда не делось; хозяйка Лань Лина все эти дни, что Яньли прожила там, относилась к ней, как относилась бы к собственной дочери. Мысль о том, что она может помочь им, не могла не радовать.

Лань Цижэнь хмурится и зачитывает письмо. Цзян Чэн тоскливо переглядывается с сестрой – Вэй Ина забрала с собой Вэнь Цин «на процедуры», да ещё и захватив Лань Чжаня с гуцинем. Цзысюань, сидящий по правую руку от своей жены, внимательно слушал то, что написала матушка. Цзян Фэнмянь молчал, но он мог бы сказать то же, что и его супруга – он хорошо знал характер её лучшей подруги.

– «До нас дошли вести о сожжении Юн Мэна… Примите наши соболезнования» – Лань Цижэнь переворачивает лист. Это явно писал Цзинь Гуаншань, его жена таким огромным количеством бессмысленных предложений, сводящихся к тому, что очень жалко всех и вся, не увлекалась, – «Будем очень рады, если сможем оказать посильную помощь. Как можно скорее приезжайте в Лань Лин, в Башне Золотого Карпа и обсудим всё, что требует обсуждения по поводу ордена Ци Шань Вэнь».

– Примерно об этом я и думала, – удовлетворительно кивает мадам Юй, взирающая на присутствующих горделивым взглядом. Казалось, смерть А-Мэй не отложилась на душе женщины, но это было совсем не так. Свою боль, свои обиды Юй Цзыюань прекрасно таила в себе, не давая повода усомниться в их отсутствии.

– Вы тоже поедете с нами? – спрашивает Цзян Фэнмянь у Лань Цижэня. Тот положительно кивает.

– Придется оставить дела на Ванцзи. Уверен, он справится.

– Глава Цин Хэ дал согласие на встречу? – спрашивает Юй Цзыюань, вырывая из рук учителя Ланя письмо и пробегаясь взглядом по бумаге.

– Не Минцзюэ не пропустит это мероприятие. Его отец погиб по вине Вэнь Жоханя, и он не станет отсиживаться. Мы пока не получили ответной весточки, но не можем отсиживаться сейчас, – терпеливо разъясняет Цзян Фэнмянь.

– Тогда отправимся завтра же, – заявляет его супруга и переводит взгляд на детей. В глазах Цзян Чэна плещется мрачная решимость. Яньли внимает её словам с холодным спокойствием, – А-Ли, А-Чэн, вы тоже будете присутствовать при разработке плана. Как наследники Юн Мэна. Как единственные выжившие адепты.

– Да, матушка, – покорно склоняет голову Цзян Чэн. Яньли делает тот же жест.

В её голову закладывается непозволительная мысль – А-Мэй было проще умереть, чем терпеть войну, голод, холод, недостаток продуктов и жизнь в ужасных условиях. Смогла ли избалованная девочка выжить в таких условиях? Никому бы сейчас не было дела до неё – матушка и отец отдались бы сражениям и восстановлению ордена, Цзян Чэн и Вэй Ин, подавно, пропадали бы на войне. Что лукавить – А-Ли в этот раз будет с ними, будет прикрывать их спины и защищать. Она – старшая сестра. Она – их сестра, шицзе, опора. Её, нежный цветок Юн Мэна, так берегли в прошлой жизни, но так и не смогли сберечь. Яньли позволяет себе не натягивать улыбку. Она обещала изменить себя в лучшую сторону, и теперь пришло время осуществить данную несколько лет назад клятву.

– Эта заклинательница сочтёт за честь сражаться бок о бок с вами.

***

– И что? То есть, вы хотите попробовать вырастить мне новое ядро? Да ещё и с помощью гуциня? – заинтересованно спрашивает Вэй Ин идущих спереди Вэнь Цин и Лань Чжаня.

Он пытается хоть как-то себя развлечь – в обществе неразговорчивого д̶р̶у̶г̶а̶ второго Нефрита и целительницы особо не поболтаешь о насущном. Вот А-Ли и А-Чэн так легко разговор поддерживали, последний пусть ворчал чаще всего, но все равно не молчал. Лань Чжань его игнорирует. Совсем. Это не может не обижать. Вэй Ин срывает травинку и кладёт в рот. Вокруг зелено, чисто, свежо, как будто и не было никогда сгоревшего дотла Юн Мэна, а всегда был нетронутый Гу Су Лань. Странно, он же тоже оказался на грани уничтожения, но быстро восстанавливался под чутким руководством Лань Цижэня.

Никакого пепла. Ни запаха гари, ни ощущения охватывающего ужаса – Вэй Ин думает, что если бы шицзе, павлин и Цзян Чэн взяли его с собой в место, где раньше был Юн Мэн, он бы не выдержал душераздирающего зрелища. Большая часть его жизни прошла там. А-Сянь не помнил то, как и где они жили с родителями. Юн Мэн Цзян был его домом, его всем. Мир разрушался со стремительной скоростью, захватил в круговорот сражений и его, но кое-что всё-таки осталось.

Воспоминания. Лелеемые сердцем, любимые всеми фибрами души, трепетно хранящиеся в чертогах разума. Каждый прожитый день, каждое мгновение отпечаталось в сознании – будь то совсем недавнее событие, как рождение А-Мэй, или же самое начало, когда дядя Цзян ласково берёт Вэй Ина на руки и говорит А-Чэну и А-Ли, что они теперь одна семья.

Семья. Слово, пронесенное сквозь ветры и грозы, не способное охладеть в ледяном потоке. Биологической семьёй Вэй Ина чета Цзян никогда не являлась, но именно они приютили его, когда родители умерли. Именно А-Ли готовила самый вкусный из всех супов. Именно мадам Юй, возмущающаяся поведением приёмного сына, учила его сражаться. Именно Цзян Чэн был его шиди, братом, другом, товарищем по играм, с которым не было страшно получать нахлобучку. Именно дядя Цзян рассказывал ему о маме с папой, когда кошмары одолевали маленького А-Сяня, и он не мог успокоиться, выбегая на улицу и сидя на лавочке, наблюдая за искрящимися звездочами.

– Смотри, А-Сянь. Каждая звезда на ночном небе – это умершие люди, – спокойный голос так и отдавался в сознании, – твои мама с папой тоже там. Они – самые яркие из всех звёзд.

А-Сянь мужественно утирал слезы рукавом серых одежд, лишь шмыгая носом. Ночная прохлада заставит его поежиться, укрыться сильнее в свои одеяния, но не уйти домой. Дядя Цзян понимает это. Дядя Цзян – единственный, кто его понимает и любит наравне с шицзе. Дядя Цзян сидит рядом и говорит с крупицей грусти, смотря на полную луну.

– А какие звезды самые яркие?

– Присмотрись и выбери для себя только две.

Вэй Ин хочет показать их, но они кажутся слишком далёкими, недостижимыми. Ему не дотянуться до неба, он не покажет дяде Цзяну маму с папой. От этой мысли становится грустно.

– У каждого самая яркая звезда своя, – после недолгого молчания говорит глава Юн Мэна, – у тебя, у меня. Они всегда будут с нами. Они любят и наблюдают за тобой, А-Сянь.

Вэй Ин думает, что пожертвовать собственным ядром ради спасения семьи – самое ничтожное, что он мог сделать, как отблагодарить. Даже, если ядро уже не вернуть – он счастлив, потому что мадам Юй жива. Она любила его. Она хотела, чтобы он был самостоятелен. Ей достаточно было того, чтобы он жил.

Тот ужас в её глазах – последнее, что он видел перед потерей сознания на поле битвы.

– Ты посмотри, А-Чжань, только что вопросами нас засыпал, а сейчас вообще молчит. Разве так можно? – хмыкает Вэнь Цин, пораженная необычной тишиной и заставляя Вэй Ина вернуться в реальность из потока собственных мыслей.

Лань Чжань отвечает своим фирменным «мгм».

– Итак, отлично. Мы вернули Вэй Усяня, – продолжает надсмехаться целительница, делая это так осторожно, что и придраться нельзя – она недолго пробыла в Гу Су в качестве жены главы ордена, но, походу, привыкла к правилам, – А-Чжань, мелодия, которую ты учил. Сыграй её, пожалуйста, – Вэнь Цин вновь обращается к Вэй Ину, – а ты расслабься и думай об отвлеченном. Это один из самых действенных способ медитации.

– О своём, значит… Ну подумаем, – весело усмехается юноша и чувствует на себе недовольный взгляд с обеих сторон.

Лань Чжань начинает играть – мелодия гуциня льётся музыкальным потоком, завораживая и позволяя погрузиться в свои мысли без остатка. Он аккуратно перебирает струны, не сбивая ритм. Завороженный пейзажами Гу Су, расслабленной полуулыбкой Вэнь Цин и сосредоточенным взглядом золотистых глаз, Вэй Ин чувствует, что проваливается в сон.

Идеальный мир.

Представь идеальный мир, где нет места сожалениям.

Там, где твои родители живы, матушка красиво улыбается, а отец наслаждается её улыбкой. Там, где Цзян Мэй никогда не умирала. Там, где Цзян Чэн смеётся над пустяками и шутит. Там, где шицзе всë ещё варит суп из лотосов, и никаким павлинам рядом с ней нет места. Там, где дядя Цзян улыбается искренне. Там, где мадам Юй хвалит их и с гордостью смотрит на каждого.

Половину этих желаний стерла реальность.

Вэй Ин чувствует, как вздрагивает из-за пронинзывающего холода. Вот он – мальчик, затерявшийся на огромном пустынном поле, смотрящий в никуда и пытающийся бежать подальше от места, где убили родителей. Вот он – мальчик в одеждах Юн Мэна, которые ему не нравятся: они сковывают движения. И вообще, не идет ему фиолетовый, и все тут! Вот ему дядя Цзян просит сшить такие же – серые. А теперь они с Цзян Чэном – подростки, которые друг за друга горой стоять готовы. Вот павлин, который, оказывается, шицзе любит. Вот А-Мэй зовет их погулять, но они заняты тренировками. Вот её последний крик и треск обламывающихся досок.

Слезы мадам Юй, кричащей ему что-то. Отчаянный крик Цзян Чэна, сражающегося с мужем сестры бок о бок и видящей, как на его глазах шисюну выжигают ядро. Вот дядя Цзян смотрит расширенными от ужаса глазами. А-Ли просит его очнуться, а Цзысюань подхватывает на мече.

Слёзы. Настоящая дружба. Узы, что сильнее кровных. Обещания. Потери. Это – их жизнь. Идеала не существует, ты никогда к нему не придешь, Вэй Ин. Идеала не существует, ты можешь лишь окунуться в мир иллюзий, пока Лань Чжань играет тебе на гуцине.

Это – твоя жизнь, и ты никогда не отрекался от этого. Ты – странник потерянного мира. Ты – тот, кто сам творит свою судьбу. А теперь встань и покажи всем, что ты способен взрастить в себе ещё одно золотое ядро, чтобы сражаться наравне с шицзе, шиди и мадам Юй с дядей Цзяном.

Вэй Ин переходит границу осознанности.

***

Они прощаются не так печально, как думала Яньли. Без слёз, без долгих разговоров. Она обнимает Вэнь Цин и просит её позаботиться о Вэй Ине, подходит к шиди и обнимает его тоже, говоря, чтобы не скучал и писал письма. Цзян Чэн делает так же, только сдержаннее. Даже Цзысюань показывает, как наладились их отношения – хлопает А-Сяня по плечу и ободряюще кивает.

– Вэй Ин, – мадам Юй позволяет опустить некую строгость во взгляде. Смотрит мягко, так, как смотрела на новорожденную А-Мэй. У неё красивая улыбка, жаль, что они так редко её наблюдают, – я буду ждать тебя на поле битвы, мой сын. И ещё. Спасибо.

«Спасибо», ведь если бы не ненавистный когда-то сын Цансэ не заслонил её собой вовремя, она бы здесь не стояла. Мадам Юй не делает шаги навстречу – одной улыбки достаточно, чтобы показать все её эмоции.

– Мы гордимся тобой, – ласково продолжает Цзян Фэнмянь, – ты всегда будешь нашим сыном, А-Сянь.

Вэй Ин склоняется перед ними.

– Этот адепт рад называться вашей семьёй, – и улыбается во весь рот.

Цзян Яньли понимает, что никогда её семья, наверное, не была так близка друг к другу, как сейчас. Её сердце замирает и тут же норовит пуститься в пляс из-за осознания того, что она тоже должна кое-что сказать.

– С того момента, как мы впервые встретились в Юн Мэне, ты стал частью нашей семьи. Даже если что-то в восстановлении твоего ядра пойдёт не так, мы всегда примем тебя. Любым, – почти шепчет она, утирая подступающие к лицу слёзы.

– Да, если не постараешься как следует и не восстановишь его, будешь помогать исключительно ручной работой, – складывает руки на груди Цзян Чэн, но в изгибе его губ все равно мелькает улыбка.

– Это стимул, однако… – бормочет Вэй Ин, шутливо усмехаясь и обнимая всех по очереди.

Даже мадам Юй.

Она позволяет себя обнять, как будто в последний раз. И Цзян Яньли думает, что теперь матушка точно считает его своим сыном.

Не этого ли она так отчаянно добивалась?

Слишком большой ценой…

Сотрут все, что мы помним

Сомкнут наши ладони

Замрут на часах

Минуты и страх…

Комментарий к XXVI глава

polnalyubvi – стрелы

Люблю эту исполнительницу, вытащите меня отсюда

Итааак, я специально не показываю в «идеальном мире» Вэй Ина Лань Чжаня. Почему – думайте сами😄скажу чуть позже

Тема семьи🥺❤теперь чета Цзян точно приняла Вэй Ина, ведь раньше мадам Юй не называла его в открытую своим сыном… Пусть и неродным😢

С наступившим уже Новым годом!❤

========== XXVII глава ==========

Сколько б заветных дорог

Ты не прошел

Возвращайся в мой дом

Как в свой дом

Будут нелегкими скалы

Будут литься ручьем

Слезы об мамины раны

Горестным сном…

Лань Лин, из которого несколько недель назад уезжала Яньли, почти не изменился. Вычурность и вульгарность позолоченного ордена всегда будет негласно выделять его на фоне остальных. Каждый человек натягивает миловидную улыбку – такую, что кажется, будто ещё немного – и тебе без ненужных слов переломают хрупкие кости с причудливой маской доброты.

Цзян Яньли не нашла себе подруг в ордене мужа: мадам Цзинь была её единственной опорой и поддержкой в обеих жизнях. Конечно, когда её представили женой наследника Цзинь, многие девушки захотели завести с ней дружбу. Но А-Ли вовсе не была глупа, какой её считали: в придачу к умению управлять оружием и убивать мертвецов шло умение разбираться в людях– горький опыт прожитой прошлой жизни. Ей ничего не стоило угадать, какие цели таят улыбчивые девушки, миловидно рассказывая о том, как сильно их интересует персона юной госпожи Цзинь. И почему в глубине их зеркально-чистых глаз плескаются темные бесы, наверняка ищущие себе выгоду.

А-Ли не вписывалась в антураж Лань Лина – слишком светлая, слишком искренняя там, где люди подолгу вязли в пучине отчаяния, лицемерия, не в силах снять с себя маску и обнажить настоящую кожу. Им было проще прикидываться кем-то и придерживаться выдуманных идеалов, чем совершенствоваться. Многие женщины были несчастны, но продолжали непринужденно улыбаться вслед своим мужьям, а потом активно сплетничать у них за спинами.

Орден был не из приятных, но Цзян Яньли с детства готовили стать молодой госпожой Цзинь. Она бы тоже ломала свою личность в угоду фальшивым чувствам и негласным идеалам, но в прошлой жизни не до этого в разгар войны было – а в этой и подавно.

Собрание в Башне Золотого Карпа проходит до неожиданности тихо. Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань держатся рядом друг с другом и Цзян Чэном. Юй Цзыюань, Цзян Фэнмянь, Цзинь Гуаншань, Лань Цижэнь и Не Минцзюэ сидят спереди, словно чего-то дожидаясь. Или кого-то. Краем глаза А-Ли замечает наследника Не, садящегося ближе к Цзян Чэну.

Каждый глава ордена взял с собой своих преемников. Похвальный ход. На кого они оставили свои кланы? Неужели псы из клана Вэнь не захотят воспользоваться ситуацией? А-Ли плохо разбиралась в политике – логично же не разбираться в том, о чем ей говорили не забивать голову, ведь главой Юн Мэна ей все равно никогда не стать. Но по коже невольно прошёл холодок.