Текст книги "Красная роза, розовый лотос (СИ)"

Автор книги: Girl on the Darkness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Но около него только мирно спящий Лань Чжань, во сне совершенно не похожий на этого сурового и ледяного человека, каким он является на самом деле и каким его привык видеть Вэй Ин.

Вэнь Цин тихонько приоткрывает дверь и на цыпочках заходит в комнату. На улице уже светит солнце, неяркие лучи неприятно бьют по глазам – она зашторивает окна, чтобы не разбудить Вэй Ина и Лань Чжаня, невольно умиляясь тому, как они синхронно посапывают в такт биения настенных часов.

А она даже и не думала, что они могут поладить или даже подружиться, юноши с такими разными характерами. И эта самоотверженность Лань Чжаня, который вызвался помогать ей с Вэй Ином, не могла не трогать. Может, они ещё крепче сдружатся за время пребывания адепта в Гу Су. Куда Вэнь Цин его без ядра отпустит? Ещё одну гору Луанцзан она терпеть не согласна.

Она садится на соседний стул, тут же вспоминая, что забыла свои записи. Записи, в которых был разработан план по восстановлению золотого ядра. Вэнь Цин годами собирала сведения, просматривала книги в старинных архивах, куда по возрасту ей еще не положено было ходить, но ведь разрешали, потому что «потенциал в этой девушке есть, станем мы еще талант губить». Если это действительно поможет, она точно убедится в том, что второй шанс ей дан не напрасно…

Она уходит, прикрывая дверь и возвращаясь к себе. Шесть утра, а на улицах никого нет – ей и лучше. Никто не заметит и не будет расспрашивать, например, о том, почему глава ордена Юн Мэн Цзян, его жена и дети сейчас в Облачных Глубинах.

***

Вэй Ин вновь просыпается от резкой вспышки света. От назойливого солнца не спасают даже шторы. Две минуты он тратит на то, чтобы осознать вновь, где находится и почему рядом Лань Чжань. Дверь не заперта, ключ лежит на прикроватной тумбочке, значит, кто-то заходил сюда и скоро вернется.

Потянувшись, юноша не заметил, как задел рукой Лань Ванцзи. Тот тоже проснулся и первые минуты, видимо, не соображал, где находится, только-только разлипая глаза. Когда осознание все же пришло к нему, в золотистых глазах промелькнула паника.

– Вэй Ин…

– Лань Чжань, ты реально какой-то странный. Вот сейчас придет Вэнь Цин и скажет, что у тебя какие-то проблемы. То на «убожество» дергаешься, то со мной сидеть хочешь, – Вэй Ин загибает пальцы, – а на предложение о дружбе молчишь, – с легким упреком.

– Вижу, вы тут разговорились, – открывается входная дверь, и солнечные лучи освещают фигуру Вэнь Цин на пороге. Целительница недовольно оглядывает Лань Чжаня, все ещё полулежащего на краю кровати, – Лань Чжань, дорогой мой, думаю, тебе придется нас оставить. Ты нужен учителю Ланю.

– Этот адепт Вас услышал… – бормочет Ванцзи, неохотно поднимаясь на ноги после сна в довольно неудобной позе.

Вэнь Цин мысленно надеется на то, что Лань Цижэнь найдет ему работу – сейчас она должна поговорить только с Вэй Ином.

– Итак, – без лишних предисловий начала она, – у тебя нет золотого ядра…

– Я знаю, – отзывается юноша.

– Но мы можем попытаться его восстановить, – заканчивает девушка, глядя на него с вопросом.

– Разве это возможно? – удивлëнно спрашивает Вэй Ин.

«Вэнь Цин из ордена Ци Шань Вэнь, соклановец Сжигающего Ядра, она может что-то знать об этом.» – решает он.

–Для этого тебе придется остаться в Гу Су на какое-то время, – заключает она, – я разработала примерный план. Если все пойдет хорошо, то ты сможешь вновь гордиться своим ядром и продолжать совершенствовать свои навыки.

– Если… – юноша задумчиво почесывает подбородок, то и дело поднося палец к губам, – а Вы уверены, что это сработает?

Разве у нее есть право лгать?

– Нет.

– Тогда я согласен.

Комментарий к XXII глава

Сначала планировалась экстра про ВанСяней

Получилась типо экстра, имеющая отношение к сюжету (так ведь можно?😅)

Вот что бывает, когда не спишь почти две ночи подряд…

========== XXIII глава ==========

Окутанный пледом тепла,

Что сгорает вонзаясь, как тысячи гроз,

Своими глазами я сделаю море,

Чтоб ветер нас вместе унёс.

– Нам надо вернуться в Юн Мэн, – дрожащим голосом заявляет Цзян Яньли.

Она неосознанно сжимает в руке колокольчик. Такой же был у её брата… И у А-Мэй. Вдруг они все ошиблись, и она осталась жива? «Пока мы тут прохлаждаемся, лишь напрасно теряем время» – неспокойные мысли заставляют поежиться от фантомного холода и прятать свои руки под широким рукавом. Цзян Яньли не горит желанием возвращаться туда – к пеплу, выженной земле, где остались следы пребывания Вэней, а может, и они сами. Ей бы все забыть и не вспоминать больше никогда, потому что дом и младшая сестра – её главная потеря, её ноша, которую придется нести на хрупких плечах. С ней Цзян Яньли взойдет на эшафот. И даже не будет сопротивляться, ведь всё это… Её вина.

Не предусмотрела. Была слишком наивна. Не предугадала. У нее все карты в руках разом оказались, но воспользоваться ими она не смогла и лишь обрекла А-Мэй на смерть, родителей – на вечный траур по погибшей дочери, Вэй Ин из-за нее золотое ядро потерял, а Цзян Чэн с Цзысюанем сокрушаться до конца дней будут, что никого из них не сберегли.

И то, что произошло – целиком и полностью её ответственность, как бы больно не было осознавать это.

– А-Ли, давай пойдем вдвоем, – Цзян Чэн умоляюще на неё смотрит, так и говоря: «разреши мне идти с тобой, я должен рассказать тебе кое-что важное». И Яньли не прислушиваться к нему не вправе.

– Ци Шань Вэнь наверняка что-то сделает с территорией. Установит надзирательные пункты, – она впервые слышит, как голос матушки дрожит от бессилия, а не от гнева, – вам лучше не идти туда. И не попадаться им на глаза.

– Моя госпожа, Пристань была сожжена до основания. Чтобы хоть как-то восстановить её, потребуется немало времени и сил, – ровно и спокойно прерывает её отец с успокаивающим блеском в глазах, – я не думаю, что у них есть время возиться с этим.

– Времени у них предостаточно, – шипит мадам Юй, но не вырывает руку из руки мужа. Её глаза все еще затуманены от боли потери, хотя прошло несколько дней. И этот траур ей по вине старшей дочери носить до конца жизни, – я не хочу потерять ещё и вас. Мне хватает А-Мэй и ядра Вэй Ина, – смотрит на своих детей с выражением лица, схожим с обычной неприступностью, однако, Цзян Яньли все же в пурпурных глазах видит горечь.

– Если они там ещё есть, мы даже не сунемся, – обещает Цзян Чэн, мельком глядя на сестру и стоящего чуть поодаль от них Цзысюаня. Те синхронно кивают в ответ.

Их ничто больше в Гу Су не удерживает и удерживать не может. Цзян Яньли содрогается при одной мысли о том, как её тогда еще веселые и активные братья выживали под гнетом трех тысяч правил, даже если ей, такой спокойной и сдержанной, пресная еда казалась на вкус невыносимой, а запреты даже на быстрое хождение и то, что ложиться все должны были в девять вечера, а вставать в пять утра… Просто выводило из себя. Она же не Лань. Она Цзинь, Цзян по крови – так почему должна повиноваться? Цзян Яньли прекрасно понимает, что здесь они все – гости, которых даже не звали. Вэнь Цин помогает Вэй Ину. Вэнь Цин спасла всех. Лань Цижэнь разрешил им остаться, пока ситуация более-менее не прояснится и пока они не залижут раны.

Это все она, чертова эгоистка со своими наивными намерениями и оптимистичной верой в будущее.

– А-Ли? – окликивает её Цзысюань, и она оборачивается, глядя на него, словно ничего не произошло, – Цзян Чэн, может, объясните, зачем хотите так рисковать? – в его голосе слышится легкое раздражение, тщательно подавляемое – сейчас не та ситуация, где чувства следует проявлять так открыто.

Цзян Чэн останавливается на полпути, доставая свой жетон, чтобы выйти из Гу Су. Яньли не может не заметить, как предательски трясутся его руки, пока он не убирает их обратно в карманы. Младший брат выглядит раздравленным не меньше, чем она. Она ужасная сестра. За столько дней не нашла в себе сил действительно помочь ему, а не говорить избитые слова поддержки в редкие встречи.

– Надоело находиться в Гу Су, не думаешь? Зато обстановку сменим, – едко, как и всегда, отзывается он, и Цзян Яньли думает, что еще не все потеряно.

– Хорошее место выбрал, однако, – хмыкает Цзысюань, вставая на свой меч.

– Как думаете… А-Мэй и правда могла выжить в этом пожаре? – тихо спрашивает А-Ли, желая прекратить их бессмысленный спор. Тему она выбирает далеко не лучшую – её спутники одновременно затихают, не зная, что и сказать.

Перед глазами вновь стоит картина сгорающего дома, дым, впитывающийся в лёгкие, отточенные годами приемы самообороны, действия, происходящие, как в тумане, застеленные прозрачной дымкой, что защищает разум от невыносимого зрелища, с каждым днем умаляя воспоминания.

Все равно оглушительный треск сгорающих досок забыть невозможно, и детский крик из памяти не вычеркнуть. Цзян Яньли прикрывает воспаленные глаза – прожитый ужас нередко снился ей по ночам, и она не могла спать спокойно. А теперь вновь подняла эту тему. Молодец, что сказать.

– Если глава Цзян и госпожа Юй не нашли тело, то… – Цзысюань пытается состроить на лице более безмятежное выражение, но о надежде в голосе даже говорить не стоит, —…возможно, Инчжу и Цзиньчжу помогли ей бежать. Она могла спрятаться. Вэни могли забрать ее к себе, в конце-концов! – последнее предложение он почти кричит; А-Ли опускает руку на его плечо.

– Вы мыслите слишком оптимистично, – холодно одергивает их Цзян Чэн, – если А-Мэй и могла выжить, спрятаться, то либо задохнулась от дыма, либо попала в лапы этим мерзким людишкам. А они не пощадят её только из-за возраста, – А-Ли четко улавливает материнский тон в голосе брата.

Аура безнадежности, что мрачной пеленой сейчас окутывает их троих, пропадать даже не собирается, и она думает, что лучше будет помолчать.

– Я хочу посмотреть на то, что осталось от Юн Мэна, – чуть позже заговаривает Цзян Чэн, и он произносит эти слова уже намного увереннее предыдущих, – орден Ци Шань Вэнь не мог там остаться. Отец говорил правильно, им сейчас не до перестройки сгоревшего Юн Мэна. Вы же помните, в каком состоянии он был, когда мы проиграли, а ведь ему ещё гореть как минимум несколько часов оставалось.

Цзян Яньли не узнает родной дом.

Если бы кто-нибудь показал ей выжженную землю, навсегда пропитавшуюся кровью адептов, если бы ей кто-нибудь сказал, что их резиденция останется горой пепла – она бы не поверила.

Она и сейчас не верит в происходящее.

В тот раз все было по-другому. Цзян Яньли долгое время находилась в Мэй Шане, потом в Лань Лине, и когда же прибыла в Юн Мэн, Цзян Чэн уже его более-менее в порядок привел. И она не вышагивала по руинам, не боялась споткнуться, идя по доскам. Весь её родной орден действительно стал кучей никому не нужного пепла – пепла, что вместил в себя то, что было дорого сердцу девушки, её детство, её юность, её жизнь. Даже две.

И расставаться со всем этим было невыносимо больно.

– Зачем им надо было убивать? Они не присвоили себе ничего, кроме жизней невинных адептов и А-Мэй… – злобно шипит под нос Цзян Чэн, расхаживая взад-вперед на месте, где раньше был их дом, в котором они росли, в котором прошла вся их жизнь.

Естественно, он был в ярости.

Если бы этот проклятый орден отстроил Юн Мэн заново, воспользовался территорией, то было бы ещё плюс-минус терпимо. Было бы понятно, за что сражались и проливали кровь. А выходило то, что все принесенные жертвы случились лишь по прихоти Вэнь Жоханя и его желания показать свою силу и власть над другими.

– Гу Су Лань пострадал от них же, – тихо напоминает ему Цзян Яньли, – Цин Хэ Не… И Лань Лин Цзинь. Их ещё не затронуло.

Лань Лин… При мысли о том, что и второй дом может охватить бущующее пламя, Цзян Яньли чуть не потеряла дар речи. В тот раз этого не случилось. Но в этот раз все идёт наперекосяк и совсем не так, как им нужно.

Пылающие дорогие дома, окутанные золотом, а теперь – огнем, облако черного дыма, зловеще выглядывающее на небе, атмосфера безысходности, ласковое дыхание Смерти за спиной – оступишься, сделаешь неправильный шаг – и можешь с жизнью прощаться.

Цзян Яньли ещё раз такого не вынесет.

– А-Ли, ты говорила что-то про будущее. Лань Лин тоже ждет такая участь? – и девушка отчетливо слышит тревожные нотки в любимом голосе. Лань Лин Цзинь для Цзинь Цзысюаня – то же, что и Юн Мэн для неё. Был. Поэтому ей понятен этот страх потери.

– С нашим орденом все будет нормально, – Цзян Яньли сначала подчеркивает «нашим», однако, позже задумывается, не ранило ли это её брата. Цзян Чэн все ещё стоит с опустошенным взглядом и смотрит на дом. То, что от этого дома осталось. Вряд ли он слышит их диалог. (Цзян Яньли молится, чтобы не слышал), – но… Многое меняется. Я думаю, если твой отец продолжит сохранять более-менее мирные отношения с Ци Шань Вэнь, то все обойдется.

Цзысюаня пробивает легкая дрожь. А-Ли знает, что их ждет дальше. А-Ли не может быть твердо уверена в своих решениях.

А кто-то из них сейчас может быть хоть в чем-то уверен?

Они идут дальше, чеканя почти синхронный шаг. Твердая опора под ногами, что когда-то их всех удерживала, с треском рушилась. И это всё происходило постепенно. Не сразу. Можно было бы догадаться. Были предпосылки. Они виноваты, они так виноваты…

(Она)

Цзян Чэн первый решается подойти к главному зданию. Здесь они росли. Здесь в первый раз открыли глаза. Здесь отец познакомил их с Вэй Ином. Здесь матушка часто сердилась и ругалась на них. Здесь каждый вечер собирались ужинать за одним столом. Здесь прошла вся их жизнь.

Все длилось так долго. Все закончилось так быстро.

Цзян Яньли сглатывает подступивший к горлу комок. Цзян Чэн опускает взгляд и сжимает руки. Цзысюань отходит от них чуть подальше. А-Ли хочет окликнуть его, чтобы не споткнулся на сгоревших досках – после падения Юн Мэна от дома остались только жалкие остатки, пепел, запах гари и изломанные деревянные дощечки.

– Смотрите… – тихо проговаривает он, наклоняясь вниз и подбирая что-то блестящее с земли.

Яньли хватает А-Чэна за руку и быстрым шагом приближается к мужу. Её сердце грозит остановиться в ту же секунду. Это… Колокольчик?

Серебряный колокольчик, символ ордена Юн Мэн Цзян… Такой был и у неё, и у Цзян Чэна, даже у Вэй Ина, хотя мадам Юй сильно протестовала сначала, но все же, недовольно ворча, сама повязала на приемного сына эту вещь.

И у А-Мэй такой был. Маленький, искрящийся на солнышке, звонкий…

А-Мэй любила его настолько, что отказывалась снимать даже перед сном. Служанки, видя в девочке госпожу Юй, потакали каждому её капризу.

Разлучиться с безделушкой Цзян Мэй не могла. Яньли помнила, как сестренка закатила скандал и истерику, потеряв его. К поиску подключили чуть ли не весь орден, а оказалось, что он всего лишь закатился под кровать…

То, что сейчас этот самый колокольчик, разбитый, вероятно, из-за падения с высоты – вещь была ужасно хрупкая! – свидетельствовало только об одном: Цзян Мэй всё-таки мертва.

К глазам мгновенно подступили слезы, и Цзян Яньли даже не стала пытаться скрыть их. Цзян Чэн тоже плакал – по его бледному лицу стекла уже не одна слезинка за все это время. Её брат был, кажется, намного больше привязан к Юн Мэну: в будущем ему предстояло возглавить его. А А-Ли спокойно нашла свой дом и в Лань Лине. Она знает – её брат не прижился бы там. А значит, они, рожденные от одних родителей, очень разные…

В будущем ему предстояло возглавить Юн Мэн…

Будущее мгновенно обратилось в пепел, по которому троица заклинателей молча вышагивала сейчас.

– И все же было бессмысленно приходить сюда, – тихо говорит Цзысюань, – по крайней мере, мы знаем, что Вэней здесь нет.

Сжимая в руках колокольчик младшей сестры, Цзян Яньли ничего не ответила. Она была слишком погружена в отчаяние, чтобы что-то говорить сейчас.

Вот Цзян Мэй только новорожденный ребенок, и она уже показывает свой нрав, не усиживая на месте и норовя сорваться и побежать куда-нибудь.

Вот Цзян Яньли держит её за ручку и ведет гулять по пристани, рвет нежно-розовый лотос и заплетает в красивые темные волосы, говоря, что теперь А-Мэй – повелительница всех лотосов в Пристани.

Вот лицо матушки становится счастливее с каждым днём, когда она замечает, как крепнет их семья.

Вот Цзян Чэн и Вэй Ин спорят о том, получится ли вторая Пурпурная Паучиха из Мэй-Мэй.

Вот она гуляет с сестрой последний раз.

Другого раза не будет.

Для Цзян Мэй все закончено.

***

Вэнь Цин впервые разрешает Вэй Ину встать с кровати, когда его раны более-менее затягиваются: без золотого ядра дела идут куда хуже, и на их заживление требуется больше времени, чем обычно.

И этим же утром узнает, что Яньли с братом и мужем улетела в Юн Мэн – разведать обстановку и поискать следы А-Мэй, если той чудом удалось выжить.

Когда они возвращаются, уже начинают сгущаться сумерки. Вэй Ин, весь день, откровенно говоря, пинавший балду и о чём-то увлеченно разговаривавший с Вэнь Нином, первый замечает то, что его родные уже прибыли и бросается к ним. Одним глазом Вэнь Цин видит, как он бросается в объятия сестры, и как по щеке Цзян Яньли стекает едва заметная слеза, когда она не чувствует сильных потоков духовной энергии, что обычно отличало её братьев. Цзян Чэн пытается казаться более сдержанным, но не выходит, и он тоже обнимает Вэй Ина – быстро, мимолетно, что Вэнь Цин думает, не показалось ли ей.

– Нашли что-нибудь? – первым делом интересуется мадам Юй, возвращая себе прежнее величие и несокрушимость.

Теперь она не выглядит так, как утром. В ее голосе нет сдавленности и безнадежности, а походка уже четко дает понять, что женщина твердую опору под ногами чувствует. Цзян Фенмянь безмолвной тенью следует за ней следом. Вэнь Цин не уверена, что его лицо когда-то приобретает выражение, отличное от легкой и печальной улыбки.

Цзян Чэн тут же хмурится и отдает в руки матери серебряный колокольчик. Тот слегка покачивается в воздухе из-за дуновения ветра – Пурпурная Паучиха не сразу принимает его, её глаза расширяются, но она все же не теряет самообладания.

Ненавязчивая, легкая мелодия больным отзвуком бьёт в сердце всем, кто хоть как-то был связан с Цзян Мэй.

И в комнате пыльной до пепла сгорает

Ещё один бессмысленный день.

Все серое стало совсем безымянным

В безмолвном дыхании стен.

Комментарий к XXIII глава

polnalyubvi – «больше ничего»

Итак, уже не флер, вау

Я чуть не заплакала два раза т______т

Цзян Чэн так и не сказал Яньли кое-что важное…

Цзян Мэй💔

========== XXIV глава ==========

Лишь бы не снилось счастье в ночи

Все ль позабылось? Только молчи. Слезы катились сквозь сердце в ручьи.

Ночью приснились руки твои

Следующие два дня проходят, словно в трауре. Бесшумно, тихо. Все сливается в единую серую пелену перед глазами, и Вэй Ин уже не может это выносить. У него элементарно не хватает сил на это. Робкие надежды на то, что А-Мэй удалось спрятаться, убежать, сломались тогда, когда шицзе, Цзян Чэн и Павлин принесли колокольчик. Но ведь… Она просто могла его потерять, ведь так…? Выронить из руки, когда падала?

Постепенно раны начинают заживать. Без золотого ядра Вэй Ин чувствует себя неполноценным человеком, вынужденным вести практически лежачий образ жизни под строгим надзором Вэнь Цин, которая то и дело говорит, чтобы он не вставал, не тревожил едва затянувшиеся раны. Она сказала ему, что вернет ядро, либо же взрастит новое. И Вэй Ину оставалось только верить в правдивость её слов, в искренность слегка надменного взгляда и правильность суждений. Он вообще считал целителей странными людьми. Однажды пытался заигрывать с одной врачевательницей в Юн Мэне, а та чуть не заколола его иглами, покраснела хлеще, чем Лань Чжань, когда книжечку Не Хуайсана увидел и потом специально избегала.

Вэй Ин правда хотел перед ней извиниться – ну не думал он, что простое заигрывание так напугать беззащитную девушку способно! Вот только Юн Мэна больше не было. И тело юной особы, вероятно, сравняли с горой трупов остальных адептов.

Теперь оборвалась тонкая ниточка подозрений на то, что Цзян Мэй может быть жива.

А ведь, если подумать, как с её появлением на свет все изменилось! Мадам Юй недолюбливала А-Сяня с самого начала, а после рождения младшей дочери поменяла свое мнение о нем. Если не поменяла – то как объяснить, что скандалов эти три года в семье почти что не было, а к тому, что Вэй Ин ел вместе с ней, Юй Цзыюань даже не придиралась?

Все было замечательно. Все было так замечательно… Маленькая А-Мэй, невероятно шумная и капризная, вся в матушку, только Цзыдяня не хватало, неосознанно сплотила их всех. Дядя Цзян и Цзян Чэн больше не ругались и не вели молчаливую войну. Лицо Яньли, когда она еще не вышла замуж и была в Пристани, проводя с семьей каждый день, цвело от счастья, да и сама она напоминала самую дивную розу. Мадам Юй даже хвалила своего приемного сына, что для нее редкость.

Вэй Ин помнил, как в детстве отчаянно жаждал добиться этой похвалы, но все попытки сходили на нет. Из-за этого он не грустил – ладно, времени у него еще много! – но все же, неприятный осадок оставался в душе. Цзян Чэн купался в матушкином внимании, но не до такой степени, как этот избалованный Цзинь Цзысюань! (Ни стыда, ни совести у этого павлина! Если бы он не вступился за честь Яньли в Гу Су, Вэй Ин и его брат точно набили бы ему личико).

Они все были счастливы. Целых три года не знали ссор и раздоров. Но жизнь А-Мэй была слишком большой ценой расплаты за всё это…

Вэй Ин апатично смотрит в потолок. Вэнь Цин говорила, что ему уже можно выходить, но ему не хочется. Не хочется видеть раздавленный взгляд мадам Юй, которая держалась на людях, но тихо плакала, уткнувшись в плечо своего мужа – он видел, прогуливаясь. И даже не представлял, насколько больно ей, матери, потерявшей свое дитя. Не хочется сталкиваться с дядей Цзяном, видеть молчаливую скорбь в его потухших глазах. Цзян Яньли бы Вэй Ина точно поддержала, умри кто угодно, но не её сестра. А-Ли казалась совсем отрешенной: видно, что смерть А-Мэй так сильно на нее повлияла.

Цзян Чэн… С Цзян Чэном Вэй Ин наедине не виделся всё это время. Он даже не навещал его, когда тот был без сознания. И Вэй Ин не знал, в чем суть такого поведения. «Наверное, Цзян Чэн меня избегает, – оставалось думать ему, – но почему? Разве я сделал что-то плохое? Я защитил мадам Юй ценой собственного ядра…»

Это было уже не детское «А-Чэн ненавидит меня». Это было действительно что-то странное для восприятия Вэй Ина. И он, встав с кровати, первым делом решил найти шиди и наконец выяснить, в чём дело.

«Лань Чжаня тоже нет… Интересно, куда они все пропали?» – продолжал размышлять Вэй Ин, все еще не совсем твердой походкой спускаясь по небольшой лестнице.

Такое красивое небо. Такое красивое и теплое солнце. Как хорошо было бы сейчас охотиться на фазанов в Юн Мэне! Как жарко бы было тренироваться…!

Вэй Ин тоскливо усмехнулся. Юн Мэна больше нет. Неизвестно, можно ли что-нибудь будет восстановить из пепла. Вчера ему так и не удалось поговорить наедине с шицзе и шиди – после того, как они прилетели, заметно отдалились друг от друга. Но это было неправильно. Рождение Цзян Мэй сплотило их. Теперь сплотить их, как бы прискорбно не звучало, должна была её смерть, общая потеря, общая боль. Но они лишь отстранялись друг от друга.

Вэй Ин твердо решил, что поговорит с ними. Сначала наедине. А потом приведет их ближе к реке, покажет в сторону дома, которого больше нет и донесет до шицзе и А-Чэна, что да, дома нет, но мы должны продолжать жить, понимаете? В этом озере скорби и тоски нам не вариант барахтаться тогда, когда надо брать все в руки и действовать.

Эту часть Гу Су А-Сянь почти не знал. Вроде бы тут было место для почетных гостей, отдаленное от территории, где располагались их комнаты во время обучения. Он еще не успел обследовать его: Вэнь Цин разрешала только прогулки вечером под неустанным присмотром Лань Чжаня, который тоже почему-то все время проводил с ними. Вэй Ин знал, что его брат пропал без вести, поэтому думал о том, что его приятель именно из-за этого старается быть ближе к жене Лань Сичэня. У них с Вэнь Цин были довольно хорошие отношения – он не мешал ей, она заботилась о нем.

Сейчас Вэнь Цин ушла куда-то. Скорее всего, помогать своей ученице. Вэй Ин знал, что Лань Фенг, девушка, на вид которой можно было дать тринадцать-четырнадцать лет, была единственной оставшейся в живых после сожжения Гу Су потомственной целительницей. Но они виделись всего лишь от силы два раза, а холодный взгляд бирюзовых глаз юной врачевательницы лишь отпугивал его.

Лань Чжаня рядом нет, ну и славно. Конечно, Вэй Ин привык к его ненавязчивому обществу. По вечерам они даже пытались разговаривать. То есть, Вэй Ин разговаривал, а Лань Чжань отвечал «мгм», который можно было толковать каждый раз по-разному.

Никто ему не мешал.

Вэй Ин осторожно вышел на улицу, передвигаясь мелкими шагами, чтобы запомнить дорогу. Нет, тут он точно не был. И никого рядом. Словно… Затишье перед бурей. Эти мысли преследовали его, когда он бесцельно бродил по незнакомым местам, оглядываясь назад и вперед, собирая крупицы своего прошлого, словно это могло помочь. Вэй Ин просто предавался воспоминаниям. Никто, кажется, его не искал, но это было ему на руку.

…ровно до тех пор, пока юноша не услышал звуки, которые обычно сопровождали бой мечами, он думал, что находится в каком-то безлюдном измерении.

Конечно же, Вэй Ин поспешил на звук, радуясь живым людям поблизости. Он даже не думал, кто это мог бы быть, но никак не ожидал увидеть Павлина и Цзян Чэна. Они, походу, отрабатывали навыки владения мечом, чтобы уж совсем их не запускать. «Сказать бы А-Чэну во время обучения в Гу Су, что он не будет ненавидеть Цзысюаня и даже начнет тренироваться с ним…» – усмехнулся про себя А-Сянь, выжидая момент, когда они наконец закончат бой.

– Сами тренируетесь, а меня не позвали, как так можно? – подходя к ним более ускоренным шагом, громко спрашивает он.

Цзян Чэн с Цзинь Цзысюанем синхронно оборачиваются, с удивлением глядя на Вэй Ина. Первым ему отвечает шиди:

– Хочешь, чтобы Вэнь Цин тебя убила? Жить надоело? – едко спрашивает он.

– Я сомневаюсь, что без ядра можно дальше продолжать использовать меч, – замечает муж шицзе и тут же одергивает себя, – точнее, мне так говорили… Возможно, это для того, чтобы я быстрее развивал ядро?

Фальшь в его голосе заметно прослеживается, и Вэй Усянь не чувствует даже горечи, думая о том, как преобразился этот самовлюбленный павлин со времен их обучения. «Женитьба на шицзе пошла ему на пользу» – не без гордости замечает он. Цзян Яньли смогла его изменить, и это радовало.

– Какое-то золотое ядро? Ха-а, пустяки, Вэнь Цин быстро поможет мне его восстановить, вот увидите! – специально растягивает слова Вэй Ин с улыбкой на лице. Все так и будет, верно?

– Тебе вообще вставать можно? – недовольно оглядывая его слегка побледневший вид, спрашивает Цзян Чэн, мастерски скрывая нотки беспокойства в голосе.

– Конечно! Если бы в мире существовало то, чего мне было бы нельзя, это быстро прекратило бы существовать! – ещё шире улыбнулся Вэй Ин, подходя ближе, – а где шицзе и мадам Юй с дядей Цзян?

– А-Ли ушла с Вэнь Цин и сказала, что постарается вернуться до вечера. Наверное, им надо обсудить что-то насчет твоего состояния, – предположил Цзысюань, – вряд ли они хотят тревожить госпожу Юй и главу ордена Цзян.

Главу ордена Цзян… А орден Цзян вообще существовал?

Вэй Ин старается отогнать от себя эти мысли. Конечно, орден Юн Мэн Цзян не прекращает существование, пока живы Цзян Фенмянь, Юй Цзыюань и их дети! Пусть даже А-Мэй с ними уже нет…

– Вот как, – потягивается он, зевая. Конечно, последние дни у Вэй Ина нормализовался сон, но из-за такого неактивного образа жизни это приносило мало пользы, – а вы зачем тренируетесь тут?

– Как зачем? Думаешь, Вэни успокоятся на сожжении Юн Мэна? – возмущается Цзян Чэн и складывает руки на груди, прямо как мадам Юй, – мы должны быть сильными и защитить себя и друг друга, если придется. Тем более, мы уже достаточно отдохнули.

– В принципе, хорошо, что ты пришел, – прерывает его Цзысюань, глядя на Вэй Ина, – не знаю, распространились ли вести о том, что мы живы и находимся в Гу Су. Я пошлю письмо в Лань Лин к матушке и отцу, чтобы они не думали, что мы мертвы. Думаю, лучше сейчас будет спрятать там тебя и А-Ли.

Спрятать?

Серые глаза Вэй Ина в насмешке расширяются.

– Вэнь Цин восстановит мне ядро, и я уже не буду нуждаться в чьей-то опеке!

– Это на случай, если что-то пойдёт не так, – объясняется наследник Лань Лина, – под опекой моей матушки… И отца, наверное… Яньли будет в безопасности, ей точно нельзя лезть во всё это. А мы обговорим наши действия с главой ордена Цзян и госпожой Юй.

– С чего это ты вдруг вздумал нам помогать? – фыркает Вэй Ин.

– Юн Мэн – родной орден моей жены, если ты не забыл, – ответно сверлит его взглядом Цзысюань.

– Неплохой план, – Цзян Чэн встает между ними, не допуская еще одну ссору. Хватит, нассорились уже в Облачных Глубинах.

Это было всего год назад. Тогда все трое были вспыльчивыми подростками, которые не видели нужды, войны и не жили в постоянном страхе. У них были планы на будущее и вера в себя. И им не надо было заморачиваться настолько, чтобы не допускать мысли о том, как на самом деле хрупка человеческая жизнь и как легко она оборвется. Ни один из них не видел смерть (кроме Вэй Ина, ведь он был ещё ребенком, да и родителей не на его глазах убили).

Как же сейчас все поменялось…

«Нет времени думать об этом», – решает Вэй Ин.

Отныне за свою судьбу в ответе будут только они.

***

Когда Вэнь Цин средь бела дня предложила Яньли прогуляться, она тут же заподозрила неладное. Обычно они просто подолгу сидели в покоях жены главы Гу Су, пили чай и приглушенно обсуждали ситуацию. Но Цзян Яньли не могла не согласиться.

Они шли к реке, туда, где их никто не услышит и не найдет. А-Ли всю дорогу терзалась беспокойством и терзающим душу смятением. Вэнь Цин молчала до того момента, как они остались совсем наедине.

Рядом уже не было комнат и домов. Только река, пустошь и тишина.

– Как думаешь, твои родители согласятся оставить Вэй Ина в Гу Су на хотя бы ближайший месяц? – прямо спросила целительница. Без длительных предисловий, как любили другие. Без неловкости.

Вэнь Цин была прямолинейна, и Цзян Яньли ценила это.

– Это из-за его ядра? – тихо поинтересовалась она. Мысль о том, как сейчас больно её А-Сяню, заставляла сердце тревожно сжиматься, – думаю, матушка с отцом поймут. Без ядра заклинателю даже незачем носить с собой меч.

– Что вы собираетесь делать дальше? Или еще не обговаривали это?

– Я не знаю. Не хочу тревожить родителей сейчас. Они очень опечалены смертью А-Мэй…