Текст книги "Красная роза, розовый лотос (СИ)"

Автор книги: Girl on the Darkness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Двери Башни неожиданно открываются, и она видит стройный мужской силуэт в белых одеяниях. Сначала Яньли показалось, что это Лань Ванцзи (сердце пронзила странная тревога. Его послала Вэнь Цин? Что-то случилось с А-Сянем?), но потом она догадалась: человек, который сейчас стоял в дверях, почтительно улыбаясь, приходился Второму Нефриту братом.

– Я не опоздал? – спрашивает Лань Сичэнь, делая вид, что не видит укоризненного взгляда Лань Цижэня.

– Где ты был так долго? – возмущается его дядя.

– Я привёл подмогу. Глава Цзинь, сейчас всем нужно будет подкрепление, а Лань Лин меньше всех пострадал от нападков Ци Шань Вэнь. Вы не против, если они останутся здесь?

Яньли кажется, что Цзинь Гуаншаню хочется высказать всё, что он обо всех собравшихся думает, но это не позволяет статус. Глава Цзинь поддерживает свою репутацию, свой орден, обмахиваясь веером и безмятежно говоря:

– Конечно, в Лань Лине им всем найдется место.

В его взгляде на миг возгорается лихорадочный огонь, но мужчина его быстро тушит, вновь прячась за маской «почтенного-главы-Лань-Лина-двери-которого-всегда-открыты».

– Чудесно, – Лань Сичэнь кланяется каждому присутствующему и занимает своё место рядом с главами других орденов.

Собрание проходит быстро, решений принимается много; Цзян Яньли никогда не выпадала честь ездить на советы кланов, и она не может точно утверждать необычность происходящего.

Ясно одно – все сплотятся гораздо быстрее, чем это было в прошлый раз.

Матушка с отцом созывают остатки адептов Юн Мэна, которые уцелели посредством нахождения в других орденах во время сожжения Пристани. Лань Сичэнь предлагает им объединить усилия и добродушно предоставляет часть Гу Су, в которой проводилось обучение, остаткам Юн Мэна.

– И мой, и ваш орден перетерпели ужасные последствия нападения Вэней. Если мы хотим выжить – надо сплотиться, – со спокойствием, присущим лидеру, говорит он, и Цзян Фэнмянь с Юй Цзыюань одновременно соглашаются.

Когда все расходятся, госпожа Цзинь останавливает Яньли и её матушку в длинном и просторном коридоре.

– А-Юань, А-Ли может погостить в Лань Лине недолго, – без предисловий начинает она, – мы покажем ей основу боя Лань Лина – может, вы что-то сможете перенять и на свой. Тем более, – её шепот становится тише, – если она отправится с вами, то долго не увидится с А-Сюанем. А она отправится.

– Ты хочешь этого? – прямо спрашивает Юй Цзыюань, своим холодным взглядом осматривая дочь. У Яньли пробегаются мурашки по телу.

Она решила сражаться и уже не отступит. Поэтому спокойно его выдерживает.

– Да.

***

Вэй Ин остаётся один, когда дядя Цзян, мадам Юй, шицзе, Цзян Чэн и Павлин уезжают. Ему даже немного грустно из-за того, что он сейчас не может быть с ними и сражаться наравне – хотя бы из-за отсутствия ядра.

В Гу Су о нём заботятся и даже приносят специи к еде (о чем заботится всегда Лань Чжань). Вэнь Цин кратко ведает, что они со Вторым Нефритом почти изобрели нужную мелодию, однако, довольно недоработанную. Целительница помимо этого исключает любые физические нагрузки и заставляет его проводить полдня в медитации. Вэй Ин сомневается, что это хоть как-то поможет, а от мысли, что подобная пытка займет «примерно месяц», на душе становится ужасно тошно.

Единственное, что его пока спасает – присутствие Вэнь Нина. С этим застенчивым юношей Вэй Усянь познакомился на соревновании лучников. А сейчас Цюнлинь играл роль преданного слушателя, в котором первый адепт Юн Мэна отчаянно нуждался: письма, стабильно посылаемые изо дня в день, не могли передать все его настоящие чувства, а выражать мысли на бумаге юноша, мягко говоря, не особо умел.

Вэнь Нин помогал ученице Вэнь Цин, единственной потомственной врачевательнице Гу Су с обязанностями, коих было слишком много для одной совсем юной девушки, когда его сестра оказывалась занята. Сам по себе добрый и наивный, он прекрасно вписался в Гу Су, покорно внимая правилам и ничем не выделяясь среди других адептов – только лишь тем, что являлся лекарем. Юноша принципиально не отходил далеко от Вэнь Цин и делал то, что она ему говорила. А с адептом Юн Мэна сдружился тогда, когда сестра попросила проследить за тем, чтобы тот не убегал тренироваться с мечом.

Вэй Усянь умел пользоваться ситуацией, и скоро стал гордо величать А-Нина своим другом.

Конечно, он мог найти преданного слушателя и в Лань Чжане, но тот, помимо своего «мгм» слова сказать не мог, когда они оставались наедине. Сначала Усянь находил это забавным, чуть позже начал слегка раздражаться, а потом совсем отчаялся – нужен ему совет дельный, а не это междометие!

И сколько всего через это «мгм» прошло! Воспоминания о том, как они сидели в библиотеке, переписывая правила, а Лань Чжань называл картинки Вэй Ина убожеством, воспоминания об их совместной ночной охоте и много-много других, вплоть до Черепахи-губительницы…

Казалось бы, что всего лишь один год сменился другим с момента их знакомства, а Лань Чжань более красноречиво выражать свои мысли так и не научился.

Под пристально-ласковым наблюдением Вэнь Нина Вэнь Цин всё-таки разрешала Вэй Ину покидать комнату. Вечером, за полчаса до сна, юноши неизменно выходили прогуляться. И именно тогда А-Сянь узнал очень интересные факты.

– Сестра лет с четырнадцати изучала строение золотого ядра. И… Как можно его вернуть, наверное, тоже… – по своему обыкновению пряча глаза, поведал Вэнь Нин, глядя в темноту, – может, она хорошо знала способность Чжулю-сюна…

Вэй Ин внимает его словам и думает, что их с Вэнь Цин свело просто странное стечение обстоятельств. Он был тем, кто потерял ядро, она оказалась той, кто продвинулся в своих исследованиях и имеет все шансы говорить, что взрастить новое – возможно.

Однако, почему-то после слов Вэнь Нина это чудесное совпадение кажется немного странным.

«Перестань, Вэй Усянь, – хочется крикнуть самому себе, – весь мир не вертится вокруг одного тебя. Вэнь Цин просто редкостный гений в сфере медицины и гуманитарных наук.»

Действительно, он был наслышан об этой девушке. Целители пророчили ей бессмертие, мудрость, равную мудрости Баошань-саньжэнь, хвалили за склонность к гуманитарным наукам и знаниям в любой сфере. Вэй Ин представлял Вэнь Цин такой же, какой увидел: твёрдая походка, гордо расправленные плечи, слегка надменный взгляд темных глаз, статная фигура и властный голос. Она не была похожа на кротких и улыбчивых немногочисленных женщин, которых он видел в Гу Су.

– Цин-цзе… Мне казалось, что она многое знает наперёд, – Вэнь Нин смотрел на небо, усеянное крупицами звезд, усевшись на небольшой скамейке рядом с Вэй Ином, – она всегда преграждала мне путь, а потом я узнавал, что случилось что-то ужасное. Наверное, только Цин-цзе из нас двоих должна была стать целителем. Не я.

– Что ты такое говоришь? У тебя много познаний, ты сам мне рассказывал, – хмурится Вэй Усянь. Он не любил, когда люди себя недооценивали, – сам бы я никогда не понял, как применять разные травы и как лечить людей. Это огромная ответственность – намного больше, чем ответственность обычного заклинателя.

Вэнь Нин тихо вздыхает, опуская свой взгляд и смотря на своё отражение в луже под ногами. На небе нет ни единого облачка, полная луна светит так ярко, что он чувствует холодное тепло незримых её лучей. В ледяном воздухе пахнет дождём. Он замирает, бесконечно впитывая в себя прохладу и безмятежность обстановки, поэтому и медлит с ответом.

– Ты бы с легкостью овладел этим, если бы целенаправленно обучался с раннего детства. Далеко не каждый человек сможет стать настоящим целителем. Я знаю самые основы и действую лишь по теории, но на практике мои руки предательски дрожат, а на глаза наворачиваются слёзы при виде крови. Наставница говорила, что врачеватели могут видеть сны, быть пророками, быть подобными Баошань-саньжэнь. Моя сестра такая. Она гений. А я – всего лишь её неудачная копия.

Вэй Ин сразу же проникся сочувствием к своему новому другу. Он никогда не находился в тени Цзян Чэна, не скрывал свои таланты и был гордостью Юн Мэна, дяди Цзяна и немного – мадам Юй. Его никто не затмевал, а на плечах почти не лежала ответственность за жизни людей. А-Сянь никогда бы не смог стать целителем. А Вэнь Нин смог.

– Прости, Вэй Ин, я… Впервые нашёл человека, который может меня выслушать, – тут же смущенно откланивается Цюнлинь, но Усянь настойчиво хватает его за руку.

– Нет, продолжай. Неужели ты не можешь сказать все Вэнь Цин? Она любит тебя, – на этих словах Вэнь Нин едва заметно морщится.

– Сестра и без этого постоянно меня оберегает. Она… Делает непозволительно много для меня, и я никогда не смогу ей отплатить тем же.

– Вэй Усянь, – резкий, контрастирующий с приглушенным голосом Вэнь Нина тон заставляет даже первого адепта Юн Мэна испугаться, – кому велено на засиживаться допоздна?

Вэнь Цин, пребывающая в смешанных чувствах от услышанного разговора, все еще держит спину прямо и не позволяет взгляду принять другое выражение, кроме строгости.

– Конечно, мы уже собирались расходиться! – вскакивает с места Вэй Ин, лучисто улыбаясь и молясь о том, чтобы целительница не слышала их разговор, – спокойной ночи, Вэнь Цин, Вэнь Нин.

– С-спокойной… – Вэнь Нин робко машет рукой в ответ и неуверенно переводит взгляд на сестру, – мы тоже спать?

В груди что-то неприятно покалывает. Вэнь Цин вновь ещё раз понимает, какая из неё ужасная сестра. Ужаснее, чем в прошлой жизни. Это, несомненно, провал. Они медленно идут к комнате Вэнь Нина, не переговариваясь, и А-Цин полностью погружается в мысли.

Она использовала знания и из прошлого, и из настоящего, чтобы быстро добиться общественного признания, оставить брата в тени, защищая его и оберегая от смерти. Вэнь Нин рос в золотой клетке, надёжными руками сестры от этого мира огражденный – но любая птица стремится к свободе, даже у самого искреннего в своих чувствах человека иногда проскальзывает алчность и жажда быть лучшим. Её младший брат, её А-Нин, которого Вэнь Цин так старательно берегла, как мать не бережёт своих детей, тоже испытывал чувства. Зависть, боль, тоску, собственную неполноценность. Вэнь Цин хотела преуспеть во всём, стать сильнее, но в этой погоне за амбициями забыла, что дети вырастают и покидают гнездо.

Ей повезло с братом. Как жаль, что ему так не повезло с сестрой.

Вэнь Нин был из людей, что склонны скрывать свои истинные чувства и эмоции, робко запинаться и приходить в ужас при виде крови. Заклинатель из него получался не сильный, как тот же Вэнь Сюй и Вэнь Чао, но и не совсем слабый. Он вполне мог защитить себя. Его определенно было за что хвалить.

«Мы живы. Пока мы живы, можно все исправить. Поздно будет, когда мы умрем»

Вэнь Цин всегда пыталась отсрочить момент, но было поздно. Она склонялась над бездыханным телом брата и захлебывалась слезами, пытаясь докричаться до него, словно целительские навыки не могли доказать, что Вэнь Нин безвозвратно мёртв. Она откладывала на «завтра» то, что следовало бы сказать раннее, и это привело к тому, что А-Нин умер за неё, скончался от ужасных пыток в Лань Лине и приобрёл безжизненный оттенок лица ещё при жизни. Забавно, да?

– А-Нин, – Вэнь Цин кладёт ему руку на плечо. Смотрит в напуганные глаза и понимает, что, вероятнее всего, причина этому – она сама, – помни о том, что ты – лучший брат, который мог бы у меня быть. Я ради твоей безопасности оберегала тебя и пыталась затмить собой. Это неправильно, это ужасно неправильно, – к горлу подкатывает комок, от которого невозможно избавиться – именно в нём заключены все тревоги Вэнь Цин, – я думала, что делаю лучше, но все это время лишь подрывала твою самооценку, углубляясь в свои проблемы и то, что надо исправить…

– Надо исправить? – тихо, почти неслышно переспрашивает Вэнь Нин.

И тут Вэнь Цин понимает, что больше не может держать это в себе. Эту битву она проиграла.

Остаток ночи, убедившись, что дверь в комнату Вэнь Нина прочно закрыта, целительница рассказывает ему обо всем с самого начала.

Утро ведь настанет,

Проводив твой бой.

Пусть тебе, мой странник,

Снится мой покой.

Комментарий к XXVII глава

polnalyubvi – «Дом»

Семьи такие семьи🥺Вэнь Цин наконец-то высказалась своему братику и уже перестала считать его совсем маленьким для того, чтобы знать собственную судьбу.

Не удивляйтесь, что тут беды с каноном… Я все забыла, так что собрание пусть проходит в Башне Кои :) и Сичэнь приходит именно туда, ведь людей он привёл много, а Гу Су ещё не до конца восстановлен…

Ждите СиЦинов! так религия называется?

========== XXVIII глава ==========

С первыми лучами Солнца Гу Су начинает оживляться. Вэнь Цин, уже привыкшая к раннему пробуждению и коротающая время с Лань Чжанем, вместе с ним разрабатывая мелодии на гуцине, которые тому надо будет днём играть Вэй Ину, поднимается со своего места, решая посмотреть, что стало причиной такого переполоха. Вэй Усянь вставал в девять утра в лучшем случае, и она решила, что на это можно закрыть глаза – для того, чтобы ядро восстановилось, нужно прийти ко внутреннему спокойствию, гармонии с собой, уметь отдыхать и не подвергать себя тренировками, а почти все эти пункты пролетели бы, если бы Вэнь Цин сказала ему пробуждаться так, как положено в этом ордере.

Выйдя на улицу, она уже поняла, в чём дело: многие адепты, благополучно забывшие про правила, радостно и громко переговаривались, обсуждая возвращение главы ордена. Увидев его жену, юноши почтительно преклонились пред ней и ответили на немой вопрос, сказав о местоположении Цзэу-цзюня.

Одно из немногих, что так нравилось в адептах Гу Су Лань Вэнь Цин – они были невероятно проницательны, и лишний раз задавать им бессмысленные вопросы не приходилось. Их учили читать по губам и заранее отвечать, даже если вопрос ещё не задан. Наверняка это получалось не у всех, но преимущественно у большинства.

За своей спиной она слышит шаги и оборачивается, сталкиваясь взглядом с Лань Ванцзи. Золотистые глаза как всегда ничего не выражают, но изредка в них всё-таки мелькает стремление увидеть брата как можно скорее. Вэнь Цин немного умиляет это – она знала, какие теплые отношения у них двоих были. Девушка останавливается, чтобы Лань Чжань поровнялся с ней шагом. Теперь они родственники, не по крови, но всё же, и взаимопонимание у них довольно хорошее. Вэнь Цин не раздражала Второго Нефрита, не была особо разговорчива, он сам не досаждал и не мешал ей, покорно выполняя просьбы.

Лань Сичэнь, едва вернувшийся с собрания в Лань Лине вместе со своим дядей, о чём-то негромко с ним переговаривается. Лань Цижэнь первым слышит посторонние шаги и поворачивается. Его племянник следует за ним, с такой же ослепительной улыбкой на лице подходя ближе к брату и жене. Лань Сичэнь обнимает их по очереди, начиная, конечно, с Вэнь Цин, и она отвечает на эти объятия, так непривычно чувствуя чью-то руку на своей талии.

– Всё ли у вас хорошо? Ничего не изменилось за время моего отсутствия? – интересуется глава Гу Су, когда они втроём отходят на небольшое расстояние, небольшими шагами двигаясь к цзинши.

– Мы с А-Чжанем помогаем Вэй Усяню восстановить золотое ядро, – отвечает Вэнь Цин, уже с явным любопытством наблюдая за реакцией супруга, – думаю, это всё-таки возможно.

К слову о всей её гениальности не хватало только умения восстанавливать ядра. Вэнь Цин и без того с ранних лет считали одаренной, а, узнав, что она может и это, точно стали бы превозносить, особенно те, кто по вине её бывшего соклановца этих самых ядер и лишились.

И Лань Сичэнь действительно за неё радуется. Настолько искренне и безвозмездно, что А-Цин неосознанно улыбается, как следует улыбаться после долгой разлуки. Вряд ли она питала к нему то, что называют романтическим интересом – это было не то, что у Цзинь Цзысюаня и Яньли. Вэнь Цин не говорила о нём с придыханием, упоминание его имени не заставляло щёки предательски краснеть, ничего не могло ввести в смущение. Их отношения были построены на взаимоуважении, понимании и тёплых чувствах. Но не любви во всём её проявлении.

Как бы то ни было, они четко и ясно всё проговорили между собой ещё в первые дни супружеской жизни. Мягкий характер – его и настойчивый – её, разные качества, отличные друг от друга вкусы. Но тем не менее, Вэнь Цин и Лань Сичэнь то недолгое время, что прожили без особых забот вместе, были счастливы.

И она испытывала по отношению к этому человеку всё самое хорошее, что только можно испытывать.

– Это не получится ни у кого, если не получится у тебя, – мягкий голос супруга выводит из собственных мыслей, – я уверен, что вы справитесь. Ванцзи, ты играешь на гуцине?

– Да, старший брат, – с покорностью в голосе отвечает юноша и как-то настораживается: раньше он не задавал таких элементарных вопросов.

– У тебя руки… – Сичэнь переводит взгляд на заботливо перевязанные Вэнь Цин пальцы, – будь осторожнее, ладно? Назревает война, и у Юн Мэн Цзян с Гу Су Лань каждый человек на счету.

– Раны заживут быстро, – обещает А-Цин, – никто, кроме Ванцзи не сможет играть нужную мелодию. Он большой молодец.

От этой похвалы Лань Чжань в некой растерянности переводит взгляд с брата на Вэнь Цин. Его успехи всегда считались чем-то самим собой разумеющимся, а уж на игре на гуцине и подавно никто не заострял внимания.

– Спасибо, – выдавливает он из себя с необычным трудом.

– Вас совсем не хвалили? Обоих, – скорее утверждает, чем спрашивает девушка.

– В правилах запрещено особо сильно выделять и поощрять кого-то, – объясняет муж, – поэтому ко всем адептам должно быть ровное отношение – и к тем, кто отстаёт и имеет меньшие успехи, и к тем, кто достигает небывалых высок в совершенствовании души и тела.

Вэнь Цин думает, что правила в Гу Су всё же ужасны.

Она никогда не подозревала о том, что задержится надолго в Облачных Глубинах. Даже не допускала мысли о своём замужестве. Будущее казалось ей размытой дымкой, а единственным чётким местом в самой её середине был Вэнь Нин, которого Вэнь Цин должна была собственноручно вытащить из крепких объятий смерти. Каждая девушка рано или поздно задумывалась о том, чтобы создать семью, но её, кажется, эти размышления благополучно обошли.

Из всех кандидатов, тех же соклановцев, выйти замуж за которых не составило бы труда – ею были очарованы многие, – Лань Сичэнь, безусловно, был лучшим. Вэнь Цин не привыкла подолгу разбираться со своими чувствами, её почти не учили тому, чему неизменно обучали остальных девушек – правилам создания семейного уюта, невольно напоминая им, что без золотого ядра и заклинательских способностей они, прямо говоря, пустое место, будущие жёны, с мнением которых мало кто будет считаться. Вэнь Цин учили лечить раны, готовить отвары и помогать людям. Но даже со своими скудными знаниями она с готовностью могла бы сказать, что их с Лань Сичэнем отношения и были одним из примеров самых крепких.

– На Совете кланов было что-то новое? – спрашивает целительница, предварительно отправив Лань Чжаня проверить, не проснулся ли Вэй Ин, – орден Юн Мэн Цзян был разрушен, что с ним решили?

– Мы соединим наши усилия, – отвечает супруг, делая шаг в сторону цзинши и не отпуская её руку, – они помогут нам привести в порядок Облачные Глубины, а после, когда ситуация более-менее наладится, мы окажем поддержку в восстановлении Юн Мэна.

«Значит, они вернутся сюда, – проносится в голове Вэнь Цин, – если наши с А-Чжанем техники по усиленной медитации окажутся бесполезными… Если я так и не найду способ вернуть Вэй Усяню золотое ядро, то не смогу смотреть в глаза им. Особенно А-Ли»

– Ты вернулся, значит, добился, чего хотел? – задает ещё один вопрос она, припоминая причину столь внезапного ухода.

Они все понимали, что произойдет, к чему приведёт самовольство ордена Ци Шань Вэнь, но боялись сделать шаг в сторону, первыми напасть на них, показать, что им этот установленный шаткий порядок не нравится. Её супруг был первым, кто сделал решительный жест против них – пусть никто, кроме нескольких человек из Гу Су не знал.

– У нас достаточно сил для сопротивления. Я уверен, что большинство кланов, даже самые маленькие, подключатся – тогда мы будем иметь хоть какие-то шансы, – Сичэнь отстраненно смотрит куда-то вдаль, и Вэнь Цин догадывается – он душой ещё там, в горах, в странствиях, не с ней, не в Гу Су. И она ни в коем случае не винит.

– Я отпустила тебя, потому что ты справлялся с этим уже один раз. В прошлом, – А-Цин присаживается на угол их кровати, в которой она коротала долгие ночи одна. Её взгляд тускнеет, – есть ещё кое-что, что мы должны обсудить.

– Что такое? – обычно расслабленное и безмятежное выражение лица Лань Сичэня приобретает такой же оттенок.

Вэнь Цин недолго думает над формулировкой. Об этом стоило сказать в самом начале, но она не стала и все время его отсутствия прокручивала в голове события прошлого, досаждающего своей трагичностью.

– Это касается Вэй Усяня. В прошлый раз Юн Мэн был сожжён до основания – помнишь, я тебе говорила? Глава Цзян и его супруга погибли, а наследника Цзян лишили золотого ядра. Вэй Ин привёл его ко мне и попросил пересадить своё ядро, – она прикрывает глаза, сильнее сжимая свои руки. Ужасы той ночи, когда этот веселый юноша не мог найти в себе силы даже кричать от боли, а ей приходилось проводить столь кропотливую операцию, о которой не написано ни в одном справочнике, никогда её не отпустят, – после этого Вэй Усяня нашли Вэни и сбросили с Луаньцзан. Но он не погиб, а подчинил себе тёмную энергию и встал на нашу сторону. Мы… Вы, – Вэнь Цин поправляет только из-за того, что в прошлом она от начала до конца была предана только своему ордену, не видя выхода, – выиграли, возможно, только из-за его силы.

– Мы не можем допустить, чтобы Вэй Усянь встал на путь Тьмы, – задумчиво сужает зрачки Лань Хуань, – это равноценно тому, что мы отправим человека на верную смерть.

– Я и не собиралась это делать. Просто… Из-за того, что глава Цзян, госпожа Юй и Цзян Яньли живы и будут сражаться, возможно, это покроет в какой-то степени способности Вэй Усяня, когда он встал на тёмный путь. Но я боюсь, что этого будет недостаточно, – не дрогнув в лице, произносит А-Цин, – я хорошо знаю территорию своего ордена, я всё ещё могу сражаться. Но не допущу к этому своего брата.

– Если ты встанешь на чью-либо сторону, твоё право на неприкосновенность, как целителя, уже ничего не будет значить, – напоминает ей Лань Сичэнь и тихо вздыхает, – я не хочу, чтобы ты сражалась. Если со всеми нами что-то может случиться день от дня, ты стабильно остаешься единственной, кто будет твердо стоять на ногах и вселять в сердца людей уверенность. Как целитель, ты всё ещё находишься в большей безопасности, чем мы все.

– Нет, – Вэнь Цин резко прерывает его, – ордену Ци Шань Вэнь совсем без разницы, целитель я, или нет, – она опускает голову, ровная челка спадает на лицо, – они убили целителей, когда напали на Гу Су, они и меня убьют, если потребуется. Мы в одной лодке, и она тонет.

– Это ужасно, – признаётся глава ордена. В его светлых глазах мелькает такая печаль, что у Вэнь Цин разрывается сердце, – но мы пережили это в прошлом, значит, переживем и сейчас. С помощью тёмных искусств, или же без них. Нас четверо против одного, и у нас все шансы.

Вэнь Цин знает – эти слова произнесены, чтобы приободрить её. Эти слова по-своему фальшивы и одновременно с этим искренни. Ей хочется верить, но сладостные иллюзии так просто разбираются о жестокую реальность, как волны разбиваются об острые скалы. Она слишком скептична, а значит, не доверится ни на минуту. Вера в лучшее умерла с ней в тот раз, что был первым.

Но когда Вэнь Цин чувствует, как теплая ладонь Лань Сичэня касается её ладони, что-то в заледеневшем сердце постепенно оттаивает.

Комментарий к XXVIII глава

СиЦины🥰🥰🥰

Попыталась раскрыть их отношения хд

Влюбляюсь в эту пару все сильнее🥺❤

========== XXIX глава ==========

Целую ночь вопреки судьбе

Я искала тебя в толпе

И если ты вспомнишь об этих местах

Я все еще буду там.

Ветер уносит цветные обрывки

Того, что теперь называется прошлым.

Праздник окончен.

Утренние лучи Солнца пробиваются сквозь стеклянные окна, заставляя Цзян Яньли проснуться окончательно. После такого долгого для неё нахождения в Гу Су девушка окончательно сбила свой режим, поэтому встала, когда пробило десять утра. Пока что к войне только подготавливались – как объяснил А-Сюань поздним вечером, адепты по мере возможности проводили свободное время за тренировками. Он лично руководил занятиями вместе с матерью и отцом, выдающимися потомственными заклинателями. И А-Ли, каким бы нежным цветочком её не считали, тоже покажет свои шипы и тоже будет принимать участие в сражениях.

Она не зря практиковалась как заклинательница с подросткового возраста, и пусть золотое ядро её изначально было слабым, Цзян Яньли недаром дочь главы Цзян и самой Пурпурной Паучихи. Она – не промах. Она всем это докажет. Главное только – выжить.

Поднимаясь с кровати, такой удобной, а ведь от удобств в Гу Су девушка совсем отвыкла, А-Ли твёрдой походкой пошла по направлению к тренировочным площадкам, сжимая в руках оружие, подаренное матерью. Меч, её меч, он её сбережет, не даст пасть в бою и будет такой же опорой, как для родительницы – Цзыдянь. Она могла бы отвыкнуть от необходимости постоянно поддерживать форму, как подобает заклинателю, если бы не муж с братом, что брали её с собой иногда, идя тренироваться.

Движения уже наизусть выучены и до блеска отточены. От А-Ли не укрывается заинтересованный взгляд Цзинь Гуаншаня, направленный на невестку – ого, да она и правда дочь самой Юй Цзыюань! – на что Яньли мило улыбается такой улыбкой, что сразу отбивает желание к ней подходить, а мадам Цзинь, переловив взгляд супруга, в ответ смотрит так, что тот моментально принимается за своё дело – помощь адептам.

До вечера (с перерывами, конечно) А-Ли усердно тренируется, радуясь тому, что нашла свой стиль фехтования, не представляющий сложностей для овладения им так же крепко, как владеет Цзыдянем матушка. Она скоро воссоединится с семьёй и вновь будет проводить с ними больше времени – как-никак, орден Юн Мэн Цзян родной ей по крови, а на войне, когда все кланы перемешаются меж собой, особого разделения не будет, как и времени для лишних разговоров, откровений и всему, что она может сделать сейчас.

Сражаться на стороне Лань Лина А-Ли посчитала бы за честь, но отказалась: в Юн Мэне каждый человек на счету, а из неё неплохая заклинательница получилась. Тем более, мадам Цзинь была осведомлена о том, что её подруга уже потеряла ребёнка, из-за чего поддержала её в желании постоянно наблюдать за своими оставшимися детьми.

Когда яркие краски заката начинают освещать и без того яркий Лань Лин, Цзян Яньли наконец выходит из своей комнаты, переодевшись в обычные золотистые одежды – находиться в тренировочных уже поднадоедает – и встречает Цзысюаня в коридоре. Она не видела его этой ночью – главе Цзинь и его супруге, вероятно, нужно было обсудить и согласовать со своим сыном план. На тренировке её муж выглядел устало, и Яньли первым делом, ничего не говоря, взяла его за руку, утягивая в комнату и плотно закрывая дверь, чтобы никто не слышал их разговор.

– Тебе надо отдохнуть, – одновременно с мягкостью и твёрдостью, насколько можно сочетать несочетаемое, произносит она.

Цзысюань устало трëт глаза и притягивает А-Ли к себе, утыкаясь в её макушку и вдыхая знакомый аромат из неоткуда взявшихся лотосов, из которых она соткана.

– Я не устал, – беззастенчиво врёт, и они оба это понимают. Яньли заставляет А-Сюаня сесть на кровать рядом с собой.

– Я всё вижу, – бесприкословно произносит она, – у тебя не получится руководить адептами, если ты сам не будешь держаться на ногах. Я просто хочу, чтобы ты отдохнул, – с более настойчивыми нотками в голосе шепчет А-Ли и довольно улыбается, когда её супруг всё же сдаётся, кладя голову ей на колени. Она убирает с его лица мешающиеся пряди волос и переплетает длинный хвост.

Цзысюань винит себя за эту минутную слабость – он наследник великого ордена Лань Лин Цзинь, он не должен показывать свою усталость. Однако, все сомнения развевает в прозрачном воздухе ветер, заскользнувший из открытого окна. А-Ли можно. С А-Ли можно всё. Она его любимая супруга и самый близкий человек. Он обсуждал с ней то, что не мог обсуждать с отцом и матерью и каждый раз находил в ней талантливого слушателя. Она видела его насквозь, и скрывать от неё что-то было бесполезно.

– Скажи, а в прошлом… Мы с тобой так же себя вели? – сонно бормочет он, устало прикрывая глаза. Улыбка на лице Яньли немного меркнет.

– О, мы прожили замечательную жизнь. Недолго, но всё же, – с грустью произносит она, – и мы… Очень любили друг друга. Не сразу, но полюбили.

Если это не романтическая история со счастливым финалом, Цзысюань отказывается её слушать. Осознание того, что когда-то он считал навязанную материнским обещанием невесту бездарной и некрасивой, больно ранило сердце. А-Ли казалась ему такой, когда они с матерью приезжали в Юн Мэн, иногда, но всё же; когда он ловил её смущенный взгляд, заставляющий задуматься – а ему ли он брошен? Когда ровесники то и дело обсуждали девушек. Цзысюань никого никогда не любил так сильно, как её. И допустить другой мысли на эту тему было бы ниже его достоинства.

– Матушка сказала, что госпожа Юй настояла на том, чтобы ты сражалась с Юн Мэном, – наконец находит в себе силы заговорить об этом он.

– Это не только решение моих родителей. Я сама так решила, – принимается объяснять А-Ли со скорбью во взгляде, – они… Очень переживают из-за А-Мэй, хотя не показывают этого. И А-Чэн с А-Сянем тоже. Я не буду заставлять их грустить сильнее, если буду находиться на виду.

– Думаю, это правильное решение, – поддерживает Цзысюань, чувствуя небольшую досаду от скорой разлуки, – ты только возвращайся живой и невредимой, хорошо?

– Ты тоже, – улыбается Цзинь Яньли, – помнишь, я говорила, что неспокойная обстановка затянулась из-за того, что все начали считать А-Сяня злом? В этот раз за восстановлением его ядра будет следить моя подруга. Война скоро закончится, тем более, мои родители и брат уже готовы сражаться, – радостные искорки в светло-карих глазах проявляются, когда она произносит: – тогда, когда мы окончательно убедимся в безопасности этого мира… Мы сможем создать семью.

Щёки А-Ли слегка краснеют, и Цзысюань, улыбаясь, ещё крепче обнимает её, прижимая к себе. Она была права. Война будет длиться ещё очень долго, но они справятся и выживут, потому что не имеют права умереть. Не в этот раз.

В конце-концов, когда-нибудь все должно было закончиться относительно хорошо…?