Текст книги "Красная роза, розовый лотос (СИ)"

Автор книги: Girl on the Darkness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Вэнь Цин вспоминает, как отчаянно он отговаривал её сдаваться, как играл с маленьким А-Юанем и как сопровождал Вэй Ина, готовый защищать его до последнего вздоха. Вот и ещё одна вещь, которую она не смогла изменить: привить брату более твердый характер. Но все же сложится хорошо, обязательно сложится, она поговорит с Вэнь Саэ, и та под каким-нибудь предлогом отправит брата к ней в Гу Су, когда его восстановят.

В ордене Ци Шань Вэнь так ничего и не поменялось за время её отсутствия, убрать только толпу адептов – и всё вернется на прежние места. Обычно тут никогда не было так шумно, а теперь юноши переговаривались, шептались друг с другом, и всё это создавало ужасный шум.

Лань Чжань, сойдя с меча, первым делом бросил на неё вопросительный взгляд. Вэнь Цин попыталась улыбнуться ему, но из-за плохого предчувствия встречи с родственниками это вышло натянуто и неестественно, поэтому она лишь сказала ему, что дальше будет справляться сама.

Краем глаза девушка заметила, что к Лань Чжаню тут же подбежала пара адептов, среди которых был Вэй Ин. Она усмехнулась – видеть грозного и беспощадного старейшину Илина радостным юношей, конечно, то ещё развлечение.

–Дева Вэнь? – раздается удивленный голос из толпы адептов, и Вэнь Цин оборачивается, видя Вэнь Жоханя, который всё это время стоял за её спиной. Девушка вздрагивает от неожиданности, но через минуту уже спокойным и хладнокровным взглядом смотрит ему в глаза.

– Глава ордена Вэнь.

– Зачем ты пришла сюда? – без лишних вопросов спрашивает он, и Вэнь Цин чувствует, что ей не по себе от такого тона.

Держи спину прямо. Тебя не сломают, если ты не согнешься. Ты сильная, Вэнь Цин, верь в это.

– Я пришла, чтобы навестить наставницу и брата. Наверное, Вы знаете, в каком положении сейчас Облачные Глубины, наши запасы лекарств уничтожены.

– Ты знала, что сегодня запланирована охота, ты прилетела со вторым молодым господином Лань, – продолжает констатировать он.

– Да, нам было по пути. Я не могу откладывать дело, когда речь идёт о спасении человеческих жизней, – парирует она, – Вы же помните, что целители никак не относятся к межклановой вражде? Пропустите меня?

На лице Вэнь Жоханя написано недовольство, и Вэнь Цин надеется, что не перегнула палку. По крайней мере, сейчас он загораживает ей проход. Она смотрит на него с вызовом, пока мужчина наконец не произносит:

– Ты жена первого господина Лань, откуда мне знать, что ты не шпионка, а твои оправдания – это лишь предлоги, чтобы проникнуть сюда?

– Послушайте, – уже не сдерживаясь, шипит Вэнь Цин, – орден Гу Су Лань сейчас не в том положении, чтобы выведывать чужие секреты. Наши целители убиты почти до единого, а мой муж пропал без вести. Поверьте, если бы я решила ни с того ни с сего заняться политическими интригами, то выбрала бы более подходящий момент.

Не дожидаясь ответа, девушка срывается с места и идёт по знакомому направлению в дом целителей. Тратить время зря ей не хочется, тем более, Вэнь Жохань не сможет предъявить ей ещё что-то. Забавно, но человек, который пошел против Областных Глубин, продолжает уважать лекарей.

– Постой, – окликивает он её, – Вэнь Чао, ты будешь следить за Вэнь Цин, пока она здесь.

Вэнь Чао неохотно отрывается от Ван Линцзяо, с которой они миловались по дороге; на его лице тоже ярко отображается гнев. Вэнь Цин раздраженно фыркает – стоило выйти замуж, и родной орден потерял к ней доверие.

В принципе, она не замышляет ничего плохого, так ведь? Только с разговором о Вэнь Нине и о том, как бы отправить его в Гу Су, могут быть проблемы.

– Что ты встала? Пойдем, куда тебе надо, – злобно заявляет наследник ордена, и девушка, не стерпев такой грубости, достает из кармана иглы.

В Гу Су пользовались такой техникой: иглы запрещали человеку говорить в течение нескольких часов. Лань Сичэнь отдал ей эти иглы, чтобы она смогла защитить себя в случае чего, как будто её заклинательских навыков было недостаточно. И вот сейчас они были как раз кстати.

– Будь добр, помолчи, разве тебя не учили уважительно обращаться со старшими?

Когда А-Цин была маленькой, она уже подавала большие надежды и развила золотое ядро, когда ей было семь лет. Тогда для неё не существовало ни навязчивого прошлого, ни мыслей о том, как бы спасти всех и желательно не умереть самой. Она была радостной девочкой, у которой все получалось.

Вэнь Жохань был её двоюродным братом, но, несмотря на разницу в возрасте, они крепко дружили. Наследник ордена обещал, что Вэнь Цин станет его правой рукой, когда они вырастут; Вэнь Цин обещала, что всегда будет ему помогать.

Обещания забывались, но отдавались на сердце немой болью.

Девушка внезапно осознала, как быстро меняются люди. Ей было даже немного грустно смотреть на то, во что превратился тот, кого она все детство называла братом – в алчное чудовище, жаждущее власти.

Безумие мчится за мной по пятам.

Мой нежный цветочек, тебя никому не отдам,

Никому не отдам. Никому не отдам.

Не отдам…

Юноша сопротивляется, но Вэнь Цин не трогают его жалобы. Она, не оглядываясь, идёт в дом и не может сдержать улыбки, видя удивленное лицо Вэнь Саэ, которая что-то говорила Вэнь Нину. Оба родственника сорвались с места, обнимая её.

– А-Цин, почему ты не предупредила о своём приезде? – мягко укорила её тетя и тут же вспомнила события прошлых дней, – прости, тебе, наверное, не до этого было. Тебе нужны лекарства?

– Сестра, как думаешь, мне позволят участвовать вместе со всеми? – робко спрашивает её А-Нин своим тихим голосом, – я… Я хорошо стреляю из лука. Только если никто не смотрит.

– А-Нин, не надо! – восклицает Вэнь Саэ, – я не справлюсь одна с ранеными.

Вэнь Цин четко слышит ложь в её голосе: конечно, наставница справится, вряд ли после нападения на Облачные Глубины раненых действительно много, они бы не болтали сейчас. Она хочет обезопасить Вэнь Нина, который пытается сделать робкие шаги навстречу своим страхам.

Понимаешь, брат, это нормально в ситуации, когда между орденами не назревает война. Твои желания нормальны и обоснованы, но мы не знаем, чего ожидать от остальных – ни ты, ни я. Поэтому лучше уж ты будешь в безопасности, тем более, когда есть уважительная причина.

– Молодой господин, ну, а Вы что тут делаете? – Вэнь Саэ замечает стоящего в стороне Вэнь Чао, который хотел остаться незамеченным. Подумайте, позор какой – наложили заклинание молчания!

– Мгх… Хмп…

– Пусть вспомнит, как общаться со старшими, – заявляет Вэнь Цин.

– Сестра такая смелая… – восхищенно шепчет А-Нин.

– Молодой господин Вэнь, Вы здесь, чтобы я сняла с Вас заклинание? – пыталась догадаться старшая целительница.

– Он здесь, потому что глава ордена решил, что я шпионка полуразрушенного ордена Гу Су Лань, – усмехается А-Цин, – понимаете, тетушка, зачем мне лечить людей, когда можно ввязываться в политику орденов?

– Твоё чувство юмора тебя до добра не доведет… —слегка обвинительно говорит наставница, – вдруг это воспримут всерьез?

– Не должны, – улыбается Вэнь Цин, уже без натяжки, искренне, – я все ещё надеюсь на благоразумие людей.

– На это никогда нельзя надеяться, – вздыхает Вэнь Саэ.

Она пытается ещё о чем-то спросить, но слышит голос Вэнь Жоханя, призывающий всех собраться и слушать его. Вэнь Нин тоже идет с ними, стоя почти в самом конце.

Вэнь Цин плохо разбирает слова – надо было садиться спереди, но улавливает основную мысль: сейчас обезоруженых юношей отправят в пещеру Черепахи-губительницы. В тот раз у нее не получилось им помочь, а теперь…

–Сестра, куда ты идешь? – Вэнь Нин обеспокоенно смотрит, как она направляется прямо как Вэнь Жоханю.

– Не делай глупостей, А-Цин, – предостерегает её Вэнь Саэ.

– Глава ордена Вэнь, – девушка почтительно склоняет голову, – позвольте раздать всем адептам предметы первой помощи. Это задание очень опасно, а сейчас лишние жертвы ни к чему хорошему не приведут.

– Вэнь Цин… – Вэнь Жохань пытается держаться спокойно, но по нему видно: его душит ярость, – мне казалось, я тут глава ордена, и я решаю, что делать, а что нет.

– Я – целительница. Мой долг – спасать людские жизни. Эта черепаха убила немало людей, не лучше ли нам будет перестраховаться? – продолжает Вэнь Цин, – это мой долг. Ничего личного.

– Ладно, – отступает Вэнь Жохань.

Девушка видит, как его трясет от ярости. «Так и до искажения ци недалеко, старший братец» – думает она, стараясь не выдать улыбку.

Адепты подходят к ней, и она наспех собирает предметы первой необходимости, попутно объясняя, как ими пользоваться. В их глазах светится такая благодарность, что Вэнь Цин невольно задумывается о том, как же ей жалко этих юношей и изредка встречающихся девушек.

– Дева Вэнь, может, Вы снимите с молодого господина заклинание? – спрашивает Вэнь Чжулю, подходя одним из последних. Вэнь Чао неразборчиво подтверждает его слова, и Вэнь Цин с усмешкой думает, что он, наверняка, перебрал все некультурные выражения.

– В ордене Гу Су Лань такие иглы применяют за одно недостаточно уважительное слово, советую тебе вспомнить о правилах вежливости, – девушка слегка приукрашивает, но заклятие послушно снимает, и Вэнь Чао даже благодарит её, уходя.

– Надеюсь, с ними все будет хорошо, – вздыхает Вэнь Саэ, провожая удаляющихся адептов взглядом, – и с тобой тоже. Глава ордене всегда прислушивался к тебе.

– У него просто не осталось выбора, – пожимает плечами Вэнь Цин.

Она надеется, что всё будет хорошо, и всё обойдется без лишних жертв.

Нежно поглажу стальными когтями,

Как жаль, что мы больше не будем друзьями.

И нежно целуя, вонзаю клыки,

Как жаль, что не будем близки.

Комментарий к XVIII глава.

Неужели сюжет? :0

У автора каникулы, наверное, вам не придется ждать главу месяц хд

========== XIX глава ==========

Откровения, ждут тебя словно птицы,

Что готовы вспорхнуть с заснеженных веток.

Не спугни их грубою бессмыслицей,

Ведь они боятся суеты.

Цзян Яньли быстро осваивается в Лань Лине: мадам Цзинь, которая всегда её любила, становится для неё матушкой, Цзысюань, обычно такой грубый и вспыльчивый на людях, оказывается на самом деле очень хорошим и чувствительным человеком – это то, что она о нем помнила из прошлой жизни. Теперь и эта текла для А-Ли мирно и тихо, что не было нужды вспоминать то, что уже случалось. Тем более, войны ещё не началось (лучше бы и не начиналось!), тогда в это время она сидела в Юн Мене, занимаясь своими обычными повседневными обязанностями.

А сейчас она уже была молодой госпожой Цзинь и женой будущего главы ордена.

А-Ли никому, кроме Вэнь Цин, не рассказывала про прошлое, боясь, что это посчитают за сумасшествие. И даже Цзысюань, нежно любимый ею, находился в сладостном неведении о том, что скрывает его горячо обожаемая жена.

Цзян Яньли, как ни странно, нравилась робка суматоха Лань Лина, красиво разукрашенные дома, высаженные пионы около каждого помещения. И пусть душа её невозвратимо принадлежала озерам, лотосам и донельзя родному Юн Мену, девушка ценила оба своих ордена одинаково.

И одинаково сильно любила их незабываемую атмосферу, горячо лелеяла ассоциации, возникающие настолько неожиданно, насколько неожиданно пропадающие.

Но не все было так радостно, как в первые дни. Цзян Яньли прекрасно помнила, что должно случиться дальше – падение Юн Мена, смерть родителей и гибель сотни адептов. В прошлый раз она спряталась от всего в Мейшани у бабушки, не видела, как родной дом превращается в пепелище, не успела даже попрощаться с родителями в последний раз.

Допустить повторения этого кошмара она не могла.

Цзян Яньли уверена – Цзян Чэн и Вэй Ин делали всё, чтобы защитить свой дом. Матушка тоже сражалась из последних сил. Отец… Отец, по рассказам братьев, вернулся под самый конец, но не сбежал; он принял свою судьбу – быть убитым рядом со своей женой, несмотря на их постоянные ссоры и ругань. Цзян Яньли знает – её родители всегда любили друг друга, даже когда ругались, когда Юй Цзыюань обвиняла мужа в том, что он любит Вэй Ина больше А-Чэна и А-Ли, а Цзян Фенмянь ласково и невозмутимо уверял её в том, что он любит всех своих детей одинаково.

Когда отец приезжал из поездок в другие кланы, он всегда привозил матери всякие безделушки – этому Цзян Яньли была невольной свидетельницей. Она наблюдала за тем, как мать отчитывала его, но всегда надевала «никчемные и бесполезные» ожерелья.

И если в этот раз все пойдет по-нормальному, Цзян Фенмянь не уедет. Она, А-Ли, будет с ними – с Цзысюанем или без. Ей придется рискнуть собой. Пять сильных заклинателей, а то и шесть, наверняка смогут отбить атаку, а если не удастся спасти дом – спастись хотя бы самим.

Ведь Цзян Яньли помнит, как проливала горькие слезы, когда узнала о падении Юн Мена. Помнит, как обнимала Цзян Чэна после долгой разлуки, и с какой болью его глаза говорили о том, что он не смог защитить родителей и Вэй Ина. Цзян Яньли прекрасно помнила, как до последнего уверяла себя в том, что её А-Сянь жив – он почти всегда выходил из воды сухим, не мог же он погибнуть!

И помнила, как слова о том, что Вэй Усянь стал предателем, отступником, проходились острейшим лезвием по её сердцу.

Мне осталось ещё несколько шагов

В сторону открытых дверей,

Только б вырвать голову из тисков,

И прочь из тесной клетки поскорей.

Цзысюань возвращается с ночной охоты мрачный и сам не свой, после недолгих упреков мадам Цзинь и Яньли рассказывая о том, как орден Ци Шань Вэнь измывался над ними. Матушка приходит в ужас, А-Ли, прекрасно помнящая даже то, как помогала целителям приводить Вэй Ина в сознание, пугается не меньше, с тревогой спрашивая мужа о самочувствии.

Интуиция подсказывает ей – надо бежать.

Домой. Цзян Яньли хочет вернуться домой. Как сильно ей не нравился азартный блеск отгравированных домов, цветущие пионы на каждом шагу, разодетые в золото и бархат люди, сердце её принадлежало Юн Мену с его степенностью, невульгарным величием и безудержно родной атмосферой.

Она хочет побыть дома, пока все еще хорошо. Пока резиденция не сожжена, пока никто не погиб. Хочет поиграть с малышкой А-Мэй, хочет поговорить с братьями обо всём на свете, услышать резкие, но добры укоры матушки и почувствовать на себе мягкий взгляд отца.

Цзян Яньли всё время после свадьбы провела в Лань Лине, ни разу не навестив родной дом за всё это время, поэтому никто не осуждает её, когда она говорит, что хочет ненадолго уехать домой и проведать родных.

– Можно с тобой? Или ты хотела сделать это одна? – Цзысюань проницательно смотрит в её глаза; А-Ли улыбается в ответ, отвечая:

– Конечно, если у тебя есть такая возможность, было бы неплохо навестить Юн Мен вдвоем.

Возможность есть – Цзинь Гуаншань с обязанностями главы ордена пока что сам справляется, а мадам Цзинь молодоженов горячо поддерживает, напуствуя, что передать от неё мадам Юй.

– Это очень хорошо, что вы поедете вместе. Наберетесь новых совместных впечатлений, – улыбается она.

Цзян Яньли радуется, а потом её внезапно настигает понимание того, что она (не)осознанно подвергает жизнь Цзысюаня опасности, и в её душе появляются смутные сомнения.

Смогут ли они защитить Юн Мен, если Вэни сожгли даже Гу Су, и даже Вэнь Цин не смогла ничего предпринять?

Если их мощь была настолько сильна, насколько описывали Цзян Чэн с Вэй Ином?

Если все пойдет не по её плану, то на двух жертв станет больше. Одной из которых будет она сама, которой неудачно дали второй шанс, а второй – ничего не подозревающий будущий глава ордена Лань Лин Цзинь.

И Цзян Яньли едва ли не в слезах клянется, что такого не случится.

***

Юн Мен встречает их теплом и родным уютом. Нежно-розовые лотосы склоняются из-за сильного ветра почти что к самому дну, вода в реке на удивление теплая, повсюду раздаются веселые крики адептов.

Скоро все не будет так, как прежде. Она должна запомнить, впитать в себя все ощущения, прочувствовать каждую крупицу родного дома – сделать то, что не успела сделать тогда, от радости собираясь в спешке, горя желанием увидеть бабушку.

И то, к чему она тогда возвращалась – к земле, на которой пролилось столько крови, к пепелищу, к обломкам былых надежд, – заставило её укорить себя за торопливость. За то, что в последний раз не обняла родителей крепко-крепко, за то, что не запомнила даже, какая погода стояла на дворе в тот самый последний раз, ослепленная радостью предстоящей встречи.

– Тут ничего не изменилось, – констатирует Цзысюань, скорее, просто чтобы поддержать разговор.

– А должно?

А-Ли почему-то выглядит грустной, когда ступает по родной земле, во взгляде её таится робкая нежность и преданная любовь к своему родному ордену. Ей не идет желтый, как ни крути; нежно-розовый был куда лучше. Но А-Ли никогда не жаловалась, А-Ли всегда искренне улыбалась, что про неё бы не говорили и не судачили.

А сейчас привычная улыбка дала трещину.

А-Ли понимает, что эти несколько дней – два, три, если считать сегодняшний за полноценный, – решат всё, решат не только её дальнейшую судьбу, но и судьбу родителей, ордена, мужа, братьев. Взваливать на себя такую ношу кажется невыносимым. Урождённая Цзян Яньли напоминает себе, что её мать и отец отдали жизнь за свой орден, Вэй Ин отдал душу ради своей оставшейся семьи, а Цзян Чэн потерял все, что имел, но пытался воссоздать из пепла. Чем она, старшая дочь великих заклинателей, старшая сестра не менее искусных воителей, молодая госпожа Цзинь, хуже них?

У неё есть дом, который она защитит, есть цель, которую нужно преследовать. А Цзян Яньли никогда не позволит забрать у неё самое дорогое второй раз.

– Сестренка А-Ли!

– А-Мэй!

На бледном личике тут же загорается прежнее выражение беззаветной любви ко всему живому. Яньли улыбается, видя, как младшая сестренка бежит ей навстречу, хотя ей исполнилось всего лишь три годика. Как же хорошо! А-Мэй с каждым днем становилась все прекраснее и прекраснее, расцветала, словно цветок лотоса, из бутона которого получалось очаровательное соцветие.

Внешняя схожесть с Юй Цзыюань была так заметна невооруженным глазом, что некоторые адепты начали бояться Цзян Мэй и её холодных фиолетовых глаз. Она не была улыбчивым ребенком, как А-Ли и А-Сянь: улыбаться она могла в исключительных случаях, одним из которых являлся приезд старшей сестры домой.

– Ты скучала по мне, Мэй-Мэй? О, знаешь ли ты, как хорошо в Лань Лине? Когда ты подрастешь, сможешь навещать там меня, – нежно ворковала девушка над ней, взяв сестренку на руки.

А-Мэй, несомненно, льстило это внимание. В последнее время её родители были постоянно чем-то заняты, а многочисленные няньки докучали настолько, насколько могли, даже перевыполнили предел!

Цзян Чэн с Вэй Ином, не меньше любящие сестренку, чем взрослые, по приезду из Ци Шани стали вести себя как-то хмуро и озадаченно, постоянно о чем-то шептались и украдкой тренировались по ночам, на просьбы А-Мэй поиграть с ними, отзывались «чуть попозже», а иногда ещё хуже – «в другой раз».

Детский мозг не воспринимал такие очевидные на первый взгляд вещи. Взрослые заняты своими бумажками, и им нет до неё дела. Братья тренируются, и А-Мэй будет им только мешать.

И вот её лучом света в кромешной тьме стала А-Ли – старшая сестренка, которая понимала девочку с полуслова, от которой нельзя было ничего утаить взглядом. Цзян Яньли любила детей и любила возиться с ними. Теперь же все её внимание должно было быть предоставлено ей, Цзян Мэй, младшей дочери главы ордена Цзян и дивному цветку Юн Мена!

И тут же взгляд фиолетовых глаз переметнулся на Цзысюаня. «Точно, – наверняка думала А-Мэй, – сестра приехала сюда не одна. Наверное, она будет помогать взрослым разгребать их бумажки, и ей так же, как и им, не будет до меня дела.»

Из-за этого на лице малышки выступили слезы. Как это так, последний человек, кто мог бы ей помочь и поиграть с ней, оказывается, такой же, как все эти взрослые!

– А-Мэй, не плачь, моя маленькая сестричка, я обязательно поиграю с тобой, когда поздороваюсь с родителями и братьями, – обещает А-Ли, прижимая её к себе и успокаивая.

А-Мэй тут же расцветает от радости. Как она могла подумать о том, что А-Ли плохая? Да она даже в одном ряду не стоит с теми, кто отказывается играть с ней!

– Подожди совсем немного, хорошо?

– Хорошо, – с готовностью отзывается девочка, едва выговаривая букву «р»

– А-Ли, мне кажется, я напугаю её своим присутствием, – первым делом сообщает Цзысюань, усмехаясь, – я совсем не умею ладить с детьми.

– Значит, научишься; наверное, у отца и матушки слишком много работы, а с А-Мэй некому играть. Мы же тут все равно ненадолго, так что можем составить ей компанию, – улыбается А-Ли такой очаровательной улыбкой, которой заставила бы даже Вэй Ина перестать бояться собак, будь в этом нужда.

Цзысюань вновь отмечает то, как она привязана к своим родным, к своему ордену, к своей семье. Сам он такой привязанности к родителям не питал, что касается ордена – все видели в нем будущего главу, поэтому приходилось по несколько раз проверять, нет ли яда в чае, которым молодого господина угощали высокопоставленные люди.

Юн Мен, казалось бы, лишён всей той суеты, суматохи, которая царила в Лань Лине: нет, везде люди ходили одинаково, везде существовал риск сделать что-то не так и стать объектом сплетен и неправдоподобных слухов. Но в Юн Мене это не бросалось в глаза – он напоминал дом, каким его описывают в детских рассказах: крепким, надежным, непреклонным.

Цзинь Цзысюань, кажется, любит Юн Мен почти в той степени, как и Цзян Яньли.

Юй Цзыюань непривычно-мягко укоряет их со словами «не могли бы хотя бы предупредить?», спрашивает, как Лань Лин, как поживает её подруга. Цзян Фенмянь стоит рядом с женой, ни о чем не расспрашивая – все, что ему было бы любопытно, уже спросила супруга.

Цзян Яньли отвечает, что все прекрасно. Потому что все и в самом деле прекрасно. Пока.

А потом находит Вэй Ина с Цзян Чэном на тренировочной площадке и машет им рукой. Юноши, завидев знакомую фигуру шицзе и старшей сестры, бросают свои мечи (Юй Цзыюань убьет их, если заметит!) и подбегают к ней, чуть ли не сбивая с ног объятиями.

Цзян Яньли видит, как выросли и изменились её мальчики, и слезы гордости стекают у неё по щекам. Точно, с такими заклинателями им, несомненно, удастся отстоять Юн Мен! Но для этого надо было сделать ещё кое-что. То, что она боялась больше всего.

– А-Сюань, А-Чэна, А-Сянь, – убедившись, что никого рядом нет, Цзян Яньли понижает голос, – я должна вам кое-что рассказать…

Навязчивое чувство убежать от реальности усиливается вдвойне.

Сквозь анфилады бесчисленных комнат

По коридорам душным и тёмным,

Вдоль шоссе, уходящего в небо,

Через сад, засыпанный снегом.

Комментарий к XIX глава

Fleur – «Разбег»

Песни флер никогда не закончатся, видимо😅

Итак, скоро будет весело, а сейчас держите милоту :3

========== XX глава ==========

Не говори ничего – всё и так понятно без слов,

Каждый из нас однажды делает выбор.

Нам осталось пройти вместе только пару шагов,

Цзян Яньли рассказывает им всё. Начиная с самого начала, с тех пор, как она проснулась одиннадцатилетней девочкой в своем теле, зная наперёд, что случится, а что нет и заканчивая тем, что пристань лотоса в опасности. Она все ещё думает, что если ей не поверят, то будут правы – слишком скомканный получается рассказ, слишком сумбурно меняются события. Но как бы то ни было, Цзысюань, А-Чэн и А-Сянь смотрят на нее с приоткрытыми от удивления ртами. А-Ли заканчивает свой рассказ, умалчивая про темный путь и смерть супруга. Этой информации им пока что должно хватить.

– Вы верите мне? – неуверенным тоном спрашивает, но знает, что у них теперь все основания считать её сумасшедшей.

Первым от шока отходит А-Сянь. Он смотрит на шицзе своими серыми глазами, в которых плескается воодушевление и твердая решимость, не меняет обыденного тона, произнося:

– Конечно, я тебе верю! Шицзе бы не стала врать о таких серьезных вещах.

– Видеть прошлое? Разве это возможно? – сомневается Цзысюань и как-то скептически смотрит на неё.

– У сестры правда нет оснований лгать нам, – замечает Цзян Чэн, – но почему ты скрывала это от нас раньше?

– Потому что я боялась вашей реакции, – признаётся Яньли, – тем более… Долгое время я сама не могла понять, что происходит со мной, думала, что это бред. Но события действительно сбывались, и я начала понимать, что мои… Способности, – с трудом выговаривает это слово, не зная, как заменить, – это не просто совпадения. Вы были в ордене Ци Шань Вэнь. Все трое. И не можете отрицать, что намечается нечто ужасное, так ведь? Почему бы им не напасть на Юн Мен?..

А-Ли запинается; всё-таки, говорить это очень больно, как больно осознавать, что родной, любимый всем сердцем орден через три дня уничтожат. Она не может быть уверена в том, что они смогут его отстоять – но попытаться следует, потому что девиз Юн Мена звучит так: стремись достичь невозможного.

– Что нам надо теперь делать? – спрашивает Цзысюань, оглядываясь, как бы кто их не услышал, – рассказать госпоже Юй и главе ордена?

– Нет, – девушка отрицательно качает головой, – они… Они точно мне не поверят. Нам главное сделать так, чтобы отец не покидал орден. Шестеро заклинателей смогут отстоять Юн Мен! – пытается сказать что-то ободряющее, но получается кисло и невесело.

– Может, нам всё-таки следует сказать им? Или хотя бы эвакуировать жителей и других адептов, – предлагает Цзян Чэн, – даже если мы сможем защитить дом… Кто-то из них всё равно умрёт.

– Нам придется сделать так, чтобы жертв было как можно меньше.

Цзян Яньли почувствовала резкий укол страха. Ей придётся рискнуть не только собой, но и самыми дорогими людьми. А что, если надо было все рассказать родителям? Они бы посчитали её странной, но, возможно, приняли бы хоть какие-то меры.

Нет. Это она оставит на братьев. Цзян Яньли не была даже целительницей, чтобы видеть видения и вещие сны, оправдывая это статусом. Вэнь Цин могла бы с легкостью сослаться на это, она – нет. В этот раз Цзян Яньли – искусная заклинательница, никаким боком рядом с целителями не стоявшая. Всё будет хорошо. Она не позволит в этот раз умереть еще кому-нибудь.

– А-Чэн, А-Сянь, вы должны будете уговорить отца и матушку усилить охрану, – максимально невозмутимо продолжает она, – держите мечи наготове. Через три дня.

Теперь же дни стали пыткой. Они тянутся одновременно быстро, а одновременно и медленно в томительном ожидании, что скоро все либо закончится, либо только начнется.

Цзян Яньли старается не подавать виду. Она всё ещё улыбается, срывает лотосы и вплетает их в прическу А-Мэй, отвечает на расспросы матушки, как ей там в Лань Лине. А-Ли не врёт – ей там в самом деле нравится, а уехала она, потому что соскучилась.

(На самом деле она бы хоть до конца жизни прожила здесь, в Юн Мене. Два суждения переплетаются друг с другом, две стороны одной медали – она в прошлой жизни и она в этой – убеждают её в правдивости каждого размышления)

Цзян Яньли теряет себя. Но мадам Юй не замечает, как голос редко-редко сбивается, а в глазах потухает жизнерадостный огонек, который описывал атмосферу ночных улиц ордена Лань Лин Цзинь. Цзян Фенмянь, единственный, кто понимает её чуть лучше других, то и дело обменивается с ней тоскливыми взглядами. Все думают, что она ужасно соскучилась и стремятся утешить, показать, что ей тут всегда рады.

Цзян Яньли думает, как же это лицемерно с её стороны – играть роль потерявшегося ребенка, который всеми силами рвётся домой. Домой. Дом, которого нет, которого не станет уже совсем скоро, манит её с новой силой.

А ещё, гуляя с А-Мэй, Цзян Яньли замечает одну интересную вещь: Вэй Ин, Цзян Чэн и Цзинь Цзысюань пытаются подружиться. А-Сюань даже тренирует их. И А-Ли гордится ими тремя – как супруга, шицзе и старшая сестра.

В той жизни они ненавидели друг друга. А в этой можно все исправить. И они это понимают.

– Из них хорошие заклинатели получились, – делится впечатлениями Цзысюань, когда вечером они прогуливаются по аллеям. Он тут же замолкает, что-то не договаривая и обеспокоенно глядя на А-Ли, – с такими сильными и смелыми заклинателями мы точно справимся, вот увидишь!

– Я надеюсь на это, – тихо шепчет она, останавливаясь и переплетая пальцы их рук, – это единственное, на что я могу надеяться.

Если кто-то умрет в этой бойне, то эта смерть будет на её совести. Цзян Яньли это прекрасно понимает. И не отрицает даже. Как бы то ни было, ход уже сделан, осталось дождаться финала.

– Придется и твою жизнь подвергать опасности… Прости.

– Я сам согласился поехать с тобой, – горячо заверяет её Цзысюань, – мне намного легче знать, что ты где-то здесь, рядом. За все эти годы я перетерпел достаточно расстояний между нами, поэтому даже мысль о том, что мы можем умереть вместе, начинает привлекать меня. Находись ты здесь одна, я бы не смог найти себе места.

И А-Ли в очередной раз мысленно благодарит его за то, что он так трепетно относится к её внутренним переживаниям. Девушка привыкла прятать свои чувства за улыбкой, поэтому далеко не каждый мог понять и тонко прочувствовать, о чем она думает, о чем сожалеет. И поэтому Цзян Яньли быстро научилась ценить и любить всем сердцем тех немногих людей, кто понимал её без всяких масок.

Пару шагов в темноте —

Как прекрасны все вещи, когда на них смотришь в последний раз…

Пару шагов в темноте —

А потом между нами даст трещину земная кора

Все-таки время летит очень быстро.

А-Ли ненавистную дату на календаре старается не замечать, а после и вообще борется с каким-то иррациональным желанием вычеркнуть её и перевернуть лист, словно если она так и сделает, то ничего не случится. Все будут счастливы, все будет хорошо.

Пристань не сгорит. Родители не умрут. Цзян Чэн ядро не потеряет, А-Сянь на темный путь не вступит. Если Цзян Яньли сейчас что-то сможет изменить, то почувствует власть в своих руках и придумает, как бы дальнейшие последствия избежать. Она переродилась со своими знаниями. Но многое ей было неизвестно – не заклинательница всё-таки, а жена наследника ордена.

Только Небеса знают, как все сложится, и Цзян Яньли молит их – «сделайте, что угодно, даже с Юн Меном, только не трогайте моих родных».

Это утро было до ужаса мрачное, настолько мрачное, что ей хотелось плакать. На лицах братьев не было былого веселья и духа дружеского соперничества. Даже А-Сянь не улыбался, как всегда, Цзян Чэн вёл себя тише воды, ниже травы, Цзысюань не изменял манеру речи и поведение, но по его глазам можно было понять, что что-то не так.

Все не так.

Одна только А-Мэй ничего не замечала, усевшись на колени старшей сестры и увлеченно рассказывая ей про кукол. А-Ли бы в другой раз с радостью поддержала этот разговор – о, как ей не хватало в детстве такого собеседника! Она всегда мечтала о старшей сестре, о подруге, которая могла бы поиграть с ней в детские игры. Тогда у родителей уже родился Цзян Чэн, и им было немного не до неё. А будь у нее человек, который смог бы поддержать разговор с ней о её интересах, Цзян Яньли была бы очень счастлива.