Текст книги "Роман с ключом (СИ)"

Автор книги: Ginger_Elle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

      – То есть тебе нравилось? – Ред вспомнил, что говорил сэр Найджел: что Арден кончал.

      – Нет, я думал о ней. Она сказала мне, что Колину очень тяжело и надо ему сочувствовать. Думал о том, что его болезнь, вечное ожидание паралича и смерти так изменили его. Она просила понять его, и я пытался… Тело Колина не подчинялось ему, и он… Не знаю, угадал ли я, но он вроде как присвоил себе чужое, которое мог контролировать, полностью подвластное. А может, всё проще, и он вымещал на мне свою злобу за то, что был обречён. – Арден затряс головой. – Я никому и никогда не рассказывал. Я всё время пытаюсь оправдаться перед самим собой... А теперь перед тобой.

      Лицо его было напряжено, словно он хотел сказать ещё что-то, но сдерживал порыв.

      – А мне кажется, что ты рассказываешь именно мне, потому что я унесу тайну с собой в могилу. И скоро.

      – Мне нравится, что у тебя осталось чувство юмора, – улыбнулся Арден и другой рукой, не той, что держал прижатой к полу, потянулся к лицу лежавшего рядом Реда, но на полпути он передумал и коснулся его волос, несмело потрепав.

      Ред подумал, что они, забившиеся в этот угол, являли собой, должно быть, странное зрелище; и тем более это было странно, если знать, чего они ждали. Реду почему-то не было больше страшно – по крайней мере, не так – то ли от того, что, привязанный к кровати, он уже пережил настоящий ужас, то ли от того, что рядом сейчас был Арден.

      Им не оставалось ничего другого, как разговаривать. Ожидание в тишине было гнетущим и изматывающим, словно непосильная работа. Ред немного рассказал о себе, о детстве в грязном лондонском пригороде, о родителях и дяде, которого они регулярно навещали в Кенте, о школе, о курении тайком – до того самого момента, как об этом не узнал отец и не всыпал так, что Реду вплоть до поступления в колледж о папиросах даже и думать не хотелось. Потом он говорил о колледже, о радости от учёбы и угнетённом состоянии от вечного безденежья, о первой работе в университетском издательстве, о возвращении в Лондон и первых серьёзных статьях – вернее, о статьях, которые тогда казались ему серьёзными, но которые редакторы разворачивали. Он даже чуть было не начал рассказывать о работе в «Сити Ивнинг Пост», но вовремя остановился. Вместо этого он заговорил о детстве, о мрачных, серых и скудных послевоенных годах, и о том, что единственным, что скрашивало их, были книги. Он зачитывался книгами леди де Вер. Она сама казалась ему кем-то вроде феи. Ред никогда не задумывался о том, какой в действительности была её жизнь, и только когда в газетах написали о смерти её мужа, вдруг понял, что у неё должны, наверное, были быть семья и дети. Наверняка её дети были счастливейшими в мире.

      Арден улыбнулся, когда услышал про это.

      – Наверное, пока она была жива, так оно и было. Я иногда даже думал, что счастья слишком много, что я его не заслужил и когда-нибудь придёт расплата.

      Ред невольно подумал о том, что если выберется отсюда и решит всё же написать свой роман, то должен будет сказать об этом: о том, как два мальчика, которые могли бы быть счастливейшими людьми в мире, оказались в созданном одним из них аду.

      – Ты расплатился с Торрингтонами сполна, за каждую крошку хлеба, – сказал Ред.

      – Сначала это не было так ужасно. Даже когда Колин начал придумывать наказания для меня. В школе тоже часто наказывали, туфлей или тростью. Потом, конечно, стало понятно, что это не как в школе… Самое страшное, что с этим не к кому было пойти. Все считали, что Колин – мой благодетель, а я – неблагодарная тварь, что он делает правильно, что наказывает меня, а потом… потом становилось всё хуже и хуже. Он забрал меня из школы…

      – Но потом ведь отпустил в колледж?

      – Я тогда уже вёл себя иначе. Покорно. Он думал, что и на расстоянии держит меня на таком же поводке. И я на самом деле… чувствовал этот поводок. Я был оторван от реальности или видел её не такой, какой она на деле была. Я каждый раз возвращался из Оксфорда в Каверли, к нему. Хотя больницы я боялся больше, чем просто разозлить Колина. Пока мне не исполнился двадцать один год, он всё ещё мог распоряжаться мной и решать за меня. Мог отправить в сумасшедший дом тоже. Идиотизм: в восемнадцать ты уже достаточно взрослый, чтобы тебя повесили за убийство, но недостаточно, чтобы получить наследство, чтобы самому решать, как жить дальше, куда ехать…

      – Мне всё равно сложно представить, как можно было вернуться сюда, – покачал головой Ред. – Если бы меня выпустили хоть на час, я бы… я бы никогда больше…

      – Он тогда уже обращался со мной иначе. По сравнению с тем, что было, это казалось мне нормальным. Колин не приказывал связывать меня или сечь, только в качестве наказания, не для его удовольствия. Он просто держал меня при себе, иногда говорил раздеться…

      – А что с ним вдруг случилось?

      – Его это больше не возбуждало. Или совсем немного. Он был парализован ниже пояса…

      – То есть у него просто всё отнялось? Отнялось, и он от тебя отстал?

       – Не сразу. Было несколько жутких месяцев до того. Он уже не мог ходить, не мог даже сидеть без опоры с боков, но эрекция наступала… Я каждый день просыпался с мыслью, что, может быть, сегодня у него там наконец всё откажет. Колин сидел в своём кресле, а я должен был опускаться ему на колени. Иногда он лежал в кровати... Но это всё равно было ненадолго, мы оба знали.

      – Он даже потом тебя не отпустил. – Ред задрал голову, чтобы посмотреть Ардену в глаза, и повторил то, что говорил уже: – Он любил тебя.

      – Нет. Он меня хотел.

      – Но это связано!

      – Ты издеваешься?! Я много кого хотел, вернее, не хотел, но во время секса всё равно испытывал удовольствие, но к этим людям – которые заставляли меня его испытывать! – я не чувствовал ничего, кроме ненависти и отвращения. Да, это ненормально, но так бывает. Колин тоже не был нормальным, можешь мне поверить.

      – Он оставил тебе всё, что имел. И он разрешил тебе уехать…

      – Да, разрешил, но он трясся от страха. В доме был один человек, Герберт Прайс. Не могу сказать, что он мне помогал, но он иногда пытался облегчить ситуацию. Ему иногда удавалось уговорить Колина отпустить меня… Или, когда Колину было плохо видно, он говорил, что я потерял сознание. Далеко он никогда бы не зашёл. Страшнейшее лицемерие. Он мне сочувствовал, говорил, что у него сердце кровью обливается, когда хозяин приказывает привести меня на третий этаж, но сам же и вёл. Я учился на третьем курсе, когда от него пришло письмо. Такое… забавное. Жаль, что я не сохранил его. Здравствуйте, дорогой мистер Филип, надеюсь вы здоровы и всё такое, – у Ардена даже голос поменялся, когда он начал рассказывать дальше, стал немного квакающим и скрипучим: – У нас всё хорошо, только вот сэр Колин уже несколько раз приглашал доктора Эшворта. Он боится, что, когда вам исполнится двадцать один, вы точно больше в Каверли не вернётесь, и хочет, чтобы вас признали душевнобольным. Помните, как он хотел уже раньше. Доктор Эшворт ему объяснял много раз, что ничего не получится, надо было так сделать, когда вам шестнадцать или семнадцать было, и вы были немного не в себе. Сейчас вас сумасшедшим не посчитают. Но сэр Колин упёрся, вы же его знаете, отправил кого-то разузнать, как вы в колледже живёте, какие друзья, и наверняка начнёт искать других врачей. Он собирается вас отправить в лечебницу ненадолго, а потом забрать домой под свою опеку.

      – Это ему надо было в лечебницу ехать! – воскликнул разозлённый Ред, который понял теперь смысл того самого письма. – Он просто помешался.

      – Он был болен. Я привык… не винить его.

      Ред с кряхтеньем поднялся на ноги. Спина и ягодицы ныли, и каждое прикосновение одежды чувствовалось так, словно по коже провели наждаком.

      – Я сочувствовал ему раньше… – Ред дошёл до окна, а потом повернул назад, к двери, где на полу по-прежнему сидел Арден. – Он мне казался страдальцем, но теперь мне кажется, что страдал он мало. Надо было, чтобы у него ещё и боли были! Чтобы он орал днём и ночью и корчился.

      – Наверное, в конце боли были.

      – Ты поэтому бросил колледж? Из-за Колина?

      – Да, я боялся, что он что-нибудь придумает и запрёт в психушке. Я, наверное, только на то и надеялся, что мне исполнится двадцать один, и я уже никак не буду от него зависеть. И тут всё меняется… Он собирается поселить меня на третьем этаже. И я даже не знаю, зачем, для чего… Просто чтобы держать рядом, видеть, фотографировать. Я на следующий же день собрал вещи и уехал. У меня были документы, я уже не был подростком, про которого сразу думали, а не сбежал ли он из дома, раз бродит тут один. Потом перебрался на континент. Я жутко боялся Колина. Он мог выследить меня, мог привезти в Каверли и закрыть в подвале или на третьем этаже. Прислуга почти вся знала про нас. Никто бы Колина не выдал. Они все его любили, обожали просто. Я два года боялся вернуться в Англию. Мне постоянно снилось, что я или здесь, привязанный, или в лечебнице. Ту самую, куда водил меня Колин, уже закрыли, но то, что я там видел…

      – Я читал, что как раз из-за кошмарных условий её и закрыли, – сказал Ред. – И здание рушилось.

      Арден поднялся с пола.

      – Откуда ты про неё узнал?

      Он спрашивал очень спокойно, но Реда пробрал страх – такой же, какой испытываешь, видя ползущую мимо или греющуюся на солнышке змею: она не бросается, не угрожает, но всё равно страшно.

      – Ты знаешь, про какую именно лечебницу я говорил, да? – задал Арден следующий, такой же неторопливый, но на деле словно берущий за горло вопрос.

      – Про Шейкерстоун, – Ред не видел смысла отпираться, раз он сам по глупости проговорился.

      – Откуда ты это знаешь? Кто тебе рассказал? – Арден, казалось, готов был на него наброситься.

      Ред решил не выкручиваться и не врать: ложь ему всегда тяжело давалась, и рассказал, что рылся в старых письмах, хранящихся в комнате Ардена.

      – Как ты туда попал?

      – У меня был… То есть он есть… В общем, мне сделали ключ.

      – Какой ещё ключ? – Арден даже не разозлился, или, по крайней мере, таким не выглядел.

      – От всех дверей. Я прочитал, что если собрать несколько обыкновенных ключей, то по ним можно вычислить, каким должен быть мастер-ключ. У меня было четыре ключа, и я с ними…

      – Неужели ты такой идиот, что полез в дом, не взяв ключа?! – не дослушал его Арден.

      – В каком смысле «полез»?

      – В прямом! Ты так доверял Найджелу, что даже не подумал взять на всякий случай ключ?!

      – Я его взял.

      Арден на секунду закрыл глаза и выставил руки перед собой.

      – Подожди. Или я ничего не понимаю, или… Господи! – он сжал виски. – Я правильно понял, что у тебя есть ключ?

      – Да, есть, – Ред полез в карман, чтобы показать Ардену.

      – Ты… – Арден чуть не задыхался от бешенства. – Ты слабоумный?! Почему мы сидим здесь уже час, если у тебя, чёртова придурка, есть ключ?

      Ред вынул из кармана бумажник, а из него ключ.

      – К этой двери он не подходит.

      Арден выхватил ключ и начал рассматривать.

      – С чего ты взял?! Он открыл мою комнату.

      – Ну, он, видимо, не совсем такой, как надо. Я уже пытался попасть сюда, но дверь не открылась.

      Арден подошёл к двери и наклонился к замочной скважине.

      – Даже не буду спрашивать, что ты тут искал. Если тебя не убьёт Торрингтон, тебя убью я! За тупость!

      Ключ щёлкнул в замке. Арден не стал его вытаскивать, а вместо этого повернул несколько раз ручку. Раздался тот самый скрежет, который Ред слышал, когда сэр Найджел уходил.

      – Тут сделаны дополнительные упоры, в пол и в верхний косяк, чтобы дверь нельзя было выбить.

      Арден толкнул дверь. Она не подалась.

      – Надо ещё. Наверное. – Он ещё раз крутанул ручку, снова толкнул, но опять безрезультатно. – Чёрт! Срабатывает только в одном положении. Может, так? – он совсем чуть-чуть провернул ручку обратно.

      Сквозь скрежет упоров послышался еле заметный щелчок. Арден навалился на дверь, и она открылась.

      Арден тут же снова захлопнул её и повернулся к Реду.

      Тот стоял остолбеневший. И почему-то не испытывал ни радости, ни облегчения – только злость на себя, что не сказал Ардену про ключ раньше.

      – Поверить не могу, что ты… – Арден отвернулся. – К чёрту! Дверь открылась, это главное. Сейчас, – он снова посмотрел на стоявшего перед ним в растерянности Реда, – мы тихо пойдём в мою комнату, я дам тебе денег, сколько найду, и ты уедешь. Ты выйдешь из дома так же, как вошёл, и уедешь. И больше никогда не вернёшься. Найджел будет тебя искать, поверь, так что найди нору поглубже.

      – А ты? – спросил Ред, до сих пор не веря, что всё вот так кончилось.

      – Что я?

      Ред просто смотрел на Ардена во все глаза, он не знал, как сказать ему, как объяснить, что он не может уехать, что он теперь, как Колин, как Арден, как сэр Найджел привязан к этому дому, к населявшим его призракам и к скопившемуся в нём безумию. И к его хозяину.

      – Мы, что, больше не встретимся?

      Арден всё понял. В его глазах появилось жестокое и насмешливое выражение.

      – Конечно, мы больше не встретимся. Ты дурак, если думал иначе! Как тебе вообще могло прийти в голову, что…

      – Ты спас меня! – это был почти что единственный козырь на руках у Реда, кроме него был только их с Арденом спонтанный секс.

      – Пока нет, и если мы будем болтать дальше, то, может, и не спасу.

      Арден повернулся, но Ред схватил его за плечо и крутанул обратно.

      – Я люблю тебя.

      Арден пару секунд смотрел на него, словно соображая, что это значит, а потом сказал:

      – Мне очень жаль.

      Ред, как будто надеясь, что Арден ещё передумает, расслышит, поймёт наконец, о чём он, встряхнул его обеими руками – и сам тут же застонал, так хлестнула по спине боль.

      – Я люблю тебя! Ты слышишь?

      – После всего, что узнал? – Арден смотрел горько и одновременно с вызовом.

      – Мне плевать! Мы можем уехать вместе. Только не надо разыгрывать из себя хозяина Каверли! Я знаю, что ты ко мне неравнодушен…

      Ред отпустил плечо Ардена и потянулся рукой к его лицу. Арден перехватил руку Реда и заставил отвести в сторону.

      – Ты всего лишь веришь в это.

      Арден открыл дверь.

      – Теперь ни звука!

      Они шли на попадавший из смежного коридора тусклый жёлтый свет. Когда Ред тут проходил, он не горел. Сзади была полная темнота: Арден запер дверь в комнаты Изабеллы.

      Реду хотелось бежать, но Арден придерживал его и сам ступал совершенно бесшумно. Ред делал, как он.

      – Он уже мог вернуться, – еле слышно прошептал Арден.

      Они прошли две трети коридора, когда Арден замер, прислушиваясь. Ред сначала не расслышал ничего, а потом всё же уловил звук, напоминавший стук капель, падающих из крана, только более низкий и глухой, зато такой же ритмичный. Потом он понял, что это был звук шагов. Сэр Найджел – пока где-то далеко – ступал по мрамору, и звук отдавался лёгким эхом.

      Арден рядом задышал прерывисто и часто.

      – Туда! – Ред толкнул его к одной из дверей в комнаты. Она была закрыта не до конца.

      Ред протиснулся туда первым, стараясь не задеть створку: она, скорее всего, громко скрипнула бы. Арден пролез вслед за ним. Они оба встали возле двери, вслушиваясь.

      Хлыст! Ред только сейчас вспомнил про него. Из-за того, что дверь так легко вдруг открылась, они оба совсем забыли про него… Не очень действенное против ножа и пистолета, но всё же оружие…

      В комнате было темно. Свет с улицы не попадал: небо было затянуто тучами, так что там, без луны, была кромешная тьма. Слабенький свет из коридора ложился на усыпанный пылью и кусками штукатурки пол серой полосой.

      Ред почти не дышал.

      Почему они не заговорили про ключ раньше? Почему? С другой стороны, не заговори они возле двери, выйди раньше, могли бы в это время оказаться на лестнице или в холле второго этажа, где спрятаться было некуда.

      Шаги приближались.

      Ред решил, что, когда сэр Найджел откроет дверь в комнату, им надо бежать. Сэр Найджел должен будет сделать по первой из комнат как минимум пару шагов, чтобы открыть дверь в дальнюю и понять, что там никого нет. Эти несколько секунд – их единственная фора.

      Звук поменялся: сэр Найджел теперь ступал не по мрамору. Доски под его ногами тихо поскрипывали, и каждый шаг был заметно громче предыдущего. Вскоре шаги зазвучали прямо за дверью, и серую полосу на полу на полсекунды закрыла чёрная тень.

      Вскоре послышался звук открываемого замка и скрип упоров. Ред стиснул руку Ардена.

      – Ты первый, – прошептал Арден.

      Ред скользнул в щель и, как только яркий свет из комнаты Изабеллы хлынул в коридор, выскочил наружу. Он старался ступать бесшумно и на секунду обернулся, чтобы посмотреть, вышел ли Арден. Тот пока был возле самой двери.

      Из дальней комнаты раздалась брань сэра Найджела и бешеный звук, напоминавший рык.

      – Беги! – Арден произнёс это шёпотом, но Реду это показалось криком.

      Он побежал – сзади уже грохотали шаги.

      – Вниз, вниз! – на этот раз Арден крикнул в полный голос.

      – Сукин сын! Долбаная шлюха! Ты у меня получишь! – рык Торрингтона летел по коридору вместе с ним. – И плевать, что…

      Ред вынесся на лестничную площадку и, поскользнувшись на мраморе, упал. Он слышал, как позади сшиблись два тела, потом грохот и скрип пола, потом звуки борьбы.

      Он вскочил на ноги и бросился вниз к лестнице. На втором этаже свет не горел, и Ред бежал в темноту.

      Один раз он чуть не упал снова, но успел схватиться за перила. Когда он поднимался, сверху донёсся крик. Кричал Арден.

      «Он ничего ему не сделает. Он не посмеет», – успокаивал себя Ред, бегом спускаясь по ступеням.

      В самом низу он обернулся, потому что шум, крики, звуки борьбы были теперь совсем близко.

      Верхняя площадка была пуста, когда Ред посмотрел туда, но через мгновение из дверей вырвались вцепившиеся друга в друга Арден и сэр Найджел.

      Сэр Найджел сумел уронить Ардена на пол, и несколько секунд Ред ничего не видел: между толстыми столбиками перил было невозможно ничего разглядеть.

      Потом Арден поднялся на ноги. Один. И тут же на него сзади напрыгнул сэр Найджел. Он обхватил его за шею и начал душить, одновременно нагибая через перила.

      Ред хотел броситься наверх, но остановился на первой же ступеньке. Он оглядывался по сторонам, ища хоть что-то, любую вещь, что сошла бы за оружие… Прутья для ковровой дорожки. Внизу лестницы их была сложена целая куча. Они были тонкими, вряд ли с мизинец, но зато твёрдыми, негнущимися – и весьма тяжёлыми.

      Арден сумел всё-таки отшвырнуть Торрингтона от себя. Тот отлетел к стене, но едва Арден выпрямился, кашляя так хрипло и сильно, что, казалось, его сейчас этим кашлем вывернет наизнанку, тут же бросился на Ардена снова, сбив с ног.

      Арден то ли потерял сознание, то ли не мог встать… Ред заметил, что там, где они с сэром Найджелом боролись, на перилах остались тёмные пятна.

      Надо было бежать… Развернуться и бежать, как сказал Арден. Сейчас, когда между ними был сэр Найджел – нёсся вниз по лестнице, он всё равно не мог ничем Ардену помочь.

      Ред стоял внизу в темноте, сэр Найджел спускался с освещённой площадки. Для Реда он был громоздким тёмным силуэтом, приближающимся и разрастающимся. В руке у сэра Найджела блестел нож.

      Ред развернулся и побежал. Он махом перескочил три ступеньки в самом начале лестницы, снова чуть не свалившись – на этот раз из-за длинного прута, который оттягивал руку и нарушал равновесие. Он, наверное, мог бы бежать быстрее, но боль в спине и ягодицах была адской; Реду казалось, что кожа там лопается от боли и натяжения. Он всё равно бежал – страх был сильнее боли, но движения оставались скованными, неловкими, спина была словно стянута чем-то жёстким и плотным.

      Шаги сэра Найджела грохотали уж совсем рядом, на площадке второго этажа.

      По звуку Ред понял, что он тоже упал – пол был чертовски скользким, как стекло.

      В эту же секунду сверху снова послышался голос Ардена. Он что-то кричал или, скорее, приказывал, но Ред не мог разобрать ни слова, так гулко грохотало эхо в мраморном колодце лестницы.

      На самом крутом повороте, где лестница закручивалась почти спирально, Торрингтон его догнал, прыгнув ему под ноги. Они оба покатились вниз, но немного, лишь пару ступеней. Ред хлопнулся на ступеньку спиной, заорав от боли.

      Сэр Найджел уже поднимался на ноги: он был на три ступени ниже. Прут, который Ред не удержал, судя по звону слетел к подножью лестницы.

      Ред цепляясь руками за мрамор вскарабкался на ступень выше и начал медленно, словно имея дело с разъярённым псом, подниматься на ноги. Он хотел закричать: возможно, кто-нибудь из комнат прислуги услышал бы, но он не мог издать ни звука.

      Боль, он понял это наверху, выходит криком; страх – это немота, удушающее беспомощное безмолвие.

      Сэр Найджел держал нож занесённым на уровне плеча. Он держал его не так, как парни из уличных банд, драки которых Реду доводилось видеть в детстве, – выставленным вперёд и зажатым примерно так, как палка; сэр Найджел держал его лезвием вниз, так, чтобы колоть сверху.

      Ред отступил назад.

      Сэр Найджел сделал первый выпад, но Ред успел увернуться. Он резко бросился к перилам, обходя сэра Найджела справа, и, проскользнув вдоль них, сбежал ниже.

      Ему только в первый момент показалось, что проскользнул…

      Сэр Найджел успел развернуться и, пусть и неглубоко, но ударить его ножом в плечо повыше лопатки.

      У Реда всё поплыло перед глазами от дикой боли, и ему показалось, что сейчас он потеряет сознание, но он всё же устоял на ногах и, шатаясь, кинулся вниз.

      Под ногой грохотнул прут.

      Ред наклонился, схватил его и, почти не глядя, ориентируясь лишь на стук подошв сэра Найджела по ступеням, с разворота ударил.

      Прут встретил что-то твёрдое, врезался в него, а потом с хрустом отпружинил.

      Ред, оглушённый воем сэра Найджела, только в этот момент поднял глаза и посмотрел: сэр Найджел согнулся на один бок и пытался правой рукой, в которой был зажат нож, ощупать левую, которая висела плетью.

      Ред, пусть и вооружённый прутом, всё же отступал.

      Он на секунду выпустил сэра Найджела из виду, когда заметил движение в темноте: на лестнице позади сэра Найджела показался Арден. Он пока был ещё далеко и спускался медленно. Когда он вновь посмотрел на Торрингтона, тот уже вытаскивал пистолет из кармана брюк.

      – Нет, – Ред качнул зажатым в руках прутом. Левая рука, та самая, в плече над которой была рана, дрожала и слабела.

      – Да, – кивнул сэр Найджел. – Выкручусь. Я пристрелю вора, который забрался в дом… – сэр Найджел задохнулся на середине фразы, лицо у него стало синюшно-бледным. – После того, как его выкинули… Арден подтвердит.

      Сэр Найджел навёл пистолет.

      Для Реда время распалось даже не на секунды, на какие-то мельчайшие кусочки вроде кинокадров. Он видел, как сэр Найджел отводит в сторону большой палец, собираясь отщёлкнуть предохранитель, видел, как палец медленно сгибается, приближаясь к стволу…

      Ред ударил. Он не смотрел, куда бьёт, – у него не было времени рассчитать силу удара и направление, он просто махнул прутом, метя в сэра Найджела.

      Вырвавшаяся из ствола короткая вспышка пламени была такой яркой, что даже когда она погасла, Ред в темноте не видел ничего, кроме её зеленоватого контура, отпечатавшегося на сетчатке. Он не знал ни где сэр Найджел, ни где Арден, ни где, чёрт побери, он сам. Он ошалел от грохота, от вспышки, резанувшей совсем рядом с его лицом, от боли в спине и плече.

      Когда он вновь начал соображать, то увидел, что сэр Найджел катится вниз по ступеням.

      Сверху уже бежал Арден.

      Ред кинулся вниз – под ногами что-то пару раз хрустнуло. Как будто осколки камня.

      – Я, кажется… – крикнул он Ардену. – Я…

      – Ты оглушил его. Попал по голове, – ответил Арден.

      В темноте Ред видел его плохо, но лицо Ардена казалось мелово-белым.

      Они оба добежали до сэра Найджела. Тот лежал перпендикулярно ступеням, точно сверху вниз, как будто его кто-то специально так уложил: голова покоилась на ступени, как на подушке. Тело было расслаблено. Револьвер выпал из разжавшихся пальцев.

      – Он дышит, – сказал Арден.

      Ред склонился над сэром Найджелом: лоб и щека у того были в крови.

      – Ты чуть не убил его, – голос у Ардена дрожал.

      Со стороны гостиных уже несся какой-то шум и грохот открываемых дверей. Ред знал, что Бойлу и остальным придётся открыть несколько залов в анфиладе прежде, чем они доберутся сюда. Если они вообще правильно определили, где прозвучал выстрел.

      – Что мы скажем? – Ред отбросил прут. – Как мы всё это объясним?

      Арден отодвинул ногой пистолет в сторону и присел над сэром Найджелом, приложил руку к его шее, потряс за плечо.

      – Мы не обязаны ничего объяснять прислуге, – ответил Арден, но потом добавил: – Скажем, что я рассказал ему про статью, он взбеленился, обманом заманил тебя в дом, пообещав новые подробности… обо мне, а там начал угрожать – в общем, расскажем правду.

      – Но когда он очнётся…

      – Когда он очнётся, – отрезал Арден, – то скажет то, что я прикажу!

      – Он не особо тебя слушается, – возразил Ред.

      Арден ничего не ответил, просто смерил Реда холодным, колким, почти ненавидящим взглядом.

      Они оба повернулись, когда услышали, как в замке двери поворачивается ключ.

      В холл ворвались Бойл, Билли и Моррис. У Бойла в руках было старинное охотничье ружьё.

      – Мистер Арден! – воскликнул Бойл. – Вы… У вас всё хорошо? Смит?! Вы что тут делаете?

      – А это… – Билли бросился к лестнице. – Это же сэр Найджел! Что с ним?

      – Вызовите врача, – произнёс Арден. – И полицию.

***

      Врач приехал первым. В Лоули из полиции был только один констебль, и тот уехал после обеда на какую-то ферму, где украли цыплят, на велосипеде, а из-за начавшегося ливня не смог выбраться. Жена предполагала, что сейчас, когда дождь прекратился и по дорогам перестали хлестать потоки воды, он мог уже ехать назад, но ждать так долго не было смысла. Бойл позвонил в участок в Госкинс-Энде, и оттуда уже ехала машина.

      После того, как доктор Графтон осмотрел сэра Найджела, которого Бойл и Билли перенесли на диван в одной из гостиных, он поднялся на второй этаж к Ардену.

      Следующим на очереди был Ред: он ждал на кухне. Рядом с ним за столом сидел Моррис. Он пробовал задавать вопросы, но Ред молчал: чем меньше он будет рассказывать, тем меньше вероятность, что проболтается и обронит что-то не то.

      Пока все в доме ждали доктора, Ред с Арденом успели обговорить, какова будет их версия событий, но очень быстро, второпях.

      Арден, едва отдал распоряжения о докторе и полиции, тут же попросил отвести его в спальню.

      – У меня кружится голова. И сердцебиение сильное. Не выношу вида крови.

      Поверить, что Арден едва не падает в обморок, было легко: он был жутко бледным, а через располосованный рукав водолазки виднелась длинная рана на предплечье.

      – Наверное, придётся зашивать, – безразлично сказал он позднее, когда Ред пришёл в его комнату, куда Ардена двадцать минут назад заносили едва ли не на руках.

      По правде говоря, даже Ред поверил в представление, хотя и подумал, что это странно: Арден не должен был так расклеиваться от боли в руке – после всего, что делал с ним Колин, да и не было похоже, чтобы вид крови пугал его до того. Тем не менее он поверил, и удивился, когда застал Ардена в спальне вовсе не умирающим, а запихивающим за ряд стоявших в шкафу книг черновики Реда.

      – Найджел расшвырял их по всей комнате. Посмотри, вдруг где завалялся листок?

      Арден уже не был таким бледным, но синяки под глазами были заметны, лежали ровными лиловыми полукружьями.

      – А если полиция попросит показать? Мы же собираемся сказать, что сэр Найджел напал на меня из-за этих бумаг…

      – Я скажу, что сразу же их сжёг.

      Ред глянул в сторону камина, там действительно лежали остатки каких-то бумаг. На решётке болтались куски толстой белой верёвки.

      Они договорились, что будут рассказывать доктору и полиции: почти что правду, за исключением того, что было на третьем этаже: Арден решил перенести действие в спальню Найджела. Комнаты Изабеллы нельзя было никому показывать. Они с Редом раскидали в спальне мебель, измазали кровать кровью из рассечённого плеча Реда так, будто она сочилась из головы, сделаи кляп из наволочки, даже перевязали верёвки на каминную решётку. Вряд ли всё это выглядело очень правдоподобно, но Арден был очень невысокого мнения о полицейских из Госкинс-Энда. Тем более, он был уверен, что Торрингтон, когда очнётся, всё подтвердит: у него просто не будет выбора.

      – Он не станет подавать на тебя в суд, – сказал Арден. – А ты – на него. Ты просто уедешь из страны, и всё на этом.

      – Наверное, я должен сейчас радоваться тому, что остался жив, – осторожно начал Ред, понимая, что Арден всё равно не скажет ему ничего другого, только повторит то, что уже произнёс в комнате Изабеллы, – но я не рад. Я хотел бы другого.

      – Я знаю, но ты должен уехать, – спокойно ответил Арден и поглядел на него кристально-чистыми, ясными глазами, такими, какие бывают лишь у детей, без капли искушающей византийской отравы.

      Ред вдруг понял, что лишь одно он знает об Ардене наверняка: он не может разгадать его, не может понять, когда тот говорит правду, а когда лжёт, когда смотрит искренне, а когда играет. Арден такими же глазами смотрел когда-то на Колина, такими откровенными, невинными и чистыми настолько, что Колин поверил, что Арден предан ему, и отпустил от себя. После всего, через что заставил его пройти, поверил и не увидел за этой чистотой ненависти и отвращения. Арден был жестоко изломан; он был беззащитен и боялся всего, что могло представлять хоть какую-то, даже очень маловероятную угрозу, и в то же время опасен. Ред, когда смотрел на него, испытывал одновременно жалость и страх. Арден не смог обыграть Колина в открытую – как позднее не смог бы обыграть и Найджела Торрингтона, и поэтому ему пришлось научиться другому…

      Но сегодня, буквально два часа назад, когда они сидели рядом и ждали, Арден казался таким настоящим и правдивым, словно он наконец-то нашёл того, кому можно рассказать и кому можно верить… И Реду больше всего на свете хотелось оказаться тем, кому Арден наконец поверил, но он сильно сомневался, что его желание сбудется. Это было какое-то минутное помрачение, теперь Арден превращался в настоящего себя.