Текст книги "Драконий лекарь (СИ)"

Автор книги: Gerodot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– В море просто лучше не соваться. Там свой мир.

И в этот момент, когда наша беседа подходила к концу, я услышал за спиной знакомый басовитый рык.

– А что это мы тут делаем, а?

Я обернулся. В нескольких шагах от нас стоял Бьорн. Руки в боки, лицо – мрачнее тучи.

– Я, кажется, послал тебя, чужак, к курам! – пророкотал он. – А тебя, щенок, – он перевел взгляд на Фишлегса, – я, кажется, не видел сегодня на тренировке. Решили поболтать, да?

Фишлегс вжал голову в плечи. Бьорн не выглядел по-настоящему злым, скорее, раздосадованным.

– Так, – он ткнул пальцем в Фишлегса. – Ты. Живо на тренировочную площадку! И чтобы махал топором, пока руки не отвалятся! Понял?!

– А как же, э-э-э… сети?

– БЕГОМ, ептить.

Фишлегс пулей бросился бежать.

– А ты, – Бьорн повернулся ко мне, – лекарь хренов. Больно разговорчивый. Я тебе дал работу? Дал. Ты ее сделал? Нет, етить камыш. Вместо этого ты тут лясы точишь. Значит сегодня без ужина, а то харя и так довольная шибко. Вот посидишь в курятнике, подумаешь. Хочешь, траву вместе с ними поклюй. Ах, да. И чтобы к моему приходу все куры были накормлены и в курятнике было чисто! А сейчас пшел быстрее! Пока сам топором не погнал, ящер ускоглазый.

Он, отвязав веревку от бревна, поддал мне легкого пинка под зад. Я, не оглядываясь, потрусил в сторону курятника. Да, я остался без ужина. Да, меня унизили. Ха! Зато я получил то, что хотел. Информацию! А это было куда ценнее любой миски каши. Пища для ума сегодня была важнее пищи для желудка.

Вернувшись на свой «рабочий пост», я первым делом провел ревизию. За день моего отсутствия никто, естественно, ничего не делал. Поилки снова были пусты, а на свежем песке уже появились новые кучи помета. Сигурд, бедолага, был явно не в состоянии за чем-либо следить. Но пусть хоть отлеживается. Да где-нибудь вдалеке ото всех, чтоб не разносил болезнь.

Ладно, Саян, засучи рукава, – сказал я сам себе.

Первым делом – больные. Я снова осмотрел все поголовье. Картина была нерадостной. Еще две курицы дошли до терминальной стадии – лежали на боку, тяжело дыша, и уже не реагировали ни на что. Пришлось снова пополнять яму для погребального костра. К слову, сыночек Бьорна или не передал батьку, что нужно сделать в яме, или сам не выполнил нужное – в яме было полно трупов курочек, что не есть хорошо. Надо сжечь.

Еще около десятка птиц были пограничными. Они были вялыми, но еще держались на ногах и пытались клевать. Их я решил лечить.

Вспомнив свой же совет, я отправился на поиски лекарств. Тут сыграло на руку удачное расположение деревни на границе леса и поля, с доступом к влаге от моря и небольшой реки – растительность была… ну просто везде. И стоит отдать должное самим дикарям – передвигались они, в основном, по дорожкам. То есть на так нужные мне сейчас одуванчики и тмин они не наступали. То ли дело цивилизованные русские…

Вот так, не отходя далеко от курятника, нарвал большой пук молодой крапивы – отличный источник витаминов и микроэлементов. Нашел заросли одуванчиков (их листья стимулируют аппетит и работу печени). Но главным ингредиентом была хвоя. Я наломал побольше молодых сосновых веток. Фитонциды, содержащиеся в хвое, были мощнейшим природным антисептиком.

Вернувшись к курочкам, нашел старый закопченный котелок. Наполнив его водой, мелко накрошил туда чеснок, который стащил вчера, и бросил пучок хвои. Развел под котелком небольшой костер и оставил отвар томиться, пока он не стал темно-янтарным и не начал издавать смолистый запах.

Пока отвар готовился, занялся кормлением. Мелко нарубил крапиву и одуванчики и смешал их с зерном. Здоровые куры накинулись на эту салатную смесь с энтузиазмом. А вот с больными пришлось повозиться. Они отказывались есть.

Пришлось прибегнуть к насильственному кормлению. Я ловил ослабевшую птицу, зажимал ее между колен, аккуратно открывал клюв и заталкивал внутрь небольшие шарики из размоченного в воде хлеба, смешанного с зеленью. Затем, с помощью небольшой миски, найденной тут же, вливал отвар прямо в клюв, заставляя курицу-ведьмака сглотнуть. Мерзко, но эффективно. Так я обработал всех, кто вызывал у меня подозрения.

После этого снова вычистил весь загон, заменил воду в поилках, добавив туда остатки отвара. Работа заняла несколько часов. Но когда закончил, было еще время заняться свинками.

Глава 11

Собрав остатки хвойного отвара в небольшой бурдюк, который нашел в сарае, я, прихрамывая от затекшей ноги, побрел в сторону свинарника. Ожидал увидеть ту же унылую картину, что и вчера, но был приятно удивлен.

У свинарника кипела работа. И занимались ей трое мавров, которые, как я думал, по вчерашней указке Бьорна, должны и сегодня чистить дно корабля. Но нет, как вижу. Один из них методично вычищал старый загон, сгребая остатки навоза. А двое других занимались расширением. Они вкапывали в землю толстые, заостренные столбы, расширяя территорию загона в сторону поля – туда, где не было домов и поверхность была относительно ровной, хоть и каменистой. Работали слаженно и молча, а их темные фигуры четко выделялись на фоне заходящего солнца.

Неужели? Неужели меня услышали? Та женщина, видимо, и правда передала мои слова вождю. А тот, в свою очередь, дал указание Бьорну. И вот результат. Приятно, черт возьми.

Я подошел к тому, что работал в загоне.

– Я смотрю, вы тут делом заняты, – начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал дружелюбно. – Загон расширяете?

Он молча кивнул и продолжил работать.

– Хорошее дело, – продолжил я. – Им здесь тесно. И больную свинью нужно будет куда-то отсадить. И ту, что беременна.

Он снова остановился и посмотрел на меня, на этот раз уже с интересом.

– Это ты сказал Хельге про свиней?

– Хельге? – переспросил я.

– Женщине, что была дочерью свинопаса, – пояснил он. – Это она велела нам здесь все обустроить. Сказала, появился новый раб, который в животных смыслит.

– Да, это я, – кивнул я. – Могу помочь.

Он окинул меня взглядом с ног до головы.

– Чем? Ну… столбы для загона ты не поднимешь, больно слабым выглядишь…

Да почему все меня видят каким-то дрыщом!?

– …помоги лучше мне с навозом. Вдвоем быстрее управимся.

Я без лишних слов взял вторую лопату, которая стояла у ограды, и принялся за работу. Мы работали молча минут десять. Тишину нарушал лишь скрип лопат и недовольное хрюканье свиней, которых мы потревожили. Пора начинать разговор?

– Я Саян, – представился я.

– Знаю. Я Хасан, – коротко ответил он.

– Давно вы здесь, Хасан?

Он выпрямился, упершись на черенок лопаты, и посмотрел на заходящее солнце.

– Пять зим, – ответил он. – Пять долгих, холодных зим.

Ох ты ж е-е-е-е… Пять лет! И живы, здоровы, о побеге, видимо, и не думали.

– Как вы попали сюда?

– Мы торговцы… ну, я торговец, а остальные парни были юнгами на моем корабле. Из Аль-Андалуса. Наш дау шел с грузом шелков и пряностей в Англию, как обычно это и делаем в конце лета. У северных берегов нас застал шторм, да. Страшный шторм. Такой, что унесло нас далеко в море, мачты сломало, руль сорвало. Мы дрейфовали много дней, пока нас не выбросило на берег одного из этих проклятых островов. Там нас и нашли… другие викинги.

– Другие?

– Да, – его лицо помрачнело. – Клан Берсерков. Дикие, кровожадные звери. Они убили половину моей команды просто ради забавы, потому что мы даже слова сказать не могли. Не могли говорить! Я понимаю, что наша участь, как мавра, за пределами родной земли нелегка, но чтобы так… Оставшихся заковали в цепи и продали здесь, на Кьяденьсе, как скот. Для моих людей, увы, это был уже известный опыт.

Окей… история неприятная, а рассказ Альфреда о межклановых войнах обретал плоть и кровь.

– А здесь? Здесь лучше?

Хасан усмехнулся безрадостной усмешкой.

– Лучше, чем быть разорванным на куски обезумевшим берсерком? О, да. Здесь лучше, клянусь Аллахом. Здесь, по крайней мере, есть правила. Ульв – жестокий вождь, но он не безумец. Для него мы не игрушки, а работники. И работники неплохие, я скажу. Делаешь свою работу – получаешь еду и крышу над головой. Пытаешься бунтовать или бежать – получаешь топор в голову. Все просто и понятно, хах

Его слова, несмотря на мрачный контекст, несли в себе какое-то странное спокойствие. Почему?

– А… откуда информация про топор в голову? – осторожно спросил я. – Кто-то пытался?

Хасан перестал работать и оперся на лопату, глядя куда-то вдаль.

– Пытались. В первый год, да. Нас тогда было больше, человек десять. С нами был один… пират с Балеарских островов. Горячая кровь, испанец. Он не мог смириться с рабством. Все подговаривал нас бежать. Говорил, что лучше умереть в море, чем жить в цепях. Но нашего согласия он так и не дождался.

Хах, чем-то напоминает мне горячего англичанина.

– И что случилось?

– Взял все в свои руки. Однажды ночью он подбил еще двоих. Они оглушили охранника, украли лодку и вышли в море. Утром поднялась тревога, да. Вождь был в ярости. Не столько из-за побега, сколько из-за дерзости. Он послал в погоню два драккара. Нашли их к вечеру. На маленькой лодке они далеко не ушли, попали в сильное течение.

Возникла пауза… недолгая – мавр продолжил.

– Их привезли обратно, кого побитым, кого связанным. Ульв выстроил всю деревню на площади. И того пирата, который зачинщик, казнил сам. Одним ударом топора, ха! А двум другим, кто пошел за ним, дал выбор: либо то же самое, либо отсечь правую руку и остаться рабами. Они выбрали жизнь… но оба сдохли в первую же зиму. А зимы здесь суровые. Это тебе повезло оказаться здесь летом, да еще и на пике жары… Так зима тут длиться месяцев девять, хах! И считай по месяцу на остальные времена года. А зима… готовься к худшему, Саян…

Ой, да ладно. Будто я не в Сибири рос.

– …вот после той ситуации желающих бежать поубавилось.

– Вас ведь осталось трое, – сказал я, продолжая сгребать навоз. – Извини, если давлю на больное, но… что с остальными четырьмя?

Хасан на мгновение замер.

– Ну… некоторых сожрали драконы, – просто ответил он. – Не забывай, в каком аду ты остался.

– Как это случилось? Налет?

– Нет. Они сами на них накинулись. Ведомые глупостью и желанием отличиться. Понимаешь вот, викинги ценят силу превыше всего. Если ты докажешь, что способен встретить дракона лицом к лицу и победить, ты станешь для них своим. Братом по крови. И им будет плевать, чернокожий ты, узкоглазый или хоть зеленый в крапинку. Сила их единственная религия.

– Подробнее?

– Ну, у них как заведено, – он отложил лопату и сел на край ограды. – Убить дракона – это путь к уважению. К славе. К лучшей жизни. Даже для раба. Добудешь голову мелочовки, типа Жуткой Жути – на тебя просто перестанут смотреть как на грязь под ногами. Убьешь Змеевика – тебя хотя бы заметят, может, дадут работу полегче. Завалишь Громмеля… о, это уже серьезно. Они живучие, бронированные твари. Сделаешь это – можешь рассчитывать провести ночь с какой-нибудь вдовой на сеновале. Пристеголова завалишь – так там две головы, двойной почет. В любом случае, после такого на тебя обратят внимание. Ты перестанешь быть рабом, станешь человеком. Викингом! А это здесь многого стоит.

Он достал из-за пояса маленький нож и принялся вырезать что-то на куске дерева.

– Четверо наших решили, что это их шанс. Мужики устали от шахты. Устали быть никем. Они подговорили одного из охранников, пообещав ему долю, и тот «случайно» оставил для них несколько копий и щитов. Да и устроили засаду на Громмеля, который прилетал к южным пещерам.

– И что?

– Одного он сжег сразу. Просто дохнул огненным камнем, и от него даже пепла не осталось. Второго он просто растоптал. А третий… – Хасан усмехнулся, но в этой усмешке не было и тени веселья, – третьему повезло. Или не повезло, как посмотреть. Его звали Джамиль. И вот он умудрился подкрасться к дракону сзади и воткнуть копье ему прямо под крыло, да и пробил сердце с легкими. Громмель взревел, рухнул на землю… и придавил Джамиля своей тушей. А когда воины острова прибежали на шум, дракон то уже был мертв. И Джамиль тоже – его раздавило насмерть. Но Ульв сказал, что он умер как воин. Его похоронили с почестями, как викинга, а не бросили в общую яму, как остальных рабов.

Он бросил на землю деревянную щепку.

– Был еще один, звали его Ибрагим. И через год, во время налета, он в одиночку завалил двух Громмелей. Да как! Видимо, правда хорошим мужиком был. Умным. Заманил тварей в узкое ущелье, где они не могли развернуться, и обрушил на них камнепад. Так после этого его не просто освободили, так сделали воином! Дали ему имя Ибрагим Камнебой. И после он сражался вместе с ними несколько лет, а потом… уплыл как-то в поход. Больше мы его не видели. Может, погиб в бою. А может, живет где-нибудь на другом острове, свободным человеком. Кто знает.

– А не из ваших как? Много ли рабов видели за пять лет.

– Десятки… Может, и сотня была. Но большая часть просто не переживает зиму. То заболеют лихорадкой, то замерзнут насмерть, то мрут в шахте во время обвала. Вот так и бывает, да.

Жестоко все это, конечно… Затея с побегом вообще теперь казалось маловозможной. Нужно бы узнать побольше и про этот вопрос.

– И все это время вы ни разу не думали о том, чтобы вернуться? Даже с возможностью быть убитыми, но за правое дело? За свободу?

– Свободу? Ха… Что для тебя свобода, Саян? Вернуться в свой мир, к своей семье? А что она для нас? Здесь мы рабы. Если мы чудом не попадем сразу в родные земли, то снова станем рабами. Или, в лучшем-то случае, чужаками, дикарями, на которых все будут показывать пальцем. Отношение этих викингов к нам… оно честное. Они видят в нас чужих, не равных себе, но зато ценят наш труд, да. Я не хочу вспоминать первые десять лет своей жизни, друг мой, но поверь, мне здесь, в этом холодном аду, спокойнее, чем может быть в другом месте. А шанс снова попасть в рабство у нас очень велик. Но о побеге мы думали, о да… – тихо ответил он. – Каждую ночь. В первые годы мы только об этом и говорили. Строили планы. Пытались понять, где мы. Мы ведь торговцы, мы знаем карты, звезды. Но здесь… все тяжело. Мы пытались ориентироваться по солнцу, но и оно, клянусь, ведет себя странно. Летом день длится почти до полуночи, а зимой – всего несколько часов. Мы очень далеко, Саян. Дальше, чем кто-либо из нашего мира когда-либо заплывал. Вернуться отсюда… почти невозможно, поверь. Нужно пересечь Мертвое море, что кишит чудовищами, а потом плыть тысячи миль по неизвестным водам. Для этого нужен не просто рыбацкий карви, а целый флот. А для флота нужны люди.

Он с силой вонзил лопату в землю.

– Со временем… надежда умирает. Ты начинаешь жить сегодняшним днем. Думать не о том, как вернуться домой, а о том, как пережить эту зиму. Как достать лишний кусок мяса. Как не попасть под горячую руку надсмотрщика. Жизнь становится проще.

Мы снова помолчали, каждый думая о своем. Его слова отрезвляли. План Альфреда на фоне этого рассказа казался еще более безумным и самоубийственным.

– Я чего спрашиваю то… Альфред рассказал мне о своем плане побега. Но с учетом твоих слов вижу, что невозможно реализовать его совсем.

Хасан даже не удивился. Он лишь тяжело вздохнул.

– Мы говорили с вашим лордом…

Ха, меня уже в его подсобники записали…

– …сказали ему, что поможем, больно упрямый тип. Но поможем до берега, подготовим лодку, достанем припасы, отвлечем стражу. Но в море мы с ним не пойдем. Альфред и его люди неплохие парни, – продолжил Хасан. – Они не заслужили гнить здесь. И раз в них горит такая сильная надежда на спасение, то мы поможем им. Но я уверен, что они погибнут в первые дни. Их проблемы. Мы уже пустили здесь корни. У меня… здесь родилась дочь. От одной из местных женщин. Ей три года. Куда я поплыву?

Вот это поворот.

– А… викинги это позволяют? Связи с рабами?

– Не поощряют, но и не запрещают. Если женщина не против, а раб – хороший работник, вождь может закрыть на это глаза. Дети, рожденные от таких союзов, считаются свободными. Моя дочь – свободный член этого племени, пусть и ей придется выгрызать право называться чистокровным викингом. Но она у меня боевая, ха! И я сам сделаю все, чтобы она жила хорошо. Даже если для этого мне придется до конца своих дней чистить свинарники.

Но ты не готов пойти на дракона, чтобы уж точно стать своим в глазах всей деревни. В глазах взрослой дочери в будущем…

Мы снова принялись за работу. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Двое других мавров закончили устанавливать столбы и теперь натягивали между ними толстые веревки, создавая основу для будущего плетня.

– А что ты знаешь о драконах? – спросил я, чтобы сменить тему.

– Видел многое, – кивнул он. – Как они сжигают дома. Видел, как уносят скот. Видел, как убивают людей. Они – проклятие этих островов. Бич божий. Но… к ним можно привыкнуть. Как привыкаешь к холоду, к штормам, к плохой еде. Ты учишься жить с ними. Знаешь, когда нужно прятаться, куда не стоит ходить, как себя вести.

– Фишлегс, парень, который чинит сети, рассказал мне о нескольких видах.

– А, сын Ингрид. Хороший мальчик. Его отец был храбрым воином. Да, он знает много. Но он знает то, чему учат в их школе. А я видел их в деле. Я видел, как Шторморез в одиночку разогнал целый отряд воинов, просто играя с ними, как кошка с мышами. Видел, как Пристеголов сжег наш склад с припасами… Много чего видел, да…

Мы закончили работу, когда на деревню уже опустилась ночь. Хасан и его товарищи ушли в сторону бараков. А я поплелся обратно в курятник. Курочки вели себя спокойно, некоторые даже пытались клевать. Отвар, кажется, начинал действовать.

Я лег на мешок с сеном, но сон не шел. Разговоры с Фишлегсом и Хасаном смешались в моей голове в один запутанный клубок – информации было слишком много. Я лежал, смотрел на звезды сквозь дыру в крыше и пытался собрать этот пазл.

При всей романтической привлекательности побега, он казался все более и более безумным. Пересечь кишащее монстрами море на рыбацкой лодке? Ну нет.

Хасан со своим фатализмом был куда ближе к истине. Но его путь – путь смирения и медленного врастания в этот мир – был мне чужд. Я не хотел до конца своих дней чистить свинарники, даже ради призрачного шанса увидеть, как моя гипотетическая дочь станет свободной.

И тут рассказ Хасана об Ибрагиме Камнебое засверкал хорошими красками. Не бежать и не смиряться. А сражаться!

Почему Альфред, со своими рыцарскими амбициями и жаждой славы, не рассматривает этот вариант? Он твердит о чести, о том, что не может позволить себе быть рабом у дикарей. Но что может быть почетнее, чем доказать свою доблесть на их же поле, по их же правилам?

Убить дракона.

Звучит дико. Я далеко не охотник. Но здесь другие правила, убийство дракона – теперь некий социальный лифт. Самый быстрый и самый верный способ перестать быть узкоглазым рабом и стать человеком. Ну, то есть воином. Викингом.

Подумать только. Мы – команда. Я, Альфред, Клинт, Артур… и еще трое (он ведь сказал, что нас семеро). Семеро взрослых, здоровых мужчин. Альфред и его люди – воины, они умеют обращаться с оружием. Я… знаю зоологию, могу анализировать, находить слабые места. Мы могли бы подготовиться. Выбрать хорошую цель. Для начала из чего попроще, типа Громмеля или даже двух. Изучить его повадки. Подготовить ловушку…

Если получится… то все изменится! Мы получим свободу, станем воинами этого племени. Получим оружие, доспехи, долю в добыче. И тогда, уже на полных правах, как свободные люди, мы сможем подготовить свое возвращение. Построить или купить корабль. Собрать команду. И уйти отсюда не как беглые рабы, а как равные, возвращающиеся домой. Почему Альфред не видит этого? Неужели его гордость настолько ослепляет его, что он предпочитает рискованный побег возможности доказать свое превосходство здесь? Или он просто не верит, что «цивилизованные» люди способны победить этих «дьяволов» их же методами?

Но догадки ничего не скажут. Надо поговорить с Альфредом, предложить ему этот путь.

Глава 12

Только-только усталость начала брать свое, и тяжелая, вязкая муть стала опускаться на сознание, как я услышал тихое, едва различимое копошение снаружи. Сначала не придал этому значения. Мало ли, ночные животные, крысы… Но звук не прекращался. Он был похож на шелест сухой листвы, смешанный с каким-то металлическим цокотом.

Открыл глаза. Ну как спать, когда что-то мерзкое так настойчиво мешает!? Вокруг была почти кромешная тьма, лишь тусклый свет звезд пробивался сквозь дыру в крыше. Спросонья сознание было туманным.

И тут до меня донесся запах. Такой резкий, неприятный. Вроде пахло и горелым мясом с перьями, и серным дымом. Аромат окончательно выдернул меня из сонной дремы. Может, пошли сжигать тела курочек, как я и говорил? Но судя по темноте в небе, была глубокая ночь. Не думаю, что кто-то из викингов стал бы в такое время заниматься сжиганием трупов… или, быть может, в наказание Бьорн отправил своего сынка на невыполненную работу?

Любопытство снова взяло верх (как же я об этом пожалею). Все еще находясь в полусне, не до конца осознавая, где я и что происходит, начал медленно, стараясь не шуметь, выползать из курятника. Здравый смысл где-то на периферии сознания орал благим матом: «Саян, твою мать! Чуешь дым, слышишь непонятные звуки – не иди туда, еб твою мать! Сиди и не высовывайся!» Но тело, ведомое тупым, сонным любопытством, уже двигалось. Черт, ну привыкай уже, где ты живешь! Это не Подмосковье, где максимум можно наткнуться на пьяного соседа.

Я обогнул загон и, пригибаясь, двинулся в сторону ямы, прячась за редкими кустами. Звуки становились громче. Теперь я отчетливо слышал не только цокот, но и влажное, отвратительное чавканье. Звуки рвущейся плоти и треск ломающихся костей. Кто-то… или что-то… там ело. Или кого-то ели…

Когда я подполз к краю ямы и осторожно выглянул, сон как рукой сняло.

Это были не люди.

«Да ладно, Саян!?» – сделал мысленный фейспалм.

В яме, в тусклом свете звезд, копошился десяток мелких, темных тварей. Их стальные шкуры почти сливались с ночной темнотой. Они с жадностью раздирали когтями и зубами полусырые тушки кур, которые я сваливал туда. От некоторых тушек, которых касалось их дыхание, поднимался легкий дымок. Они чавкали, рычали, отталкивали друг друга, борясь за лучший кусок.

Дымодышащие Душители.

СУКА.

Сердце ухнуло куда-то в пятки, а потом заколотилось с бешеной скоростью. В руках – пусто. Даже камня подходящего рядом нет! Я, черт, один, безоружный, в нескольких шагах от стаи хищников, которые сейчас заняты едой, но в любой момент могут переключить свое внимание на меня.

Первая мысль была логичной – уходить. Тихо, медленно, не привлекая внимания. Тревожить хищников во время еды – это подписать себе смертный приговор. Это главное правило, которое знает любой зоолог. Оно могло стоить мне чудесным исчезновением пары конечностей. Поднимать шум? Кричать? Ага. На окраине деревни меня вряд ли кто-то услышит из викингов. Но зато драконы точно не пропустят ор мимо ушей. Отступать и звать на помощь? Кого?

А не похрен ли? Тут драконы!

Значит так, тихо отползаю назад, к курятнику. Оттуда добираюсь до ближайшего дома и поднимаю тревогу.

И я начал медленно, на полусогнутых, отступать, глазами отслеживая место копошения хищников. Спиной не хотелось поворачиваться к ним. Ну прям совсем. Шаг. Еще шаг. Все шло хорошо… До одного момента – как и завещают все режиссеры дешевых ужастиков, под моей ногой оказалась какая-то предательская ямка, скрытая в траве. Лодыжка подвернулась с противным хрустом, я потерял равновесие и с громким стуком рухнул на спину, зацепившись еще ногой за выпирающий корень.

В яме мгновенно воцарилась тишина. Я, ведомый инерцией падения на спину, быстро перекатился на живот и привстал на колени, всматриваясь в яму, но… она была пуста. Лишь легкая, едкая дымка поднималась над остатками их пиршества. Сука! Они исчезли!

И тут же я резко вскочил, игнорируя боль в лодыжке, и бросился к ближайшим домам.

Как тут же с боковых сторон вынырнули две стальные тени. Один из них на лету вцепился острыми когтями в мою холщовую рубаху на плече, раздирая ткань и плоть под ней.

Адреналин ударил в голову, вытесняя страх и боль. Разум отключился, уступив место чистым инстинктам. Я рванулся в сторону, сдирая с себя остатки рубахи через голову, захватывая драконы в одежду, типа как в мешок и жестко фиксируя. Вторая тварь в это время попыталась прыгнуть мне на спину, но я, разворачиваясь всем корпусом, с силой ударил ее плечом, сбивая с траектории. Она с шипением рухнула на землю, заскребя когтями по камням.

Все, хватит исследований! Валить отсюда!

– ТРЕВОГА! ДРАКОНЫ! – заорал я во все горло, что было мочи, бросаясь бежать в сторону ближайших домов, не выпуская из рук заключенного в тунику дракошу.

Через пару секунд ответа не было. Ни криков, ни света в окнах.

Спят, как убитые! Что ж вы за воины такие?!

Позади раздавался быстрый цокот когтей по земле. Я оглянулся – они начали преследовать меня по земле, как стая бешеных собак. Не останавливаясь, нанес резкий удар ногой назад, целясь кому-то куда-нибудь… Удар пришелся вскользь, по челюсти, но этого хватило, чтобы количество преследователей уменьшилось на единицу.

Оторвался от них на несколько метров, приметив спереди спасительную дверь дома. Добежал и со всей дури забарабанил в нее.

– ЭЙ! ПОМОГИТЕ! ПРОСНИТЕСЬ! ДРАКОНЫ! ЗДЕСЬ ДРАКОНЫ!

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем за дверью послышалась сонная возня, ругань и скрип тяжелого засова. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился заспанный, разъяренный, бородатый викинг с огромным двуручным топором в руке.

– Ты чего орешь, падаль?! – прорычал он, замахиваясь для удара. – Я тебе сейчас твою башку…

Но договорить он не успел. В этот момент откуда-то со стороны центра деревни ударил колокол. Один удар. Второй. А потом – частый набат. Со всех сторон послышались крики, яростный лай собак, скрип десятков открываемых дверей.

Викинг, стоявший передо мной, мгновенно преобразился. Сонливость слетела с его лица, сменившись сосредоточенностью. Он выскочил на улицу, оглядываясь по сторонам. И тут мы оба увидели, как целая стая Душителей (штук двадцать), привлеченная моим криком и шумом, черной тучей вылетела из-за курятника. Они вихрем пронеслись над крышами и устремились к центру деревни.

Дальше все происходило с невероятной скоростью. Из домов выскакивали воины, уже в кожаных доспехах, с оружием в руках. Женщины, не менее грозные, с копьями и ножами, хватали детей и тащили их в длинный дом вождя. На дозорных вышках вспыхнули сигнальные огни. Группа воинов с тяжелыми сетями уже бежала наперерез стае, пытаясь отрезать им путь к кузнице и оружейному складу. Без какой-либо паники все начали делать свою работу.

Но потом… все как-то внезапно стихло. Стая, сделав круг над площадью и, видимо, поняв, что легкой добычи не будет, а вместо этого их ждет горячий прием, так же внезапно развернулась и растворилась в ночной темноте. Набат прекратился. Воины, разочарованно переругиваясь и сплевывая на землю, начали медленно расходиться по домам.

А я все еще стоял полуголый на пороге чьего-то дома, тяжело дышал, и сжимал в руке рубаху, в которой отчаянно бился и шипел маленький дракон.

Викинг, открывший мне дверь, подошел, вырвал у меня из рук узел с добычей, одним движением размотал его, вытащил извивающуюся тварь и, не глядя, с хрустом свернул ей шею.

– Шум, еба, поднял на всю деревню, бл, – прорычал он, бросая безжизненное тельце мне под ноги. – Из-за десятка мышей, епт.

– Они напали на меня… – начал было я, оправдываясь.

– Они бы сожрали какую-то хрень, ска, на окраине деревни. Может быть, спиздили бы пару гвоздей! – перебил он. – Нахрена было всех на уши ставить, а?! За нарушение ночного покоя и сна воинов тебя бы, епт, плетьми высечь до костей. Да вот только… – он скривился, как от зубной боли, – …сделал ты все правильно, ска. Увидел дракона – поднял тревогу. Даже против такой мелкой херни. Ульв не одобрит, если тебя за это накажут плетью. Тьфу!

Он смачно сплюнул мне под ноги.

– Передам Бьорну, чтобы кормил тебя только той драконятиной, что ты сам и поймал, епт. Мышь пошла против кошки, ха! – Он развернулся и с грохотом захлопнул дверь.

Ну, дальше и я сам пошел к курятнику, все еще нервно озираясь по сторонам…

– Ну что, лекарь, – прошипел возникший из ниоткуда Бьорн, подойдя вплотную ко мне. – Доигрался!? Мало тебе было работы днем, решил и ночью себе приключений найти на свою тощую задницу?

– Я не хотел…

– Мне плевать, чего ты хотел. – оборвал он. – Из-за тебя, чужак, вся деревня не спит. Из-за горстки вороватых ящериц, которых наши дети камнями забивают ради забавы. Или специально привлек их к деревне, а!? Что под шумок хотел сделать?

Он схватил меня за шиворот так, что ноги оторвались от земли, и потащил обратно к курятнику.

– Вот, – он швырнул меня на землю и пнул ногой трупик дракона. – Твоя добыча. Твой ужин. И твоя подушка. Спи теперь с ним. И со своими больными курами, епт.

Он привязал мою ногу к столбу, на этот раз оставив совсем короткий кусок веревки, так что я едва мог выпрямиться. И ушел, даже не взглянув на меня.

Па-па-пам.

И что я сделал не так? По их правилам вроде бы все верно. Увидел – сообщил. Но… каким-то образом оказался полным идиотом… Ладно, нет смысла это обдумывать, даже не буду вдаваться в причинно-следственные связи – мало ли что у них в голове.

Но и правда ведь, украли бы какую-то хрень железную, съели бы на окраине пару животных, да и все. В кузне и своя охрана должна быть, ничего бы ей не стало.

Похер. Все равно это того стоило. Потому что у меня было тело дракона. Настоящего, мать его, дракона! И так хотелось… вскрыть его. Препарировать. Понять, как он устроен. Из чего состоит. Что у него внутри. Но чем? Руками? Зубами? Щепкой? Смешно.

Черт, а ведь Альфред мне говорил, что Душители могут быть ядовитыми! Я наспех плеснул на царапины остатками щелочного раствора. И… забил. Потому что под аккомпанемент недовольного кудахтанья кур, я все-таки уснул, прижимая к себе холодное, чешуйчатое тельце.

Разбудил меня на рассвете, как обычно, пинок. Но на этот раз он был не таким злым, как вчерашний. Бьорн стоял надо мной, хмуро разглядывая курятник. Он молча ткнул подбородком в сторону выгула.

– Вроде, не сдох никто больше, – пробурчал он. – Может, и правда ты что-то путное говоришь, чужак.

Он окинул меня взглядом, задержался на трупике дракона у моих ног и криво усмехнулся.

– Поднимайся. И пиздуй к бараку. Сегодня снова в шахту, потом к животным. Все, – он махнул рукой, – усек?

Я молча кивнул. Бьорн развязал веревку, развернулся и зашагал прочь.

Новый день, новый поход к шахте. Это была и хорошая, и плохая новость. Плохая – потому что это была адская работа. А хорошая… потому что в шахте были инструменты. А мне они были нужны! Желательно бы найти что-то острое и прочное. Мелкое зубило. Большой гвоздь. Да что угодно мелкое, что можно было бы заточить. Я помнил, что в центральном зале был точильный камень. Зачем он в шахте – хрен его знает. Может, кирки правят.