Текст книги "Драконий лекарь (СИ)"

Автор книги: Gerodot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Не туда, болван! – рявкнул Гнилец мне над ухом. – Рядом, я сказал! Вдоль трещины! А ты поперек херачить собрался. Думаешь, расколется? Да нихрена, сучий ты обрубок. Только клин застрянет.

Он грубо отпихнул меня и сам парой движений исправил мою ошибку.

М-да, папаша из тебя так себе, никакого терпения. Странно, но этого дикаря я как-то… понимал, что ли. На каком-то незримом уровне. Чувствовалось, что тяготит его нахождение здесь, причем какое-то несправедливое. Он ведь и агриться начал в ответ на агрессию Бьорна. Да и злость его была какой-то… усталой, что ли. Злился не столько на меня, сколько на сам факт того, что ему приходится этим заниматься. Да и, следовательно, не внушал того страха мне, который пытался показать. Как пьяный батя. Что-то кричит, но угрозы реальной ты не ощущаешь.

– Теперь бей.

Я снова взял кувалду.

Удар, еще удар.

Звук гулко отдавался в тесном пространстве штольни. На десятом или пятнадцатом ударе кусок породы с треском отвалился. Не такой большой, как у него, но все же…

– Пойдет для начала, – буркнул он. – Давай, обтесывай. А я пойду в соседний забой, свою норму делать. Через час приду, проверю. Чтобы хоть полтележки уже было. И про кровлю не забывай, задохлик! Мне не хватало еще, чтобы тебя здесь придавило, а то вместо мяса труп твой доедать придётся, бу-га-га-га.

Ха-ха… юмор? Смешно…

С этими словами он подхватил свой факел, зажёг мой с его помощью, да и скрылся в темноте тоннеля, оставив меня одного.

Глава 6

Удар. Удар.

Ну, в целом…

Удар.

Я бы не сказал, что…

Удар. Удар.

…работа невыполнимая.

Удар.

Да, тяжело.

Удар.

Но…

Удар.

Фух!

Да какой нахрен фух?! Ебаная ты руда, сколько можно тебя обтесывать?! Сплошной порожняк! Уже третий раз попадается бесполезный камень, и возишься с ним вдвое дольше, чем с настоящей рудой. А-а-а-а-а-а! Заебало уже. Но, епть, зато за эти несколько часов я научился отличать их почти безошибочно, хах. Спасибо! Железная руда была с характерными ржавыми подтеками и металлическим блеском, который тускло отражает даже свет факела. А еще она звенит… Короче, тяжело ошибиться будет, ведь когда бьешь по ней молотом, звук получается тяжелым и металлическим. А пустая порода глухая, да и на вес легче. В общем, на опыте это выяснилось.

Но вот что мешало Гнильцу сразу мне это объяснить? Нет, блядь, мне нужно было самому до всего доходить, впустую долбя стены. Хотя, по большому счету, это мало что меняло. Жилу все равно нужно было выбирать целиком, вместе с порожняком. Но я бы, по крайней мере, не тратил время на обтесывание бесполезных булыжников. Эх.

Примерно через час мой наставничек-гнида снова заявился. Я был весь в пыли и поте, но жив, здоров и, главное, работал. Половина тележки уже была заполнена. Он молча окинул взглядом меня и объем выполненной работы, процедил, что я слишком медленный, и ушел. Сука! Долго, ага. Посмотрел бы я на него, как бы он тут махал киркой с моим ростом. Самая сложная часть работы – это как раз то, что в этой тесной норе нельзя нормально замахнуться. Приходится работать в полусогнутом положении, или вообще сидя, так что спина уже начинала отваливаться. А ведь еще загружать эти бесформенные куски камня в тележку, когда некоторые из них весят под пятьдесят килограмм – то еще удовольствие. Но в остальном… это было похоже на то, как я в детстве у деда в деревне колол дрова или дробил уголь кувалдой. Монотонная, тяжелая, но понятная работа.

И она шла, опыт накапливался. Я уже не лупил по камню бездумно, а старался находить слабые места, правильно ставить клинья. Подпорки пока не ставил – я не так уж сильно углубился в породу, да и потолок, судя по звуку, был крепким.

Но уж точно решил, что вечно батрачить здесь я не буду. Нет уж. Сегодня же вечером нужно плотно поговорить с Альфредом, выяснить все детали, а потом – либо ждать спасения, либо инициировать побег. А до этого… может, удастся как-то применить свои профессиональные навыки. Бьорн ведь не спрашивал, но вдруг им и правда нужен ветеринар? Или кто еще. Буду с той шаманкой Альмой самогон из целебных трав варить и отпаивать скот, да людей отпевать.

С этими мыслями я, чертыхаясь, толкал ублюдочную, скрипучую тележку по раздолбанному полу штрека. Она была наполнена доверху, и казалось, что я везу килограммов двести, хотя на вид там было не больше сотни. Каждое колесо норовило застрять в выбоине или наехать на камень. Проще было бы сначала выровнять эту дорогу. Или возить по полтележки – так было бы быстрее. Наверное, так и поступлю в следующий раз.

Через два часа после начала работы первая тележка была выгружена в огромный дощатый короб у стены главного зала. Я обновил факел, выслушал очередную порцию недовольства от Гнильца и вернулся в свой забой.

Очевидно, что мы не будем заниматься этим весь день? А что потом? Я размышлял об этом, методично вбивая клинья в очередную трещину, когда меня окликнули. Из темноты тоннеля вышли Альфред и один из его людей.

– О, сэр Саян из дома Ланнистеров! – начал Альфред на английском, в своей обычной пафосно-вычурной манере. – Вы весьма мужественно переносите невзгоды. Сказал бы даже, куда лучше, чем мы в наши первые дни. Верную тактику избрали – лучше с самого начала показать этим дикарям свою покорность. Я пришел, ибо мы не все успели обсудить. Свою норму мы уже выполнили.

– Уже? – я удивленно посмотрел на них. – Ваша скорость втрое выше моей!

– Не удивляйся, мы уже привыкли. К тому же, мы тут, по общему сговору, немного растягиваем работу, создаем видимость бурной деятельности примерно до полудня. Но запомни, если Бьорн спросит, говори, что мы помогаем друг другу. У нас тут коллективная ответственность, это считается нормальным. Так что сейчас у нас есть время поговорить, а мы заодно поможем тебе с мелочами. Но забой узкий…

Он с сомнением посмотрел на тесное пространство.

– Да, здесь не развернуться, – согласился я. – Так что не стоит. Я буду рад, если вы просто поможете откатить тележку, когда я ее наполню. Дорога назад – сущий ад. А пока… давайте поговорим.

– Прекрасно! – обрадовался Альфред. – Ну, как тебе твой первый день? Отбивает всякое желание оставаться здесь надолго, не так ли?

– Еще как. Но, как я понимаю, в шахте мы работаем только первую половину дня. А что потом?

– Не думай, что мы заняты только добычей руды, Саян. Наша работа на этом не заканчивается. После полудня Бьорн или другой надсмотрщик собирает нас и ведет обратно в деревню. И там начинается другая работа.

– Например?

Пока слушал, я продолжал работать, обтесывая отколовшийся кусок породы, отделяя ценную руду. Выходило не настолько громко, чтобы не слышать собеседников. Да и им это не мешало говорить.

– О, работы хватает, – продолжил Альфред. – Чаще всего нас отправляют на самые грязные и тяжелые дела. Чинить крыши домов, пробитые драконами. Таскать бревна из леса для постройки новых укреплений. Разделывать туши тех же драконов – отделять шкуры, мясо, кости. Это мерзкая работа, скажу я тебе. Иногда, если повезет, могут отправить в кузницу к старому. Там, по крайней мере, тепло, да и работа полезная. Мы раздуваем меха, таскаем уголь, работаем молотами, если нужно выковать что-то простое, вроде гвоздей или скоб. Пару раз нас даже брали на починку их кораблей – драили палубы, смолили щели. Любая работа, для которой не нужно особого умения, но требуется грубая сила – наша.

Закончив это, он движением руки чуть обозначил своего компаньона. Это был крепкий, молчаливый мужчина лет сорока с густыми усами. На лицо тоже какой-то англичанин.

– Позволь представить тебе моего верного оруженосца, Клинт из Йоркшира, – сказал Альфред. – Он со мной с самого детства.

Клинт коротко кивнул мне, не проронив ни слова.

– Нас здесь трое, – продолжил Альфред. – Есть еще Артур, мой знаменосец. Он сейчас помогает другим бедолагам в дальнем забое. Как судьба, конечно, наградила меня и моих людей, что мы втроем остались живы, да еще и в одном месте. И видит Бог, оказались мы тут не случайно – мои цели не изменились. Будем ждать помощи до конца лета. Если к началу осени за нами не придут, мы возьмем дело в свои руки.

– И что вы собираетесь делать?

– Бежать, – просто ответил он. – Осенью ветра меняют направление, и большая часть их драккаров уходит в море – на торговлю или грабеж, кто их разберет. Но нам и не нужен большой корабль для побега, хватит и небольшого карви или ладьи. Осень – лучшее время. Большая часть воинов уходит в плавание, в деревне остается лишь гарнизон для защиты.

– Нас не могут взять с собой? В качестве гребцов, например?

Я отложил молот и начал грузить обтесанные куски руды в тележку, тут же на помощь мне пришел и Клинт.

– Ха, ты, видно, не знаком с нравами этих дикарей. Они ценят на своих кораблях только воинов. Они скорее сами будут грести до кровавых мозолей, чем возьмут на борт пару лишних рабов в ущерб боевой мощи. Мы уже узнавали. Нет, рабов в походы они не берут.

– Хорошо, но… каков план побега? А наличие драконов в воде вас не смущает? И сколько человек собирается бежать?

Сплошные вопросы возникают от его плана, будто сам еще толком не понимает, как планирует это сделать. Но есть много интересной информации о передвижении дикарей, интересно.

– Нас будет… семеро, вместе с тобой, – он пристально посмотрел на меня. – Остальные, вроде местных, осужденных раннее за что-то, не идут. Но и рот на замке держать будут, все обговорено.

Инициативу в ответе взял на себя Клинт, кивнув Альфреду.

– Мы поговорили с другими пленниками, с теми, кому можно доверять. Они рассказали, что каждую осень, когда флот уходит, на остров случаются набеги драконов. Всегда. Небольшие, две-три стаи, голов по десять, но ведь мы можем сбежать под шумок этого сражения. Оставшиеся рабы, чтобы выслужиться, бросятся помогать викингам в защите. Вот они и спишут наше исчезновение на гибель в пасти драконов. Нет тела – нет дела, ха-ха-ха. Да и в такой суматохе пропажу одного карви никто и не заметит.

– А драконы в море? – все-таки этот вопрос меня волнует больше, чем сам побег. Убежать от крупных и сильных воинов я смогу, но от драконов, да еще и в воде – нет.

– А вот это самая рискованная часть, – признал Альфред, возвращая себе ведущую роль. – Но и тут у нас есть план. В деревне есть люди, недовольные нынешним вождем. Они обещали помочь. Оставят нам оружие и припасы в условленном месте, рядом с карви. Мы сможем отбиться… В любом случае, это лучше, чем сдохнуть здесь от обвала или до старости бить камень. Тем более что своими силами мы уже убили Левиафана. А он не в пример опаснее летающих здесь ящериц. Ты как считаешь?

Он смотрел на меня в упор. Явно ждал моего ответа, и от этого ответа зависело, стану ли я частью их заговора.

Нда… выбор так себе. Либо каждый день задыхаться в пыли, но с высокой вероятностью остаться в живых, либо пойти ва-банк, рискнуть всем ради призрачного шанса на свободу.

– Мне… Честно, нужно подумать, – осторожно ответил я, поднимая очередной тяжелый камень. – Но я точно не хочу оставаться здесь до конца своих дней, Альфред. Однако ситуация может измениться. Я все обдумаю. Можете не переживать, я никому не скажу о вашем плане. Не стану отнимать у вас надежду и право на свободу.

– Ты здесь еще недолго, – продолжил Альфред, заметив мои колебания. Его голос стал заметно жестче. Дяденька, видимо, ждал полного повиновения и интереса к авантюре. – Скоро ты в полной мере оценишь вкус рабской жизни. Отсутствие свободы – это лишь полбеды. Дело в чести. В гордости за свое имя. Я не могу допустить, чтобы на моей родине стало известно, что Альфред Йоркшир добровольно махал киркой на потеху дикарям. Подумай и об этом, Саян де Ланнистер. Смерть в бою с чудовищем куда почетнее, чем медленное угасание в этой грязной дыре.

М-да. После этих слов я, Клинт и Альфред вместе поднатужились и закинули в тележку последний большой кусок руды. Затем, ухватившись за края, втроем покатили тяжелую тележку по ухабистому полу штрека.

– Дело не только в гордости, Альфред, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. – Я тоже не собираюсь здесь оставаться. Но ваш план… в нем слишком много «если». Мы рискуем быть сожранными драконами еще на подходе к морю, не говоря уже о самом плавании. Вы хоть что-то знаете о тварях, которые водятся в воде, кроме вашего Левиафана? Может, там кишмя кишат морские змеи, которые потопят нашу утлую лодчонку за пару минут? Да и хватит ли нам людей для управления кораблем…

– Мы расспросим об этом, – отрезал он, хотя в его голосе прозвучала нотка неуверенности. – У нас еще есть время. Но в первую очередь, я рассчитываю на то, что мои люди найдут нас раньше.

– А откуда твоим людям знать, что ты именно на этом острове? Этот архипелаг, как ты говоришь, огромен. Они могут искать тебя годами.

Альфред резко остановил тележку. Он повернулся ко мне, недобро осмотрев сверху вниз…

– Они разнесут в щепки каждое поселение на этих проклятых островах, если не найдут меня! – прошипел он. – К тому же, подумай сам. И мы, и ты, и те мавританцы (негры), что пойдут с нами, – все мы попали сюда, пересекая Мертвое море с востока. Этот остров – первый крупный кусок суши на пути. Он станет их первой и главной целью. Логично, не так ли?

Если спасательная операция вообще будет, – мысленно добавил я про себя. Спорить с ним было бесполезно. Он был одержим этой идеей, и она давала ему силы жить. В его словах была своя логика, конечно, но… все это было слишком шатко. Слишком много допущений, слишком много неизвестных. План строился на надежде, а не на расчете. И у меня на этот счет было очень плохое предчувствие.

С этой недосказанностью мы дотолкли тележку до центрального зала. Я вывалил руду в общий короб, осталась половина телеги для дневной нормы. Альфред и Клинт, кивнув мне на прощание, молча удалились в сторону своего забоя. А я, подхватив пустую тележку, покатил ее обратно в свой тоннель.

Итак, думаем.

Удар.

План Альфреда, на первый взгляд – чистой воды авантюра. Побег под прикрытием налета драконов? Угон лодки? Оружие от таинственных «недовольных»? Все это звучало как сюжет дешевого приключенческого романа. Даже в фанфиках на «Автор Тудей» сюжеты более логичны и обоснованы.

Удар.

Но что, если отбросить его пафосную риторику? В сухом остатке была вполне рабочая схема. Хаос ведь лучшее прикрытие для побега. Когда все смотрят в небо, никто не смотрит на море. И правда, в суматохе боя пропажу нескольких рабов и одной рыбацкой лодки могут и не заметить сразу.

Удар. Удар.

С другой стороны, риски были колоссальными. Во-первых, сами драконы. Я видел, как они атакуют. Оказаться между молотом (викингами) и наковальней (драконами) – перспектива так себе. Один шальной огненный плевок, один случайный удар хвостом – и все кончено! Во-вторых, море. Вот д-а-а-а-аже если мы доберемся до лодки и выйдем в открытое море, что дальше? Я вот на воде полный ноль, да еще и вякнул в самом начале, что батя путешественник-мореплаватель. Ну не дурак ли? Ладно Альфред что-то знает в мореплавании, но это больше похоже на знания его родных мест. А здесь же, каково местное течение, ветра, подводные скалы? Очень плохо, что никто из викингов не подписывается на эту авантюру, что уже говорит о том, что скорее всего миссия не будет успешной.

Удар. Я отколол очередной кусок породы и начал обтесывать его, отделяя руду.

А что, если остаться? Каковы мои перспективы здесь? Рабский труд до конца дней. Шанс умереть от обвала, от болезни, от кнута надсмотрщика. Но… Если только представим, что я буду хорошо работать, проявлять смекалку, то это, быть может, даст свои плоды – меня заметят. Знания в медицине и ветеринарии здесь могут оказаться бесценными. Я мог бы стать полезным. А полезных рабов, как сказал Альфред, ценят. Возможно, со временем я смогу заслужить лучшее положение, может, даже какое-то подобие свободы. Стать местным лекарем при вожде… Звучит дико, но куда реальнее, чем пересекать кишащее монстрами море на дырявой лодке. Главное вовремя проявлять себя. Я еще в неплохих условиях, если так подумать. Почему бы и не воспользоваться вариантом и что-то сделать здесь? Если судьба есть, то не просто так меня после смерти отправило на этот остров.

Удар. Загрузил обтесанный камень в тележку. Она была наполнена уже на четверть.

Но смогу ли я так жить? Каждый день просыпаться в этом бараке, видеть одни и те же лица, подчиняться приказам Бьорна и ему подобных? Смириться с тем, что я больше никогда не увижу свой мир, свою семью, свою жизнь? Эта мысль была страшнее любой смерти.

Удар. Удар.

План Альфреда, при всей его безумности, давал главное – надежду. Надежду не просто выжить, а вернуться… Но мне возвращаться некуда!

Умереть, сражаясь за свободу, или медленно гнить в рабстве? Для человека вроде Альфреда ответ был очевиден. А для меня? Я – ветеринар, спасатель. Мой инстинкт – сохранять жизнь, а не рисковать ею.

Но чью жизнь я должен сохранять в первую очередь? Свое тело или свой разум, свою личность? Рабство убивает второе. Медленно, но неотвратимо.

Удар.

Я остановился, чтобы перевести дух, и прислонился к холодной стене. В этой темноте, вдали от всех, решение казалось простым.

Я пойду с ними лишь в том случае, если за оставшееся время не выйдет стать кем-то выше звания раба.

Глава 7

Приняв это решение, почувствовал, как с плеч упал тяжелый груз. Ну вот правда, никогда прежде не чувствовал себя спокойнее, будто… не знаю, реально сам мир давил, склоняя меня к такому решению. Неопределенность исчезла, появилась цель, а с ней – и какая-то злая решимость. Вот работа и пошла быстрее. Я уже не отвлекался на мрачные мысли, а полностью сосредоточился на процессе. Рука набилась, и я научился почти с одного удара определять, где порода поддастся легче. Третью тележку наполнил почти вдвое быстрее предыдущей, (пусть меня в тот раз и отвлекали разговорами). Сделать успел как раз к тому моменту, как в моем забое снова появился Гнилец.

Он молча обошел тележку, пнул ногой пару крупных камней, проверяя их вес, заглянул вглубь тоннеля, оценивая, сколько я выработал. Затем подошел к стене, провел рукой по свежему сколу и проворчал:

– Ладно, для первого дня сойдет. Не сдох и ладно. Можешь катить эту дрянь в зал. Твоя норма на сегодня выполнена, причем вовремя. Помогать бы тебе я вообще не стал, больно ты мерзкий.

Оке-е-ей.

Пока я, кряхтя, разворачивал неповоротливую тележку в узком пространстве, решил рискнуть разговорить своего наставника. Небольшая уверенность, появившаяся после принятого решения, толкала меня на это. Дважды умереть мне не дадут… наверное. Да и за мое избиение ему не будет лучше.

– Гнилец, – начал я как можно более нейтральным тоном, – ты… давно здесь?

Он покосился на меня с подозрением. – А тебе какое дело, чужак?

– Просто интересно. Ты ведь… местный. Не похож на нас, чужаков. Как ты здесь оказался?

Его лицо исказила гримаса злобы. Он сплюнул на землю и прошипел голосом, полным яда:

– Не твоего ума дело, выродок! Скажу одно, этот остров проклят. И вождь наш, Ульв Чернорукий, – не вождь он мне, – будь он проклят трижды! Он отобрал у меня все, что было мне дорого, оболгал, опозорил и бросил сюда, гнить вместе с вами, отбросами. Но ничего… придет и мое время. Боги видят все. Они покарают его за гордыню. А ты… ты держи свой длинный нос подальше от моих дел, если не хочешь, чтобы я его укоротил. Да и не смотри на узкость глаз своих, все равно выковыряю. Даже ложкой смогу. Гр! – напоследок зло заворчал, да и поспешил к выходу.

Сам, конечно, не сказал ничего конкретного, но ненависть в его голосе была почти осязаемой. Какая-то личная вендетта с вождем? Ну… в долгострое может и пригодится знать об этом. Если Гнилец так ненавидит Ульва, почему он не может стать союзником в плане Альфреда? Или, наоборот, сдать нас всех с потрохами, чтобы выслужиться. Сложно… что в головах у дикарей?

Я молча покатил свою последнюю на сегодня тележку в центральный зал. Там уже собрались остальные рабы, сидели на бревнах, молча доедая остатки завтрака. Вскоре появился и Бьорн. С собой он принес большой мешок с едой и бросил его на стол.

– Обед, падали! – рявкнул он.

Мм, как мило.

Из мешка на грязный стол вывалились большие куски вяленого мяса, похожего на оленину, и несколько лепешек из грубой муки. Один из рабов притащил из угла зала большой деревянный чан, наполненный какой-то густой, серой кашей. Рядом с чаном валялась стопка деревянных мисок. Грязных, заляпанных остатками старой еды, очевидно, ни разу не мытых. Фу.

Но даже будучи не голодным, съем все…. Через силу. Взял одну из мисок, стараясь выбрать ту, что почище, зачерпнул каши и взял кусок мяса.

Мы ели молча, под тяжелым взглядом Бьорна. Через десять минут он хлопнул в ладоши, заставив всех вздрогнуть.

– Так, нажрались? Теперь за дело! – он начал тыкать пальцем в разные группы рабов, раздавая указания. – Вы, черномазые! – он указал на троих мавров. Ну, то есть негров.

Насколько помню, так называли народ или народность в Африке… Интересно, как они то попали сюда?

– Вы на пристань! Морской змей оброс ракушками, как старый дед бородавками. Счищать будете дно, как обычно. Инструменты у кормчего возьмете.

– Вы! – его палец нацелился на троих викингов-рабов. – На кровлю! Дом Гуннара и дом Свена. От недавнего налета дыры остались, как в старом решете. Это, между прочим, ваши родичи. Так что нехер отлынивать. Пока не накроете, ужина не ждите, сучьи выродки.

– Вы, – он кивнул Альфреду, Клинту и, видимо, Артуру, да еще одному дикарю, – поможете Бирдаку в кузнице. Рук не хватает, а железо ковать надо. Он вам сам скажет, че делать. – Гнилец-тьфу-параша – выплюнул он имя моего протеже – и вы двое, – он указал на оставшихся, – на лесопилку. Бревна таскать.

Остался только я, пу-пу-пу. И куда же?

Бьорн подошел ко мне, окинул с ног до головы, поиграл желваками. – А ты, малой… пойдешь со мной. По дороге поведаешь, откуда тебя такого красивого к нам занесло.

Оп. Вот и шанс? Проявить себя, показать лояльность? Но как-то все слишком уж удачно…

– Все, пошли! – рявкнул он после моего кивка, и мы гуськом потянулись из шахты на свет.

Выйдя из прохладной темноты пещеры, я снова оказался под ярким, хоть и нежарким солнцем. С этой стороны можно было увидеть и саму деревню. Находились мы на возвышенности – видимо, пещера изначально было естественным образованием, которое приспособили для нужд кузниц. До самого поселка отсюда, примерно минут пятнадцать ходьбы.

Время в дороге не проходило зря, ведь Бьорн, к моему удивлению, оказался довольно разговорчивым. Сам он не обращался ко мне напрямую, а скорее думал вслух, комментируя все, что видел.

– Опять эти идиоты сеть не там сушат, – проворчал он, кивнув на большую рыболовную сеть, развешанную прямо на крыше одного из домов. – Сказал же им, у большого зала вешать! Прилетит какой-нибудь Громмель, плюнет огнем, и прощай, сеть. А новую плести – целая неделя уйдет, дураки, змей бы побрал молодежь бестолковую. Бездельники.

Мы прошли мимо группы женщин, которые на берегу разделывали тушу убитого дракона.

– Вот, глянь… – О, уже для меня объясняет?

Он ткнул пальцем в сторону туши. – Змеевик. Хорошая добыча. Шкура на щиты пойдет сама по себе она легкая и прочная, стрелу держит. Мясо жесткое, но если долго варить, жрать можно, не хуже медведя. А шипы… шипы Бирдак на наконечники для стрел пустит, н-да…

Он говорил обо всем с какой-то хозяйской основательностью. Но для чего это мне, интересно бы знать? Например, информация о том, что в этом году плохой улов трески, и зимой придется туго. О том, что старый Ингвар опять жалуется на боли в спине, и его скоро придется списывать с драккара. О том, что его сын, Гусейн Густавов, совсем отбился от рук и вместо того, чтобы учиться владеть топором, гоняется за девками. Но за всей, вроде бы бессмысленной болтовней, он показывал свой мир, свою жизнь, свои заботы. А потом резко повернулся ко мне.

– Так откуда ты, говоришь? Да и как тебя звать то, говоришь? Саян? Саян де Ланнистер – карикатурно он выговорил мое выдуманное имя. – Не слыхал о таких. Важный, да? Чем твои люди занимаются? Воюют? Воруют? Торгуют?

– И то, и другое… без воровства, – соврал я, стараясь придерживаться легенды. – Мой отец – торговец, но у него есть и свои корабли, и свои воины, чтобы защищать их.

– Торговец, значит, – он хмыкнул. – А ты что же, тоже? На торговца ты прям совсем не похож. Руки белые, хоть и мозоли уже натер. Но повадки не те. Наши торгаши дракону под пузо в первую очередь лезут, другим шкуру продать, хе!

– Я учился на лекаря, – решил пойти ва-банк.

– На лекаря? – Бьорн удивленно поднял брови. – Это как наша Альма, травами лечить, да заговоры шептать?

– И травами тоже. Но в основном я лечу животных.

– Животных? – он расхохотался. – Зачем их лечить? Заболела овца – зарезал и съел. Все дела.

Ну… это мне только на руку, хех.

– А если у вас заболеет лучшая дойная коза? Или племенной бык? Вы тоже их зарежете? Иногда болезнь можно вылечить, и животное будет служить вам еще много лет.

Бьорн нахмурился. – Хм. В этом что-то есть, чужак-чудак, коли не брешешь. У нас как раз беда с курами. Дохнут, как мухи осенью. Альма говорит, сглазил кто-то. А ты то че скажешь?

Вот он. Мой шанс!

– М-м-м, не думаю, что сглаз, – осторожно сказал я. – Скорее всего, это какая-то болезнь. Я мог бы осмотреть их… – а в мыслях уже десятки причин их гибели, от банальной нехватки кальция и зеленого корма (ну мало ли, в заточении сидят у них где-то в курятнике), из-за чего у птиц могут слабеть кости и перестанет формироваться нормальная скорлупа, что тоже негативно сказывается на здоровье курочки, до… какого-нибудь мерзкого пситтакоза – она же попугайная болезнь. Такая заразная ерунда у птичьих, от которой дохнут насестами. Да и людям может передаваться.

Бьорн остановился и посмотрел на меня в упор. Интересно? Раз так радеешь за хозяйство вокруг себя, то должен клюнуть…?

– Ладно, – наконец сказал он. – Посмотрим, че ты за лекарь. Но сначала работа.

По дороге дальше привел меня к большому загону, рядом с которым стоял дом. На вид самый крупный и укрепленный. Местная ратуша? Администрация?

Ан-нет, в загоне в грязи барахталось несколько огромных, похожих на свиней, животных.

– Это – наши кабаны, – сказал Бьорн. – Их нужно накормить, а загон – вычистить. Справишься, животный лекарь? БУ-ГА-ГА-ГА – рассмеялся от своей шутки смотритель.

Ну конечно справлюсь, е-мое. Не мне выделываться.

Посмотрел на гору навоза в углу загона, на огромные деревянные ведра с помоями и на хрюкающих тварей.

– Справлюсь, – твердо ответил я.

Это была грязная, вонючая работа, да. Но я уже чувствовал себя не в пример лучше, чем в душной шахте, ха-ха-ха! Предстояло заняться чем-то родным, давно забытым с практических занятий на какой-нибудь свиноферме.

После ухода Бьорна, из дома вышла дородная женщина с внушительными размерами, ам… всего тела – и вширь, и в объем. К слову, на ее лице не было ни тени пренебрежения, только деловитость. Она молча ткнула пальцем в угол загона, где стояли огромные деревянные ведра с помоями, потом – на длинное корыто, служившее кормушкой. Затем указала на огромную кучу навоза и на тачку, стоящую рядом. Задача была ясна и без слов.

Справиться с ней было несложно – берешь лопату и кидаешь гуано куда нужно. Тачка, наполненная тяжелым, влажным навозом, весила немало, но после тележки с рудой это казалось детской забавой. Я вывез несколько таких тачек, сваливая содержимое в специально вырытую яму поодаль от загона. Затем принялся за кормежку.

Женщина вновь указала мне на огромную бочку, доверху набитую какими-то объедками, рыбьими головами, остатками каши и еще черт знает чем. Я зачерпнул несколько ведер этого варева и вылил в корыто. Местные порося, а вернее, кабаны – были именно они, только аномально жирные – тут же с визгом ринулись к еде, отталкивая друг друга и чуть не сбивая меня с ног. Парочка особо ретивых хряков с огромными клыками, попытались цапнуть меня за ногу, но я вовремя отскочил. Еще бы меня хрюны побили, ага.

Пока они жадно чавкали, я, прислонившись к ограде, принялся их осматривать, что-то показалось мне не так. Поголовье насчитывало штук сорок, может, пятьдесят. И жили они в совершенно неподобающих условиях. Загон был слишком маленьким для такого количества крупных животных. Грязь, скученность, постоянная борьба за еду… Хорошая среда для развития болезней и паразитов. А с учетом, что и кур уже что-то подцепило, то еще немного – это коснется и свиней.

Я сразу заметил несколько проблемных особей. Вот в дальнем углу, вжавшись в ограду, стояла молодая свинья. Она была заметно худее остальных, на боках виднелись свежие царапины и кровоподтеки. Дети избивали животину? Да навряд ли, скорее ее гоняли свои же и не подпускали к кормушке. Если ее не отсадить, она либо умрет от голода (а потом ее съедят свои же), либо ее забьют сородичи (а потом и съедят).

Еще одна, крупная свиноматка, была очевидно беременна. Судя по размеру живота, опорос должен был начаться со дня на день. Но в этом общем загоне, в этой грязи, у ее поросят… будет мало шансов выжить, точно. Их либо затопчут, либо, опять-таки, съедят другие свиньи – каннибализм в таких условиях был обычным делом. Ей срочно нужен был отдельный, желательно чистый и сухой загон.

У нескольких кабанов я заметил признаки кожных заболеваний – шелушение, расчесы, язвы. Скорее всего, чесотка или какие-то паразиты. Это было заразно и, если не лечить, могло перекинуться на все стадо. А мясо таких животных уже нельзя было есть без риска для здоровья, мда.

Закончив с уборкой и кормежкой, я вернул женщине инструменты. Она молча кивнула, собираясь уходить.

– Извините, – окликнул я ее. Она удивленно обернулась. – Я заметил… у вас тут несколько свиней выглядят нездоровыми.

Она нахмурилась, но все также молча. Немая?

– Та, что в углу, – продолжил я, показывая на худую свинью, – ее, э-э-э, обижают. Она скоро умрет, если ее не отсадить и не кормить отдельно. А вон та, большая, скоро родит. Ей нужно чистое место, иначе все ее поросята погибнут. И еще у нескольких – проблемы с кожей. Это может быть заразно, еще, думаю, неделя-две – и все стадо будет проблемным.

Женщина подошла к ограде и внимательно посмотрела туда, куда я указывал. В глазах появилось что-то похожее на печаль.

– И правда… – пробормотала она. Ого, не немая. – Совсем мы за ними не следим. С тех пор, как драконы сожрали старого Гуннара Свинореза, нашего свинопаса, за ними и присмотреть-то некому. Мы, бабы, только кормим да чистим, а что там у них да как – не разбираемся. Мужики все с топорами да на кораблях, им не до свиней.