Текст книги "Драконий лекарь (СИ)"

Автор книги: Gerodot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Она тяжело вздохнула.

– Спасибо, что сказал, паря. Я передам Ульву. Может, он и разумеет тебе за ними присмотреть, раз ты в этом смыслишь.

– Я был бы рад, – честно ответил я. Дело мое сказать. Если это избавит меня от шахт, то почему нет? – А почему этим не занимается кто-то еще? У вас же есть, эм… шаманка, так почему она не смотрит за здоровьем животных?

– Это ты че, меня со свиньей сравнил, огрызок? Альма в прошлом году моего сына с того света вытащила, когда его медведь драл! Она три ночи не спала, отварами поила, духов просила. Думаешь, у нее есть силы еще и на скотину? А животину лечить… Зачем? Чтобы потом сытнее было? Животина – это еда. А люди – это мы.

О-о-о-о, дело дрянь, мда.

Я отдал ей последний инструмент и сменил тему.

– Где мне найти Бьорна? Чтобы он принял работу.

– А я тебе на кой? – фыркнула она. – Принимаю. Бьорну передам, что ты не бездельничал. А теперь вали. В харчевню иди, ужин скоро. Наши уже поели, ваша, рабская, доля осталась. Шуруй.

Она развернулась и ушла в дом, а я, чувствуя, как ноют все мышцы, испытал странное удовлетворение и побрел в сторону харчевни, примерно припоминая дорогу. Но уже на полпути от свинарника меня перехватил Бьорн.

– А ну-ка, куда намылился, малец? – рявкнул он. – Говорил про кур? Говорил. Вот и пошли сейчас на них смотреть, пока светло. А то, если не исправишь их мор, жрать будешь то же, что и те кабаны. Понял?

Ну, ладно. После аппетитного зрелища помоев для свиней голод у меня так и не проснулся. Я молча кивнул, и мы пошли.

Курятник располагался на отшибе, за последними домами деревни. Это было длинное, приземистое строение из грубых досок, с низкой крышей, покрытой дерном. Рядом был небольшой, огороженный плетнем выгул. Уже на подходе я почувствовал характерный аммиачный запах птичьего помета. Ни с чем не спутаешь.

У самой двери курятника, съежившись на земле, спал парень. Тот, что первым обнаружил меня на складе. Но выглядел он куда хуже, чем в первую нашу встречу – еще тогда отметил, что нездоровится ему. Сейчас еще хуже: лицо было бледным, с нездоровым, лихорадочным румянцем на щеках. Губы потрескались и были сухими, а дыхание – частым и хриплым, даже во сне. Парень явно был болен.

– Эй, Сигурд! – Бьорн бесцеремонно пнул парня ногой. – Просыпайся! Вот, лекаря привел. Скажи ему, что тут у вас да как, ты лучше знаешь.

Сигурд с трудом открыл воспаленные глаза.

– А… да, хорошо, – с трудом выговорил он, пытаясь подняться, но тут же закашлялся. Кашель был глубоким, надсадным, с каким-то свистящим призвуком.

Да вы что, слепые? – хотелось мне закричать. – Вы не видите, что парень еле на ногах стоит? Какое к черту лечение для кур, ему самому помощь нужна!

Но я промолчал.

– Вот… смотри, чужак, – прохрипел Сигурд, указывая на выгул. – Сегодня еще три сдохли. И вот… змеи поганые! Еще одна! – он с отчаянием ткнул пальцем в угол, где неподвижно лежала курица. – Отец меня совсем со свету сживет… Говорит, я даже за курами уследить не могу…

Я зашел в выгул, стараясь не спугнуть птиц. Картина была удручающей. Куры, которые должны были бодро бегать и клевать зерно, вели себя апатично. Многие сидели нахохлившись, с закрытыми глазами, не реагируя на мое появление. Их перья были взъерошены и грязные. У нескольких птиц я заметил опухшие, слезящиеся глаза и выделения из ноздрей. Гребешки и сережки, которые в норме должны быть ярко-красными, у них были бледными, с синюшным оттенком.

Подошел к мертвой курице. Заметил, что из клюва сочилась пенистая слизь, а лапы и гребень были темно-фиолетовыми – один из признаков острой сердечно-сосудистой недостаточности и кровоизлияний.

Все это складывалось в одну, очень нехорошую картину. Я повернулся к Сигурду, который наблюдал за мной с болезненной надеждой.

– А ты… давно здесь за ними ухаживаешь?

– С весны… как отец велел.

– И как ты себя чувствуешь? Часто болеешь? Что болит?

Он удивленно посмотрел на меня, не понимая, при чем тут он, если лечить надо птицу.

– Да так… голова болит. И ломит все тело, будто меня палками били. И дышать тяжело… особенно ночью.

Я посмотрел на Бьорна, потом на Сигурда, на больных птиц. Все складывалось в не очень уж утешительную картину.

– Это не сглаз, Бьорн – сказал я медленно и отчетливо. – Это… очень заразная и опасная болезнь. Похоже на то, что у нас называют птичьим гриппом, ну или птичьей хворью. Она убивает птиц. И она… может передаваться людям. – кивком указал на Сигурда.

Глава 8

Лицо Бьорна помрачнело. Он перевел тяжелый взгляд с меня на Сигурда, потом на едва живых, но нахохлившихся кур. Надеюсь, слово «болезнь» для него яснее куда лучше, чем «сглаз».

– Ты хочешь сказать… – медленно начал он, сжимая кулаки, – что эта хворь… от птиц… перешла на парня?

Хорошо это или плохо? Не знаю. Птичий грипп – штука неприятная, но в большинстве своих штаммов не смертельная для человека. Летальность низкая, особенно для молодого и в целом крепкого организма. Но вот лечить его здесь, без привычных противовирусных и жаропонижающих, будет задачей со звездочкой. Впрочем, организм Сигурда, скорее всего, справится и сам. Главное – убрать его отсюда, подальше от источника постоянного заражения. Подальше от трупов птиц и куриного помета.

– Бьорн, Сигурд, – обратился я к ним, быть может, парня можно отсюда убрать, а мне лишний раз кое-что показать, – а парня самого ваша шаманка осматривала?

Раз эта Альма не лечит животных, то такие пустячки должна щелкать двумя пальцами! Так почему еще не помогла?

– А? – уставились они на меня, будто я спросил, не пробовал ли он лечиться драконьей слюной.

– Ну… – черт, как им это объяснить, чтобы они поняли? – Курицы стали разносчиком болезни. А из-за того, что Сигурд постоянно находится рядом с ними, он заболел и сам. Он вдыхает пыль с их пометом, трогает больных птиц, а потом, может, ест, не помыв руки. Он заражается снова и снова.

Сигурд испуганно посмотрел на свои руки, а Бьорн почесал густую бороду.

– Ну… Альма ему говорила, что само пройдет, коли жрать че попало не будет и отваром из шиповника поиться, – пробурчал он.

– Да, так и есть, – согласился я. Спорить с авторитетом местной шаманки было бы глупо. Да и тем более, такое лечение… да пойдет, выздоровел бы. – В целом, его тело должно справиться.

Я не стал углубляться в вопросы иммунитета и антител у местного населения. Может, они тут веками живут бок о бок с этой заразой и уже выработали какой-то иммунитет. А может, этот штамм вируса сюда принесли такие же бедолаги, как Альфред, и он должен косить местных, как чума, как раз по времени болезни и появление этой троицы примерно совпадают. В таком случае я сам – ходячая биологическая бомба. У меня в организме могут быть десятки вирусов и бактерий, к которым у этих людей нет никакой защиты, абсолютно! Не помню, как исторически люди набирали иммунитет в этих краях, но вот обычный герпес или вирус папилломы человека, к которому у нас привыкли, здесь может вызвать эпидемию. И это самый легкий случай… Так ведь и я могу подцепить от них какую-нибудь местную дрянь, о которой наша медицина и не слышала. Ну черт! А еще ведь драконы, какая от них хрень может передаваться то? Так что лучшее, что я могу сделать, – это соблюдать хотя бы элементарную гигиену. Без мыла, блин. Зато я уже заприметил у них что-то вроде бань на берегу.

Я вернулся к теме, прогоняя из головы мысли о глобальных пандемиях.

– Но парень постоянно сидит здесь. Он спит в этой грязи, дышит этой заразой. Он не выздоровеет, пока будет здесь. Это чудо, что за несколько месяцев он еще не слег окончательно.

– И что ж это получается, куры тоже из-за парня болеют? – почему-то вернулся к курицам Бьорн.

– Да нет же, наоборот.

– Так все-таки сглаз?!

Ай, да иди ты… Может, сглаз у них – это просто синоним любой непонятной болезни.

– Да, сглаз! – сдался я. – Но в снятии сглаза с животных я могу помочь. А парня нужно убрать отсюда. Хотя бы… на десять ночей. Дать ему чистую постель, нормальную еду. Пусть чаще дышит воздухом в хвойном лесу – фитонциды, все дела. И пусть еще раз сходит к вашей шаманке. Может, у нее есть травы, которые поставят его на ноги. А куриц… с курицами я разберусь.

Ну вот, Саян, это мой звездный час. Либо я сейчас докажу свою полезность, либо так и останусь безымянным рабом, таскающим камни. Я должен был предложить им план. Четкий, понятный для дикарей – чтобы не сочли за конкурента шаманке или злым колдуном – и, главное, эффективным.

– Слушай, Бьорн, – начал я, переходя на деловой тон. – Чтобы остановить этот мор, нужно сделать несколько вещей. Вот даже прямо сейчас. Во-первых, – я указал на больных кур, – всех, кто выглядит вот так – сидит нахохлившись, не ест, с соплями и синим гребнем – нужно немедленно убрать от здоровых. Они уже не жильцы, но они продолжают заражать остальных. Их нужно забить и сжечь. Не есть! Сжечь! И трупы, что уже лежат, тоже.

Бьорн скривился.

– Сжечь? Хорошее мясо?

– Это мясо – яд! – жестко отрезал я. Ну как так!? Как вы живы еще с такой философией? Или у меня желудок настолько нежный? – Если вы съедите его, можете заболеть так же, как Сигурд. А то и хуже.

Эта угроза, кажется, подействовала. Он кивнул.

– Во-вторых, – продолжил я, – весь этот загон нужно вычистить. Полностью. Снять верхний слой земли с пометом, все вывезти и тоже сжечь или закопать как можно дальше от деревни и источников воды. Потом все здесь – стены, насесты, ограду – нужно обработать. У вас есть, э-э-э… – чтобы им предложить среди древнего антисептика? – зола от очагов?

– Золы полно.

Так, ну это даже мне в будущем пригодится для мытья.

– Отлично. Нужно сделать крепкий щелок – смешать золу с водой – и промыть им все поверхности. Он убьет заразу. А после этого посыпать все сухим песком. И менять его почаще.

– В-третьих, вода. Откуда они пьют?

Сигурд, который до этого молча слушал, ткнул пальцем в старое деревянное корыто, наполненное мутной, зацветшей водой.

– Вот отсюда, – прохрипел он.

Ну треш. Не вода, это рассадник болезней. – Воду нужно менять каждый день. И поилки тоже мыть. И в воду нужно добавлять отвар. У вас есть чеснок? А хвоя? Сосна, ель?

– Есть, – кивнул Бьорн.

– Прекрасно. Нужно сделать крепкий отвар из чеснока и хвои и добавлять его в питьевую воду для кур. Это природный антибиотик и витамины… – стоит ли объяснять им, что это…? – Он поможет здоровым птицам не заболеть, а тем, кто уже подхватил хворь в легкой форме, – поправиться. И кормить их нужно лучше. Не только зерном, но и свежей зеленью. Крапива, одуванчики – все пойдет.

Я закончил и посмотрел на Бьорна, ожидая его реакции. Он долго молчал, переваривая информацию. Сигурд, воспользовавшись паузой, тихонько шмыгнул за угол курятника и скрылся. Надеюсь, побежал к шаманке.

– Ты… – наконец произнес Бьорн, – ты и правда в этом смыслишь, чужак. Все, что ты сказал… звучит правильно, я тебе скажу.

Он почесал в затылке.

– Ладно. Вот и нашлась тебе работа на ближайшие дни. Коли не брешешь и поможешь нам спасти кур, – будет тебе и мясо почаще, и яйца свежие. А коли соврал, и куры продолжат дохнуть… – он шагнул ко мне и ткнул толстым пальцем в грудь, – …будешь сам спать в этом курятнике. И кукарекать вместо петуха по утрам, усек? Я еще Ульву доложу, чтобы он знал цену твоей лжи. А пока… работай. Я так понимаю, все это нужно делать быстро? Пока остальные курочки не передохли?

Он усмехнулся своим фразам.

– Знаешь что… Раз Сигурда нашего ты в больные записал, проведешь-ка ты здесь ночь вместо него. Заодно и присмотришь за всем. Только на привязи, ага. Ты новенький. Вот и докажешь, что чего-то стоишь.

Ну спасибо, блин. Обрадовал. Ночь в вонючем курятнике, да еще и на привязи. Но это был шанс, и я должен был за него ухватиться.

– Я все сделаю, – твердо ответил я.

Бьорн кивнул и, больше не говоря ни слова, развернулся и ушел, оставив меня одного с больными птицами и огромным фронтом работ.

Итак. Что имеем? Полный курятник заразы, которую нужно срочно ликвидировать. Первым делом – карантин и убой. Нашел в сарае старую корзину и начал отлавливать самых безнадежных птиц. Это было нетрудно – они были слишком слабы, чтобы сопротивляться. Сложив их в корзину, я отнес их подальше от загона, нашел подходящую яму и свалил их туда. Как кто-то придет, нужно просить помочь поджечь их.

Следующий этап – дезинфекция. Лопата, тачка – все это было в небольшом сарайчике рядом, а это наталкивало на мысли, что кто-то знающий за курами все-таки здесь был. Но где он сейчас? В желудке какого-то дракона? Не суть.

Сделал несколько ходок к большому очагу за золой, куда указал Бьорн, да и за водой к бочонкам сходил. Замешал едкий щелок и принялся методично, сантиметр за сантиметром, отмывать стены курятника, насесты, кормушки. Грязь, въевшаяся за годы, отходила с трудом.

Работать пришлось чуть ли не усерднее, чем в шахте. В голове была только одна мысль – сделать все правильно. От этого зависела не только жизнь этих несчастных курочек, но и моя собственная.

Я работал. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона, а я все скоблил и мыл, мыл и скоблил. Грязь, въевшаяся в дерево за годы, если не десятилетия, поддавалась с трудом. Я вычистил все: стены, пол, насесты, даже щели между досками. Снял верхний слой земли во всем выгуле, загрузил его в тачку и вывез подальше, свалив в ту же яму, где уже лежали трупы кур. Затем притащил несколько корзин чистого песка – был неподалеку – и ровным слоем рассыпал его по всему курятнику и выгулу. Стало заметно чище и, что самое главное, почти исчезла удушающая вонь аммиака.

Здоровых кур, которых я на время работы загнал в угол выгула, я напоил свежей водой, в которую накрошил несколько зубчиков чеснока, найденных в сарае. Это была лишь временная мера, но хоть какая-то поддержка для их иммунитета.

Когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, я, совершенно вымотанный, рухнул на мешок с сеном у входа в курятник. Тело гудело от усталости, но на душе было странное чувство удовлетворения. Я сделал что-то полезное. Не для людей – на них мне, по большей части, все равно. Для животных!

Уже в полной темноте ко мне подошел молодой парень лет двадцати. Высокий, широкоплечий, с такими же проблемами с зубами, как у Бьорна. Только взгляд у него был не по-детски злым и надменным.

– Эй, уродец, – бросил он, даже не подойдя близко. – Сюда иди.

Я поднялся и подошел. Он швырнул мне к ногам небольшой холщовый мешок, в котором что-то глухо стукнуло.

– Жратва.

Затем он достал с пояса длинную веревку, один конец которой сразу привязал к столбу у входа. Другой он грубо обмотал вокруг моей лодыжки и затянул тугим узлом.

– Чтобы не сбежал, – пояснил он, хотя я и так все понял. – Отец велел.

Длина веревки, впрочем, была приличной. Я мог свободно передвигаться по всему курятнику и даже выходить в загон.

– Батя твой еще ничего, а вот ты манерами не блещешь, – не удержался я от комментария себе под нос, когда он уже развернулся, чтобы уйти.

Он резко обернулся:

– Че ты там вякнул, падаль?

– Говорю, спасибо за заботу, – как можно более миролюбиво ответил я.

Он презрительно хмыкнул и, больше не говоря ни слова, скрылся в темноте. Гусейн Густавов, значит. Яблочко от яблони… укатилось куда-то не туда.

Оставшись один, я первым делом подошел к бочке с щелочным раствором, который я приготовил днем. Тщательно, прям до скрипа, вымыл руки и лицо. Только после этого развязал мешок. Внутри оказалась лепешка, кусок вяленого мяса и фляга с водой.

Поел, сидя на пороге теперь уже чистого курятника, глядя на звезды, которые здесь казались невероятно яркими и близкими. А потом, убедившись, что куры ведут себя спокойно, завалился на мешок с сеном и почти мгновенно отрубился.

Разбудил меня на рассвете знакомый пинок. Гусейн злобно шипел, дергая за веревку на моей ноге.

– Вставай, ублюдок! Из-за тебя лишнюю работу делать, тащиться сюда спозаранку!

Он отвязал меня от столба и грубо потащил в сторону бараков, даже не дав времени опорожниться.

– Погоди, – сказал я, вырываясь. – Передай отцу, – я указал на яму с трупами, – это нужно сжечь. Обязательно.

– Разберутся без тебя, умник. – рявкнул он, но я видел, что он запомнил.

Надеюсь, он сам не решит приготовить себе из них крылышки кфс. Хотя, с его-то характером, лучше бы наелся и отравился, сука. Бесил меня одним своим существованием.

В бараке уже собиралась наша рабочая бригада. Бьорна, кстати, не было. Видимо, у него были и другие дела, кроме как пасти рабов. Нас молча повели обратно в шахту. Все та же утренняя рутина: завтрак из черствого хлеба и рыбы, раздача инструментов. Гнилец, проходя мимо, не преминул напомнить:

– Сегодня – три тележки, чужак. Не сделаешь – будешь ужинать камнями.

Я лишь молча кивнул. Мы разошлись по своим забоям, но не успел я дойти до своего, как меня перехватили Альфред и его люди. На этот раз они были втроем.

– Что-то ты вчера пропал, Саян, – начал Альфред, и в его глазах я увидел плохо скрытое подозрение. Он думал, что меня забрали на допрос? Что я солью их? – Все в порядке?

– Да, – ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Загрузили работой по профилю. Я же говорил, что ветеринар, – увидев непонимание на их лицах, пояснил: – Животных лечу. Вот и пришлось до ночи возиться с их курами. Там какая-то эпидемия. Так и оставили ночевать в курятнике.

Я на секунду задумался, а потом решил задать вопрос.

– Скажите, а при вас… кто-нибудь еще пробовал бежать?

Альфред и Клинт переглянулись.

– Был один, – ответил Артур. Голос у него был тихим и спокойным. – Итальянец. Появился здесь дней через пятнадцать после нас. Ретивый был, как молодой жеребец. Все твердил, что он в аду и должен выбраться. Драконов-то он до этого не видел. Его и били, и в яму сажали, а он все свое – бежать. Однажды ночью ему это удалось. Спрятался в том курятнике, переждал, пока все уснут, и рванул. Правда, далеко не ушел. Нашли под утро, в лесу. Избили до полусмерти, допросили, а потом… потом его в шахте завалило.

Пазл начал складываться.

– Итальянец, значит… – пробормотал я. – А когда это было?

– Да месяца два назад, – ответил Альфред.

Ага. Пациент ноль найден.

– Понятно, спасибо.

Не то, чтобы эта информация мне многое даст, просто любопытно.

После такой небольшой беседы мы разошлись.

Спустя время, доработал свою норму (было тяжело и долго), пообедал вместе со всеми и, когда нас снова повели на работы в деревню, догнал англичан разговорить.

– Альфред, – начал я, когда мы отошли на достаточное расстояние от остальных. – Про побег (это слово сказал на английском), я не все понимаю. Вы говорите, здесь есть люди, недовольные вождем. Кто они? Почему они недовольны? И чем реально могли бы помочь?

– А, это… – он огляделся по сторонам, понижая голос. – Это долгая и кровавая история. Чтобы понять ее, нужно знать, что Кьяденьсь не всегда принадлежал роду Ульва. Еще поколение назад здесь правил другой клан, род Харальда Седобородого. Отец Ульва, Эйрик Кровавая Секира, был вождем с соседнего острова.

Альфред сделал паузу, убеждаясь, что нас никто не слушает. Настолько неприятная тема?

– Лет двадцать назад между островами разразилась война. Эйрик привел сюда свой флот. Люди Харальда долго и отчаянно защищали свой дом, но силы были неравны. В решающей битве Эйрик обманом заманил Харальда на переговоры и предательски убил его. Без вождя оборона острова рухнула. Эйрик захватил власть, перебил многих, кто был верен старому клану, а оставшихся силой принудил к покорности.

Он перевел дух. Клинт и Артур, стоявшие рядом, мрачно кивнули, подтверждая его слова. Видимо, эту историю они уже слышали не раз от местных.

– Эйрик правил железной рукой, а потом передал бразды правления своему сыну, Ульву. А Ульв – вылитый отец. Такой же амбициозный, но, возможно, не такой умный. Многие здесь помнят времена Харальда, ненавидят узурпаторов, хоть и боятся говорить об этом вслух. Так вот почему бы нам друг другу не помочь? Мы частично сможем ослабить власть ненавистного им клана. Каждый сбежавший раб, каждая неприятность, случившаяся по вине Ульва – это маленький камень в фундамент их будущей мести.

– А Гнилец? Он тоже из сторонников старого вождя?

– Гнилец? – Альфред презрительно фыркнул. – Нет. Этот червь будет служить любому, кто у власти. Он из местных, но из тех, кто первым предал Харальда и присягнул на верность Эйрику. Его поймали на воровстве из казны вождя. Ульв хотел отрубить ему голову, но Гнилец вымолил себе жизнь, пообещав служить ему верой и правдой даже в рабстве. Он сам по себе. Не доверяй ему ни на грош. Эх-х-х, вспоминаются былые интриги своей родины.

Ладно, понятно… Вроде лишнего не говорил ничего.

Мы подошли к кузнице, куда их направили работать.

– Послушайте, – сказал я быстро, пока нас не разделили. – Я до сих пор ничего не знаю о… да почти ничего. Вот вы сражались с Левиафаном. Что это было? Как он выглядел? Почему он охранял эти острова?

Альфред на секунду задумался, а потом кивнул.

– Хорошо. Слушай…