Текст книги "Драконий лекарь (СИ)"

Автор книги: Gerodot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Эрик удивленно посмотрел на меня, потом на своих товарищей и кивнул.

– Ну дык че нам, не сложно. Ладно. Все лучше, чем чайкам скармливать.

Работа ВСЕ! Сети аккуратно висели на вешалах, блестя черной смолой в свете луны. Рыбаки, кряхтя, поднялись, собираясь расходиться по домам. Я тоже поднялся – хватит с меня на сегодня работы и разговоров. Пора было воспользоваться своими новыми привилегиями. А именно – правом спать на почти человеческой кровати, а не на говне в курятнике.

Попрощался с рыбаками и, не дожидаясь ни Бьорна, ни Гусейна, побрел в сторону Большого Зала. По прибытии, тихонько вошел внутрь. За одним из столов сидела и дремала тучная повариха. Стараясь не шуметь, проскользнул в свою каморку, рухнул на лежанку и провалился в тяжелый сон.

Глава 16

Проснулся от грохота. Кто-то на кухне, прямо за стеной моей каморки, со звоном уронил на пол что-то большое и металлическое, похожее на котел. За грохотом последовала сочная, виртуозная ругань, из которой я понял, что утро добрым не бывает даже в мире викингов. Ну и такой будильник, в целом, тоже лишним не был.

Я сел на лежанке. Тело все еще гудело от вчерашней работы, но сон на мягкой шкуре, в тепле, а не на мешке с сеном, творил чудеса. Я чувствовал себя почти отдохнувшим.

Не успел толком прийти в себя, как дверь в мою каморку приоткрылась, и в щель просунулась заспанная, но уже деловитая физиономия вчерашней поварихи.

– Эй, – просипела она. – Живой? Давай, шевелись.

Она, не дожидаясь ответа, сунула мне в руки деревянную миску, полную вчерашней снеди с кусками мяса, и кружку с каким-то травяным отваром.

– Жри здесь. А потом шуруй к остальным, к бараку. Бьорн велел всем собираться.

Я кивнул, и она исчезла так же внезапно, как и появилась. Ну прям люкс обслуживание, завтрак в постель! Уровень моего комфорта определенно рос. Я быстро съел согретое что-то, запил ее горьковатым отваром и вышел на улицу.

Утро было холодным и туманным, вопреки середине лета. Деревня только-только просыпалась. Я побрел в сторону рабского барака. Там уже собралась вся наша бригада. Вид у всех был понурый и заспанный. Альфред, Клинт и Артур стояли в стороне, о чем-то тихо переговариваясь. Увидев меня, Альфред отделился от своих людей и подошел.

– Саян, – он кивнул. – Слышал, ты вчера отличился. Вождь тобой доволен.

– Просто делал свою работу, – уклончиво ответил я.

– Да, да, конечно, – в его голосе прозвучали нотки, которые мне не понравились. Смесь зависти и подозрительности. – Твоя работа принесла тебе место у очага и ужин, которого мы не видели.

Ага, вот оно что. Мой маленький успех уже стал предметом обсуждения и, видимо, недовольства.

– Я не просил об этом, – спокойно сказал я. – Так вышло.

– Разумеется, – он криво усмехнулся. – Слушай, я хотел поговорить…

Но договорить он не успел. Из тумана появился Бьорн, и вся наша процессия, как стадо овец, поплелась в сторону шахты.

В центральном зале шахты, после скудного завтрака (а для меня – уже второго завтрака. Кто я такой, чтобы отказываться?), пока все разбирали инструменты, я решил, что сейчас – самый подходящий момент. Я подошел к троице англичан.

– Альфред, – начал я без предисловий, – я думал над твоим планом.

– И что же ты надумал, новоиспеченный фаворит вождя? – его тон был язвительным.

Я проигнорировал укол.

– Я думаю, это самоубийство.

Он нахмурился.

– Ты трусишь, Саян? Я разочарован. Я думал, в тебе есть стержень.

– Я не трушу. Я мыслю логически, – отрезал я. – Хасан рассказал мне, что стало с последними беглецами. И про морских драконов. И про течения. Твой план строится на «авось». А «авось» здесь, как я понял, заканчивается топором в голову или кишками, намотанными на драконьи зубы.

– И что ты предлагаешь? Гнить здесь до конца своих дней? – в его голосе зазвенел металл.

– Нет. Я предлагаю другой путь. Более рискованный в моменте, но куда более надежный в перспективе.

Они смотрели на меня с недоумением.

– Вместо того чтобы бежать, как воры, мы должны стать здесь своими.

– Своими? – расхохотался Артур. – Мы для них – грязь, дикари, рабы!

– Сейчас – да, – согласился я. – Но есть способ это изменить. Быстрый и эффективный. Я говорил с Хасаном. Я говорил с рыбаками. И все они говорят одно и то же. Здесь есть только один способ перейти из касты рабов в касту людей. Убить дракона.

– Ты… предлагаешь нам охотиться на этих тварей? – недоверчиво спросил Клинт.

– Именно. Подумай, Альфред. Ты говоришь о чести. Что может быть почетнее, чем встретить врага на его же поле и победить по его же правилам? Ты хочешь славы? Представь: ты, Альфред Йоркшир, первый чужак, который не просто выжил на этих островах, но и убил дракона! Вожди других кланов будут слагать о тебе песни!

Я видел, как мои слова попадают в цель. В его глазах загорелся огонь тщеславия.

– Это… – начал он, – это безумие.

– Не большее безумие, чем плыть на рыбацкой лодке через кишащее монстрами море! – парировал я. – Только в нашем случае, если мы победим, мы получим не смерть, а свободу. Здесь и сейчас. Мы станем воинами. Получим оружие, долю в добыче. А уже потом, как свободные люди, на равных, мы сможем подготовить свое возвращение. Построить свой корабль. И уйти отсюда не как крысы, а как победители. Почему ты не думал об этом?

Альфред долго молчал.

– Потому что это невозможно, – наконец сказал он глухо. – Эти твари… они не животные. Они порождения ада. Мы сражались с Левиафаном. Мы знаем их силу.

– А я знаю их слабость! – я подался вперед. – Я вскрывал одного из них. Я знаю, как они устроены. Они как животные. Опасные, летающие хищники, но и их можно убить. Мы можем подготовиться. Выбрать цель попроще. Изучить его. Подготовить ловушку. Почему вы не думали над таким вопросом раньше?

– Ты… откуда ты так быстро все узнал? – спросил он с подозрением. – Ты слишком много болтаешь с местными. Может, ты уже все им растрепал? И твое внезапное повышение… Не потому ли оно, что ты уже работаешь на них?

Т-ц.

– Я собираю информацию, Альфред, – холодно ответил я. – Чтобы выжить. В отличие от тебя, у меня нет графства за спиной, которое пришлет за мной флот. Я здесь один. И да, для них я все еще раб, узкоглазый уродец. Но я делаю все, чтобы это изменить. А ты? Ты готов рискнуть всем ради реального шанса или так и будешь тешить себя иллюзиями о побеге? Подумай об этом.

Я развернулся и пошел в свой забой, оставив их переваривать сказанное.

Мой штрек встретил меня привычной сыростью. Но сегодня, как мне показалось, вода капала с потолка чуть чаще. И запах аммиака стал чуть сильнее. На всякий случай, проверил надежность – постучал по кровле. Звук был… ну обычным, как всегда! Но все равно, на душе было как-то тревожно. Во избежание казусов, установил еще пару подпорок, прежде чем приняться за работу.

Удар. Удар.

Мысли снова вернулись к разговору. Я посеял семя сомнения в голове Альфреда. Теперь ему нужно было время. Но я был уверен, что он примет правильное решение. Он был тщеславен, но не глуп.

Удар.

Отколол большой кусок породы. Рука уже набилась, и работа шла споро.

Удар. Удар.

Все-таки население здешнее пусть и дикое, но у меня уже вырисовывается нормальная картина для жизни… Если не умру раньше нужного часа, хах.

Удар. Удар.

А чтобы не умереть раньше положенного – то есть хотя бы до осенних набегов – нужно было работать. И не только киркой. Раз уж ситуация складывается более-менее в мою пользу, можно начинать в более явной манере показывать свои умения. Животных лечить – это хорошо, это полезно, это еда. Но если я спасу викинга… от какой-нибудь херни, с которой они сами справиться не могут (а я смогу, если будет достаточно инструментов и ситуация будет решаемой), это даст мне совершенно другой статус. Ведь как оно бывает? Обычный полевой хирург на любой войне, в любой глуши ценится на вес золота!

Но не станет ли это прямой конкуренцией с Альмой? Как она к этому отнесется? Судя по рассказам рыбаков и Сигурда, она здесь – непререкаемый авторитет. Все лечение строится на ее опыте, травах и заговорах… Да и если опять вспоминать все рассказы, то получается, ее знания основаны на опыте ее самой и предыдущих поколений. Эдакая передача народных знахарских знаний, но такой метод проб и ошибок – это буквально путь в никуда. Да, конечно, поколений еще через надцать знания расширяться, вот только так они население не увеличат. Экспериментировать на каждом раненом, гадая, у кого начнется «черная хворь», то бишь сепсис, а у кого нет, – это дикость.

И кстати, об отварах и заговорах… Вся моя скептичность насчет, упаси боже, магии и прочего шаманизма улетучилась в тот момент, когда я осознал, что нахожусь в мире с драконами. Но… как? ВОТ КАК, БЛЯТЬ?! Меня напоили какой-то бурдой, и я за одну ночь начал не только понимать, но и свободно говорить на совершенно чужом языке!

Удар. Удар. С потолка закапало сильнее.

Я как-то… даже не задумывался об этом всерьез. Принял как данность. А ведь это невозможно. Это нарушает все законы нейролингвистики, физиологии, всего, что я знаю. О чем это говорит? Здесь есть своя, работающая, эм… алхимия? Или это какая-то пси-магия, нейропрограммирование? Черт, да что это вообще такое?! И почему я раньше не задумывался об этом?

И если такие вещи здесь возможны, то… кхм. Надеюсь, Альма окажется благоразумной женщиной. Если она хотя бы не поделится опытом, то, может, выслушает меня. В теории, синергия наших подходов – ее шарлатанство со знаниями поколений и понимании специфики мира (о которой я даже пока не подозревал), и мои фундаментальные знания анатомии, физиологии и гигиены – могла бы перевернуть здесь все. Думать даже страшно.

Удар. Удар.

Вода уже не капала, а сочилась тонкой струйкой, собираясь в лужу у моих ног. Черт. Надо ставить подпорки. Но я потеряю столько времени… дольше всех буду ковыряться со своей нормой, сука…

Ладно, хер с ним. Жизнь дороже. Эти действия и сбили меня с накатанного внутреннего монолога, но решение осталось в голове – сходить к Альме. Узнать, как работает она.

А сейчас, кое-как, матерясь сквозь зубы, я установил пару дополнительных опор, теряя на этом драгоценный час. До полудня я едва успел наполнить две тележки.

* * *

Идя от шахты к деревне, чтобы приступить к своим «сельскохозяйственным» обязанностям, я встретил Сигурда. Но был пацанчик не один. С ним было еще двое парней его возраста и… девчонка. Прикиньте, реально девчонка! Такая реальная, с косичками. И только сейчас осознал, что впервые увидел здесь девочку-подростка. Да, видел женщин, старушек, но вот таких, лет одиннадцати… где они вообще проводят время? Та же дочь Хасана, которой три года. Интересно, кстати, было бы посмотреть на такого метиса.

Сигурд о чем-то горячо спорил со своими друзьями. Я разобрал только конец фразы одного из них: «…и тогда я ему башку топором как хрясь! И все кишки наружу!» – видимо, делились впечатлениями. Увидев меня, Сигурд оторвался от них.

– Саян! – крикнул он. – Бьорн подходил, искал тебя. Говорит, чтоб шел к пастбищу. Пастух тебя ждет.

Пастбище? Овцы? Коровы? Отлично.

– Понял, спасибо, – кивнул я и уже собрался идти, но тут же понял, что не знаю дороги. Насчет дороги и спросил у парня.

– Эм, а как тогда, э… – смотрел куровед то на меня, то на своих друзей, и не мог рещить в какую сторону разорваться. Ну мелочь же… – Эй! Троллиха! – заорал Сигурд девчонке, которая стояла поодаль. – Фью! Ты что, не слышишь меня? ГЕРДА!

Девчонка обернулась. Она остановилась, уперев руки в боки, и дождалась, пока он сам подойдет ближе.

– Че надо, козлиная борода? – огрызнулась она.

– Тут это… вообще нечего тебе с нами идти, маман твоя сказала. Иди, проводи Саяна Драконоедца к пастуху. Туда его Бьорн звал, а он дороги не знает.

– Еще чего, – фыркнула она.

– А сделаешь – так и быть, покажем тебе кое-что… страшное. Но ты же трусиха, тебе такое нельзя. Но если, конечно, отведешь… то, может быть… – он заговорщицки подмигнул. – Но смотри аккуратнее. Ты еще с детства на ящера похожа, а раб любит драконами обедать.

– Ой, идите к троллю, эрги! – выплюнула она.

При слове «эрги» лица пацанов мгновенно окаменели. Они злобно насупились. Девчонка, поняв, что перегнула палку, быстро отбежала и спряталась за моей спиной.

– Иди за мной, Полоумный! – крикнула она и потащила меня за рукав.

Окей, ладно. Отбиваться от мелкой я не собирался.

Мы отошли на безопасное расстояние. Девчонка была лет десяти-двенадцати, с копной огненно-рыжих волос, заплетенных в две толстые косы, и лицом, усыпанным веснушками. Глаза – ярко-зеленые, смотрели дерзко и насмешливо. Одета она была так же, как и мальчишки – в кожаные штаны и шерстяную тунику.

– Герда, правильно? – уточнил я.

– Ага, Саян Полоумный Драконоедец, – передразнила она. – Че хотел? Или тоже думаешь, что девчонка не сможет тебя до пастбища довести?

Понятно. Вечная война полов в пубертате.

– Нет, не думаю, – серьезно ответил я. – Просто хотел спросить… что такое «эрги»? Почему они так разозлились?

Она удивленно посмотрела на меня.

– Ты че, правда не знаешь? – я покачал головой. – А, ну раб же, чужак. Эрги – это… ну, как… э…мужик как тряпка. Немужественный. Даже когда женщину куда воинственнее него. Тот, кто ведет себя как девчонка, ходящая на горшок. Слабак и трус.

– А почему ты их так назвала?

– А потому что… а почему…. А потому что они трусы! – выпалила она. – Они хвастаются, кто сколько рыбы поймал и кто дальше топор кинул. А как я предложила им посоревноваться в лазании по скалам, они сразу в кусты. Сказали, не женское это дело. Не женское дело, да?! Да я любую из этих соплей переплюну! Я быстрее бегаю, лучше лазаю, и на тренировках с копьем я всегда в цель попадаю! А они… они просто боятся, что девчонка их уделает. Вот и бесятся, эрги тролльи.

Ее тирада была полна искренней обиды и ярости. Я невольно улыбнулся.

– Знаешь, – сказал я, – есть один способ доказать, что ты лучше.

– Какой?

– Продолжай делать то, что они не могут. И постоянно напоминай им об этом. Не спорь, не ругайся. Просто делай. Судя по твоей комплекции, ты ловкая и быстрая. Они – тяжелее. Это ударит по их гордости сильнее любого оскорбления, потом и сами поймут, когда остальные девушки их за эргов считать начнут.

Она остановилась и посмотрела на меня с новым выражением. – Хм. А ты… не такой уж и полоумный.

– Стараюсь, – усмехнулся я. – А скажи, Герда, почему я так редко вижу девочек вашего возраста в деревне?

– А чего нам тут делать? – она пожала плечами. – Пока мелкие – с матерями сидим, учимся хозяйству. А как подрастаем – либо на тренировки с пацанами, если сильная, либо снова к матерям, учиться прясть, готовить, детей нянчить. Ну а в основном все идут воинами. Больше тут делать нечего.

– А ты… почему не с матерью?

Она нахмурилась и отвернулась.

– Ее нет. Драконы унесли. Когда я совсем мелкая была. Я с отцом живу.

Хм-хм-хм-хм, рост без матери. Этим объяснялось ее поведение, такая тяга к мужской компании, ее желание доказать всем, что она не слабее мальчишек. Но да ладно, пока не собирался копаться в психологии таких древностей.

Мы подошли к большому, раскинувшемуся за деревней лугу, огороженному низким каменным забором. На лугу паслось стадо… кого-то похожего на овец, только с длинной, свалявшейся шерстью и витыми рогами.

– Слушай, а Фишлегс… – решил я спросить еще кое-что важное. – Он правда раньше не хотел быть воином?

– Правда, – кивнула она. – Он всегда один, вечно что-то под ноги себе бормотал. Книжки какие-то рисовал. Его все дразнили. А потом… – она замолчала, – …потом его родители погибли. И он как с ума сошел. Стал одержим этими драконами. Теперь он только о них и говорит. Все зубрит эту Книгу, на тренировках до седьмого пота пашет. Хочет стать лучшим воином.

Она остановилась у ворот пастбища.

– Ну все, привел я тебя. Дальше сам, – она показала на невысокого, коренастого мужика, который чинил забор. – Вон он, пастух.

– Спасибо, Герда. И удачи с твоими эргами, хах.

Она усмехнулась, а потом крикнула во все горло:

– Дядя Носохряк! Я привела тебе Полоумного.

С этими словами она засмеялась и мигом сбежала.

Мужик выпрямился, вытер пот со лба и пошел мне навстречу. У него не было левого уха, трех пальцев на обеих руках, а нос был сломан в нескольких местах и реально походил на пята… кхм, раздавленную картофелину.

– А, чужак, – прокряхтел он, подойдя. – Слыхал, слыхал. Значит, ты теперь у нас по животной части. Ну, давай, парень, пошли говно чистить. Покажу тебе, как с нашими баранами управляться. Смотри, не отбодали бы тебя, му-ха-ха-ха.

Он добродушно хлопнул меня по плечу своей неполной ладонью и уже собрался вести к загону. Но в этот момент со стороны холмов, откуда начинался лес, к нам, крича и спотыкаясь, бежал молодой парень. Он был бледен, одежда на нем была порвана, а на руке виднелась свежая кровоточащая царапина.

– Па! – задыхаясь, выкрикнул он, подбегая к пастуху. – Отец, тама, это… на дальнем пастбище… быки!

Мужик мгновенно посерьезнел.

– Че с быками, Эрет? Говори толком!

– Тварь! – выпалил парень. – Серая тварь напала. Мы ее отогнали, но… одного она на клыки намотала и утащила. А двое других… они еле живые, все изодраны! Че делать-то нам?! Это же лучшие осеменители, как так…

Парень был на грани истерики.

– Успокойся! Какая тварь?! Дракон?!

– Не знаю! – всхлипнул Эрет. – Я такой никогда не видел! Она… белая, почти серая! С мелкими крыльями, как у курицы, и вся шипастая. И как она орет… уши закладывает. Мы ее копьями тыкали, она и улетела. Но быков… просто рвала!

Глава 17

– Так… веди! – рявкнул мужик на своего сына. – А ты, – он ткнул в меня своим изуродованным пальцем, – пшли за мной!

И, не дожидаясь ответа, он, несмотря на свою хромоту, легкой трусцой побежал вслед за Эретом. Я, чертыхаясь, бросился за ними. Мы бежали по утоптанной тропе, огибая деревню и углубляясь в сторону леса. Адреналин от внезапной тревоги заставил забыть об усталости.

Через несколько минут мы выбежали на большую поляну, зажатую между скалистым склоном горы, в которой, к слову, была наша шахта, и стеной густого леса. Картина, открывшаяся передо мной, была одновременно хаотичной и удручающей.

Остатки стада – коровы и телки – сбились в кучу у дальнего края поляны, испуганно мыча и косясь в сторону леса. А в центре, на вытоптанной и залитой кровью траве, лежали две огромные туши – два истерзанных быка. Рядом с ними, с копьями наперевес, стояло трое викингов, напряженно вглядываясь то в чащу, то на небо, то на гору, не понимая, откуда пришла угроза.

Я подбежал ближе, и в нос ударил густой запах железа от свежей крови. А вот то, что я увидел, заставило меня забыть обо всем. Режим «раб Саян» отключился, включился режим «ветеринар».

Это было похоже на последствия нападения крупного хищника, что, черт возьми, очевидно! Не тупить, так… Очень крупного хищника. Что-то подобное уже видел, когда медведей-шатунов или стаи волков заносило на фермы. Но здесь все было хуже. Намно-о-о-о-ого хуже.

Один из быков был еще жив. Он тяжело, хрипло дышал, а из его ноздрей вырывались облачка пара, в то время как бока судорожно вздымались. Все его тело, от холки до крупа, было покрыто глубокими, рваными ранами. Точно то были не укусы. Судя по характеру повреждений, глубине пореза и асимметрии вдоль раны, это были следы когтей, причем везде. То есть драконы или какой другой монстр его не кусали, а пытались схватить.

Четыре параллельные, глубокие борозды, идущие по диагонали через спину. Кожа и мышцы были разодраны в клочья, в некоторых местах виднелись белые обломки ребер…. Вырисовывалась примерная картина нападения: атака была быстрой, причем нанесенной сверху и сбоку. То есть под углом во время пикирования или запрыгивания, что ли? Как это делает лев или тигр, запрыгивая на спину жертве. Но масштаб повреждений… ни один лев на такое был не способен.

Второй бык… – Я быстро осмотрел его, – второй был уже мертв. Он лежал на боку, неестественно вывернув шею. Раны на нем были еще страшнее. У него была практически вырвана вся правая лопатка, а грудная клетка вскрыта, как консервная банка. Из раны торчало пробитое легкое, уже начавшее спадаться. Но главное – живот. Он, судя по характеру раны, был вспорот одним невероятно мощным ударом, и наружу вывалились петли кишечника… И тут уже закрадывались вопросы, точно ли хотели схватить и похитить? Или просто разделаться с добычей на месте!? Обычно, охота должна быть подчинена инстинкту питания, а не агрессии ради агрессии… Может, уже начали поедать, поэтому вспарывали внутренности? Типа чтобы самые мягкие и питательные части схватить? Хотя воины тут уже были, не пропустили бы такого.

Это пугает. Во-первых, потому что речь могла идти не про охотничий инстинкт твари, а про условное избыточное возбуждение, когда добыча сопротивляется, что характерно для собачьих, или некий вариант бешенства… Один вариант хуже другого. Но второй бычок уже не жилец, как бы грустно от этого не было. Значит все силы на спасение первого!

Я рухнул на колени рядом с живым быком. Животное дернулось, попыталось встать, но лишь жалобно замычало, и его голова снова упала на землю.

– Пу-пу-пу, досталось же тебе… – пробормотал я, скорее для себя, чем для окруживших меня викингов.

Мозг заработал с бешеной скоростью, прокручивая варианты. Так, что мы имеем? Массивная кровопотеря, шок, множественные рваные раны, возможно, повреждение легких – судя по хрипам, пневмоторакс был более чем вероятен. Шансы… ничтожно малы. В моей клинике, со стерильной операционной, антибиотиками, капельницами и командой ассистентов, я бы дал ему процентов десять. Здесь, в поле, посреди грязи и дерьма, с голыми руками…

Но я должен был попытаться! Как бы ни цинично и лицемерно не звучала причина этого, если я сейчас не выложусь, то упущу еще один шанс поднятия авторитет и улучшения положения на острове. Этого допускать не хотелось. Я бы и так вложил все силы в спасение коровки, ведь они… ну почти как люди! Но сейчас уже точно нельзя сплоховать.

– Воды! – рявкнул я, не глядя ни на кого. – И тряпки! Чистые, насколько это возможно!

Эрет, сын пастуха, опомнился и бросился к ручью, протекавшему неподалеку. Я же, не теряя ни секунды, начал действовать. Сначала – остановить кровь. Самая большая рана, из которой медленно, но непрерывно сочилась темная венозная кровь, была на боку… И как он жив еще спустя такое время!? Не иначе как викингский бык. Такой же суровый и способный к выживанию…

Я сорвал с себя тунику, скрутил ее в тугой жгут и со всей силы прижал к ране. Бык замычал от боли, но я не обращал внимания.

«Думай, Саян, думай! Что у тебя есть? Ничего!»

Я вспомнил практику в деревне. Старый ветеринар, Михалыч, учил меня: «Если под рукой ничего нет, используй то, что есть. Главное – не дать животине сдохнуть от шока и потери крови до прихода помощи».

Вот только помощи не будет, зато сможем отсрочить кончину.

Эрет прибежал с деревянным ведром воды и несколькими кусками какой-то мешковины.

– Не то… – буркнул я, не отпуская жгут. А потом громко заявил. – Мне нужно что-то, чем можно шить! Иглы! Толстые иглы. А еще нить или веревки, но веревки тонкие, но прочные. Еще кожу, кусок мягкой кожи! И… алкоголь! Есть у вас что-нибудь крепкое? Пиво, эль, медовуха? Все, что горит!

Носохряк, который до этого стоял столбом, глядя на своего умирающего быка, наконец, пришел в себя. Он что-то рявкнул двум воинам, и те сорвались с места и побежали в сторону деревни.

Я продолжал держать рану. Бык дышал все реже. Его глаза начали мутнеть. Шок. Он умирал от болевого шока…

– Говорите с ним! – приказал я отцу и сыну, которые стояли рядом. – Громко! Зовите его по имени! Не давайте ему отключаться.

Они, переглянувшись, начали неуклюже, но громко звать: «Бор! Эй, Бор! Держись, старый хрыч!».

Пока они кричали, я быстро осмотрел остальные раны. Большинство были поверхностными, хоть и выглядели страшно. Но одна, на груди, вызывала серьезные опасения. При каждом вдохе оттуда доносился тихий свист, а на краях раны пузырилась кровь. Проникающее ранение грудной клетки. Пневмоторакс, да… Воздух попадает в плевральную полость, легкое спадается, и животное задыхается.

Нужно было срочно герметизировать рану. Но чем?

Я огляделся. Мой взгляд упал на кучу свежего коровьего навоза неподалеку. Мерзко. Антисанитария. Но… «Используй то, что есть», – прозвучал в голове голос Михалыча.

– Дайте мне тот кусок кожи! – крикнул я, когда прибежал один из воинов, притащивший то, что я просил: несколько больших костяных игл, моток вощеной нити, кусок тонко выделанной оленьей шкуры и рог, наполненный чем-то пахнущим медом и спиртом.

Я схватил кусок кожи, щедро зачерпнул рукой свежий, теплый навоз и размазал его по одной стороне. Затем, отодрав свою импровизированную повязку с бока быка, быстро приложил этот «компресс» к свистящей дыре в груди, навозной стороной к ране. И со всей силы прижал. Свист прекратился. Я знал, что это огромный риск занести инфекцию. Но выбор был между медленной смертью от сепсиса потом и быстрой смертью от удушья сейчас. Я выбрал «потом».

Теперь – главная рана. Кровотечение почти остановилось, но края были рваными, их нужно было сшить.

– Лей! – скомандовал я пастуху, указывая на рог с медовухой и на рану.

Он недоверчиво посмотрел на меня, но подчинился. Густая, пахучая жидкость полилась в рану. Бык взревел от боли (благо, еще в сознании), его огромное тело вновь содрогнулось, надрывая запекшиеся раны. Спирт обжигал живую плоть, но это была необходимая дезинфекция.

– Еще! – крикнул я. – Поливай мои руки!

Я промыл руки медовухой, взял самую большую костяную иглу, продел в нее нить. И тоже обработал в алкашке. Шить мышцы и кожу такой иглой – это конечно тот еще ужас, все равно что пытаться сшить шелковую рубашку цыганской иглой. Но другого у меня не было.

Вот и начал шить. Кожа местной бычары была жесткой, поэтому игла и входила с трудом. Я делал большие, редкие стежки, стараясь максимально стянуть края раны. Грубо, кроваво, отчаянно.

Я работал, полностью погрузившись в процесс. Мир сузился до этой раны, до иглы в моих пальцах, до хриплого дыхания огромного зверя.

Вокруг собралась уже целая толпа. Прибежали еще воины, пришел Бьорн, даже Альфред со своими людьми стояли поодаль, с изумлением наблюдая за происходящим. Никто не говорил ни слова. Они просто смотрели.

Я наложил последний стежок и обрезал нить принесенным ножом. Рана была закрыта страшным, уродливым швом, но тот держал.

– Еще медовухи! – приказал я и обильно полил шов.

Бык все еще дышал. Тяжело, но ровно, без того страшного хрипа, что был вначале. Я приоткрыл ему пасть и проверил цвет слизистых. Десны были бледными, почти белыми от кровопотери, но уже не синюшными, что говорило о том, что острая гипоксия миновала. Моя импровизированная «герметизация» сработала, черт бы побрал. На панике взял навоз, ага! Идиот. От фекалий схватит еще с огромной вероятностью какой-нибудь столбняк или газовую гангрену… но лишь бы выжил сейчас.

Я осторожно отлепил кусок кожи с навозом. Рана под ним была небольшой, круглой, но глубокой, уходящей куда-то в темноту грудной клетки. Я снова щедро полил руки медовухой и, взяв кусок мешковины, тщательно, насколько это было возможно, очистил рану и кожу вокруг нее от остатков грязи.

Затем, взяв иглу с новой нитью, я наложил на эту дыру несколько простых узловых швов, стянув края кожи, но не зашивая рану наглухо – мне нужно было оставить небольшое отверстие.

Теперь самое мерзкое…

Я попросил какого-то мужика, который с каменным лицом наблюдал за процессом, держать края раны приоткрытыми. Затем наклонился и, зажмурившись от отвращения, прижался губами к отверстию, начав с силой высасывать воздух из плевральной полости.

Хотелось сказать «Фу», но в таких вопросах до обычных «фу» нет дела.

Это был единственный способ создать отрицательное давление и помочь легкому окончательно расправиться без специального оборудования. С каждым выдохом я сплевывал на землю соленую смесь крови, сукровицы и остатков медовухи, да навоза. После нескольких таких манипуляций я почувствовал, что воздух больше не идет. Хороший знак.

– Готово, – сказал я, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Теперь эту рану тоже нужно обработать.

Я залил в отверстие еще немного местного антисептика. Затем взял небольшой чистый лоскут ткани, смочил его в медовухе и, скрутив в турунду, вставил в рану, оставив снаружи хвостик. Это был примитивный дренаж, который не даст ране закрыться слишком быстро и позволит выходить любой скапливающейся жидкости. Поверх я наложил еще один чистый кусок ткани, смоченный в медовухе, и зафиксировал его повязкой.

Теперь обе главные угрозы – массивное кровотечение и открытый пневмоторакс – были купированы. Осталось оценить общее состояние.

Я нащупал бедренную артерию на внутренней стороне его задней ноги. Пульс был слабым, нитевидным, едва прощупывался под пальцами, но он был. И был стабильным! Сердце еще боролось.

Но это была лишь первая помощь. Я остановил кровотечение и решил проблему с пневмотораксом. Но впереди было самое опасное – шок и инфекция.

– Он теряет тепло, – сказал я, обращаясь ко всем, кто стоял вокруг. – Его нужно согреть. Есть у вас шкуры? Что-нибудь теплое?

Несколько воинов тут же сорвались с места и побежали в сторону деревни.

– Теперь – противошоковая терапия, – бормотал я себе под нос, лихорадочно соображая. – Нужна жидкость. Много жидкости. Чтобы восполнить объем крови. Капельницу я здесь, естественно, не поставлю… Да, не поставлю. Значит, нужно поить.

– Воды! – снова крикнул я. – И соли! И мед, если есть.

Снова началась суета. Кто-то притащил еще одно ведро воды из ручья, кто-то – кожаный мешочек с крупной серой солью, кто-то – глиняный горшок с густым, темным медом.

Я смешал в ведре теплую (пришлось просить одного из викингов сбегать за горячей водой от ближайшего очага) воду с большим количеством соли и меда. Получился примитивный, но действенный регидратационный раствор. Соль задержит воду в организме, а мед даст глюкозу – быструю энергию для борьбы с шоком.

– Помогите мне поднять ему голову, – попросил я батю Эрета (забыл на панике, как того зовут) и самого парня.

Вдвоем мы осторожно приподняли тяжелую голову быка. Я зачерпнул ладонью раствор и начал понемногу вливать его в угол рта животного. Бык был слишком слаб, чтобы пить самому, но глотательный рефлекс, к счастью, сохранился. Он слабо сглатывал, и часть жидкости попадала внутрь. Это была долгая и кропотливая работа. Капля за каплей я вливал в него жизнь…

И вот знаете… так счастливо на сердце становится, когда ты своими руками (!!!) сделал что-то невозможное… Такое облегчение наступает, что все остальные проблемы уходят далеко на второй план.