Текст книги "Хамелеоны (СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– Андрей Павлович, – мне вдруг стало смешно, – Вы сделали две непростительные ошибки.
– Это какие же я такие непростительные ошибки сделал? – Было видно, Андрея очень радует, что я уже улыбаюсь и он тоже начал дурачиться.
– Во-первых, я сейчас не смогу подать заявление в милицию на Ветрова, даже если бы захотела, потому, что тогда и он на Вас подаст заявление. Вы ударили его, когда мне уже ничего не угрожало. А вторая ошибка и вовсе непростительна – Ярослав закричал после Вашего удара в подбородок, а должен был рухнуть не успев и мяукнуть.
– Да, Катенька, вы правы. Вы снова во всем правы. Только не плачьте, хорошо? Давайте-ка я помогу вам утереть слезы и пойдем на вторую часть «Марлезонского балета».
Он вытирал мне слезы, а я готова была еще тысячу раз быть придушенной, только бы он вот так стоял рядом, нежно и ласково смотрел на меня и водил рукою по моему лицу, вытирая мои слезы.
***
Вторая часть Совета тоже прошла не без сюрпризов. Вот прямо, как началась с сюрприза, так им и закончилась.
Ветрова нигде не было. Оказывается Потапкин проследил, чтобы он покинул территорию «Зималетто» не сумев прихватить ничего лишнего, да еще и пропуск у него отобрал. Это не было сюрпризом, а вот то, что Павел Олегович сказал Катюше, что если она хочет подать заявление в милицию на Ярослава, то он не будет возражать.
Катю это очень покоробило. Значит, когда Ветров-Воропаев пытался расправиться с Андреем, Павел Олегович возражал против заявления в полицию, а как Ярослав нахамил ему самому, то стало неважно, чей он сын?
– Перед вами лежат папки с бизнес-планами Александра Юрьевича и Андрея Павловича, я предлагаю устроить еще один перерыв, изучить эти бизнес-планы и только потом приступить к голосованию.
– ПрОстите, Павел ОлегОвич, что вмешИваюсь, я мОгу изУчать эти бумагИ до втОрого пришествИя, все рОвно ничЕго не пойму. Жорик тоже не очЕнь понИмает в бумагАх, про нашу душЕньку Кристиночку я воОбще молчу. Может проголОсуем и пОйдем работать?
– Ой, дядьки и тетьки, я так устала. Может и правда давайте завтра проведем голосование, а сейчас по домам? Или нет, поехали лучше все вместе куда-нибудь в ресторан? А?
Кристине необходима была передышка, если Совет отложат до завтра, то еще можно будет что-то придумать. Еще можно будет перетянуть Киру на свою сторону, пусть даже ей придется приоткрыть завесу тайны для сестры. Но и этой Кристининой надежде сбыться было не суждено. Последний и самый нокаутирующий для нее сюрприз устроил ей… Сашка.
– Прошу минуточку внимания. Андрей, твой план, действительно, лучше. Тебе и править этот год. А через год посмотрим. Я очень хотел в президентское кресло. Это правда. Но что-то мне противно стало, после той мерзости, которую нам устроил этот… этот… не нахожу слов, как его назвать. Только ты, Андрюха не расслабляйся, я буду тебя контролировать на каждом шагу.
Голосование вышло формальными, выбирали одного президента из одного кандидата. И Кристина тянула руку «за» выше всех…
========== Это была ты… ==========
В полутемном строгом зале
Пели скрипки, Вы плясали.
Группы бабочек и лилий
На шелку зеленоватом,
Как живые, говорили
С электрическим закатом,
И ложилась тень акаций
На полотна декораций.
© Сада-Якко*
Ромке вполне можно было присваивать имя «Зоркий Глаз». Он сам себе поражался, как четко и точно он сегодня все подмечал. Всё и всех… И даже реакцию людей! Вот что значит одна ночь полноценного сна и конкретно поставленная задача. А что было бы, если бы он еще и побегал вчера? Вот и сейчас он подметил нечто странное.
– Поздравляю тебя, Андрюшенька! – Кира бросилась к Жданову, впилась губами в его губы.
Вот тут Роман и обратил внимание, что Андрею стало неловко, как будто бы он публично делает что-то неприличное, нерукопожатное и он отстранился от невесты, бросив украдкой взгляд на свою помощницу, сидящую с непроницаемым лицом.
«Чтобы это значило, ему что, неловко перед Катей? Скорее всего – да, ему неловко. И тут возможны только два варианта. Или Жданчик запал на Катюху, что, конечно же, не дай Бог. Или… Или Андрюха решил держать ее на коротком поводке, пока она не пригонит их фирму назад. И это правильно!» – успокоив себя своими же выводами, Ромка смог вернуться к происходящему на совете. А там было на что посмотреть.
– Учитывая, что сегодня здесь собрались члены совета директоров, я хочу вас проинформировать, что неделю назад я назначил Пушкареву Екатерину Валерьевну своим личным помощником. Прошу вас своим голосованием подтвердить мое назначение.
И снова Ромка отметил, что проголосовали практически единогласно. Ну, как же, бедная девочка, ее сейчас чуть не задушили, а она так плакала, так плакала. Только Кира голосовала против, видно, чтобы понравиться Ждановской невесте, недодушенной быть мало, нужно в гробик улечься и ручки на груди сложить.
– Поздравляю, Екатерина Валерьевна, желаю успехов, – сказал Павел Олегович.
– Надеюсь, голова не закружится от успеха? Поздравляю. – Добродушно-иронически промурлыкала Марго.
– Поздравляю! У меня нет слов, ошеломисимо! – Урядов, так и вовсе к ручке приложился.
– ХочЕтся уйти нА дно, – прошипел Великий маэстро.
– Ну, что ты так расстраиваешься, милый, – Кристина была сама забота и доброта, – он же ее своей помощницей назначил, а не твоей.
– А глАзы мне куда деть? Я ее как вижу, пОтом неделю вместО платьЕв рисую кАкие-то скафандры.
– Ну, так… А ты ее одень, ну… Поздравляю Катерина Валерьевна.
– Андрюша, а ты не забыл, что у нас еще одна проблема? Нам нужен новый финансист. – Александр Юрьевич, кажется и вправду переживал за дела компании.
– Это не прОблема, нАйдется. Если нужен бы был новЫй дизайнЕр, тОгда, действительно была бы прОблема, мы все наперЕчет. А финАсист нАйдется.
– Саша прав, – сказал Павел Олегович, – нужно срочно искать нового финансового директора.
– Слушайте, – защебетала Кристина, – я, конечно, не вундеркинд, но может я смогу? А что там надо делать? Деньги считать? А много денег?
«Ты бы смогла, – подумала Катюша, – да кто ж тебе даст»
– Спасибо, Кристина, но я уже нашел одного кандидата, – Андрей показал на Катю, – мой помощник, Екатерина Пушкарева!
– Опять, что ли? – Кристи не смогла сдержаться, взгляд полный холодной ярости, едва не испепелил Катюшу. Длилось это мгновение, но Ромка заметил.
– Я постараюсь объяснить свой выбор.
– Да уж, было бы неплохо, – вступила в дискуссию Кира. Она сегодня была зла и разочарована, мало того, что эта выскочка сейчас взлетит до небес, так и голосования за президента практически не было! Как теперь можно будет упрекнуть Андрюшу, мол, я за тебя голосовала, а ты… никак нельзя будет, вот настроение и упало.
– Кира, хватит! Дело в том, что Екатерина уже какое-то время выполняет обязанности финдиректора. С тех самых пор, как обнаружились взятки, откаты и воровство Ветрова. С тех самых пор, как я его отстранил от любого действия, кроме подписывания чеков, да и то… Катину подпись я уже легализовал в банках… И она прекрасно справляется со своими обязанностями.
Заметив, как нахмурилась Кира, Марго вступила в разговор.
– Андрюша, по-моему ты погорячился. Мы только что утвердили Пушкареву, как твоего помощника, а ты тут же ее повышаешь.
– Нет, мамуля, это взвешенное решение. Катя будет совмещать две должности. Временно. – Ключевое слово было сказано, но никто, кроме Ромки и Кати, на него внимания не обратил.
– Это разумно, тем более если Катерина уже работает финдиректором, – поддержал сына Павел.
– В таком случае, прошу Совет директоров считать закрытым. – Андрей встал и прошел к себе в кабинет.
***
– Виктория, – Андрей нажал на кнопку селектора, – принесите нам что-нибудь пожевать. Нам нужно еще немного задержаться и обсудить решения Совета.
– Хорошо, Андрей Павлович. Обед на две персоны заказать? Вы с Романом Дмитриевичем обедать будете или с Кирочкой?
– Ты что, плохо слышишь? Я не просил заказывать обед, я просил чего-нибудь пожевать мне, Ромке и Кате. Можно бутерброды, можно еще что-нибудь. Только побыстрее.
– А Киру Юрьевну на ваше совещание пригласить?
– Клочкова! Делай, что тебе говорят, если не хочешь быть уволена! Ясно? И не надо заниматься самодеятельностью!
А она и не стала заниматься самодеятельностью. Кира стояла рядом с ней и все слышала своими ушами. Поэтому, поставив на поднос тарелку с бутербродами и двумя чашками кофе, она сама пошла в кабинет жениха.
– Мы сделали это! Мы сделали это! – Президент и начальник отдела маркетинга плясали вокруг Кати, которая сидела на президентском столе скрестив ноги и с почти материнской улыбкой смотрела на этих взрослых детей.
– Я смотрю, у вас праздник, – лед в голосе Киры заморозил тепло и радость еще секунду назад царившие в президентском кабинете. – И меня на этот праздник жизни ты пригласить забыл. Я сама решила к вам присоединиться, ну, хотя бы в качестве официантки. Вот только для вашей принцессы Пушкаревой ничего не захватила, не по чину мне прислуживать такой важной особе.
Катя соскочила со стола и бросилась к себе в каморку, бормоча по-пути извинения. Роман грустно посмотрел на Киру и, ни слова не говоря, покинул поле будущей битвы.
– Спасибо, Кирюша, ты просто чудесно умеешь изгадить людям настроение.
– И это ты говоришь мне? После того, что произошло, ты мне говоришь, что это я умею изгадить людям настроение? Я твоя невеста, Андрей, я акционер компании, но ты мне не доверяешь. Кате и Роману ты доверяешь, а мне нет! Как ты думаешь, мне это приятно?
– Что ты имеешь ввиду? Я что-то тебя не понимаю.
– Как давно ты знал правду о Ветрове? Как давно ты готовил операцию по его разоблачению? А как давно ты рассказал мне обо всем? Молчишь? Я что, все еще не доказала тебе, что я всегда на твоей стороне? Но своей Кате из чулана ты доверяешь больше. Ей ты обо всем рассказал, а мне? Мне, Андрей? Я что, не заслужила у тебя откровенности?
Что Жданов мог ей ответить? Что он ей не просто не доверился, а умышленно от нее все скрыл? Потому, что она, возможно и сама того не зная, но все же одна из главных действующих лиц этой драмы. Что можно ответить дочери врага, которая и сама тебе ненавистна, но в то же время ни в чем перед тобой не виновна, ну, разве только в ревности, снобизме и скандалах…
– А знаешь, почему я ничего тебе не рассказал? Хочешь знать почему промолчал? Я скажу тебе. Кира, я промолчал потому, что мне в моей команде нужны были люди уважающие друг друга, доверяющие друг другу. Равноправные! Понимаешь? А ты… ты только унижала и обижала Катю, больше ничего. Да и к Ромке ты тоже относишься свысока. Ты даже не замечаешь этого за собой.
– Жданов, у тебя окончательно испортился вкус. Ты окружил себя уродами. С появлением этой Кати в компании, да и у нас с тобой, все пошло кувырком. Ко мне ты почти не приходишь, со мной ты ни о чем не советуешься. Твоя Катя, фактически захватила власть.
– Кира, ну причем здесь уроды? Ты несешь бред с умным видом, оскорбляешь кристально-чистого человека и при этом считаешь, что тебе это позволено. Ты опустилась до того, что… Скажи, а ты понимаешь, что Катя тебя слышит?
– Андрей! Ты себя слышишь? Катя слышит! Да пусть слышит! Катя то, Катя се. Ты уже никого не замечаешь, советуешься только с ней, решение принимаешь только с ее подачи. Она тебе диктует что делать! Андрей! Долго это будет продолжаться?
«Надеюсь, что всегда», – подумал Жданов и глупо, счастливо улыбнулся. Он опомнился только тогда, когда услышал грохот захлопнувшейся за Кирой двери. Опомнился и пошел к каморке.
Катя сидела на стуле опустив голову на руки на столе, плечи ее мелко вздрагивали. «Плачет, дурочка», – про себя, а вслух: – Катенька…
Она подняла зареванное лицо. Без очков ее близорукие глаза были немного испуганны и беззащитны, а некрасивая детская мордашка, красная от слез, милой, трогательной и такой родной, что он перестал соображать, что он делает, просто прижал ее к себе и нежно, ласково поцеловал в шею, там, где косички прикрывали маленькое родимое пятнышко в виде снежинки, которое он до этого видел только однажды, на шее у своей гейши.
– Катька, – выдохнул Андрей, – это была ты…
Комментарий к Это была ты…
* Перевод Н. Гумилева
========== Пауки в банке… ==========
О ангел залгавшийся, – нет, не смертельно
Страданье, что сердце, что сердце в экземе!
Но что же ты душу болезнью нательной
Даришь на прощанье? Зачем же бесцельно
Целуешь, как капли дождя, и, как время,
Смеясь, убиваешь, за всех, перед всеми!
© Б. Пастернак.
– Славик, Славик, что же ты наделал? Ты своими руками практически похоронил план отца. Ты хоть понимаешь, что сюрприза уже не получится? Что решение о продаже «Зималетто» по демпинговым ценам принимать уже будем не мы? И все ради чего? Ради пятисот тысяч евро?
Они сидели в салоне Кристиного пентхауса, куда она вызвала брата практически сразу, после окончания Совета директоров.
– Кристи, тебе хорошо рассуждать, легко и просто. Подумаешь каких-то полмиллиона! У тебя на операцию по урезанию ушек больше уходит. Это вам отец все оставил, вам троим. Мне же приходилось крутиться всю жизнь.
– Ты прекрасно знаешь, что ты должен получить четвертую часть основного наследства. Прекрасно знаешь, но почему-то делаешь вид, что ты обделен!
– Значит наследница воли отца – это ты?! Даже этого он мне не сказал, – на глазах у Ярослава показались слезы, – Кристи, он всю жизнь вертел мною и матерью, как хотел. А хочешь, я скажу тебе все, что думаю по поводу нашего папеньки и вас троих? Хочешь?
– Славик, не забывайся! – Кристина сжала губы в куриную попку, а это было признаком наивысшего ее раздражения.
– А то что? Грохнешь меня? Не грохнешь! Я же тебе нужен гораздо больше, чем ты мне. Кто я для тебя, Кристи? Брат? Подельник? Партнер по бизнесу? Нет! И для тебя и для отца я был и остаюсь биоматериалом. Интересно, скольких еще детишек настрогал наш незабвенный папашка, пока получил донора вначале для тебя, ну, и для себя, на всякий случай?
– Славочка, – кажется, на сей раз Кристина и сама была в ужасе, – что ты говоришь? Я не понимаю тебя. Совсем не понимаю.
– Правда? Не понимаешь? Ты, действительно, не понимаешь о чем я говорю? А тебя не насторожило, что отец завещал тебе в первую очередь беречь меня, а уж потом Сашку с Кирой?
– Откуда ты знаешь? Слава, что происходит, ты можешь мне нормально рассказать.
– Мама говорила, что когда она забеременела, то хотела сделать аборт. Отец не скрывал, что он женат и что не уйдет из семьи, а одна она не смогла бы вырастить ребенка, денег на меня у нее не было. Понимаешь? Так вот отец не дал ей сделать аборт. Обещал золотые горы, но аборта сделать не дал. И… да, он давал ей деньги, привозил продукты и врачи у нее были самые лучшие. Но по-настоящему он стал заботиться о ней и обо мне только после родов, когда увидел мою группу крови. Говорят, что я феномен, да и ты феномен, Кристина, таких, как мы, раз-два и обчелся.
Ярослав помолчал, готовился приступить к рассказу о «папиной любви и доброте».
– Иногда отец брал меня на несколько дней. И тогда он давал маме дополнительные деньги. Мама была счастлива, он всегда возвращал меня в новой одежде и с кучей подарков. И вот однажды, мне тогда было три года, тебе соответственно пять, он вернул меня вялого и бледного. Кристина, ты не помнишь, что с тобой случилось, когда тебе было пять лет?
На Кристину страшно было смотреть, она как-то вся вдруг разом высохла и постарела лет на десять. Руки она держала у открытого рта, казалось, убери она руки и уже ничто не сможет сдержать ее крик.
– Значит это ты был моим донором костного мозга?
– Да, только у мамы забыли спросить согласия. Наш отец был монстром, Кристи. Таким же монстром, как и его отец. Таким же монстром, каким… – Ярослав прикрыл глаза. Он вдруг успокоился. – Таким же, каким становлюсь и я. Но между нами, пока, есть разница. Отец ничего, кроме денег не любил, а я люблю. Я люблю маму, я очень привязан к тебе и к Сашке.
– Это неправда! Отец очень любил маму. И меня он любил, и Сашку с Кирой, и тебя он тоже любил, Славик, – Ярославу показалось, что только эта мысль и не дает Кристине сойти с ума. Но он решил быть честным до конца.
– Кого он любил? Твою маму? На, почитай. Это его письмо моей матери. Он там пишет, что удачно и «престижно» женился. Так пишут о любимой женщине? Сашку он любил? Знаешь, как он называл Сашу? Манной кашей сваренной на индюшачьем помете. Он всегда говорил, что у Саши мозг и гонор индюшиные, а характер маннокашный. Так говорят о любимом сыне? Или может о любимой дочке говорят, что мозги у нее между ног. Хотя я сейчас не совсем точен, о Кире он говорил гораздо грубее. Тобою он гордился – это правда. Гордился, но увы не любил. Всегда говорил, что если бы ты родилась мужчиной, то тогда он бы жизнь свою прожил не зря. Меня он любил? А знаешь, как он меня называл, когда напивался?
– Ты врешь! – Заорала Кристина. – Ты все врешь! Я поймала тебя на лжи! Отец не пил, почти совсем не пил! Слава Богу, я вывела тебя на чистую воду! Ты все врешь! Врешь! Зачем? – Кристи орала, плакала и билась в истерике одновременно.
– Я вру? Включи, пожалуйста, компьютер, поставь вот эту флешку и посмотри, как я вру. Кстати, заодно и послушаешь, как он нас всех «любил». А я пойду кофе нам пока приготовлю. – Ярослав вышел на кухню.
Трясущимися руками Кристина включила компьютер, подождала, пока он поднимется и вставила флешку в USB порт.
Через пять минут она вышла на кухню. Как ни странно, но даже следов от истерики не осталось. Кристина даже улыбалась каким-то своим мыслям.
– Славка, да пошли они все, все отцы и деды вместе взятые. Есть ты, есть я, есть Сашка с Кирой – это наша семья. И мы будем устраивать свои жизни. И, обязательно, станем счастливыми. Вот увидишь, Славка.
– Смешная ты, Кристина. С чего нам счастливыми-то быть? Меня изгнали, ты вроде как дурочка, Киру не сегодня-завтра Андрей бросит. А Сашка сломается от навалившихся новостей.
– Слава, для чего нам нужно было обанкротить «Зималетто»? Для того, чтобы присоединив к нашему капиталу стоимость возврата по долгам, и объявив фирму банкротом, спрятать все концы в воду. Правильно?
– И да, и нет. Кристина, если ты и правда считаешь меня своим братом, давай играть в открытую. Расскажи мне о завещании. Все, без утайки. Поверь, мне тоже есть тебе что рассказать. Когда отец напивался, он был откровеннее, чем трезвый и иногда проговаривался. Кристи, а ты знаешь, что деньги и золото деда так и не нашли?
– Знаю, конечно. Только отец сам не знал куда дед спрятал свое добро.
– Отец знал, просто не понимал, что знает. Что глазки-то так у тебя заблестели? Если бы я уже нашел наследство, я бы промолчал. Еще вчера бы я промолчал. А сейчас… даже не знаю. … Знаешь, а ведь ты единственная на всем белом свете называешь меня Славой… Но все равно, эту карту я буду держать в рукаве. На случай, если тебе вздумается сыграть со мной не по-правилам.
– Ты прав, Славка, мы дивная семейка. – Кристина весело засмеялась. – Как ты думаешь, стоит говорить Кире и Сашке, что ты наш брат?
– А это как тебе будет угодно. Хочешь – говори, не хочешь – молчи! Только я молчать не буду. Я сам им все расскажу. И ты знать должна, или мы вместе, или каждый за себя и мои руки будут абсолютно развязаны.
– Славик, я должна подумать. Я должна переварить все, что произошло. Давай знаешь как поступим? Я сейчас закажу нам с тобой обед из ресторана, поедим, разойдемся по комнатам и подумаем, а вечером поговорим спокойно и обстоятельно. Может вдвоем, а может и вчетвером. Как тебе план?
– Договорились. Только, когда ты все будешь обдумывать, ты пошевели извилинами, как Пушкареву убрать. Пока она в «Зималетто», нам с фирмой не справиться. Это я тебе точно говорю.
– Слава, ты не тронешь Катерину, даже думать в эту сторону забудь, понял?
– Ты так говоришь, потому, что еще не поняла, что она за чума. Или… Кристи, ты что? Ты лесби?
– Идиот, я думала, что ты умнее. Мы сделаем ее из врага другом. Понял, кретин? И с ее помощью осуществим план отца. А потом наградим по-царски. Я сейчас не шучу – для Катерины награда будет царской. В этой девочке что-то есть!
========== Точки над “i” ==========
Вы, право, ни о чем не сожалейте:
есть вечер и горячее питье,
и женщина, изящная, как флейта,
что скрашивает скудное житье.
И, ваших пальцев слушаясь до дрожи,
ей суждено остаться госпожой.
А вы еще почувствуете кожей,
как плоть переполняется душой.
И все едино: смех или рыданья,
и тьма, и свет, и Бог, и Сатана,
когда в одно сольются два дыханья,
взлетая на высокие тона.
© Ю. Лорес
Их не было. Их просто нигде не было… И на звонки они не отвечали, ни он и ни она. Ромка ничего не мог понять. Вот они – он, Андрей и Пушкарева радуются Ждановской победе на выборах, потому что теперь можно спокойно дождаться решения суда и спасти «Зималетто». Они с Андрюхой танцуют, Катя, как Шамаханская Царица на президентском столе по-турецки сидит, на них по-матерински смотрит. Вот входит Кира, яд стекает из ее уст при каждом слове. Вот Катюха бежит в свой чулан. А вот и он молча уходит.
И все. Больше ни Жданова, ни его помощницы никто не видел. Как растворились. И разыскать их не было никакой возможности. Да и Кира куда-то подевалась, но эта хотя бы на телефонные звонки отвечала. Впрочем, не отвечала, а орала и ядом плевалась, все норовила доказать, что не только не знает, где этот дамский угодник Жданов в данный момент находится, но и знать об этом ничего не хочет.
…А они вовсе и не хотели, чтобы их сейчас кто-нибудь нашел, они сами только-только нашли друг друга. Они даже друг с другом разговаривать сейчас не могли, вот насколько переполнены новыми ощущениями были…
– Катька, – выдохнул Андрей, – это была ты.
Он не спрашивал, он просто констатировал факт. А она и не отвечала; не подтверждала и не опровергала, просто все теснее и теснее прижималась к нему. И тогда он не выдержал, он так давно хотел этого, что не выдержал.
– Бежим, – скомандовал Андрей, и они побежали. Через конференц-зал на черную лестницу, оставляя позади марши и пролеты, вниз, вниз, на подземную стоянку, в машину и прочь, прочь от всех и всего, что могло бы им сейчас помешать. Этот марафон закончился в ту секунду, когда Андрей закрыл за ними двери номера семнадцать, гостиницы «Интерконтиненталь». Больше они никуда не хотели бежать.
Если до сих пор их беготня, их молчание было органичным, то сейчас почему-то возникла неловкость. Бежали, бежали и вот прибежали… Куда прибежали? Зачем? Вроде бы нужно что-то сказать, а говорить невозможно. Неловко… А когда молчать стало больше невыносимо, Андрей решился.
– Катя, я не знаю, что со мной происходит. Я никогда и никого не любил. Не думаю, что и тебя я люблю, просто не знаю, что такое любить.
– Вы привезли меня сюда, чтобы сказать, что не любите меня?
– Не надо, не перебивай, я и так собьюсь, уверяю тебя. И еще, прошу тебя, умоляю, говори мне «ты». После того, что между нами было, я вполне заслужил, чего-то более доверительного, чем холодное «вы». Договорились?
– Я попробую, нужно привыкнуть.
– Попробуй. Да, я привез тебя сюда, чтобы разобраться, чтобы понять, что со мной происходит, чтобы рассказать тебе правду. И… чтобы ты мне помогла, Катенька. Мне очень нужна твоя помощь. – Он знал, он всегда знал, что стоит только сказать ей: «Мне нужна твоя помощь» и помощь придет.
– Ну, что же, давайте… давай разбираться, раз тебе это так необходимо.
– Катенька, погоди, не торопи меня, я не знаю, как тебе все объяснить.
– А может не надо пока ничего объяснять? – Катя подошла к Андрею вплотную, сняла очки, приблизила свое лицо к его лицу и попросила, – поцелуй меня, пожалуйста, я так давно этого жду…
Он начал с ее маленьких, почему-то пахнущих полынью, ладошек. Целовал осторожно, едва касаясь губами. И вспоминал, что однажды уже видел это во сне – маленькие ладошки, пахнущие полынью крепко держат его за шею, маленькие ступни ног скрещены у него за спиной на талии, а его руки в это время ритмично приподнимают ее тело, а затем резко прижимают к себе, и снова отстраняют и прижимают.
«Интересно, – подумал Андрей, – а с ней я тоже о ней грезить буду»? Мысль была настолько абсурдной, что он решил тут же ее проверить. Но уже после первого поцелуя ему стало понятно, что ни о какой мифической Кате он грезить не сможет, потому что вот она, настоящая, гибкая, белокожая, жаркая, отдающая всю себя. Вот она, рядом и ничего другого ему и не надо. Он твердо себе пообещал сдерживаться, пока полностью не утолит ее желания, но она, реальная, не из снов и грез была настолько желанна, что справиться с собой он не смог. Она замерла на долю секунды перед оргазмом и все его благие намерения рассыпались в прах, его накрыло этой же волной. Накрыло так, что он не удержался на ногах, вместе с ней на руках осел на пол.
– Катька, родная моя, хорошая, я так боюсь испортить тебе жизнь. Но я правда не знаю, что со мной. Любовь это, не любовь. Не знаю. Знаю только, что ты мне очень нужна. Ты не гони меня, ладно?
– Ладно. Только у тебя невеста есть.
– Ты сама не разрешила мне с ней расстаться. Теперь разрешаешь?
– Теперь разрешаю.
***
POV Хамелеон № 3.
Как же мне не хотелось ехать к Кире и расставлять все точки над «i», как не хотелось слушать ее упреки, попытки что-то наладить, как-то вернуть отношения, разжалобить меня… Но это нужно было сделать. Сегодня. Сейчас. Чтобы уже завтра проснуться по-настоящему свободным человеком.
Что за фразу бросила Кира, пока я стоял и глупо улыбался? Какую-то очень важную фразу, фразу за которою можно было бы зацепиться. Не помню. Может у Катьки спросить? Нет, не стоит. Пусть отдыхает, я ее и так сегодня измучил. А, вот! Вспомнил! Кирочка бросила: «Может, нам вообще тогда расстаться? Раз ты ни во что меня не ставишь? Может ты женишься на своей Пушкаревой, умнице, красавице? Наплодите таких же уродцев и будете счастливы!» Это она «удачно» сказала. За это можно ухватиться.
Значит расстаться, говоришь? Ну, что же, я согласен! И я поехал к бывшей невесте домой. В том, что она дома, я не сомневался, но на всякий случай стоило это проверить.
– Кира, ты дома?
– Дома я… А что? Одумался и решил помириться? Что родители образумили?
– Нет, хочу просто поговорить.
Не дав ей развить мысль дальше, отключился. Господи, как же легко и вместе с тем трудно мне было входить в Кирин «кукольный домик», играть последние мгновения роли Кена при красавице Барби. Даже азарт появился. Ощущение, что до свободы рукой подать, что уже за поворотом жизнь без контроля, скандалов и истерик, придало сил. Конечно, можно было бы забрать вещи как-нибудь потом… Но эта недосказанность обязательно дала бы Кире «право» попыток меня вернуть, а мне отравила бы радость обретения Катюхи. А я этого не хочу. Пора собаке хвост купировать, сразу и навсегда.
Я не стал открывать дверь своим ключом, позвонил и замер в ожидании. Кира не подходила довольно долго, но все же открыла. Не одна, в компании отличного виски.
– Андрей… Зачем ты приехал? Я не хочу тебя видеть!
– За вещами. Позволишь, я их соберу? Обещаю, надолго не задержусь.
– Проходи.
Кира первой ушла в комнату, с бутылкой элитного виски, заплаканная, в домашних шароварах и полупрозрачной маечке.
Я прошел следом, в дом, так и не ставший родным. Здесь было все со вкусом придумано и обставлено, дорогой алкоголь, еда из ресторанов, но все какое-то глянцевое, гламурное, лощеное. Бездушное. А может, мне так стало казаться, потому что я понял, что не люблю?.. Не знаю.
– Андрей, что произошло? У нас все было хорошо, мы собирались пожениться… и вдруг ты меня бросаешь.
– Ты сама предложила сегодня расстаться. Я не возражаю. Ты права, Кирюша, мы давно стали чужими.
– Врешь, это только повод! Я все поняла! – ее глаза загорелись как-то лихорадочно. Не иначе как придумала причину моего ухода от нее и уже успела себя в ней убедить. – Я поняла, Жданов. Ты уходишь к очередной модельке, да? А это все, – она взмахнула руками, словно пытаясь обхватить наш долгий, мучительно-тяжелый роман, – нужно было ради моего голоса на совете, да?! Но мой голос не понадобился и ты выбрасываешь меня, как ненужную вещь…
– Нет, Кира, это не так, – я замер возле раскрытого чемодана на мгновение, с очередной рубашкой в руках. – Просто мы давно стали чужими людьми. Я не хочу врать тебе, Кирочка. Ни тебе, ни себе. Ты должна быть счастливой, а я не смогу этого сделать для тебя. Со мной ты будешь только несчастной. И я с тобой буду несчастен.
– Но я же люблю тебя!
– Одной твоей любви мало. Знаешь как говорят? Когда любит один – это болезнь. А когда двое – это любовь. Кира, я искренне хочу, чтобы ты переболела, выздоровела и начала жизнь заново. Правда, я очень этого хочу. И лучше мне уйти сейчас, пока все не слишком затянулось.
– Ты уходишь к другой? У тебя кто-то есть? Кто она? – вопрос прозвучал достаточно спокойно, но я-то знал, насколько это обманчиво. Кирюша всегда вспыхивала за долю секунды и устраивала фееричный скандал.
– Нет, я просто ухожу от тебя. Но обещать, что у меня никого не появится, я тебе не стану.
– Я не верю тебе, Жданов! Не верю ни единому твоему слову! Ты врал мне все это время. Врал, изменял, вел себя как последний моральный урод… Ты хоть понимаешь это?! Ты использовал меня, Андрей. Я всегда была на твоей стороне, а ты меня бросаешь!
– Кира, разве ты вещь, что тебя можно бросить? Мы просто расстаемся. Вот и все.
Через мгновение Кира оказалась рядом со мной, губы у нее стали белыми, ей необходимо было выплеснуть свою ярость и она ее выплеснула. Удар вышел несильным, было даже не больно. Пусть бьет, кричит, оскорбляет, если ей так легче. Я почти счастлив… Стерплю.
– Еще вчера на этой самой постели мы любили друг друга, нам было так хорошо, как тебе ни с кем и никогда не будет. А теперь ты меня бросаешь. Ты марионетка, Жданов, марионетка в руках Пушкаревой. Небось она тебе новую шлюшку и нашла. Она же крутит тобой, как хочет.
А вот насчет марионетки Кирюша погорячилась. Хотел промолчать, расстаться не совсем уж со скандалом, и грубости ей говорить не хотел. Но все-таки скажу. Я вовремя перехватил Кирины руки за запястья, она уже готовилась ринуться в бой.
– Кира, ты хочешь правду, да? Ну так я тебе ее скажу, Кирочка. Мы не любили с тобой друг друга ни вчера, ни позавчера, ни уже давным давно… Поняла? Не поняла и не надо, – слова о том, что я больше не могу представлять во время секса с ней другую я не сказал, ей и так больно, добивать Киру мне не хотелось. – Ты заслуживаешь большего, чем я могу тебе дать. Ты заслуживаешь того, кто будет тебя любить. Любить, а не терпеть. Прощай.
Кира покорно отступила к кровати и уселась на самом ее краю, растерянная, заплаканная, подурневшая и совсем чужая.
