Текст книги "Хамелеоны (СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Кристина Юрьевна, я чем-то могу вам помочь? Извините, у меня много работы, Андрей Павлович такой требовательный, вы же знаете…
– Я буквально на пять минуточек, – Кристина поставила сумку на стул, стоявший между шкафами и, деловито поправив волосы, начала. – Понимаете, Катенька, у меня к вам есть разговор. Кон-фи-ден циальный, – проговорила Крис и захихикала, делая вид, что ей непросто далось сложное слово.
– Да, да, конечно. Я вас внимательно слушаю.
– Только, ангел мой, прошу понять меня правильно. Дайте слово, что не обидитесь.
– Я не обижусь, честное слово, – мягко повторила Катя, примерно представляя, куда начнет клонить Кристина Юрьевна.
– Знаете, Катенька, я всегда была некрасивой. Как маленькая жабка. Кирюшенька, сестренка моя любимая, всегда была красивой, с пеленок. А я… В общем, если бы вы увидели меня до всех операций, то испугались бы.
– Вы хотите сказать, что и я не краше, – Катя шмыгнула носом. – Вы правы. Я знаю, как я выгляжу. Зеркала не врут. Только… К чему вы это? Я так не люблю обсуждать мою внешность? – Катя сделала вид, что смутилась и занервничала. Словом, обе женщины старательно играли придуманные ими же роли.
– Ангел мой, меня спасла пластическая хирургия. Если бы не она, то… – Крис махнула рукой, всем своим видом показывая, что ничего хорошего бы не было. – Были бы полные кукусики с бабасиками…
– Ой, Кристина Юрьевна, спасибо вам большое. Знаете, на меня до сих пор все только брезгливо смотрели. И все из-за внешности. Как будто если ты некрасива, то и работать будешь, как урод. Мне все, все здесь дают понять, что я вообще не имею права даже дышать одним воздухом с окружающей меня красотой. Особенно Милко, – Катя низко опустила голову, делая вид, что вот-вот готова расплакаться, но держится из последних сил. – А вы первая в «Зималетто» нашли для меня нормальные слова. Вы понимаете, каково это – быть не такой как все.
– Кто еще сможет тебя понять, если не я? Ничего, что я на «ты»? Но мы можем даже подружками стать. Ведь правда. Обе некрасивые, обе неглупые, – Кристина противно захихикала, – все! Решено! Я хочу тебе помочь. Я же вижу, что ты – умный, талантливый и способный человечек, миленький такой, светленький. Стоит только немного «приукрасить» себя. И жизнь изменится, кардинально изменится. Хочешь, поклянусь?
– Да что вы, Кристина Юрьевна, зачем клясться. Просто мне странно – что вы, акционер, собираетесь возиться со мной. А что требуется от меня? Что нужно делать? Операцию? Нет… Это слишком дорого. У меня на операции денег нет.
– Главное, чтобы ты, Катенька, согласилась. А остальное я возьму на себя. Давай мы с тобой встретимся подальше от «Зималетто» и поговорим. Ой, какой сюрприз мы всем сделаем, когда ты придешь на работу красивой! Я так люблю сюрпризы. Люблю, чтобы было весело, празднично, шарики чтобы висели и снежинки. – Кристина замолчала, потом дробно засмеялась. – Меня, кажется понесло куда-то в другую сторону. – Ну, как, становимся красивой? Договорились? Тогда я тебе позвоню. – Крис сделала вид, что ужасно заторопилась. – Столько дел, столько дел… Чмоки-чмоки, тетька! И не забудь – это наш секрет.
Когда за Кристиной закрылась дверь, Катя отложила ручку, которую до сих пор сжимала в руке и, крутанувшись в кресле, задумчиво уставилась перед собой.
– Ну что, Кристина Юрьевна, пока ничья, один-один…
Комментарий к Какое небо голубое…
гедан кин гери* – удар ногой в пах
========== В паутине ==========
Я в тесной келье – в этом мире
И келья тесная низка.
А в четырех углах – четыре
Неутомимых паука.
Они ловки, жирны и грязны,
И все плетут, плетут, плетут…
И страшен их однообразный
Непрерывающийся труд.
(с) З. Гиппиус
POV Хамелеон № 2.
Да, крепко они за меня взялись, все эти Воропаевы. Почему за меня, а не за кого-то другого – это более или менее понятно, Кристина вот-вот предъявит взыскания по долгам. Она прекрасно понимает, что если я раскопала все делишки Ветрова, то счета, на которые поступали бы возвратные деньги я тоже смогла бы проследить. А там, глядишь и до кредиторов недалеко. Это раз. Кристина хочет быть уверена, что «Зималетто» будет продан и даже торговая марка будет аннулирована. Ей не нужно, чтобы где-нибудь, когда-нибудь всплыли дела ее отца. Это два.
Думаю, что я правильно поняла смысл Воропаевской мышиной возни, потому что если я где-то ошиблась в своих предположениях, то это не есть хорошо. Тогда можно ждать всего, чего угодно.
Итак, берем за аксиому, что я права. Зачем в этом случае меня будут пытаться перетянуть на свою сторону – это задачка для первоклассника. По замыслу Крис, я должна буду выполнить Сашкину работу, а именно: изыскать средства для выплаты долгов и уговорить Андрюшу продать компанию, объяснив ему, что другого выхода просто нет. А самое главное, я должна буду прекратить копать под « Святое семейство».
Все логично, стройно и просто. Значит, теперь Ветров будет охмурять меня, признаваться в любви и привязывать к себе. Кристине же, как никому другому, известно, что на дурнушек очереди не выстраиваются, а значит, я должна буду вцепиться в единственного, осчастливившего меня своей благосклонностью. Для пользы дела я должна буду немножко поломаться, поиграть в обиженную, а потом броситься в объятия «осчастливливающего».
Проблема, однако… Андрюша – это же Отелло, а разделить судьбу Дездемоны мне как-то не улыбается. Ладно, что-нибудь придумаю. В конце концов, ему это нужно больше, чем мне.
Так… С Ветровым все понятно. Теперь Кристина, ее роль в перевербовке тоже очень понятна. Она будет мягко и приторно опутывать меня коконом красивой жизни, красивого лица, неисчерпаемых возможностей и радужных перспектив, как паучиха опутывает тонкими ниточками паутины свою жертву. Какое точное сравнение я нашла, Крис и правда похожа на паучиху…
Из размышлений меня вывел звонок моего мобильного. Номер был мне не знаком, но я, почему-то, была уверена, что это кто-то из скорпионов-пауков, и я не ошиблась. Звонил Ветров.
– Катюша, вы подумали над моим предложением?
– Да, Ярослав Борисович, подумала. Я вас прощаю, не люблю долго на людей злиться. Понимаю, что вы были в состоянии шока и больше не сержусь на вас. До сви…
– Катенька, погодите, – «один-ноль», подумала я, – а как же насчет предложения встретиться и поговорить?
– Извините, Ярослав Борисович, но нет.
– Почему, Катенька? Мне очень нужно с вами увидеться. – Небось сейчас думает «глаза б мои на тебя не смотрели», – Вы поймите меня, Катюша, я места себе не нахожу, это впервые в моей жизни, что я на кого-то руку поднял. Вы же понимаете, что мне просто необходимо загладить свою вину. Выбирайте любой ресторан, любое, удобное для вас, время. Только не отказывайте мне.
– Нет, Ярослав Борисович, я не думаю, что нам нужно встречаться.
– Катенька, а давайте на «ты», мы же больше не работаем вместе. Согласны? Катюша, я должен тебя увидеть и загладить свою вину. Ну, объясни, почему ты отказываешься?
– Ярослав Борисович, – я сделала вид, что смутилась, что мне неловко, – я вас боюсь.
– Меня? Хотя, впрочем, я тебя понимаю. Значит не простила, – молодец, Ярик, это он удачно дал мне пас.
– Нет, нет! Я простила вас. Ну, хорошо. Я согласна встретиться. – Я выглянула в Андрюшин кабинет, его еще не было. Это хорошо, не придется еще одну сцену переживать. – А давайте встретимся сейчас, я закончила работу и могу с вами встретиться, допустим, в… – пусть думает, что я вообще не знаю ресторанов, посмотрим куда он пригласит.
– Давайте в «Нияме», на Таганской, восемьдесят шесть, через сорок минут. Договорились, Катюша.
– Хорошо, – я сделала вид, что смутилась, – только я не готовилась для похода в ресторан, я в рабочей одежде. Вам ведь будет стыдно со мной, Ярослав Борисович, вы же сами говорили, что я макака облезлая, – для верности, я даже носом хлюпнула, а сама уже в поисковике нашла эту дешевую забегаловку с суши. Вот жлобина…
– Катя, милая, ну, неужели вы… ты меня никогда не простишь? Почему ты называешь меня на «вы»? Это обидно. Ну, хорошо, я не стану забегать вперед, поговорим при встрече. И не выдумывай, я тебя совсем и не стесняюсь.
Я дала отбой, написала Андрюше записку: «Андрей, снова звонил Ветров. Охмурял… Не дуйся! Ну вот такая я у тебя красавица, все на меня западают. Шутка, если чё… Ушла на свидание в «Нияму», что на Таганской, 86. Целую, надеюсь… жду. Ваша Катя.», положила записку в наш тайничок (мы с Андрюшей договорились оставлять секретную информацию, не предназначенную ни для чьих посторонних ушей, в его столе, под замком, ключ от которого был только у нас двоих) и пошла на «свидание».
Как я и думала, Ветров ждал меня с букетом пошлых красных роз «второй свежести». Ну, конечно, зачем тратиться на дорогой букет, для Пушкаревой, никогда в жизни не получавшей от мужчин даже одной гвоздички и такой букет сойдет.
Я вспомнила номер в гостинице, огромную корзину наших с Андрюшей любимых нежно-сиреневых эустом, вспомнила аромат и слова Андрея, когда он дарил мне цветы, и совершенно искренне и счастливо улыбнулась, обнажая брекетный оскал. Я видела, как его слегка передернуло, но он вынужден был улыбнуться мне в ответ.
– Это мне? Спасибо огромное. Мне никто и никогда прежде не дарил цветов.
– Это самое малое, что я могу для тебя сделать, Катя, за все, что я натворил. Пойдем внутрь? – Ветров осмотрел мой наряд, слегка покачал головой, – Ты прости, что не пригласил тебя в более шикарное место. Но… там всюду дресс-код, сама понимаешь.
Ай, молодца, ай умница! Вон как наживу забрасывает. Ну, что же будем делать вид, что заглотили.
– Ярослав Борисович, так может не пойдем, я не хочу, чтобы вам неловко было с такой спутницей, как я, – я смутилась, опустила голову, сделала вид, что собираюсь уйти и, якобы споткнувшись, выполнила премиленьй выпад, наступив Ярику на ногу и одновременно подтолкнув его к стене дома.
Я видела, как искры посыпались из его глаз при контакте его головы со стеной! Видела! А как ты хотел, дорогой? За удовольствие ужинать Пушкареву надо платить! И цену здесь назначаю я. Вот черт, как жаль, что Андрей не видел, мы с ним могли бы потом посмеяться. А, ладно, расскажу, а если нужно будет, то и покажу.
– Ярослав Борисович, простите меня, пожалуйста, я такая неловкая, – сказала я, все еще находясь своим ботиночком на его ноге и стараясь выжать из этой позиции максимум болевых удовольствий для ухажера.
Про дальнейшее даже рассказывать не интересно. Ярик долго и нудно говорил о моем светлом уме, о том, что всегда мною восхищался. Что мы могли бы стать друзьями и даже не только друзьями, вот только мне гардероб поменять нужно, ну, и как-то немножко прическу сменить. Он даже шутить пытался. Мол, мне нужно сменить прическу, чтобы меня не приняли за несовершеннолетнюю, и его бы не привлекли за ухаживания.
– А вы за мной ухаживаете? – Спросила я на голубом глазу, даже искорок восхищения во взгляд попыталась добавить.
– Конечно, Катенька! Внешность для женщины очень важна, но твой ум, твой легкий характер, твоя доброта, я вообще не знаю, кто смог бы меня простить, а ты простила, делают тебя очень привлекательной.
Ухажер, чертов, даже внимания не обратил, что я за все время ни к еде, ни к питью и не прикоснулась, говорил только сам, мне и рта раскрыть не дал.
В общем, через полтора часа мне страшно захотелось есть и я решила, что пора заканчивать наше «романтическое свидание». Я еще немного посмущалась и, дав честное слово, что это не последняя наша встреча, вышла из ресторана. И снова «браво», ухажер! Решил, что не по Сеньке шапка? Что мне и так оказанного внимания будет достаточно? Даже провожать не пошел! Урод.
Не успела я отойти на несколько шагов, как спиной почувствовала, что за мной кто-то идет. Судя по полной тишине и отсутствию любых внешних признаков преследования, за мной шел «крадущийся», человек одной со мной крови. На всякий случай я резко присела, якобы шнурок развязался и глянула назад. Так и есть, Андрюха!
Я одним прыжком, как сжатая и отпущенная пружина, устремилась вверх, разворачиваясь в полете навстречу Андрюшеньке. Он не растерялся, поймал меня прямо на руки.
Но это уже совсем другая история.
========== Большая игра… ==========
Так, над вашей игрой – крупною,
(Между трупами – и – куклами!)
Не общупана, не куплена,
Полыхая и пля-ша —
Шестикрылая, ра-душная,
Между мнимыми – ниц! – сущая,
Не задушена вашими тушами
Ду-ша!
© М. Цветаева
Кира вошла в кабинет без стука, по старой привычке. Это всегда раздражало Андрея, а сейчас, когда его нервы были на пределе, он поймал себя на мысли, что только воспитание не позволяет ему подойти к ней, развернуть за плечи и выставить за двери. Но этой Кириной бесцеремонности конец положить все же было необходимо. Он не собирался больше терпеть ее хамство, ее скандалы на рабочем месте и ее постоянный контроль.
– Что, даже не поздороваешься?
– Здравствуй, Кира.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу, конечно, но не хочу скандалить.
– Ну, так говори, обещаю, что скандала не будет.
– Кира, ты не могла бы делать то, что делают элементарно воспитанные люди? Стучать перед тем, как войти и дожидаться, пока тебе разрешат войти? Пожалуйста. Мне совершенно не хочется быть с тобой грубым и воспитывать тебя просьбами покинуть мой кабинет.
Кира задохнулась. Она шла сегодня на работу в надежде, что Андрей передумал, что они спокойно поговорят и помирятся. И все будет, как прежде. Она даже слово дала себе никогда больше не устраивать ему истерик и не мучить его своей ревностью. Она собиралась быть милой и доброй. Но стерпеть такое? Он даже шанса ей не оставляет на примирение. Она должна теперь будет стучать, прежде чем зайти к нему? Ей даже в голову не могло прийти, что воспитанные люди всегда так делают – стучат, прежде чем нарушить чей-то покой.
– Андрей, почему ты мне хамишь? Что ты себе позволяешь? А может я пришла по делу?
– Надеюсь, что по делу. Но это все равно не дает тебе права вторгаться в мое пространство без приглашения.
– Боишься, что я застану тебя с очередной моделькой?
– Почему я должен этого бояться? Если ты забыла, то напоминаю тебе, что позавчера мы расстались и я волен быть с модельками, с учительницами, с врачами, да хоть с секретаршами или бомжихами.
Жданов старался говорить спокойно, хотя и был на взводе. К его нервозности Кира почти не имела отношения, но она добавляла в нервозность здоровую порцию злобы. Он даже забыл на какое-то время, что Катя сейчас с Кристиной и, что ему панически за нее страшно.
– Аааа… Понятно теперь, почему ты со мной расстался. Ты хочешь беспрепятственно из компании сделать бордель. А из своего кабинета номера. Так ведь? Для этого ты со мной расстался? – На глазах Киры появились слезы.
– Нет, Кирюша, не для этого. Я расстался с тобой не для чего-то, а потому что! Неужели ты сама не видела, что наши отношения превратились в тюремное заключение. Ты хотела дать мне пожизненный срок, но у тебя не получилось. Амнистия вышла…
– Значит, нашу любовь ты считаешь тюрьмой?
– Не было любви, Кира, было лишение свободы в тюрьме усиленного режима. И продолжать этот разговор я не хочу и не буду. У меня есть дела и важнее, и интереснее, чем толочь воду в ступе. Извини, Кира, но мне нужно работать.
– Андрюша, а может ты плохо подумал? Давай попробуем начать все сначала, с чистого листа. Нам ведь так хорошо было вместе, – Кира все же заплакала.
– Кирюша, это обман. Мне было с тобой хорошо только первые две недели наших отношений. Не плачь, ну, пожалуйста, не плачь, – голос Жданова смягчился, – я желаю тебе счастья, понимаешь? И себе я желаю счастья. А вместе мы несчастны. Ты это понимаешь?
– У тебя кто-то есть? – Кира спросила спокойно и даже мягко. – Я пережду этот роман. А потом ты вернешься ко мне. Так ведь всегда было, Андрюша, ты всегда ко мне возвращался. И все будет, как прежде.
– Ничего не будет, как прежде. Ничего и никогда. И не строй иллюзий, не обманывай себя, Кирюша. Начни жить своей жизнью, и ты поймешь, что имеешь право быть свободной и счастливой. Я хочу, чтобы ты поняла, я ушел не к кому-то, я ушел от тебя.
Доля секунды понадобилась Воропаевой, чтобы из мягкой и нежной женщины превратиться в злобную фурию. Нет, все же нутро никуда не денешь…
– Я не позволю тебе позорить меня! Если хочешь крутить романы, крути их вне стен моей компании. Понятно?
– Кира Юрьевна, вы забываетесь. Вы мне не мать, не жена и не начальница, чтобы ставить мне ультиматумы. А эта компания моя такая же, как и ваша, и должность у меня несколько повыше вашей будет.
– Это ты так думаешь, Жданов… Значит ты не вернешься?
– Нет! Не вернусь!
– Хорошо, ты сам меня заставил пойти против тебя.
– Не надо меня запугивать, Кирочка. Вот она твоя неземная любовь, во всей красе… А теперь будь так добра, покинь мой кабинет и никогда больше в нем без стука не появляйся.
Кира пошла к двери, а Андрей нажал кнопку селектора.
– Вика, позвони Урядову. Пусть срочно готовит приказ о твоем переводе на место секретарши Киры Юрьевны, а Амуры на твое место.
– Андрей, что ты этим хочешь сказать?
– Ничего, просто мне нужна секретарша, а не твой слуховой аппарат, беспрепятственно пропускающий тебя без доклада, вечно опаздывающий и ничего не делающий.
Андрей давно ждал, когда это случится, ну вот и случилось, последний хлопок дверью, звон разбитого стекла (только бы она не поранилась), словно жирная точка, поставленная в их отношениях.
– Виктория, пригласите стекольщика и собирайте вещи.
***
Катя стояла у огромного, во всю стену окна, открывающего прекрасный вид на вечно спешащую, вечно суетящуюся, но такую родную и любимую Москву. Она стояла спиной к хозяйке пентхауса и ждала момента, чтобы вклиниться в ее монолог.
– Сегодня такой отличный день, по фен-шую самое лучшее время для перемен. И по раскладкам Нехай-бабы, полный вау и улет! Я так рада, что ты, наконец-то, до меня добралась и не застряла в какой-нибудь чудовищной московской пробке. Деточка, я сейчас прикажу, чтобы подавали обед. У меня здесь все по-простому, так что ты не стесняйся, кукусик. Что ты хочешь покушать?
– Спасибо большое, я ем мало и сейчас есть совсем не хочу, – Катя повернулась к Кристине.
– Тогда может быть фрукты? Ой, бабасенька, у меня есть такие экзотические фрукты. Хочешь попробовать? Ты, вообще, можешь смело заказывать все, что тебе вздумается. Если у меня нет, так я позвоню и сразу все будет.
– Спасибо, Кристина Юрьевна, я ничего не хочу.
– Ну, я так не играю, я хотела бы угостить тебя, а ты отказываешься. Так не честно. – Крис надула губки и отвернулась.
«Пожалуй, пора», – подумала Катя, прошла к дивану немыслимой формы, села, положила ногу за ногу и сказала: – Кристина Юрьевна, может хватит ломать комедию. Чего вы от меня хотите?
– Катенька! Кукусик мой, о чем ты говоришь? О какой комедии? Я не понимаю тебя.
– Мда… Вы все прекрасно понимаете, Кристина Юрьевна. И давайте оставим кукусиков с бабасиками. Неужели вы могли подумать, что если я раскопала делишки Ветрова, то не наведу справки о вас? А ведь они в открытом доступе. И вы хотите меня уверить, что женщина, окончившая с отличием математическую школу, полная дура? Значит, вы не уважаете ни меня, ни себя. Короче, мое время стоит дорого, мне, в отличие от вас, никто миллионного наследства не оставлял. И мое время – это мои деньги. Поэтому, либо вы говорите мне правду, что вам от меня нужно, либо я ухожу. – Катя привстала.
– Присядьте, Катюша, – я так и думала, что вы наведете обо мне справки. Ждала, сознаетесь или будете комедию ломать.
– По-моему, комедию здесь вы ломали, а не я.
– Катя, а еще кто-нибудь подозревает, что я вовсе не идиотка?
– Не знаю, возможно кто-то и подозревает, откуда мне знать. Думаю, что Александр Юрьевич и Кира Юрьевна наверняка должны знать, что вы далеко не идиотка. Им-то должно быть известно, что вы учились в спецшколе.
Кристина рассмеялась, искренне, весело.
– Ну, да, конечно, каков вопрос, таков и ответ. Я не имела ввиду мою семью, хотя именно Кира с Сашей даже не подозревают, что моя спецшкола, вовсе не была школой для детей с умственными отклонениями. Они-то, как раз, уверены в том, что я училась в школе для УО. Катя, я имела ввиду вот что… Когда вы начали наводить обо мне справки, и с кем вы поделились найденной информацией.
– Справки я навела о вас сразу после того, как закрылась за вами дверь моей каморки. Делиться информацией я ни с кем не стала.
– Почему?
– Ну, вы же знаете ответ, к чему эти игры?
– И все же я прошу вас ответить мне.
– Вы перешли со мной на «вы»? Это хороший знак, значит посчитали равной себе.
– Катя и все же?
– Если вы не посчитали нужным афишировать, что вы далеко не дура, значит у вас есть на то причины. Я не вправе вторгаться в частную жизнь акционеров. Это во-первых. А во-вторых… Во-вторых, вы сказали, что мы еще встретимся и поговорим. Прежде, чем открывать рот, я хотела понять, что вам от меня нужно.
– Ну, что же, ответ исчерпывающий и искренний. Вы заслужили, чтобы к вам относились с доверием и уважением. Поэтому вы сейчас услышите правду.
«Ха-ха-ха, – подумала Катерина, – интересно, какими байками она меня сейчас кормить будет».
– Единственная просьба, даже если вы откажетесь от моего предложения, вы должны будете сохранить наш разговор в тайне. Вы мне это обещаете?
– Нет! А если вы мне предложите, например, перевезти наркотики за границу? Можете не сомневаться, что тогда я прямо отсюда пойду в милицию и перескажу наш разговор в деталях.
– Да, Катюша, вы меня сейчас приятно удивили. Видно, вы и в самом деле отвечаете за свои слова. Не волнуйтесь, я не буду вам предлагать ничего криминального.
– Я все равно не могу вам дать слово молчать, пока не знаю сути вашего предложения.
– Скажите, Катя, вы хотели бы зарабатывать много. По настоящему много денег? Я хочу, чтобы вы работали на меня.
========== Маска, я тебя знаю… ==========
Маски повсюду, веселые маски,
Хитро глядят из прорезов глаза;
Где я? В старинной, чарующей сказке?
Но отчего покатилась слеза?
Слезы личиной глухою закрою,
С хохотом маску надену свою!
Глупые маски! Стремитесь за мною,
Слушайте: пошлости гимн я пою.
© В. Шершеневич
– Для начала, я хочу показать тебе, преимущества денег над безденежьем.
– Кристина Юрьевна, вы серьезно? Я экономист. Смею надеяться, хороший экономист. И вы хотите показать мне преимущества денег над нищетой?
– Да, Катя. Вот, посмотри. – Кристина протянула Катюше фотографию. – Эта фотография существует в единственном экземпляре. И, как ты понимаешь, я никому ее не показываю. Но сама я на нее периодически посматриваю, для того, чтобы не забывать какой я была и что могут сделать деньги.
Катя встала с дивана, снова подошла к окну, обхватила себя руками за плечи. Ей до безумия стало жалко Кристину. Да, она и сама некрасива, но то, что она увидела на фотографии… Это не было некрасивостью, это было уродством. «Господи, какой ужас. Бедная, как же над ней издевались в детстве, а потом в юности, – подумала Катя, – и эта жуткая волосатая родинка». Крис подошла к Катюше, приобняла ее.
– Спасибо, девочка.
– Вам спасибо за доверие. Вы хотели, чтобы я об этом молчала? Можете не сомневаться.
– Смешная ты, Катя. Об этом молчи не молчи… И Андрей и Ромка, да и другие знают прекрасно, как хороша я была. Конечно, мне не доставалось столько насмешек, сколько достается тебе, по крайней мере в глаза, я же все-таки была дочерью одного из владельцев, но за глаза они все здорово веселились. Особенно больно было, когда мама с Кирой меня стеснялись.
Катя только открыла было рот, чтобы рассказать о себе, о том, как отучила смеяться над собой, только хотела разоткровенничаться, как красная лампочка с надписью «Осторожно, тебя вербуют», ярко загорелась в области лобной доли правого полушария ее мозга. «Ай, молодец. Это пять баллов. Прекрасный ход, Крис». – Не могла не отдать должное Воропаевой Катюша.
– Кристина Юрьевна, а что за работу вы мне предлагаете? Что конкретно я должна буду делать.
– Погоди, Катюша, о работе мы поговорим немного позднее, а сейчас позволь мне устроить для тебя один сюрприз.
– Какой сюрприз?
– Ну, вот, а ты мне показалась умной. Если я скажу, что за сюрприз, то это уже не будет сюрпризом. Правда? Я хочу тебе показать, что могут сделать деньги. Согласна?
– Я знаю, что могут деньги. Правда знаю. Но мне много и не нужно. И это тоже правда.
– Катя, давай договоримся. Продай мне три-четыре часа своего времени, я заплачу, сколько ты скажешь. Я не могу так с тобой разговаривать, ты все время смотришь на часы. Меня это раздражает. Итак?
– Учитывая, что я сегодня взяла отгул и не получу денег на работе… – Катя сделала вид, что задумалась. – Двести долларов.
– Хорошо, двести, так двести. – Кристина рассмеялась, – А ты молодец, девочка, ты достаточно наглая для той работы, которую я хочу тебе предложить. Держи деньги. В рублях по курсу возьмешь, или доллары предпочитаешь?
– Доллары, – небрежно сказала Катя. Она уже знала, куда потратит эти деньги.
– Держи. Ну, пошли за мной в новую жизнь, Катюша, – Крис показала рукой куда идти и пропустила Катерину вперед. – Сейчас направо.
Они пришли в большую светлую, практически пустую комнату непонятного назначения. «Блин, сейчас прибьют, и никто меня не отыщет в этих лабиринтах», – настроение у Кати, и без того мрачное, ухудшалось с каждой минутой. И дело было вовсе не в том, что она опасалась чего-то. Дело было в том, что она, как ей казалось, бездарно растрачивала время. А еще в том, что Андрей волнуется, а она даже не может ему отзвониться.
– Катя, я хочу тебе показать, какой ты можешь стать, если примешь мое предложение. Алехандро, проходи, пожалуйста. Вот наша маленькая куколка, ее зовут Катенька, – Кристина снова играла дурочку, – давай покажем ей на что ты способен. Договорились, кукусечка? А я пока пойду отдохну.
Кристина ушла, а смуглый, высокий, с ярко-красным ежиком коротко стриженых волос Алехандро вплотную подошел к Катюше и начал ее осматривать с головы до пят. Кате было достаточно одного взгляда на это разжиженное, не знающее тренировок тело, чтобы понять, что угрозу оно не представляет. Тело хлопнуло в ладоши и трое субтильных женоподобных паренька стали таскать в комнату кофры, чемоданчики, и длинные напольные вешалки на колесиках, сверху прикрытые чехлами. До Кати стал доходить смысл происходящего. Кристина решила устроить ей на дому салон красоты, показав, какая у нее может быть чудесная фигурка в брендовых шмотках. А это тело, судя по всему, стилист.
Стал понятен и еще один замысел Воропаевой, мол, как тебя не одень, как не разукрась, а пока ты не потратишься на пластическую операцию, ничего не получится. А значит, деньги все-таки нужны, и очень. «Ну, и черт с ним, – подумала Катя, – в конце концов, Кристина щедро оплатила это развлечение. Пусть развлечется».
И Катюша безропотно отдала себя в руки Алехандро.
***
От Кати не было ни слуху, ни духу. Давно прошли те три контрольные часа, когда Андрей волновался, но все же старался держать себя в руках, а Катюшин мобильный все так же был недоступен.
Как назло, в кабинет пришел Ромка. Он-то и огреб по-максимуму…
– Ну, что, нашей мисс Вселенной так и нет? Андрюша, что-то здесь не так! А что если они ее перевербовали? Давай разберемся. Что ты ей предложил? Ничего, кроме риска и нервотрепки! Через год она должна будет вернуть тебе фирму. И? Что дальше? Она останется ни с чем! А Кристина ей уже намекала на пластическую операцию, помнишь, Катя нам говорила? А для чего она это говорила? Ты что не понимаешь, что одно движение Катиной правой руки и все! Мы у разбитого корыта.
– Ромка, я тебе сейчас один умный вещь скажу, только ты не обижайся, пожалуйста.*
– Да, да. Слушаю тебя, царь.
– Если ты еще раз позволишь себе смеяться над Катей, подшучивать над ее внешностью или сомневаться в ее порядочности, мы с тобой очень крепко поссоримся. И я сейчас не шучу. – Вид у Жданова и в самом деле был серьезен. – Пока ты здесь пытаешься фиглярничать, с ней, вообще, неизвестно что происходит. Мы вот, вроде бы, в одной команде, а ты… Я понять этого, Ромка, не могу. Ты же вроде нормально к ней относишься, что ж тебя на поворотах-то заносит?
– Я, правда, нормально к ней отношусь. Как к другу, как к соратнику.
– И поэтому, как друга и как соратника, постоянно стараешься высмеять и поставить под сомнение ее порядочность?
– Не поэтому. А потому, что вы мне врете!
– Кто тебе врет, Ромео? Ты о чем?
– Я о чем? Не хотел я начинать этот разговор, но придется. Андрюша, кто такая Юна-тян? Гейша Кэтсу? Нет у него гейш с таким именем. И прежде, чем ты мне начнешь врать, хочу тебе сказать, что я все знаю. Понятно?
– Что ты знаешь? – Андрея вдруг как молнией ослепило, они с Катькой два болвана. Камеры для слежки за Ветровым поставить поставили, а снять… – Камера слежения?
– Да! Камера слежения!
– И ты посмел смотреть?
– Да, посмел! Вы же мне все время врете!
– А тебе не кажется, что это не твое дело?
– Нет, не кажется! У нас никогда секретов друг от друга не было.
– А теперь есть. И что? Я не обязан пускать в то, что мне дорого, никого. И тебя в том числе.
– В то, что тебе дорого? Ты с ума сошел?
– Не знаю. Вполне возможно.
Роман ничего ответить не смог, он заржал. Заржал неприлично громко, он сгибался пополам от смеха, он икал и прихрюкивал.
– Я сказал что-то смешное? – Кулаки у Андрея сжались, – Ромка, я хочу, чтобы ты меня услышал. Катя единственная женщина, которая не видит во мне ни денежного мешка, ни секс машины, ни выгодной партии. Эта женщина стала моей только потому, что я – это я. Ты был прав, она меня, действительно любит. По-настоящему.
– Я надеюсь, что ты просто прислушался к моему совету и начал атаку на Пушкареву, чтобы она нас не кинула. Ты лучше признайся, ты кого представлял на ее месте? Назови мне имя этой красотки.
Теперь они поменялись ролями, Андрей хохотал, как ненормальный, а Ромка смотрел на него с недоумением и растерянностью.
– Если хочешь знать правду, Ромео, – это Катю я представлял, когда вынужден был ублажать Киру. Иначе у меня ничего бы не получилось. Понятно? А когда я занимаюсь любовью с Катей, мне никого другого представлять не нужно, мне за глаза и за уши хватает ее одной.
– Но она ведь…
– Заткни-и-ись! Ромка, я умоляю тебя, не доводи меня до греха. Если ты до сих пор не понял, что внешность не имеет значения, мне жаль тебя, Ромео.
– Ну, да, в темноте, с закрытыми глазами, может быть и не имеет значения.
– Вынужден тебя разочаровать, мы всегда делаем это при очень хорошем освещении, – Андрей ухмыльнулся.
– Что значит всегда? У вас это что? Не единичный случай?
