Текст книги "Хамелеоны (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Павел Олегович, мы ответим на все вопросы. Разумеется… Но я еще не закончила. Уставом моей компании требуется назначить президента компании «Зималетто». Не выбрать, а назначить. Но вы все можете проголосовать. Я полагаю, что Андрей Павлович с этой должностью справится на все сто. Думаю, пояснять причины моего выбора не стоит, но, если кто-то захочет, то я могу и пояснить.

И тут зашумели все и разом, Катя еще больше поразилась сходству собравшихся акционеров с пауками, которых сначала загнали в одну банку, а затем с силой встряхнули…

Комментарий к Что, если маски сброшены, а там…

В. Высоцкий. “Песня о масках”

https://youtu.be/W82tNl3jbGo

========== Что, если маски сброшены, а там… (2) ==========

Я в тайну масок все-таки проник.

Уверен я, что мой анализ точен:

И маска равнодушья у иных -

Защита от плевков и от пощечин.

Но если был без маски подлецом,

Носи ее. А вы? У вас все ясно.

Зачем скрываться под чужим лицом,

Когда свое, воистину, прекрасно?

(с) В. Высоцкий.

POV Хамелеон № 2.

Голова болела все сильнее и сильнее, помню, я подумала, что у этих пауков слишком громкие и противные голоса. Хотелось только одного – тишины. Все остальное можно было и потом, а тишины хотелось сейчас, немедленно. Тошнота волной поднималась откуда-то снизу, набирая горечь и липкость по мере приближения к горлу. «Если они сейчас не заткнутся, я начну вырубать их по одному, пока последний не захлебнется своим криком», – даже без злости, с какой-то мрачной усталостью подумала я и увидела Андрюшино встревоженное лицо рядом с моим лицом.

– Тебе плохо?

– Пусть они замолчат, пожалуйста.

– Идти можешь?

– Не знаю.

– Тогда я тебя понесу, или нет, лучше я сейчас всех выгоню. – сказал Андрей и добавил, повернувшись к акционерам, – Перерыв полтора часа, Катерине Валерьевне стало плохо.

– Ах, Боже ты мой, аферистке стало плохо, давайте мы все опахалом будем ей махать, – взвизгнула Кира, – да пусть хоть к праотцам убирается, никто плакать не…

Я никогда не видела Андрюшу таким. Честное слово, никогда. Раньше он часто кричал, истерил и устраивал показательные выступления, но это никогда не было страшно, всегда немножко смешно, потому что беззлобно. А сейчас… Он побледнел, повернулся к Кире и не закричал, нет! Он почти шепотом произнес: – «Замолчи, мерзавка, закрой свой рот». И это было по-настоящему страшно. Кира словно наткнулась лицом на стену. Вот только что было искаженное ненавистью и криком лицо и… раз… неживая маска с открытым в беззвучном крике ртом. Хорошо, что уже практически все разошлись, и не видели ее позора.

Меня почти вырвало, когда Кира хлопнула дверью со всей дури. В конференц-зале остались только я, Андрей и… Кристина.

– Андрюшенька, а куда подевались все дядьки и тетьки? Что происходит? Почему все та…

– Уходи, все потом, – зашипел Андрей, когда я застонала от звука ее голоса.

Крис вышла и закрыла за собой дверь очень тихо и почти беззвучно.

– Андрюша, позвони Ромке, пусть проследит, чтобы Кристина никуда не исчезла. Я, кажется, придумала, как обезопасить нас всех от нее.

Андрей позвонил Ромке, поговорил с ним и присел в соседнее кресло.

– Ну, как ты? Может хочешь чего-нибудь?

– Хочу, очень хочу. Поцелуй меня. А потом попроси Амуру сделать чашку горячего, крепкого, сладкого чая. Большую чашку. Ладно?

Через полчаса тишины и чашки чая мне полегчало. Правда Андрей еще настаивал на бутерброде, но на это меня уже не хватило. Хватило на то, чтобы предложить Андрюше закончить собрание. Ну, правда, что еще мы можем сказать или сами услышать от Киры или Сашки? Ничего! Разве что послушать новые крики Киры… Андрюшка был согласен со мной, и мы решили прямо сюда в конференц-зал пригласить Кристину, а потом Павла Олеговича.

– Андрюша, а ты можешь с Кристиной поговорить сам, – я вкратце рассказала ему свою идею. Андрей вначале онемел, потом посмотрел на меня с восхищением и какой-то непонятной грустью.

– Бедный твой муж, Катенька, мне его искренне жаль.

– Не поняла. Ты о чем?

– Жить всю жизнь в тени гения, при этом любить его и не завидовать ему – это непросто, Катюха.

– Вот балабол, давай зови Кристину, хочется поскорее закончить со всем этим кошмаром.

Крис вошла в конференц-зал что-то щебеча и чуть ли не пританцовывая.

– Кукусики, а почему вы позвали одну меня?

– Кристина, хватит валять дурака, да и дурочку из себя изображать тоже хватит. Не устала еще?

– Андрюшенька-душенька, ты почему такой сердитый?

– Еще раз предлагаю прекратить паясничать. Мы с Катей знаем все. На вот, посмотри, – Андрюша протянул Кристине довольно увесистую папку.

– Ой, какая красивая папочка, – начала Крис отбрасывая обложку, и осеклась, мгновенно стала собранной и серьезной. Она поглощала лист за листом не обращая никакого внимания на нас. Было видно, что некоторые документы и она видит впервые.

– Кристина, мы начали эту игру практически с первого дня прихода Катерины Валерьевны в компанию. Повторяю, мы знаем все. И то, что Ярослав ваш брат – тоже.

Наступила длинная и тяжелая пауза. Кристина что-то крутила в голове, какие-то свои многоходовые комбинации, от которых уже через пару минут Андрей не оставит камня на камне.

– Да, Катюша, ты меня феерически обыграла. Я ведь тебе даже поверила. Ну, что же, в принципе вы сделали мою работу, «Зималетто» не существует, концы в воде. – Наконец сказала Воропаева.

– Крис, если тебе придет в голову мысль отправить в воду и свидетелей преступлений твоего папаши-подонка, то хочу тебя предупредить, что все эти документы в ту же секунду будут отправлены по трем адресам – в прессу, ФСБ и Интерпол. Так что ты должна беречь, как зеницу ока Катюшу, меня и моих родителей. Если с кем-то из нас что-то случится, по твоей вине или нет, документы тут же всплывут. И тогда все ваше имущества, все ваши личные счета, посмотри, там есть все реквизиты, будут арестованы.

– Это тоже твоя идея, Катя?

– Ты сейчас говоришь со мной, а не с Катей. Теперь слушай дальше. Тебе придется проглотить еще пару отрезвляющих пилюль. В отличие от Киры и Сашки, ни ты, ни Ярослав ничего от «Зималетто» больше не получите, вы достаточно погрели руки у этого костра.

– Ты хочешь сказать, что выплат по акциям мне производить не будут.

– Катя, ты явно переоценила ум этой женщины! Кристина, просыпайся! По каким акциям? «Зималетто» отныне не акционерная компания – это личная собственность Катерины Валерьевны. А она тебе ничего не должна. И последнее… Тебе в «Зималетто» путь будет заказан и это не обсуждается. Ты сейчас выйдешь вот в эту дверь и больше я видеть тебя не хочу.

– Андрей, ты поэтому расстался с Кирой?

– И поэтому тоже. Ты смогла бы жить с человеком и знать, что его отец уничтожил твою семью?

– Спасибо, что ничего ей не рассказал. Спасибо, что обезопасил «Зималетто» не вываляв в грязи имя отца. Все, ребятки, пока.

– Кате спасибо говори, не мне.

– Катя, снимаю шляпу. Мне хочется тебя придушить, но не отдать тебе должное я не могу. Ты достойный противник.

– Душить Катю я бы тебе тоже не советовал…

Кристина вышла из конференц-зала, все было позади. Вроде бы нужно было радоваться, а у меня перед глазами вдруг возникла фотография уродливой, грустной девушки и я снова заревела. Беременной все же быть трудно.

– Катенька, ну ты чего? Все же хорошо, девочка.

– Мне ее жа-а-а-лко.

– Ну все, все. Успокаивайся. Нам еще предстоит разговор с отцом. Кстати, Катя, а почему ты хочешь еще и с мамой поговорить? И почему наедине?

Я ждала этого вопроса и боялась его. Андрей ничего не должен был знать, вполне достаточно и того, что я все знаю и мне с этим жить.

– Надо же ее успокоить тоже, мне кажется, что у меня это получится, причем наедине получится лучше.

– Хорошо, Катюша, как скажешь. Ну, что, я зову отца? Или хочешь еще немножко отдохнуть?

– Зови, Андрюшенька. Чем быстрее все это закончится, тем быстрее я поеду домой, отдыхать.

– Нет, солнышко, никаких домой. У меня для тебя сюрприз.

– Какой сюрприз?

– Вот женщины… Сюрприз, он на то и сюрприз, чтобы сюрпризом быть.

– Ладно, зови отца. И приготовь нитроглицерин на всякий случай.

Павел Олегович вошел ссутулившись. Казалось, что он постарел на десяток лет. И тут меня осенило, мы идиоты! Почему мы решили, что предательство друга будет для него страшнее, чем провал и предательство собственного сына.

– Давай скажем полуправду, – шепнула я Андрюше, но он отрицательно помотал головой. Дальнейшее показало, что я оказалась права.

– Андрей, я хотел бы поговорить с тобой наедине. Без посторонних.

– Здесь нет посторонних, папа. Ты можешь не стесняться в выражениях при Кате.

– Андрей, как ты мог? За три месяца ты погубил дело всей мой жизни. И не только моей… Я даже на кладбище к Юрику теперь не могу сходить, мне стыдно. Ты разочаровал меня и предал. Ты отдал в посторонние руки наше семейное дело. Что вы с ним сделали, Катерина Валерьевна? Я уже тысячу раз пожалел, что принял вас на работу. Вы разрушили…

– Папа, остановись. Слышишь? Я никому не позволю говорить в таком тоне с женщиной, кото…

– Андрей Павлович, не надо, – я почти кричала, – Павел Олегович, примите, пожалуйста, свою сердечную таблетку, я вам сейчас кое-что расскажу. И Вы сможете гордиться своим сыном, а не стыдиться его.

– Катя, не надо, – крикнул Андрей, но меня уже понесло.

– На кладбище Вы не сможете сходить? А Вам и не нужно навещать могилу предателя, вора и подлеца! Ваш сын спас «Зималетто» от краха, от грязных рук Воропаева, тянущихся и из могилы, чтобы погубить не только дело Вашей жизни, но и Вас самого, вместе с женой и сыном. Вот, читайте, – я протянула Павлу Олеговичу папку потоньше, чем протягивала Кристине. Здесь ничего не было о делах мафии, он бы этого не перенес. Только о махинациях, воровстве и о сумме векселей, поданных Кристиной. – Да если бы Андрей Павлович не переписал компанию на меня, сегодня бы она уже пошла с молотка. И последнее. Вот, держите – это заверенная нотариально дарственная на «НикаМоду», которой и принадлежит «Зималетто», на имя Андрея Павловича Жданова. Правда вступает она в силу только через год. Это Ваши гарантии.

– А через полгода вы передумаете? И перепишете дарственную на кого-нибудь другого?

– Знаете что, я оставляю вас наедине с сыном и папкой с документами. Если Вы захотите услышать и увидеть правду, вы ее услышите и увидите. Если нет, значит это уже не мои проблемы. Андрей Павлович, я закажу обед?

– Да, Катенька, закажи, поешь, отдохни. И только потом поговорим с мамой.

– С Маргаритой Рудольфовной я буду говорить наедине. И это не обсуждается.

Уже закрывая дверь, я услышала, как Павел говорил Андрею: – Почему ты позволяешь Пушкаревой разговаривать с тобой в таком тоне? – Что ответил Андрюша, я уже не слышала…

========== Не друзья, и не враги… ==========

Ну что за жизнь, когда кругом

Одни друзья и их не счесть,

Никто не стал твоим врагом —

Не заслужил ты эту честь.

© А. Дольский

POV Хамелеон № 2

– Катенька, ты спишь? – Андрюша легонечко тронул меня за плечо.

– А что? Уже пора? – Я не спала, но так уютно мне было на кожаном красном кресле под пледом, что даже думать не хотелось о предстоящем разговоре с Марго. – Как папа? Ты считаешь, что я не права? Не стоило говорить ему полуправду? Я просто не сдержалась, когда Павел Олегович на тебя напал. Я вообще не переношу, когда тебя обижают. Прости, а?

– Дурочка, что ты извиняешься? Ты все правильно сделала. Отец уходил даже успокоенным. Просил передать тебе свои извинения и благодарность.

– Правда? – У меня словно камень с души упал. Андрей кивнул. – Ты есть хочешь? У меня в каморке твой обед стоит. Я не смогла тебя дождаться, уже поела.

– Это не ты не смогла. Я знаю, что ты бы дождалась – это все наш троглодит-обжоркин. Он заставил тебя поесть.

– Точно. Ну, все, не приставай, иди есть, и зови маму.

– Я заберу еду с собой, поделюсь с Ромкой, расскажу ему последние новости, а тебе маму пришлю.

Я сложила плед и убрала его в каморку. Внутренне собралась и приготовилась, но стук в дверь все равно раздался неожиданно, я даже вздрогнула.

– Катя, вы хотели поговорить со мной?

– Да, Маргарита Рудольфовна.

Мы сели в кресла и надолго замолчали. Мы обе знали о чем пойдет речь, мы обе испытывали неловкость, мы обе были связаны одной точкой, той, что сейчас росла в моем животе. Просто она еще не знала, что станет бабушкой моего ребенка, а я уже знала, что у моего ребенка бабушка убийца. А она не знала, что я знаю, а что нет. Вот такой замкнутый получался круг…

– Я Вас не осуждаю, Маргарита Рудольфовна. – Начала я этот ужасный разговор. – Я не знаю, как поступила бы сама, если бы моим мужу и ребенку грозила опасность. Но точно знаю, что защищала бы их до последнего, может быть так же как Вы. Единственное, чего бы я никогда не сделала, я не тронула бы невинного человека.

– А я и не трогала. Лиля была в это время в Дании. Как она оказалась в машине Юрия, я не имею понятия. Поверь мне, Катя.

– Я вам верю. Я должна вам верить, иначе мне крышка.

– Тебе крышка? – Марго подняла на меня свои умные, проницательные глаза. – Я не понимаю. Причем здесь ты?

– Это не важно, если Андрей… Андрей Павлович посчитает нужным, он сам Вам расскажет. Маргарита Рудольфовна, поверьте, мне можно доверять. О том, что я знаю о Вас, не догадывается даже Андрей, а ему я вообще врать не могу. Но я не хочу, чтобы он страдал, а значит никогда не открою ему о Вас правду. Так вот, мне можно доверять, поверьте. Я прошу Вас, расскажите мне всю правду.

Марго положила таблетку за щеку и надолго задумалась.

– Хорошо, – наконец сказала она, – только я должна знать две вещи. Без этого я ничего не скажу.

– Спрашивайте, Маргарита Рудольфовна.

– Откуда ты все узнала?

– Слишком большую сумму Вы перевели в офшорную зону Маршалловых Островов за неделю до аварии Воропаевых и такую же назавтра после. Вы не волнуйтесь, больше этого никто и никогда не раскопает, я стерла информацию. А сегодня я заглянула Вам в глаза и прочла подтверждение. Помните, мне еще плохо сразу стало?

– Понятно. И второй вопрос, на который я хочу получить ответ. Почему ты сказала, что тебе крышка? Причем здесь ты?

– Тайна за тайну, значит? – Мне стало смешно и я улыбнулась. – Не равноценный обмен. Мою тайну все равно долго скрывать не удастся, живот начнет расти. Я не хочу, чтобы у моего ребенка была бабушка, способная хладнокровно убить невинного человека.

– Ты беременна от Андрея? – Я кивнула. – Он знает? – Я кивнула. – Не вздумай делать аборт! Даже если Андрей будет настаивать.

– Вы плохо знаете своего сына, Маргарита Рудольфовна. Андрей не будет настаивать, он рад этому ребенку.

– Ладно, о ребенке мы поговорим потом. Ты хотела знать правду? Тогда слушай…

***

POV Хамелеон № 3

– Шурочка, Роман Дмитриевич у себя?

– Нет, Андрей Павлович, он выскочил в ресторан, перекусить.

– Я подожду его у него в кабинете. Договорились?

– Конечно, Андрей Павлович.

Это было даже хорошо, что Романа не было на месте, мне стало трудно с ним общаться. С того самого вечера после показа…

… С самого начала, как только Ромка позвонил и предложил встретиться, у меня появилось какое-то нехорошее то ли предчувствие, то ли что-то еще… В общем, неспокойно мне было. Может, просто нервы, а может интуиция сработала, я не знаю. Но в бар я входил прекрасно понимая – разговор предстоит непростой, и он для нас с Малиновским многое решит. Так и вышло.

Ромка меня уже ждал и, в ответ на традиционное рукокопожатие ухмыльнулся:

– Отпустила-таки Катенька? Ну я рад, Андрюха, что ты выбрался.

– Малина, если беседовать будем в таком тоне, то я пойду, пожалуй. Мы договорились Катю не обсуждать.

– Черт, Палыч, а разговор как раз именно о Катерине свет Валерьевне и пойдет. Ты же еще не в курсе?

– Не в курсе чего? – я машинально присел напротив Романа и практически не чувствуя вкуса опрокинул в себя заказанный Малиной виски.

– Андрюха, сейчас говорить будем максимально серьезно и прошу сразу: выслушаешь все до конца, потом будешь орать. Если захочешь, набьешь мне морду, но только потом.

– Даже так?

– Ага, – Ромка вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, мгновение спустя достал из него фото и положил передо мной. – Любуйся, Андрей Палыч.

Я взял в руки фотографии и стал методично их рассматривать. На всех была запечатлена Катя. Она гуляла по разным бутикам, самым элитным, никуда не торопилась и выглядела довольной жизнью.

– Что это? Откуда?

– Андрюша, родной мой, ау! Я тебе о чем говорил? Я предупреждал. Твоя ненаглядная Пушкарева водит тебя за нос, – Малина потряс парой отложенных фото перед моим лицом. – Она прибрала твою компанию, дело твоего отца к рукам и теперь, как видишь, привыкает к новому статусу. Да, пока Катерина только примеряет наряды, но ты посмотри, какие магазины и какие у нее аппетиты. Ты представь, Палыч, что дальше будет?!

– Я еще раз спрашиваю, откуда это? Так вот куда ты с показа смылся, за Катей следить. Ай молодец. Мне нужна была твоя помощь на показе, я искал тебя. Но тебя не было. И то верно, зачем работать? Зачем помогать Жданову. У нас есть дела и поинтереснее! Мы играем в шпионов. Или нет? Вот тут стоит время – ты в это время был еще в зале. Ромка, ты что, нанимал частного детектива? – Я почувствовал, что могу его ударить и сжал кулаки.

– Да, я нанял детектива. А как иначе можно вывести человека на чистую воду? Только так…

– Да, Ромка, ты еще подлее, чем я думал. Что такого крамольного нарыл твой Пуаро? Это что, преступление, ходить по магазинам? Пусть даже и по самым дорогим бутикам. Она же женщина, Ромка. Да, она очень умная женщина, да не очень красивая женщина. Но Катенька – женщина! Это ты понимаешь? Это так естественно, когда женщина ходит по магазинам, что только такой завистливый и ревнивый идиот, как ты мог в таком невинном занятии найти крамолу.

– Андрей, еще раз повторяю, ты посмотри, какие магазины и какие у нее аппетиты. Ты представь, Палыч, что дальше будет?! Ладно, пусть это для тебя не доказательство того, что она не собирается возвращать тебе «Зималетто». Ладно! А что ты скажешь вот об этом? – Ромка бросил на стол еще пачку фото.

У меня перехватило дыхание. Это все она? Это моя Катька? Ну, ладно вот этот сорванец, Бог с ним, пусть даже вот эта «Бабетта» в стиле «Нью-лук», но вот эта стильная дама в стиле «Шанель» или вот эта красавица эпохи итальянского Возрождения – это моя Катька Пушкарева? Господи! я самый счастливый человек в мире. Меня, именно меня, любит эта красавица.

– Ну, и как тебе это? – Из эйфорического состояния меня вывел голос Ромки. – Как ты думаешь Жданчик, сколько будет стоить у Слептова создание такого количества образов? Или это она тоже только примеряла?

Лучше бы он облил меня помоями, чем вылил мне на голову этот ушат холодной воды. В душе стала подниматься злоба – на себя, за доверчивость, на Ромку, со своей «ложкой дегтя», на Катьку, так глупо «засветившуюся»… Но хуже всего было то, что я реально засомневался. Такой уж бескорыстной является Катя? И что, если Малиновский реально прав, а я идиот, которого свет еще не видывал?

Ромка был явно доволен моим замешательством и даже не скрывал улыбки. Отчаянно захотелось не видеть этой кривой ухмылки, я снял очки и на несколько секунд пережав пальцами переносицу, вернул их обратно. Я идиот! Как я мог сомневаться в Катьке. Узнает – не простит. Что такого ужасного в том, что она захотела стать красивой. Ну сколько это могло стоить? Что-то около трех тысяч долларов. Она их не украла, а заработала.

– Ромка, а ты помнишь, что именно в этот день Катя получила увольнительные деньги. Ты еще хотел их прокутить. Молодец Катюха, не дала тебе прогулять свои деньги, пошла к Слептову. Тебя это разозлило? Или ты просто завидуешь ей? Знаешь, Ромка, я ожидал от тебя всякого, скажу честно. Но этого… слежки… слюноотделения по поводу предполагаемого Катюхиного предательства… вот этой вот ерунде… В общем, мне неприятно в тебе ошибаться, Ромка. Ты же другом был, ты же был мне как брат мой, понимаешь?

– Был?! Жданыч, ты как слепой со своей Пушкаревой, не видишь элементарного! И выставляешь виновником меня. Не приходи ко мне плакаться, когда я окажусь прав.

– Не приду. Потому что ты никогда не окажешься прав. А вот это за виски, – я выложил на стол купюру и, забрав фотографии, ушел. Не оборачиваясь.

С того вечера мне стало тяжело общаться с Ромкой. Вот и сейчас… Я доел обед и вышел из его кабинета, не стал дожидаться Ромкиного возвращения.

***

– Славик, ты дома? – Кристина была мрачнее тучи.

– Так точно, Крис, – Ярослав был немного подшофе. Ему нравилось жить в доме сестры; нравилось, что они едят, что пьют; нравилось проводить вечера с разными знаменитостями, в круг которых Крис его ввела, представляя старым другом семьи; нравилось проводить с сестрой вечера и планировать будущее. Нравилось думать, что он умнее Крис в десятки раз, что сейчас они вместе распилят папины денежки от «Зималетто» на клинику, и он будет получать оттуда свои проценты, а потом он подобьет сестру на поиски наследства деда и отправит ее по ложному пути, а сам найдет это наследство и откроет свое, личное дело, вместе с умницей и красавицей женой. А то, что Пушкарева красавица он видел своими глазами.

– Налей-ка мне «Balvenie Portwood», безо льда, пальца на четыре. И себе можешь налить пальца на два. Сегодня можно. Сегодня все можно.

Это было здорово, что именно его Крис попросила открыть этот коллекционный виски двадцати однолетней выдержки. Иначе она заметила бы, что он уже проколол иголкой со шприцем крышку и немного попробовал. Не убила бы, но крику было бы много. Еще бы, бутылочка тянула на три штуки баксов.

– Так что? Пьем за нашу удачу? Мы победили, Крис?

– Пьем за полную задницу, Славка. Мы проиграли! Вчистую. А виновен во всем ты, мой милый, жадный, вороватый братец. Если бы ты не запустил свои корявые ручки в дела вчерашние, никому бы в голову не пришло копаться в позавчерашних.

– Кристина, что случилось?

– Ты дай мне выпить, пока я не начала рассказывать, если не хочешь, чтобы я тебя сейчас вытолкала и из дома, и из своей жизни. Причем не в дверь, а в окно.

Уходить через окно двадцать четвертого этажа Ярославу не улыбалось и он поспешил подать Кристине виски в специальном бокале – широком в нижней части и суженном вверху. Очистил и положил на специальное блюдце несколько долек помелита, который этой «принцессе» регулярно привозили чуть ли не спецзаказом. Кристина выпила коллекционный, дорогущий виски залпом и протянула свой бокал Славке.

– Налей еще.

– Кристина, а это не будет перебором? Может сделаешь паузу хоть минут на пять? Знаешь ведь, как на тебя спиртное влияет.

– Это кто мне сейчас указания дает? Придурок, который просрал все дело? Наливай и молчи! Когда дойду до нужной кондиции, все расскажу и подумаем, как нам жить дальше и чем заниматься.

Но Ярослав знал точно, если Кристина дойдет до нужной кондиции, то думать сегодня они уже не будут. Да и черт с ним, пусть напивается, рассказывает все и засыпает. Успеют подумать и завтра.

Однако назавтра, когда Ярослав проснулся, Кристина уже улетела в Данию, а на тумбочке возле кровати лежала записка: «Созвонимся, братишка. Вот пройдет злость и созвонимся. А может даже отправимся на поиски дедова наследства. Береги себя, мы ведь с тобой друг для друга еще и доноры. Квартиру нужно освободить в течение недели. Крис. »

========== Оглядываясь назад… ==========

Так оглянись когда-нибудь назад:

Стоят дома в прищуренных глазах,

И мимо них уже который год

По тротуарам шествие идет.

(с) И. Бродский

POV Хамелеон № 5.

Я начала свой рассказ очень медленно, спотыкаясь на каждом слове, словно продираясь сквозь время и расстояние. Это было самое трудное, начать говорить.

– Я сразу знала, что добром эта затея не кончится, отговаривала Павлушу. Так уж получилась, что цену Юркиной дружбе я слишком хорошо знала. Всю жизнь он греб под себя, отца своего стыдился, даже отказался от него. Первого компаньона по бизнесу разорил еще в восемьдесят восьмом. Потом рассказывал, что это компаньон не чистым на руку оказался. Павел верил. Павел всегда ему верил. Он же блаженный, Павлуша мой.

Начав говорить, я уже не могла остановиться. Я столько лет держала в себе этот груз, что сейчас с каждым, произнесенным мною словом я чувствовала облегчение. Словно сбрасывала с себя груз и освобождалась.

– А я с первого дня, как они бизнес открыли, начала собирать деньги на черный день. Каждый нерастраченный рубль я меняла на доллары. Я открыла свой собственный счет в Лондонском банке, о котором не знал никто, даже Паша, и клала на него каждый сэкономленный цент. Знаешь, Катя, я экономила на всем. На одежде, на ресторанах, на зарубежных поездках. Одежду я носила от «Зималетто», мотивируя это своим патриотизмом. Но причина была в том, что эта одежда доставалась мне бесплатно. Еду я готовила сама, мотивируя это тем, что Паша любит домашнюю кухню, что у него язва, и ресторанное меню ему противопоказано. Если у Павлуши были зарубежные командировки я с ним не ездила, я экономила деньги, мотивируя это тем, что я не собираюсь оставлять сына на попечение мамок-нянек, у меня единственный сын и я хочу сама заниматься его воспитанием.

Катя слушала меня очень внимательно. И мне вдруг подумалось, что она была бы очень хорошей женой Андрею. Даже жаль, что этот гуляка поматросит и бросит девчонку. А девочка хорошая, правильная девочка. Ну, и что, что не красавица. Зато не изменяла бы, любила бы, была бы и женой преданной и другом.

– Дела в компании пошли хорошо. Даже очень хорошо. Павлуша начал давать мне деньги не считая. Но я все так же, каждый нерастраченный рубль превращала в доллар, который затем откладывала. Я была уверена, что придет день и мне придется спасать и мужа, и сына. А для этого мне понадобятся деньги. Я все время ждала ножа в спину.

В горле пересохло и я попросила Амуру приготовить нам с Катей чая с мятой.

– Ты пьешь чай с мятой, Катя? – Она кивнула, – Это хорошо, это полезно, Катенька. Знаешь, девочка, а ведь я ему поверила. Я поверила Юрию в какой-то момент. Все шло хорошо, коллекции принимались на ура, продажи росли, доходы поступали. И я подумала, что людям свойственно меняться, что, возможно, и Юра переменился, честно ведет бизнес и вовсе не собирается ни обманывать Пашу, ни обворовывать его, ни предавать. Представляешь, мне даже стыдно стало за свои подозрения, за свое недоверие. К тому времени у меня на счету скопилась довольно приличная сумма, даже очень приличная. И я решила, что на эти деньги куплю дом для Андрюши и Киры.

В двери постучали и вошла Амура с подносом на котором стоял чайник, две чашки, и блюдечко с имбирным печеньем, моим любимым. Я подождала, пока за секретаршей плотно закроется дверь и продолжила.

– Знаешь, Катя, я никогда не любила Лилю. Невероятно красивая снаружи, она была так же уродлива изнутри. Как, ну скажи мне, как можно было настолько стыдиться собственной дочери, что запереть ее в спецшколу и забыть о ней? А если вдруг случалось Кристиночке оказаться в доме, когда к ним приходили гости, то девочку замыкали в ее комнате. Стеснялись показывать людям девчонку. Вечные истерики, публичные сцены ревности. Нет, не любила я Лилю. А Кирочка вся в нее, вот просто до последней капельки. И сестру стеснялась так же, и истерики так же устраивать может и такая же пустая, поверхностная, с гонором. И такой невестки мне очень не хотелось. Ни семья ее не устраивала меня, ни она сама. Слава Богу, они с Андрюшей расстались.

Я вдруг поймала себя на мысли, что вместо того, чтобы рассказать Кате самую суть, разоткровенничалась так, как ни вообще никогда и ни с кем не разговаривала.

– Я, Катенька, это к тому рассказываю, чтобы ты поняла меня. Свадьбы я этой не хотела, очень не хотела, но смирилась. Мне казалось, что если уж Юра смог так перемениться, то любой человек сможет стать лучше. Я начала уж и дом подыскивать, как все это случилось.

– Маргарита Рудольфовна, – перебила меня Катя, – если Вам очень трудно, то не нужно…

– Нет, девочка, нет. Мне это теперь нужно, мне самой. Я не хочу, чтобы мама моего внука считала меня хладнокровной убийцей.

Я выпила еще немного чая, сделав паузу и собираясь с силами.

– Паша заболел. Обычно он болел, не болел, на работу ходил всегда, а тут язва так его скрутила, что он не только на работу, по дому еле передвигался. Юра с Лилей пришли его проведать. Помню я еще очень обрадовалась тогда их приходу. На стол собирать стала… И вот вышла я в очередной раз в кухню, слышу Юрин голос:

– Его две недели не будет. За это время мы успеем и разгрузить товар и перегрузить его и по точкам разослать. Раз такая оказия появилась и можно использовать склад «Зималетто», этим нужно воспользоваться.

Не знаю кому он это говорил, но меня затрясло. Я поняла, что люди не меняются. Решила все проверить сама. Ох, Катюша, даже сейчас, когда вспоминаю, мне страшно, а тогда… Тогда у меня руки-ноги тряслись, но на склад я следующей же ночью поехала. Если бы ты могла себе представить, что я там обнаружила, у тебя волосы дыбом бы встали.

– Наркотики в рулонах с тканями?

– О, Господи, девочка, ты и это знаешь?

– Я даже знаю когда это было и куда потом ушло. Склад «Зималетто» для хранения «товара» использовали всего один раз. Думаю, что именно тогда.

– Я совершила ошибку, Катенька. Огромную ошибку. Вместо того, чтобы сразу же бежать в полицию, я решила сама все разузнать. Наняла детектива и через месяц он раскопал такие ужасы, что я слегла с гипертонией. Самое ужасное было в том, что Андрюша, придя работать в «Зималетто», тоже становился увязшим в эту грязь и мерзость. Это было страшно, Катя, это было так страшно, что я даже бояться перестала. Я решила поговорить с Юркой, попросить его отпустить с миром Павлушу и Андрея. Сейчас я понимаю, всю глупость этой затеи, но тогда мне это казалось лучшим выходом.

У Кати из глаз покатились слезы. Я протянула ей салфетки и продолжила.

– Я не успела поговорить с Юрием, иначе сегодня уже ни меня, ни Павла, ни Андрея не было бы в живых. Но Господь уберег нас. Тем вечером детектив принес мне магнитофонную пленку, я еще удивилась, что пленку, а не диктофон. Но он объяснил мне, что это запись телефонного разговора.

– Кажется Жданов что-то почуял.

– Старший или младший?

– Не знаю, какая разница, но слежку я всем нутром чую.

– Так может это не Ждановы?

– Ждановы, сынок, Ждановы. Я тоже умею следить. К ним в дом приходит сыскарь из «Улики».

– И что будем делать? Сворачиваться?

– Нет! Сейчас закончим это дело и случится авария. А Марго, если она не будет с ними в машине, будем выплачивать щедрые вдовьи деньги. Не обеднеем.