Текст книги "Хамелеоны (СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Дурак ты, Ромка, если хочешь знать, я хочу ее всегда и везде. Если хочешь знать, я вчера впервые испытал чувство ревности, когда Катюха сидела с Ярославом в ресторане. Вот так-то, дружище. А ты говоришь: «Но она ведь…»
– Знаешь что меня настораживает? Ты говоришь о Пушкаревой с таким упоением, словно о любимой женщине. Не знай я тебя многие годы, подумал бы, что ты влюбился.
– Так и есть, Малиновский. Только не влюбился, а люблю. Я, действительно, испытываю к ней очень нежные чувства, как к самому родному человеку, который всегда рядом. Который не обманет, не предаст, не бросит и всегда придет на выручку в трудный момент. И спасибо тебе за то, что ты меня сейчас заставил сказать себе правду.
– Как к самому родному человеку? К самому? Ну-ну, Жданчик, смотри, не обманись.
Комментарий к Маска, я тебя знаю…
Я тебе сейчас один умный вещь скажу, только ты не обижайся.* – Цитата Из “Мимино” Георгия Данелии.
========== Очевидное – невероятное… ==========
Слава царице, Селене святой, белокурой богине,
С мудрым умом, пышнокудрой! Начавши с тебя, воспою я
Полубогов, знаменитых героев, деянья которых
Сладкими славят устами служители Муз, песнопевцы.
© Гомер. Гимны.
Это было невероятно. Этого не могло быть потому, что этого быть не могло никогда. Но это было… Было! Бы-ы-ы-ло!
И какое счастье, что Кристина еще отдыхала, когда Алехандро ввез в комнату зеркало и разрешил Кате посмотреть на себя. Если бы Крис увидела хотя бы сотую долю эмоций Кати, когда она взглянула на себя в зеркало впервые, Воропаева бы поняла все и сразу. И вся Катина игра рассыпалась бы прахом. Все, все было написано у Катюхи на лице, и то, что она влюблена и любима – тоже.
Из зеркала на Катюшу смотрела невысокая, очень стройная красавица, с весьма и весьма соблазнительными женскими формами. С удивительно нежной светлой кожей, с золотисто-карими огромными глазами, с яркими, сочными, красиво очерченными губами. Волосы красотки были приподняты в высокий боковой объемный (непонятно откуда объем-то взялся) пучок, небрежный и взлохмаченный, несколько прядок были выпущены и казались непослушными хулиганками. Одета незнакомка была в кашемировое платье-футляр черного цвета длиною чуть ниже колена, с драпировками вдоль боковых швов, что делало зрительно безупречным сложение ее тела. На ногах черные туфли-лодочки на очень высоком каблуке. И в довершение образа длинные жемчужные серьги, подчеркивающие высоту ее шеи, и длинная же нитка жемчуга – единственное украшение платья. Катерина была красива тонкой, одухотворенной красотой.
Для завершения образа ей всего и надо было заскочить к ортодонту и снять давно потерявшие актуальность брекеты. Катя тут же наметила себе сделать это в ближайшее время.
– Ну что, куколка, ты себе нравишься? – Спросил стилист неожиданно густым басом и Катюша быстро-быстро закивала головой. – Тогда зовем зовем заказчицу. Кристиночка! – Он крикнул так, что Катя вздрогнула.
Когда Кристина вошла в комнату, Катя смотрелась в зеркало. Первые эмоции были положены на полочку и сейчас ничего, кроме изумления и недоверия ее лицо не выражало, даже радости. Позиция для наблюдения за Кристи была идеальной, Катюша в отражении видела всю гамму чувств «благодетельницы», тогда как сама благодетельница понятия не имела, что ее уже видят, а видела только Катино отражение.
Воропаева вошла в комнату уже готовая выразить сожаление, что Катю не удалось преобразовать даже такому блестящему стилисту, она уже даже рот открыла, но взгляд ее упал на красавицу, отражавшуюся в зеркале на фоне московского заката. Зрелище было настолько прекрасно, что первые секунды Крис восхищенно смотрела на какую-то «золотую девочку» из Зазеркалья, даже не понимая, что это и есть Катя Пушкарева. Затем глаза ее потухли, а мозги начали лихорадочно работать, подыскивая новый вариант для того, чтобы все-таки заинтересовать Катерину своим предложением.
К Кате подошла уже что-то для себя решившая женщина.
– Какая ты красавица, Катенька. Алехандро, бабасенька моя золотая, ты волшебник! Ты заслужил прибавки к гонорарчику. Собирайся, кукусенька, деньги я тебе уже положила в сумочку. Это платьице мы тоже покупаем, и туфельки, и жемчуг. Пойдем Катенька, нам нужно договорить. – Крис обернулась к Алехандро и его помощникам, приложила обе ладони к губам и послала им воздушный поцелуй. – Бабаськи мои, спасибо.
Воропаева привела Катю на балкон, куда велела подать чай и фрукты.
– Катя, я понимаю, что ты не нуждаешься ни в каких пластических операциях. Это уже ясно и мне и тебе. Но… ты знаешь сколько стоит этот твои «скромный» наряд? Почти две тысячи евро! А стилист? Еще тысячу! Теперь скажи мне, как часто ты сможешь себе такое позволить?
– Кристина Юрьевна, погодите минутку. Ну, во-первых, мне все равно что и сколько здесь стоит. Я ничего не просила и долга не признаю. Одежду я, конечно, же не возьму.
– Катенька, я не собиралась вешать на тебя никаких долгов. Это мой каприз, моя блажь и я сама оплачиваю свои прихоти. Я не об этом.
– Простите, что перебиваю. Так вот… Я не должна вам никаких денег, но я вам очень признательна. Если бы не вы, я никогда так и не узнала бы, что я могу быть красивой. Мне бы просто в голову не пришло это проверить. Кристина Юрьевна, я должна вам гораздо больше, чем деньги. Так что давайте вернемся к вашему предложению. Я обещаю рассмотреть его со всей тщательностью.
– Катерина, я собираюсь открыть в России клинику пластической хирургии. У меня будут работать лучшие хирурги с мировым именем. Я создам лабораторию омоложения. Начну работать со стволовыми клетками. Мне нужен гениальный экономист, такой как ты, Катя. Нужно будет составить бизнес-план, рассчитать экономическое обоснование, рентабельность… Ну, и так далее. А, когда проект будет запущен, я планирую сделать тебя финансовым директором клиники и членом совета директоров. Ты представляешь, какая у тебя будет зарплата?
– Приблизительно.
– Не надо приблизительно, мы с тобой математики и привыкли говорить языком цифр. Прибавь к своей нынешней зарплате еще один ноль в конце, а когда проект начнет себя окупать, и еще один. Это интересное, новое, живое дело, Катя. Мы сможем помочь тысячам женщин без страха смотреться в зеркало. Вот как ты сейчас. Ну, разве это не замечательная идея.
«Ага, тысячам… Как же! Только тем, у кого есть шальные деньги! Ладно, Крис, получи пилюльку», – подумала Катя, сделав вид, что задумалась над предложением Воропаевой.
– Кристина Юрьевна, вы хоть приблизительно представляете, каков должен быть первоначальный капитал для открытия такой клиники? Где вы возьмете такую сумму?
– Это пусть тебя не волнует, я не затевала бы проект, не имея материального обоснования для его реализации. Я человек серьезный, как ты успела заметить.
– Я тоже, как успели заметить вы. Поэтому вы должны понимать, что я не сунусь в проект, не зная происхождения денег. Мне дорога моя репутация и фамилия моего отца, я не хочу их испачкать.
А вот к такому повороту Кристина готова не была, второй сюрприз за день от этой пигалицы. Кстати, мысль, пусть даже и бредовая, но повторенная дважды оставила свой отпечаток в мозгу «наследницы». А почему бы и в самом деле не открыть такую клинику? – подумала она.
– Катя, давай договоримся так. Источники финансирования я открою тебе только в том случае, если получу твое согласие работать на меня. Согласись, что все, что касается денег, это конфиденциальная информация.
– Ваше предложение очень интересно. Это правда. Масштабы работы меня интригуют. Все начать с нуля и построить бизнес – это очень интересно. Кристина Юрьевна, я должна подумать. Когда нужно начинать составлять бизнес-план?
– Вчера, Катя, вчера.
– А как же моя работа? Андрей Павлович в меня поверил, сделал своим помощником. Это не честно. Хотя… с другой стороны. Вон секретарша в приемной получает больше, чем я. И только потому, что она подруга Киры. Ой, простите, пожалуйста, что-то я ляпнула не то. – Катя сделала вид, что смутилась.
– Не смущайтесь, Катюша, вы все правильно говорите. Со стороны Жданова это ужасно не профессионально. Если хочешь удержать достойного работника, надо ему достойно платить. Иначе всегда есть риск, что его переманят.
– Кристина, Юрьевна, но подумать пару дней я все-таки должна. И мое условие – прозрачность финансирования.
– Хорошо, Катя, договорились.
– А где я смогу переодеться в свою одежду и умыться?
– Зачем, Катя? Эта одежда подарок от меня, как и обувь, как и украшения.
– Нет, Кристина Юрьевна, я таких дорогих подарков ни от кого не принимала и принимать не стану. Такие подарки обязывают, а я никому не хочу быть обязана.
– Интересный ты человечек, Катя. Очень интересный. Думаю, что мы подружимся.
Кристина и предположить не могла, что сюрпризов-то у нее на сегодняшний день было не два, а целых три. И третий сюрприз был самым неприятным, пожалуй.
За Катиным преображением наблюдал еще один человек, ее братишка, Славик. Который видел, как Пушкарева красива и который решил, что вдвоем с такой красавицей и умницей-женой они на многое, ох и на многое способны!
***
Первым делом Катя зашла в магазин «Parker Club», она долго ходила у витрин, смотрела ассортимент, мысленно примеривала ту или иную ручку к руке Андрея и, наконец, нашла то, что искала. Ни секунды не сомневаясь, Катя заплатила сто восемьдесят долларов за подарок любимому, практически все, что выторговала у Кристины. Затем позвонила ему.
– Андрюша, нам срочно нужно увидеться. Срочно, понимаешь? Я не знаю, есть ли за мной слежка, поэтому я еду прямо домой. Приезжай ко мне, сможешь? Только не сразу, часика через полтора.
– Катька, с тобой все в порядке? Я чуть с ума не сошел.
– Все в порядке, Андрюшенька. Все в полном порядке. Просто все еще хуже, чем я предполагала.
Оставалось купить хороший коньяк для папы и позвонить маме, чтобы готовила ужин…
Комментарий к Очевидное – невероятное…
Я поздравляю всех с Днем Победы!
Сегодня больше глав, скорее всего, не будет, сегодня папин праздник и сегодня, по традиции, я буду праздновать.
Папе в детдоме добавили 3 года и отправили его 14-летним ребенком на фронт. Он был ранен, но выжил.
Умер в 1989 году, старая рана…
Светлая тебе память, папа… (Барух Даян а-Эмет…זייל)
========== Я, правда, тебя люблю ==========
Среди миров в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что мне темно с другими.
И если мне на сердце тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с ней не надо света!
© И. Анненский.
POV Хамелеон № 2
Пока я раздумывала, показываться мне Андрюше в новом облике или нет, за меня все решил папа. Он увидел меня накрашенной, с новой прической и вначале меня не узнал, а потом раскричался, что он свою дочь не для того растил, чтобы она, размалеванная, как обезьяна по пальмам скакала. Я только рот открыла, чтобы объяснить ему, что я не размалевана, а накрашена, что я уже не маленькая, а на дворе две тысячи пятый год. Но он схватился за сердце…
…И я пошла смывать макияж, мыть голову и заплетать косички. Тогда я еще не знала, что именно в этот момент и решилась моя судьба…
Андрюша пришел с букетом цветов в одной руке и с виски Балблэр 1992 в подарочной упаковке. Цветы маме отдал, а коробку с виски папе. Мама сразу засуетилась, стала приглашать Андрея к столу.
– Андрей Павлович, а я как раз пирожков напекла. Пойдемте ужинать.
– Мама, мы за компьютером поедим. У Андрея Павловича очень мало времени, а нам еще нужно поработать.
– Катенька, так нельзя. У тебя все на бегу. Еда набегу, разговор набегу, вся жизнь набегу. Андрей Павлович, ну хоть бы вы урезонили ее. В голове только работа, работа, работа, и больше ничего. Все остальное пролетает мимо.
– Мамочка, или вы нам дадите сейчас поработать, или мы забираем пирожки и уезжаем в «Зималетто».
– Катюха, дай нам с Андреем Павловичем хоть по граммульке принять. Он видишь, какой виски мне принес, – вклинился в разговор папа.
– И что? Сразу выпить нужно? Папа, ты за работой пил когда-нибудь?
– Ты же знаешь, что нет. Я и тебе всегда говорил, что ког…
– Ну, так и не надо Андрея Павловича спаивать, нам еще нужно работать. Все, мама, давай пирожки, мы пошли ко мне в комнату, нам нужен компьютер. Папочка, завари чай, пожалуйста, так, как только один ты умеешь.
Тарелка с пирожками плавно перекочевала к Андрею в руки, а я открыла ему двери и пригласила в свою комнату.
– Катька, я убью тебя! – Зашипел Андрюша.
– И это вместо «добрый вечер, Катенька»? – Засмеялась я. – Вместо «как я соскучился, как рад тебя видеть»?
– Ты не понимаешь, что я волновался, что в голову лезли самые черные мысли, что я чуть с ума не сошел? Неужели трудно было позвонить?
Я видела, что Андрею очень хотелось заорать на меня, и будь это где-то в другом месте, я бы уже огребла по полной. Но мы были у меня дома, за дверью, я уверена, плотно прижав к ней ухо стояла мама, и кричать шеф не отважился. Я включила компьютер, для конспирации, на случай неожиданных визитов родителей, и повернулась к любимому. Он был растерянным и взволнованным, значит, и правда за меня переживал.
Теплая волна благодарности и нежности просто накрыла меня с головой. Боже мой, как же я его люблю… Я подошла к Андрюше вплотную и крепко-крепко к нему прижалась.
– Прости меня, я правда не могла позвонить. Меня ни на секунду не оставляли без внимания.
– Ладно, – я чувствовала, как он оттаивает, – прощаю. Как тебя не простишь, если я вообще на тебя сердиться не могу? Только больше меня, пожалуйста, не пугай так.
– Не буду. Давай, садись на стул у компа и ешь пирожки. Хотя, нет, подожди, я сейчас слетаю за чаем. С папиным чаем мамины пирожки вкуснее. А потом расскажу тебе все.
Через несколько минут Андрей, позабыв обо всем на свете, уплетал пирожки и запивал их сладким чаем на чуть горьковатых травах. Он жмурился и улыбался, как Чеширский кот, хорошо хоть не мурлыкал, родители очень бы удивились появлению кошки в доме.
– Андрюша, меня вербовали по-полной программе.
– Кать, давай подробно, ничего не пропуская. Я хочу все знать. Мне очень важно понять, угрожает ли тебе опасность.
– А если угрожает, то что? Выведешь меня из игры, да?
– Да. Я уже все продумал. Если тебе угрожает опасность, мы перепишем «НикаМоду» на кого-нибудь другого, тебя я уволю и ты потеряешь для этих упырей интерес.
– Андрей Павлович, – я перешла на официальный тон, – кажется мы сейчас поссоримся. А мне очень не хочется с Вами ссориться.
– Кать, что случилось? Почему мы должны поссориться, и зачем ты перешла на «вы»?
– Потому, что я тебе однажды уже говорила, что я никому не позволяю решать что-либо за меня. Мне ничего запретить нельзя. Я не твоя собственность.
– Ты такая смешная, когда злишься. Только руку еще нужно упереть в бок. И все… У меня от страха сразу поджилки трястись начнут. – Андрей улыбнулся. – Кать, ты не защищайся, ладно? Я не нападаю. Я просто схожу с ума от одной мысли, что с тобой может что-то случиться.
Как жаль, что мы были у меня дома, а не у него. Сейчас сидели бы на ковре у камина тесно прижавшись друг к другу и я сумела бы его успокоить. А здесь, в моей комнате, куда каждую секунду могли войти родители, мне ничего не оставалось, как начать рассказ о встрече с Кристиной.
Сейчас я понимаю, какой ошибкой было не рассказать ему тогда о том, как приходил Алехандро и о том, что я чертовски привлекательна. Но тогда я подумала, что рассказывать это не интересно. Потому что вместо рассказа, нужно будет сделать ему сюрприз на его день рождения, ровно через два месяца. Вот тогда, красивая и загадочная, я позвоню в его дверь, он мне откроет и не узнает меня, и скажет, что вы, мол, девушка, ошиблись адресом. А я протяну ему футляр с «Паркером» и скажу: – Все в порядке, шеф, агент Пушкарева поздравляет вас с Днем Рождения!
…Говорят, что если хочешь посмешить Господа, расскажи ему о своих планах…
Что-то я отвлеклась. Итак… Я рассказала Андрею о своей встрече, все, кроме моего преображения, и мы начали обсуждать план наших дальнейших действий. До двадцать четвертого оставалось всего три дня и мне просто нужно было потянуть время. Мы решили, что я сама позвоню Крис и скажу, что я склоняюсь к принятию ее предложения, но прошу дать мне еще пару дней для окончательного решения.
– Андрюш, я хотела бы обсудить еще одну тему. Можно?
– Тебе все можно.
– Почему ты пришел без Ромки?
– А тебе так нужен Ромка? Зачем?
– Затем, что мы команда. Андрей, что между вами произошло? Я же вижу, с недавних пор у вас отношения натянутые. Это из-за меня, да?
– Почему ты так решила? Нет, ты здесь совершенно не при чем.
– Ты мне врешь, Андрюшка, я же чувствую, как он ко мне относиться стал. Он что, знает о нас?
– Да, знает.
– И он против наших отношений, – я не спрашивала, я утверждала, – потому что такая страшила, как я, не только твою репутацию ловеласа и эстета роняет, но и его, как твоего друга.
– Кать, не говори ерунды. Ты сама хотела скрыть наши с тобой отношения. Это же ты сказала, что если о нас узнают, то это может повредить нашему делу. И вовсе не из-за твоей внешности, а потому, что «Зималетто» банкротишь ты.
Андрей на секунду замер, сообразив, что он сказал, а я, испугавшись, что он начнет сейчас оправдываться, поспешила сделать вид, что не поняла.
– Кстати, Андрюша, а откуда он узнал о наших отношениях?
– Он стал меня тянуть к девочкам, я отказывался. Наконец, он меня достал и я ему сказал, что никуда с ним больше ходить не собираюсь, потому, что люблю тебя.
Мне показалось, что я ослышалась. Он меня любит? Этого быть не могло, по определению. Да, он хотел меня, это я видела. Ему было хорошо со мной, это я знала. Он доверял мне и считал меня своим другом – это все так. Но любить?
– Что ты ему сказал? – Почти теряя сознание переспросила я.
– Что я люблю тебя. Катька, я, правда, тебя люблю.
========== Если друг оказался вдруг… ==========
Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а – так…
Значит, рядом с тобой – чужой,
Ты его не брани – гони:
Вверх таких не берут, и тут
Про таких не поют.
© В. Высоцкий
Ах, каких же замечательно ушлых и оборотистых адвокатов нашел Ромка для «НикаМоды»…
Заседание суда длилось чуть больше четырех часов; Жданову был задан всего один вопрос: собирается ли «Зималетто» возвращать целевой кредит, и если да, то в какие сроки; и, буквально вслед за тем, как Андрей сказал, что с удовольствием отдал бы кредит, но нечем, суд вынес свой вердикт.
Решение суда было бы понятно даже младенцу. С момента вынесения вердикта компания «Зималетто» прекращает свое существование. Всё её движимое и недвижимое имущество, а также торговая марка, отныне принадлежат компании-кредитору «НикаМоде», то есть лично ее владелице, госпоже Пушкаревой Екатерине Валерьевне.
Оставалось продержаться еще десять дней, сохраняя «аферу века» в тайне, потому что еще целых десять дней можно было подавать апелляцию. А потом все! Решение суда вступало в силу!
Как бы это со стороны не выглядело странно, но из здания суда чуть ли не в обнимку вышли те, кто только что стал банкротом и та, кто их обанкротил.
– Куда сейчас? – Малиновский щурился от яркого солнечного света.
– На работу. Презентацию коллекции еще никто не отменял, даже новая хозяйка. – Андрей улыбнулся взглянув на Катю. – И дел у нас по горло.
– Мальчики. Нам сегодня, обязательно, нужно будет посовещаться. Так что вы свои планы откорректируйте и вечер освободите, пожалуйста. – Катя, занятая своими мыслями, и не заметила, как Ромка бросил на нее гневный взгляд.
– Видал, Андрюха, еще не вступила в свои права, а уже командует, – эту реплику можно было бы принять за шутку, если бы не колючий тон говорившего.
– Ромео, а ты не заметил, что Катька нами командует уже довольно давно? Задолго то того, как суд вынес решение в ее пользу. – Андрей попытался перевести слова друга в шутку, но Ромка паса не принял.
– Вот, вот… Дожили… – Еще более мрачно ответил он.
Катя вдруг словно очнулась, внимательно посмотрела на Малиновского.
– Роман Дмитриевич, мне очень не нравятся наши отношения в последнее время. Я считаю, что нам просто необходимо объясниться. Причем еще до совещания. Вы выскажете нам с Андреем свои претензии, мы вам свои. Все честно, открыто, в глаза, тогда и с недоразумениями легче справиться будет. И восстановить отношения, либо разорвать их, оставшись только деловыми партнерами.
Катя, действительно, хотела, как лучше. Насколько она понимала отношения между людьми вообще, а уж между близкими людьми в особенности, недопонимание и, как следствие его – размолвка, может быть только там, где есть недосказанность. А когда обо всем говоришь открыто, то камня за пазухой не остается. Хотела, как лучше… И наткнулась на взгляд полный ненависти. Она даже поежилась под этим взглядом.
– Значит я выскажу вам с Андреем свои претензии, а вы мне свои? Я правильно понял? – У Малиновского заскрипели зубы.
Господи, как же он ее сейчас ненавидел, эту страшную, очкастую мымру. Она с Андреем, стало быть, по одну сторону, а он по другую? Ворвалась в их беззаботный, легкий, счастливый мир и разрушила все на своем пути. Компанию, брак Андрея, легкость и беспечность, их со Ждановым дружбу она тоже разрушила. Ее больше нет, этой дружбы. Советуется Жданчик только со своей ручной обезьяной, время проводит тоже с ней, грозит разорвать все отношения с ним, с его лучшим другом, с Малиной, если тот будет о ней, о «Катеньке» неуважительно отзываться. И после этого она хочет, чтобы отношения оставались прежними. Он не будет «при них». Либо он со Жданом друзья, и тогда Катя идет на фиг, либо нет. Третьего быть не может!
Ромке почему-то вспомнился Корней Чуковский со своим «Крокодилом»:
Усмехнулся Крокодил
И беднягу проглотил,
Проглотил с сапогами и шашкою.
«Небось поэт со сне увидел Пушкареву, вот и написал свою нетленку с неё. Вылитый крокодил, вместе с оскалом и повадками», – подумал Ромка.
– Да, Роман Дмитриевич, именно так. А что вас так задело? То, что я сказала «мы с Андреем»? Хорошо, вы с Андреем, или каждый от себя. Какая разница? Главное, не смотреть друг на друга с ненавистью, а высказать друг другу суть претензий. Все, что мешает. Вы согласны?
– А я, с вашего разрешения, госпожа Пушкарева, должен подумать. Вы согласны дать мне время подумать?
– Думать всегда полезно, – вклинился в разговор Жданов. – Ну что, поехали на работу?
И по дороге до работы, ведя машину и делая вид, что сосредоточен на дороге, и в лифте, когда они все вместе поднимались на административный этаж, Ромка был хмур, погружен в себя и ни с кем не разговаривал…
Уже сидя за чашечкой кофе, который Шурочка умела готовить, как никто другой, добавив туда хорошую порцию коньяка, Роман вдруг подумал, что он ведет себя, как маленький, обиженный ребенок. И что это тактически неверно, потому, что он смешно и глупо выглядит на фоне «нашей всезнайки», которая, в отличие от него держится с большим достоинством. Нет сомнения, что сейчас именно он, Ромка, проигрывает Кате по всем пунктам в глазах Андрея. А значит, нужно успокоиться, взять себя в руки, «помириться» с Катюшей и…
Да, да, совершенно правильно, именно ради этого «и» и стоит затаиться, а самому потихоньку начать выводить из игры камень преткновения по имени Катя. И тогда он снова обретет друга, когда раскроет ему глаза на эту мымру, когда Андрей поймет, что за змею пригрел он на своей груди и начнет только играть с Катей, пока она не отдаст им компанию назад. А тогда они выгонят ее из их жизни и все будет так же, как было прежде – легкий и приятный в общении Жданчик, всегдашний его попутчик по веселой, беззаботной жизни.
***
– Катенька, ты будь с Ромкой помягче, пожалуйста. Нас с тобой двое, а он один. Понимаешь? Ему кажется, что он потерял друга, что остался совсем один.
– Андрюш, что ты предлагаешь? Только говори конкретно, чтобы я поняла, что я должна делать. Я с радостью сделаю, если пойму, что нужно делать. Но я не понимаю в чем моя вина. Прости, Андрей, но Ромка ведет себя как ревнивая соперница. Ты хоть скажи кого к кому он ревнует. – Катя горько усмехнулась. – Что такое быть помягче? Я не понимаю. Гладить по голове, целовать в щечку, спать с ним? Нет, ты скажи, я сделаю.
– Катька, что за бред ты несешь? Кто тебя просит целовать его или гладить по голове, не говоря уже о… Тьфу, дурочка. Просто… Кать, ты этого не замечаешь, но ты с нами, особенно с Ромкой разговариваешь несколько свысока. Нет, не так, не свысока – с высоты! С высоты своих знаний, интуиции, с высоты своего первого кю. Понимаешь, о чем я?
– Кажется понимаю. Я должна казаться глупой невеждой, нелепо размахивающей руками, отбиваясь от хулиганов, чтобы не дай Бог не задеть самолюбия мачо Ромки. Так? Тебя тоже что-то задевает? Нет, ты скажи, и я буду делать вид, что я нелепая идиотка. Так, ваши величества, господа шовинисты, ваше Эго будет в порядке? А одного того, что я страшна, вам не достаточно?
– Как же вы мне оба надоели, – заорал вдруг Жданов. – Тетешкают свои комплексы. Один комплексует, что баба умнее его оказалась, другая, что не мисс вселенная, а я все это разруливать должен! Тоже мне, нашли вabysitter, растаскивать обиженных деток по разным углам. Я разрываюсь между вами, неужели не понятно?
Кате стало стыдно. Стыдно и очень жалко Андрюшу. И правда, мало ему проблем на голову свалилось, еще и они с Ромкой добавляют.
– Андрюша, не сердись. Ты прав во всем, а я не права. Прости меня, пожалуйста, я очень постараюсь вести себя помягче, и быть к Роману добрее. Я постараюсь не задевать его самолюбие. Только не расстраивайся, пожалуйста, родной мой. Я о-о-очень тебя люблю. Правда.
– Ты тоже меня прости, я сорвался. – Андрей подошел к Кате, обнял ее и только собирался поцеловать, как раздался голос Амуры из селектора: – Андрей Павлович, к вам Роман Дмитриевич, он может войти?
– Конечно, Амура, – и подбросил конфетку, – для Романа я всегда свободен. – Катю Андрей выпускать из объятий не стал, ничего, пусть привыкает.
– Ребятки! – Ромка был сама радость, веселье и доброта. – Я был не прав! Все давайте мириться. – Он подбежал к Андрею, обнимающему Катю и обнял их обоих сразу. – Давайте-ка сегодня гульнем. Все же мы сегодня победители. А? Катюша, как, разрешаешь?
– Роман Дмитриевич, кто я такая, чтобы вы у меня разрешения спрашивали? Как мужчины решат, так и будет.
Ромка расплылся в улыбке, Катя расплылась в улыбке. Андрей смотрел на этих двоих самых близких ему людей, радовался их примирению, а сердце, почему-то, билось очень тревожно…
========== Колыбельная для… ==========
Он был старше ее. Она была хороша,
В ее маленьком теле гостила душа,
Они ходили вдвоем, они не ссорились по мелочам.
И все вокруг говорили, чем не муж и жена,
И лишь одна ерунда его сводила с ума,
Он любил ее, она любила летать по ночам.
© А. Макаревич.
POV Хамелеон № 3.
Когда я вошел в комнату, Катька уже спала. В правой руке, отброшенной на ковер, надкусанное яблоко, большой палец левой руки во рту. Левая нога, согнутая в колене, подтянута почти под самый подбородок, правая вытянута вдоль лежащего на боку маленького ее тела.
Это было так красиво и трогательно, что я понять не мог чего мне сейчас больше хочется – заняться с ней любовью или взять ее на руки, как маленького ребенка, и носить по комнате укачивая. Понятно, что ни то, ни другое было невозможно, ее пришлось бы вначале разбудить, а этого я ни за что не сделаю, пусть хоть немножко отдохнет. Хоть капелюшечку. За прошедшие со дня суда девять дней она вымоталась до синих кругов под глазами. До того, что ее иногда рвало от усталости. Исхудала вся, одни глазищи и остались.
Я зажег камин, чтобы Катюха не замерзла, сварил себе кофе и уселся рядом с ней на ковре у камина. Господи, как же я ее любил в эту минуту. Вот правда, это было невероятным подвигом с моей стороны, не прикоснуться к ней сейчас, не поцеловать, не заняться любовью. И даже стараться не смотреть на нее, чтобы и взглядом не потревожить.
Девять дней… Всего? Целых? За это время Кате пришлось трижды встретиться с Кристиной. Эти встречи ее изматывали.
– Андрюша, она просто энергетический вампир, всю энергию из меня высасывает за время аудиенции. Особенно неприятно, когда она старается быть душкой, – рассказывала мне Катюша, приползая от Воропаевой совершенно обессиленной.
– Кать, а ты у нее что-нибудь ешь или пьешь? – Мне пришла в голову дикая мысль, что Крис может ведь и отравлять Катюшу потихоньку.
– В стане врага ни крошки, ни капли! Этому меня папа с детства научил.
– Хороший у тебя папа, правильный, – я вздохнул с облегчением.
Мы втроем решали, как быть с Кристиной. С одной стороны, ее нужно было успокоить и дать ей понять, что Катя не станет ставить ей палки в колеса, а значит, Катюня должна была согласиться с ее предложением. С другой – Катька должна была оставаться в «Зималетто». Во-первых, у нее было слишком много работы, а во-вторых, ни она, ни я не пережили бы если бы ей пришлось целыми днями торчать у Кристи.
Выход, как всегда, нашла моя любимая девочка. Она позвонила Кристине и сказала, что согласна работать на нее, написала Урядову заявление об увольнении (было очень важно, чтобы сплетни об увольнении Катюши дошли до ушей Киры и, соответственно, до ее сестрицы), я наложил резолюцию: «Не возражаю». Сам же велел Георгию заставить Пушкареву отработать тридцать, предусмотренных в контракте, дней. В противном случае подать на нее в суд.
Слухи по компании расползлись с быстротой телеграммы-молнии, мы с Катей на людях перестали даже здороваться. Я усиленно делал вид, что смертельно обижен, она не поднимала головы в моем присутствии, делая вид, что ей стыдно.
Кира при каждом удобном случае втыкала в меня шпильку, говоря о том, что, мол, вот она, хваленая преданность, как только кто-кто поманил мою ненаглядную Пушкареву тремя копейками, так она и плюнула и на меня, и на «Зималетто». Кира вообще вела себя все это время омерзительно. Постоянно провоцировала меня на скандалы и страшно обижалась, что я никак не реагировал на ее провокации. Господи, да пошли ты ей новую секс-машину! Что тебе трудно? Пусть успокоится уже и оставит меня в покое.
А вот Сашка невероятно удивил. Он вообще, с того самого памятного Совета директоров, приятно удивлял. Почти не появлялся в компании, не придирался, не язвил. Словно вдруг потерял интерес ко всему, что происходит в «Зималетто», и ко мне лично. Даже когда мы с Кирой расстались, Сашка просто промолчал.
А тут пришел, прошел к Кате в каморку и предложил ей помощь. Мол, он понимает, что со Ждановым очень трудно работать. И, если Катюхе нужна помощь в трудоустройстве, то он готов ей помочь. Готов даже взять ее к себе на службу начальником экономического отдела.
