Текст книги "Двое в лодке, не считая контракта (СИ)"

Автор книги: Frostygreen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 49 страниц)

Глава 21

«Не существует идеальных людей. У всех есть недостатки и изъяны. И я нахожу это чудесным. Ведь это добавляет каждому отдельному человеку индивидуальности. А знание своих недостатков помогает развиваться и совершенствоваться. Это касается не только внутреннего мира, но и внешнего облика. Меня всегда настораживали люди, которые преисполнены уверенности в собственном совершенстве. Либо это удивительные лгуны, либо абсолютные слепцы».

Нил Блекворд.

Из интервью для журнала «АльфНьюс», выпуск 71, стр. 58.

Что такое театральная пауза. Это очень полезное выразительное средство. Особенно тогда, когда сюжет, мягко говоря, не очень, актерское мастерство тоже скорее напоминает чахлый ручеек, нежели фонтан, а талант режиссера умер еще до его рождения. Одним словом, если хотите придать сюжету смысловой глубины, напряжения, трагизма или еще чего поэкзотичней – соблюдайте театральную паузу. Но что бы там она за собой ни влекла, а именно она сейчас повисла в воздухе комнаты, где Томас стоял без штанов, с телефоном у уха, в который продолжал что-то лепетать Пол, а в дверях раскручивал на пальце утерянный браслет альфа.

– А что это ты наполовину раздет?

На секунду гнев Томаса развеялся, уступая место экстренной перезагрузке. Но сразу после этого вернулся с новой силой.

– Потому, Марк, что это моя комната. М-о-я. И я могу быть здесь наполовину одет, наполовину раздет, могу быть вообще голый и именно для того, чтобы я не попадал в такие ситуации, существует дверь! – рявкнул омега.

– Томас? – Пол все еще был на связи и подал признаки жизни. – Томми, что происходит? Мне перезвонить?

Альфа же и на йоту не выглядел виноватым. Но браслет раскручивать перестал и теперь во все глаза смотрел на ноги Томаса. И, кажется, не особо вслушивался в выдвинутые ему претензии. Том нервно одернул рубашку ниже, хотя понимал, что делу это не поможет. Трусами не светил – и то хорошо. Далтон попытку прикрыться расценил как качественную шутку и громко рассмеялся. Омега же закипал с завидной прогрессией.

– Выйди! – в который раз прикрикнул Томас.

– Томми, так мне перезвонить? – донимал Пол.

– А зачем мне выходить, если я уже все увидел? – альфа радостно последовал просьбе Томаса с точностью до наоборот.

Марк прошел в комнату и положил браслет на прикроватную тумбочку, кидая на омегу оценивающий взгляд, то есть скользя снизу вверх и задерживаясь на лице. На лице, которое сейчас не выражало ничего хорошего.

– Ты никогда ног не видел? – кисло осведомился Томас.

– Твои? В таком виде никогда, – альфу гнев Хейли нисколечко не волновал. – Мне же тебя до свадьбы всего не демонстрировали.

– Томас, я все же перезвоню, – беспокойно пролепетал Пол.

– Зачем? Марк уже уходит. Ты же уходишь? Выход там, где вход, – омега все еще стоял боком к Далтону и спиной к двери, поэтому указал на нее легким кивком в сторону.

– Как я могу уйти? – альфа подошел к кровати, перед которой возвышался Томас и на которой безжизненной грудой валялись джинсы, отодвинул их в сторону и сел. Сел и бессовестно улыбнулся.

Томас моргнул. Потом моргнул еще раз. Нет, эта наглость ему не мерещилась. Контрольный третий раз подтвердил предыдущий вывод. Альфа сидел на кровати с таким лицом, будто только тем и занимался всю свою прошлую жизнь, что врывался в комнату омеги без стука, заставал его без штанов и обсиживал кровать мужа.

– У тебя на коленке от моих зубов круг остался, – буднично сообщил Марк, поднимая свои бесстыжие глаза. – А... Так ты поэтому джинсы снял?

– Какой ты догадливый. А почему ты не догадываешься уйти, когда тебя об этом неоднократно просят? – мрачно поинтересовался Томас.

Далтон вопрос проигнорировал. Пол шумно вздохнул в трубку. Том провел ладонью по лицу, призывая себя к спокойствию. В конце концов, ну не будет же Марк сидеть здесь вечно. А если будет – у омеги есть ночлег в мастерской. Запланированный ночлег. Пока Том прокручивал эту мысль в голове, альфа неожиданно быстро приблизился, присел на корточки и под непонимающим взглядом омеги поцеловал колено.

– Быстрее заживет, Хейли, – Марк дурашливо улыбнулся, поднялся, при этом не упустив возможности скользнуть рукой по ноге, и прошел к двери, из-за которой выдал напоследок:

– Черные боксеры? Я ожидал нечто более оригинальное, – в дверь полетели джинсы и с глухим звуком упали на пол.

– Том, что у вас происходит? Я ничего не понял, – пробурчал Пол.

– А на чем мы остановились? – омега поднял джинсы, которые сам же швырнул.

– Что твой муж – идиот.

– С тех пор ничего не поменялось, – подтвердил Томас. – Мой муж – идиот.

      Территориальный вопрос вернул утерянную актуальность. Как жить под одной крышей с альфой, который отбился от рук, гугл не знал. Не знал этого пока что и Томас. Если первоначальные открытия омеге были скорее на пользу, то теперь отношения будто обнулились, а с нового старта шли по другому сценарию, с которым Хейли был не знаком. Три дня Томас безрезультатно пытался застать Марка дома, альфа уходил рано, возвращался поздно. Как будто ничего не изменилось. И Хейли уже задумался о том, а стоит ли начинать разговор, ради которого он пытался альфу выловить. Уж очень хотел прояснить, в чем дело. Из-за чего границы нарушены и почему срабатывающая сигнализация никак на нарушителя не влияет – это был основной вопрос, который Томас был намерен предъявить. Но Марк как чувствовал и пропадал на работе. Или не на работе. Потому что на четвертый день альфа заявился под утро. И если раньше Томасу на это было плевать с высокой горы Данакильского хребта, то в этот раз поздняя явка омегу неприятно задела. Очень некстати вспомнился разговор про трехлетние отношения альфы. Интересно, Далтон не соврал и былая влюбленность себя исчерпала или... Том задумчиво облизнул губу. Кажется, ответ на этот вопрос знает только Марк или китайская Книга Перемен.

      Омега покрутился на матрасе, пытаясь отделаться от надоедливой мысли и наконец-то заснуть. Это его не касается. Даже если Марк все еще влюблен. Ведь такое чувство нельзя взять и вычеркнуть по собственному желанию. И тут хоть сто контрактов подпиши, сердце будет их благополучно игнорировать. Хотя, что знал Томас о влюбленности? Сам-то он пока ее не испытывал. А его немногие симпатии заканчивались, так и не успев набрать обороты. Как себя чувствует влюбленный человек – омега в свои двадцать два, увы, мог только догадываться, поэтому его познания ограничивались лишь наблюдениями и прочитанными книгами. Томасу уже надоело строить домыслы, пытаясь разобраться, почему для всех влюбленность – это почти обыденность, а для него это все еще недоступно. Сколько он себя помнил – всегда в его окружении кто-то безответно или взаимно влюблялся, страдал, часто надумывал страдания, писал грустные письма или стихи, возносил объект обожания до статуса Божества и Совершенства всех времен и народов, а потом чувства перегорали или переносились на новый объект. Томас будто наблюдал за всем этим через аквариум. И абсолютно искренне недоумевал. Как у людей так получается? И почему это не получается у него? Ведь у него есть тоже сердце, чувства, эмоции. Он симпатизировал нескольким альфам. Или, может, другие питали такие же симпатии, но подавали их как влюбленность, скорее надумывая чувства, чем действительно их испытывая? Что-то вроде стадного инстинкта? Томас всегда ловил себя на том, что иногда ему становится по-доброму завидно, когда он видел влюбленные пары. Или впадал в меланхоличную сентиментальность. Как и тогда на Мальдивах. У этих людей было то, чего никогда не было у него. Да даже Марк три года хранил верность какому-то неизвестному омеге. И, возможно, до сих пор не может его забыть. А зачем тогда расставался? Наверное, тогда Томас действительно вынужденная обуза, и на его месте Далтон мечтал увидеть другого человека. Поэтому и выстроил между ними Китайскую стену. Омега перевернулся на бок, поджав под себя ноги, и уткнулся лицом в руки. Слишком много мыслей и вопросов. Слишком много. Они одолевали его, словно рой ненавистных из-за аллергии пчел. И так же больно жалили.

Томас возвращался от родителей, к которым съездил на выходные. Март раскрывал свои солнечные объятия, и омега щурился от яркого света. Омега зашел в подъезд. Консьерж, мистер Пимс, вежливо улыбнулся и кивнул.

– Сегодня разносили почту, мистер Далтон.

– Спасибо, Пимс, я проверю.

Томас прошел к почтовым ящикам, ввел код и извлек большой увесистый конверт. Том зашагал к лифту, на ходу его вскрывая. Журнал OmArt, мартовский выпуск. Посвящен омегам, творчеству, самореализации и, конечно, сплетням. Омега нажал кнопку и принялся его листать. Как и большинство глянцевых изданий, это мало чем интересовало Хейли. Он сам никогда не покупал такого рода макулатуру. Но раз прислали, то прислали зачем-то. В оглавлении Том обнаружил статью о выставке современной живописи. Лифт плавно двигался вверх, омега листал до нужной страницы. Вместе с оповещающем о прибытии «дзынь», Том прибыл к искомой странице, сразу же натыкаясь на фотографию. Вот же ушлые журналисты. На фото был запечатлен тот самый момент, когда Марк целовал Томаса «как следует поздравляя» с успехом на выставке. Омега с опаской скользнул к тексту: короткий отчет о самом мероприятии, обзор работ и, наконец, о самих художниках. Где учились, чем занимались. Пока речь не зашла о Хейли, которого будто на десерт оставили. Почему-то журналиста куда сильнее захватывала личная жизнь Томаса, нежели его работы: «замужем за бизнесменом Марком Далтоном», «Марк Далтон широко известен в издательских кругах из-за дружбы с Нилом Блеквордом», «Мистер Далтон поражает своим обаянием», «интересно, помогал ли Марк своими связями пробиться молодому супругу», «сколько продлится этот брак?». Томас с силой захлопнул двери. В ушах шумело. В глазах мутнело. Руки подрагивали. Нет, Томас знал, что журналистика – дело грязное. Но почему все обернулось именно так? Он ведь всего лишь художник.

– Хейли, ты зачем дверь выбиваешь? – из своей комнаты вышел Далтон. – Ты чего такой бледный? – Марк подошел к растерянному Томасу и заметил в его руках журнал. – Так и будешь тут стоять?

Омега будто очнулся. Скинул рюкзак, положил сверху него журнал и принялся стягивать ботинки. Марк бросил мимолетный взгляд на кучку вещей и вдруг потянулся к глянцевой пакости. Томас вовремя это заметил и попытался журнал отобрать, но альфа обладал железной хваткой. Омегу без особого труда отстранили.

– Что ты там прячешь? – Далтон полистал страницы, потом вернулся к оглавлению. – Статья о выставке? – альфа открыл на нужной странице. – Хорошая фотография, – не смог не прокомментировать Марк и принялся читать.

Томас поднял рюкзак и пошел к себе в комнату. Все равно журнал популярный, кто-нибудь, да сказал бы о статье Марку. На конверте стоял штамп издательства. Видимо, они посчитали эту статью нормальной, да еще и прознали, где омега живет. А может, вышли на Томаса через Вуда. На выставке каждый журналист обещал выслать готовый материал, но Томас адреса никому не давал. Хейли сразу зашел в ванную и умылся. Что бы там ни говорили, а писать картины он не перестанет. И они говорят за него лучше, чем едкие комментарии журналиста, который сам, наверняка, и ровного круга нарисовать не сможет, даром что работает в издании со словом Art на обложке. Дверь открылась, и в комнату, уже традиционно без стука, зашел Марк.

– Я тебя так и не научу стучать? – Том вытерся полотенцем и вышел из ванной.

– Ты расстроился из-за этой нелепой статьи? Она же абсолютно бесталанная, поэтому ее вытянули за счет желтизны. – Марк положил журнал на стол у двери.

– Я уже почти успокоился, – Том раскрыл шкаф и достал оттуда домашнюю одежду. – Выйди, я хочу переодеться.

Альфа помялся немного на пороге, но все-таки вышел.

Том подошел к окну и глянул на стелющийся внизу город. Надо было действительно успокоиться. Но почему-то так хотелось сейчас оказаться рядом с папой и положить ему голову на колени. Как тогда, в детстве. Когда он бежал к дому, весь мокрый и замерзший, но спасшийся. Когда Томас, который не умел плавать, чудом выплыл к берегу. Желудок жалобно заурчал, призывая хозяина к трапезе.

– Ты чего тут? – Томас открыл двери и столкнулся лицом к лицу с Марком.

– Ты как? Я могу позвонить в издательство, – альфа тронул Томаса за руку.

– Зачем? Статья все равно уже вышла, – омега отрицательно покачал головой. – Забудем об этом, – Том спустился и направился в кухню. Альфа шел за ним.

– Финч привезет продукты только сегодня вечером. Он вчера приболел. Так что холодильник пуст, – услышал Томас. – Хочешь, я могу отвезти тебя поесть. Или можем заказать доставку – тут есть корейский ресторанчик...

Омега истерично рассмеялся.

– Кажется, рис с одним перчиком был очень даже ничего. У тебя остался их номер телефона?

– Я закажу. И себе тоже, – альфа поспешил исполнять миссию по спасению голодающих, а Томас налил себе сока. Хорошо, что хоть сок остался. Омега расположился за барной стойкой и гипнотизировал холодильник. Как же хотелось есть. А после того, как понервничаешь, чувство голода вообще начинает поедать не только стенки желудка, но и разум.

Рис оказался потрясающе вкусным. Марк снова развернул свой стол – трансформер и ели они на полу. Томас пробовал закуски, которыми сопроводили рис, с интересом юного исследователя.

– Такая пища отвлекает от проблем, – поделился мыслью Томас, закидывая в рот очередной пряный овощ. Супруг только кивнул, но продолжал на омегу периодически поглядывать.

– Хейли, нам нужно кое-что обсудить, – Марк отложил салфетку и выпрямился.

– Говори, – Томас тоже закончил обедать и хотел было убрать со стола, но просьба Марка его остановила.

– Март месяц, Хейли. По моим подсчетам у тебя должна быть течка. Вы с доктором Кроссманом разобрались с препаратами?

– Да. Он выписал мне другой блокатор. Но подходит он или нет, я смогу узнать уже в процессе. Пока что я принимаю таблетки для поддержания гормонального фона, так что цикл не должен сильно сбиваться, – Том облизнул верхнюю губу и вздохнул. Тема течки его всегда раздражала, – я думал о том, чтобы на это время лечь к нему в клинику, там я смогу быть под наблюдением, а тебе не надо будет никуда уезжать.

Марк как-то странно посмотрел на него. Потом приподнялся и приблизил лицо к виску Томаса и втянул воздух.

– Что такое? – отодвинулся Томас.

– Показалось, – вернулся на свое место Далтон.

Разговор прервал звонок мобильника. Марк сбросил вызов и нахмурился. Томас составлял грязную посуду на оставленный рядом со столом поднос. Телефон снова зазвонил.

– Ты при мне не можешь говорить? Я выйду, – Томас поднял посуду.

– Нет, дело не в тебе, – Далтон криво улыбнулся и тоже поднялся. – В конце недели нам надо появиться на презентации. У тебя не было планов?

– Если надо, то я их поменяю, – Хейли тащил ношу, старательно пытаясь не споткнуться.

Омега как раз домыл посуду, когда в кухню зашел Марк. Том расставил тарелки и обернулся.

– Звонил Нил, возмущался статьей, – альфа довольно улыбнулся. – Кажется, больше этот криворукий писатель работать в издательстве не будет. Блекворд ненавидит подобный непрофессионализм.

– Уже два человека теряют из-за меня свои рабочие места, – безрадостно рассмеялся Томас.

– Им просто не повезло, – глаза Марка опасно блеснули. – Жаль, что мы не можем оградить наших родителей от этого марательства бумаги. Кто-нибудь обязательно не упустит случая показать эту статейку. Хотя... Там все-таки хорошая фотография, – Марк приподнял брови, – может, журналиста стоило помиловать?

– Фотографию делал не журналист, а фотограф, если на то пошло, – Том оперся спиной о столешницу и скрестил руки на груди.

Марк подошел ближе и оперся руками по обе стороны от Томаса, дабы омега не мог сбежать:

– Значит, отставим никому ненужное благородство. Хейли прощать не намерен, – альфа пристально посмотрел в глаза.

– Нил все равно сделает все по-своему, разве нет? А я совру, если скажу, что не испытал облегчения, узнав про увольнение этого журналиста. Я уверен, что теперь на его место подберут достойную кандидатуру. Да и если он осознает свою ошибку, то это только поможет ему в будущем и он вырастет как профи.

– Какая сложная философия, Олененок, – Марк отстранился, выпуская омегу. – Но я с ней согласен. В мире полно талантливых журналистов, которые не могут пробиться из-за того, что самые вкусные места заняты. Что ж, Нил сотворил доброе дело. Я как раз с ним сегодня встречаюсь. Передать ему привет?

– Обязательно, – Томас зачем-то подмигнул Марку и пошел к себе. Очень хотелось добраться до мастерской и закончить картину.

      Пол ожидал Томаса в центральном парке. Что у него случилось – Томас не знал, а Пол по телефону не сознался. Сказал, что хочет поговорить лично и желательно как можно скорей. С самого утра у Томаса все валилось из рук в буквальном смысле. Сначала он уронил фен и отбил у него кусочек ручки. В мастерской, когда омега перебирал картины, на светлые джинсы свалилась палитра, которая оказалась все еще свежей и живописно раскрасила ткань. Омега был на каком-то странном взводе. В кухне Томас уронил стакан, который не разбился лишь чудом. В общем все шло в лучших традициях какой-нибудь комедии, где главный герой отличается врожденной неловкостью, которая потом обязательно играет ему на руку. С Томасом же таких жанровых метаморфоз не предвиделось. А потом позвонил Пол и таинственным голосом сообщил о том, что надо срочно увидеться. До предполагаемой течки оставалось три недели и Томасу пора было начинать принимать блокирующий препарат. Об этом Хейли вспомнил только благодаря напоминанию в телефоне. Это лишь добавило раздражения из-за собственной рассеянности. Томас впопыхах нашел банку с лекарством и разжевал горькую пилюлю.

В метро было душно, кажется, омега попал в час пик. Щеки горели и голова стала кружиться. Толпа давила и вызывала приступ какой-то необоснованной паники. Оставалось проехать еще пару станций, но Томас больше не мог. Он вышел на остановке и поплелся в сторону эскалатора. О, еще никогда Тому не казалась эта движущая лестница настолько бесконечной. С каждым новым метром он будто откуда-то выныривал, давление звенело в ушах, и голова стала совсем ватная.

«Скорее бы на воздух» – только и думал Томас.

Турникет. Двери. Поворот, снова поворот. Лестница. Ноги ослабевали. Том очутился в центре города. Сердце странно ухало, будто билось о грудную клетку. Руки все еще подрагивали. Перед глазами начали плыть темные круги, и Томас понял, что рискует потерять сознание. Омега попытался сориентироваться и вспомнить, была ли здесь где-нибудь аптека. Надо было взять себя в руки. Аптека, аптека, аптека. Зрение то падало, то возвращалось. Голова стала гудеть уже меньше, но ноги были будто частично онемевшие. По телу пробегали мурашки, особенно облюбовав позвоночник. Позвоночник... Хейли дрожащей рукой выудил из кармана телефон. Журнал вызовов. Пол, Френк, папа, Пол, Марк.

Томасу казалось, что даже гудки в телефоне над ним издеваются.

– Алло?

– Марк, – Томас понял, что голос ему изменяет и звучит странно.

– Хейли? Что с тобой? Ты где?

– Марк, я на Вайт стрит. У меня, кажется, начинается течка.

– Так рано? Ты лекарство пил?

– Пил. И... я не знаю. Голова очень кружится и в глазах темно.

– Я сейчас приеду. Там есть, где сесть? Или аптека? Десять минут, Томас.

– Подхожу к аптеке, она рядом с метро. Ох, черт...

– Я уже иду к машине. Не клади пока трубку.

– Угу.

– Дошел?

– Вхожу. Да, я на месте.

– Я уже выезжаю. Сейчас позвоню Кроссману. Ты тут? Я только слышу твое сопение.

– Угу. Я отдам телефон провизору. Что-то я все хуже соображаю, – последнее, что Томас услышал – это рев мотора автомобиля Далтона.

Примечание к части Уважаемые читатели. Если до 2 октября не будет обновлений, значит автора поглотила трясина с тонной работы. Поэтому без паники.

Глава 22

«Насколько правильным было принятое решение – ясно становится только спустя время. В такие моменты мы мысленно возвращаемся в ту ситуацию, прокручиваем события и диалоги, придумываем новые ответы, пытаясь понять, как бы оно было сейчас, сделай бы тогда по-другому. Не скрою, я тоже порой пускаюсь в такие временные путешествия. Но я осознаю, что на мое настоящее это уже не повлияет и надо принять то, что есть. Или изменить то, что есть. И меня всегда раздражает, когда человек начинает говорить: „Вот если бы тогда! Да я бы!“ Сделайте что-нибудь именно сейчас. Меняйте то, что можно изменить, не концентрируйтесь на том, что уже стало неизменным».

Нил Блекворд.

Из интервью для журнала «АльфНьюс», выпуск 71, стр. 60.

Когда Марк ворвался в аптеку, Томас успел более-менее прийти в себя и даже слабо улыбался. Правда, со стороны это больше напоминало улыбку сумасшедшего. Или улыбку человека, которого огрели по голове тяжелым тупым предметом. Том сидел на стуле, сложив руки на коленях, как провинившийся школьник. Судя по лицу Марка, представшая картина его удивила и он явно ожидал увидеть катастрофу большего масштаба. На оценку ситуации он решил не терять времени и сразу двинулся к Томасу:

– Ты как? – Далтон опасливо втянул воздух и облегченно выдохнул. – Запаха почти не слышно. Это точно течка? Может, просто что-то с давлением?

Хейли было пошел красными пятнами от накатившего смущения, но все-таки тихо пролепетал:

– Твоего я тоже почти не слышу. Блокатор все-таки работает.

– Я дозвонился до Кроссмана, сейчас поедем прямо к нему. Встать сможешь или тебя отнести? – Марк почему-то тоже перешел на шепот.

Провизор вышел из-за прилавка и протянул Далтону мобильный, по которому минуты три назад пояснял, где располагается аптека и как к ней подъехать:

– Я дал ему тонизирующее средство, но вам лучше посетить врача.

Далтон кивнул и поблагодарил работника.

– Хейли? – Марк присел на корточки и сжал руку Томаса. – Ты дрожишь? Давай, я все-таки тебя донесу.

Томас продолжал уплывать из реальности и возвращаться в нее так, будто его резко прибивало к берегу. Автоматически он сжал руку Далтона, а второй оперся на его плечо, пытаясь подняться. Удивительно, но у него получилось. Марк еще раз кинул провизору: «Спасибо» и, прижимая Томаса, повел его к машине, где, как ребенка, усадил на сиденье, отрегулировал наклон спинки и пристегнул ремнем.

Марк ехал быстро, но аккуратно, стараясь, чтобы автомобиль шел плавно и Томаса не сильно раскачивало. Легкая тошнота отступала. Периодически Марк хватал Тома за руку, будто проверяя, жив ли тот, на что Хейли глупо хихикнул и изрек хриплым голосом:

– Марк, я не умираю, не надейся.

Далтон бросил на него снисходительный взгляд, будто говоря: что с тебя, течного, взять. Так трактовал это Томас и снова хихикнул. Взять... Томас устыдился направлению собственных мыслей и постарался не выдавать шедевры сомнительного юмора вслух. И так стыдно из-за всей этой ситуации, куда ж еще больше. Сознание колыхалось. Том глянул на руку Марка, в очередной раз подрабатывающую индикатором его состояния: длинные пальцы легко охватывали его ладонь, вены от сжатия вздувались, образуя очень художественную структуру, что сложно было оторвать даже слегка подрастекшиеся мозги от созерцания. Том поджал губы, с ужасом понимая, что гормоны в его организме танцуют неведомый танец. Во всем назойливо мерещился двойной смысл: в дыхании Марка, в его прикосновениях, в его словах. Что-то Томас не припоминал у себя такого обострения за всю прошлую жизнь. А что, если дальше будет только хуже? Кошмар. Эдак можно и до эротических фантазий скатиться. Именно на этом словосочетании сирена в голове Томаса перестала мигать красным и перешла на ультразвук, вот чтоб даже дельфины узнали, в какую пропасть сейчас летят все моральные устои Томаса Хейли. Том воззрился на руку супруга как на воплощение зла и причину всех бед за прошедшие пять минут: рука как рука, пять пальцев. Родинка у безымянного.

«Ничего себе, родинка у безымянного!» – восхитился Томас. Он впервые ее заметил. И поспешил познакомиться поближе. Знакомство прошло в легком касании пальцем неизвестной доселе темной точки.

– Ты зачем в меня пальцем тычешь? – поинтересовался Марк.

Сомнительно легким оказалось касание. Томас ковырнул точечку ногтем. Может, это не родинка вовсе?

– Хейли, ты меня пугаешь. Ты так смотришь на мою руку, будто видишь впервые. Я надеюсь, на вкус ты ее пробовать не собираешься?

Ох, зря это Марк сказал. Воспаленная гормонами фантазия подкидывала картинки, как Томас кусает эту возмутительно привлекательную руку с точечкой у пальца. Вообще, стоило признаться, что укусить Марка периодически хотелось. За его паршивое иной раз поведение. Вот прямо подойти и без всякого предупреждения укусить, как Марк его за коленку. Томас тогда испытал легкую обиду. Да и возвышение посреди комнаты без штанов перед Марком – не лучший эпизод в его жизни. Настолько не лучший, что Томас понял, что он делает, только тогда, когда услышал вопль Марка.

– Хейли! Ты зачем меня кусаешь?! – Далтон одернул оскорбленную конечность и глянул на место укуса. Но Томас хваткой акулы не обладал и вообще совершил это действие неосознанно. Рука была цела.

Том тяжело вздохнул и облизнулся.

– Томас, пожалуйста, не делай так.

Хейли как раз снова тяжко вздыхал, плывя в воспоминаниях, и хотел было провернуть операцию по восстановлению водного баланса верхней губы, но вовремя остановился.

– Да что ж ты так томно дышишь, – горестно пробубнил Марк, вперившись в дорогу перед собой.

Томно? Хейли вздрогнул. Что за блокатор такой странный? Как он вообще работает? Голос хриплый, вздохи неприличные. Томас не узнавал себя.

Клиника показалась на горизонте. Далтон с облегчением остановился прямо у входа и пошел помогать Томасу выбраться. Хейли отстегнул ремень и самостоятельно вылез, однако его по-прежнему штормило. Марк вел его ко входу, будто раненого бойца по полю боя. Их встретили прямо у рецепции, и Томаса сразу отвели в процедурный кабинет, где взяли кровь на анализы. Голова постепенно прояснялась, будто мозги, наконец-то, повернулись к востоку и встречали долгожданный восход. Медбрат вручил Тому красную и желтую витаминки и повел в кабинет к Кроссману, из которого Томас отчетливо услышал голос супруга. Марк говорил на повышенных тонах. Томас постучал и неуверенно открыл двери. Его тут же подхватил Далтон и усадил в кресло, как будто только и ждал этого момента.

– Мистер Далтон, успокойтесь. Это нормальная реакция организма на блокатор. Почему мы и начинаем принимать его за две-три недели, когда гормональный фон только начинает меняться в преддверии овуляции и течки, а не в первый день. Так мы даем организму привыкнуть к постепенному вмешательству. После этого течка проходит спокойно. А сейчас организм резко получил команду остановить естественный процесс и, конечно, начал сбоить. Отсюда побочные эффекты.

– И что теперь делать? – подал голос Том.

– Ничего. Анализы мы взяли, но для меня все и так очевидно. Голова еще сегодня и завтра покружится, может подташнивать. Кризис, я так понимаю, прошел. Считайте, что ваш организм перезагрузился и теперь отстраивается после стресса. Так что выделений тоже почти не будет. Отсыпайтесь и побудьте два дня дома.

– Доктор, но ведь это может повториться и в следующий раз. Если цикл все еще не регулярный, – Марк оглянулся на Томаса.

– Мистер Далтон. Вашему мужу двадцать два года, он давно не подросток. Конечно, организм уже начинает сопротивляться тому, что ему каждые полгода не дают выполнять функции, предусмотренные природой. Поэтому гарантий нет. Либо мы вообще сажаем его на серьезные гормональные таблетки, которые блокируют цикл в принципе, но это потом скажется на детородной функции. Либо придется перетерпеть такие неудобства. А в ближайшем будущем предоставьте вашему супругу некоторую свободу и пусть он найдет себе партнера, чтобы хотя бы одну течку пережить, как положено. Природу не обмануть, а мы именно этим и занимаемся. Как только у Томаса появится партнер, все и без таблеток станет на свои места. Гормональный фон отрегулируется самостоятельно.

Томас закашлялся. Заявление доктора выбило воздух из легких без единого прикосновения. Что значит – пойди и найди партнера? Да даже кошку не так просто завести.

– Выпейте водички, – Кроссман протянул Томасу стакан. – И не надо так нервничать. Никто не заставляет вас ложиться под первого встречного в определенное время. Это просто совет на будущее.

Под первого встречного. Да где ж этого партнера искать, да еще замужнему? Что за ирония. Так смешно, что плакать хочется. Глаза предательски помутнели, наполняясь непрошеной влагой. Это все гормоны. Но Томас убеждал себя, что сильнее и плакать он не будет. Не хватало еще вокруг себя организовать клуб сочувствующих и сожалеющих. Прав был Марк, когда говорил о том, «что позволено альфе – не позволено омеге». Это альфа после брака может менять любовников. А от омеги все сторонятся, зато процент нарваться на какого-нибудь урода-шантажиста возрастает неумолимо. Том предательски шмыгнул носом, но слезы удержал. А то вдруг Далтон опять объявит о том, что готов протянуть... руку, пусть будет руку, помощи. Ничто так не бьет по хрупкому самолюбию, как предложение разделить постель во имя здоровья, без каких-либо дополнительных бонусов. Как же это унизительно. Неужели Марк тогда серьезно не понимал, как он своим предложением может больно задеть? Или тогда он был настолько зол, что сделал это нарочно? Да и отношения на тот момент у них были хуже некуда. Том схватился за голову, но мысли никуда не ушли.

– Томас, голова болит? – подоспел к нему Марк.

– Через полчаса будут готовы результаты анализов. После этого сможете уехать, – доктор взял папку и двинулся к выходу. – Подождите меня здесь.

Хейли прикрывал голову, склонившись к коленям, будто боялся, что на него потолок обвалится. Марк подставил свое кресло поближе и участливо поглаживал спину. Почему-то Тому показалось, что еще пара секунд – и он завоет от отчаянья. Может, дело было в этом проявлении странной заботы со стороны Марка или проявлении его качеств как нормального человека. На место отчаянья пришло жуткое раздражение, которое постепенно рассеивалось и уступало место спокойствию. Гормоны... Томас вздохнул и осекся. Это же не было опять томно? Он поднял глаза на Далтона в поисках ответа.

– Марк, а что это у тебя зрачки расширены? – Томас с ужасом выпрямился от мелькнувшей догадки.

– Когда ты так близко, я все равно немного чувствую запах, – слабо оправдался Марк, – это происходит рефлекторно.

– А дома рефлекторно тебя не занесет?