Текст книги "Василий Кошанский. Здравствуй, мир! (СИ)"

Автор книги: Фохт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Все местное общество бурлило в ожидании великолепного бала. Если вечерние приёмы, светские ужины и танцы были в порядке вещей, то балы давались не так уж часто, тем более летом. Светским временем года в Котовии значилась зима. Кошанские могли себе позволить развернуться, а тёплая пора нивелировала недостатки традиционного сезона – духоту и перепады температуры при попытках проветрить.

Папенька же большей частью пропадал в гостях то у губернатора, то у предводителя дворянства. К себе на обед зазывал его и новый председатель Династической комиссии Хомячинска. Матвей Афанасьевич, который после отставки общался лишь с Яроцапом, превратился в настоящего светского льва. Только сейчас я смог полностью оценить, насколько сильно угнетала душевное состояние князя неполноценность единственного сына, хотя отец не прекращал любить и материально поддерживать Василия. В эти дни князь снова почувствовал себя на козле, как во времена лихой молодости. Ведь и убеждённым старовером он стал, как мне представлялось, из-за семейных проблем, ища утешение в прошлых временах, когда у Кошанских не было недостатка в магии. Папенька не раз видел в детской мой гребень, и если поначалу морщил нос и осуждающе качал головой, то через пару недель махнул лапой. Каждый ухаживал за своим мехом, как считал нужным.

Уже позднее, лучше изучив кошачье общество, я понял, что мне безумно повезло с папенькой. Ведь меня должна была бы ожидать участь Бориса Борисова – мало кто из знати привечал в своём доме «бракованных» потомков. Очень часто по ходатайству раздосадованных отцов «неодарённым» отпрыскам титулованного дворянства выделялись поместья далеко на северо-востоке, и дальше семья мало интересовалась их судьбой, а имя неудачника вымарывалось из семейного древа и редко упоминалось даже в домашних молитвах.

А я из Хомячинска направился в Мяуславль, полагая, что как раз успею съездить в столицу и разобраться со своими делами. Во-первых, я или отец должен был отвести приглашение в Канцелярию Его Величества. Разумеется, никто не ожидал, что Государь почтит нас своим присутствием, но такова была давняя традиция: Император получал приглашения на все значимые мероприятия от двадцати древних родов. Кроме того, я хотел навестить Двоехвостова, поблагодарить за помощь и узнать последние новости.

Компанию в экипаже мне составил Эдик:

– Как раз подам заявление на увольнение из академии. Вон и ты свинтил оттуда.

– К старому князю пойдёшь?

– Ой, нет! К нему уже Силомира пристроили. Я хочу дипломатической службой заняться. Папаша с Государем переговорил. Как место секретаря или кого подобного в посольстве освободится, станет моим. Хочу к котаксам, в худшем случае киспанцам, но, может, придётся и на восток переться.

Отличная идея. Старый князь тоже что-то про встречу с министром иностранных дел говорил.

В столицу попали уже на рассвете, сразу взяли два номера в «Когтистой лапе». Мы неплохо выспались в дороге, но нужно было привести себя в порядок. Пусть меня не пустят дальше канцелярии, но являться в Императорский дворец полагалось при полном параде. Я планировал, что в десятом часу отдам приглашения, затем отправлю письмо Когтеславу Котославовичу с просьбой назначить мне время, а потом выполню бабушкино поручение: доставить приглашение на бал её подруге княгине Пушелаповой. Бабушка решила повременить с личным визитом, отдав все силы приготовлению семейного торжества. Чижика со мной не отпустили, припахали в поместье. Кажется, Кошанское намеревалось переплюнуть академию с её Высоким визитом.

В дорогущем камзоле с вышитыми золотом обшлагами, в начищенных мягких сапожках, с драгоценным перстнем княжича на пальце (в общем, красота – страшная сила) я гордо прошествовал к дежурному офицеру у Императорского дворца. Мне тут же выдали сопровождающего, чтобы проводить в канцелярию. Светящийся фиолетовым камень на моей лапе производил на столичных котиков сногсшибательное впечатление – это только в провинции невежи типа Акакия и его приятелей были равнодушны к тёмному огню, поскольку Мурлынова вблизи никогда не видели.

Я торжественно вручил одному из многочисленных адъютантов Его Императорского Величества конверт с нашей гербовой печатью. А потом четверть часа ждал, когда принесут особую книгу расписаться по этому поводу, – о да, бюрократия в Великой Котовии была на высоте. Пока я любовался императорским парком из окна канцелярии, на чудо чудное – фиолетовый перстень – прибежали глянуть второй советник канцлера и министр хозяйственного развития, прослышавшие о моей аттестации на Династической комиссии.

– И вправду, прям что у Мурлынова, – потрясённо зашипел на ухо своему спутнику толстый рыжий Толстолапов в роскошном кафтане, – может, сынок его… неофициальный, так сказать. Потому Кошанский и спрятался в своих землях. С горя-то!

– Нет, это после истории с Кысянским на похоронах ему настойчиво посоветовали заняться хозяйством и не отсвечивать. Да сын ни шерстинкой на старого канцлера не похож, – возразил ему министр граф Мурлякин.

Я сам прежде никого из них не знал, но во мне проснулась память Платона Яковлевича. Однако вступать в беседу я не стал. Мелькнула лишь мысль, что вполне мог бы составить себе такую же книжечку, как у Масянского, почти про всех царедворцев. А не заняться ли мне этим на досуге? Пригодится для быстрой карьеры. Фу! Никак проснулся Семён Валерьянович?! Не сгинул окончательно? Кыш! Вася Кошкин всех главнее!

Глава 22. Ах и ох

Я солидно и не спеша ставил подпись в книге визитёров, присев к столу адъютанта, когда все присутствующие вдруг разом вскочили со своих мест и замерли в поклонах. Я поднял глаза и вытянулся сусликом. Моя морда расплылась в широкой счастливой улыбке, а кончики ушей возбуждённо задёргались. В канцелярию заглянула принцесса Анна. Всем приветливо кивнула.

– Какая неожиданная встреча, Василий Матвеевич, – кокетливо рассмеялась она. Принцесса обратилась не к кому-нибудь, а именно ко мне. Я задохнулся от эйфории и с трудом мог говорить. Эмоции встали комом в горле.

– Да вот… приглашение по обычаю, Ваше Высочество, – полупридушенно выжал я из себя, – бал в Кошанском.

– А Когтеславу Котославовичу? Он как раз вспоминал про вас на днях, – её озорной смех действовал на меня сильнее самой пьянящей наливки.

– О да! А как же! Я хотел просить Его Сиятельство о встрече, – закивал я, как болванчик. Потом полез в папку за конвертом, предназначенным для Двоехвотова, – Вот!

– К чему откладывать? Тут же всего парк пройти. Дедушка не любит церемоний. Говорит, они только время от нашей жизни отъедают. Идём, я провожу скромнягу! – цепкими пальчиками кошечка схватила мой рукав и буквально выволокла меня из комнаты. На лестнице я немного пришёл в себя и предложил даме лапу.

– Вот так-то лучше! – похвалила Анна.

Мы быстро прошли какой-то пышный зеркальный зал, прошмыгнули в боковую дверь и оказались во внутреннем парке. Я был уже почти в сознании и даже узнал дорожку, по которой мы недавно шли во дворец.

– Деда Котя будет рад вас видеть. Хотя новости у него не ахти, – доверительно шепнула она мне.

– Жаль слышать про дурные вести.

Наши каблуки звонко стучали по гладким плиткам, устилающим дорожки. Меня обуревали самые противоречивые чувства: с одной стороны, я был счастлив, оказавшись в обществе Анны. О прогулке с нею я мог только мечтать. А с другой, сердце сжималось от недоброго предчувствия.

– О, спасибо, Аннушка! Какого гостя мне привела! Здравствуй, Василий! – обрадовался мне старик. – Я ждал, что появишься со дня на день. Присмирело ваше Третье отделение? Я попросил хомячьего губернатора вставить их верхушке клизму со змеиным ядом.

– Благодарю, Когтеслав Котославович. Все сложилось наилучшим образом.

– Вот и отличненько. Вижу драгоценное колечко. Грандиозно! Вася, прадед твой, был бы доволен. Ох, и перетрухает Филимонов двор. Мурлынова ненавидели и ой как боялись! До спазма хвостов! До сих пор некоторые думают, что он не умер, а какую-то шутку устроил, вернётся и всех к когтю прижмёт.

Я скромно промолчал. Надеюсь, никто никогда не узнает тайну гибели канцлера. Я нервно сглотнул, потом вспомнил про приглашение и вручил его Двоехвостову.

– Спасибо, Васенька. Знаешь, в Кошанском я последний раз был, когда друг мой сына Афанасия женил. Невеста у него просто огонь была! Быстро семейство всё к лапкам прибрала и стала княжить. Может, и заеду на твоё торжество. Тряхну стариной, пусть и не свадьба! А, Анечка? – подмигнул он принцессе.

– Замечательно, деда Котя!

– Ладно, Васятка, теперь о грустном. Нашли твоего Старокотова. В реке. Полиция не могла установить, произошёл ли несчастный случай, драка со смертельным исходом или предумышленное убийство. Тело грузовой лодкой у берега зацепило, по дну проволокло. Не поймёшь теперь, из-за чего увечья. По карманам всё нетронуто. С папкой и бумажками сложнее.

Я тяжело вздохнул. Мышелова Филипповича было очень жаль. Тут же куснула совесть: я ведь допускал мысль, что он предал нашу группу.

– Но… но гаситель? Значит, всё-таки убили и это кто-то из «М»? Уму непостижимо!

– Либо им перепродали артефакт. Может, сам Старокотов, а потом его утопили. Тело лодка вытащила недалеко от дворца. Возможно, кто другой заманил твоего руководителя специально, чтобы отобрать папку и модель.

– Если папку, пусть пустую, не нашли, отпечатки не снимешь… а известно, что в карманах было? – спросил я. Мышелов был не слишком доверчив. С другой стороны, в том же Муркове, наверное, сомневаться бы сильно не стал.

– Отпечатки пальцев? – заинтересовалась Анна. Хоть я был очень расстроен печальным сообщением, игнорировать вопрос принцессы я не мог.

– Да. У каждого кота и кошки уникальный рисунок на подушечках пальцев. Сами того не ведая, мы оставляем отпечатки везде, особенно на твёрдых поверхностях. Проще всего будет показать на стекле.

Князь тут же велел принести нам маленькое зеркало. Я прижал свой палец и предложил сделать то же Анне. Она с готовностью повторила мои действия.

Я тем временем растер уголек для рисования и засыпал порошком поверхность зеркальца, чтобы стали видны отпечатки. Затем попросил лупу.

Ах, с каким детским изумлением Анна сравнивала узоры наших подушечек.

– Это просто чудо! Я обязательно расскажу папеньке о вашей идее, Василий Матвеевич! Вы же изобретатель! – восторженно воскликнула она. – Я ещё на той первой лекции почувствовала вашу необычность!

Все мысли о печальной участи Старокотова вылетели из моей головы, и мы ещё целый час развлекались изучением отпечатков пальцев, а затем и носа, что очень повеселило Анну.

А вот когда я отправился в гостиницу, снова задумался о случившемся. Какая-то мысль билась в голове, как мотылёк о лампу, но ухватить я её не мог. После обеда отправился к бабушкиной подружке, рассчитывая, что пробуду там максимум полчаса, но меня задержали в гостях почти до ночи: Марья Алексеевна встретила меня как родного, поцеловала в мохнатые щёки и долго восхищалась семейной кошанской мастью. Затем представила своих внучек и заставила барышень демонстрировать свои таланты в музыке и живописи. После чаепития – котики пили молоко с очень маленьким добавлением каких-то травок – мне показали буквально каждый куст в саду: Дарья Яромировна увлекалась цветоводством. За неспешным и очень вкусным ужином она долго рассказывала, как они с бабушкой веселись в юности до замужества. После всего этого, сдобренного отменным мятным пивом, голова моя пошла кругом. Я мечтал добраться до своего номера и завалиться спать.

Каково же было моё удивление, когда у самого входа в «Когтистую лапу» меня шёпотом окликнул Ёжиков.

– Василий Матвеевич! Умоляю вас, на пару слов!

Подвоха от профессора я не ожидал и спокойно подошёл к нему. Бам! Откуда-то сбоку выскочил котонинзя и врезал по башке, отправив меня на время в страну розовых пони.

Очухался я в каком-то большом каменном мешке, прикованный цепью к столбику посередине. Вокруг меня была прочерчена слабо светящаяся линия и стояли серые свечи.

«Нифуа себе! Меня в жертву приносить будут?!» В голове все ещё гудело, мысли и эмоции были в полном беспорядке, как вещи в чемодане после досмотра, причём страх явно где-то потеряли. Я был ошарашен, но ни капельки не напуган.

Группа куклуксклановцев – ага, котики были одеты в очень похожие плащи с глухими капюшонами – стояла поодаль, сжимая в лапах разные обереги и артефакты.

«Да они меня бояться до усёру!» – понял я.

– Кто ты на самом деле?! – строго вопросил баритон отца Федора.

Ха, вот так встреча! Правдохваты, мать ваша «народная Воля»?! Я заскользил глазами по фигурам: неужели Чижик с ними? От мысли о предательстве Андрюши засосало под ложечкой. Но все борцы за всё хорошее были весьма рослыми, и я облегчено выдохнул.

– Дед Пихто! – буркнул я в ответ, ощупывая цепь. Платон Яковлевич уже подсказал, что она зачарована против магов.

– Какой Пихто?! – взвизгнул Мурков.

Вот скотина! А Чижик, наивный, верил, что правдохваты за всеобщее счастье Котовии. Держи карман!

– В кожаном пальто! – хмыкнул я, стараясь угадать остальных присутствующих.

– Признайся, дитя котье, чей дух в тебе обретается! – нараспев произнёс священник.

О как! Только экзорцизма мне не хватало, нет уж, мы с сами с соседями по коммуналке разберёмся.

– Василия Матвеевича, – хотя подмывало, конечно, вякнуть «Марфа Васильевна я».

Мне почему-то было очень смешно, то ли лёгкое опьянение от пива давало себя знать, то ли ударом по башке всю серьёзность отбили.

– Откуда в тебе тёмный огонь? – завывания Федора меня раздражали, почему нельзя было говорить нормально?

– Котородителям лишь ведомо, – я скопировал его вой, и он возмущённо закачал головой в капюшоне.

– Негоже вести себя так на допросе.

– Негоже похищать княжича и устраивать этот фарс! – рявкнул я.

– Молчать! – крикнул Мурков. – Ты не княжич, а вместилище зла! Мы отправим мятежный дух к псам.

– Мятежный тут не дух, а вы, господа правдохваты! А с виду все такими приличными господами казались. Ай-яй-яй!

– Начинайте!

Коты затянули молитву и пошли двумя хороводами – по часовой стрелке и против – вокруг меня.

– Как на Васины именины… – решил поддержать я их пение. Кто-то смутился и сбился с шага.

Один здоровенный котяра стоял в стороне, чего-то ожидая. Когда меня стало уже мутить от нестройного пения и мелькания белых масок, он извлёк из-под плаща весьма внушительный меч и направился в центр круга.

Они внаглую собирались убить титулованного дворянина! Охренеть нравы у этих котиков! Я дёрнул цепь. Крепкая зараза! Лапы, разумеется, были скованы за спиной, так что ни на какой щит или фаербол я не мог рассчитывать.

А если отвесить им смертельных пинков, как бедняге Мурлынову?! Пора разозлиться и предоставить волю силе Масянского. Давайте, Семён Валерьянович! Я верю, что вы не упустите шанс отлупить церковников да придворных! Фас!

Я глубоко вздохнул, представляя, как собираю в себе всю ярость кошачью, всю злость и недовольство глупым положением, в котором оказался. Завертел это все мощным торнадо и выпустил на свободу. Моё тело обмякло, и дальше я наблюдал картину откуда-то из-под потолка. Из воздуха соткались две призрачные ноги в берцах и принялись отплясывать чечётку по кошачьим задницам.

Паника поднялась непередаваемая. Сначала растянулся мечник, потом на него рухнул Мурков. Ноги попрыгали по их спинам и хвостам и отфутболили как раз прямо в дверь. Го-ол!

За остальными пришлось побегать, перепуганные правдохваты расползались, как тараканы по кухне при щелчке выключателя. Пум-бум! Шлёп-хлоп! Отец Федор запутался в своей хламиде и извивающейся гусеницей катался по полу. Кто-то, проявив чудеса ловкости, вскарабкался по стене и застыл там, изображая спайдеркэта. Первый тайм длился минут пять, потом Мурков сумел открыть дверь, и все ломанулись туда, кроме священника. Отлично. Призрачная рука встряхнула его за шкирку, размотав плащ, стянула капюшон, чуть не оторвав глупую голову, и ткнула носом в цепь. К счастью, золотой ключик покоился на полочке, рядом с местной библией. Федя взял его трясущимися лапами, но потом вдруг этот засранец бросился к двери, пытаясь сбежать. Пендель вернул его к столбику с цепью. Дрожащими лапами горе-правдохват открыл замок и освободил Василия Матвеевича, который лежал у столбика плюшевой игрушкой.

Затем наш дух вернулся в тело, показавшееся очень тяжёлым и неповоротливым. Я ощущал полный упадок сил, а надо было выбираться из подвала. Если зомби имелись в этом мире, наверное, они двигались так же – еле-еле, крайне неловко, но упорно. Больше всего я опасался засады, второго боя я дать бы не мог. Но, слава Котородителям, правдохватов смыло безвозвратно. Я поднялся по крутой лесенке и оказался в каком-то храме. Не зря Мурлынов подозревал церковные власти в заговоре.

Тут я чуть-чуть передохнул, заглянул в комнату священника, выпил всю благословенную воду – благословенна она была именно лёгким запахом кошачьей мяты. Проверил свои карманы – кошелёк на месте. С трудом отворил тяжёлую храмовую дверь – физических сил у меня оставалось как у мышонка – и выскользнул в ночную тьму.

Мне повезло, что на дороге почти сразу попался наёмный экипаж, зарабатывающий на поздних гуляках. До «Когтистой лапы» добрался за четверть часа, самое сложное было не заснуть.

Обеспокоенный моим долгим отсутствием Назар, видимо, глядел в окошко, поскольку, расплатившись с возницей, я буквально свалился лакею в лапы. Что было дальше, не помню, но проснулся утром через сутки в постели, переодетый в пижаму и вычесанный – слуга хорошо позаботился обо мне. Он не задал ни единого вопроса, но они были прямо-таки написаны на его морде.

Я сразу заказал двойную порцию завтрака, а потом послал Назара за добавкой.

– Василий Матвеевич, ваш перстень, – робко указал он на моё кольцо. Камень изменил цвет на глубокий голубой. До сих пор во мне властвовала воздушная стихия. «Это к лучшему! – подумалось мне. – Зачем привлекать лишнее внимание». Тёмный огонь не оставил меня, лишь затаился.

Про правдохватов нужно было рассказать Двоехвостову: пусть знает, что их уши торчат в самых верхах. Сегодня они избавляются от канцлеров, а завтра могут и государственный переворот затеять. Заодно выпрошу индульгенцию для Чижика.

Стоило мне появиться в приёмной князя, как меня тут же провели к нему.

– Как чуял, что ты сегодня придёшь. Смерть вашего Старокотова рассматривается как результат ограбления. Улик особых нет.

У меня снова мелькнула мысль касательно гасителя, но я пока отогнал её, сосредоточившись на правдохватах.

– Подлые котишки! – зарычал старик. – Я им устрою!

Тут в голове всплыли фамилии котов из личной службы Мурлынова, кто занимался тайными организациями. После смерти канцлера все были тут же сосланы куда подальше.

– Если позволите, Когтеслав Котославович, я бы посоветовал вернуть этих котов из мурлыновского окружения. Они могли бы быть полезны.

Двоехвостов подозрительно воззрился на меня:

– Значит, тёмный огонь всё же от Мурлынова?

– Да. Но хотелось бы сохранить это в тайне.

– Я ценю твоё доверие, Васенька, и заботу об Императорской семье. Кстати, о твоей безопасности тоже не мешало бы побеспокоиться. Я к тебе приставлю парочку своих обалдуев. Мозгов у них мало, но зато сильные и ловкие.

Я попытался возражать, но безуспешно.

– Не испытывай судьбу напрасно. В один день всех правдохватов мы не переловим! А я ещё на твоём балу не отгулял. Да и зря, что ль, гвардию держу. По статусу положено, конечно. Так все тут хвосты отсиживают. Пусть хоть какая польза от них будет. А то во мне старческая скаредность просыпается, не хочу просто так жалованье платить, – князь послал секретаря за командиром своего полка.

– Будет странно выглядеть, что меня ваши гвардейцы пасут, Когтеслав Котославович.

– Вась, ты с твоим хвостом ещё на чужое фырканье реагируешь? Я думал, у тебя иммунитет, судя по тому, как ты на Династической комиссии держался. Любо-дорого!

– А я недавно таким непробиваемым стал, – признался я, – когда магия проснулась.

– Ты ещё введёшь моду на хвост помпоном, помяни моё слово, – рассмеялся князь, – Мурлынов с гораздо менее выгодной позиции начинал. А мы пока правдохватов против шёрстки причешем.

Тут я сразу заручился прощением для Чижика.

Увы, принцесса сегодня не забегала в дедушке. Заметив моё поглядывание на дверь, старик усмехнулся:

– Аннушку к тётке отсылают. Традиция у Филимона такая: мол, дети должны летом жить на природе в простоте. А что дочерям уже четвертая седмица идёт, папаша не замечает. Пока вон еле-еле согласился о замужестве Аглаи задуматься.

Мне это было даже на лапу. По традиции принцессы как раз выходили замуж за знатных вельмож и царедворцев. Жаль, что путь в канцлеры будет не слишком быстрым. Князь фыркнул, будто прочитав мои мечты о будущей карьере.

– Возвращайся пока в Кошанское, встретимся на вашем балу. А мы тут как раз чистку проведём! Кстати, отличная идея сменить стихию кольца.

Особняк Двоехвостова я покинул в обществе двух чёрных мордоворотов. Почувствовал себя то ли мафиози, то ли свидетелем под охраной.