Текст книги "Душа неприкаянная (СИ)"

Санчо видел, как Иисуса сбила машина. В это время он всё ещё стоял на другой стороне улицы в тени деревьев и равнодушно наблюдал за тем, как его босс выбежал из офиса, размахивая пистолетом и постоянно оборачиваясь, словно за ним гнались все черти ада. Иисус выскочил на дорогу, даже не взглянув по сторонам, видимо, он хотел сесть в свою машину, но с разбега пробежал чуть дальше. В Лиме движение всегда было плотным и оживлённым, и если водитель видел на переходе пешехода, то он вместо того, чтобы сбавить газ, прибавлял его, это было не правильно, но это было особенностью этого города, и Санчо давно смирился с таким положением вещей. Так случилось и в этот раз, водитель, завидев Иисуса, нажал на клаксон, газанул, видимо, думая, что тот отскочит и подождёт, пока он проедет. Но Иисус был невменяем, он даже не заметил приближающейся машины. «Рено» со всей силы врезалось в Иисуса, и Санчо увидел, как того подбросило и отшвырнуло метров на пять. Водитель «Рено» ударил по тормозам, машина проехала несколько метров и потом остановилась. Тут же стали собираться зеваки. Машины, ехавшие по другой полосе, остановились, и из них стали вылезать водители, чтобы посмотреть, что случилось. Санчо перешёл дорогу и подошёл к тому месту, где лежал Иисус, пока народу было немного, и смог рассмотреть всё в мелких подробностях. Иисус был мёртв, он не дышал, не шевелился, не стонал. Его голова от удара об асфальт раскололась, словно гнилой орех, изо рта тоненькой струйкой вытекала почти чёрная кровь, рука была сломана как минимум в двух местах, и теперь была неестественно выгнута. Санчо смотрел на мёртвого шефа совершенно равнодушно, он не испытывал ни жалости, ни ненависти, ни отвращения, ни даже облегчения. Была лишь досада, досада потому, что этот говнюк умудрился помереть раньше, чем он смог получить от него свои документы. Санчо отошёл в сторону, со всех сторон стекались люди и напирали сзади.

Краем глаза он увидел Шнайдера, тот стоял чуть поодаль и разговаривал с каким-то индейцем, одетым в дорогой белоснежный костюм. Про себя Санчо тихо порадовался, что барабанщик жив и здоров, он порадовался, потому что Алехандро было бы это приятно, и он верил, что его брат сейчас на небе и видит всё это. Санчо поднял глаза, взглянул на синее небо, рваные белые облака, плывущие по нему, и грустно улыбнулся. Санчо взглянул на офис и увидел, что дверь не заперта. Он решил сходить внутрь и посмотреть, что там происходит. Иногда Иисус не убирал мелкие деньги в сейф, а оставлял их у себя на столе, прикрыв толстой тетрадью чтобы их не сдуло ветром или сквозняком. Деньги сейчас были бы не лишними, Санчо как назло был на мели.

Он осторожно подошёл к двери, оглянулся, но никто даже не смотрел на него, все люди столпились вокруг трупа Иисуса, по идее с минуты на минуту должна была приехать полиция, но Санчо знал, что по таким пробкам они будут добираться досюда не меньше получаса. Он зашёл в офис, тихо прикрыл дверь.

Видимо, здесь творилось что-то ужасное, фонтан в холле был разбит, и вода хлестала из него прямо на пол. Стараясь не замочить ноги, Санчо бегом добежал до лестницы и поднялся на второй этаж. Он не обернулся, а если бы обернулся, то, наверное, был бы удивлён, у окна стояла София и тихо читала молитву, взор её был устремлён на улицу, туда, где над телом покойного Иисуса собралась уже целая толпа, а по щекам её текли слезы. Она, пожалуй, была единственной, кто оплакивал почившего наркобарона.

Санчо взбежал по лестнице и сразу же кинулся в кабинет бывшего шефа. Он заметил, что в коридоре была перестрелка – в стене было отверстие от пули, на полу штукатурка, но Санчо это мало волновало. Он распахнул дверь в кабинет и сразу посмотрел на сейф. Сначала парень не поверил своим глазам: сейф стоял открытый, и внутри стопками лежали пачки денег. На столике рядом с креслом для посетителей тоже лежало три пачки по тысяче.

Санчо пару секунд постоял, всё ещё сомневаясь, а потом подбежал к сейфу и стал распихивать деньги по карманам. Но вскоре он понял, что это не лучшее решение, карманы оттопырились, и, наверное, со стороны он выглядел весьма подозрительно. Тогда Санчо заметался по кабинету в поисках пакета. Пакета не было, зато рядом с креслом Иисуса стоял кожаный чемоданчик, древний и нелепый, с замком-пряжкой и потёртой ручкой. Санчо покрутил чемоданчик в руках, открыл его. Внутри лежали старые смятые газеты, парень выкинул их на пол и, подойдя к сейфу, начал наполнять чемоданчик наличностью. В сейфе было не меньше двухсот тысяч долларов, плюс ещё три пачки на столике. Там же нашлись и паспорта. Их было очень много, Санчо перебирал их, натыкаясь на знакомые фотографии. Многие из этих людей работали на Иисуса, и он знал их лично, причём многие были неплохими ребятами, и Санчо с удовольствием вернул бы им их документы, да только на это не было времени.

Наконец он нашёл свой паспорт, сунул его в задний карман брюк, закрыл чемоданчик и собрался уже уходить, как в его голову пришла нехорошая мысль. А что если полиция нагрянет сюда и найдёт пустой сейф, тогда они начнут искать того, кто успел приделать ноги капиталам Иисуса и, вполне вероятно, они подумают на него. Ему не хотелось проблем, несмотря на то, что он убегал в США, ему не хотелось оставлять за собой грязного следа. Санчо поставил чемоданчик на пол, собрал с пола старые газеты, положил их в сейф и поджёг. Немного подумав, он достал из чемодана одну пачку денег и кинул её в огонь. Газеты сгорали быстро, и во все стороны летели тоненькие обгоревшие кусочки, похожие на тончайшие серые кружева. В кабинете запахло горелой бумагой.

Санчо подошёл к окну, выглянул наружу. Полиции ещё не было. Тогда он залез в шкаф, где Иисус хранил крепкий алкоголь, схватил бутылку виски, открыл крышку и стал поливать бумаги на столе, ковер, кресла. В бутылке осталось совсем чуть-чуть, Санчо поднес её к губам и глотнул.

– Ты никогда не угощал нас, засранец, – сказал он и отшвырнул пустую бутылку.

Огонь занялся быстро, Санчо поджёг бумаги на столе, тяжёлые шторы, попробовал поджечь даже обивку кресел, но у него ничего не вышло, тогда он схватил чемоданчик и бросился бежать, сначала в коридор, потом вниз по лестнице, а потом прочь из офиса. Он снова не заметил Софии, пробежав мимо, не заметил, потому что не ожидал увидеть кого-нибудь в офисе.

Зато она заметила его, улыбнулась и, перекрестив его вслед, тихо сказала:

– Прощаются тебе грехи твои, иди с Богом, – после чего она исчезла.

На улице Санчо сбавил темп, он спокойно прошёл сквозь толпу, вышел в сквер и направился в сторону широкой и оживлённой улицы. На душе у него было спокойно, он чувствовал, что отомстил за своих братьев, исполнил свой долг и получил за это свою награду.

Через четыре часа некий мистер Санчо Борхес из Боливии садился в самолет до Веракрус в центральном аэропорту Лимы, в руках он держал новенький кейс, в котором лежала смена белья, носовой платок и бумажник с новой пластиковой картой, на которой было чуть больше двухсот тысяч долларов.

***

Рихард подъехал к дому на такси. Мария, превратившаяся вдруг из обычной официантки в какую-то пародию на обольстительную женщину, вышла чуть раньше (правда, только после того, как он клятвенно заверил её в том, что окончательно вспомнил, где живёт), чему Рихард был несказанно рад. Они ехали не так долго, но он уже успел устать от неё. Мария беспрестанно говорила, как бы ненароком поглаживала его руку, заглядывала в глаза, она даже поцеловала его на прощание, правда в щёку, но как-то очень уж приторно у неё это получилось. Может быть, она не раздражала бы его столь сильно, если бы не мысли о Шнайдере. Ему снова представлялись всякие ужасы: похищения, убийства, жертвоприношения. К тому моменту, когда он подъехал к дому, он накрутил себя настолько, что с трудом мог сдерживаться, чтобы не выпрыгнуть из машины и не броситься бежать к дому. Но он сдержался: спокойно расплатился с таксистом, медленно вышел на улицу, аккуратно прикрыл дверь и пошёл в дом.

Перед домом был небольшой садик, несколько деревьев с густой кроной, извилистые узкие дорожки, клумбы с яркими сильно пахнущими цветами и маленькая беседка, старая, но при этом очень аккуратная и чистая. Там-то Рихард и увидел Шнайдера.

Круспе прибавил шагу и заметил, что Шнайдер в беседке не один, рядом с ним сидел какой-то совершенно незнакомый мужчина в кипенно-белом костюме.

– Шнай! – крикнул он.

Кристоф обернулся и помахал ему рукой, его загадочный собеседник тоже повернулся. Это, несомненно, был индеец. Густые прямые чёрные волосы, уложенные на прямой пробор, тёмные, почти чёрные глаза, тяжёлые веки, полные губы и гладкая смуглая кожа. Рихард на секунду остановился, вспоминая слова женщины в архиве. «Индеец какой-то. Спрашивал меня ещё, не знаю ли я чего про какого-то Шляндера или Шнайдера». Значит, он нашёл их. Только зачем Шнайдер понадобился какому-то индейцу, не автограф же брать.

Рихард быстрыми шагами направился в беседку. Индеец очень вежливо улыбнулся и сказал на чистейшем английском:

– Добрый день, мистер Круспе. Я же не ошибся, вы мистер Круспе? А я Райми, – мужчина поднялся с места и протянул Рихарду руку.

– Не ошиблись, – Рихард немного с опаской ответил на рукопожатие.

– Вам будет удобно, если я буду говорить на английском? – спросил Райми.

– Вполне, а что, у меня есть выбор? Испанского я не знаю.

– О, я понимаю, просто, если вам сложно общаться на чужом языке, я мог бы говорить на немецком. Ваш друг, Шнайдер, сказал мне, что прекрасно владеет английским, и я позволил себе говорить на этом языке, но если вам не очень удобно, то перейдем на немецкий, только боюсь, – Райми смущённо потупил взор, – моё произношение может вас оскорбить. Я слышал что вы – немцы – очень трепетно относитесь к произношению.

– Господи, кто же вам сказал такую глупость? – спросил Шнайдер.

– Мне сказали об этом во Франции, – ответил Райми.

– Бред это полный, все знают, что французам не стоит доверять, – Рихард сел на скамью рядом со Шнайдером и посмотрел на него. – Где ты был?

– Рихард, долго рассказывать, давай потом. Сейчас Райми объяснял мне, что узнал про нашу Софию. Кстати, как в архиве? – Шнайдер взглянул на всё ещё стоящего Райми и сказал. – Садитесь, что вы стоите, садитесь, пожалуйста.

Райми сел.

– В архиве? Я ушёл оттуда, ничего не узнав, мне женщина там сказала, что тебя искал кто-то, и я испугался за тебя и решил пойти домой. Всё же, где ты был?

– Простите, что перебиваю, – Райми дружелюбно улыбнулся. – Но боюсь, я и есть причина ваших тревог. Я приехал в Лиму и действительно пошёл в архив, а там действительно спрашивал про вашего друга. Извините, что напугал вас, просто мне необходимо было отыскать мистера Шнайдера во что бы то ни стало.

– Шнайдер, ты мне ответишь? – Рихард проигнорировал извинения индейца.

– Да не важно, где был, там всё сгорело.

– В смысле?

– Простите, что я снова влезаю, я могу объяснить. Думаю, я знаю немного больше, чем вы, потому, что вот уже два дня я занимался тем, что расследовал всё это странное и запутанное дело.

Рихард отметил про себя, что этот Райми, пожалуй, слишком много говорит.

– И что же вы нашли? – спросил он.

– О, это очень интересно. Вы знаете, я же родом из Сьерры, наша деревушка стоит на берегу Амазонки, а вокруг непроходимые леса – Эль-Инферно-Верде, мы называем их так, и там, в лесах, творились страшные вещи. Но я не знал, не знал ничего, пока она не пришла и не рассказала. Хотя она и не рассказывала, нет. Она просто дала мне имя. Ваше имя, – Райми указал на Шнайдера, Рихард заметил, что барабанщик вздрогнул. – И она отправила меня вам на помощь. Я искал долго и нашёл много. В архиве, говоря с людьми. Вы знаете, когда ты уже не голодранец, с тобой намного охотнее разговаривают и, что самое интересное, хотят помочь, дают имена других людей и так до бесконечности.

– Вы уж меня простите, что перебиваю, – сказал Рихард, а про себя отметил, что почему-то перенял манеру Райми извиняться. – Но не могли бы вы рассказывать чуть быстрее?

– О, извините. Я просто узнал так много и так сразу, и вообще, нет, простите, я снова начинаю безудержно болтать. Просто вот уже несколько месяцев я не уезжал из родной деревни и так истосковался по общению с цивилизованными людьми. Я же учился в Париже, я вообще-то хирург. А тут я бруджо.

Рихард взглянул на Шнайдера, тот, казалось, даже с удовольствием слушал Райми.

– Кто такой бруджо? – спросил Рихард.

– Колдун, знахарь, лекарь, шаман. Зовите, как вам нравится. Хотя, знаете, я предпочитаю, когда меня называют врачом, я всё же не какой-нибудь шарлатан, я врач, и в этом моё призвание. Я, когда в детстве мечтал получить образование, не собирался становиться врачом. Я мечтал о карьере учёного, историка, географа. Но потом подумал и решил, что моё призвание быть врачом

– И всё же давайте вернёмся к Софии, – аккуратно предложил Шнайдер и улыбнулся. – Вы говорили, что она была христианкой, и вы поняли это потому, что нашли её Библию.

– О, нет-нет. Не потому, что нашёл Библию, а потому, что нашёл Библию на русском. Да и не в этом дело, об этом просто писали в газетах, она была дочерью миссионеров-христиан, я вот только не могу понять, почему ей нет успокоения.

– Эй, какая Библия? – Рихард посмотрел сначала на Шнайдера, потом на Райми.

– О, вы же не знаете, простите меня, пожалуйста, вас не было с нами, когда я рассказывал Шнайдеру историю своей жизни, особенно последние недели, перед тем, как она посетила меня и потом после.

– Я расскажу потом, – перебил его Шнайдер и грозно посмотрел на Круспе. – Давайте сразу к делу. Я знаю, почему ей нет покоя, ей нужно какая-то вещь, она говорила мне ещё давно, и я так и не понял, какая точно.

– Может, это и есть Библия? – предположил Круспе.

– Нет, тогда бы она попросила у меня, но я не слышал ничего ни о какой вещи, это что-то другое, – Райми замолчал на секунду и вдруг совершенно неожиданно сказал. – Вам нужно поехать со мной.

– Куда? – насторожился Рихард.

– В мою деревушку. София умерла там, я выяснял. Её убили давно, много лет назад, и она не была похоронена. Я, правда, не силён в христианских обрядах, но, думаю, дело в том, что её нужно похоронить подобающим образом. Вы знаете, как это бывает у верующих, нет обряда – нет и успокоения.

– Простите, а как мы это сделаем? – Шнайдер внимательно смотрел на Райми.

– Ну, прежде всего, нужно найти её останки. Я надеюсь, звери не растащили их, а потом нужно привезти всё сюда и похоронить в монастыре.

– Здесь же католики, или я ошибаюсь? – спросил Рихард.

– Не ошибаетесь, но есть и православные. Вам, наверное, стоит поговорить со священником и посоветоваться, может, и не нужно ничего такого, может, есть другие пути.

– Я не собираюсь тащить кости через полстраны, я знаю, где ваша Сельва, я был там в самом начале своего отпуска, как раз в ваших джунглях, и больше я туда не поеду, – Шнайдер взглянул на Райми. – Я уезжаю, я больше так не могу. Я не могу!

Шнайдер встал и вышел из беседки, Рихард удивлённо смотрел ему вслед, а потом поднялся и вышел следом. Шнайдер отошёл к двери и пинал ногой мелкие камушки под ногами.

– Эй, ты чего? Может, он дело говорит, давай попробуем и избавимся от этой дамочки.

Шнайдер молчал и даже не поворачивался.

– Ты же сам сказал, что был там, значит, он прав, ты взял там что-то, и она тебя и приметила.

– Крест.

– Что? – Рихард оглянулся на Райми, но тот по-прежнему сидел в беседке и учтиво смотрел в другую сторону.

– Золотой крестик, будь он неладен, – Шнайдер, наконец, поднял глаза на Круспе. – Я поднял его с земли, посмотрел и положил обратно. Он мне не нужен был, я и положил. Рихард, ты как хочешь, а я уезжаю.

– Да что случилось-то?

– Меня убить пытались. Мы с тобой с этим идиотским расследованием в дерьмо вляпались, в дела наркомафии, и мне кажется, что всё не кончилось, а только начинается. Здесь в Лиме ФБР, они расследуют всё это.

– Так, а мы тут причём?

– На моих глазах эта София свела какого-то наркоторговца с ума, и он бросился под машину от ужаса, а потом она сожгла его дом. Она дьявол, сущий дьявол. Ты помнишь, что говорил про мою руку, там, в такси?

– Что она была раскалена?

– Да, это всё она. Таксист кричал же тогда, что видит дьявола, он и видел его. А мы не видим, потому что мы не верующие, и мы видим эту Софию.

– Шнайдер, что ты такое говоришь?

– Да послушай ты меня, это всё от дьявола. Я верю в это потому, что, где бы она не появлялась, кто-то умирает, на аэродроме этом, там же все умерли – и дед, и сын, потом Иисус этот.

– Кто? – Рихарду показалось, что Шнайдер начал бредить.

– Иисус, так звали того наркодилера, который пытался меня убить или завербовать, я даже не знаю, что ему нужно было. Он меня с улицы похитил и привёз в офис этот, пистолетом угрожал, потом деньги предлагал. Так и я тоже стал жестоким, я же убить таксиста хотел. Убить! – Шнайдер взглянул на Круспе.

– Шнай, успокойся. Может, тебе надо чаю попить.

– Какого чаю?! Мне уехать надо домой, к своей жизни. К своей, а не чужой, понимаешь. Они же там дома все с ума сходят, наверное. Я здесь почти месяц! Я больше не могу. А он ещё предлагает кости эти искать. Да не представляешь себе, что такое Сельва. Это полная жопа. Там нет ничего, ни электричества, ни воды, ни еды нормальной. Жрут там крокодилов, змей, обезьян даже, а общаются с помощью радио. У них там радио это только и передаёт сообщения всякие. «Хуан, жена просит вас купить на рынке масла» и всякую дребедень. Туда даже не ходит ничего, только по реке от Икитоса или на гидросамолёте, но это если на берегу, а если вглубь? Там непроходимые заросли, змеи кругом, звери дикие, сырость. Я там тогда чуть с ума не сошёл. Спят в гамаках, палаток не признают, говорят, в палатке спать невозможно из-за жары. А там не было жары, мать их. Там холод был, и дождь шёл, и я всю ночь в гамаке этом как в гнезде каком-то. Рихард! Это ужасно. Я не смогу пережить это снова.

– Успокойся, какой гамак, какие крокодилы? Этот человек живёт там, у него наверняка есть дом.

– Живёт? Да откуда ты знаешь, что он тот, за кого себя выдаёт? А если он наркобарон? Если он специально всё это говорит, чтобы затащить нас в эти джунгли, в этот лес дьявольский, и там прибить. Посмотри на него – у него часы дорогущие, обувь, костюм. Ты видел когда-нибудь шамана в костюме за несколько тысяч долларов?

– Но он знает о Софии.

– Да? А ты знаешь, что он мне говорил? Он сказал, что Софию убили наркобароны, они увезли её в Сьерру и там отдали индейцам на растерзание. Там история мутная была с каким-то мужиком. Он или сын был, или брат наркобарона. Да и София эта, она ведь не святая, София твоя. Нет, она проклята. Она и всё, чего она касается. Этого сына, его убили следом за ней.

– Какой сын, чей?

– Не знаю я, какой сын, и знать не хочу. Этот Райми сам ничего толком не знает. Он сказал, что София влюбилась в какого-то местного парня, вроде бы сына наркобарона, и он собирался жениться на ней и уехать в США, а отец его разозлился и прибил их.

– Ты знаешь, а это похоже на правду. Я говорил тебе, что там был парень, там, в этом доме, и она его любила.

– Да я даже думать об этом не хочу, я уезжаю прямо сейчас. Дай ключ, я в дом попасть не могу.

– Как ты уедешь? Она не отпустит тебя.

– А я плевать на это хотел, я сяду на самолёт и улечу в Берлин, и пускай что хочет, то и делает, а это, – Шнайдер достал свой мобильник и швырнул его на землю, – я с собой брать не стану, ни за что!

Рихард достал из кармана ключ и молча протянул его Шнайдеру.

– Надеюсь, ты тоже уезжаешь? – спросил Шнайдер.

– Нет.

– Но почему?

– Да потому, что осталось-то всего ничего.

– А тебе не пофиг? Что тебе за дело до этой дуры мёртвой? Что тебе за дело?

– Да в принципе никакого, – Рихард поднял телефон Шнайдера с земли. – Да только вот я чувствую, что даже если мы и улетим, она всё равно разыщет нас и не даст спокойно жить.

– Бред, это бред. Ты просто боишься.

– Боюсь, ещё как, и ты боишься. Да только вот я не сдаюсь, особенно когда почти весь путь пройдён, я поеду с этим человеком и сделаю то, что нужно.

– Рихард, не нужно, поедем домой.

– Шнай, ты мне вчера сам доказывал, что не нужно сдаваться, и я тебе поверил, а теперь ты пытаешься доказать обратное.

– Я ошибался, – Шнайдер подошел к двери и открыл её.

– Значит, и я ошибаюсь, но я предпочитаю понять это на своём личном опыте. К тому же я договорился вечером о встрече и не могу уехать просто так, она обидится. Хоть она и противная, а всё равно нехорошо так поступать.

– Кто?

– Мария.

– Чего? Мария – официантка. Зачем ты с ней встречаешься?

– Она попросила в благодарность сводить её в ресторан, – Рихард покачал головой. – И теперь, как порядочный человек, я обязан это сделать.

– Как порядочный болван, что за идиотство. Скажи ей, что не можешь, или она тебе понравилась?

– Да почему же не могу-то? Ещё как могу. Нет, она мне не понравилась, просто я пообещал.

– И что? Ты многим обещал и не всегда сдерживал обещания. Я не узнаю тебя, с чего это ты вдруг стал таким вежливым и порядочным кавалером?

– Сам себя не узнаю, – Рихард усмехнулся. – Не знаю я, просто чувствую, что нужно это сделать. Да и город хочется посмотреть, хоть какое-то развлечение, не всё же время мне за призраками гоняться.

– Ой, – Шнайдер махнул рукой. – Делай, что хочешь. Не мне в твою жизнь личную лезть, а я собираю вещи и улетаю ближайшим рейсом. Оставайся в доме, если хочешь, я дам тебе телефон хозяина. У меня ещё за два дня вперёд оплачено.

– Ни за что, в этом доме я не останусь. Я поселюсь в отеле, а завтра уеду с ним, – Рихард кивнул в сторону беседки. – А с хозяином своим сам разбирайся.

– Делай, что хочешь, – повторил Шнайдер и скрылся в доме.

Рихард вернулся в беседку, Райми, увидев его, улыбнулся.

– Он уезжает, но я останусь и поеду с вами.

– О, это невозможно, – Райми поднялся с места. – Я должен остановить его, это совершенно невозможно. Он должен ехать, она сказала, что он тот, кто сможет ей помочь. Он и только он, мы все здесь лишь затем, чтобы направить его на путь. Я поговорю с ним, – Райми направился в дом, но Рихард остановил его.

– Нет, не ходите. Он не останется. Я уверяю Вас, говорить с ним бесполезно. Он сейчас не станет никого слушать. Шнай раздражён, напуган и зол. К нему лучше не лезть.

– Нет, вы не понимаете. Без него нам там делать нечего, я понял так, что всё завязано на нём, и нам без него ничего не сделать.

– По-моему, вы преувеличиваете его значение в этой истории. Да и вообще он не уедет.

– Как не уедет?

– Да, так. Она не отпустит его. Она никого не отпускает и не впускает. Телефоны не работают, – Рихард посмотрел на мобильник Шнайдера, который всё ещё держал в руке.

– Самолёты не улетают. Она его не пустит. Вы ведь не знаете, он пытался уехать, но ничего хорошего из этого не вышло. Не думаю я, что сейчас что-нибудь изменится.

– А если вдруг получится.

– Значит, она отпустит его. Я что-то в последнее время стал фаталистом. Что не происходит, всё к лучшему. Где вы остановились?

– В отеле, в центре города.

– Замечательно, я пойду с вами в отель и сниму там номер на ночь. А завтра уедем в вашу деревню и будем искать эти останки.

– Почему завтра? Можно улететь сегодня.

– У меня важная встреча этим вечером, – Рихард посмотрел на Райми, ожидая, что тот начнёт протестовать, но индеец лишь улыбнулся.

– Хорошо, как скажете. Но может, мне всё-таки поговорить с вашим другом?

– Нет, не нужно. Он либо одумается и останется, либо улетит. И то, и другое хорошо, – Рихард задумался на пару секунд и спросил. – А что он говорил про гамаки и змей?

– Каких змей? – Райми был удивлён.

– Ну, он сказал, что спят у вас в гамаках, а едят змей.

Райми засмеялся.

– Нет, что вы. Каких змей, мы не едим змей. Видимо, он был там с группой туристов. Для них организовывают очень специфический экстремальный отдых, они, по-моему, пару дней живут в джунглях в полевых условиях. Но это всё только для туристов. Так у нас живут разве что лесорубы и другие рабочие. Мы живём в хижинах, гамаки – это понятно, это чтобы можно было спокойно спать ночью, не боясь умереть от жары. Но Вам это не грозит.

– Ну, слава Богу.

– А когда вы пойдёте к священнику? Сегодня?

– К священнику?

– Ну, да, я же говорил, что надо сходить в церковь и посоветоваться насчёт этой истории.

– А без этого никак? – Рихард нахмурился. – Я что-то не очень хочу идти к священнику. Мне кажется, что меня там примут за сумасшедшего. Может, мы просто найдём эти останки и привезём сюда, заплатим кому-нибудь, и их перезахоронят со всеми необходимыми обрядами?

– Это, конечно, очень хорошо. Но, вы уж меня простите, мне почему-то кажется, что этого будет мало. Я ведь до конца так и не понял, что она хочет. Она просит даровать ей покой, но будет ли ей покой, если мы просто похороним её? Я не знаю, поэтому я и хотел сначала поговорить со священником.

– Так, может, вы и поговорите?

– О, нет. Я не могу. Я колдун, а это грех. Они не станут слушать меня. А вы можете. Вы европеец.

– Но вы понимаете, – Рихард на секунду замолк, подбирая слова. – Вся эта история, она не совсем нормальна. Я не знаю, как я смогу рассказать это. Представьте себе на секунду, вы священник, и к вам приходит человек, иностранец, и рассказывает, что его преследует какой-то дух. Меня примут за сумасшедшего. Неужели нет других путей? Может, книги, или, не знаю даже, фильм какой посмотреть по теме?

– Ну, есть один способ. Правда, не знаю, захотите ли вы.

– Какой?

– Мы можем воспользоваться помощью аяуаскеро.

– Чьей помощью?

– О, вы, конечно же, не знаете. Это шаманы, использующие аяуаску, наркотик, с помощью которого они видят будущее и прошлое. Даже не они, а их пациенты. Пациент принимает снадобье, и к нему приходят видения, которые дают ему ответы. Вообще-то я не склонен верить в этот ритуал, я всё же прагматик. Но если подумать, то, наверное, в этом есть смысл. Мне ваш друг говорил, что София разговаривала с вами, а вы всё забыли. Так вот, аяуаска поможет всё вспомнить.

– Ну, если так, то, может, действительно мне принять этот наркотик.

– Отлично, если вы согласны.

– Это намного лучше, чем идти к священнику, который примет меня за шизофреника и наверняка направит в сумасшедший дом.

– О, это отлично. Это великолепно, – обрадовался Райми, хотя особенных причин для радости не было.

– Я пойду, соберу вещи, подождите меня, и мы поедем в ваш отель.

– Отлично, я буду ждать здесь, – Рами снова уселся на лавочку. – А вы поговорите со своим другом, попробуйте уговорить его не убегать.

– Нет, не стану даже. Я уже говорил с ним и вижу, что это бесполезно, особенно сейчас. Нет, извините, но я не стану.

– Ну, что же, если вы так считаете, то мне ничего не остаётся, как согласиться с вами. Может, вы и правы, и этот ваш фатализм не так и плох. Просто я привык менять жизнь по своему усмотрению, а не подстраиваться под неё.

– Я тоже, только сейчас не тот случай.

Рихард ещё раз взглянул на Райми и пошёл в дом.

========== Часть вторая. Глава восьмая. ==========

***

Над Берлином густой пеленой стоял туман, и все вылеты отменили. В аэропорту кипела своя жизнь. Искусственный свет, создающий иллюзию солнечного дня, работники, снующие туда-сюда, изредка останавливающиеся, словно вспомнившие что-то важное, гомон сотен голосов, а на улице – серый сумрачный день, воздух, пропитанный влагой, холодный пронизывающий ветер и мелкий неприятный дождь, шумящий в кронах деревьев.

Четверо музыкантов и продюсер вот уже три часа как сидели в зале ожидания в аэропорту и ждали, когда же, наконец, они смогут улететь. Флаке нервничал. Он периодически поднимался и начинал расхаживать между рядами кресел, нервно поглядывая на табло, и, походив так несколько минут, снова усаживался и что-то бубнил себе под нос. Но долго бездействовать он не мог, через минут десять он снова поднимался и, гневно взглянув на табло, опять начинал ходить взад и вперёд. Наконец Тилль не выдержал.

– Флаке, сядь. Что ты всё время ходишь туда-сюда?

Клавишник остановился, обиженно посмотрел на Тилля и сказал:

– А то, что ты вытащил меня из дома для того, чтобы я сидел в этом аэропорту и ждал, сам не знаю чего. Меня нервирует это положение вещей. Я не люблю ждать. Это унизительно.

– И чем же это тебя так унизило? – Пауль взглянул на Флаке. Он был раздосадован тем, что проиграл Тиллю в споре, и клавишник немного раздражал его.

– Тем, что я мог бы сейчас сидеть дома и наслаждаться отдыхом. А мне приходится ходить здесь и ждать самолёта.

– Так все ждут, – Пауль указал на людей вокруг. – Туман, погода нелётная.

– Да ты что, правда, туман? Ты же мне просто глаза открыл, – Флаке снова уселся.

– А вот хамить не надо, – Пауль перегнулся через Тилля и посмотрел на клавишника.

– А я и не хамлю, я раздражён!

Мимо них прошёл высокий мужчина в дождевике, в руке он нёс сложенный зонт, с него капала вода. Мужчина на секунду остановился рядом с Флаке, немного удивлённо взглянул на него, словно узнал старого знакомого, на его лице начала было зарождаться улыбка. Флаке внимательно и как-то настороженно посмотрел на незнакомца, и тот ушёл прочь, так ничего и не сказав, оставив после себя лишь холодный запах промозглого дня.

– Может, пойдём, выпьем в баре? – предложил Якоб.

Он не принимал участия в споре. Он обычно никогда не лез в эти маленькие перепалки между участниками группы. Всё это время он сидел с книгой в руках и, казалось, был полностью поглощён чтением, хотя, может, он просто делал вид, что ничего не слышит.