Текст книги "Еще одно убийство...(СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Рихард вернулся в прихожую, оглядел картину со всех сторон. Хотел было снять со стены, но вдруг вспомнил слова Мерхена, сказанные ему перед тем, как он вышел из машины. «У вас дома могут стоять скрытые камеры и жучки, завтра я пришлю к вам ребят, мы проверим вашу квартиру». Рихард оглядел потолок, стены. Никаких камер он не видел, хотя он не представлял, как далеко зашла техника в этом вопросе, и, вполне возможно, камера была не больше зёрнышка риса. Рихард не знал, что делать: если завтра придут копы с аппаратурой, то они наверняка будут проверять картину и если найдут что-то, то его ложь откроется, значит, нужно было сегодня самому рассмотреть её. Но если за ним следят, то люди из агентства узнают о его находке первыми, а вдруг Ангела всё же решилась написать про них статью, и он найдёт что-то против этих людей. Ему срочно нужна была помощь. Он снова вернулся в гостиную и набрал Линдеманна в надежде, что тот всё же включил телефон.

Надежда оправдалась, Тилль ответил почти сразу:

– Да, Рихард?

– Привет, ты можешь говорить?

– Могу, что случилось?

Он уже собирался рассказать Тиллю о письме, картине и своих догадках, но вдруг подумал, что телефон тоже могут прослушивать.

– Мы можем встретиться?

– Я недалеко от тебя, могу заехать, – у Тилля был усталый, но довольный голос.

– Нет, не нужно. Давай лучше где-нибудь посидим.

– А что случилось-то? Узнал что-то важное?

– Ничего важного, просто дома есть нечего, а я проголодался. Давай в ресторан сходим, поужинаем.

– Я только что поел.

– Выпьем пива.

– А ты не можешь домой еду заказать, мне совершенно не хочется куда-то ехать.

– Нет, Тилль, я… – Рихард на секунду замолчал, пытаясь придумать что-нибудь правдоподобное. – Я хочу поесть нормальной человеческой еды, у меня уже от фастфуда желудок болит.

Тилль немного помолчал, потом тяжело вздохнул и нехотя согласился:

– Чёрт с тобой, неженка.

– Отлично, подъезжай к моему дому, я выйду.

Тилль отключился. Рихард вернулся в прихожую и снова взглянул на картину, но тут же отвернулся и с деланным интересом стал разглядывать своё отражение в зеркале, ведь если кто-то следит за ним, то его внимание к картине может показаться им подозрительным. Он долго смотрел на себя, невидящим взглядом, а потом поправил волосы, но тут же резко отошёл от зеркала, решив, что со стороны он может выглядеть глупо. Побродив по квартире, Круспе пошёл в ванную, умылся холодной водой, а когда вытирал лицо, то подумал о том, сколько раз за эти три года он принимал душ и на него, обнажённого и беззащитного, смотрели совершенно незнакомые ему люди. Рихард вспомнил всех женщин, что оставались у него на ночь, они и не подозревали, что участвуют в бесплатном порно-шоу, да что там, он ведь тоже ничего не подозревал. Теперь ему чудилось, что из каждого угла на него смотрит невидимый глаз камеры и понимал: это начинает сводить его с ума. Дом, который он долгое время считал убежищем, неприступной крепостью, местом, где он может забыть об условностях и не думать о том, как он выглядит, вдруг стал для него адом. Не в силах больше находиться в своей квартире он обулся, накинул ветровку и пошёл на улицу.

Тилль подъехал минут через десять. Всё это время Рихард разглядывал прохожих, пытаясь вычислить, кто из них мог бы следить за ним. Почти все люди на улице казались ему подозрительными: женщины, слишком надолго задерживающие на нём свои взгляды, мужчины, проходящие слишком уж быстро, старики, которые словно специально смотрели не на него, даже матери с детьми, которые почему-то вели себя неестественно. Ему показался подозрительным его сосед сверху, он подъехал на такси и, проходя мимо, улыбнулся и кивнул Рихарду головой. Молодой бизнесмен Герхард Паунман. Парень въехал в их дом как раз года три назад и Рихард внезапно вспомнил, что тот слишком уж часто оказывался с ним в одном лифте.

Тилль остановился на другой стороне и помахал ему рукой. Рихард перешёл улицу, постоянно оглядываясь, и сел рядом с Тиллем на переднее сиденье.

– Что с тобой? Ты напуган?

– Немного, я… – он осёкся, подумав, что жучки могут быть и в машине Тилля, – устал. В полиции был.

– Зачем?

– Поехали, по дороге расскажу.

Они тронулись с места.

– Куда едем?

– Всё равно, главное, чтобы кормили. В полиции рассказывал о Брингере, – Рихард решил, что должен убедить тех, кто следит за ним в том, что он верит в версию о маньяке.

– Сам пошёл?

Рихард кивнул, но вспомнил, что комиссар Мерхен звонил ему на мобильный. Значит те, кто следят за ним, уже всё знают.

– Нет, то есть, я и сам хотел, но мне позвонил Мерхен, они нашли записку.

Тилль повернулся к нему, Рихард видел, что он взволнован.

– В стихах?

– Нет, не такая. Прощальное письмо Ангелы, она мне писала, что любит меня и просила прощения.

– Так это что, самоубийство? – Тилль уже смотрел на дорогу.

– Нет, убийство.

– А почему прощальное? Я ничего не понимаю, Рихард. Ты странный какой-то. Объясни мне с самого начала.

– Я сам ничего не знаю, просто она написала мне письмо, но, видимо, не собиралась его отправлять, где призналась, что была в меня влюблена. После её смерти в квартире был обыск, и письмо нашли, вот комиссар и позвонил мне, а я заодно рассказал ему о маньяке.

– Так в письме она не говорит ничего? В смысле кто мог бы желать её смерти и тому подобное?

– Нет.

– Странно, – Тилль притормозил у какого-то небольшого ресторанчика. – Этот подойдёт?

– Да, – Рихард вышел из машины и подождал, пока Тилль припаркуется.

Круспе никогда не был здесь, хотя от его дома до ресторана было минут пятнадцать быстрой ходьбы. Ему казалось, что раньше на этом месте был какой-то магазин, но он мог и ошибаться. Они открыли тяжёлые двери и вошли внутрь. Играла тихая музыка, низкие лампы над столами давали совсем мало света, и ресторан был погружён в приятный полумрак. В зале пахло жареной рыбой и свежими огурцами, и Рихард понял, что и правда сильно проголодался. Почти все столики были заняты, но он заметил, что в углу есть несколько пустых, к ним он и направился. Тилль шёл следом. Они уселись, и почти сразу к ним подошёл молодой официант, он вежливо улыбнулся и положил на столик меню и собрался уходить.

– Принесите, пожалуйста, пиво, любое тёмное, в бутылке, – сказал Тилль, даже не заглянув в меню.

– Одно? – уточнил официант.

Тилль посмотрел на Рихарда.

– Два, – сказал Круспе.

Официант кивнул и отошёл. Рихард закурил и пролистал меню: маленький выбор, низкие цены, видимо, ресторан был так себе. Хотя он мог бы понять это по дешёвым синтетическим скатертям грязно-зелёного цвета на столах и не слишком чистой пепельнице.

– Куда ты меня притащил? – Тилль лишь пожал плечами. – Ладно, наплевать. Тилль, за мной следят, я думаю, мою квартиру прослушивают и телефон тоже.

Тилль вздрогнул, поднял на него глаза.

– Кто?

– Я точно не знаю, некое агентство. Ангела в своём письме рассказала о нём, они сводят людей со знаменитостями. Она воспользовалась их услугами, чтобы познакомиться со мной. Я уже говорил тебе, что она была в меня влюблена?

– Говорил, – Тилль расслабился и откинулся на спинку стула. – За агентство не волнуйся, это всё ерунда.

– Ерунда?! Я чувствую себя как участник грёбанного реалити-шоу, я боюсь даже в туалет сходить, мне, знаешь ли, стыдно снимать штаны перед камерой. К тому же Ангела написала, что это страшные и опасные люди.

– Я тебя понимаю, просто… – Тилль замолчал. К ним шёл официант.

– «Просто»?! Нет никакого «просто», всё так сложно, что моя голова вот-вот взорвётся к чертям! – Рихарда не смущал официант, он, казалось, даже не замечает его.

– Ты будешь заказывать? – Тилль улыбнулся.

Официант поставил пиво перед ними, достал из кармана передника блокнот с ручкой и повернулся к Рихарду.

– Я не успел выбрать, – Рихард почему-то сердился на официанта, хотя тот был совершенно не при чём.

– Мне подойти чуть позже? – официант дежурно улыбнулся.

– Нет, посоветуйте что-нибудь съедобное, – Рихард нахмурился и закрыл меню.

– Сегодня у нас прекрасный мясной рулет, можно взять его с гарниром из молодого картофеля и салатом.

– Годится, – кивнул Круспе

– А Вам что предложить? – официант посмотрел на Тилля.

– Я сыт, – сказал Тилль и налил пиво в стакан.

Официант забрал меню и ушёл, а Тилль откинулся на спинку стула и с удовольствием потянулся.

– Ну, и что ты скажешь? – Рихард не понимал, почему вокалист выглядит таким довольным.

– Ничего, а что я должен сказать? – он отпил пива, вытер пену с губ и добавил, – вкусно.

– Да причём тут пиво, я про эту ситуацию с жучками.

– Забей. Ты мне лучше расскажи про письмо это, ты в машине нёс какую-то чушь.

– Да, ведь твою машину могут прослушивать.

– Не говори ерунды, кому я нужен, – Тилль снова улыбнулся. Рихарду показалось, что его друг не слишком серьёзно относится к его рассказу.

– Ты мне не веришь?

– Почему же? Верю. Просто агентство это твоё реальной угрозы не представляет, ну, мало ли следят, они же ничего плохого-то не делают тебе. Их работа свести тебя с женщиной, им за это платят, а остальное их вряд ли интересует, а уж тем более то, как ты справляешь малую нужду. Такие конторы не суют нос туда, куда не следует. А если Ангела мертва, то и никто уже за тобой не следит, расслабься.

– Ты уверен? А если это они убили Ангелу?

– А зачем? Она им доход приносила, кто же убивает дойную корову. У тебя уже паранойя, как у Флаки, тебе везде заговор мерещится.

– Затем, что она собиралась вывести их на чистую воду, написать о них в своей газете, и им это могло не понравиться.

– Бесплатная реклама и не понравится? Рихард, это нелогично. К тому же, они ничего криминально и не делали, чего им бояться.

– Ничего криминального? – Рихард затушил сигарету в пепельнице и налил пива в стакан. – Они вторгались в частную жизнь, следили за мной, подглядывали в замочную скважину, выясняли о моих связях, любовницах. Неужели этого мало!

– Все журналисты делают это, тут нет никакого криминала, поверь. Относись к этому так же, как относишься к прессе – с лёгкой долей презрения, ты это умеешь.

– С чего ты взял, что я презираю прессу?

– Я этого не говорил, зато ты болтаешь почём зря. На черта было нужно говорить про этого маньяка? Олли и так досталось, и не нужно постоянно напоминать ему о прошлом.

– А мне, можно подумать, не досталось, – Рихард машинально потёр плечо, в которое попала пуля Брингера.

– Мы все пережили страшные дни, но, – Тилль пристально смотрел на него, – мы их пережили, и это главное. Я хочу жить дальше и забыть весь тот ужас.

– Но Ангелу убили, понимаешь? Она не может жить дальше, её больше нет!

– Так бывает, Рихард. Всё время умирают люди, и это не повод тебе пугать группу нелепыми версиями о маньяке-подражателе.

– А у тебя какие версии? – Рихард начинал сердиться.

– Никаких, я же не полицейский, мне незачем лезть в это дело. Пускай кому надо, тот и расследует. Я вообще не могу понять, зачем ты туда лезешь, чего ты хочешь добиться? Справедливости? Правды? Так нет их, нет, и не будет. Мне хватило той истории во Фрайбурге, на всю жизнь хватило.

Официант принёс салат и тихо ушёл. Рихард вяло поковырял вилкой в салатнике – аппетит пропал.

– Наверное, тебе это будет не интересно, раз ты решил ни во что не вмешиваться, но Ангела оставила мне зацепку.

– Нет, почему же, мне будет интересно, выкладывай! Только вот расследовать я ничего не собираюсь. В этом спектакле я хочу с начала и до конца оставаться зрителем.

Рихард поймал на вилку кусочек помидора и закинул в рот, прожевав, он сказал:

– Она подарила мне картину, в прихожей висит у меня. Так вот, с этой картиной что-то не чисто. Она в письме два раза про неё говорила, я думаю, там какая-то улика.

– В полиции говорил?

– Нет, я им сказал, что она подарила мне бумажник.

– Рихард! – Тилль изумлённо смотрел на него. – Ты же скрыл улику, зачем ты это сделал?

– Я не знаю, не спрашивай даже. Это было минутным решением, мне показалось, что так будет лучше и правильней. Ты мне поможешь?

– О, Господи, – Тилль покачал головой, – у меня хватает своих проблем, зачем мне это нужно? Почему ты втягиваешь меня в это идиотское дилетантское расследование? У тебя что, жажда деятельности? Напиши песню, займись альбомом своим, ну, не лезь ты в эту уголовщину. Это не наше дело, не наше!

– Это была её последняя воля, – Рихард отставил недоеденный салат и отпил немного пива.

Тилль закатил глаза и ничего не ответил.

– Так я не понял, ты поможешь мне?

– Что в картине?

– Не знаю, я не смотрел.

Подошедший официант сменил пепельницу, забрал пустую бутылку у Тилля и поставил перед Рихардом тарелку с мясом и картофелем.

– Принесите ещё, пожалуйста, – Тилль указал на бутылку.

Официант кивнул и отошёл.

– Почему не смотрел?

– Я боялся, что за мной следят.

Тилль усмехнулся, но ничего не сказал. Рихард без аппетита жевал мясо. Несколько минут никто ничего не говорил. Подошёл официант с пивом, открыл бутылку, поставил на стол и незаметно удалился. Наконец Тилль спросил:

– Ты правда их боишься? Или так, просто, кокетничаешь?

– Тилль, не время шутить, какое кокетство? Боюсь жутко, даже не боюсь, а мне мерзко и противно. Я считал Ангелу открытым, бесхитростным человеком, а оказалось, что она… – Рихард замолчал, не найдя нужного слова.

– Подлая и хитрая женщина, – помог Тилль. – Но вы квиты, ты с ней встречался ради выгоды, и она тоже. Я всегда тебе говорил, что ты совершенно не разбираешься в людях. Нельзя быть таким доверчивым, Рихард.

– Давай не будем, без тебя тошно, – Круспе отставил недоеденную картошку, вытер руки бумажной салфеткой и положил её в тарелку. – Ты мне лучше скажи, что с картиной делать. Завтра полиция придет квартиру на жучки проверять и нужно до их прихода что-то сделать.

– Поедем к тебе и посмотрим.

– А как же камеры?

– А ты наплюй, ты столько времени о них не знал и жил спокойно, чего теперь-то паниковать. Ты доел?

– Да, отвратительный ресторан.

– А пиво неплохое, – Тилль поискал глазами официанта и, увидев, махнул рукой. – Счёт, пожалуйста.

Тилль не церемонился, как только он вошёл в квартиру Рихарда, то тут же направился к картине. Критически оглядев её со всех сторон, он вынес вердикт:

– Дрянь, картина твоя. Дешёвка.

– Я и не говорил, что она хорошая, повесил просто из уважения к Ангеле, всё-таки, подарок.

– Хорошо, что она её не мне подарила, – Тилль снял картину со стены и стал разглядывать раму. – Я бы её выбросил, и «прощай, улика!».

– Она тебя даже не знала. С чего бы ей тебе картины дарить, – буркнул Рихард, но Тилль не ответил.

Картина была небольшой, где-то сорок на шестьдесят сантиметров в пластиковой раме, стилизованной под светлое дерево. Рихард разулся и подошёл к Тиллю.

– И что там?

– Не знаю, ничего. Надо разбирать её. Тут негде спрятать, просто картон.

– Она на картоне?

– Сзади картон, а рисунок на ткани, – Тилль провёл пальцем по плохо нарисованной реке. – Кажется, там что-то есть. По-моему, это диск.

Тилль попробовал отделить ткань от задника, но она была слишком плотно натянута.

– Дай что-нибудь острое.

– Ты что, её резать собрался?

– А как ещё? Конечно, резать.

– Ты же её испортишь.

– Хуже не станет.

– Это варварство!

– Как хочешь, – Тилль протянул картину Рихарду, – ты просил помочь тебе, но если не хочешь, я пойду домой.

– Ладно-ладно, давай вскроем, не кипятись.

Они прошли на кухню и на столе с помощью ножа отделили задник от рисунка. Тилль не ошибся: между полотном и картоном действительно лежал компьютерный диск. Рихард покрутил его в руках, диск был не подписан, но было видно, что он не пустой. Рихард посмотрел на вокалиста.

– Ты был прав.

– Я всегда прав, – ответил Тилль, но при этом он не выглядел довольным, скорей озадаченным.

– Посмотрим, что на диске?

– Лучше отдать полиции.

– Шутишь?

– Хотел бы шутить. Ты точно хочешь влезать в это?

– Да.

– Посмотрим, что с тобой делать. Поиграем в шпионов, если тебе так хочется, – Тилль тяжело вздохнул.

Они прошли в кабинет, Рихард включил ноутбук, и они молча ждали, пока тот загрузится. На улице поднялся сильный ветер, и было слышно, как деревья, раскачиваясь под его порывами, стучат в плотно закрытые окна.

Наконец Рихард смог поставить диск в дисковод, операционная система предложила выбрать одно из предложенных действий, Круспе выбрал «просмотреть с помощью проводника». На диске было две папки, одна подписана «Фото», другая – «Статья». Рихард открыл фото. Их было много, некоторые очень плохого качества, и на них нельзя было ничего разобрать, просто какие-то люди, ни лиц, ни тел – только контуры. Но было несколько хороших. На одной из них какой-то обнажённый мужчина средних лет держал на коленях молоденькую рыжую девочку в костюме школьницы. У девочки были заплетены две косички с огромными бантами, она мило улыбалась. На другой тот же мужчина сидел уже с двумя девочками-«школьницами». На третьей мужчина целовал одну из девочек в шею, а другая стояла у него за спиной, её руки лежали у него на груди.

– Кто это? – Рихард повернулся к Тиллю.

– Не знаю, но кого-то он мне напоминает, вроде бы, лицо знакомое.

– Я вообще его первый раз вижу, а девочки точно шлюхи. Это компромат на кого-то, знать бы, на кого.

– А ты вторую папку посмотри.

Рихард свернул экран с фото и открыл вторую папку. Это была не статья, а лишь зарисовки и наброски. Множество текстовых документов.

Тилль стоял у него за спиной и тоже читал, вдруг он воскликнул:

– Я знаю, кто это. Чёрт, это депутат, у него сейчас предвыборная кампания идёт.

– Ты уверен? – Рихард снова развернул окно с фотографиями.

– Уверен, я его сразу узнал, но вспомнить не мог. Его листовками засыпан мой почтовый ящик.

– Так это значит, он и убил, она же на него самый настоящий компромат собрала. Не знаю, что там, в статье, но тут и писать ничего не нужно, достаточно этих фото и заголовка в духе «Депутат-педофил развлекается с малолетками».

– Какие же они малолетки? – Тилль ещё раз взглянул на фальшивых школьниц.

– Не важно, все поверят. Люди доверчивы.

– Ты всё ещё думаешь, что нам нужно лезть в это? – Тилль отошёл от экрана и подошёл к окну. Ветер, казалось, усилился. Пошёл проливной дождь, где-то вдалеке прогремел гром.

– Не знаю, я почитаю её статью и потом решу. Может, этот депутат золотой человек, и статья заказная, откуда мне знать. А вообще, если уж она мне написала, значит, кроме меня никому и распутать.

– Ты себе льстишь. Я пойду домой, устал я что-то.

Рихард посмотрел на ураган за окном.

– С ума сошёл?! Куда ты в такую погоду пойдёшь? Оставайся у меня, я тебе в гостевой спальне расстелю.

– У тебя есть нечего.

– С чего ты взял?

– Ты сам сказал, – Тилль улыбнулся.

– Так надо было в ресторане ужинать, есть у меня еда. Что-то там в морозилке валяется быстрого приготовления, хочешь, разогрей.

– Да, не хочу, спасибо. Я домой хочу, ты же мне спать всё равно не дашь, будешь про свою Ангелу и расследование это говорить. Про политика. Сейчас ещё вычитаешь что-нибудь, нет, я домой поеду. Я на машине, ничего со мной не случится.

– Тилль, ты меня за кого принимаешь?

Тилль посмотрел на Рихарда долгим взглядом, потом снова выглянул в окно. Крупные капли что было сил били по подоконнику, в небе вспыхнула молния, осветив комнату неровным тревожным сиянием, и, спустя пару секунд, ударил гром.

– Ладно, я останусь. Уговорил.

– Я тебе сейчас постелю, – Рихард поднялся из-за компьютера.

– Не надо, читай, Шерлок, может, что найдёшь интересное, – Тилль махнул рукой. – Я сам разберусь, не в первый раз.

Круспе проводил его взглядом и снова уселся за компьютер. Ещё раз пробежав глазами документы, он открыл первый с названием «бордель»:

«29 мая 2017 года. 21.37.

Сегодня вернулась с работы в растерянных чувствах, опять поругалась с Евой. Ненормальная девчонка, навязали стажёрку, а она мне вообще не нужна. Проклятая карьеристка. Требует, чтобы я дала ей самостоятельную работу, да какую, к дьяволу, работу, она написать-то ничего толком не может, у неё в каждом предложении по тридцать ошибок, какая же самоуверенная мразь. Я в бешенстве. Поговорила с главным редактором, а он лишь глаза потупил и молчит. Боятся все. Чего боятся-то, ну, важная шишка отец её, и что? Он же не идиот, сам должен понимать, что его дочке не быть великой журналисткой, а уж тем более, писателем. Смешно даже, она мне три дня назад принесла свою рукопись. Роман о коррупции во власти. Бред сумасшедшего, вроде бы, отец политик, а она в политике полный ноль. О чём они вообще с ним дома говорят? Я зла. Ко всему прочему она мне тут на днях заявила, что я должна свести её с Рихардом, потому что он ей, видите ли, нравится. А мне-то какое до этого дело? Идиотка. А сегодня она вообще посмела мне угрожать, сказала, если я не дам ей самостоятельно работать, то она мне устроит весёлую жизнь. Тоже мне, дочь мафии, и не таким рога обламывали. Хорошо, что я завтра ухожу в «подполье», хоть три недели её рожи наглой не видеть. Буду надеяться, что в моё отсутствие её кто-нибудь уволит.

А теперь, собственно, о борделе этом. Нашла его с огромным трудом, пришлось задействовать влиятельных друзей, а точнее не друзей, а бывшего любовника. Кристоф сначала ничего не говорил, а потом всё же признался. Оказывается, он пользовался их услугами. Причём, поганец, сказал, что, когда мы с ним встречались, он никогда туда не ходил. Врёт, уверена, врёт. Такой, как Кристоф, не может долго с одной женщиной жить. Но это и не важно, главное, он смог мне помочь устроиться туда на работу – барменшей. Хорошо, что я в студенчестве подрабатывала в клубе, а то вышел бы конфуз. Бедный Кристоф, ему не позавидуешь, когда раскроется, кто я на самом деле. Иногда я счастлива, что не работаю на телевидении, а то каждая сволочь знала бы меня в лицо, и о таких внедрениях можно было бы и забыть. Пожелаю себе удачи, она мне очень понадобится».

На этом документ обрывался. Рихард ещё раз внимательно прочёл его. Он не мог понять, какое отношение эта дневниковая запись имела к статье. Может, Ангела хотела указать ему на некого Кристофа, или это была улика против какой-то загадочной стажёрки Евы, желавшей с ним встретиться. Единственное, что он понял, так это происхождение компрометирующих фотографий.

Немного подумав, Рихард решил читать дальше. В папке было очень много различных документов, а ему хотелось ещё и поспать.

========== Глава шестая. Неудачный пикник Шнайдера. ==========

Ночной ураган оставил после себя лишь неприятные воспоминания да несколько поломанных ветвей на деревьях под окном. Шнайдер стоял на балконе с кружкой горячего ароматного чёрного кофе и смотрел на маленького воробья, прыгающего с ветки на ветку. Утро было чудесным, наконец-то лето вступило в свои права. Яркое солнце освещало улицы Берлина, и его свет словно пробудил горожан. Было ещё рано, но повсюду уже оживлённо сновали люди, деловито проезжали машины, дети резвились в парке неподалеку, и до Шнайдера доносился их звонкий озорной смех. У ударника вдруг зародилось какое-то смутное желание. Он повертел головой, пытаясь понять, что же с ним творится, повернулся и посмотрел через стеклянную дверь в комнату. Регина полулежала в кресле и читала какой-то женский журнал. Почувствовав его взгляд, она подняла глаза и кивнула ему. Шнайдер улыбнулся, кивнул в ответ и вернулся к созерцанию разбуженного солнцем города.

Из подъезда вышел его сосед, немолодой загорелый мужчина, в глупой ярко-оранжевой бейсболке. За ним, следом, семенила его беременная и тучная жена, прижимая к начинавшему округляться животу приличную корзинку для пикника. Шнайдер наблюдал, как они неторопливо погрузились в машину и через несколько минут уехали прочь. И тут он понял, чего хотел. Уже несколько недель Шнай мечтал так же вот сесть с женой в машину и отправиться на природу. Захватить плед, корзинку с провизией, надеть лёгкую льняную рубашку и там, в тени деревьев, отдохнуть от суеты города. Забыться на несколько часов, выбросить из головы дурные мысли и становящиеся уже навязчивыми воспоминания о кошмаре годичной давности.

Шнайдер вернулся в комнату, прикрыл балконную дверь.

– Давай на природу поедем, – сказал он.

Жена снова подняла глаза:

– Когда?

– Да прямо сейчас, собирайся. Устроим пикник.

Регина положила журнал на столик и внимательно посмотрела на него.

– Чего это вдруг?

– Ничего, просто поедем. А что, ты видишь в этом что-то необычное?

– Напротив, отличная идея. В последние дни ты был такой угрюмый и недовольный, а тут, я смотрю, улыбаешься, – она спустила ноги на пол, нашарила тапочки и поднялась. – На природу тебя потянуло.

– Лето пришло, – сказал Кристоф и снова не удержался и расплылся в широкой улыбке.

– Да, я вижу, – пёс, спавший рядом с креслом, увидев, что хозяйка, наконец, поднялась на ноги, завилял куцым хвостом и заискивающе посмотрел на неё.

– Поедем-поедем, – Регина нагнулась и потрепала пса по голове, – и тебя возьмём, нагуляешься.

Почувствовав, что за непонятными словами хозяйки стоит очень заманчивое предложение, пёс засуетился, стал топтаться на месте, постукивая коготками по паркету, ещё сильнее завилял жалким купированным хвостом. Регина снова погладила его по короткой лоснящейся шерсти и пошла в другую комнату.

Шнайдер допил кофе и собирался идти на кухню, как услышал телефонный звонок.

– Не бери, опять Тилль твой наверняка звонит, – услышал он оклик из комнаты. – Сейчас что-нибудь гадкое придумает: пить или петь, и сорвёт наш пикник.

Шнайдер помялся в нерешительности. В словах жены был смысл. Обычно именно в такие прекрасные дни с самого утра сообщали всякие гадости. Он подошёл к телефону поближе, наклонился и посмотрел на номер звонившего. Регина ошиблась, это был не Тилль, а Круспе. Поняв, что лидер-гитарист всё равно не сдастся и будет трезвонить, пока ему не ответят, он взял трубку.

– Алло.

– Шнайдер, у меня к тебе вопрос есть один, только сразу не психуй, хорошо?

– И тебе привет, Рихард, – барабанщик вздохнул и уселся в ещё тёплое после жены кресло.

– Да, извини, привет. Я хотел тебя спросить об Ангеле Веспе.

– О ком? – Шнайдеру не понравился тон Круспе, казалось, что гитарист взволнован и напуган. Это не предвещало ничего хорошего.

– Ангела Веспе, ты с ней спал?

– Чего? Ты в своём уме? С кем я спал?

В комнату заглянула Регина в лёгких брюках и бюстгальтере, она внимательно посмотрела на мужа, покачала головой, забрала у него из рук кружку и вышла.

– Нет, я понимаю, что это личное, и ты не стал бы просто так говорить об этом, к тому же я прекрасно понимаю, что ты женат, и…

– О чём ты вообще? – прервал его Шнайдер. – Я не знаю никаких Веспе и уж тем более я не сплю с кем попало. Ты правильно подметил, что я женатый человек. Зачем ты мне с утра настроение портишь?

– Ладно, извини. Просто в её записях упоминается твое имя.

– Каких записях?

– Шнайдер, Ангела – эта та самая журналистка, которую убили позавчера. Я нашел её записи, тайные, – он понизил голос. – Она говорит про некого Кристофа, своего бывшего любовника, который устроил её работать в бордель.

– Ничего не понял, в какой бордель?

– Я уже понял, что это не ты. Ладно, не буду отвлекать, у меня ещё дел много. Расследование, сам понимаешь. Пока.

Круспе отключился. Шнайдер ещё несколько минут сидел в кресле, тупо уставившись на телефон, пока Регина не крикнула ему из кухни:

– Мы едем или нет, Шнай?

– Да, я уже иду, – отозвался он и, убрав телефон, пошёл на кухню, про себя проклиная Рихарда за то, что тот напомнил об этой смерти и испортил отличное романтическое настроение. Пёс топтался перед ним, пятясь назад и пытаясь заглянуть в глаза.

Они расположились в тени ветвистого дуба, рядом с небольшим озерцом. Пёс тут же побежал к воде, нерешительно наступил в неё и тут же отбежал назад, оглядываясь на хозяев, словно спрашивая у них разрешения на купание. Шнайдер усмехнулся и стал доставать из корзинки бутерброды, термос с кофе, бутылки с минералкой.

– Хорошо, что мы поехали, – Регина улеглась на плед, закинув руки за голову. – Отличный денёк, вчера такой жуткий ураган был, я даже перепугалась, а сегодня просто прелесть.

– Ага, – Шнайдер развернул бутерброд и откусил.

– Дай мне яблоко, – Регина протянула руку.

Шнайдер порылся в корзинке:

– Держи.

Пёс подбежал поближе, понюхал воздух и уселся рядом со Шнайдером, смотря с тоской на стремительно уменьшающийся бутерброд.

– Иди, попрошайка. Я кормила тебя, бессовестный, – Регина махнула на пса рукой, но тот лишь проследил за её движением и снова вернулся к наблюдению за едой.

Шнайдер отломил кусочек хлеба и отдал псу. Тот понюхал, поднял голову, презрительно взглянул на Шнайдера и, словно обидевшись, убежал к воде.

– Ты бы ему ещё кофе налил, нужен ему хлеб твой, – Регина улыбнулась и откусила яблоко.

Шнайдер доел, достал из корзинки салфетку, вытер руки и улёгся рядом с женой. В ветвях дуба с ветки на ветку перелетала маленькая серенькая птичка, рядом, над одуванчиками, уютно гудел шмель. Где-то неподалеку молодые ребята играли в волейбол на траве, и были слышны редкие глухие удары мяча. Рядом Регина аппетитно хрустела яблоком, и Шнайдер чувствовал его приятный аромат, смешанный с легким запахом её духов. Он закрыл глаза и начал засыпать, звуки сделались тише, ощущение целостности собственного тела начало пропадать.

– Шнай, не спи, – Регина потормошила его за плечо и накрыла его руку своей. – Не спи, а то мне скучно будет.

– Да, я не сплю, – барабанщик открыл глаза на несколько секунд, но тут же снова закрыл и стал проваливаться в сон.

– А где наш пёс? Шнай? Где пёс?

– У озера был, – сквозь сон отозвался ударник.

– Нет его там! – голос Регины был встревожен.

Шнайдер открыл глаза, Регина сидела на одеяле и напряжённо всматривалась вдаль.

– Бегает где-нибудь, вернётся, чего ты волнуешься?

– Он никогда не убегал, – жена поднялась на ноги и громко позвала пса по имени. Шнайдер тоже поднялся, видимо, он всё же уснул, потому что солнце сместилось по небу и сейчас стояло в зените.

– Когда ты его видела в последний раз?

– Не знаю, я тоже уснула, проснулась минут пять назад, смотрю, его нет, – Регина снова позвала пса.

Неподалеку от них на одеяле расположились две молоденькие девушки, услышав, что Регина зовёт собаку, одна из них крикнула:

– Вы собаку потеряли?

– Да, – крикнул Шнайдер. – Вы его видели? Бульдог французский, чёрный с белым.

– Он там бегал, – девушка указала рукой на противоположный берег озерца, туда, где начинался лес, – с другой собакой.

– Шнай, иди, поищи его, – Регина посмотрела на мужа. – Может, там сука, он и убежал. Сходи.

– Да вернётся он, чего ты паникуешь, – ответил Шнайдер.

– Шнай!

– Ладно, схожу.

Ударник не спеша пошёл к лесу. Регина вернулась на одеяло и стала собирать еду в корзину.