Текст книги "Еще одно убийство...(СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== Глава первая. Томас и Ульрих. ==========

С самого утра шёл дождь. Холодный, мелкий, тоскливый. Говорили, что шум дождя должен успокаивать, но у Рихарда всё было наоборот. Дождь нервировал его. Он слышал как крупные капли падали с крыши и ударяли по подоконнику – «кап-кап-кап». Звук сводил с ума, отдаваясь в голове – в гудящей, тяжёлой голове. Наконец он не выдержал: поднялся с кровати, подошёл к окну, раздвинул шторы, посмотрел вниз. Серое тяжёлое низкое небо, влажный, ставший почти чёрным, асфальт и зонты, множество разноцветных зонтов. Люди, несмотря на непогоду, спешили по своим делам. Большие красные зонты, маленькие жёлтые, пёстрые с рисунком, чопорные чёрные. У него закружилась голова, и он вернулся к постели, хотел лечь, закрыть глаза и по возможности уснуть, но в дверь позвонили. На несколько секунд он растерялся, не понимая, что происходит. В ушах зашумело, его бросило сначала в жар, потом по спине пробежали мурашки; сердце вдруг ускорило свой ритм, и каждый его удар отдавался в ушах.

– Пошли к чёрту, – тихо сказал он, сел на краешек кровати и закрыл глаза.

Дождь усилился. Он слышал это, капли яростно барабанили по стеклу, по подоконнику. Где-то сигналила машина. И снова звонок в дверь, на этот раз настойчивей и, как ему показалось, даже громче. Словно незваный гость получил вдруг неведомую власть над громкостью его звонка.

– Пошли к чёрту, – повторил Рихард, не открывая глаз. Сердце словно хотело выпрыгнуть из груди. Но гости не желали уходить, снова позвонили, а ещё через секунду снова. От каждого нового звука Рихард непроизвольно вздрагивал. В конце концов, он не выдержал и пошёл открывать.

За дверью стояли два совершенно незнакомых ему мужчины в тёмных, почти одинаковых, коротких куртках.

– Рихард Круспе? – спросил один из них и, не дожидаясь ответа, бесцеремонно вошёл в квартиру, второй проследовал за ним.

– Эй-эй, – немного с опозданием возмутился Рихард, – куда вы? Вы кто?

– Полиция. Отдел расследований. Меня зовут Ульрих Хафенман, а это мой напарник Томас Гельден.

Когда мужчины вошли в квартиру, Рихард смог разглядеть их. Не молодые, одетые безвкусно и дёшево, в грязных стоптанных ботинках. Круспе с ужасом смотрел, как с их нейлоновых курток стекает вода на дорогой светлый ковролин.

– Отдел расследований? А что случилось? – если бы Рихарду не было бы так плохо, то он, наверное, перепугался бы, но сейчас он мог лишь вяло задавать вопросы. – И что вам надо?

– Мы хотим задать вам несколько вопросов, – сказал Хафенман и огляделся. У него были светлые коротко стриженые волосы, тяжёлая массивная челюсть и неприятные влажные холодные бегающие глаза.

– Что случилось? – снова спросил Рихард.

От Хафенмана сильно пахло дешевым одеколоном и табаком, Рихарда стало мутить.

– Мы расскажем позже, а сейчас давайте пройдём куда-нибудь в комнату и поговорим. И закройте дверь, герр Круспе, а то все ваши соседи сбегутся поглазеть, что же у вас происходит.

– Плевал я на соседей, – сказал Рихард, но дверь всё же закрыл.

– Отлично, – у Ульриха был резкий, юношеский голос. Он презрительно посмотрел на Рихарда, перевёл взгляд на большое зеркало на стене, провёл рукой по волосам. – Так, где мы можем поговорить?

– Здесь можем, – Рихард начинал злиться.

– Не лучший вариант. У вас что, нет гостиной?

– А у вас, что в полиции учат быть назойливыми и невежливыми? – Рихард пристально смотрел на Ульриха. – Я не хочу приглашать вас в гостиную, я вообще не хочу вас видеть в своём доме. Я плохо себя чувствую и просил бы вас оставить меня в покое.

Полицейский криво усмехнулся. Его напарник всё это время внимательно разглядывал картину на стене. Угрюмый, коренастый, с коротко стрижеными ярко-рыжими волосами, узким и каким-то вялым ртом, Томас Гельден производил неприятное впечатление. Рихард почему-то вспомнил про «хорошего» и «плохого» полицейского. Видимо сейчас эти двое мужчин разыгрывали перед ним тот же спектакль. Сейчас Гельден поднимет глаза и заорёт на него, начнёт угрожать тюрьмой, вспомнит все его прегрешения. Рихард внутренне подобрался. Томас и правда медленно поднял на него глаза, но ничего не сказал.

– Что же, это ваше дело. Мы можем в принудительном порядке пригласить вас в участок, – Хафенман, казалось, немного расстроился.

– Вы мне скажете, что случилось? Я не собираюсь никуда ехать, пока вы не объясните мне , что происходит. Я музыкант, я известный человек…

– Слышали-слышали, – бесцеремонно прервал его Ульрих, – и о музыке вашей, и об имени вашем тоже. Нам, если быть честными и откровенными, на это наплевать. Не нужно пугать нас своими связями, не нужно пугать положением – перед правосудием все равны.

У Рихарда появилось нехорошее предчувствие и вместе с предчувствием вернулись воспоминания. Чужой город, проливной дождь, напуганное лицо Шнайдера. Он долго пытался забыть, и казалось, у него это получилось, но эти два внезапно появившиеся копа снова пробудили былые страхи. Неужели это произошло снова, неужели эта маленькая записка…

– Ангела Веспе, – тихо сказал Томас и посмотрел на Рихарда.

Гитарист непроизвольно вздрогнул и повернулся к нему.

– Вижу, вам она знакома, – на удивление Томас говорил тихо и не повышал голоса. Теория о «плохом» и «хорошем» полицейском рушилась.

– А что с ней?

– Так вы знаете её? – Гельден перехватил инициативу из рук напарника. Он близко подошёл к Рихарду и посмотрел ему в глаза.

– Знаю, что с ней случилось?

– И насколько близко вы знакомы?

– Достаточно, мы друзья. Вы ответите мне, что с Ангелой?

– Позже. А у вас не было более близких отношений? Вы не были любовниками?

– Не ваше дело, – Рихард отошёл на пару шагов от Томаса.

– Допустим, это так, а что вы делали вчера вечером?

Рихард растерялся, он не знал, что ответить. Вчера он встречался с Ангелой у неё дома, ничего криминального, просто встреча друзей, правда, кончилась она не очень приятно. Но он не знал, стоит ли говорить об этом.

– Ничего я вам больше не скажу, – Рихард решил не испытывать судьбу.

Томас тяжело вздохнул и посмотрел на напарника. Рихард следил за реакцией Хафенмана, но тот лишь пожал плечами и снова усмехнулся. Несколько минут ничего не происходило. Все было похоже на немую сцену в спектакле. Ульрих смотрел на него, Томас смотрел на него, а он не знал, что ему делать. Его всё ещё мутило, голова была тяжёлой, ему безумно хотелось вернуться в спальню и забраться под одеяло. Ну, или на худой конец пойти на кухню, сесть на стул и выпить стакан ледяного сока, может, это облегчило бы его похмелье.

– Скажите мне, что с Ангелой! – Рихард не мог более выносить этого молчания и многозначительных взглядов.

– Вы не желаете говорить с нами, а мы не желаем говорить с вами, – сказал Ульрих. – Но, тем не менее, вам придётся, а вот нам не обязательно.

– Что? – Рихард с трудом понимал смысл сказанного. Голова закружилась, и он опёрся о телефонный столик.

– Вам не хорошо? – спросил Ульрих.

– Нет, всё в порядке.

– А мне кажется, что вам не хорошо. Вы что-то так побледнели, я бы даже сказал, позеленели. Может, вы что-то вспомнили, что-то неприятное. Я вам даже намекну. Что-то произошедшее вчера с одиннадцати до часа ночи?

– Давайте пройдём на кухню и поговорим, чёрт с вами, – Круспе сдался. Он повернулся к полицейским спиной, но смог заметить в зеркале, как Томас кивнул напарнику головой.

***

– А потом я пошёл в бар, решил выпить немного перед сном, – Рихард сделал глоток сока. – Где-то около двух я вернулся домой и лёг спать, проснулся минут за десять до вашего прихода.

– Почему вы пошли в бар? – Ульрих сидел напротив и пристально смотрел на Круспе. Томас расположился у окна на низком табурете, вытянув ноги. Казалось, его совершенно не интересует разговор, он внимательно смотрел в окно, иногда барабаня короткими волосатыми пальцами по подоконнику.

Рихард решил, что скрывать их встречу с Ангелой бесполезно, правда, решил он это после того, как Ульрих намекнул ему, что они и так всё знают. Консьержка в доме Ангелы видела его, он предполагал, что она не только видела, а ещё и слышала их позорный скандал.

– Я же говорю, решил выпить перед сном.

– Нет, я не об этом. Вы поругались с Ангелой, и, может, это расстроило вас?

– Может и расстроило, – Рихард задумался. – Да нет, скорее не расстроило, а разозлило.

– Вы злились на Ангелу?

– На себя. Я злился на себя.

– Потому что вы все же любили её и не могли себе в этом признаться? А когда вы поругались, то…

– Эй, постойте, – перебил его Рихард, – что за глупые предположения? Вы что, психолог? И вообще, спросите об этом у Ангелы, она вам подтвердит, что у нас никогда не было никаких близких отношений. Никогда и никаких, – он сделал ударение на последнее слово. – И скажите мне, наконец, что случилось.

– Мы из отдела расследования убийств, – сказал Томас и повернулся к Рихарду. Серый свет за окном делал его лицо похожим на лицо мертвеца.

– Я уже слышал, что вы из отдела, – Рихард замолк, он, наконец, понял. – Что?! Убийств?! Ангела мертва?!

Круспе вскочил со стула, голова снова закружилась, он попытался опереться на стол, но сшиб стакан с соком, и он беззвучно упал на мягкий ковёр.

– Сядьте, – Томас поднялся на ноги, подошёл к Рихарду и почти насильно усадил его на стул. Рихард чувствовал слабый, едва уловимый аромат его туалетной воды, похожий на запах дешёвого мыла; аромат был приятней, чем у его напарника, но не намного. Круспе про себя подумал, что в полиции, видимо, специально выдают эти гадкие духи, чтобы полицейских можно было узнавать по запаху. Он сел, посмотрел на Томаса снизу вверх и повторил вопрос.

– Ангела мертва?

Томас утвердительно кивнул головой и вернулся к окну.

– Как её убили?

Хафенман расстегнул куртку, достал из внутреннего кармана стопку фотографий и положил её на середину стола. Рихард взглянул на верхнюю и тут же отвёл глаза, он не смог рассмотреть подробностей, но ему хватило и увиденного. Не было сомнений, на фотографии была Ангела, он узнал её пёструю блузку. Дикая блузка, отвратительная, слишком яркая и слишком пёстрая, он ничего не сказал ей и теперь уже никогда и не скажет. Рихард снова взглянул на фото. Ангела лежала на земле, её светлые длинные волосы были спутаны, ноги раскинуты в разные стороны, юбка задрана. Он всё ещё боялся взглянуть на лицо, хотя уже знал, что увидит.

– Её изнасиловали? – тихо спросил он.

– Нет, как ни странно, хотя, кажется, именно этого преступник и добивался. У жертвы приспущены трусики и поза соответствующая. Может, она отбивалась, и он разозлился? – Ульрих немного наклонил голову и выжидающе посмотрел на Круспе.

– Вы что, меня обвиняете? – Рихард снова взглянул на фото. Лицо Ангелы было изуродовано, словно кто-то несколько раз со всей силы ударил её огромным молотком.

– Если бы мы вас обвиняли, герр Круспе, то вы сейчас сидели бы в участке, а не здесь. Мы просто разрабатываем версии, а вы были последним, кто видел её живой.

– С чего вы взяли? А консьержка? Вы же говорили, что она видела её.

– Консьержка видела, герр Круспе, как фройлян Веспе в истерика выбежала за вами. Консьержка слышала, герр Круспе, как вы угрожали ей, прежде, чем уйти. Консьержка, герр Круспе, слышала, как вы ругались с жертвой на лестнице, и она готова подтвердить свои показания в суде. И вам, герр Круспе, нужно молить Бога, чтобы в баре «Obst & Gemuse» вас кто-нибудь помнил.

– Не волнуйтесь, бармен меня помнит, – Рихард поднял с пола стакан. Вишнёвый сок на ковре был похож на пятно крови. – Я больше ни слова не скажу без адвоката. И уберите ваши фотографии, меня от них мутит.

– Ваше право, герр Круспе, – Хафенман забрал фотографии и убрал их в карман куртки. – Думаю, вы не откажете проехать с нами в участок.

– У меня есть выбор?

– Нет.

Рихард только вздохнул.

– Отлично, – Ульрих поднялся из-за стола и подошёл к нему. – Вам помочь одеться?

– Надеюсь, это шутка, – Рихард пристально посмотрел во влажные глаза полицейского. Несколько секунд тот сохранял хладнокровие, но всё же не выдержал и рассмеялся.

– Извините, герр Круспе, – он всё ещё смеялся, – просто на нашей работе иногда нужно расслабляться, а то крыша съедет к чертям.

– Ничего страшного, – Круспе поставил стакан на стол. – Раз вам кажется забавной смерть женщины, то это ваше право.

Хафенман перестал улыбаться.

– Нет, мне не кажется это забавным, но вы со своим гонором и завышенным самомнением кажетесь мне…

– Ульрих, не нужно, – прервал его Гельден. – Герр Круспе, пожалуйста, давайте побыстрее, у нас ещё очень много работы. Мы будем ждать вас внизу в машине, – Томас поднялся с табурета и пошёл к выходу, Гельден ещё раз взглянул на Круспе и отправился следом.

Через несколько секунд Рихард услышал, как хлопнула входная дверь. Он ещё немного посидел, не шевелясь, а потом тяжело поднялся и направился в спальню.

========== Глава вторая. Тилль. ==========

– И что ты хочешь? – Тилль, казалось, был немного утомлен. Рихард посмотрел на экран мобильника, с начала разговора прошло двадцать семь минут.

– Ты можешь приехать? – он посмотрел в окно, они проезжали мимо торгового центра. – Остановите здесь, пожалуйста, и подождите меня.

– Что?

– Это я водителю.

– Ясно, – Тилль замолчал, и Рихарду показалось, что связь прервалась, он снова посмотрел на экран телефона – нет, разговор продолжался.

– Тилль! Ты слышал мой вопрос?

– Да.

– Ты приедешь?

– Я же сказал, да.

– Хорошо, я дома буду минут через двадцать, сейчас заскочу в супермаркет и сразу домой, – Круспе вышел из такси и захлопнул дверцу.

Дождь прекратился, но лужи ещё не успели просохнуть, в воздухе сильно пахло липовым цветом. Стараясь не замочить ноги, он пошёл к входу в торговый центр. Заходящее солнце отражалось в зеркальных стенах здания, и казалось, что он смотрит на мир через стёклышко от разбитой бутылки. Тилль по-прежнему висел на телефоне и молчал.

– Тилль?!

– Что?

– Что ты молчишь? Ты слышал меня?

– Я всё слышал, Рихард, мне сейчас очень неудобно разговаривать.

– А что у тебя такое? Ты не один?

– Да.

– А с кем?

– Я приеду через час или чуть позже.

– Ты не можешь мне ответить? Это женщина?

– До встречи, – Тилль отключился.

Рихард остановился перед входом и немного растерянно посмотрел на мобильник. Подумав, он снова набрал Тилля, но тот уже успел выключить телефон.

– Черт, – тихо выругался Рихард и зашёл в магазин.

Когда он подъехал к дому, машина Линдеманна уже стояла на тротуаре напротив подъезда. Хозяина не было видно. Рихард расплатился с таксистом, забрал пакеты с продуктами с заднего сиденья и вышел на улицу. Уже стемнело, зажглись фонари. У подъезда Рихард заметил своего соседа сверху – мужчина, видимо, кого-то ждал.

– Здравствуйте, герр Круспе, – улыбнулся сосед.

– Добрый вечер, герр Майнхаиз. Вы не видели герра Линдеманна?

– Он ждёт вас в холле. У вас с утра полиция была? Что-то серьёзное?

– Нет, ничего, всё хорошо.

– А я слышал, вас арестовали и собираются судить.

– За что?

– За изнасилование, вроде бы.

– И кого же я изнасиловал, позвольте полюбопытствовать? – Рихард уже вошёл в подъезд, но придержал дверь ногой.

– Говорят, горничную свою.

– А у меня есть горничная? Вроде бы ещё вчера её не было. Герр Майнхаиз, кто рассказал вам эту ерунду?

– Я узнал от фрау Райнер, а ей рассказала ваша соседка снизу, фрау Штольц.

– А фрау Штольц у нас теперь в полиции работает? Герр Майнхаиз, я, конечно, понимаю, что всё это безумно интересно, и фантазия фрау Штольц достойна премии в области литературы, но ко мне это никакого отношения не имеет. У меня убили друга, и полиция приходила ко мне только из-за этого, а все эти глупые сплетни рассказанные вам…

– Рихард, – кто-то положил руку ему на плечо, Круспе вздрогнул от неожиданности и оглянулся. На него с упрёком смотрел Тилль.

– Да, Тилль, прости, в супермаркете задержался, но я думал, ты позже будешь.

– Извините, герр Круспе, я ведь не сам, – Рихард убрал ногу, и дверь закрылась, прерывая извинения соседа.

– Что вы с ним не поделили? – Тилль пошёл к лифту.

– Про утреннее посещение полиции уже рассказывают легенды, говорят, я страшный бандит: насильник, рецидивист, и, наверное, жестокий серийный маньяк. И меня будут судить страшным судом и казнят с изощрённой жестокостью.

Они зашли в лифт, Тилль нажал кнопку, двери закрылись, и кабина тронулась с места.

– Сожгут живьём прямо на кухне. Ладно, забудь уже. Что с твоей подругой?

– Тилль, я тебе полчаса рассказывал по телефону! Ты меня не слушал?!

Лифт остановился и Рихард вышел в коридор.

– Я слушал. Что её убили, я понял. Я не понял другого: ты подозреваешь, что всё это как-то связано с той историей?

– Подержи, – Рихард всучил Тиллю пакет, достал из кармана ключ и открыл дверь. В прихожей всё ещё пахло дешёвыми духами полицейского, но он никак не мог вспомнить какого из них. Рихард зажёг свет, пропустил Тилля и закрыл дверь.

– Не знаю, может, я и параноик, но, когда они только пришли, я сразу об этом подумал. А потом ещё способ убийства…

– А как её убили?

– Забили чем-то до смерти: по голове били, по лицу; но орудия убийства не нашли, как и следов убийцы. Это ночью было, в парке, никто ничего не видел и не слышал, – Круспе снял ботинки, повесил куртку на вешалку. – Пошли на кухню, я есть хочу, сил нет.

– Ты свои пакеты забрать не хочешь?

– Давай, – Рихард забрал продукты и пошёл на кухню.

– А записка? Есть записка? – крикнул Тилль из прихожей.

– Ничего нет, но, может, всё ещё впереди, – Круспе достал из пакета коробку с пиццей и поставил на стол. Запах сводил с ума. – А с кем ты был, когда я тебе звонил?

Тилль вошёл на кухню и уселся на табурет, широко разведя колени.

– Не важно, так значит, никаких записок?

– Никаких, есть будешь?

– Нет, спасибо, я только что из ресторана. А что у тебя здесь случилось? – вокалист кивком указал на пятно от сока на ковре.

Круспе взглянул на пятно, махнул рукой:

– Сок разлил.

– На кровь похоже.

Рихард улыбнулся и посмотрел на вокалиста.

– Ты в ресторане был с женщиной?

– Рихард, я не хочу об этом говорить. Ты меня позвал зачем?

Круспе вынул из другого пакета упаковку пива.

– Хотел посоветоваться, что делать дальше. Пиво будешь?

– Давай.

– И всё же, почему такая скрытность?

Тилль молча поднялся с табурета, подошёл к столу, отделил одну бутылку, скрутил крышку и отпил глоток. Круспе понял, что вокалист не собирается ничего рассказывать, тяжело вздохнул и сел на стул.

– Я боюсь за Оливера, – сказал он и взял кусок пиццы.

– Пока что ничего не произошло, так что рано ты паникуешь, – Тилль вернулся к табурету.

– Ну да, ничего, только одно убийство.

– Ты понял меня. Это просто убийство, и в нём нет ничего, что могло бы указывать на тот случай. Убили не фанатку, а твою знакомую, причём ночью и в парке. Может, это грабители были или насильники.

– Или маньяк.

– Он мёртв, ты сам видел, – Тилль посмотрел в окно и тихо добавил, – я его сам застрелил.

– Да, всё так, но я не знаю. Мне почему-то кажется, что это всё связано между собой. Не спрашивай меня, почему я так думаю, просто чувство плохое, что всё это… – Рихард замолчал, поднялся, взял стакан и вернулся на место.

– …продолжение? – помог Тилль. Он допил пиво и поставил пустую бутылку на подоконник.

– Да нет, не знаю, у меня похмелье адское, голова не варит совершенно. Не знаю, – Рихард налил себе пива, подождал, пока пена осядет и отпил немного.

– А в полиции что говорят?

– После того, как приехал мой адвокат, они почти ничего не говорили. Спросили опять про вчерашний вечер, про бар этот, про Ангелу, записали всё и отпустили.

– Понятно, так они тебя не подозревают?

– Нет, конечно. Мой адвокат не зря деньги получает, он всё уладил быстро. Но этот сержант, Хафенман, ещё та сволочь.

– Что он тебе сделал?

– Ничего, пока ничего. Но я ему определённо не понравился.

– А кто дело ведёт, он?

– Нет, ты что. Он мелкая сошка. Комиссар… чёрт, забыл, как его звать, – Рихард поднялся, порылся в карманах брюк и достал немного помятую визитку. – Марк Мерхен, нормальный мужик, красивый такой, атлет, – он усмехнулся, уселся на место и отпил немного пива.

– А подруга эта твоя, ты можешь предположить, кто её мог убить?

– Не знаю я, мы с ней вроде бы и общались часто, да никогда ни о чём личном не говорили. Она журналисткой работала в газете, писала о политике. Может, кому дорогу перешла. Только вот на заказное убийство не похоже это. Я, почему всполошился то, её лицо, – Рихард замолчал, отложил кусок пиццы и посмотрел на Тилля.

– Я понял, можешь не говорить. Дай мне пива ещё.

Рихард протянул другу бутылку. Тилль открыл её и отпил.

– А почему вы вчера с ней поссорились, я не понял?

– Да мы и не ссорились, я не знаю. Там бред полный, я сам не пойму. Ты же помнишь Ангелу.

– Нет, извини, но я совсем её не помню.

– Ну как же, Тилль. Мы с ней на вечеринке познакомились, на открытии клуба того модного, полгода назад. Блондинка, высокая, стройная, голубоглазая. Она всё ещё смеялась, ты мне тогда сказал, что девочка, наверное, хорошей травы накурилась, и её прет.

– Что-то такое смутно припоминаю.

– Ладно, не важно уже, – Рихард покачал головой, взял салфетку и вытер руки. – Она девчонка была веселая, лёгкая, общительная. Мы с ней в основном ходили в клубы, в рестораны. Она никогда не грузила меня ничем, да и я тоже к ней не приставал с проблемами. С ней было весело. Ты знаешь, это такое интересное ощущение. Не знаю даже, как тебе объяснить, – Рихард поднял глаза. – Это когда ты держишь женщину за руку и понимаешь, что это ничего не значит, что в этом тактильном контакте нет ничего скрытого, ничего сексуального. Как в детстве. Вот такая она была, открытая. Ничего не прятала внутри, ничего не скрывала.

– Ты с ней спал?

– Нет, в том-то и дело, что нет. И не собирался. Она была другом с начала и до конца. У меня к ней никакого желания не было, она не в моём вкусе. Симпатичная, яркая, стройная, но не в моём вкусе. Нехорошо, конечно, о мёртвых так, но всё же она была вульгарной. В ней не было породы. Я не люблю таких женщин, как потусоваться – это пожалуйста, но встречаться…. – Рихард усмехнулся. – Я ведь почему с ней стал общаться – она ведь в газете работала и, если что, всегда могла попросить кого-нибудь о проекте моём упомянуть.

– Рихард, да ты, я смотрю, подлец.

– Почему сразу подлец, я ведь ничего ей не обещал. Да и что в этом такого, полезные друзья никогда никому не мешали. Но дело не в этом. Вчера она пригласила меня в гости. К себе домой, она никогда так не делала раньше. Но я ничего такого не заподозрил.

– Такого?

– Ну да, такого, интимного. Откуда мне было знать, что у неё какие-то странные эротические фантазии на мой счёт. Мы договорились на восемь, но я задержался и приехал около половины десятого.

– В супермаркет заглянул? – Тилль улыбнулся.

– Нет, я заработался. Я в студии был. Да не в этом дело, Тилль. Я ей позвонил от подъезда, извинился, что так поздно, спросил, можно ли мне подняться, она вроде даже и не обиделась, сказала, чтобы я заходил. В квартире у неё сильно пахло этими палочками восточными, сандалом, знаешь, такие идиотские благовония, от них голова болеть начинает, если увлечься. И мне ещё показалось, что пахло гашишем, но я могу и ошибаться. Она встретила меня в каком-то полупрозрачном халатике, я сначала подумал, что она уже спать улеглась, но она была накрашена, волосы уложены. Мне это сразу не понравилось, насторожило. У меня было ощущение, что я попал в какой-то дорогой бордель. Свет кругом приглушённый, музыка журчит из центра, запахи эти тяжелые, усыпляющие. Она проводила меня в гостиную, а сама куда-то ушла. Я огляделся, у стены камин, искусственный, конечно, электрический, но всё же камин, на полу шкура медведя с головой. Столик низкий, на столе эти самые благовония, кресла, диван. Телевизор огромный…

– Ты как агент по продаже недвижимости, – перебил его Тилль, – давай ближе к делу. Из-за чего вы поругались?

– Она вернулась с бутылкой вина, предложила мне выпить, но я на машине приехал, за рулём, и отказался. Она тогда одна выпила и полезла ко мне, а я не захотел.

– Полезла в смысле секса? – Тилль допил вторую бутылку и аккуратно поставил её рядом с первой.

– А в каком ещё? Секса, конечно. Она сбросила этот халатик, уселась мне на колени.

– А что ты не захотел?

– Я что, должен всегда и всех хотеть? Тилль, я же тебе говорю, она мне не нравилась совсем. Да и я не собирался, опешил как-то. Отстранил её, а она, видимо, пьяна уже была и упала.

– Как упала, куда?

– На пол; я на диване сидел, она назад и упала, прямо на пол, ещё при падении задела столик этот стеклянный, благовония упали, бутылки, вино разлилось, на шкуру белую. Она, когда поднялась, совсем озверела. Я извинялся, говорил, что случайно вышло, а она всё равно. «Ты меня ударить хотел», – кричала, сволочью называла, педерастом. Я тоже психанул, тоже что-то кричал, выскочил из квартиры на площадку, она мне вслед швырнула стаканом. Ну, короче, ты понял. Я много глупостей ей наговорил и гадостей. Угрожал ей, что карьера её окончена, – Круспе открыл ещё одну бутылку и протянул Тиллю. Тот поднялся с табурета, взял бутылку и сел напротив Рихарда на стул. – Что ей не жить в Берлине, что я не тот человек, с которым можно играть в такие игры. Стыдно сейчас даже, как петух на заборе. Ну, консьержка, всё это, конечно, слышала. У Ангелы квартира на втором этаже, консьержка не могла бы не слышать. А потом я ушёл и больше я её не видел. Но в полиции мне сказали, что минут через десять она выбежала за мной из подъезда. Но я уже, конечно, уехал.

– Она одна здесь жила?

– Да, вроде бы, да. У неё мать где-то в Австрии, отец был из Берлина, но его, как я понял, убили, давно ещё. Она в его квартире и жила. А что?

– Ничего, просто так. А вообще, как ты думаешь, в газетах это будет?

– Думаю, будет, к чему ты?

– Я не хочу, чтобы ребята об этом знали. А в особенности Оливер и Флака. Но если в газетах напишут, то уже ничего не сделать.

– Я не думаю, что в газетах моё имя появится. Я даже уверен, что его там не будет. Я же тебе говорю, у меня адвокат ушлый, он всё уладил.

Думаю, дальше моего подъезда это не уйдёт.

– Очень хорошо, – Тилль поднялся и стал ходить взад-вперёд по кухне. – Мне нужно идти, ты уж извини. Давай договоримся никому ничего не рассказывать. Хорошо?

– Так это всё же женщина?

– Какая женщина? – Тилль поставил недопитую бутылку на стол.

– Куда ты идёшь? К женщине?

– Не важно, мы с тобой договорились?

– Я не уверен, что это хорошая идея. Если это всё же маньяк, то ребята должны знать. Они должны быть очень осторожными, их необходимо предупредить.

– Кроме твоих предчувствий у нас нет ничего, что связывало бы эту историю с той. К тому же, как я уже говорил, тот маньяк давно гниёт в могиле, и если ты вдруг не уверовал в зомби, то тебе нечего бояться.

– Может, ты и прав, – Рихард поднялся. – Хорошо, договорились, будем молчать. Давай провожу.

Тилль вышел в коридор и прошёл в прихожую, надел ботинки, ветровку.

– А как ты поедешь-то? Ты же выпил. Давай я тебе такси вызову.

Тилль лишь улыбнулся и открыл дверь.

– Тилль?!

– Не нужно ничего, я разберусь.

– Смотри сам, давай до завтра, увидимся в студии.

– Пока.

Тилль пошёл к лифту, на ходу доставая мобильный. Было в нём что-то такое странное, словно он скрывал какую-то тайну, эти недомолвки, улыбки. Рихард пожал плечами и закрыл дверь. Было немного обидно, он считал, что у Тилля не должно быть секретов от него, но, видимо, он ошибался. Вернувшись на кухню, он съел ещё кусок остывшей уже пиццы, допил своё пиво и собрался идти спать, как вспомнил о машине Тилля, припаркованной перед его подъездом.

– Какого чёрта нужно было пьяным за руль садиться? – тихо сказал Рихард и выглянул в окно. Машина Тилля по-прежнему стояла на другой стороне улицы, самого вокалиста не было видно.

– Чёрт, – выругался Круспе, почему-то сразу же вспомнилось похищение Риделя. Он взял телефон и набрал Линдеманна, тот ответил с третьего гудка.

– Что ещё? – он был раздражён.

– С тобой всё в порядке? Твоя машина, она стоит напротив моего подъезда.

– Я знаю, Рихард, я уехал на такси. Машину заберу завтра с утра. Я занят, не могу говорить, – и Тилль отключился.

– Можно подумать, я позвонил ему, спросить который час, занят он, – Рихард положил телефон на стол, погасил свет и ушёл в спальню. Он был раздосадован и мечтал побыстрее забыться сном, сегодняшний день был, пожалуй, одним из самых неприятных за последний год.

========== Глава третья. Болтливый гитарист. ==========

Ещё подходя к двери, Рихард слышал голос Лоренца. Флака говорил громко и взволнованно. Рихард на пару секунд задержался перед дверью, глубоко вздохнул и вошёл в студию.

Шнайдер сидел на низком диванчике, рядом с Флакой и рассеяно крутил в пальцах барабанные палочки. Тилль примостился на подлокотнике кресла, в котором развалился Пауль, на лице ритм-гитариста блуждала загадочная улыбка. Ридель, единственный, сидел на своём месте, держа гитару в руках, но он тоже не играл, а лишь поглаживал тонкими пальцами струны. Когда Круспе вошёл в студию, все повернулись к нему, но лишь на секунду, и сразу вернулись к разговору.

– Он не мог меня не видеть, потому что на всей улице кроме меня никого не было больше! – сказал Флака.

Рихард заметил, что клавишник сильно взволнован, у него раскраснелось лицо, и он слишком уж ожесточенно жестикулировал.

– Он мог отвлечься, мало ли на что… Кристиан, это уже паранойя, – сказал Шнайдер и кивнул головой Рихарду.

– Привет, – отозвался Круспе, – а что у вас случилось?

– Меня хотели убить! – воскликнул Флака и сердито посмотрел на Шнайдера.

Рихард на секунду замер и посмотрел на Тилля, но вокалист едва заметным жестом приложил палец к губам.

– Никто его убивать не хотел, – Пауль поднялся с кресла и подошёл к кулеру. – Просто он, когда на дорогу выходит, то по сторонам не смотрит.

Рихард всё ещё смотрел на Тилля, но тот уже отвёл глаза и с дельным интересом разглядывал барабанную установку. Круспе тяжело вздохнул и прошёл вглубь комнаты к своему месту.

– Я смотрел, ну, может, не очень внимательно, но смотрел! – Флака поправил очки и тоже поднялся.

Пауль налил холодной воды, сделал несколько глотков и, выбросив пустой стаканчик в мусорную корзину, вернулся в кресло.

– Я ничего не понял, – Рихард поднял с пола гитару, подключил к усилителю.

– Когда Кристиан ехал сюда, его чуть не сбила машина, – сказал Ридель. – А он решил, что это не случайность, а покушение на убийство, хотя никаких разумных аргументов для этого нет.

– Ни фига себе, – Рихард опять взглянул на Тилля, тот незаметно провёл рукой по губам. – А водитель что?

– Сбежал, – сказал Флака. Он стоял посреди студии и переводил взгляд с одного на другого, словно ища поддержки.