Текст книги "Творческий кризис продолжается (СИ)"
Автор книги: ficwriter1922
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
========== Глава 8 ==========
Не так страшен черт, как его мамаша
– Спускайся, Сеси, – требовательно сказал Том. Из хитросплетения ветвей на него таращились два мерцающих зеленых огонька. Мантикора всем телом прижималась к ветке, будто хотела просочиться сквозь шершавую кору и составить компанию дриаде, живущей внутри старого дуба. Когти глубоко вонзились в древесину, ветка была толстой, но все равно клонилась вниз, едва слышно потрескивая. Для чутких ушей мантикоры этот треск звучал как взрывы петард и не предвещал ничего хорошего, что Сеси прекрасно понимала. Она пискнула, призывая Риддла на помощь, но тот решил проявить строгость. Ему надоело снимать с дерева свою зверушку, которая слишком увлекалась погоней за белками. Ей уже пора понять, что крылья на ее спине годятся не только для того, чтобы хлопать ими хозяина по ногам.
– Прыгай! – С губ Тома сорвалось облачко пара. Он сунул в руки в карманы. Согревающие чары надежно защищали от холода, и торчать на поляне Том мог хоть до самого утра. Сеси все таращилась на него испуганными глазами и, надеясь задобрить, пару раз взмахнула крыльями, но при этом еще крепче вцепилась в многострадальную ветку.
– Я не буду тебя снимать. – Риддл демонстративно отвернулся, делая вид, что его очень заинтересовали обступившие поляну деревья, уже давно растерявшие всю листву. Теперь им нечем было прикрыть свои изъяны: скрученные ветки, лопнувшую кору, черные провалы в стволах. Там наверняка устроили себе дом белки – источник бед Сеси. Старые деревья, как и старые люди, выглядели беззащитными без привычных одежек. Но сгущались сумерки, и воздух становился серым, будто поляну заполняла орда призраков, за которыми уже ничего нельзя было разглядеть. Ждать первого снега оставалось недолго, ночи становились все темнее, холоднее и дольше – настоящее раздолье для черных магов и прочей нечисти.
Сверху послышалось попискивание – еще более жалобное и пронзительное. Том очнулся от своих мыслей, он хорошо видел в темноте, но не в сумерках. Впрочем, и так было ясно, что Сеси скорее шлепнется ему под ноги, чем слетит с дерева сама. Риддл уступил и произнес короткое заклинание – ствол дуба изогнулся, как гибкая восточная танцовщица, ветви плетеным ковриком расстелились по земле, мантикора радостно взмахнула крыльями и бросилась к хозяину. Но тот недовольно развернулся и зашагал к сверкающей рамке портала.
Дома его ждал неприятный сюрприз – Макдур нерешительно топтался в коридоре, прижимая к груди стопку книг, которая упиралась в щетинистый подбородок. Демон не мог разглядеть, что Сеси уже вплотную подобралась к его ногам, собираясь покуситься на квинтэссенцию адской сущности – хвост. Удержал ее взгляд Риддла, обещавший полное лишение сгущенки, если хотя бы один ее коготь тронет макдуровское достоинство.
– Сырвнувх.
Обычно словам, вылезавшим из горла Макдура, приходилось еще хуже, чем мышам, угодившим в газонокосилку, но в этот раз он превзошел сам себя. Причина – два толстых слизня, закупоривших обе ноздри. По мнению слуги, только они могли надежно защитить его чувствительное обоняние от благовоний Локхарта. Слизняки, да еще и стопка его книг в лапах Макдура… Из-за слизней в носу ему приходилось держать рот полуоткрытым, и тонкая струйка ядовитой слюны капала на остросюжетный детектив Этны Гривз. Что было обидно – недочитанный. Сложив имеющиеся факты, Том пришел к единственному и неутешительному выводу: Гилдерой вернулся. Он позволил демону воспользоваться телепатией, и тот подтвердил его догадку:
– Сэр Гилдерой вернулся из своего путешествия. Он нашел в гостиной ваши книги и приказал их выкинуть. Я не посмел ослушаться прямого приказа, но двигался со скоростью личинки соплохвоста, рассчитывая встретить вас. Какие будут распоряжения, господин? – Пока слуга говорил, гордость за себя и собственную хитрость все четче проступала на его лице. Процесс напоминал старинный способ получения фотографий – когда на белой бумаге как по волшебству появлялись образы. Сначала смутные, они с каждой секундой становились все более яркими и насыщенными. У Риддла серьезная и чуть округлившаяся морда демона (тот, кажется, от самодовольства надул щеки) вызывала улыбку, но он спрятал ее, чуть наклонив голову, и похвалил его:
– Молодец, Макдур. Отнеси книги в мою лабораторию. А где сейчас наш путешественник?
– В столовой. – По привычке слуга хотел указать направление, ведь хозяин никогда особо не следил за перемещениями комнат в доме и легко мог заблудиться. Затея едва не вышла ему боком: стопка книг почти выскользнула у него из рук. В последний момент демону с трудом, но удалось ее удержать. – Он вас ждет с сюрпризом.
Риддл готов был поклясться, что ему послышался слабый отголосок мысленного хихиканья, но лицо Макдура не выражало ничего, кроме почтительной готовности услужить.
Хотя Том отсутствовал не больше часа, интерьер столовой успел кардинально поменяться. Комната уменьшилась, и посередине вместо тяжелой мраморной плиты на позолоченных ножках стоял столик на двоих. Тускло мерцали зажженные свечи, между ними скромно притулилась маленькая низкая вазочка с красными розами. Гилдерой сидел, небрежно откинувшись на спинку стула, глаза были закрыты, а по губам блуждала мечтательная улыбка.
– Скажи им, что ты не достоин этой чести, – Том подло влез в чужие грезы. Ему не составило труда угадать мысли любимого – конечно же, тот представляет, как его награждают очередной премией.
Прекрасные голубые глаза распахнулись, Гилдерой недоуменно вскинул брови, как бы спрашивая: “Что за глупости, кто еще, кроме меня, достоин почестей и наград?” Риддл сел напротив, а Сеси, следовавшая за ним по пятам, тут же пристроила голову на хозяйских коленях.
– И я тоже рад тебя видеть. Вот, решил отметить наше воссоединение романтическим ужином. – Локхарт нарочито небрежным жестом указал на стол, полный изыскано украшенной и нарезанной еды. – А заодно показать, как сильно я по тебе соскучился. – Гилдерой улыбнулся еще раз, продемонстрировав всю силу своего обаяния. “Звезд с неба не хватает” – это точно было не про него. Он их прямо с неба откусывал и не выплевывал, отчего казалось, что его улыбка сверкает, как новенькая галактика. – Не желаешь вина?
Его галантность немного запоздала – Том уже налил себе полбокала и сделал глоток. Для романтического вечера Гилдерой выбрал “Эльфийскую песнь”, которая радовала ценителей нежной прохладой горных ручьев. Риддл раздосадованно поморщился, он предпочел бы более согревающий напиток, но пересилил себя и любезно поинтересовался:
– Тебе понравилось в… – он не помнил, куда именно собирался Локхарт, тот много раз менял решение, и Том устал следить за его метаниями, – …в твоем путешествии?
– Еда могла быть вкуснее, прислуга – расторопнее, а постель – мягче. Они называют себя роскошным отелем, а сервис как в провинциальном пансионе, – брюзгливо изрек Гилдерой. – Все-таки Европа – это центр мира, а все, что за ее пределами, – захолустье разной степени замызганности. Ты бы видел их колдунов, они живут как маглы. Никакого самоуважения.
Том еще раз попробовал вспомнить, какой именно уголок Земли его привередливый любовник почтил своим присутствием в этот раз, но кусочек драконьей печенки, возникший прямо перед носом, сбил его с мысли.
– Попробуй, – Гилдерой томно улыбнулся. Риддл недоверчиво посмотрел на ломтик сырого мяса, лежащий на кусочке дубовой коры, и осторожно взял подношение. Повертел в пальцах, а когда Локхарт отвлекся, чтобы подлить себе вина, незаметно сунул угощение под стол. Сеси проглотила печенку одним махом вместе с дубовой корой.
– Ты только подумай, у них даже нет своего отдельного квартала для волшебников. Мне пришлось есть в одном ресторане с маглами. Конечно, это были не люди с улицы, а влиятельные политики, бизнесмены, известные спортсмены, актрисы и актеры… Но согласись, что это дико. Жутко сковывает, в их присутствии приходилось следить за каждым своим словом. Я не маглофоб и всегда гордился тем, что происхожу из смешанной семьи. И все-таки единорогам и ослам нужны разные пастбища!
– Тогда зачем ты туда поехал? Мог бы отдохнуть в Монте-Карло, как в прошлом году. – Риддл поудобнее перехватил бокал, надеясь, что от тепла его пальцев вино немного согреется. Стекло запотело, его ладонь стала влажной и занемела, будто он держал ее в настоящем горном ручье.
– Так ведь это ты виноват! Распалил мое воображение рассказами о Бразилии. О поисках сокровищ, великой реке Амазонке, джунглях, кишащих хищниками и злыми духами…
Теперь Том вспомнил их разговор. Три месяца назад Гилдерой внезапно заинтересовался экзотикой, скорее всего, Гленда намекнула ему, что пора бы разнообразить сюжеты его книг. И Локхарт решил перенести место действия в дальние страны. Он донимал Риддла вопросами, пока тот не сдался и не рассказал о некоторых из своих путешествий. Жажда знаний и власти, а также работа, связанная с торговлей магическими артефактами, в свое время заставили его порядком помотаться по свету. Его рассказы были краткими и крайне скупыми на детали. Том даже не скрывал того, что хочет побыстрее отделаться от не в меру любопытного писателя. В то время его голова была занята новым проектом. Неудивительно, что подробности разговора сразу же вылетели из его памяти. Проект, кстати говоря, провалился. Что ж, сложно обрести бессмертие и при этом не попасть в зависимость от сил, куда более страшных, чем смерть. Но неудачи лишь распаляли его желание найти свой собственный источник вечной жизни.
– И все-таки в этой стране есть свое очарование, – продолжал распинаться Локхарт. – Ты только вслушайся в звучание слов: ориша, кандомбле, макумба-кимбанда, пажеланса…
Риддлу не нужно было вслушиваться, он прекрасно знал, что означают эти красиво звучащие и притягательные в своей инаковости слова. В отличие от Гилдероя, чей ум был быстр, изворотлив, но неглубок, Том дотошно изучал все новое и непонятное. Его собеседник заерзал на стуле и, забывшись, стиснул бокал, будто тот был комком податливой глины, из которой умелые пальцы могли вылепить нечто прекрасное. Ножка бокала, хоть и тонкая на вид, натиск выдержала. Неожиданно Локхарт решил сменить тему:
– А вот еще сосцы серны, маринованные в семи травах, – речь шла о кусочках мяса на маленьком серебряном блюде, на взгляд дилетанта они ничем не отличались от драконьей печенки, и только настоящий ценитель мог заметить едва уловимый перламутровый блеск. – Их почти невозможно достать, пришлось заплатить по десять галлеонов за штуку. И ты обязательно должен отведать мозги молодого единорога, они укрепляют здоровье и возвращают силы.
– Я ем чужие мозги исключительно в ритуальных целях, – Том решительно пресек ухаживания. – Хватит угощать меня деликатесами, так ты своей цели не добьешься.
– Какой цели? – невинно поинтересовался Локхарт.
– Сюжета для книги. – Риддл сделал еще глоток, внимательно оглядел стол и, наконец, остановил выбор на кисти крупного красного винограда. – Мои воспоминания стоят дороже, чем кусок драконьей печенки.
– И что же я должен сделать, чтобы ты поделился ими со мной? – Оскорбленная гордость костью встала поперек горла, и вопрос дался Гилдерою нелегко. Пусть Том не смог оценить красивого жеста и свел все к вульгарной торговле, будто они два гоблина и не могут договориться о цене на пирожок из дохлой кошки, Локхарт готов был его простить. Настоящие герои славятся своим великодушием к сирым и убогим. Намного труднее было примириться с насмешкой, которая ясно читалась во взгляде Риддла. Она будто сводила на нет все его выдающиеся заслуги перед магическим сообществом. Он так и слышал не высказанную издевку: “Ничего-то ты из себя не представляешь, Гилдерой Локхарт. Так, бульварный писака, пройдет лет двадцать – и твои книги будут пылиться на чердаках”.
– У тебя есть язык, вот и используй его. – Бокал вина в руке Тома медленно покачивался из стороны в сторону, стекло ловило теплое сияние свечей. И в этом отблеске было нечто гипнотическое.
Том отщипнул еще две виноградины и поочередно отправил их в рот. Сеси проводила их голодным взглядом, кусочек драконьей печенки лишь пощекотал ей язык. Гилдерой тоже внимательно следил за Риддлом, раздумывая, а не сказать ли ему, что виноград был омыт чистейшей родниковой водой, в которую для повышения жизненного тонуса и укрепления ума добавили несколько капель мочи химеры. Воображение в один момент нарисовало веселую картину: бледное лицо его любовника брезгливо кривится, рука тут же тянется за бутылкой, вино, расплескиваясь, льется в бокал… Впрочем, одного бокала точно будет мало, чтобы смыть с языка мерзкий привкус, который теперь будет ощущаться даже слишком отчетливо. Мысль о мелкой пакости вызвала мимолетную улыбку, но ему пришлось отбросить соблазнительную идею. Книга была важнее.
– Да, я блестящий оратор и могу уговорить кого угодно сделать что угодно.
– В этот раз тебе придется обойтись без слов, – отрезал Том, умудряясь смотреть похотливо, но выглядеть при этом холодно, будто один из тех мальчишек, что в детстве побывали у Снежной королевы. В его надменной холодности был вызов, и Локхарт рискнул его принять. Он встал со стула и гибким скользящим движением прижался к Риддлу. Сеси недовольно зашипела, когда ее голову спихнули с нагретого места. Легко коснувшись губами его губ, Гилдерой прошептал:
– Ты сделаешь все, что я захочу, – теперь и в его голосе звучал вызов, на который Том ответил подначивающей улыбкой.
Мелодичная трель дверного звонка испортила сладость момента. Впрочем, любовники отвлеклись друг от друга лишь на секунду, уверенные, что Макдур разберется. Громоздкий уродливый демон, похожий на матерого секача, вставшего на задние лапы, был верным средством от незваных гостей. Мало у кого хватало нахальства оттеснить его от двери. Когда Гилдерой спрашивал его, кто приходил, слуга кряхтел и смущенно признавался, что не знает, так как успел разглядеть лишь спину удирающего гостя. В конце концов Локхарт перестал задавать этот бессмысленный вопрос. Ведь есть известная поговорка: желанные гости приходят через камин, а нежеланные – через дверь.
Высокий визгливый голос, донесшийся уже из коридора, прозвучал будто вопль мандрагоры в тихий ночной час.
– Не вовремя?! Не говорите чушь, молодой человек! У моего сына всегда найдется время для родной матери!
Локхарт испуганно отпрянул и постарался оказаться подальше от Риддла. За дверью послышались цокот каблучков и странная возня. Макдур, связанный магическим договором, изо всех сил старался остановить наглую гостью, но в конце концов решил, что потенциальных хозяев в мире много, а шкура одна. Ведьма влетела в комнату, на её щеках горел яркий румянец, глаза светились триумфальным блеском – было видно, что короткая схватка ее распалила.
– Гос-подъ-ын. – За ее спиной маячил поверженный Макдур. – Вы-ша мы-ат.
Том бросил на него недоуменный взгляд, не понимая, с какой стати эту мегеру записали ему в матери. Пусть демон не раз говорил, что для него все люди на одно лицо, но фамильное сходство не могло не резать его оранжевые глаза. Светлые волосы, голубые глаза, улыбка, сверкающую чуть ярче, чем у нормальных людей, – эта женщина точно носила фамилию «Локхарт». Выглядела она на тридцать пять, и ее легко было принять за сестру Гилдероя, с этой неестественно гладкой кожей и по-девичьи стройной фигурой. Маленькое лицо с остреньким носиком и пухлыми розовыми губами так и хотелось назвать кукольным. Но что-то неуловимое в ее мимике и в глазах предупреждало: в этой куколке живет злой дух, от которого лучше держаться подальше. Мать и сын даже одевались в одном стиле: она – в голубую мантию, строгую серую юбку и белую блузку с обязательным жемчужным ожерельем, он – в голубую мантию, серые брюки, белую рубашку и серый жилет, расшитый серебристыми нитями.
– Малыш, как я счастлива тебя видеть. – Она радостно заключила Гилдероя в объятья и легко поцеловала воздух рядом с его щеками.
Том нехотя поднялся со стола. Хотя миссис Локхарт и обладала характером воина-тролля, но формально была обычной женщиной, рядом с которой требовалось соблюдать правила приличия. Он стоял рядом, чувствуя себя неловко и прекрасно понимая, что его присутствие портит картину семейного воссоединения.
Наконец Гилдерой высвободился из материнской хватки и представил Риддла:
– Мама, познакомься. Это Том Риддл, мой сосед. Он изучает темную магию. Том, это моя мама…
– Что ж, и этим все сказано, – вставила гостья.
– О, совсем нет. Я бы еще добавил, что ты замечательная женщина и красавица.
– Спасибо, дорогой, ты – чудо. Но главный смысл моей жизни и мое призвание – быть твоей мамой. Не каждая женщина может похвастать, что ее сын – бесстрашный герой и талантливый писатель, – ее слова сопровождались кокетливым смешком.
– Рад с вами познакомиться, миссис Локхарт.
– Зовите меня миссис Л. Я помешала вашему ужину?
Гилдерой густо покраснел и посмотрел на Риддла, умоляя его придумать убедительное объяснение свечам, вину и драконьей печенке. Но, к счастью, миссис Л. обладала удивительным даром видеть мир таким, каким ей хочется. А всего, что выходило за рамки ее представления о действительности, для нее просто не существовало. “Этого не может быть, потому что этого быть не может”, – вот какую фразу ей стоило бы сделать своим девизом.
В суматохе все позабыли про Сеси, и та, воспользовавшись ситуацией, встала на задние лапы, а передними подгребала к себе пресловутую драконью печенку.
– Что это? – удивленно спросила миссис Л.
– Моя мантикора, – честно признался Том.
– Вы бы лучше посадили ее на цепь, я слышала, эти твари очень свирепы.
– Гилдерой не даст вас в обиду, – бросил в ответ Риддл, но Сеси от стола оттащил. Та посмотрела на него, как на предателя, и забралась под стол. Миссис Л. не вызывала у нее желания познакомиться поближе, хотя обычно в присутствии хозяина она вела себя смелее: нагло лезла к гостям под мантии и пыталась сыграть с ними в кошки-мышки.
– Именно так. Вы уже читали его новую книгу? У меня сердце замирает, когда я думаю, в какие страшные переделки попадал мой мальчик. – Взгляд, который миссис Л. бросила на сына, был полон материнской гордости. – Жаль, что я уже не могу загнать его домой после наступления темноты, – за этими словами последовал еще один кокетливый смешок.
Том в ответ улыбнулся, и Гилдерою стало не по себе; впрочем, он чувствовал себя не в своей тарелке с того момента, как его мамочка вошла в комнату.
– Думаю, вам не стоит волноваться, – сказал Риддл, и его ласковый тон заставил Локхарта поежиться. – Сомневаюсь, что дороги вашего сына и страшных чудовищ когда-нибудь пересекутся. Гилдерой все для этого сделает. Впрочем, вам нужно о многом поговорить, не буду вам мешать.
Он подозвал Сеси, и они вместе направились к двери. Мамаша и сын проводили их пристальными взглядами: Гилдерой – ледяным, а миссис Л. – недоуменным. Она не понимала, как ее умница мог связаться с таким нахалом, но была полна решимости все исправить.
*
После разговора с любимой мамочкой Гилдерой поспешил в свою комнату, захлопнул дверь, прислонился к ней и облегченно выдохнул. Своими расспросами мама выжала из него все соки, будто оголодавший вампир. А врать под ее испытующим взглядом было так же сложно, как сопротивляться Веритасеруму. Да, в мечтах он совсем не так представлял свое возвращение домой и окончание этого вечера. Стук в дверь привел Локхарта в чувство, он вздрогнул, понимая, что второй раунд допросов ему не выдержать. Но миссис Л. уже давно бы распахнула дверь, она считала, что ждать разрешения войти – значит терять время зря. А стучавший проявлял больше терпения.
Наконец Гилдерой отлепился от двери и не очень удивился, когда, открыв ее, увидел Тома.
– Пришел злорадствовать?
– Нет, пришел показать, как сильно я по тебе соскучился. – Том хмыкнул и сотворил прямо перед носом любовника пепельно-серую розу. Локхарт отпрянул, будто ему подсунули дохлую крысу, роза растворилась в воздухе.
– Ты сошел с ума?! – прошипел Гилдерой и затащил своего любовника в комнату. – Здесь моя мама!
– Прямо здесь? – Том окинул спальню внимательным взглядом. Кроме как под кроватью, смахивавшей на королевское ложе, прятаться было негде. Она да еще несколько китайских напольных ваз и антикварное трюмо с зеркалом составляли всю обстановку комнаты.
– Нет, в лиловой спальне.
– Понятия не имею, где это.
– Через три комнаты от моей.
– Тогда в чем проблема? У твоей мамочки есть привычка подглядывать за другими сквозь стены?
Локхарта его слова не успокоили, наоборот, он увернулся от объятий Риддла и заметался из стороны в сторону, как если бы пол горел у него прямо под ногами.
– Она в любой момент может зайти сюда, чтобы проверить, все ли у меня хорошо. И как тогда мне объяснить твое присутствие?
– Скажи, что мы играем в шахматы. – Том непринужденно сунул руки в карманы черной мантии и улыбнулся. Он мог позволить себе ухмыляться сколько угодно, ему-то терять было нечего.
– Какие шахматы? – Гилдерой замер и усилием воли заставил себя стоять смирно. Хотя ему так и хотелось снова пуститься в галоп и наматывать круги, пока на пушистом ковре не появятся проплешины.
– Писательские. Те, что существуют лишь в нашем воображении. – Риддл надеялся, что его любовник угомонился. Чем дольше Локхарт крутился по комнате, как черт на веретене, тем труднее было противостоять искушению метнуть в него Ступефай. Выждав еще немного, Том рискнул подойти к нему. Раньше Гилдерой обязательно назвал бы его походку мантикорьей, но с тех пор, как в их доме появилась Сеси, он понял, что легенды о бесшумности и грации мантикор сильно преувеличены. Когда блохастая гадина, учуяв жареную колбасу, неслась через весь дом в кухню, топот стоял такой, будто где-то рядом бесился маленький тролленок.
Том осторожно куснул его в шею.
– Это был ход конем? – поинтересовался Локхарт.
– Не совсем, всего лишь пешка на е2е4. Но я могу показать, как ходить конем.
– Пока мама живет у нас, мы будем вести себя как обычные соседи. И постарайся быть с ней вежливым. А то у нее уже есть сильные сомнения в твоей порядочности.
– Интересно, с чего бы? Но ради тебя, любовь моя, я не буду показываться твоей мамаше на глаза.
– Этого будет мало. С сегодняшнего дня никакой темной магии, любовников и ночных загулов. И выпивки тоже, у мамы нюх на алкоголь, как у твоей мантикоры – на колбасу. Теперь, Том, мы с тобой – приличные люди.
– И надолго к нам приехало это счастье?
Вместо того, чтобы ответить, Гилдерой подошел к кровати, сел и уткнулся лицом в ладони.
– Несколько дней? – продолжал допытываться Риддл. – Недель? Месяц?
Локхарт тихо застонал.
– Я не знаю. После смерти отца она чувствует себя потерянной и одинокой, и ей нужна моя поддержка. У нее сейчас трудный период.
– Мои соболезнования. – Том пристроился рядом, Гилдерой холодно на него посмотрел.
– Ты уже выражал их полгода назад.
– Но я все еще сочувствую твоему горю и хотел, чтобы ты об этом знал. – Риддл выглядел искренним и серьезным, но Локхарт был писателем, а писателя обмануть – не тролля вокруг пальца обвести. Презрительно усмехнувшись, он дал понять, что не верит ни одному слову своего любовника. И понадеялся, что тот прочтет в его глазах желание увидеть, как один скользкий темный маг будет выворачиваться, если злобная гарпия схватит его за горло.
– Кажется, у твоей мамы есть и другие дети. Она могла бы пожить у них.
– Мои сестры живут в магловском мире и не слишком хорошо с ней ладят. Они ведь не ведьмы, им нас не понять. В детстве сестры больше тянулись к отцу, ну а я почти все свое время проводил вместе с мамой. Она называла это раздельным воспитанием детей. Папа занимался девочками: возил их на танцы, в школу, учил плавать и водить машину. А мама всю себя посвятила мне и развитию моих колдовских способностей. Она всегда знала, что я буду великим волшебником. С сестрами я почти не общаюсь, у нас разные дороги, да и с отцом мы редко виделись, я и не знал, как он сдал в последние несколько лет перед смертью.
Том еще ни разу не видел своего любовника потерянным и беззащитным, будто кто-то отвел от него луч прожектора. И великий герой, кавалер ордена Мерлина третьей степени получил возможность наконец немного побыть собой. Риддл не любил нежностей, но пересилил себя и осторожно обнял Гилдероя. Он знал тысячу и один способ обмануть, предать, причинить боль и убить, но не умел ни утешать, ни ободрять. И надеялся, что Локхарт не разрыдается, потому что тогда ему точно придется подниматься в лабораторию и спрашивать совета у книжных духов.
– Почему бы ей не найти себе работу?
– Ты думаешь, что в мире есть работа, достойная моей мамы? – Из горла Гилдероя вырвался горький смешок. – А вот она с тобой никогда не согласится.
– Да, гестапо уже не существует, но я слышал, что в Северной Корее есть трудовые лагеря, им, должно быть, требуются надзиратели.
– Том, ты говоришь о моей маме так, будто она Темный Лорд! – Гилдерой стряхнул его руку.
– Да нет, с Темным Лордом у твоей мамочки нет ничего общего. Во всяком случае, он очень на это надеется.
– Моя мама нежная, ранимая женщина, и я ее очень люблю, – запальчиво начал Локхарт, но потом его губы дрогнули, он снова опустил голову и запустил пальцы в золотистые кудри. – Но я не могу писать, когда она рядом. Что теперь будет с моей новой книгой?
– Кроме твоих книг, тебя больше ничего не интересует. – Том снова прижался к нему и по-хозяйски положил локоть на его плечо. Гилдерой вздохнул, но не отстранился – был слишком занят своими тягостными думами. Впрочем, Риддл ведь знал, что связался с эгоистом. И Тома эти отношения устраивали. Пока он платил – неважно чем: деньгами или воспоминаниями – ситуация находилась под его контролем. Лучше строить отношения на взаимной выгоде, чем на чувствах. Чувства непредсказуемы, непонятны, изменчивы. А люди все равно им доверяют, но Том уже давно понял, что он не такой, как остальные. Их правила – не его правила, а их счастье для него как отвар из полыни. Только это не значит, что он не хотел узнать вкус этой самой полыни. И кем бы он себя ни считал, от своей человеческой сущности он так и не смог избавиться. Как и большинство людей, он ценил не то, чем владел, а то, чего у него не было, зато в избытке имелось у других. Известно, что у соседа яблоки слаще и краснее. Впрочем, со временем Том стал реже заглядываться на чужие сады, но не сумел полностью избавиться от мыслей о той “нормальной жизни”.
– Она не даст мне ни минуты покоя. – Локхарт будто очнулся от кошмара и в отчаянии посмотрел на Тома. – Будет рыться в моих заметках, читать черновики, комментировать…
– Трагедия. – Риддл лег на кровать и закрыл глаза. – Мир не увидит очередного бестселлера Гилдероя Локхарта. Верно говорят, что и в самых безнадежных ситуациях есть положительные моменты.
– На ночь ты не останешься, – отрезал Гилдерой, который не терпел насмешек над своим творчеством. – Мама…
– Застанет нас вместе и остолбенеет, как жена Лота, – Том ухмыльнулся. – Не беспокойся, она нас не застукает, даже Дамблдор в свое время не сумел поймать меня на непристойном поведении. А он тоже любил устраивать гриффиндорцам внезапные ночные проверки. Утверждал, что заботится о порядке, но, думаю, ему нравилось смотреть на полуголых студентов.
– Я думал, ты учился в Слизерине.
Риддл пробормотал себе под нос “угу” и зажмурился.
– Тогда зачем тебе понесло в гриффиндорскую спальню?
– В шахматы поиграть.
Гилдерой полюбовался его самодовольной улыбкой, она так и провоцировала его на легкое заигрывание.
– Почему именно к гриффиндорцам?
– А к кому еще? Свое не любится, хаффлпаффцы наводят тоску. А у равенкловцев в спальне действительно бы пришлось играть в шахматы.
– Не со мной.
Но закончилось все не шахом и матом, а стуком в дверь. Когда миссис Л. вошла, ее сын уже сидел на кровати в гордом одиночестве. И как бы он ни старался изобразить радость на лице, но у него получилась улыбка человека, который пытается поблагодарить судьбу за то, что она вместо нежных персиков подсунула ему гору ядренейшего лука.
========== Глава 9 ==========
– Оставьте мою мантикору в покое, – рявкнул Том, распахнув дверь гостиной. Истошный вой он услышал уже с порога – так вопит зверь, когда огромная великанша заталкивает его в рот. Сеси угнездилась на верхушке хлипкой этажерки, которая шаталась из стороны в сторону и вот-вот грозила развалиться под ее весом. Стоящие там фигурки нэцке (Гилдерой ездил в писательское турне в Японию и привез оттуда много сувениров) почти все повалились на бок, а некоторые упали на пол.
– Не раньше чем я срежу с ее хвоста эти отвратительные иглы и состригу ей когти, – сказала миссис Л., воинственно размахивая огромными садовыми ножницами. В другой руке она держала маленькую изящную палочку – не самое устрашающие оружие, но самоуверенность с лихвой компенсировала мамаше Гилдероя недостающие дюймы. Будь на месте жалко дрожащей мантикоры великан с десятифунтовой дубинкой, она бы вела себя с не меньшей решительностью.
– Вы ничего не срежете и не сострижете, – процедил Том. Сеси, сообразив, что ее спасение рядом, напружинилась, подобрала крылья и прыгнула, от толчка этажерка опрокинулась на пол. Мантикора приземлилась на невысокий кофейный столик, смахнув с него тарелку, наполненную пахучим сашне. Сушеные лепестки, листики, веточки и целые цветочные бутоны усыпали диван и ковер. Останавливаться на достигнутом Сеси не думала – преодолев половину гостиной одним махом, она собиралась так же лихо расправиться и со второй. Еще один прыжок, кожистые крылья распахнулись, сделали несколько пусть и неуклюжих, но сильных взмахов, и перепуганная малышка буквально врезалась в своего хозяина. Том покачнулся: не каждый день ему приходилось ловить зверушек весом с добрый окорок. Он сделал несколько шагов назад, стараясь удержать равновесие и в то же время не выпустить свою любимицу из рук, ее короткая густая шерсть была будто смазана салом.
– Мы в доме моего сына, а эта несносная паршивка портит мебель и дерет обои.
Крылья Сеси задергались, хлопая Тома по плечам, хвост нервно заметался из стороны в сторону. Даже человек, не знакомый с языком мантикорьего тела, догадался бы, что мамаша Гилдероя наводит на нее панический ужас. На шелковых обоях – предмете гордости миссис Л. – появились свежие прорехи, и та преисполнилась решимости призвать чудовище к ответу. Садовые ножницы угрожающе щелкнули, в воздухе повисло почти предгрозовое напряжение. Даже удивительно, что по металлическим лезвиям не скакали огни святого Эльма.
