Текст книги "Творческий кризис продолжается (СИ)"
Автор книги: ficwriter1922
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
– Мисс Сэлбот, можно мне нажать на кнопку? – вежливо попросила одна из светловолосых девочек, бантики у нее были голубого цвета. Учительница не успела ответить, пол под ними вздрогнул, и они поехали вниз. Двое сорванцов дорвались до кнопок и тыкали в них с таким азартом, будто раньше никогда не видели лифта.
– Прекратите! – громкий рык заставил мальчишек оставить кнопки в покое, и лифт поехал вверх. – Извините, у нас школьная экскурсия, вам на какой этаж? – вопрос, а также милая улыбка адресовались прижатому к стенке Риддлу.
– В архив на третий, – безнадежно ответил тот, прекрасно понимая, что раньше, чем они, ему все равно не выйти. Лифт снова дернулся, но теперь уже поехал вниз.
– Робин, я кому сказала, не трогай кнопки!
– Он всегда все делает без спроса, – пожаловалась светловолосая девочка, но не с голубыми, а с розовыми бантиками.
– А ты ябеда! – тут же отбил мальчишка, русоволосый, с блестящими, немного вытаращенными глазами. – Вечно все пересказываешь взрослым!
– Мисс Сэлбот, – протянула девочка, хотя учительница стояла рядом и все прекрасно слышала, – Робин обзывается.
– И еще он брызгает чернилами, – поддержала ее подружка, та, у которой бантики были голубыми.
– Ну почему все девчонки такие ябеды?! – воскликнул Робин. Они могли бы пререкаться до бесконечности, если бы не вмешалась мисс Сэлбот со своим: «А ну-ка все замолчали!»
Послышался скрежет, и теперь они снова ехали вверх.
– Томми! – снова завопила рыжая, теперь она обращалась ко второму сорванцу, тощему, светловолосому и загорелому почти дочерна. – Оставь кнопки в покое. Лифт сломаешь.
К сожалению, ее предупреждение запоздало, Томми то ли случайно, то ли нарочно врезал плечом по огромной круглой кнопке, и лифт замер.
Дети заголосили, крики отскакивали от тесных стенок, и казалось, что вопят не семеро учеников, а вся школа разом. Что до Риддла, то он бы предпочел, чтобы его в висок клюнул гиппогриф, беспамятство выглядело предпочтительнее, чем творящийся вокруг бедлам. Мисс Сэлбот, надрывая голос, пыталась перекричать своих подопечных, но ей было далеко до этих выкормышей мандрагоры. Наконец Том не выдержал и наложил Силенцио на вопящую ораву. Может, ему стоило поискать способ уладить проблему миром, но ведь это дети, и никакие разумные доводы не заставят их замолчать, как и Гилдероя Локхарта. А Силенцио еще ни разу не подводило.
– Спасибо, – с чувством выдохнула учительница. – Еще секунда – и я сама бы это сделала.
Ее широкая искренняя улыбка примирила Тома с паршивой действительностью. Мисс Сэлбот с трудом высвободила руку и подняла вверх зонтик, раздраженно наморщила лоб – только дохлая селедка могла терпеливо сносить тесноту, царящую в лифте. Протянув зонтик над головами своих учеников, она решительно ткнула изогнутой ручкой в кнопку первого этажа – никакого движения. Она попробовала снова, на этот раз вложив в тычок больше силы, но лифт продолжал стоять на месте.
– Рядом с кнопками должно быть переговорное устройство.
– Да, вижу.
Теперь она прижала ручку зонтика к квадратной желтой кнопке и не отпускала ее, пока не услышала из круглого динамика хриплое «ась?». В течение долгих десяти минут мисс Сэлбот, еще больше раскрасневшаяся от волнения и злости, пыталась втолковать таинственному голосу, в какую беду они попали. Ее торопливый монолог прерывало печальное «ась?» человека, с которым жизнь обошлась, как тролль с подвернувшейся под ногу личинкой соплохвоста. Наконец она смогла добиться от собеседника обещания помочь им как можно скорее. Карие глаза победно блеснули, и она решительно сдула упавшую на лицо прядь волос.
– Дети, волноваться не нужно. Нас скоро вытащат.
Дети сверлили свою учительницу недовольными взглядами, особенно старался зануда – размахивая своим чудесным зонтиком, мисс Сэлбот случайно задела его локтем.
– А пока рабочие разбираются с лифтом, давайте вести себя тихо и спокойно, как и положено приличным мальчикам и девочкам. Пообещайте, что мне не придется на вас кричать, и тогда я сниму заклятие.
Дети энергично закивали, Робин и Томми состроили умоляющие рожицы.
Мисс Сэлбот поймала взгляд Риддла. «А стоит ли?» – спрашивали его глаза. Она устало улыбнулась, мол, куда деваться: если оставить все как есть, родители потом всю душу вынут.
Заклятие рассеялось, и темноволосая девочка с голубыми бантиками деловито поинтересовалась:
– Что с нами будет?
– Как что? Лифт упадет, и мы все разобьемся в лепешку, – обрадовал ее Робин и расплылся в довольной улыбке, будто смерть обещала ему большую и вкусную конфету с начинкой-сюрпризом.
– Мисс Сэлбот, это правда? – в один голос воскликнули трое девчонок.
– Нет, мы не разобьемся.
– Правильно, мы помрем от удушья, – встрял Томми.
Учительница хотела его одернуть, но молчаливый зануда вдруг резко поднял руку, его рюкзак пихнул в спину толстяка, а ладонь едва не заехала мисс Сэлбот по носу.
– Да, Пигли… – устало произнесла она, обрывая нетерпеливое мычание.
– Я знаю признаки удушья, – выпалил Пигли. – Можно их перечислить?
– Нет! Томми, убери руки от кнопок! Это из-за тебя мы здесь застряли.
– Я не виноват. Он сам сломался.
– У тебя все ломается, – безжалостно отрезала девчонка с голубыми бантиками.
– Это потому, что я великий колдун, – на полном серьезе заявил Томми, тараща блестящие глаза. – От меня исходит мощная магическая сила, и техника ломается.
– Нет, просто у тебя руки вечно тянутся куда не надо, – мисс Сэлбот начинала терять терпение. – Всё, успокоились. Скоро лифт починят, и мы отсюда выберемся.
– А долго нам еще ждать? Я устала стоять, – капризно протянула темноволосая с розовыми бантиками.
– Нет, не больше часа. А теперь давайте играть в молчанку, кто первый произнесет хотя бы слово, тот…
– Жаба, – предложил неугомонный Томми.
– Тот получает двойную порцию домашнего задания, – закончила учительница, ее холодный взгляд обещал ему очень серьезный разговор с родителями.
Дети попытались устроиться поудобнее: завозились, снимая свои набитые рюкзаки и, естественно, в тесноте задевая стоящих рядом. Рюкзаки были не просто тяжелыми – каменными, будто внутри лежали тролльи головы в боевых шлемах, но из них получились отличные стулья. Когда спиногрызы расселись, в лифте стало чуть посвободнее. Том закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на свинцовую тяжесть в затылке. Усталость отмела мысль об аппарации, ему хотелось лишь одного – ничего не делать, позволить сознанию ускользнуть в зыбкую дрему… Взвизгнула девчонка, и Риддл очнулся, будто от резкого толчка в бок.
– Мисс Сэлбот, мисс Сэлбот! – надрывалась темноволосая с голубыми бантиками, показывая пальцем на Робина. – У него пшикалка, он хочет облить меня чернилами.
– Ха! – Томми подскочил. – Тебе двойная домашка!
– Робин, прекрати немедленно!
Дети замерли, чувствуя, что их рассудительная и, в общем-то, добрая учительница готова взорваться и обложить их Силенцио, Ступефаями и любыми другими проклятьями, которые придут ей на ум.
– А что? – слабо попытался оправдаться неугомонный Робин. – Я ведь злобный кобр-трупоед и должен плеваться ядом.
– А я суперассасин, – гордо заявил Томми и поспешно добавил, если вдруг кто не понял: – Я круче.
– Ни фига ассасин не круче, – пробурчал его друг.
– Оба вы вонючки-грязнучки, – обвиняющим тоном заявила темноволосая девчонка, та, что едва избежала страшной чернильной атаки, пусть и не опасной для жизни, но губительной для ее новенькой мантии.
Том снова закрыл глаза. «Если бы я был дьяволом, – подумал он, – то превратил бы ад в один большой лифт, набитый орущими детьми».
– Все, Робин. Отдавай мне свою пшикалку, не то я тебя…
– Да ладно, вы же не можете меня отсюда выгнать.
– Но я могу сделать так, чтобы пол под твоими ногами исчез, – вмешался Риддл, которому надоела мелкая грызня прямо под боком. – Посмотрим, насколько хорошо ты умеешь левитировать. Надеюсь, что не хуже, чем раздражать окружающих.
Под его тяжелым взглядом мальчишка притих и смиренно сказал:
– Я ее спрячу.
– Нет, пусть отдаст, – хором потребовали девчонки. Они успокоились, только когда пшикалка перекочевала к мисс Сэлбот, но все равно посматривали на Робина с подозрением, ожидая новых пакостей. А тот увлеченно спорил с Томми, выясняя, кто кого побьет: суперассасин кобра-трупоеда или наоборот. Мисс Сэлбот тоже внимательно наблюдала за ними, готовая вмешаться, если спор перейдет в драку. Риддл ослабил узел галстука – несмотря на охлаждающее заклинание, в лифте было душно. Но закрывать глаза и возвращаться к беспокойному полузабытью он не спешил, так как был уверен, что спокойствие воцарилось ненадолго и очередная проблема не заставит себя ждать.
– Мисс Сэлбот, – очкастый толстячок дернул учительницу за рукав, его круглое лицо выдавало сильное внутреннее напряжение. – Я хочу в туалет.
Томми и Робин, позабыв про спор, затянули: «Пись-пись-пись…»
– Замолкните оба!
Лицо толстячка покраснело, он изо всех сил старался не проиграть битву со своим мочевым пузырем и просил доброго дедушку Мерлина лишь об одном – только бы мисс Сэлбот не рявкнула снова, иначе он за себя не ручается. Тем временем паршивец Томми тихо выдохнул «Пи-ись…»
– Томас! – голос мисс Сэлбот походил на зловещее шипение старой карги. Толстячок мог быть спокоен, о рявканье ей пока придется забыть. Перетруженные голосовые связки объявили забастовку до первой порции Восстанавливающего зелья, хорошенько сдобренного медом. – Выберемся отсюда, и я очень серьёзно поговорю с твоими родителями. Это и тебя касается, Робин Огастус Макгрин. А теперь давайте я расскажу вам сказку про Нюню-чулочницу.
– Нет! – хором заорали дети, и лифт вздрогнул.
– Мисс Сэлбот, я ведь на трех листах доказал, что Нюня-чулочница не может существовать по всем законам магии, – противным, будто липкая тянучка, голосом заявил Пигли.
– Давайте лучше поиграем, – попросила темноволосая девочка с голубыми бантиками. – В молчанку.
Неожиданно для всех светловолосая тихоня, похожая на ангелочка, предложила:
– Пусть лучше мистер расскажет нам сказку.
Том не сразу понял, что речь о нем. Удивительно, но остальным детям идея понравилась, и они выжидающе уставились на него.
– Я знаю только страшные истории.
– Страшные истории – это хорошо, – сказал Робин.
– Потом ночью спать не будешь, – предостерег его Риддл.
– Буду, меня страшными сказками не запугаешь, – заверил всех мальчишка и на всякий случай, вдруг кто позабыл, напомнил: – Я ужасный кобр-трупоед. Так что рассказывайте свою самую жуткую страшилку.
– Волшебное слово, Робин, – сказала мисс Сэлбот машинально.
– Ну пожалуйста.
– Можно в сказке будет златогривый единорог? – попросила светловолосая тихоня. – Пожалуйста. – Ей не нужно было напоминать о правилах вежливости.
– Это плохая идея…
– Пожалуйста, – теперь взмолилась сама учительница. Причем если бы Том ее не видел, то по голосу решил бы, что ее собираются пытать или уже пытают. – Расскажите им что-нибудь.
– Хорошо, – согласился Риддл. – Пусть это будет история о мальчике-сироте, который жил в приюте. Звали его…
– Робин, – с надеждой предложил Робин. Остальные дети тут же зашикали, ведь всем известно, что перебивать рассказчика нельзя.
– Том, – разочаровал его колдун.
Томми задрал нос и хмыкнул, за что получил свою порцию шиканий.
– Давным-давно…
========== Глава 7 ==========
Очень скоро обитатели риддловского чердака поменяли свое отношение к печатной машинке. Из врага она превратилась… нет, не в друга, а в назойливого ночного сторожа, который каждую ночь совершает обход и своим хриплым окриком сообщает, что все спокойно. Они быстро сообразили, что пока машинка стрекочет, выплевывая слова на бумагу, хозяину не будет дела до их мелкой возни.
Стопка листов с каждой ночью прибавляла в весе и не могла не радовать глаз своей толщиной. И вот однажды вечером Гилдерой решил сам проверить, как продвигается пресловутая книга. Его сильно беспокоила самодовольная улыбка, которая не сходила с лица Риддла. А скупые донесения Макдура давали новую пищу для дурных предчувствий.
Локхарт осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что путь свободен, шустро перебежал на середину чердака. За его спиной разбуженный сторожевой гримуар впустую хлопнул страницами и улегся на пороге, чтобы в следующий раз не упустить незваного гостя.
Том, полностью погруженный в свою историю, быстро печатал и соизволил поднять голову только после того, как Гилдерой несколько раз громко кашлянул. В лаборатории было темно, но его стол освещали несколько фонариков из черепов: медведя, собаки или волка, коровы и крысы. Они вскарабкались друг на друга, так что получилась небольшая, но зловещая башенка.
– И как ты можешь работать с этим механизмом? От него столько шума, что не слышно собственных мыслей.
– К шуму быстро привыкаешь. – Риддл допечатал предложение, а потом сплел пальцы в замок, суставы громко хрустнули. От этого звука Локхарта передернуло. – Зачем я тебе понадобился?
Гилдерой бы хотел поделиться своими мыслями насчет сакральной связи между словами и рукой, которая их пишет, но Том со своей дурацкой привычкой беречь время не оставил ему шансов.
– Если ты помнишь, вчера я попросил тебя кое-кого убить. А ты мою просьбу не выполнил. – Прекрасное лицо выражало легкую брезгливость, взгляд так и прилип к стопке листов на краю стола. Но взгляду все-таки не хватило цепкости, чтобы заставить рукопись подняться в воздух и полететь прямиком в жадные ухоженные ручки. Пришлось Гилдерою самому идти в другой конец комнаты, осторожно огибая круглые окна в полу.
– Выполнил. Я собственноручно его убил, расчленил, а части тела развесил по дому в назидание другим, а также для их устрашения. – Том позволил себе расслабиться и вытянуть ноги.
– Я никаких частей тела не видел.
– Не сомневаюсь, потому что если бы ты увидел, то я бы сразу об этом узнал, а также все наши соседи и мои знакомые в Южном Уэльсе.
– Причем тут Уэльс? – Локхарт обошел подозрительную тень.
– Когда ты увидел целого паука, то так орал, что тебя, должно быть, слышали во Франции. Логично предположить, что при виде его части ты завопишь слабее, как раз в пределах слышимости жителей Южного Уэльса.
– Склонность к преувеличениям может сильно повредить начинающему писателю. Особенно если он будет злоупотреблять этим стилистическим приемом, – назидательно произнес Гилдерой.
Цель была уже близка, но неожиданно на его пути возникла Сеси. Она выскользнула из-за большой бутыли и уселась, сложив за спиной черные крылья. Утыканный ядовитыми иголками хвост елозил по полу, и на деревянных досках оставались царапины, пока еще не глубокие. Локхарт замер, ему не нравилось, как блестят в темноте зеленые глаза, воображение так и хотело дорисовать к этим зловещим светящимся точкам тушку гигантского монстра. Подавив беспокойство, он поймал убегающую мысль и продолжил:
– Тем более если этот начинающий писатель не может отличить панический вопль от боевого клича, который призван вселить ужас в сердце врага.
– И почему же в этот раз я не слышал твоего боевого клича? – Том с любопытством наблюдал, как его любовник пытается обойти Сеси, та тут же вскочила и снова заступила ему дорогу. Для нее происходящее было веселой игрой, а для Гилдероя – еще одной провальной попыткой доказать свою храбрость.
– Видишь ли, наш заботливый слуга оставил на двери ванной записку, сообщив, что там находится паук. Это было весьма любезно с его стороны. Тем не менее кто-то должен пойти и проверить.
На Макдура надеяться не стоило, арахнофобия оказалась заразительной. Демон рассудил, что если знаменитый герой и могущественный волшебник Гилдерой Локхарт при виде пауков впадает в панику, то они не такие и безобидные, какими кажутся на первый взгляд. Теперь он наотрез отказывался приближаться к ним.
– А пока ты разбираешься с пауком, я могу просмотреть твою рукопись, – великодушно предложил Гилдерой, оттесненный в угол. Сеси деловито прохаживалась рядом, искренне надеясь, что он попытается сбежать и даст ей возможность размять ноги.
– Спасибо, но не нужно.
– Не стоит отказываться от советов мастера. О чем, кстати, твоя книга?
– О мальчике-сироте, морской ведьме и златогривом единороге.
– Сюжет слабоват и не оригинален. В издательстве тебя поднимут на смех, если, конечно, не выбросят рукопись сразу же после того, как прочитают синопсис. И нет ничего постыдного в том, чтобы принять мою помощь. Я ведь хочу избавить тебя от унижения.
– Я постараюсь справиться сам. – Том подобрался, сел ровно, повертел головой и снова склонился над печатной машинкой. Его намерения были ясны. – Мне нужно закончить главу, тебе и твоему пауку придется подождать. Сеси!
Уши мантикоры дернулись, она сорвалась с места и со всех ног помчалась к хозяину. Теперь ничего не мешало Локхарту уйти из лаборатории; он страдальчески поморщился, потому что печатная машинка снова застучала и каждый стук приближал его возможное поражение. Однако Гилдерой приободрился и заменил слово «возможное» на «маловероятное». Ему ли не знать, какими придирчивыми бывают издатели. Успокаивая себя этой мыслью, он задрал подбородок и беспечно направился к двери, где его терпеливо поджидал магический гримуар.
*
– Я принес тебе подарок, даже два, – произнес Риддл, усаживаясь в кресло. Его улыбка была еще слаще, чем у человека, перемазавшего губы заварным кремом. Локхарт отложил перо, он с самого утра сидел в кабинете и отвечал на письма поклонников. Но даже хвалебные речи, пропитанные слезами, духами и запечатанные страстными поцелуями, не смогли его успокоить. Предчувствие унизительного поражения тяжелым грузом лежало на сердце. Однако он все-таки был великим героем, примером для подражания, о чем ему напомнил собственный портрет, висевший над камином. Поэтому Гилдерой придал своему лицу самое безмятежное выражение и взял книгу, которую ему протягивал Том. Он был крайне горд тем, что его рука даже не дрогнула. И орден Мерлина он получил заслуженно, что бы там ни говорил Риддл, только авансом в счет будущих заслуг.
– Я выиграл.
– Я вижу. – Локхарт повертел книгу. Издание было неплохим, в твердом переплете с красивой картинкой на обложке – море и скалы. Имя автора – Томас Блэксмит – (Гилдерой с довольным видом отметил, что Том не проявил большой оригинальности, выбирая псевдоним) было вытеснено золотыми буквами. Ниже – название «Тайна златогривого единорога». – Как ты сумел издать ее так быстро?
– Пообещал своему литературному агенту девяносто процентов от своего гонорара.
– У тебя даже литературный агент есть, – Локхарт удивленно хмыкнул и вернулся к предмету их спора. – Чтобы ты знал, детская литература – это не литература.
– По условиям пари я должен был написать книгу, а не шедевр для Нобелевской премии.
Гилдерой никогда не признавал свое невежество, чем меньше он знал, тем более надменный вид на себя напускал. Он повел бровями и с видом знатока протянул:
– Кто, кроме критиков и замшелых интеллектуалов, обращает внимание на эти премии? К тому же иностранцы ничего не понимают в настоящей литературе.
И чтобы закрыть скользкую тему, он перевел разговор на содержание книги:
– Мальчик-сирота по имени Том… Между прочим, графомана выдает именно желание превратить главного героя в свое альтер-эго. Настоящий профессионал до этого никогда не опустится.
– И кто бы говорил, – Риддл хмыкнул, но не обиделся. Победитель может позволить себе быть великодушным, особенно если знает, какое неприятное будущее ждет побежденного. – У меня есть для тебя еще один подарок.
– Опять книга. – Локхарт разглядел название и брезгливо поморщился. – Дасти Осем «Обман Брука». Я должен прочитать эту безграмотную ахинею? Этого ты хочешь?
– Не совсем. Сегодня в книжном магазине на Диагон Аллее будет презентация новой книги Дасти Осема. – Том сделал небольшую паузу, ему хотелось растянуть удовольствие от предвкушения. – И я подумал, что ему будет приятно, если знаменитый писатель вроде тебя попросит у него автограф.
Лицо Гилдероя некрасиво скривилось, пытаясь передать всю бурю чувств, которая сейчас бушевала в его душе. Бессильная ярость преобладала, и он чувствовал себя униженным дважды. Первый раз – из-за проигранного спора, второй – из-за невозможности как следует проучить зарвавшегося Риддла.
– Ты хочешь, чтобы я… – голос Гилдероя задрожал, – чтобы я, Гилдерой Локхарт, кавалер ордена Мерлина третьей степени, подошел к этому ремесленнику от литературы и попросил у него автограф?!
– Спор есть спор. – На лице Тома появилась улыбка. – В этом есть и хорошая сторона: там будут журналисты, и ты сможешь пополнить свой альбом новыми вырезками.
Когда Риддл упомянул альбом, в который Гилдерой собирал статьи о себе любимом, улыбка все-таки добралась до его серо-голубых глаз.
– Берегись! – Локхарт попытался согнать с лица своего любовника это самодовольное выражение. – Ты нажил себе смертельного врага. Я отомщу тебе, когда ты меньше всего будешь этого ждать.
– Не сомневаюсь. Ведь для того, чтобы отомстить, когда я буду этого ждать, требуется больше смелости, чем у тебя есть.
– Ты забываешь, что я написал одиннадцать книг о борьбе с монстрами. И никто не знает о боевой магии больше, чем я.
– Вспомни об этом, когда в следующий раз встретишь паука. – В его глазах сверкнули насмешливые искорки, и Гилдерой понял, что мерзкую тварь Риддл так и не убил. – Нам пора, я бы хотел послушать, как мистер Осем будет читать главы из нового романа. Не забудь книгу.
Локхарт встал из-за стола, его холеные пальцы стиснули корешок книги с такой силой, будто хотели выжать из нее слезу. Сейчас он не мог ничего предпринять, но дайте ему в руки перо и бумагу – и одному темному магу сильно не поздоровится.
*
Презентация закончилась, но Том не спешил возвращаться домой. Он поднялся на галерею второго этажа, прошел мимо длинных стеллажей, забитых старыми книгами, которые могли заинтересовать лишь безнадежного зануду. На обычных людей одни лишь их названия наводили тоску, например, «Трактат о сравнении различных методов втыкания гвоздей в след врага, написанный Корнелиусом фон Пупом на основании проведенных им самолично измерений и анализа исторических хроник от 1634 года и до наших дней».
Между двумя стеллажами пряталась неприметная дверь, размером не больше, чем створка от шкафа. За ней находилась круглая, довольно просторная комната, высокие книжные шкафы из темно-красного дерева подпирали стены. Пахло кожей, бумагой и стародавними временами, из-за плотной, ничем не нарушаемой тишины казалось, что комнату окутывает непроницаемый кокон, который отсекает не только звуки, но и тепло. Здесь было намного холоднее, чем в остальном магазине, причем разницу в температуре нельзя было не заметить: едва войдя, Том застегнул мантию на все пуговицы.
В самом центре стоял мраморный постамент, его оседлала уродливая горгулья. При появлении посетителя тяжелая бугристая голова со скрежетом повернулась, а глаза раскрылись. Что удивительно, именно эта каменная дура должна была помогать покупателям в поиске нужных книг и приглядывать, чтобы они ничего не испортили или по глупости не лишились пальцев. Впрочем, горгулья не слишком усердствовала – услышав, что ее помощь не требуется, она снова заснула. Но вместо храпа из ее пасти вылетели два светящихся шара, что было очень кстати. Оконное стекло представляло собой затейливую мозаику из разноцветных ромбиков, стекло было толстым, как донышко бутылки, и почти не пропускало солнечные лучи.
В тусклом свете крутящихся рядом Люмусов Том смог разобрать полустертые названия на истрепанных корешках. Его пальцы ласково прикасались к ним, будто к клавишам пианино, стараясь извлечь удивительную музыку, спрятанную под толстыми обложками из настоящей кожи. Во всяком случае, вид у него был очень сосредоточенным, как у человека, который прислушивается к едва уловимой мелодии. Том бережно вытаскивал заинтересовавшие его книги, что было непростой задачей: после нескольких десятилетий близкого соседства некоторые фолианты срослись, как сиамские близнецы.
Добыча отправлялась на широкий низкий подоконник. Стопка книг все росла, и, когда она достигла высоты среднего гнома, Том наконец остановился и сел рядом. Первая же книга, «Основные ритуалы эльфийского чародейства», несмотря на мудреный язык и обилие сносок, увлекла его и заставила забыть о времени и мире за дверью книжной сокровищницы. К сожалению, мир о Томе Риддле не забыл.
– Здравствуй, Том, – звонкий голос литературной агентши Гилдероя разбил тишину и развеял магию книг.
– Здравствуй, Гленда, рад тебя видеть, – неискренне отозвался Риддл, поднимаясь с насиженного подоконника. – Как ты меня нашла, или ты скажешь, что случайно проходила мимо?
– У меня с моими авторами особая телепатическая связь, как у матери с ее детками, – с этими словами она решительно протиснулась в комнату. Ей пришлось постараться, потому что дверь была рассчитана на тощих чернокнижников, а не на коренастых ведьмочек, чей бюст походил на пару пушечных ядер. Из-под бюста донеслось жалобное тявканье – в последнее время Гленда повсюду таскала с собой маленькую коричневую собачонку, сильно смахивающую на крысу. Причем крысу, которую одолевала трясучка. Дрожа в руках хозяйки, собачка обвела помещение затравленным взглядом больших влажных глаз, заметила Тома и сочла за лучшее притвориться мертвой.
Гленда обошла горгулью, тринадцатидюймовые каблучки ее ярко-желтых туфель постукивали по паркету, будто клювы металлических дятлов. Статуя скосила на нее взгляд, но предложить свою помощь не рискнула.
Встречаясь с литературной агентшей, Риддл всегда вспоминал яркий леденец на палочке. Сегодня она нарядилась в розовую мантию, красную блузку с рюшами и короткую лиловую юбку. Образ леденца дополняли ее ножки, которые в отличие от остальной фигуры были кривоватыми и тонкими.
– Я думал, наше сотрудничество закончилось.
– А я все еще не теряю надежду заполучить твою вторую книгу. – Ярко-красные губы расползлись в широкой улыбке. Гленда собиралась расцеловать Тома в обе щеки, как и положено самозваной мамочке, но ее собачка была против, о чем и заявила противным скулежом. Пришлось отойти от Риддла и послать смачный поцелуй по воздуху. – Может, ты и засранец хуже Гилдероя, но пишешь не в пример увлекательнее.
– Лестью меня не купишь.
– Лесть тут не причем, ты чертовски хорошо пишешь. В твоих историях есть оригинальность, они запоминаются.
– Я думал, лесть заключалась в том, что ты назвала меня засранцем хуже Гилдероя.
Гленда жеманно рассмеялась, ее прическа, высокая как свадебный торт, качнулась из стороны в сторону. Литературный агент, как и умный многоженец, должен убедить автора, что он у него пусть и не единственный, но точно самый лучший. Гленда считала себя отличным агентом и всегда была готова в нужный момент почесать авторское самолюбие.
– Гилдерой, конечно, пером владеет мастерски и хорошо смотрится на обложке, но все его книги похожи одна на другую, как коровьи лепешки. Они чуть получше других произведений этого жанра, но через месяц ты уже не вспомнишь, о чем в них шла речь. Ты, Том, – дело другое. И главное, твою книжку без проблем можно продать маглам, даже самый придирчивый чиновник не найдет в них нарушений запрета о неразглашении. А большие тиражи и большие деньги можно сделать только на маглах!
– Какая разница? Я ведь обещал тебе девяносто процентов от всего заработка.
– Мы всегда можем пересмотреть наше соглашение, – Гленда не жалела слов, стараясь умаслить строптивого новоявленного автора. Ей хотелось ухватить его за локоть, чтобы он точно никуда не делся, но приходилось поглаживать перепуганную собачку, которая заходилась в настоящем припадке, стоило хозяйке приблизиться к Риддлу.
В конце концов Гленда смирилась с тем, что придется вести огонь с дальних позиций:
– За умеренные двадцать процентов я соглашусь представлять твои интересы. Я сумею выбить для тебя самые лучшие условия…
– Я не собираюсь писать вторую книгу, у меня нет времени на подобные глупости, – отрезал Том.
– Ладно, если я не смогла тебя убедить, то, может, другие смогут.
Она звонко свистнула на зависть всем мальчишкам. Горгулья нервно передернула крыльями, а заметив, что через узкий проем просочились пятеро детей – трое мальчишек и две девчонки, – решила, что сейчас самое время впасть в летаргический сон.
Дети выглядели слишком милыми и очаровательными: у каждого в руках книжка Тома. Можно подумать, Гленда специально отобрала цвет бойскаутов и герлгайдов.
– Том, познакомься со своими юными поклонниками. Дети, поздоровайтесь с мистером Блэксмитом.
Дети послушно сказали: «Здрасьте».
– Здравствуйте, – мрачно отозвался Том, а Гленду смерил оскорбленным взглядом. Риддл пришел в книжный магазин не для того, чтобы смотреть паршиво срежиссированный спектакль. Но этой ведьме все было нипочем, ее бы не прошиб даже взгляд разъяренного василиска.
– Давайте все вместе попробуем уговорить нашего упрямого автора написать продолжение нашей любимой книжки. У нас ведь есть секретное оружие.
– Предупреждаю сразу, слезы на меня не действуют.
– Причем тут слезы? – Гленда хитровато улыбнулась, как хозяйка подозрительно попахивающей драконьей печенки, на которую нашелся доверчивый покупатель. – Давайте, детки, покажите Тому настоящие обнимашки.
Мелкие паршивцы тут же облепили Риддла, противно затянув на семь разных голосов: «Ну пожалуйста!» Том старался сохранить хладнокровие, но по лицу было видно – ему отчаянно хочется выбраться из собственной шкуры.
– Гленда, отзови спиногрызов, – потребовал он.
– Так как насчет новой книги, Том? – громогласно поинтересовалась она, перекрикивая детские «пожалуйста».
– Хорошо, – сдался он.
Через пять минут Том снова сидел на подоконнике, а дети забрасывали его вопросами:
– Выпадают ли у злых ведьм зубы?
– Едят ли единороги мороженое?
– Найдет ли Томми свою семью?
– Что такое сов-ра-щение?
От последнего вопроса Риддл вздрогнул и посмотрел на белобрысого мальчишку, тот внимательно изучал стопку книг, теперь стоящую на полу. Его внимание привлекла самая верхняя – «Совращение колдуна Игнасиуса инкубом Фербом». Но дочитать название до конца мальчишке не удалось – книги взмыли в воздух и вернулись на полки. Дети, восторженно ахнув, проводили их взглядами. А потом один из них сказал:
– Я хочу быть таким же смелым и сильным колдуном, как Томми.
И Риддлу его слова понравились, хотя он и не подал виду. Но от Гленды ничего не могло укрыться.
– Он наш, Диди, – шепнула она на ушко своей нервной собачонке. И, пряча усмешку, подумала, обращаясь к Тому: «Никуда ты от меня не денешься, за второй книгой последуют третья, четвертая и так далее. Хорошая история может пролезть прямо в душу человека. Может подчинить себе мечты, желания и стремления совершенно незнакомых людей: бедных и богатых, старых и молодых, и даже тех, кто еще не появились на свет. Слова – это власть. И, раз почувствовав настоящую власть, добровольно ты от нее уже не откажешься».
