Текст книги "Творческий кризис продолжается (СИ)"
Автор книги: ficwriter1922
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– А вот я, – выпалила ее кузина, – организовала клуб ваших поклонниц. Мы хотим, чтобы как можно больше колдунов и ведьм узнали о ваших замечательных книгах. И, если потребуется, будем читать прямо на улице…
– Я же думаю, что давно пора учредить премию имени Гилдероя Локхарта, – сказала леди Ранкли, окатив собеседниц высокомерным взглядом. – И уже предприняла некоторые шаги…
Светская беседа очень быстро превратилась в состязание в бахвальстве. Риддл вспомнил юных поклонников творчества Томаса Блэксмита, они вели себя точно так же. Стоило кому-то заявить, что он с родителями ездил в драконий заповедник и сидел на спине у венгерской хвостороги, как остальные тут же наперебой начинали выкрикивать: «А вот я!.. А у меня!.. А мне!..» Что тут скажешь, это будущее магической Британии, перед лицом которого и умереть не страшно. Но глупо ждать от будущего чего-то хорошего, если настоящее настолько печально. Том посмотрел на разгорячившихся ведьм, надеясь, что на него снизойдет вдохновение и он придумает способ от них улизнуть.
Точку в споре поставила леди Фобс – скромно потупив взор, она произнесла:
– Мистер Локхарт, вы ведь знаете, что своего первенца я назвала в вашу честь. Надеюсь, малыш Гилдерой вырастет таким же умным, храбрым и сильным, как и его тезка. Вы обязательно должны его увидеть.
– Спасибо, – ответил Том, не зная, что еще добавить. Он не умел поддерживать беседы о младенцах, хотя в некоторых книгах по темной магии им отводилась очень важная роль. Но вряд ли собравшиеся вокруг него дамы смогли бы по достоинству оценить его познания или хотя бы дослушать до конца, не хлопнувшись в обморок. – С нетерпением буду ждать встречи, – неуклюже закончил он.
Побить карту младенца было проблематично, и разговор опять забуксовал. Паузой воспользовался Адам Путмель.
– Это все, конечно, очень мило – слюнявчики и младенческие пипетки, или как их там, но, милые красавицы, позвольте мне ненадолго украсть вашего героя. Нам с ним нужно кое-чего перетереть по-мужски.
Ведьмы вздрогнули и удивленно воззрились на него, как на облезлого вонючего кота, высунувщегося из-под стола, за который они уселись, собираясь насладиться пятичасовым чаем. В такие неловкие моменты миссис Л. хотелось побыстрее овдоветь.
– Конечно, мистер Путмель, я всегда готов вас выслушать. – Впервые за время разговора Том искренне улыбнулся. И решил, что при первой же возможности угостит коротышку выпивкой.
– Так вот, паря, – начал Адам, когда они уединились в уголке. По пути он ловко разжился двумя бокалами и один протянул Риддлу. – Моя работница вздумала заделаться писательницей. Представляешь, настрочила любовный роман с элементами садомазо. Я прочитал пару отрывков и скажу, что всадомазонула она по полной. Не выплеснутые чувства ударили мне в голову, и я пообещал ей, что ты тоже почитаешь ее писанину.
– Я с радостью познакомлюсь с творчеством этой удивительной женщины. Но только завтра.
– Попридержи коня, парень, и дослушай до конца. Я сказал, что заботливо доставлю ее рукопись тебе в клювике, но только если она напишет, что герой привязывает свою возлюбленную к кровати шерстяными чулками от фирмы Путмель. Ну как тебе! – Коротышка по-свойски пихнул его в бок. – Адам Путмель своего не упустит, уж поверь мне. Даже если тролль повернется ко мне задницей, я и в этой черной дыре сумею разглядеть свою выгоду.
– Уверен, что это так.
– Другой бы на моем месте остановился, но я стал думать дальше. И вот шо я тебе предлагаю. Упомяни в своих книжках продукцию нашей фабрики. Как бы между делом. Например, новые антигеморроидные кальсоны…
– Почему бы нет, – ответил Том, входя во вкус этой безумной идеи, за что получил еще один дружеский тычок в бок. – Могу хоть всех своих персонажей нарядить в ваши кальсоны. Людей, чудовищ, вампиров, огров… Мне остановиться?
– Зачем? Мы, Путмели, – старейшая фабрика в Британии и сохраним тепло любых тел. А за каждое упоминание я заплачу тебе по десять галлеонов.
– Денег не нужно, – возразил Риддл, который и сам готов был заплатить за возможность посмотреть на лицо Гилдероя, когда тот узнает об этой затее. – Мы ведь одна семья.
– Вот это правильно! – Адам хотел снова его пихнуть, но Том ловко отступил в сторонку. – Семья должна держаться друг друга. Куколка говорила, что ты ни в жизнь не согласишься, но я-то знал, ее сына – мировой парень.
– Если мы прояснили все детали, тогда давайте прямо сейчас заключим устный магический контракт. Зачем медлить.
У Путмеля и Риддла действительно было нечто общее – если первый умел разглядеть выгоду в повернутой к нему троллей заднице, то Риддл в той же заднице увидел бы возможность сделать гадость ближнему своему и ни за что бы ее не упустил.
– В тебе живет дух Путмелей, – прочувствованно сказал коротышка, когда они ударили по рукам. – И зови меня Адамом, сынок.
Том покачал головой, ему как-то раньше не приходило на ум, что провести день в чужом теле – это хороший способ узнать о себе много нового и интересного.
– Ну так пойдем, паря, а то наши дамы уже заждались.
Упоминание о дамах согнало с лица темного мага всю радость. Тем более что к компании его поклонниц присоединилась миссис Фадж. Те, кому посчастливилось познакомиться с этой женщиной, и манерами, и внешностью похожей на злобную крыску, больше не удивлялись тому, что ее супруг везде таскается в цилиндре. И начинали восхищаться его выдержкой и терпением, все-таки тридцать лет брака с этой женщиной даже святого загнали бы в узкие темные переулки, где удобно подкарауливать с ножом одиноких женщин. А Фадж всего лишь прикипел душой к нелепой шляпе.
Но на пути между Риддлом и его гарпиями встало настоящее чудо. Впрочем, чудом широкоплечую ведьму с простоватым, хоть и приятным лицом мог назвать только Том, которому за глаза хватало ярко-рыжих волос, чтобы записать женщину в красотки. Видимо, сочный цвет пламени имел над ним тайную власть, он притягивал и одновременно будоражил подсознательные страхи. А копна волос стоявшей перед ним ведьмы одним своим видом могла согреть замершего путника.
– Я – Кларисса Лэнд, – твердо сказала она, будто чиркая спичкой, чтобы поджечь мост за спиной. – И мне очень нравятся ваши книги, и, если мы оказались в одном месте и в одно время, я решила сказать вам об этом.
– Очень рад с вами познакомиться, я восхищаюсь вашей храбростью и магическим мастерством.
Кларисса и Том не только оказались в одном месте в одно и то же время, но были отмечены одним и тем же знаком отличия – орденом Мерлина второй степени. Но ей он достался за дело – долгую, тяжкую и опасную службу в аврорате, где ее прозвали рыжей волчицей. Ведьма старалась выглядеть непринужденно, но проще черту было спрятать свой хвост, чем рыжему скрыть свое смущение.
– Не окажете мне честь? – Риддл протянул ей руку, приглашая на танец. Кларисса кивнула и улыбнулась, даже такая умная и смелая женщина, как она, не могла устоять перед смазливой мордашкой. Но, на свое счастье, Том никогда не уставал разочаровываться в людях.
========== Глава 15 ==========
«Пожалуй, – Том оглядел окруживших его авроров внимательным взглядом, – в этой компании можно найти доказательства для всех теорий происхождения человеческого вида». Хотя насчет всех он, конечно, преувеличивал, но старик Дарвин точно бы порадовался, увидев авроров Спенкса, Бенкса и Гардахью. Умом недалеко ушли от макак, зато по силе не отставали от горилл. Бравым молодцам свалить с одного удара разбушевавшегося огра было все равно, что домовому эльфу пыль смахнуть. Это они и сделали: наваляли по первое число толпе пьяных огров. Министерство не могло не отметить выдающуюся храбрость Спенкса, Бенкса и Гардахью и наградило их орденами Мерлина. Теперь они, наряженные в тесные парадные мантии – естественно, взятые напрокат, – стояли в компании коллег и переминались с ноги на ногу. Желание почесаться сводило их сума, но авроры держались. Присутствие начальства и красавицы Клариссы Лэнд сковывало руки лучше, чем связывающее заклятие.
А рядом маячил еще более интересный экземпляр для изучения – аврор Прудерс. Он стоял чуть в сторонке от остальной компании. Полоса отчуждения между ним и его коллегами объяснялась слабым, но очень стойким и неприятным душком, который шел от тщедушного аврора. Самой вероятной причиной запаха была дохлая жаба или крыса, покрытая для сохранности слизью мадагаскарской ведьмовской улитки, крапчатой и могучей. Кое-кто из колдунов носил подобные талисманы, веря в их защитную силу. Впрочем, Том первым делом подумал не о дохлых жабах, а о легендах троллей.
Каменный народ думал, что людей высморкал из своей гигантской ноздри великий бог Грумбарак. И аврор Пруденс вписывался в эту легенду лучше, чем бледный вампир в холодный склеп. Маленький, сморщенный, с липкой на вид кожей странного зеленоватого оттенка, любой человек, будь он маглом или магом, взглянув на него, тут же вспомнил бы про сопливую козюльку. Риддл не смог удержаться и поинтересовался, за какие заслуги аврор получил орден Мерлина третьей степени.
– Двадцать лет безупречной службы в магическом архиве, – скромно ответил тот. И, пока его слушатели ошеломленно задавались вопросом, как можно прослужить в магическом архиве целых двадцать лет, аврор Прудерс стал посвящать их в тонкости своей работы. Настолько скучной и занудной, что редкий голем смог бы выдержать дольше десяти лет. Все дело было в магии, которая усиливала рутину, неотъемлемую часть атмосферы подобных заведений, и сводила людей с ума. Но у аврора Прудерса, по всей видимости, был иммунитет, – или, может, дохлые жабы наконец-то показали свою сверхъестественную силу.
Первым от удивления оправился аврор Стенли Макдью. Гномы без колебаний признали бы в нем творение Великого кузнеца. Он выбрал для людей не благородный металл вроде серебра и золота, а обычное железо. Некрасивое, но прочное, хоть об камень бей. Макдью был кряжист и широкоплеч с грубым лицом и густыми волосами, черными с проседью. Когда он гневался, то краснел почти до ярко-багрового оттенка, как раскаленная кочерга, и его впечатлительная жена с тревогой ждала, что мужа вот-вот хватит апоплексический удар. Но нет, аврор Макдью стойко противостоял любым болезням. Его голос – и тот напоминал железо: когда он говорил, слушателям казалось, будто рядом хлопают ржавые листы жести. А поговорить он любил и без особой брезгливости, отодвинув в сторонку Прудерса, который вылез в самый центр их компании, разразился долгой речью.
– Жулье пошло без стыда и совести, – наконец подвел итог он, и Риддл уже приготовился вознести хвалу Темным силам. Но не стоило торопиться: у аврора Макдью в запасе было еще много баек. – Вот однажды…
Кларисса Лэнд закатила глаза, все его истории она слышала уже множество раз и успела выучить наизусть.
– Поймал я одного прохиндея с фунтом единорожьих потрохов. И что думаете, он мне тут же чистосердечно во всем признался, надеясь смягчить свою вину. Как же! Глазенки выкатил, рот растянул, что твоя жаба, и говорит: «Господин аврор, какие ж это единорожьи потроха?! Это обычная свиная требуха, я несу ее своей бедненькой старушке мамочке, чтобы она сделала пирог для меня и для пяти моих братьев». В глаза мне па-кхе-кхе, – в последний момент Макдью опомнился и замаскировал ругательство кашлем, – врет и не краснеет. Я ему говорю, что с одного взгляда отличу единорожью требуху от свиной. А он мне в ответ: «Ваш взгляд, господин аврор, к делу не пришьешь. Вы сначала экспертизу проведите и найдите мне адвоката, а потом мы с вами и потолкуем. Я свои права знаю». Теперь прохиндеи – грамотные. Возьми любого распоследнего бродягу – имя матери он не вспомнит, зато про свои права все знает.
Увлекшись, Макдью взмахнул руками. К счастью, шампанского в его бокале осталось на самом донышке, иначе часть его непременно вылилась бы на Риддла, который стоял ближе других. Отступать Тому было некуда, сзади его подпирала плотная стена из Спенкса, Бенкса и Гардахью.
– Тогда я послал эту собачью службу с ее заморочками и перевелся в отряд по борьбе с нежитью. Проработал полгода и получил орден Мерлина. Мы остановили разбушевавшегося тролля, который пер в магловскую деревню. Ты, Гилдерой, вроде тоже с троллями дело имел.
– Угу, – подтвердил Том и за себя, и за Локхарта. Среди авроров он чувствовал себя героем целых двух идиом. Волком, который сначала оказался в овечьей шкуре, а потом попал на псарню. Когда после танца Кларисса Лэнд, смущаясь и отчаянно краснея, предложила познакомиться с ее друзьями, первой его мыслью было отказаться наотрез. Чтобы он темный маг распивал шампанское в компании авроров? Да пусть сначала жабы летать научатся. Но один взгляд в сторону локхартовских поклонниц заставил Тома поменять решение. И он не пожалел, потому что у компании авроров очень быстро обнаружилось одно немаловажное достоинство – ни один из них, за исключением Клариссы Лэнд, локхартовских сочинений не читал.
Аврор Лэнд, как и любая женщина, не смогла удержаться и промолчать, когда речь зашла об ее кавалере.
– Мистер Локхарт в одиночку пробрался в логово троллей, – ее загорелись фанатичным огнем, когда она принялась расхваливать Гилдероя, – сумел запереть их в подземелье при помощи одного древнего заклинания и украл их сокровища.
– Не, древние заклятия – это не про нас, – жестяной голос Стэнли резко оборвал ее восторженную речь. – Мы все делаем по-простому, Люмос Максима в небо, а сами мордой в землю, чтобы не ослепнуть. Тролли в камень обращаются, как миленькие. В нашей работе не до изысков.
– И нечем здесь хвастаться, Стэн! – выпалила Кларисса. Авроры усмехнулись, а Спенск Бенкс и Гардахью беззастенчиво заржали. В последний раз Том слышал нечто подобное лет этак в шесть, когда его угораздило помочь Иви Смит перенести тяжелое ведро через приютский двор. В благодарность эта кудрявая дура поцеловала его в щеку у всех на виду, а потом за спиной Риддла еще несколько месяцев раздавались смешки и тупые шуточки.
Кларисса разозлилась и отчитала весельчаков словами, которые приличная женщина знать не должна. Том послал ей восхищенный взгляд. На авроров он не сердился. Его благодушие объяснялось тем, что поклонницы Гилдероя, третья после огня и соли напасть для честного темного мага, предпочитали держаться подальше от стражей порядка. Одна лишь леди Ранкли рискнула направиться в их сторону, но в тот момент разговор как раз зашел о женщинах, и захмелевший Макдью начал рассказывать, как Стивен Франклин, бывший аврор, а теперь председатель Комитета по международному взаимодействию, заимел проблемы со здоровьем.
– Соседи вызвали нас к одному злобному колдуну, – с улыбкой вспоминал он. – Этот хрыч был старой закалки, чуть что не по нему – сразу начинал кидаться проклятьями. Франклин зашел первым, он тогда еще мечтал о подвигах, а старик наставил на него палочку и говорит: «Выбирай: геморрой или женитьба на моей дочери!»
Услышав слово «геморрой», леди Ранкли притормозила и нахмурила брови: даме ее положения и воспитания не пристало выслушивать подобные речи. Но, пересилив себя, она двинулась дальше, намереваясь схватить заблудшего кумира за рукав и притащить обратно, как нашкодившего мальчишку. Том чувствовал ее приближение шеей, от призрачной пуделихи, восседавшей у леди на плече, веяло потусторонним холодом. По спине Тома побежали мурашки, он сунул руки в карманы мантии и приготовился, как говорят герои, упираться до последней капли магии.
– Конечно, Фрэнки выбрал первое, дочка у колдуна была страшна, как гоблина мать, и по всем признакам характером пошла в папашу. Здесь и на чуму согласишься не торгуясь.
Леди Ранкли уже была совсем рядом, но тут в разговор вмешался Гардахью:
– А вы Монка помните?
– Это который в частный сыск подался? – спросила Кларисса и презрительно фыркнула.
– Ага. Так он по пьяни запал на шлюху-трансуху. Задрал ей юбку, а под ней хрен с троллий локоть, – по широкому, как монгольская степь, лицу аврора расползалась похабная улыбка.
Краем глаза Том заметил, что леди Ранкли резко остановилась, ее губы скривились, будто она лоб в лоб столкнулась с полтергейстом. И не с тысячелетней развалиной, а со свеженьким, еще полным сил и мерзкой отвратительной слизи духом. Благородную леди передернуло. Нет, она не для того всю жизнь лелеяла свою скромность, чтобы под конец подвергать ее невыносимым испытаниям. Леди Ранкли быстро сменила курс и помчалась обратно на всех парусах, как корабль, команда которого заметила на горизонте огромного кракена. Риддл мысленно пожелал ей не останавливаться до самого выхода.
– Попридержи язык, – как старший по званию, автор Макдью решил урезонить Гардахью, пока тот не выложил все известные ему сальные подробности. – И не выражайся при дамах. – Стенли мотнул в сторону Клариссы и Тома, но понял, что ляпнул, что-то не то, и поспешно поправился: – В смысле, при даме и писателе.
Риддл в ответ вежливо улыбнулся, мол, какая разница, одним небрежным оскорблением больше, одним меньше. «Ничто на свете уже не в силах сделать этот вечер хуже», – подумал он, но в этот раз интуиция его подвела. Видимо, его колдовское чутье осталось у Гилдероя вместе с магической силой.
Что до членов локхартовского клуба, то они все еще не сводили с Тома глаз, но, пока их ядовитые взгляды не превращались на лету в тухлые яйца, он чувствовал себя в безопасности. Том оглядел свое окружение: авроры, лучшие из лучших, – и на смазливом чужом лице мелькнула и тут же исчезла кривая усмешка. Риддл иронию ситуации оценил.
От женщин разговор перешел на боевые заклятия, и здесь каждому было что сказать, включая Спенкса Бенкса и Гардахью. Том ввязался в спор с Малоуном, самым молодым кавалером ордена Мерлина во всем зале. Под носом у Малоуна, казалось, прилип клок кошачьей шерсти, но это были усы, и если юнец отрастил их для солидности, то свою миссию они точно провалили. Вместе с этими куцыми усиками, разделенными на прямой пробор каштановыми волосами и нежным румянцем на щеках аврор выглядел не старше выпускника Хогвартса. Но возраст не мешал ему быть одним из лучших специалистов в теории боевой магии.
Спор был в самом разгаре, когда его прервал невысокий мужчина – худой, с прилизанно гладкой внешностью. Он буквально встрял между двумя колдунами и с приторной улыбочкой произнес:
– Мистер Гилдерой, я восхищен вашими познаниями, – незнакомец даже не пытался скрыть издевку.
– Благодарю, – Том чуть отступил от него и машинально отметил, что зеленая парадная мантия не испорчена орденом Мерлина.
– Я вижу, с момента нашей последней встречи вы далеко продвинулись в изучении магических искусств. Неужели прочли от корки до корки «Справочник начинающего мага»?
Взгляд Тома еще раз скользнул по невыразительному лицу; блеклые серые глаза, светлые волосы, белесые брови, маленький лоб и мелкие черты. Лицо незнакомца было как кусок мыла, даже самая цепкая память не смогла бы его удержать. Однако склочный характер с лихвой компенсировал неприметную внешность. Прилизанный был из тех людей, которые похожи на гвозди. Их не замечаешь, пока не напорешься, но, раз напоровшись, запомнишь надолго. Будь здесь Гилдерой, он бы сразу узнал Бартоломью Кобольта, своего злейшего врага.
– Прочел еще в школе и вам бы посоветовал, – Том был сама доброжелательность и любезность. А Кобольт, наоборот, весь сгорбился, осклабился, как злой гном, и вперил в собеседника колкий взгляд. В его глазах читалась решимость во что бы то ни стало развязать драку.
Авроры насторожились. Все они начинали свою службу с патрулирования Лютного переулка и хорошо понимали, к чему идет дело. Даже Керкал Малоун, юный гений теоретической магии, и его брат Брюс, тоже аврор из так называемого нового поколения, то есть из высоколобых умников, которые слушают оперу, читают умные книжки по психологии и употребляют слова «весьма огорчительно» вместо «гоблинова вонь» или «чтоб тебя семь гиппогрифов».
– Язык у вас хорошо подвешен, как и у любого мошенника.
После этих слов Гилдерой не задумываясь оставил бы бедных маглов без дождя, чтобы призвать на обидчика все громы и молнии, которые только найдутся на небе. Том же чуть наклонил голову и посмотрел на Кобольта, будто на консервную банку, которую нужно открыть без ножа, одной лишь силой взгляда.
А вот Кларисса Лэнд не могла похвастать его хладнокровием.
– Сэр, нельзя разбрасываться обвинениями направо и налево. Мистер Локхарт – герой, не раз доказавший свою храбрость всему магическому миру.
Бартоломью ответил оскорбительным «ха!».
– Наглый лжец и притворщик – вот кто ваш хваленый мистер Локхарт. Я предупреждал, что если у него хватит наглости явиться сюда и принять незаслуженную награду, то я вызову его на дуэль. И я готов прямо сейчас доказать, что его так называемое мастерство и бесстрашие не стоят и сломанного тролльего зуба.
– Пожалуйста, напомните мне свое имя, – на яростные обвинения противника Том ответил ледяной вежливостью.
– Я представлялся в прошлый раз, неужели вас так часто называли в лицо лжецом, что вы не смогли меня запомнить?
– Обличители мне попадались редко, зато чудаков с навязчивыми идеями хватало. Так как вас зовут?
– Бартоломью Кобольт.
Том любезно поблагодарил. Бартоломью дернулся, а потом то ли зарычал, то ли просто прокашлялся и наконец брезгливо скривился, будто дохлая жаба из кармана аврора Пруденса таинственным образом перекочевала к нему в брюки.
– Если вам, мистер Кобольт, хочется проверить мои магические способности, то завтра утром я к вашим услугам.
Предложение не пришлось по душе колдуну-забияке. Совсем не пришлось. Кобольт ждал другого – вспышки ярости, града упреков, оправданий и отговорок. Он рассчитывал, что лживый писака взбесится, наговорит глупостей, выставит себя трусливым идиотом, покажет поклонникам свое настоящее лицо. Но, когда Бартоломью прошипел «наглый лжец», собеседник ответил легкой улыбкой, будто после каждого оскорбления на его банковском счете прибавлялось по одному галлеону.
Том понимал, что улыбаться человеку вроде Кобальта – то же самое, что совать задницу в конуру злобного пса. И все-таки он не мог отказать себе в небольшом удовольствии позлить задиру.
– Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Вдруг ночью вы внезапно решите рвануть в Монте-Карло? – Бартоломью ринулся в атаку с удвоенной яростью.
– Сейчас не лучшее время для Монте-Карло и для дуэлей тоже… – начал Риддл, но умолк на полуслове. Перед его глазами возник жирный шмель, у которого была морда Макдура, и его крохотные, как булавочные головки, оранжевые глаза смотрели на Тома с отчаянной мольбой. Тот без слов понял, что все плохо. Кобольт шмеля не заметил, не обратил он внимания и на отсутствующее выражение лица своего врага; он так и продолжал бомбардировать «Локхарта» оскорблениями. Том уловил только окончание его пылкой речи:
– Вы, мистер Локхарт, трусливый маглов сын. Взгляните на его руки, это руки девчонки, а не колдуна и героя! Сейчас я назову вашего отца магловским ублюдком, а вашу мать – продажной женщиной, и если после этих слов вы немедленно не примете мой вызов, значит, вы недостойны носить палочку и смотреть в глаза честным ведьмам и волшебникам!
Бартоломью метил в Гилдероя Локхарта, но случайно попал по самому больному месту Тома Риддла.
– Что ж… – протянул тот так, как это умеют делать только очень разозленные и могущественные темные маги. – Хотите дуэли – вы ее получите. Я вернусь через пятнадцать минут, и тогда мы выясним, кто из нас маглов сын.
Риддл развернулся и хотел направиться к выходу, но его остановил выкрик Бартоломью:
– Струсили, мистер Локхарт! Что я говорил!
– Пятнадцать минут, мистер Кобольт. – ответил Том тоном, от которого аврорам захотелось достать палочки.
– Тогда жду вас в аврорской учебке. Через пятнадцать минут. Надеюсь, вы не возражаете? – спросил Кобольт у Макдью. Возражать-то тот возражал, но сделать ничего не мог. Визенгамот ведь так и не принял закон, запрещающий магические дуэли.
Лицо Бартоломью расплылось в самодовольной улыбке, и он бросил в спину противнику, который спешил к выходу.
– Не заблудитесь!
Но тот даже не обернулся.
*
Макдур летел впереди, басовито жужжа, будто небольшой моторчик, так что Риддл не боялся его потерять. Тусклые магические лампы не столько освещали коридоры, сколько создавали зловещую и таинственную атмосферу. Том ждал, что из ниши выпрыгнет приведение, как в дешевом балагане ужасов. И нечто все-таки выпрыгнуло, едва не сбив его с ног, но это оказался не призрак, а вполне живой, пусть и смертельно бледный, Локхарт.
– Ты, паршивый, ничтожный!.. – запальчиво начал он.
– Успокойся, – Том окинул его беглым взглядом, убедился, что любовник цел и невредим, хоть и жалок на вид, и поспешно отвел глаза. – Что случилось?
– Ты отправил меня к чокнутому кретину, а теперь спрашиваешь, что случилось!? Да он меня чуть не убил! – Локхарту очень хотелось перейти на крик, его лицо скривилось от гнева и возмущения, но, помня, что он не у себя дома, он сдержался. У Тома появилось чувство, будто он смотрится в заколдованное зеркало и видит жалкую карикатуру на себя любимого. Это было не смертельно, но очень действовало на нервы.
– А твой никчемный слуга… – продолжал Гилдерой. Его праведный гнев ничуть не уменьшился. Наоборот – едва он заметил брезгливо-презрительное выражение на лице, которое Риддл у него украл, как кровь вскипела так, что любая саламандра смогла бы купаться в ней, как в лаве. – Он даже не сумел меня защитить. Видишь?!
Локхарт сунул под нос Риддлу указательный палец с длинной и глубокой царапиной. Макдур уже принял человеческий облик, тяжело вздохнул и приблизился к хозяину. На его морде появилось виноватое выражение, хотя мало кто сумел бы разглядеть его под грубой щетиной. В руках демон держал пузырек с заживляющей мазью и бинт. Гилдерой ожег его убийственным взглядом, но пальчик все-таки протянул.
– Это все из-за тебя… Ай! Осторожнее! – заживляющая мазь щипала. У Гилдероя на глаза навернулись слезы, он вырвал свою руку из лап Макдура. И преувеличенно долго дул на свою царапину.
– Как ты поцарапал руку? – спросил Том, стараясь говорить спокойно и без злости. Но Гилдерой то так, то этак вертел свой пальчик, изучая каждый миллиметр несчастной царапины, и вопрос остался без ответа. Горестно вздохнув, будто отдавая ценное сокровище в жадные трольи лапы, Гилдерой снова протянул руку Макдуру, и тот тут же принялся обматывать палец бинтом. Теряя терпение, Том повторил свой вопрос.
– Не знаю, у меня не было времени, чтобы оглядываться по сторонам. Я пытался унести ноги из логова этого полоумного Петрахрякса.
– Петрашракса, – поправил Том. А слой бинта вокруг царапины все рос и рос, пока палец Гилдероя не исчез в большом белоснежном коконе, тогда Макдур решил, что он в полной мере продемонстрировал свою услужливость, отрезал бинт и завязал концы бантиком.
– Петрахрякса… Петрашмакса… Пертакрякса… – Локхарт небрежно взмахнул освободившейся рукой, будто разгоняя надоедливых пикси. – Сам виноват, мог бы придумать себе имя поблагозвучнее. И кстати… – рана была перевязана, и к Гилдерою возвращалась привычная самоуверенность. Взгляд снова стал надменным и вперился в риддлловский жилет. – Где мой орден Мерлина?
– В кармане, – рассеяно буркнул Том.
– Умнее ничего не придумал? Поверить не могу, что ты показался в этом наряде на моей церемонии. А я ведь просил тебя не надевать белый жилет под синюю мантию. Подумать только сам министр Фадж, госпожа Забини, леди Ранкли…
– Умолкни, – бросил Риддл, и, о чудо, Гилдерой подчинился. – Ты оставил там свою, то есть мою, кровь?
– Кажется, да… Несколько капель, но я не уверен… А в чем проблема?
– Если у него есть моя кровь, то он наверняка использует ее, чтобы наслать на меня проклятие.
За одну секунду угрюмое выражение исчезло с лица Гилдероя, морщинки разгладились, глаза засияли, а рот растянулся в довольной ухмылке.
– Я всегда верил в высшую справедливость. И вот она восторжествовала. Тебя уже давно следовало проучить, и я буду только рад, когда мерзкое темное проклятие вцепится в твой тощий…
Том слушал его с видом человека, который терпеливо ждет, когда идиот сообразит, что два плюс два не равно десять. Гилдерой осекся на полуслове, секунду постоял с полуоткрытым ртом и медленно произнес:
– Но ведь сейчас я в твоем теле, и проклятие… оно обрушится на меня.
Теперь пришла очередь Риддла злорадно ухмыляться, и надо отдать ему должное – его ухмылка вышла куда более выразительной.
– Высшая справедливость в действии, любовь моя.
Где-то вдалеке послышался странный шорох, Гилдерой, который минуту назад мечтал придушить проклятого темного мага, шустро юркнул ему за спину. Его голос сильно дрожал, когда он тихо спросил:
– Что это?
– Мне откуда знать, – Том раздраженно нахмурился и повернулся. Он не любил, когда кто-то маячил у него за спиной.
– Том, придумай что-нибудь. Спаси меня! – тонкие пальцы крепко вцепились в Риддла, хотя никакой темной магией еще даже не пахло.
– Я не смогу тебя защитить, но смогу спрятать, – не без труда, но Том всё же вывернулся из его хватки. – Макдур, наколдуй магический кристалл.
Демон немедля выполнил приказ хозяина. Магический кристалл появился в его когтистых лапах быстрее, чем Локхарт успел подумать: «Я пропал!» Но Том даже головы не повернул, когда слуга протянул ему кристалл.
Он смотрел на Гилдероя, и его взгляд не сулил незадачливому писателю букета роз. Том считал, что оставлять цветы на могиле – глупая традиция. «Проклянет», – решил Локхарт и не угадал. Вместо того, чтобы проклинать, Риддл его поцеловал. У Гилдероя потемнело в глазах, не от страсти, а от недостатка воздуха. Первой его реакцией было желание отшатнуться, вырваться из крепких объятий, а второй – ухватиться за Риддла, потому что ноги вдруг стали мягкими, как желе. Том отстранился, и Гилдерой отчаянно захватал ртом воздух.
– Что ты со мной сделал? – заплетающимся языком произнес он.
– Вернул часть того, что принадлежит мне.
Их взгляды встретились, и Локхарт заметил, что его глаза стали темнее да и цвет лица изменился к лучшему. Кожа сияла, будто в нее впиталось с полфунта мази из желчи единорога.
– А теперь, любовь моя, пора тебя спрятать.
Гилдерой собирался возразить, но едкий зеленый туман не дал ему возможности раскрыть рта. Он облепил его, как паутина, вязкая и склизкая, именно из такой противной мерзости и ткали свои сети гигантские арахниды, – по крайней мере в буйном воображении Локхарта. Невозможно было разобрать слова заклинания, которое нараспев читал Том. Туман запечатал уши лучше воска, голос Тома звучал все тише, а потом наступила тишина. Гилдерой надеялся, что на этом все и закончится, но туман просочился сквозь кожу, сквозь мышцы, и тогда он понял, что значит «холод, пробирающий до костей». В какой-то момент его разум отключился,
