Текст книги "Стражи Леса (СИ)"

Автор книги: Фантом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Он спросил меня, и мне пришлось рассказать, что я, всё же, не некромант, и потому попытка связи с мертвецом вряд ли увенчается успехом. Астерот тогда лишь вздохнул и отправился думать дальше, никуда не спеша, потому что уж больно много у нас появилось свободного времени...

Глава XXV. Гляделки

се обычно говорят, что времени не хватает. Что вечно ничего не успеешь, невозможно уложиться в срок… Но стоит оказаться в Великом Ничто, где никакие временные рамки не сдерживают полёт разума, как сразу появляются временные «потеряшки» – редкое, но всё-таки встречающееся явление. Некоторые маги, достигнув каких-то определённых высот (либо просто умирая), могут вылететь в Великое Ничто, и если они не могут вернуться обратно, то так и остаются висеть заблудшими Душами, которые рано или поздно поглощают Осквернённые.

Астерот не стал как они лишь благодаря тому, что время от времени я его «будил», не давая совсем уж погрузиться в пучину размышлений. На самом деле, здесь, когда ничего не сдерживает течение мыслей, очень легко потерять себя в потоке размышлений, погружаясь понемногу всё глубже и глубже в собственную Душу – именно так появляются большинство «потеряшек», и именно от этого я оберегал Астерота.

Наконец, спустя примерно час по его внутренним ощущениям, он подал голос:

– Пожалуй, решил.

Говори.

– Дариус. – Просто ответил Тёмный. Но за этим словом скрылся тонкий укол разочарования.

А Тирия?

– Подождёт. Сейчас важнее знать, что творится в Витере.

Был бы я из плоти – развёл бы руками и вздохнул, но, так как ею не обременён, просто вздохнул. Променять возможность заглянуть в родной мир на какого-то там Дариуса… что же, прагматично и предсказуемо.

Отыскать Осквернителя оказалось не так тяжело, как это кажется со стороны. Такая значимая в масштабах современной истории «Изнанки» личность, правитель, собравший под своим началом обширные территории, некогда принадлежавшие чуть ли не самому развитому народу этого места, просто не может не «фонить». Только совсем уж неопытные маги могут утверждать, что Великое Ничто – на самом деле отсутствие всего. Как же они заблуждаются!

Если немного слиться с чернотой вокруг, не становясь ею, но впуская её в себя, то можно почувствовать, а потом разглядеть, и, возможно, даже услышать отголоски чужих жизней. Почти вся магия – всё взаимодействие с первичной Материей, высшей энергией и прочими безусловно полезными магическими концентратами, – оставляет свой неповторимый след в Великом Ничто. Даже небольшие заклинания оставляют крошечные ссадинки на канве абсолютной Тьмы, что уж говорить о чём-то более масштабном. К примеру, привязка Осквернённого чудища к телу смертного создаёт мощный всплеск, распространяющийся сквозь Тьму.

Да, более старые «раны» затягиваются. Великое Ничто лечит само себя, спасаясь от полного разрушения: мелкие ранки от простейшего колдовства зарастают за считанные секунды, или, край, дни. Другое дело – что-то более глубокое, наподобие связывания Души смертного со Скверной. От таких воздействий так или иначе остаётся след, со временем просто затухающий и превращающийся в нечто вроде шрама. Порой, если Осквернённый слишком хорошо выполняет свою работу, этот шрам может загноиться, притягивая всё больше и больше тварей.

«Шрам» Дариуса относился как раз-таки к последней категории. Сам Витер пытался его изгнать, и потому края раны болезненно подрагивали, и иногда, казалось, можно было увидеть проглядывающий сквозь нарыв на теле мира силуэт чего-то огромного – Осквернённого, выбравшего своим вместилищем Дариуса. Частота толчков понемногу увеличивалась, что наводило на мысли о чьей-то сторонней помощи в избавления от разрушающего Витер существа. Но, что бы там ни происходило, оно значительно облегчало задачу подглядывания за Осквернителем – пока он был занят внутренними проблемами, смотреть можно было напрямую через «шрам».

– А это нормально, что я тебя только слышу? – сквозь живописную картину гниющего разрыва пробился голос Астерота.

Нет, но мы это исправим. Просто погрузись в эти слова, пойми, что это не просто звуки…

С оглушительным свистом, больно взрезавшим по ушам Аспера (интересно, это отразилось на его теле?), его Душа вместе со мной отправилась подглядывать за Осквернителем. Обойти разрывающееся пространство не составило труда, и вскоре из черноты вокруг выплыл каменный зал.

***

Зал? Почему сразу зал? Напротив, Дариус скорее находился в комнате.

То, что я поначалу принял за место проведения его «королевских» аудиенций, оказалось одной из отведённых под него комнат. Замок был большой, так что, следовательно, и комнат в личном распоряжении Дариуса была множество.

Конкретно эта больше напоминала чулан, нежели покои Тёмного Лорда. Небольшая каморка с стенами из холодного чёрного камня была почти полностью перегорожена стоящими посреди неё столом и стулом. И если первый был обычным, то второй выделялся на фоне голых стен своей вычурностью, напоминая скорее украденный откуда-то трон, а не обычный табурет.

Прямо перед столом висел портрет дамы в преклонном возрасте, грозно и одновременно с тем с любовью глядящей на художника. Её лицо было прорезано множеством морщинок, седые волосы были собраны в пучок, возвышающийся над затылком. Итак узкие глаза были чуть прищурены: бабка в тот день потеряла очки, а портретист отказался ждать, когда она их найдёт. Но в глубине карих провалов чернела вместе со злостью на упёртого художника ещё и любовь, ведь где-то там, вдали от злого мира, бегал и игрался её внук. И его, как ни удивительно, ждала не менее злая, чем внешний мир, судьба. И его звали Дариус.

Перед портретом на коленях сидел парнишка, в котором тяжело было узнать Осквернителя. Не отличавшийся даже в своём «нормальном» состоянии, в этот момент Дариус представлял из себя воплощение человеческой апатии и одновременно с ней безумия. Он раскачивался из стороны в сторону в одном накинутом на обнажённое тело халате и смотрел на свои трясущиеся руки. Пальцы дрожали, как и он сам.

– Смотри, смотри, смотри-и-и! Из-за тебя, из-за тебя… из-за… меня? – Осквернённый Лорд откровенно бредил, неся всякую околесицу. – Ты, ты… я? Я… – с пониманием ответил он сам себе и вдруг поднял голову, уставился на портрет. – Ба… Только ты поймёшь! Только ты, ты, ты… – мертвенную тишину, нарушаемую только потрескиванием висящего над входом факела, прорезал то ли стон, то ли тихий вскрик. Дариуса скрывала тень, но, приглядевшись, можно было заметить, как на одном из пальцев вдруг вырос острый коготь, и он с силой вогнал его себе в локоть. На пол закапала кровь. – Я… Они… Ты… Я не хотел, честно, нет! Это не моя идея была, это Ф-ф-фликия, да, она! Она меня тогда уговорила… Или не меня? Ба! – Истерично закричал Лорд, выдернув коготь и всплеснув руками. Из раненой левой комнату окропило несколько разлетевшихся капель крови. Одна из них чуть не долетела до портрета, и Дариус молниеносным рывком подполз к ней, схватил вырвавшимся из-под кожи щупальцем и вернулся обратно. – Я… я не знаю, где… где…

Тело обычно раскрепощённого собственным безумием Осквернителя еле заметно дёрнулось, а затем комнату огласил очередной стон. На этот раз он, похоже, решил увеличить дозировку боли, и потому вогнал в себя сразу два когтя, то ли чудом, то ли намеренно проведя их совсем рядом с бедренными костями и не задевая ключевых артерий.

– Мой Лорд, Вы… – Из-за двери донёсся приглушённый голос. Я определённо знал, кому он принадлежал, но из-за Великого Ничто было тяжело разобрать, кому именно. Как будто всего одному демону – и одновременно всем им сразу.

– ПРОЧЬ! – Вскричал Дариус, не отрывая затравленного взгляда от портрета. Его глаза налились кровью, и он буквально прорычал, не разворачиваясь к двери: – Мне ничего от вас не надо! Уходите! ПРИКАЗ!

Если поначалу визитёры сомневались том, что услышали, то последние слова заставили их убедиться в работоспособности своего слуха, и вскоре из-за двери послышался топот нескольких ног. Похоже, действительно к нему пришёл не кто-то один, а сразу несколько. Вместе с топотом Дариус услышал и обрывки разговора, но не смог понять, о чём именно. Просто набор каких-то звуков.

Внутри него всё клокотало и надсадно хрипело одновременно. Просто из-за того, что ему захотелось поймать этого выскочку из Тирии раньше задуманного, он подставил под удар целый народ! Да, такое уже случилось с Тёмными, но они, проникнувшись Скверной, эволюционировали, став чем-то совершенным… И эльфы были такими же! Они были почти совершенными марионетками, но при этом часть из них, как и Тёмных, оставалась «чистой»… И он их убил!

Нет, конечно, убил он их не лично и даже не через третьи руки. Просто… так получилось, да, что спровоцированное Ланиэль восстание Осквернённых эльфов не получилось сдержать. А ведь до сих пор неизвестно, кто был зачинщиком! Складывалось ощущение, что эльфы – такие же, как и сам Дариус, и у них тоже в один момент взорвались эмоции… и оборвали соединяющую и сковывающую их цепь.

Так, может, во всём виновата Ланиэль? Проклятый город был её вотчиной, как и опустевшая ныне лаборатория. Подумать только, эта безумица приказала всем своим подопечным побежать за Кигалом! А что, если частью именно её плана было уничтожение оставшихся «чистых» эльфов? Но зачем? Видимо, этого уже никогда не узнать…

Дариус затряс головой и сплюнул, тихо зарычал. Нет, «о мёртвых либо хорошо, либо ничего» – всплыла у него в голове фраза бабушки – «Мы Тёмные, значит, должны уважать погибших товарищей.»

– Но если они не товарищи, а так, просто… предатели? – Он поднял глаза на потрет и его лицо исказила больная улыбка. – Что делать, если вся моя армия и свита – предатели?! Что делать, если все они пошли сюда только из-за выгоды?!

Дариус встал и подошёл к портрету, и вдруг мир вокруг него чуть помутнел. Голова парня закружилась, ладонь, которой он хотел коснуться написанного на холсте лица, дёрнулась и влепила ему пощёчину. Он неестественно сильно дёрнулся, словно получил оплеуху не от самого себя, а от чего-то гораздо, гораздо сильнее простого смертного. С тихим щелчком левая нога согнулась, и парень упал, приложившись затылком о холодный каменный пол. Изменённая Скверной кость даже не треснула, хотя казалось, что сверху на него положили груз весом в пару тонн.

Глаза хозяина этого тела забегали из стороны в сторону, он судорожно пополз к выходу, по лицу покатились капельки холодного пота. Губы лихорадочно шептали «нет, нет, нет…», а руки сами собой цеплялись за выступы в полу и подтягивали за собой ослабшее тело. Голову всё ещё нещадно штормило, тусклый свет факела сжался в одну точку и отказывался освещать всю комнату, в мгновение ока ставшую такой мрачной и злой.

Ты что, забыл, о чём мы договаривались?

Надтреснутый голос ворвался в его сознание визгом сотен крыс и воем стаи волков в придачу. Комната вокруг него начала окончательно растворяться во мраке, свет факела больше не спасал, как и портрет бабушки. Неужели всё? Его мрачный гость нашёл и этот укромный уголок, и теперь от него не спрятаться даже здесь?.. Дариус сомкнул глаза, чтобы Он не мог сквозь них увидеть самое ценное, что осталось от прошлой жизни.

Ты сознательно нарушил договор, не так ли?

Бум! Тяжёлая, окованная металлом дверь отозвалась тихим гулом при соприкосновении с лопатками. Неужели получилось? Неужели он выстоял? Словно в ответ на эти мысли, всё тело Осквернителя прорезали мельчайшие уколы нечеловеческой боли, выворачивая сознание наизнанку, растягивая его и собирая обратно, сшивая в самых неподходящих для этого местах. А фоном звучал всё тот же голос, от которого сейчас хотелось сорвать уши:

Ты понимаешь, что без меня не выживешь? Ни биологически, ни социально. Ты слишком зависим от…

– ХВАТИТ! ЗАМОЛЧИ, ЗАМОЛЧИ, ЗАМОЛЧИ! – Дариус, на мгновение почувствовав собственное тело, перебил тираду своего… нет, не гостя. Хозяина.

Вскочив и пошатнувшись на ватных ногах, он юркнул за дверь и побежал, не раскрывая глаз. Прощупывать пространство перед собой он не мог, потому что это означало добровольное обращение к силам Скверны, так что ему оставалось лишь нестись куда подальше и молиться, чтоб он не врезался в стену. Судьба, казалось, благоволила ему: даже без молитв (а кому вообще он, Осквернённый, мог молиться?) он умудрялся не врезаться ни во что какое-то время, но…

Но наконец всё закончилось. Сколько он пробежал? Мерт, два? Быть может, три, или, чего хорошего, все десять? Оглушительный мрак, заполнивший его голову, взорвался тысячей звуков и расколол голову не болью, а концентрированным страданием. Заплетающиеся ноги с хрустом выгнулись в обратную сторону, и Дариус выкинул перед собой руки, надеясь упасть на них, но те расцвели созвездием ада, раскрываясь будто страшные цветки из плоти. Он открыл глаза и с немым криком смотрел, как его тело меняется, переживая сотни противоречащих не только строению человеческого тела, но и друг другу метаморфоз, а остатки израненной Души ныли, впуская в себя воплощение ужаса и боли. Дариус, а вместе с ним и я, чувствовали, что куда-то уплываем, но в последний момент в его голове прозвучала чужая улыбка:

Ну, что? Отдохнул? А ты…

***

– Великая и Всеобъемлющая! – Астерот весь дрожал, а по черноте от него распространялись волны страха, сопровождающиеся отборной руганью. Через пару минут после того, как эмоции поутихли, он спросил, но дрожащий голос выдавал кипящее в его Душе негодование. – Что это было?!

Ты почувствовал слова. Жаль, что твой первый опыт был… таким. Зато мы узнали, что Дариус, на самом деле, не так уж и сильно топит за Осквернение…

– Пожалуй, да… – протянул Тёмный, всё ещё пытаясь отойти от пережитого всего несколько мгновений назад. – Но почему нас так резко выкинуло? Неужели та сущность всё-таки нашла дорогу обратно, причём так быстро?

Скорее всего – да. Последние моменты мне уже приходилось цепляться за Дариуса, интересно же всё-таки, чем дело закончится. А в конце ты мог лицезреть возвращение Осквернителя в отвоёванное у Дариуса тело. Именно поэтому его так ломало: раны, оставленные в нём тварью, начали затягиваться, а потом оно вернулось, сорвав свежие корочки.

– И что нам теперь делать? Кажется, «Он» нас заметил. Можно было как-то понять, где мы?

Нет и да одновременно. Отследить нас в Великом Ничто практически невозможно, но попробовать установить посредника, в качестве которого я использовал твоё восстанавливающееся тело, видится возможным. Наше преимущество в том, что оно в другом мире, пусть и приближенном к Витеру – пространственные и временные сдвиги помешают быстро нас вычислить, а к тому моменту мы должны уже вернуться и сбежать.

Замолчали. Астерот задумался о том, как он может себя обезопасить от обнаружения Осквернителем, а я начал понемногу насыщать его тело энергией, ускоряя регенерацию. Когда не надо её тратить на вкладывание своих мыслей и слов в чужую голову, появляется излишек. Кстати, судя по тому, что мне всё же удаётся что-то восстанавливать, можно судить, что его тело либо украли и ставят теперь над ним эксперименты, что маловероятно, ведь он бы почувствовал, либо оно всё так же лежит посреди какой-то полянки и отдыхает.

Я забирал ещё по чуть-чуть Материи Жизни из травы под телом, чтобы с её помощью сделать восстановление ещё скорее. Одновременно с этим приходилось ещё примерно раз в час-два «будить» Астерота, пока он не растворился в черноте вокруг, и, надо сказать, монотонная безмолвная работа затягивала.

Тяжело было понимать, сколько прошло времени, и ещё сложнее было понять, какое именно время нас интересовало – время Витера или эльфийских угодий. Но для тела Астерота вроде как прошли то ли одни сутки, то ли двое, когда я обрадовал его радостной вестью:

Собирайся, ты возвращаешься в твоё тело. Оно признано готовым.

Глава XXVI. Возвращение

– Уверен? – послышался заспанный голос Астерота. Похоже, я всё-таки где-то недоглядел, и он уже начал отлетать… Но зато тело быстро восстановил. – Может, лучше ещё подождать, чтобы наверняка? Не хочу не прижиться в собственном теле.

Уверен. Риск «не прижиться» минимален, пока твоё тело регенерировало, я начал понемногу вас сращивать. Ты этого не чувствовал, да и сейчас не чувствуешь, но моими усилиями между вами установилась относительно крепкая связь. Осталось просто вернуться.

– Хорошо. Что мне делать?

Просто приготовься влиться обратно в жизнь, а я уж сделаю то, что нужно…

С неприятным ощущением в голове (ага, ещё бы она была) сознание разделилось надвое. Одна часть осталась с Астеротом, чтобы следить за его состоянием, а я начал дорабатывать канал связи между телом и повисшей в Великом Ничто Душой.

На самом деле, удивительно, что на Аспера до сих пор не прилетел хоть самый завалящий Осквернённый. Душа, почти оторванная от своего тела и находящаяся почти что в забытьи – лёгкая мишень, чтобы завладеть телом. Но, похоже, тут помогло то, что я ещё в самом начале истончил его связь с телом, чтобы она была как можно менее заметной. А теперь мне предстояло сделать обратную работу…

Астерот тем временем расслаблялся, готовясь вновь соединиться со своим телом. Вместе с тем, как я утолщал соединяющую их линию, он, уже почти слившийся с чернотой, начинал слабо, но выделяться, а через какое-то время и вовсе начал слабо, но светиться. Вместе с этим я чувствовал, как его Душа набухает, разрастается, полнится вернувшимися эмоциями, чувствами и мыслями. Понемногу, но к нему возвращалась его человеческая часть.

У эльфов прошёл примерно час, когда нить между телом и Душой была восстановлена достаточно, чтобы переделать её в канал. «Будет больно» – прошептала часть меня над ухом у Тёмного, и я прогнал по нити разряд энергии, готовя её к трансформации. То, что несколько дней было всего лишь связью, теперь должно было стать проходом между бесконечной чернотой забвения и цветущей поляной, на которой до сих пор валялось его тело.

Крик пронзил Великое Ничто, стоило первым крупицам энергии пронестись по уже потолстевшей линии. Астерот дёрнулся, и связь затрепетала, грозя разрушиться, так что пришлось его немного отрезвить – засыпать энергии уже в него самого, чтобы он отвлёкся от прошивающей насквозь боли. На удивление помогло.

Темнота вокруг нас разрезалась всполохами энергии, разбрасывающей вдоль нити искры, и потоками Материи, которые своевольно испускала Душа Астерота, пока тот корчился и страдал. Да, процесс возвращения в тело в первый раз почти всегда такой болезненный, что могу поделать? Только продолжать ритуал.

Минут через пятнадцать «на том конце» забрезжил свет. И выражение это не образное, в Великое Ничто действительно пробился свет из эльфийского мира, стоило мне до туда дойти. И это уже было плохо, потому что…

Словно в подтверждение моих догадок нутро Астерота сжалось, а вскоре пробрало и меня: навстречу нам, рассекая бесконечную темноту, сквозь пространство, и, возможно, время, плыло нечто – Осквернитель, он же один из детей-приспешников Скверны. Вечно голодная тварь, стремящаяся урвать кусочек послаще, да попировать в каком-нибудь мирке. А итак изъеденное внутренними распрями пристанище эльфов как нельзя лучше подходило для этого.

Гигантский червь извивался так, что его невозможно было разглядеть полностью. То тут, то там из непроглядной тьмы выплывет кусок его тела, а потом совсем рядом с Астеротом беззвучно пролетит скрученный хвост с чем-то вроде пасти на конце. По всему телу этого мерзкого существа росли глаза, с жаждой уставившиеся на зависшую перед порталом Душу. В совершенно случайных местах из хтонического тела монстра выглядывали уродские пародии на плавники, которыми он отталкивался от пространства, становясь всё ближе к нам с Аспером.

– Великая и Всеобъемлющая! – сквозь сковывающий его страх прокричал Астерот, будучи не в силах отвести от летящей на него махины взгляда. – Что это?!

Истинное обличье Осквернённого. Не отвлекай.

По примерным расчётам, Осквернённому потребуется примерно минута внешнего времени, чтобы доплыть до нас. Проблема лишь в том, что здесь понятие времени весьма относительно, так что ничто не помешает ему преодолеть этот путь вдвое быстрее.

Отвернувшись от хвостатого, я пропустил сквозь тоненький каналец втрое больший заряд, чем кидал до этого. Ожидаемо, проход в жизнь расширился, но услышав горестный клич Астерота, червь рванул вперёд, стремительно сокращая расстояние. Для него это, конечно, даром не прошло – на хвосте открылась пара ужасающих ран, из которых потекла Скверна, но своей цели он всё-таки достиг: оказался совсем близко к Астероту.

Бей!

Не знаю, на что я надеялся, обращаясь к едва не отключившемуся от шока Тёмному, но оно сработало. В оскаленную морду прилетел свёрток чернильных игл, расцарапав пару глаз. Дикий рёв заполонил пространство, но Аспер, будто предугадав его следующее действие, окружил себя стеной из Тьмы. Я начал уже более осторожно протыкать дыру, чтобы в нужный момент вытащить Астерота, а про себя удивлялся: неужели смертные всё-таки могут дать отпор истинному Осквернённому?

Существо, отдалённо напоминающее червя, отлетело назад, почти теряясь в черноте. Оттуда лишь глядели вспыхивающие то тут, то там хаотичными огоньками глаза, да проглядывали очертания оскаленная пасть. Острые зубы хищно поблескивали в свете тусклой Души, зависшей прямо перед ним.

Громко зашипев, он полетел прямо на нас. Астерот ушёл в сторону, утянув за собой канал, чтобы уберечь моё творение. Длинное тело пролетело мимо, а Аспер вытянул руку, на которой заплясало чёрное пламя. Прошла пара мгновений, и оно дотянулось до оказавшейся на удивление хорошо горящего тела и тут же подошло один из бесчисленных сегментов. Хвост дёрнулся, и Осквернённый вновь скрылся во тьме, пропав из виду почти полностью.

Должно быть, он понял, что против него отнюдь не беззаботная душонка, вышедшая погулять за край миров, а противник, пусть и не очень пока что для него опасный, и раззадорился. Он закружил вокруг нас, почти не увиливая от атак Астерота, позволяя пронзать себя иглами, прижигать огнём и очернять волнами Материи. Сам Тёмный то ли не видел, то ли не хотел видеть сжимающиеся вокруг него кольца, истекающие Скверной. А червь всё больше и больше разгонялся, заливая всё вокруг своими внутренностями, будто сумасшедший удав, вознамерившийся задушить-таки свою жертву или на худой конец заставить её захлебнуться

Вдруг, как по щелчку, все раны на его теле затянулись. Лишь плывущая мимо Астерота Скверна давала понять, что ранения нам не померещились. Спустя секунду перед Астеротом, с противоположной стороны от канала в мир эльфов, из черноты выплыла хищная пасть, улыбающаяся неровными рядами хаотично растыканных по концу тела зубов. Взвизгнув, он бросился вперёд, виляя хвостом из стороны в сторону.

Астерот, прокричав что-то неразборчивое, но явно ругательное, выгнулся дугой, а затем выпустил угольно-чёрный луч, с шипением принявшийся прорывать плоть Осквернённого. Целые пласты хитина (или что там у этой твари?) отваливались, тут же растворяясь в черноте. Глаза лопались, наросты отламывались, а порой сгорали и целые сегменты… Червь, не долетев до мага всего каких-то сантимертов, вдруг рванул назад, но Тёмный, вернув себе каким-то образом человеческую форму, резко удлинившейся рукой схватил убегающего и притянул к себе.

– Твоё существование должно быть закончено. – Металлическим голосом произнёс он и сжал ладонь. Тело червя, итак далеко не целое после последней атаки мага, продолжило распадаться на отдельные сегменты; раны, на мгновение закрывшиеся, открылись вновь и начали заливать черноту Скверной. Но она не причиняла вреда Астероту: напротив, она текла вокруг него, стелилась по обволакивающей Душу Тьме, но не могла сквозь неё пробиться. – Потому что такова Её воля.

Череп сдавленно хрустнул, а потом пальцы Астерота, заботливо окружённые Материей, прошли сквозь что-то мягкое. Оно сначала боязливо трепетало, но в конце стало всего лишь кашицей.

После этого червя начало разносить ещё и изнутри, будто все те страдания, что по его вине испытывали живые Души, решили вырваться наружу. Тело корёжило, рвало на части, во все стороны летела пульсирующая болезненным фиолетовым светом Скверна. Уже готовый канал Астерот окружил плотной стеной из Тьмы, чтобы она его не повредила.

Позволь поинтересоваться: ты и раньше так мог?

– Нет… Наверное. – Астерот покрутил головой по сторонам, будто ища меня, но вспомнил-таки, что для него я – всего лишь голос. – Это что-то местное, и Материя эта… не моя. Она словно хотела помочь, и я принял её желание, впустил в себя, и сделал, – он махнул рукой на постепенно меркнущие ошмётки червя, – это.

Чтоб тебе всю мировую историю переписали! Зачем ты это сделал?! Зачем ты принял…

– Мой подарок? – Донёсся до них третий голос. Он шёл отовсюду, если мой имел хоть примерное направление, то Тьма была везде. Хотя, она итак была вокруг нас – буквально везде. – И правда, Астерот, дитя моё, зачем ты принял мой подарок? – Сладкий голос проникал во все, даже самые потаённые уголки сознания Астерота: ещё бы, с ним говорила сама Тьма. Не через Ниакру, а лично! Но Астерот не ломался, чувствуя чужое влияние… Вопрос только в том, сколько он продержится? – Не мешай, Огрызок! – Чернота колыхнулась и… – Тишина. Наконец-то. Так вот, разве ты не знал, что за все подарки придётся платить?

– Условия не были озвучены. Ты не имеешь права требовать что-либо, потому что помощь была безвозмездна.

– Это мерзкое явление уже посеяло в тебе частицы своего поганого влияния, да?! Я же вижу, слышу это копошение в твоей прекрасной Душе! Оно… А впрочем, тебе они даже на пользу. Используй их в наше общее благо: искорени Скверну в Витере…

– Это никак не связано с той платой, что ты хочешь получить.

– Да, ты прав. Я решила: это и будет платой за то, что я спасла тебе жизнь. Думаю, спасение сотен тысяч жизней, если не пары миллионов – хорошая цена за спасение всего одной? К тому же, я не буду считать дни, проведённые тобой здесь, за дни нашего с тобой небольшого договора. Устраивает? Хотя, зачем я спрашиваю? Если бы не твоя беспочвенная дерзость, то ты мог бы и ответить на это хоть что-то, а так – вали вместе со своим Огрызком!

***

После этих слов Астерота буквально вытолкнуло в созданный мною проход. Он пытался зацепиться хоть за что-то, но вскоре понял, что это невозможно, и стал молча ждать, когда долетит до тела. Мимо него проносились мерцающие далёким светом бесчисленные миры, между которыми попадались так и не растворившиеся куски побеждённого им червя.

После этой победы (или после того, как сквозь него прошла Материя, помеченная самой Тьмой?) Астерот чувствовал какие-то изменения в себе. Как будто какие-то элементы его Души вновь поменялись, принеся ему что-то новое – будь то способности или черты характера. Что-то поменялось, но вопрос: в лучшую или худшую сторону? Ему и самому было бы интересно это узнать.

Полёт неожиданно оказался довольно долгим, и, чтобы скоротать время, Астерот начал укладывать всё произошедшее в голове. Сначала этот «полёт» к Дариусу и новость о том, что у него там тоже не всё гладко. Новость, безусловно, хорошая, потому что пока он занимается сам собой, у него будет меньше времени на слежку за их небольшим отрядиком. Учитывая разницу во времени, он узнает, что Астерот вернулся в своё тело, с некоторой задержкой. Это даст им возможность спокойно уйти.

Пока Астерот болтался в пустоте и ничего не делал, я изредка выглядывал сквозь этот канал в эльфийский мир и подсматривал, что делает Лира и как «поживают» остальные. Лира уверенно тянула из меня энергию, пуская её на лечение Цита, одной моей волей удерживаемого в живых. Она залечивала как внешние, так и, что удивительно, внутренние раны, и даже умудрилась доделать за Астерота часть его работы: почти закончила манипуляции с его «рукой Тьмы», вплетя её в систему его организма. Врачом она, что ли, раньше работала…

Шианхут и Убийца, вопреки моим ожиданиям, не стали разваливаться после потери хозяина. Если с первым-то понятно – божественный спутник и всё такое, – то вторая, будучи полностью личным творением Астерота, всё же поддерживала связь с его Душой и не распадалась, чем меня удивила. Удивился бы и сам Аспер, но как он об этом узнает? Только когда сам увидит всё своими глазами.

Лира даже умудрилась соорудить простенький, но лагерь. Она нашла в лесу два не таких больших поваленных дерева, сложившихся уголком, и очистила этот уголок от торчащих веток и иголок (деревья были хвойными, чем-то напоминающими ёлки – нетипичные растения для лесов остроухих, честно сказать. Скверна постаралась?). Затем перетащила туда сразу четыре бездыханных тела и аккуратно там уложила. Иссушённым места чуть-чуть не хватило, и она сложила бедняг друг на друга перед «входом».

Оставался лишь вопрос: почему она занималась всем этим? Насколько я помню, я не успел ей сказать, чтобы она поухаживала за телами, пока мы с Астеротом поплаваем по Великому Ничто. Неужели сама поверила в то, что Тёмный всегда восстанавливается, даже после самых разрушительных для его тела ритуалов? Если это так, то надо бы её поблагодарить – сторонняя вера очень облегчает даже самые сложные ритуалы, как, например, восстановление тела и заживление Души.

Астерот, кстати, не заметил, да и не мог заметить, что раны, нанесённые его Душе там, в подземных лабораториях, тоже подзажили. Так как почти всё Великое Ничто заполнено Тьмой, его родной стихией, то он, погружаясь в глубокие раздумья или сон, подсознательно подпитывался от этой Тьмы, залечивая свою Душу. А я со своей стороны просто обезопасил его, чтобы раньше времени на него нельзя было выйти, зафиксировав внезапно возросшее потребление Материи.

Расстояние между Душой и её телом стремительно сокращалось. Пока я перебирал воспоминания и раздумывал, всё ли сделал, что хотел, Астерот почувствовал себя. Это было настолько резко из-за набранной им скорости, что он даже дёрнулся, чуть не всадив ногу в стенку канала: летел-летел какое-то время, моргнул – и уже не Душа, а Душа, связанная с телом.

Он почувствовал мягкую траву под своим телом, услышал, как рядом посапывает Лира. Ощутил сухую землю, припорошённую мягкой хвоей. Уловил рядом Цита, незадолго до начала нашего возвращения начавшего дышать самостоятельно. А затем услышал скрежет доспехов и чей-то хрип и попытался открыть глаза.

Бам! В ушах зазвенело, перед глазами, так и не открывшимися, заплясали миры и бесконечная чернота. Как будто и не было леса, хвои и сопения, словно это всё ему просто привиделось! В голове начали беспорядочно роиться мысли о том, что произошло, пока канал не содрогнулся вновь, а прямо под ним не проломился, разлетевшись на мелкие осколки.