Текст книги "Доспех духа. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Фалько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Слева от мудреца Ма сидел европеец, невысокий и совсем неприметный. Лет сорок, волосы светлые, короткие. Одет в серый тёплый костюм, совсем неподходящий для серьёзных переговоров. Рядом с ним устроилась неприметная женщина. Поймав мой взгляд, она поправила небольшие круглые очки в тонкой оправе.

Если идти дальше на лево, то напротив мудреца Ма сидели два японца. Одного из них я видел по телевизору много раз. Великий мастер с довольно распространённой в Японии фамилией Инаба. Его род гордился тем, что служил под началом Оды Нобунаги, и после его смерти за следующие сто лет поднялся очень высоко. Ещё из примечательного могу вспомнить, что все главы рода носили имя начинающееся на «Маса». Великий мастер выглядел чуть старше шестидесяти, сколько я его помнил, он всегда был седым и носил длинную бороду. Рядом с ним сидел незнакомый мне мужчина, возможно, я его видел когда-то, но не вспомню, где и при каких обстоятельствах. Японцы для встречи предпочли строгие костюмы.

Последним за столом сидел Геннадий Сергеевич, ректор МИБИ и великий мастер, представляющий Россию.

– Кузьма Фёдорович, – Геннадий Сергеевич сделал приглашающий жест к столу, показывая на свободный стул рядом с ним. – Ты же свободно говоришь на японском и английском?

– Говорю, – ответил я, под взглядами собравшихся занимая место за столом.

– С моим переводчиком случилась неприятность, – сказал он. – Из-за этого мы не можем начать вот уже десять минут.

Последнее было сказано в укор остальным, словно они капризничали.

– У меня с китайским не очень, – честно признался я, неуютно ёрзая на стуле.

Кто бы мне сказал, что я вот так сяду за один стол с великими мастерами, я бы морально подготовился. Все, включая Геннадия Сергеевича, прятали силу, поэтому ощутить её можно было, только подойдя на пару шагов. Лучше всего в этом преуспел мистер Ма. Он, кстати, выглядел бодрым и энергичным, даже легко улыбался. А вот великий мастер Инаба Масаясу был бледен и казался больным. Я обратил внимание, что правую руку он старался беречь, держа её очень осторожно.

– С китайским языком проблем не будет, – сказал ректор. – Анна Юрьевна нам поможет.

Я огляделся, чтобы увидеть её, но не заметил.

– За ширмой, – прозвучал её голос только для меня. – Доброго дня, Кузьма. Я буду переводить для тебя. И ещё, нам бы с тобой серьёзно поговорить надо.

– Хорошо, – сказал я вслух, немного удивлённый и сбитый с толку.

Тяжело и необычно, когда за столом собираются люди, говорящие на четырёх разных языках и у каждого личный переводчик, знающий как минимум русский и английский. Можно было бы ограничиться только английским, но ни принц, ни мудрец Ма на нём не говорили.

– Как принимающая сторона, – начал Геннадий Сергеевич, обведя взглядом собравшихся, – позвольте взять первое слово. Спасибо, что смогли приехать и нашли в себе здравомыслие сесть за стол переговоров. Господин Мирбах, спасибо, что согласились выступить в роли нейтральной стороны.

Геннадий Сергеевич кивнул немцу, на что тот улыбнулся как бы говоря, что это пустяки. Я же в этот момент подумал совсем не об этом, а о том, что странно видеть в России великого мастера Инабу. После войны за острова нам бы следовало радоваться тому, что происходит с островным государством сейчас. Теснит их Китай – прекрасная новость, спад в экономике – ещё лучше. Почему Геннадий Сергеевич торопится примирить Великих мастеров? Думая об этом, я пропустил часть речи ректора, опомнившись, когда он обратился к японцу.

– Господин Инаба, Вы же прекрасно знаете законы. Вы ставили подпись под документом, благодаря которому в мире не началась ещё одна мировая война. Великий мастер может использовать силу только в пределах границ государства, правителю которого присягнул. В документе есть поправка, что конфликты за спорные территории должны проходить без нашего участия.

Последнее Геннадий Сергеевич добавил веско, сделав на этом акцент.

– Иначе мы бы встретились ещё до того, как армия Императора Тайсе ступила на территорию Курильских островов. Сколько упрёков мы с Вами получаем от родственников тех, кто погиб в этом противостоянии. Были бы они живы, если бы конфликт решался нашими с Вами силами? Я не считаю и никогда не считал Курильские острова спорной территорией, но это не даёт мне право нарушать договорённости между великими мастерами. Достигнутые огромной кровью и миллионами жизней. Мы сдерживающий фактор. Когда случится непоправимое, когда обратной дороги нет, любой из присутствующих здесь может спокойно войти в дом к врагу, будь то дворец, крепость или усадьба в центре города и превратить всё вокруг в море кипящей лавы. Нам достаточно щелчка пальца, чтобы убить любого правителя мира. Неужто мне нужно объяснять все эти банальные вещи Вам? Любая неосторожность, необдуманная глупость может превратить всю планету в безжизненную пустыню.

Геннадий Сергеевич сделал паузу, ещё раз обводя взглядом собравшихся и давая переводчикам время.

– Мудрец Ма, – ректор строго посмотрел на него, – мы понимаем, что Китай имел право ответить зеркально на действия Японии, но был ли это лучший выбор в сложившейся ситуации? Всем нам порой хочется помериться силой, но лучше это делать вдали от цивилизации.

– Мне не нужно сравнивать силу со стариком Масаясу, – сказал мудрец Ма. – Лет двадцать назад, возможно, он бы составил мне конкуренцию, но не сейчас.

На это высказывание японец презрительно хмыкнул.

– Я всего лишь защищал флот Империи Цао, – улыбнулся мудрец Ма. – Не смотреть же мне на то, как топят наши корабли. К тому же в нашем противостоянии я не упорствовал, а просто отогнал подальше старика.

Вроде бы мудрец Ма моложе японского мастера всего на четыре года. Не такой уж и большой разрыв, чтобы называть его стариком. Может дело в седых волосах и том, как выглядел мистер Инаба.

– Мистер Наумов, Вы сгущаете краски, – сказал Карл Мирбах. – Ничего серьёзного не случилось. Оба флота до сих пор на плаву, люди живы. Правда, один из островов сейчас похож на обугленную головешку, если смотреть снимки со спутника. Но это всё мелочи.

– Вопрос не в количестве погибших и материальном ущербе, – сказал Наумов. – Проблема в самом факте столкновения двух мастеров и нарушении договора, о котором я говорил. Настаиваю, что этот договор является якорем, удерживающем мир от падения в пропасть. Мы свидетели крупнейшего финансового кризиса и передела сфер влияния, войны за нефть и ресурсы. Напомню, что предыдущий кризис привёл к мировой войне.

– Согласен, – кивнул немец. – Не нужно собирать большой круг, чтобы получить практически единогласное решение, что договор между великими мастерами должен оставаться в силе.

– Господин Инаба, Вам есть что сказать? – спросил ректор.

– Я находился на фрегате Ямагути, когда китайские корабли открыли по нему ракетный огонь, – спокойно сказал японец. – И я предупреждал, чтобы они воздержались от агрессивных действий.

– Далековато от берега находился твой фрегат, – хмыкнул мудрец Ма. – Игнорируя десятки запросов на протяжении трёх дней, вернуться домой. Я появился лишь спустя несколько часов, когда старик Масаясу пустил ко дну два наших корабля, убив по меньшей мере пятьсот человек. И тебе повезло, что я умею контролировать ярость.

– Спокойней, – вмешался Геннадий Сергеевич. – Это всё…

В это время переводчик японцев вздрогнул и вскочил, словно ему иголку в спину воткнули. Присутствующие с удивлением посмотрели на него. Он и сам не понял, что произошло и только спустя десять секунд глаза его округлились.

– Сигнал, – сказал он, дрогнувшим голосом. – Что-то случилось…

Затем переводчик бросился из комнаты к двери, опрокидывая стул. Лицо великого мастера Инабы при этом потемнело, а атмосфера в помещении резко потяжелела.

– Спокойней с эмоциями, – сказал Геннадий Сергеевич. Я заметил, как он бросил короткий взгляд на немца и тот утвердительно кивнул. – Прошу всех успокоиться. Напоминаю, что в здании сейчас послы многих стран, и нельзя допустить, чтобы они пострадали…

В комнату снова влетел переводчик, держа в руках большой планшет.

– Просит повторить сообщение, – перевёл я для Геннадия Сергеевича. – И вывести картинку на экран… Ого… говорят, что дворец Императора в Токио горит. А в небе какая-то жёлтая птица, раскинувшая крылья и заливающая огнём всё вокруг…

Я не успел понять, что произошло, но на секунду в глазах потемнело от всплеснувшейся силы. Кто её использовал сказать сложно, но на эту силу что-то упало сверху и пространство вокруг застыло. Меня сдавило словно тисками, ни вдохнуть толком, ни выдохнуть. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что эта сила исходит от немца. При этом в помещении замерло всё, даже звуки исчезли. Но стараниями старика Инабы Масаясу, сдавливающая сила начала слабеть и трескаться, как прочное стекло под огромным давлением.

– Прошу всех успокоиться, – в тишине довольно грозно прозвучал голос Геннадия Сергеевича. Я скосил взгляд на японца, злобно смотрящего на мудреца Ма и принца.

– Выманили меня, чтобы вероломно напасть на правителя Тайсе, – проскрежетал японец.

– Минута или около того, – сказала немец, отвечая на взгляд Геннадия Сергеевича.

– Этот выживший из ума ублюдок Да Цзы!

– Почему Да Цзы? – влез я, прикидывая, успею ли я добраться до ширмы и спасти Анну Юрьевну. А ещё я подумал про наследника Николая.

Переводчица немца была мастером, но закатила глаза и потеряла сознание. Слишком близко она была к японцу. Я не дорос до уровня великого мастера и мне было совершенно непонятно, что пытался сделать Геннадий Сергеевич, но чувство такое, что нас забросили в жерло вулкана за минуту до взрыва. Где-то глубоко под нами начала просыпаться чудовищная сила, а мы всем телом ощущали вибрацию земли.

– Почему Да Цзы?! – уже громче повторил я, догадываясь, какой будет ответ.

– Жёлтая птица – это особое умение мудреца Цзы, – пояснил Геннадий Сергеевич, хмурясь и слегка сжимая пальцы. – Объёмная техника, способная спалить целый город размером с Токио.

– Это кто угодно, но не старик Цзы! – быстро сказал я на русском, затем опомнился, повторил на японском. – Потому что когда я последний раз видел мудреца Цзы, то его голова катилась по полу, отрезанная от тела!

Давление вокруг продолжало возрастать секунд двадцать, затем как-то неожиданно остановилось.

– Я могу это подтвердить и у меня даже есть свидетель, – быстро добавил я. – Может, всё-таки, уважаемые великие мастера разберутся во всём, а потом будут буянить под давлением эмоций?

То ли Инаба Масаясу наконец понял, что один против троих он не сделает ничего, кроме как погибнет напрасно, то ли меня услышал, но силу он отпустил. Следом силу ослабил мудрец Ма, не собираясь отпускать её совсем, пользуясь правом защищать принца Цао. Геннадий Сергеевич был третьим и почти одновременно с ним сдавливающая сила исчезла, позволив нам нормально дышать и двигаться. Однако, немец обладал довольно необычными способностями. Вряд ли это основное его умение, но удержать сразу трёх великих мастеров – это сильно.

Дрогнувшей рукой я вытер проступивший на лбу пот. На планшете к этому времени появилась картинка площади и дворца в Токио, который действительно полыхал. А над ним зависла огромная птица из огня, роняющая на землю перья, сотканные из пламени.

– Кузьма? – сказал Геннадий Сергеевич и на мне скрестились взгляды присутствующих.

– Тогда, в монастыре, – неуверенно начал я, – старик Цзы пытался убить Наталью Наумову, а мы со Свеном Беккером стали случайными свидетелями. Я помог ему пройти сквозь защиту, а он отрезал голову мудрецу Цзы. У него стальная леска была в чётках…

В комнате повисло тяжёлое молчание. Я неуютно заёрзал на стуле.

– Честно, не вру. Там ещё кристалл жёлтый на постаменте был, но он разбился. И если старик Цзы не владеет техникой, позволяющей прирастить отрезанную голову обратно, то это не он, – я показал на планшет.

– Я должен вернуться, – сказал Инаба Масаясу. Он встал, посмотрел на меня хмуро и поспешил покинуть комнату.

– Анна Юрьевна, вы в порядке? – заволновался я, глядя в сторону ширмы.

– Он хотел убить её? – Анна Юрьевна вышла из-за ширмы, бросив такой кровожадный взгляд на мудреца Ма, что я на секунду подумал, что она сейчас бросится на него с кулаками. – Хотел убить мою дочь?

– Ну да, – кивнул я, под её тяжёлым взглядом. – Он вообще людоед какой-то. Свен говорил, что старик людей ест. Индуса молодого недавно… и вообще…

Последнее я добавил тише и замолчал.

– А может господина Инабу проводить? – приободрился я, собираясь встать, но Геннадий Сергеевич положил мне ладонь на плечо, усаживая обратно. – А то вдруг натворит что-нибудь…

Анна Юрьевна прошла по комнате, демонстративно подвинула стул и села недалеко от меня. Спасибо ей, конечно, за такую поддержку. Мне даже как-то полегчало.

– Старик ослабел и решил укрыться в монастыре? – спросил Карл Мирбах, приводя в чувства помощницу. Похлопал её по щекам, улыбнулся, когда она открыла глаза.

– Он терял силу, – Анна Юрьевна неохотно перевела слова мудреца Ма. – Принц спрашивает, уверен ли ты в оценке ситуации?

– Да я вообще в шоке был, – ответил я. – Бежал из этого монастыря, едва в себя пришёл. Ся… Госпожа Цао уговорила меня погостить у неё дома и… Каюсь, я соврал Императору, когда он спрашивал о кристалле. Тот разбился на маленькие кусочки…

Не знаю, терял ли силу старик Цзы, но я защитное поле, что он установил, едва сумел сдвинуть и чуть не помер. А ведь Цзы это поле даже не поддерживал. Не будь он занят Ташей, размазал бы нас по стенам одним взглядом. И кажется мне, что мудрец Ма знал, что его коллега спокойно мог справиться с парочкой мастеров, пусть даже таких сильных, как мы со Свеном.

– Свен Беккер, – Карл Мирбах словно мои мысли прочитал. – Может, он уже перешёл на следующую ступень? Это будет крайне неприятно. Всё-таки он разыскиваемый преступник.

Последнее было сказано с упрёком китайской стороне. Дескать не следовало вам принимать бандита, а если приютили, то не жалуйтесь.

– Мне нужно сообщить об этом Кайзеру, – добавил немец. Он помог встать помощнице и вывел её из комнаты, поддерживая под руку.

Мудрец Ма и принц обменялись взглядами, что-то сказали и тоже удалились. Наверное, решили сначала обсудить, что со мной делать. Великий мастер практически приравнивается к члену королевской семьи. Только убить его сложно. На моей памяти такого, что учудили мы со Свеном, ещё не случалось. Вот и не знают они, как реагировать правильно. Но реакция будет, в этом я не сомневаюсь.

– Геннадий, – Анна Юрьевна встала, подошла к нему вплотную, даже рукой в костюм вцепилась. – Ты же говорил, что всё должно пройти хорошо, давал обещания. А я всё никак понять не могла, почему Наташа так странно себя вела целый месяц. Шарахалась от каждой тени и вздрагивала, от звука шагов. Она до сих пор плохо спит. Оказывается, вон оно что…

– Аня, ты же знаешь, как я к ней отношусь, – спокойно сказал он. – Я лично разговаривал с мудрецом Цзы и он…

– Молчи! – резко сказала она. – Даже не вспоминай его имя при мне.

– Давай успокоимся и выслушаем Кузьму Фёдоровича, – он приобнял её за плечи.

В комнату заглянула немного взволнованная Антонина Егоровна. Выглядела она так, словно пробежала пару километров. Даже крупные капельки пота на лбу проступили.

– Бардак во дворце, – ёмко сказала она, утирая пот рукавом. – Послы разбегаются, охрана волнуется.

– Найди Александра Николаевича и Куракина, – сказал ректор, – пусть переносят встречу с послами на пару дней. Через час мы с наследником отправимся в Екатерининский дворец.

– Хорошо, – она кивнула, продемонстрировала мне рацию и наушники.

– Потом, – сказал ей ректор. – Мы пока будем здесь.

Думаю, что все, кто мог чувствовать присутствие чужой силы, в полной мере ощутил великих мастеров, едва не сцепившихся друг с другом. Точнее, едва не прихлопнувших спятившего японца, который успел бы сровнять дворец с землёй, даже будучи раненым.

– Садись, – Геннадий Сергеевич усадил Анну Юрьевну, прошёл к небольшому столику в углу помещения, чтобы налить чай ей и себе. – Рассказывай, Кузьма Фёдорович, как на духу.

Дядя Ринат когда-то говорил, что если всё сложилось очень плохо и пора говорить правду, то врать нельзя, от этого будет только хуже. Плохо, конечно, что я сдал Свена. Но лучше так, чем разрушенный дворец и беснующиеся на его развалинах мастера. Да они в радиусе десятка километров только выжженную землю оставят. Если уж старик Цзы, по словам ректора, мог Токио спалить одной-единственной техникой, представляю, что может учудить Инаба Масаясу, когда его к стенке прижмут и пути отхода не оставят.

«Кто вас надоумил именно здесь и сейчас собраться? – недовольно подумал я. – И хорошо бы кто-нибудь объяснил, что твориться в Токио и кто за этим стоит».

Рассказ получился коротким. Но я ничего утаивать не стал, вспомнив несчастного индуса, которого старик Цзы высушил до состояния мумии. Пересказал слова Свена о том, что в монастырь довольно часто приезжали парни и девушки с уникальной особенностью и если старый мастер был полон сил, то они уезжали здоровыми, в противном же случае он их просто пожирал.

– Такой вот людоед, – закончил я. – Он за минуту опустошил внутренний резерв сил Таши, я проверял. Ему это, наверное, на один зуб.

Геннадий Сергеевич нахмурился, задумчиво постучал по столу пальцами.

– Я поговорю с мистером Ма, – подытожил он, затем прислушался к чему-то. – Побудьте пока здесь.

Мы подождали, пока он выйдет. Я тоже встал, чтобы налить себе чаю. Во рту пересохло.

– Спасибо, – сказала Анна Юрьевна.

– Вам спасибо, – улыбнулся я, понимая, что она заступилась за меня. По крайней мере, попыталась.

– Я ещё с Петром поговорю по поводу этой поездки, – холодно пообещала она.

– Не знаю, насколько они виноваты, – я вернулся к столу. – Геннадий Сергеевич ведь хотел как лучше. Появился шанс, значит, надо им воспользоваться.

– Их это не оправдывает.

– По поводу Наташкиной беды я кое-что придумал, но не было времени, чтобы проверить и заняться этим вплотную. Думал, когда новый учебный год начнётся, она в МИБИ поступит и мы позанимаемся серьёзно. Есть у меня подозрение, что особенность залипать завязана на внутреннюю силу и её можно обуздать. Да, а о чём вы хотели поговорить?

– Много о чём. Но в свете последних событий, даже не знаю… У меня среди фрейлин Её Величества подруга есть. Мы с ней вчера вечером говорили. Так вот Её Величество тебя последние дни очень часто вспоминает и не просто так. Она умеет слухи пускать в дворцовой среде, делая это очень тонко и умело. Пока ещё это незаметно, но очень скоро во дворце будут говорить, что ты лучший кандидат на роль супруга для её старшей дочери. Ты кавалер Дмитриевского ордена, будущий великий мастер, просто выдающийся человек. Иногда нужно усиливать линию королевской крови. Знаешь, кто отец Елены Алексеевны?

– В девичестве Ирэны Генриховны? Знаю. Хреново всё это… Кхм, простите. Но в свете последних событий, ваши слухи явно не на первом месте будут.

– А что случилось? – она слегка приподняла брови.

– Анархисты теракт устроили…

Я кратко пересказал события утра. Анна Юрьевна слушала удивлённо и с тревогой во взгляде. Потянулась и взяла мою ладонь, слегка сжав.

– Ты молодец.

– Так получилось, – я ободряюще улыбнулся. – Повезло.

– Может, теперь даже лучше, если тебе великую княжну сосватают? – задумчиво произнесла она.

– Нет, ни в коем случае. Мне такого счастья не надо. Прорвёмся как-нибудь. Буду надеяться, что Император Цао меня простит. Он человек рассудительный.

– Надеяться всегда можно, главное – не обмануться. Император Цао очень жёсткий, местами жестокий правитель. Надо ещё раз с Геннадием поговорить. И Петра привлечь. Они из любой тупиковой ситуации выход найти сумеют. Но в Поднебесную тебе пока ездить опасно. А ещё принцессы Цао…

Анна Юрьевна слегка покачала головой, но мне показалось, что она хотела поморщиться, едва вспомнила о них.

– Значит, Великую княжну видеть в жёнах не хочешь? – спросила она.

– Нет, – решительно отрезал я. – Как и принцессу Цао. Теперь уже никаких сомнений.

– Тогда надо действовать решительно и превентивно. Я с твоей мамой поговорить не успела, меня Геннадий Сергеевич привлёк как переводчика. Но она поддержит нас, можно не сомневаться.

– А можно ближе к телу? – вздохнул я, чувствуя, что сейчас ещё какая-нибудь гадость случится. – День с самого утра не заладился…

– Тебе нужно как можно быстрее породниться с родом Наумовых, – сказала она. – Алёна прекрасный кандидат для политического брака. Но если она будет категорически против, есть ещё одна девушка, безумно влюблённая в молодого мастера Матчина.

– Нет, – я улыбнулся, – Алёна против не будет. Но там же куча условий и говорок для подобного политического мероприятия.

– Всё решаемо. Главное – успеть до того, как слухи пойдут, о которых я говорила. Это не принципиально, но лучше поторопиться, чтобы вызвать меньше возмущения и недовольства.

Я серьёзно посмотрел на Анну Юрьевну. Собрал в кучу бегающие из угла в угол мысли.

– Поговорю с Тасей и дам ответ, – взлохматил волосы, я шумно вздохнул. – Теперь единолично такие решения принимать не могу.

– Ты мужчина, – улыбнулась она. – Прояви характер и силу воли.

– Поэтому и надо поговорить сначала с Тасей, а потом, если она разрешит, буду проявлять характер и стучать по столу кулаком, несильно.

В комнату заглянул начальник охраны, хмурый и сердитый, словно его уже кто-то успел вывести из себя, и он не до конца остыл.

– Кузьма Фёдорович, – он прошёл, положил на стол рацию, наушники и пейджер. – Я же просил, будь всегда на связи.

– Так получилось, – виновато ответил я.

– Ему просто повезло, – рассмеялась Анна Юрьевна. – Как и нам всем. Алексей Павлович, у вас премии предусмотрены? Почётные грамоты, за примерную службу?

– Нет. Только взыскания и внушения, – видя обворожительную улыбку красивой женщины, он смягчил тон. – Как исключительный случай можно получить дополнительно четыре дня отдыха и путёвку в санаторий, в Ялту.

– Ялта – тоже неплохо, я там была, – сказала она. – Просто Кузьма снова отличился. Как говорит моя дочь, остановил съехавших с катушек великих мастеров, решивших разнести всё тут к чертям собачьим. Я даже знаю, в чью пустую голову пришла замечательная идея позвать именно сюда глупых мужчин, которые накануне едва не поубивали друг друга. На необитаемом острове им самое место вести переговоры!

Мы с Алексеем Павловичем одинаково удивлённо посмотрели на возмущённую Анну Юрьевну.

– Кузьма Фёдорович, Вам когда удобнее в отпуск поехать, в июне или сентябре? – спросил начальник охраны.

– Надо с супругой посоветоваться, – отозвался я.

– Скажите, когда примете решение, – он повернулся и направился к выходу. Остановился в дверях, оглянулся. – И чтобы всегда был на связи!

В общем, отдохнуть мне не дали. Едва я вставил в ухо наушник, как получил сообщение, что наследник срочно отправляется в Екатерининский дворец и всей охране нужно быть на месте. Я ещё после утреннего события в себя не пришёл, а тут великие мастера решили силу показать. Хорошо, что ехать далеко не нужно, а то бы я в машине уснул. А так, мы прогулялись пешочком по саду, насладились лёгким дождиком и сыростью. Я посмотрел, как от дворца отъезжают машины с посольскими номерами, как возле колоннады деловито что-то обсуждает ректор и Великий князь Воронцов. Не знаю, замечали ли они, как на них злобно смотрел Разумовский из окна.

Уже в Екатерининском дворце, когда всё более-менее успокоилось, я попросил Алексея Павловича отпустить меня в город, отдохнуть денёк, но его начальство в лице генерала Осташкова приказало пост не покидать. Генерал, кстати, приехал во дворец ещё раньше нас и привёз с собой супругу Императора и великих княжон. Видя мой уставший и печальный взгляд, он разрешили отдохнуть, даже комнату выделил, почти такую же крошечную как в Зимнем. Плохо, что окон в помещении не было и сложно следить за временем. Вроде бы и спать хотелось, но я решил посвятить свободное время тренировке. Так проще с мыслями собраться.

Я немного увлёкся и потерял счёт времени. Опомнился, только когда кто-то сел на кровать рядом со мной. Если внутренний цербер не рычал, значит, это кто-то из своих. Я открыл один глаз, посмотрел на Таисию.

– Привет, – она приветственно подняла ладонь, кивнула на стол, где стоял поднос с ужином. – Может свет включить? Хотя и так атмосфера романтическая. Ужин при свечах…

Тася имела в виду толстую свечку в серебряном подсвечнике, стоявшую на столе. Огонёк свечи поднимался всего на сантиметр и света давал совсем мало.

– Ты как? – спросила она, потянулась, чтобы обнять. – Говорят, что ты сегодня не завтракал, не обедал и даже не ужинал.

– Тренируюсь я. Жду.

– Чего? – не поняла она, затем рассмеялась. – Просветления?

– Когда день закончится. Боюсь, что усну и что-нибудь страшное произойдёт. Инопланетяне прилетят землю захватывать или кайдзю из океана полезут, чтобы нас поработить или сожрать.

– Кто? – она снова рассмеялась.

– Монстры такие, подземные и подводные.

– Ага, понятно. Тогда ещё у нас пять минут, – она показала часики на левой руке. – Потом уже наступит завтра. Тяжёлый день?

– Даже не спрашивай… Потухла…

Я быстро встал, подошёл к свечке, чтобы зажечь её снова. Огонь разгорелся довольно высоко, но почти сразу стал меньше и опасно задрожал.

– Анна Юрьевна сказала, что ты сегодня отличился. И не только сегодня. Не знаю, как другие, но я тобой горжусь. А мама твоя сказала, что такое мог учудить только… Кузьма, чем ты занимаешься? Ты меня слушаешь?

– Что? – я отвлёкся от свечки, отчего огонёк снова подпрыгнул, став гореть гораздо сильнее. – Тренируюсь я. Технику новую пытаюсь освоить. Название ещё не придумал.

– Опять? – удивилась она. – Ещё одну? Ты единственный на моей памяти человек, умеющий создавать техники, которые и умом не понять и словами не описать.

– И чаще всего бесполезные, – кивнул я. – Но они позволяют развивать концентрацию. К тому же я не единственный. Свен Беккер придумал отличную технику для сгибания монетки. Бессмысленную, но очень интересную.

– Вот об этом немце я бы с тобой поговорила, – закивала она. – Но позже. А что за технику ты мучаешь сейчас? Можешь потом рассказать, сначала покушай.

Я недоверчиво посмотрел на поднос, где в плёнку были завёрнуты две тарелки с гречневой кашей и рыбой, несколько кусочков серого хлеба и знакомый яблочный пирог на десерт.

– Поесть бы не помешало. А что, у тебя новостей нет?

– Есть и много, но это всё потом. Там ничего важного или интересного. Давай помогу плёнку снять. Остыло немного…

– А в России монастыри есть, куда можно отправиться на полгодика, чтобы попрактиковаться? – спросил я, помогая ей с плёнкой.

– Можно так не заморачиваться и найти домик в глубокой деревне, подальше от городской суеты. Кузьма, оставь свечку в покое, у меня уже в глазах рябит. Что этот огонёк туда-сюда прыгает?

Я отпустил контроль, и огонь сразу выровнялся, стал больше и ярче, послышался треск фитиля.

– Ладно, уговорил, – она вручила мне столовые приборы. – У меня три новости и все хорошие, с какой начать?

– С плохой всегда начинают, – заметил я. – Что с Токио? Я там был, хороший город. И людей много живёт…

– А что с ним станется? – она хмыкнула, пододвинула стул, села. Взяла кусочек хлеба. – Стоит, как стоял. А вот дворец Императора Тайсе тушат до сих пор. Планшет нужен, чтобы показать, но его отняли. Но если тебе интересно, то слушай…