Текст книги "В прятки со страхом (СИ)"
Автор книги: Ежик в колючках
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
«Пи***ц мне», – мелькает последняя мысль, но кто-то успевает меня поймать почти у самой земли.
– Идиотка! – оглушает меня свирепый рык. – Какого хера ты высунулась?
Мое тело еще бьет в судороге и ничего вразумительного ответить не могу. Я лишь растеряно смотрю в лицо лидера. Мне кажется или он выглядит обеспокоенным?
Всё-таки кажется – доходит до меня, когда Эрик с силой отшвыривает меня в сторону. Приземление было жестким. Треснувшись спиной и затылком о железный борт контейнера, я с некоторым злорадством подмечаю, как в грудь командира врезается патрон. Пусть попробует какого это сам. Но Эрика не особо и трясет, к моему сожалению, он легко выдирает из себя нейростимулятор. Звуки борьбы обрывают победные крики с маяка. Мы проиграли.
Я смотрю как меняется лицо лидера, когда до него это доходит и понимаю, что нужно валить отсюда, пока не поздно. Он от злости так клацает челюстью, что рискует остаться без зубов. Желваки на скулах ходят ходуном, а кулаки сжимаются, будто их свело судорогой, и мне кажется, что я слышу хруст его суставов. В попытке подняться с земли, отвлекаюсь от командира и не сдерживаю смеха.
«Вот черт», – думается мне, – «ну я, как всегда, куда-нибудь да вляпаюсь». Но бешеный рык заставляет вернуть свое внимание к Эрику. «Мамочки», – хочется пискнуть, когда я встречаюсь с его глазами, но нервный смех сковывает мое горло. Он делает шаг ко мне и весь его вид говорит о том, что он совершенно не намерен сдерживаться в отношении моей тушки, а я лишь успеваю выставить перед собой руки.
– Стой, стой! – пытаюсь успокоить лидера. – Я же не над тобой смеюсь.
Эрик останавливается и выжидающе смотрит на меня, требуя объяснений:
– Ну… – торопит он.
– Ты швырнул меня задницей в лужу, – наконец, выдаю я и с новым приступом смеха утыкаюсь лицом в свои грязные ладошки…
– Все. Уходим! – громко командует лидер, исчезая за углом контейнера, а я сижу, пока Майра не помогает мне вылезти из холодной воды.
====== «Глава 7» ======
Осень восхитительна!
Редкие деревья уже окрасились в лёгкий багрянец, а свои листья раскидали по вытоптанным тропинкам и, растрескавшимся от времени, дорожкам. Воздух свеж и прохладен. Шорох листвы под ногами приятно отдаётся в ушах.
Жаль, что не так много людей любят осень. Природа не меньше, чем летом, радует своей красотой. Лимонная листва летит и летит печальным дождем, хочется подставить ладони и поймать хотя бы один листок. Но вот когда солнце зашло, и все чудеса так же быстро исчезают, как появились… А вечером можно наблюдать сказочный закат, завораживающий своими красками, не было такого, чтобы картинка повторялась. Когда солнце уходит, то в небе зажигаются мириады звезд. Они словно лампочки гирлянды, опутавшей тёмное небо, каждая звезда сияет ярче другой, освещая путь отряду неофитов, следующему вдоль заброшенного парка и старых, полуразрушенных строений. Впереди расстилается море крошащегося бетона и разбитого стекла. Тишина в этой части города стоит жуткая, словно в ночном кошмаре.
Кристина и Уилл идут впереди, размахивая нашим захваченным флагом, Эдвард с Майрой, держась за руки, переходят каменный мост, протянутый через болото, и о чем-то громко спорят.
Смешные, молодые и влюбленные…
Я же, повиснув на каргашках у Ала, уже минут десять слушаю его нытье, по поводу нашего проигрыша. В него попало сразу несколько нейростимуляторов в начале боя, и он очень расстроился, что практически все время провалялся, дергаясь в конвульсиях от зарядов.
– Да, да, – поддакиваю я его жалобам. – Просто все сговорились против тебя, – поддразниваю его.
Он только тяжело вздыхает на мои слова, а мне становится стыдно. Ал хороший парень, но слишком мягкий и добрый для Бесстрашия. Он мой друг и мне не следует его обижать.
– Да брось, – успокаиваю его я. – Зато ты отлично машешь кулаками, и всем еще себя покажешь.
– Угу, – тянет Ал повесив нос, – если не вылечу. Не думаю что Эрик так легко простит нам проигрыш.
А вот с этим утверждением я полностью согласна, наверняка, нас ожидает несколько весьма насыщенных событиями дней. Но Альберту и так не по себе, нужно его подбодрить.
– Не переживай, Эрика подстрелили по моей вине и спрашивать он станет с меня.
Хоть я и не испытываю никаких угрызений совести и считаю что лидер виноват сам, на Ала мои слова действуют успокаивающе, хоть он и пытается это скрыть.
– Я не дам тебя в обиду! – заявляет парень.
– Договорились, – улыбаюсь я, но не верю его словам. Никто не сможет противостоять Эрику, если тот решит меня наказать.
Вокруг полным ходом идет обсуждение недавнего боя, и переходники и урожденные неофиты неплохо между собой поладили. Я верчу башкой по сторонам, разглядывая незнакомых мне бесстрашных.
Сзади, последними, идут Трис и Фор, расточая друг другу улыбки. Ага, значит, сердце нашего неприступного инструктора дрогнуло, перед маленьким, храбрым воробушком.
Но мирная идиллия прерывается на подходе к рельсам Питером и его прихвостнями, накинувшиеся ядовитыми замечаниями на Кристину. Крис с легкостью заткнет их языки и я не особо переживаю, но Ал, скинув своего седока, уже спешит на помощь и становится рядом с Уиллом по обе стороны от нее. «Дьявольское трио» ретируется. А я удираю в начало перрона, вдоволь наслушавшись нахлобучек по поводу своего «мокрого» вида.
Попробую залезть в самый первый вагон, он всегда пустует и мне это только на руку. Так хочется побыть в тишине и спокойствии. Слыша как поезд приближается, начинаю разгоняться и, к своему удовольствию, успеваю запрыгнуть в желаемую дверь, почти с самого края обрывающейся платформы.
«Фух, замечательно, что никто не успел сюда пробраться!» – радуюсь я, пока не натыкаюсь взглядом на недовольного лидера.
По всей вероятности, не только мне пришла в голову идея побыть в одиночестве. А уж не понаслышке зная о добродушии нашего командира, бочком, бочком, тихо шмыгаю в начало вагона, плюхаюсь на пол подальше от нахмурившегося серо-стального взгляда.
Поискав что-нибудь на что можно отвлечься, я, то и дело, исподтишка поглядываю на отражение Эрика в окне. Напряженная спина, расправленные плечи и руки с выступающими, даже через кожу куртки, мускулами. Вздернутый вверх подбородок и сжатые в линию губы. Вся его поза просто кричит о том, как он раздражен.
Подловив меня на рассматривании себя любимого, я встречаюсь в отражении с его внимательным взглядом.
– И долго ты пялиться собираешься? – сухо спрашивает он.
Я молчу. Ну, а что? В точку. Опустив глаза на мыски довольно грязной обуви, разумно решаю, что чего-чего, а провоцировать Эрика не стоит. Так и сижу, не шевелясь, под мерный стук колес и ковыряюсь в своих ногтях, пока не раздаются шаги и, к моему изумлению, лидер усаживается рядом со мной.
«Не, ему что других мест мало?» – бурчу я про себя – «Или поболтать захотелось?»
– Ты выбрала неплохую огневую позицию, – уже спокойно говорит он. – Но все испортила, подставившись под пули. В настоящем бою, тебе бы это стоило жизни.
– Я тебя прикрывала, от Фора, – зачем-то оправдываюсь я. – В настоящем бою я могла бы спасти чью-то жизнь. Но это ненастоящая война, это всего лишь игра.
– «Всего лишь игра»? – переспрашивает он, скептически вскидывая брови. – Для бесстрашного победа – это честь, и если ты еще этого не поняла, то ты не нужна нашей фракции. Нам не нужны слабые и безвольные отбросы.
– Эй! – одергиваю я лидера. – Тебя, между прочим, тоже подстрелили, и нечего всю вину валить на меня, – терпеть не могу, когда из меня делают козла отпущения, но тут вдруг вспомнив, что командир подставился под пули, спасая меня, продолжаю, – спасибо что поймал и не дал разбиться.
Он презрительно фыркает, будто я пытаюсь ему впарить какую-то ерунду.
– Я не должен был отвлекаться на тебя и тогда бы мы не проиграли. Нужно было позволить тебе разбить свою бестолковую голову. От тебя одни проблемы, – отличный ответ, даже глазом не повел.
«Ого!» – удивляюсь я, и неприятный холодок бежит по моей спине, а руки начинают подрагивать. Этот его твердый взгляд из под бровей… умей он им убивать, осталось бы от меня лишь мокрое место.
– Ты серьезно? – вскакиваю на ноги ошарашенно. – Серьезно? Ты готов пожертвовать чужой жизнью, ради своего дурацкого самолюбия? Ты должен быть защитником и опорой для своих подчиненных. Ты лидер Бесстрашия, а не капризный мальчишка.
– Сука поганая! – рявкает он вставая, что у меня от его галантности уши глохнут. – Не тебе говорить, что я должен! – Эрик делает шаг ближе, заставляя отступить назад. – Бесстрашные – от природы воины, сильные и отважные. Им неведом страх. Мы готовим солдат, а не…
– Ты готовишь убийц! – не выдерживаю я. – Твоя жестокость порождает насилие и безжалостность.
– Все сказала? – его голос снижает громкость, перерастая в холодящий душу шепот.
Он хватает меня за шиворот и я вижу лишь приближающийся к лицу кулак. Зажмуриваюсь от страха, перестав дышать… Жалобное треньканье железа возле моего уха от удара Эрика в стену вагона, а потом наступает давящая тишина, нарушается громким, прерывистым дыханием. Прошел, кажется, час, на деле же – секунд пять прежде, чем я смогла различать хоть какие-нибудь звуки, проклиная в душе свое неуемное стремление вы**аться.
– Открой глазки, – голос стал мягче, с едва ощутимой хрипотцой, завораживающий. Ужас сковал меня ледяными путами, я чувствую как пот стекает по моим ребрам и облизываю пересохшие губы. – Открой.
И я подчиняюсь.
Глаза его кажутся темными, из-за расширенных зрачков. Небольшие и насмешливые. Хищные глаза. Я вижу в них свое испуганное отражение. Эрик делает шаг вперед, прижимая меня к стене и накрывает мои губы своими. А вопреки страху, на меня накатывает какое-то дурацкое ощущение… когда не знаешь, чего больше хочется – отпихнуть человека или… поцеловать? Странно, а раньше у меня при одном его приближении душа в пятки сигала.
Его губы неожиданно оказались мягкими, а поцелуи напористые и властные, требующие полного подчинения. Безоговорочного. Ты привык всегда получать что хочешь? Ты не принимаешь отказа и непокорности, я права?
Дрожь прокатывает по всему телу волной, я растерянно стискиваю пальцы в кулаки, иначе их сейчас просто из суставов повыворачивает. Сильные руки, сжимающие мои плечи, плавно спускаются ниже, а у меня сердце разгоняется в груди, что вот-вот выскочит в горло, когда я прижимаюсь к его губам и отвечаю на поцелуй, осторожно вдыхая, чуть разбавленный табаком запах мужчины. Он замирает на секунду, не ожидал, наверное… я и сама от себя не ожидала… Вкус чужих губ такой необычный и я не знаю что с ними делать… И как… И для чего… Судорожно втянув носом воздух, Эрик еще сильнее вжимает меня в стену, что позвоночник ноет, навалившись всем телом, и беспардонный язык нагло проникает внутрь, не спеша захватывая в свой плен, слегка задержавшись на серебряном пирсинге. И я пугаюсь, обрывая поцелуй, довольно жестко кусая его за губу, пытаясь вывернуться из рук мужчины.
Он шипит от боли, слегка дернувшись, а через секунду я получаю болезненный укус в ответ, чувствуя уже во рту медный привкус нашей крови. Вкус страха и желания. Он присасывает мою губу и резко отстраняется, когда я толкаю его в грудь. Эрик состоит из сплошных мускулов, развитых, мощных и отлично тренированных. По его грудной клетке, наверное, можно долго бить кувалдой, прежде чем нанести ощутимый урон. Но сейчас он отступает, позволив мне сбежать в другой конец вагона, где я забиваюсь в угол, заливаясь краской до самых ушей. А ручки-то трясутся… Да черт подери, что я творю?
Эрик стоит у открытых дверей, держась за ручки по обе стороны широко раскинув руки, и наклоняется вперед, так что его тело в основном находится снаружи вагона, и только ступни твердо стоят внутри. Ветер треплет его распахнутую куртку. За окном простирается ночной город, он смотрит в открытый проем вагона, а потом неожиданно прыгает в пустоту.
«О, черт», – я срываюсь вперёд, вглядываясь в мелькающий темный пейзаж.
– Сволочь! Боже, какая же сволочь! – вырывается у меня, когда я понимаю, что впереди вот-вот закончится крыша нашей штаб-квартиры. Он не предупредил что пора прыгать, а если я останусь в вагоне – вылечу из фракции. Черт!
– Решайся же! – Подгоняю я себя.
Прыжок, мимолетное ощущение невесомости и…
Но мои ноги не чувствуют опоры, только руки цепляются за небольшой выступ края, а колени больно врезаются в стену. Мое тело чуть отбрасывает от удара, немой крик застревает в горле, вырвавшись наружу неясным сипением.
«Еб***мать!» – бьется в мозгу.
Ты же не сдашься? Не смей. Борись! Я сильней стискиваю пальцы и подтягиваюсь, увидев, что ко мне уже спешит Фор и одним рывком выдергивает на поверхность крыши. Пытаюсь что-то сказать, но от страха зуб на зуб не попадает. Размазываю по щекам слезы ладонью, пока никто не заметил. Да-да, сука, слезы, злые такие… Отомстил мне лидер, стало быть, скотина такая. То орет, то целует… сплошная этажерка с головоломками, а не человек.
– Все хорошо! Успокойся! – как можно уверенней говорит Фор вглядываясь в мое лицо, будто хочет там все прочесть. – Эшли, что случилось?
– Я… Я не достаточно разбежалась, – хриплю в ответ, не решаясь нажаловаться на Эрика. Толку от этого не будет, а проблем прибавиться и у меня, и у Фора. Как еще голос не дрожит, фух…
Меня кто-то обнимает, что-то говорит, спрашивает, но я отмахиваюсь от ребят. Нужно успокоиться, прийти в себя. Как можно сильнее обхватываю свои плечи руками, чтобы замедлить пульс, и дышу.
Глубоко, медленно, долго.
Мне удается взять себя в руки в то время, когда урожденные зазывают неофитов с собой, на очередную авантюру в стиле Бесстрашия. Приключений у меня и так сегодня за глаза, а все равно ловлю себя на мысли, что не против пойти с ними, но мой отмерзший зад не позволяет отправиться за дополнительными развлечениями. Хватит с меня на сегодня. Пробираясь за спинами черной массы, я быстро сворачиваю в ближайшую дверь и бегом припускаю в направлении нашей спальни.
Стянув, наконец, с себя мокрые вещи, сваливаю их в бесформенную кучу на пол и, подхватив полотенце, шлепаю босыми ногами в душевую, радуясь, что от души можно понежиться в горячей воде в полном одиночестве. Оглядывая свои ободранные коленки, только остается злобно чертыхаться, но губы до сих пор печет от поцелуя, вызывая тоску и отчаяние.
– Пошел он черту, – вздыхаю я, желая услышать собственный голос. Слышу, но бодрости-то не прибавляет, потому что звучит он весьма жалко, а я по-прежнему не понимаю, что произошло в поезде.
Шум льющейся воды действует на меня успокаивающе, и даже проржавевшие вентили, закрывающиеся с противным скрипом, не нарушают мое душевное равновесие. Но за обманчивым умиротворением я не сразу замечаю сквозняк, обдавший прохладой мои ноги. В дверях, привалившись к косяку плечом, стоит… ОН! Разглядывает меня изучающе, не спеша, а потом резко подается вперед. В темных, почти черных глазах плещется адское безумие. Жуткая тревога выпихивает мою душу в пятки, сердце колотится отбойным молотком, волна мурашек разбегается от позвоночника и каждый волосок на теле встает дыбом, а с губ срывается крик ужаса:
– Нет!
====== «Глава 8» Первый... ======
музыка Zack Hemsey «See What Iʼve Become»
POV Эрик
Пустота и одиночество – это то, что мне нужно. Это мое кредо. Моя гребанная жизнь. Ненавижу.
Ночь густая, закрывает своим темным покрывалом весь город, зажигает печальные, яркие огни в небе. Горящий диск луны низко висит над заброшенными зданиями, погруженными во мрак. Темный, холодный и мрачный, такой же, как моя душа. А, может, и нет никакой души. Только вязкая, черная жижа в груди, давит, вытесняет все человеческое, поглощает, стягивает обручем голову, вышибая разум и питая тело низменными инстинктами. Ночью всякие дебильные мысли лезут в голову. Ночь – пора странная и загадочная, дает покой и надежду… Но только не мне. Ненавижу ночь.
Затягиваюсь сигаретой, провожу рукой по растрепанным волосам, вдыхая оттенки вкуса сгорающего курева, и выпускаю тонкой струйкой сизый дым, провожая его взглядом и чувствуя закипающее раздражение. Дышать нечем, бл*дь, в этих четырех стенах, от алкоголя и сигарет в комнате висит сизая дымка, от чего ноющая головная боль становится совсем уж невыносимой.
Рванув старую, дребезжащую раму на себя, впускаю прохладный свежий воздух в помещение и смотрю в окно. Мир замер. Полная незримых звуков темнота наводит чувство безотчетной опасности и усиливает обостренное чутье. Но сильнее всего, я сейчас ощущаю слепую ярость, заглушающую все вокруг.
Проиграл. Опять, бл*дь!
Снова второй.
Я второй, сука бл*дь, в который еб*нный раз!
Виски уже не помогает. Только обжигает горло и туманит рассудок. Изнутри режет ощущение слабости так, что терпеть это становится невозможно. Да что за черт! Что за еб*нная жизнь? Искусственная, не моя. Все чаще ощущаю себя марионеткой в чужих руках, которую дергают за ниточки и диктуют правила игры. Разве я к этому стремился, этого хотел, когда пробивался на вершину не жалея ни себя, ни других? Лидер Бесстрашия… Самому-то не смешно? Где и в каком месте ты лидер, если все, кому не лень, вытирают об тебя ноги, дерьмо п*здох*йное! Все, начиная с Джанин заканчивая гребанными, бл*дскими неофитами, век бы их не видеть!
В глазах темнеет от злости, сердце бешено колотится, в крови бушует адреналин, щедро разбавленный алкоголем и горечью поражения.
И даже здесь, на этой идиотской тренировке, всё равно – проигравший, по всем статьям! Как иллюстрация всему тому, чего я добился в этой уеб*щной жизни. Я безжалостный лидер, бл*дь, по трупам шел к этому, еб*ное количество времени потратил, чтобы стать тем, кем стал! А кем я стал? Циничным убийцей, садистом, без совести и сожаления издевающимся над неофитами, кидающим людей в топку сражений с изгоями, злобным, черствым ублюдком. Разве этого я хотел? В этом цель?
Я хотел, чтобы меня уважали, хотел… да, еб вашу мать, хотел сделать так, чтобы эти долбаные ублюдки, что называют себя бесстрашными, действительно таковыми были! Хотел сделать фракцию Бесстрашие сильнее, сука, мощнее! А что вышло? Я из раза в раз проигравший, будто заклейменный незримой меткой и даже неофиты меня ни во что не ставят. За время пребывания в Бесстрашии, у меня насчитывается более ста выездов, большая часть из низ боевые. Одних ранений около тридцати, я, бл*дь столько раз прощался с жизнью, сколько они не дрочили за свою жизнь, но все равно, твою мать…
Они зубоскалят у меня за спиной, награждают всевозможными прозвищами, выдумывают истории, одна страшнее другой, об издевательствах над неофитами прошлых лет, моей жестокости и отвратительном характере. А у меня, сука, бл*дь, еб*ать какой премерзкий характер, но я могу себе это позволить, потому что я боец, солдат, а они все идиоты уеб*щные, мерзкие в своей слабости и страхе передо мной!
Стакан летит в стену, звонко разбиваясь и осыпая ровный каменный пол множеством расколотых стекляшек. Нет, не приносит это облегчения, только стакан очередной проеб*л и теперь придется пить прямо из горла…
Мне никто не нужен. Особенно те, кто нарушает мой покой, разбивает по кирпичикам стену, которой я так долго отгораживался от людей. У меня две цели – власть и контроль. Без этих составляющих мир приходит в хаос и рушит, вообще, все жизни. Не будет ни людей, ни цивилизации, ни тех жалких крох, что осталось от человечества, ничего. Но я проигрываю. Всем и всегда. Вечно на скамейке запасных, вечный ублюдок с выжженой душой, не оставивший в себе ничего светлого. Не этого я хотел, нет, сука, не этого… И рядом с ублюдочным Фором, я вечный второй. Какому дьяволу этот придурочный Стифф продал душу? Как ему удается обойти меня на всех поворотах? Он что знает какой-то еб*нный секрет?
Очередная сигарета выбивается из пачки. Надо завязывать так много курить, дыхалка подводит последнее время, но как отказать себе в этом, если уже ничего не помогает – ни усиленные физические нагрузки, когда избиваешь снаряды до кровавых рук; ни пробежки на несколько километров, когда кажется, что еще немного и можно будет убежать от самого себя. Последнее время все ни к черту, ни сна, ни покоя… И все из-за этой… гребанной неофитки, которая кажется совершенно меня не боится, сколько ни запугивай, сколько ни увеличивай нагрузку, она гнется…, но не ломается! Никак!
Чертова идиотка, бесконечно тупая, но при этом вечно лезет на рожон, выставляет меня идиотом перед всеми, нарывается, играет со мной в свои идиотские игры! Слабая. Упрямая. Непокорная. Ужасно раздражающая своим безрассудством, выводящая из себя своими выходками. Ее, вообще, не должно было быть здесь. Она слабачка и постоянно трясется от страха, но при этом у нее море упрямства в глазах, перерастающее в яростное упорство… Бесит, неимоверно бесит! Таким, как она, не место в Бесстрашии. Из-за слабаков фракция превратилась в сборище слащавых ублюдков, во главе с ублюдочным Фором. Чем больше слабаков, тем слабее фракция! Нам нельзя быть слабыми, мы просто не можем себе этого позволить!
Я отвернулся от окна, выбросив сигарету, и почувствовал, как осенний воздух холодит разгоряченную кожу, остужает немного голову, но сердце все равно колотится, и очень хочется унять это внутреннее противоречие. Надо как-то забыться, но сегодня у меня не получится. И все из-за этой мелкой противной девки.
Надо было сразу избавиться от нее, когда я почувствовал, что с ней не все так просто. В этом потоке были девки мутные, но эта… Что-то с ней не так и я должен выяснить что. Там, в поезде… я уже был готов к сопротивлению, но… Ее внезапная покорность, будто она не ожидала, но совершенно не испугалась, а скорее… удивилась, просто подкосила, обычно девки реагируют на насилие по-другому… Она боялась, но перечила мне. Она обмирала от страха и все равно ответила на поцелуй. Она заставила меня почувствовать желание, а потом нагло перехватила инициативу. Что она о себе возомнила? Что можно, вот так просто, играть со мной? Хочется раз и навсегда указать на ее место, чтобы не думала выеб*ваться больше!
Ярость затапливает до краев, бутылка летит в стену, разбивается с приглушенным звуком, оставляет мокрый след на серой, как мое нутро, штукатурке и осыпается на пол блестящими осколками.
Во всем виновата эта девка. Эта неофитка, жалкая, мерзкая, противная в своей привлекательности. Ее надо проучить. Ее обязательно надо заткнуть, растоптать, унизить, чтобы не смела поднимать на меня свой упрямый, непокорный взгляд, напоминающий… растопленный шоколад. Бесит, ужасно бесит, что когда она рядом, я не могу быть собой, каждый раз, когда она оказывается поблизости, я точно знаю, что это именно она, а не кто-то еще… Какого хрена я знаю, что она пахнет чем-то свежим, и этот ее запах сводит с ума, сны о ней заставляют просыпаться в горячечном поту, и ничего не помогает прийти в себя, ни душ, ни кофе, ни другие девки.
Когда и как она могла превратиться из раздражающего фактора в проблему? Какого, вообще, х*я происходит? Отчего именно на нее всегда натыкается взгляд, когда я оказываюсь перед толпой неофитов, а в столовой я вижу непременно именно ее, приваливающуюся на плечо какому-нибудь идиоту и расточающую всем улыбки своими вечно разбитыми губами.
Просто до чертиков бесит, когда вокруг нее табунами вьются другие парни. Она притягивает взгляд, как магнитом, на нее и ее идиотские поступки невозможно не обращать внимания, и я должен, просто обязан прекратить все это! Нет в ней ничего, что есть в других девках, такая же тупая дура, как и все. Я должен понять, доказать себе, что это так, чтобы невозможно было злиться на нее! И, вообще, испытывать какие-то эмоции, кроме безразличия!
Ноги сами несут меня по лестницам, по полумраку длинных, запутанных туннелей. Я знаю где она. Я видел, что она не пошла с неофитами на зип-лайн, и сейчас она одна в спальне. Толкнув дверь, оказываюсь в пустом помещении, звук льющейся воды выдает нахождение добычи. Ее нужно раздавить, вытравить из себя зависимость от нее. Она должна ответить за свою дерзость, за то, что позволила себе пререкаться со мной! Я уже все решил. Любой ценой.
Крадусь тихо, как хищник на охоте, проникая в комнату со множеством узких скрипучих кроватей, и пробравшись в душевую, прислоняюсь плечом к косяку. Ожидание не занимает много времени, но я успел в красках представить себе всю картину того, что сейчас будет здесь происходить, и от предвкушения мне становится все труднее дышать.
Она выходит из душа, окутанная паром и сладким ароматом мыла. Вода тонкими струйками стекает с коротких волос на белую, изящную шею, спускаясь к такой беззащитной ямочке под ключицей, ниже, капельками покрывая маленькую грудь, с заострившимися пуговками сосков. Тонкую девичью талию огибает черный дракон, плотно запустивший острые когти в нежную кожу. Разорвать ее теплую плоть. Вонзить клыки в трепыхающееся сердечко. Я и есть дракон, и сегодня… пощады не будет, это я могу гарантировать!
Я чувствую ее страх, витающий здесь, отражающийся в ее глазах, которые, не мигая, смотрят на меня. Зверь во мне чувствует его. Я так давно играю в игры со страхом, что чую его везде и всегда. Монстр, сильный и беспощадный, готов вот-вот вырваться на свободу. В секунду все исчезает, остается только нестерпимое желание. Эта девка ответит за все бессонные ночи, за мою ярость и бессилие, за свое легкомыслие и безрассудность.
– Нет! – вскрик врывается в ночную тишину. Она поняла, зачем я здесь, но Зверь уже выпущен и он не остановится. Не сможет.
Осознавшая свое положение неофитка бросается в сторону в надежде спастись, но я резко перехватываю ее и прижимаю к себе, раскрасневшуюся после душа, мокрую и трясущуюся, оттесняя ее к стене. Жалкая, мелкая дрянь. Нечего разыгрывать тут невинность, я видел, замечал с каким неприкрытым вожделением смотрят на нее некоторые парни. Давай, не сопротивляйся, тебе даже понравится! Она замирает на миг, явно для того, чтобы усыпить мою бдительность, а потом снова начинает вырываться, отчаянно борясь за неприкосновенность своего тела. Значит, играем в непослушание? Короткий резкий удар в лицо вновь разбивает ей губы, заставляя некоторое время приходить в себя и прекратить сопротивление.
– Не дергайся, сука, и не вздумай орать, убью, бл*дь! – я давал тебе шанс исчезнуть. Сбежать, уехать, умереть. Теперь поздно, ты в моей власти.
– За что? – еле слышно только и успевает прошептать она, когда я швыряю ее к окутанной паром стене, наваливаясь всем телом и впиваясь в разбитые губы поцелуем, грубым, жадным, унизительным. Она пытается извернуться, но я хватаю ее за горло, не давая мотать головой.
– Доигралась, – выцеживаю сквозь зубы и только сильнее сдавливаю тонкую шею. – Не дергайся, говорю, дура! Расслабься, может, получишь удовольствие!
Моя рука лихорадочно шарит по ее телу, а разум весь стек ниже пояса, если оставались какие-то рациональные мысли в голове, то сейчас испарились и они. О, да, мне нравится, что она в ужасе пытается отшатнуться от каждого резкого движения, приносящего ей боль, но мне мало этого, и я заставляю ее смотреть мне прямо в глаза.
– Нет! – мелко мотая головой, умоляюще всхлипнула она, пытаясь если не вырваться из моей хватки, то хотя бы отстраниться. Похоже, и впрямь память у девицы слишком короткая, раз простейших вещей она не понимала. Иначе бы и не дергалась лишний раз: с первого раза бы запомнила, что не самая лучшая это идея – пытаться вырваться, не просто не имея для того достаточно сил, но и пусть и неосознанно, но все-таки опрометчиво слишком уж дразняще извиваясь всем телом и этим самым только больше распаляя меня.
– Нечего было играть со мной, крошка, – издевательски шиплю ей в лицо, чувствуя полную власть над ней, точно зная, что меня уже ничто не остановит.
Подхватываю девчонку под бедра, такую легкую, и усаживаю на старую, узкую тумбу. Она все еще слабо сопротивляется, но все попытки тщетны, я крепче сжимаю ее горло и прижимаю спиной к холодному кафелю стены, полностью обездвижив ее, будто распяв. Только тонкие пальчики не оставляют жалких попыток разжать мою хватку, ну не идиотка ли? Лицо кривится в безмолвном крике, и я всем своим звериным чутьем ощущаю испытываемый ею страх…
Влажные глаза, словно два блюдца, не мигая смотрящие в упор, в панике расширились при звуке щелкнувшей пряжки ремня и расстегивающейся молнии на джинсах. Как же мне в них тесно, черт. Она с шипением втянула воздух сквозь зубы, дернулась с невесть откуда взявшейся силой, болезненно приложившись затылком о стену, не сумев оказать свое очередное безуспешное в наивных попытках и совершенно бессмысленное сопротивление, зажмурившись и стиснув зубы, чтобы не взвизгнуть, ощутив обжигающе горячее прикосновение налившегося кровью члена к обнаженной коже. Грубо протиснувшись между ее ног, одним рывком всаживаю в нее член до самого основания, получив себе в награду полный муки всхлип. Чееерт, какое же освобождение! Ничего больше не осталось, только крепко обжимающие меня мышцы и ощущение физического обладания…
Не снимая одной руки с ее шеи, второй притягиваю ее к себе за бедра, хоть силой вынуждая девку все-таки для себя раскрыться, раз уж самостоятельно расслабиться ей, все никак не удавалось, и глубже вдвигаюсь в тяжело, но одуряюще приятно принимающее меня тело, упиваясь моментом. Она бьется в моих руках, хрипит, задыхаясь, давится собственным страдальческим скулежом, но алкоголь, кураж, адреналин туманят мозг, срывают стоп-сигналы, и я уже не замечаю этого, быстрее ускоряя темп, впиваясь пальцами в шелковую кожу. От самоконтроля не осталось и следа. Меня словно током бьет, от ее влажной, умопомрачительно узкой п*зды, и грубые стоны, зарождающиеся в глубине груди, рывками вырываются наружу.
Вкус крови на прокушенных губах; вибрации, растущие под ладонью, поглаживающей и вжимающей в себя; едва заметные движения бедер навстречу; ловящие пустой воздух пальцы. Я отпускаю ее шею и слышу, как она жадно втягивает глоток кислорода, сквозь сжатые зубы и громко сглатывает слюну. Я же говорю, тебе понравится, шлюха! Всем шлюхам нравится…
Но взгляд… такой растерянный и абсолютно открытый, а по ее телу катится легкая дрожь. Навеянный целой палитрой различных эмоций, пожар внизу живота набирает силу. Я чувствую охренительное упоение… Дикая, первобытная страсть рвет меня на куски. Вокруг моментально гаснет свет, веки сами закрывают обзор, а тело становится словно натянутая струна. Еще несколько сильных толчков и я не сдерживаю, невероятной силы, нарастающий поток, ловя каждую накатывающую волну удовольствия, до боли вцепившись в ее бедро, вырывая из горла девицы очередной, так старательно сдерживаемый всхлип, потонувший и затерявшийся в донесшемся из моей груди неожиданно громком низком рыке… Маленькая победа. Что может быть слаще!
