Текст книги "Няня для балбеса (СИ)"
Автор книги: evsora
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Мысленно уговорив себя успокоиться, Китнисс смяла несколько салфеток и размазала по столешнице следы крушения своей глупой мечты. Безжалостно растирая влагу, девушка вернула столу былую зеркальность, которая отражала свет ламп до беспорядка, устроенного здесь парой. Сейчас в поверхности стола, преломляясь и искажаясь, отражалось красное лицо со следами слез на щеках и с припухшими губами. Размазня, короче. Сделав глубокий вздох, Китнисс не позволила очередной порции слез подступить к глазам, опущенным на злосчастную рубашку. Медленно, по одной, были застегнуты все пуговицы. Края аккуратно заправлены в юбку. По ресницам прошлась салфетка, впитавшая влагу в себя. Растрепанная коса была переделана. Стакан был промыт и возвращен на полку. Сердце было разбито и никого это не интересовало.
Понимая, что весь ее вид выдает в ней несчастную дуру, которая только что обливалась слезами, Кит прошмыгнула на курилку. С каждой новой затяжкой руки дрожали чуть меньше, а мысли выстраивались в ровные цепочки.
По сути, Пит все сделал правильно. Он никогда не хотел серьезных отношений, никогда не стремился привязаться к кому-то или привязать какую-либо девушку к себе. Она – не исключение. К тому же, она, как никто, понимала его и четко знала, на что идет.
С парнем, который нравится, любовью позанималась? Позанималась. Удовольствие получила? О, еще какое! Так нечего ныть и распускать сопли. Радуйся, что это у тебя было, и сохрани приятные, не омраченные окончанием, воспоминания, в том же уголке сердца, где хранится папка под названием “Всякая любовная чушь”. И скажи Питу спасибо за то, что не стал давать тебе ложной надежды на продолжение. Конечно, кому нужно, чтобы за ним по пятам таскалась влюбленная глупышка, пускающая по нему розовые слюни. Пит просто таким образом намекнул ей, чтобы она ни на что не рассчитывала. Хоть вышло и грубо, но, по крайней мере, честно. Потом было бы гораздо больнее.
Вдавив окурок в пепельницу, Китнисс пошла в сторону зала и музыки. Перед тем, как выйти на свет, еще раз провела кончиками пальцев по нижним векам, и, только убедившись, что они абсолютно сухие, а губы растянуты в загадочной полуулыбке, переступила порог.
Сэм встретил Пита бурными аплодисментами. Сразу парня немного смутил такой прием – неужели он так радуется за товарища, который только что шикарно потрахался?
“Да ладно, Пит, называй вещи своими именами, – совесть насмешливо прищурилась, – сегодня ты занимался любовью!”
Правда оказалась прозаичней – Сэму просто срочно нужен был собутыльник. Пока Пит с Китнисс проверяли прочность мебели на кухне, Крессида утащила Фица отрываться под музыку, хотя они больше дурачились, чем танцевали. А Сэм остался наедине с только початой второй бутылкой. Но он же не мог пить в одиночестве? Вот и ждал парня, медленно потягивая виски из стакана. И дотянулся уже до половины бутылки.
Откинув на спинку дивана расслабленное тело, Пит принял из рук товарища наполненный стакан и залпом отпил почти половину. Прищуренные глаза почти не отрывались от дверного проема, в котором должна была появиться Китнисс. Минута, через которую она обещала прийти, давно истекла, прошло пять, а следом – еще пять минут. Девушки не было.
Мозг, недавно очистившийся от всех навязчивых мыслей, опять начал потихоньку проворачивать шестеренки, заставляя вспомнить окончание их “свидания”. Что-то явно пошло не так.
Пит не понимал, чем вызвал резкую перемену в поведении девушки. Он считал, что идеально составил фразу, что этот аргумент станет самым действенным. Во-первых, он заботился только о ней, забывая про свои чувства. Во-вторых, дал понять, что уважает и принимает ее выбор и не будет на нее давить. В третьих, если то, что произошло между ними, для нее все же значит достаточно много, чтобы задуматься о необходимости присутствия Гейла в ее жизни, у нее не будет острой необходимости выскакивать замуж, она сможет позволить себе спокойно подумать и разобраться в своих желаниях. При этом нужда или отчаяние не будут подталкивать ее в спину, заставляя принять спонтанное решение.
Парень был уверен, что Кит, как умный и трезвомыслящий человек, оценит все плюсы его предложения. Ей, конечно, незачем было знать, что Пит приложит максимум усилий, чтобы то время, которое он для нее выиграл, она проводила с ним. Что он собирается добиваться ее так, что Хоторн на его фоне покажется просто жалким сосунком. Что он сделает все, чтобы Кит поняла, что с ним ей будет лучше, безопасней, приятней. Что он готов изменить себя и свою жизнь, лишь бы в ней была девушка с серыми глазами, глядящими на него с любовью. Что он сам готов жениться на ней, лишь бы быть уверенным, что она – только его. С удивлением поняв, какое направление приняли его мысли, Пит осознал, что оно его не пугает.
Раньше парень не задумывался о том, что однажды ему захочется, чтобы какая-нибудь девушка сменила свою фамилию на “Мелларк”. Размышляя о будущем, он предполагал, что просто однажды выберет самую не истеричную девушку среди своих пассий, которая будет закрывать глаза на его развлечения и заниматься собой, домом, детьми – чем захочет, в общем, только не его связями на стороне.
Но, как ни странно, сейчас эти мысли не вызвали ни страха, ни отторжения… С удивлением Пит осознал, что он готов. Он вполне мог представить свою дальнейшую жизнь, навсегда связанную с Китнисс, посвященную только ей. И пускай он сейчас мыслил как закоренелый собственник (хотя раньше таких порывов за собой не замечал), ему не было ни стыдно, ни неудобно. Эта девушка просто переворачивала весь его мир с ног на голову, и ему это нравилось.
Делая вид, что продолжает слушать увлекательные разглагольствования Сэма на тему равенства дистриктов и Капитолия, периодически даже кивая и поддакивая, Пит прокручивал в голове то, что произошло десять минут назад между ним и девушкой. Под прикрытыми веками постоянно мелькали картинки, на которых Китнисс вздыхала, улыбалась, тянулась к нему губами… стонала и извивалась… Последняя изображала напряженную спину в белой рубашке и дрожащие руки, пытающиеся спрятать от него такое прекрасное тело, и как бы Пит ни старался ее отогнать, настойчиво стояла перед глазами.
Что же все таки произошло с девушкой, когда он упомянул ее отношения с Гейлом? Может, она так сильно расстроилась из-за того, что он знает о них? Или…
Вот черт! Глаза резко распахнулись, а желудок сжался от страшного предположения. Из-за того, что рука дернулась, на джинсы выплеснулся темный напиток из стакана, и Пит, быстро прижав салфетку к пятну, застыл, глядя на нее.
Китнисс сожалеет.
Мысли начали сумбурной толпой носиться по черепной коробке, представляя ее действия под новым углом. Конечно, в порыве страсти и под действием алкоголя она раскрепостилась, дала волю своим желаниям. А потом он напомнил ей, что у нее есть парень, стабильные, хоть, может, и немного наскучившие из-за своей продолжительности, отношения, обязательства… И до девушки дошло, что она натворила, что она изменила своему любимому. И она пожалела.
Не в силах поднять голову из-за обрушившейся на него жестокой правды, Пит пропустил появление девушки в зале. Только когда она, садясь на диван напротив, случайно зацепила ногой его колено, он поднял глаза и всмотрелся в любимое лицо. Так и есть. Опять краснеет, старательно отводит глаза… И эта приклеенная натянутая улыбка… Как сильно Пит хотел бы ошибаться!
Представив, как выглядит со стороны со своими жалобными глазами, не отрывающимися от девушки, с разочарованным лицом, Пит мысленно посмеялся над собой. Оказывается, быть использованным – это… неприятно. Больно.
Китнисс повернулась к Сэму и включилась в активную беседу того с самим собой, делая вид, что Пита здесь нет. Иногда только она стреляла в его сторону глазами, тут же краснея и отводя взгляд, стоило ей только наткнуться на голубые льдинки. Она нервно постукивала ноготками по стакану с вином, из которого после возвращения не сделала ни одного глотка. Явно нервничает. Неужели она боится, что Пит расскажет Гейлу, или кому-нибудь еще о том, что произошло? Невесело усмехнувшись, Мелларк опустил глаза на стакан, в котором уже почти ничего не осталось. Может, ему и стоило бы так сделать. Разругать ее с Хоторном, сделать по-настоящему “свободной девушкой”. Только вряд ли ему после такого будет что-то светить, тогда она точно возненавидит его окончательно.
“Вот дурак. Понастроил тут воздушных замков. А на самом деле в ее глазах ты так и остался уродом, способным перед всем светом хвастаться тем, что затащил ее в постель.”
Дышать стало тяжело, легкие отказывались впускать в себя воздух. Нацепив маску равнодушия на лицо, Пит попросил Сэма налить еще.
– За мечты, которым никогда не сбыться! – Пит вытянул вперед руку со стаканом, предлагая присутствующим чокнуться за этот невеселый тост.
Сэм с энтузиазмом поддержал идею, уже наметив новую тему для философских рассуждений, но Пит, прожигая взглядом девушку, ожидал ее реакции. Резко вскинув широко раскрытые, наполненные страхом (болью?) глаза на Пита, девушка тут же стыдливо опустила их на красную жидкость в своем стакане. Приняв какое-то, только ей известное, решение, заставила губы разъехаться в слабой улыбке и соединила свой стакан с двумя, ее ожидающими. Задорно звякнув стеклом о стекло, Китнисс большими глотками осушила свой бокал и, продолжая улыбаться, выбралась из-за стола.
– Ладно, спасибо за компанию, но мне пора домой. – Проскользнув по Питу ничего не выражающим взглядом, как будто его там и вовсе не было, девушка направилась в сторону раздевалки.
– Постой, я тебя провожу! – Пит, не задумываясь, выпалил эти слова и встал следом за девушкой.
– Не стоит, спасибо… – Она немного растерялась, но быстро взяла себя в руки. – Я и сама в состоянии дойти.
– Китнисс, Пит! – Крессида сзади подлетела к девушке, обняв ее за плечи. – Вы что, уже уходите? Чего вы? Веселье ведь только начинается!
– Прости, Крис, но у меня мама будет волноваться, нужно домой.
– Пит, а ты? – Внимание Крессиды переключилось на парня, неуверенно топтавшегося перед скамьей. – Или у тебя тоже мама будет волноваться? Оставайся, без тебя будет скучно!
– Да, Пит, не расстраивай товарищей, оставайся, – Впервые за последние полчаса Пит удостоился такого продолжительного взгляда от девушки, – тем более, я… мне все равно еще нужно… кое-куда зайти. – Прекрасно понимая, что отговорку глупее и неправдоподобнее найти было сложно – ну куда можно зайти в половину четвертого? – Кит махнула парню рукой. – Увидимся завтра. -
Китнисс, поцеловав в щеку Крессиду и церемонно пожав руку Фицу, ушла переодеваться.
Так и не отклеив улыбку, Кит облачилась в собственную одежду и вышла из здания. В воздухе кружились снежинки, возможно, последние за эту зиму, и следы Китнисс были единственными на девственно белом покрытии.
Позволив себе, наконец, расслабиться, Китнисс остановилась и судорожно вздохнула. На самом деле, ей совсем не хотелось идти домой. Но и оставаться рядом с Питом тоже желания не было, потому что у нее уже не было сил поддерживать маску “У меня все нормально, мне не больно ни капельки”.
Как Кит и предполагала, Пит делал вид, что ничего не случилось. Видимо, не хотел, чтобы она перед всеми раскрыла их связь. Хотя странно, что их не встретили лукавыми взглядами и дружескими подколами – сложно было не сопоставить звуки, исходящие со стороны кухни, с их отсутствием. Возможно, все просто корректно сделали вид, что ничего не замечают и не понимают. И вообще, смотрите, какие интересные разводы на стенах.
Только этот тост… Вот зачем он это сделал? Китнисс и так поняла, с первого раза. Зачем повторять? Неужели для того, чтоб она не забыла, что для него это ровным счетом ничего не значит и ей не на что надеяться? И неужели по ней так видно, что в глубине души она надеялась?
Оглянувшись по сторонам, девушка ожидаемо никого не увидела и достала из пачки сигарету. Дома она не курила – не хотела, чтобы мама читала ей нотации. Ведь было за что.
Она сама себе удивлялась: сколько глупостей успела натворить буквально за какой-то месяц! Бросить учебу, вернуться в двенадцатый, устроиться на хреновую работу, закурить, переспать с Мелларком… Мысленно вычеркнув последний пункт из этого списка, девушка строго напомнила себе, что сама этого хотела. И, если честно, не жалеет, что сделала.
Тихонько прикрыв дверь, Китнисс вместе с потоком холодного воздуха, попала в дом. Чертыхнулась себе под нос, споткнувшись о чей-то ботинок и, повесив куртку на крючок, направилась на кухню. После ярко освещенной прихожей Китнисс совершенно ничего не видела и двигалась на ощупь, не желая включенным светом кого-нибудь разбудить. Пока она дошла до стола, который должен был служить следующим ориентиром, глаза немного привыкли к темноте и выхватили темный силуэт. Кто-то сидел на табуретке, опустив голову на руки. Негромко ойкнув, девушка резко подалась назад и, зацепившись руками за скатерть, еле устояла на ногах. А вот чашке, стоявшей почти на краю стола, повезло гораздо меньше, и она с громким звоном разлетелась на несколько частей.
– Китнисс? – Силуэт приподнял голову и заговорил с ней голосом мамы.
Понимая, что миссия по бесшумному возвращению домой провалена, девушка вернулась ко входу на кухню и щелкнула выключателем. Единственная лампочка под потолком залила кухню светом, который после темноты показался нестерпимо ярким и заставил присутствующих прикрыть глаза.
Тяжело вздохнув, Кит повернулась к матери, которая обеими руками терла сонное лицо.
– Ты чего не спишь? – Девушка опустилась на колени и принялась собирать останки чашки.
Игнорируя ее вопрос, мама повернула голову и посмотрела на древние часы, висящие над окном.
– Почти четыре… Кит, где ты была?
Вздрогнув от явного упрека, прозвучавшего в голосе, Китнисс подняла удивленный взгляд на мать. Сложив осколки кучкой на столе, девушка опустилась на соседнюю табуретку и поставила локти на стол.
– На работе задержалась, – Не поднимая глаз, Китнисс начала складывать осколки по размеру, составляя небольшую пирамидку, – а ты почему не спишь?
– Я проснулась, а тебя нет… Испугалась… что ты… что ты уехала… – Миссис Эвердин не сдержалась и тихонько всхлипнула, прикрыв рот ладошкой.
Китнисс присела перед женщиной и порывисто обняла ее колени. – Прости, прости мам. – Девушка уперлась лбом в ноги матери, из-за чего ее голос звучал глухо. – Я никуда не уехала, просто задержалась. Я больше не буду, честно, не буду задерживаться и тебя пугать. – Ей и самой хотелось разрыдаться – слишком тяжелым и насыщенным был день, слишком горестным и убитым был тон матери. Не разнимая рук, Кит подняла глаза на заплаканное любимое лицо. – Пойдем спать, а? Я спою тебе колыбельную, и тебе будут сниться самые сладкие сны. Как раньше, да? – Получив согласный кивок, девушка встала и предложила матери руку.
– Что, блудная дочь таки соизволила вернуться?
От неожиданности и мать, и дочь вздрогнули и обернулись в сторону двери, которая вела вглубь дома. Хейзел, тяжело ступая, прошла мимо них и с громким звуком поставила чайник на плиту.
– Доброй ночи, Хейзел. – Китнисс чувствовала себя неуверенно – в последнее время ей сложно было разговаривать с матерью Гейла. Та кидала на нее косые взгляды и поджимала губы, стоило только девушке столкнуться с ней в одной комнате. – Прости, что разбудили, мы уже идем спать. – Она потянула маму за руку, намекая, что лучше действительно покинуть кухню.
– Эль, ты так и будешь молчать и жевать сопли? – Игнорируя приветствие девушки, Хейзел в упор смотрела на сжавшуюся в комок миссис Эвердин. – Давно пора вставить твоей любой доченьке мозг, и, если ты не можешь, то это сделаю я.
Мать сильнее сжала руку Китнисс и опять надрывно всхлипнула. Ничего не понимая, девушка посмотрела на миссис Хоторн, взглядом умоляя ее не продолжать, чтобы не довести опять до истерики только успокоившуюся женщину.
– И не надо на меня так смотреть. Мне уже надоело, что в меня и мою семью начинают тыкать пальцами. – Хейзел поставила перед собой чашку и насыпала туда две ложки растворимого кофе. Ее движения были резкими, а губы кривились в презрительной гримасе. – Все из-за тебя, Китнисс. Я и мои мальчики – мы все страдаем из-за тебя, а тебе плевать! – Хейзел наконец позволила раздражению, накопленному за последние дни, выплеснуться наружу. – Мы приютили вас, не дали вам умереть с голоду – и что в благодарность? Ты шляешься неизвестно где до полу ночи, якшаешься с… с отбросами, и сама превращаешься в отброса! – Миссис Хоторн резко бросила ложечку на столешницу. – Ты хоть, знаешь, какие слухи о тебе уже ходят по дистрикту? – Не ожидая ответа от ошарашенной девушки, Хейзел продолжила. – А я знаю! Мне каждый встречный спешит их высказать! К этому Гордону только мерзавцы и ходят, которым лишь бы глотку залить да с бабой, на все согласной, перепихнуться. А те, кто там работают, на все согласны, это любой собаке известно. И как мне на все это реагировать? Ты живешь с нами в одном доме, пользуешься одним душем… Мало ли, какую заразу можешь притащить?
В который раз за этот длинный день глаза Китнисс наполнились слезами. От кого от кого – а от Хейзел она такого не ожидала. Все свободное время, не занятое работой или мамой, она посвящала этому дому, драила, стирала, готовила, делала уроки с младшими. Большую часть денег отдавала сразу в руки матери Гейла, стараясь хоть как-то компенсировать неудобство из-за их с мамой проживания в этом доме, и только малую часть откладывала на ремонт собственного дома. А сейчас она стояла перед разъяренной хозяйкой дома и только и могла, что молча открывать и закрывать рот, как рыба.
– Хейзел, что ты такое говоришь? – Неожиданно для Китнисс, мама поднялась со своей табуретки и сделала шаг к Хейзел. – Ты же знаешь Китнисс, ты знаешь, что она не проститутка! Зачем ты ее оскорбляешь? – Миссис Эвердин начала говорить неуверенным, немного дрожащим голосом, но окончание было произнесено на удивление твердо.
– Что я говорю? – Женщина резко подскочила к Китнисс и, с силой сжав своими пальцами ее подбородок, заставила задрать голову вверх. – А это, по-твоему, что? Никак, следы работы, не связанной с тасканием подноса! Ты и сама прекрасно знаешь, Эль, после чего остаются подобные отметины!
Выдернув голову из захвата миссис Хоторн, Китнисс отошла на шаг. Она догадывалась, что именно та увидела на ее шее. Гребаный Мелларк! Чувствуя себя неуютно под торжествующим взглядом Хейзел, Китнисс почувствовала, что краснеет. Все, теперь ее репутации точно конец. А кто виноват? Правильно, сама виновата. Нечего было ноги раздвигать, а теперь она и есть самая настоящая шлюха. Жаль только, что маме приходится все это выслушивать – она этого не заслужила. Пересилив себя, Китнисс подняла глаза и посмотрела на мать. Та была явно растеряна, но в глазах горел какой-то незнакомый Кит огонь.
– Говоришь, только мерзавцы к Гордону и ходят? – Эль сложила руки на груди и в упор посмотрела на женщину, которую раньше считала если не подругой, то очень хорошей знакомой. – Что ж твой Гейл тогда бегает в это заведение, как на работу? Неужели твой сын – мерзавец? – Миссис Эвердин всплеснула руками. – Ай-яй-яй! И я допустила, чтобы моя дочь жила в одном доме с ним и с женщиной, так его воспитавшей?
Теперь настала очередь Хейзел хватать ртом воздух. Ее лицо побагровело, а руки со всей силы сжимали края шали, накинутой на плечи. Забытый кофе остывал на столе, разбавляя пространство между женщинами легким паром.
– Ты… ты… – казалось, Хейзел сейчас схватит удар. Она была настолько огорошена, что не могла толком вымолвить ни одного слова. – Кто ж виноват, что кобелиная натура отца берет свое! Таскается за твоей девкой, как за сучкой течной. Еще и жениться на ней собирается. Тьфу! Только невестки мне такой не хватало! Принесет в подоле – потом гадай, от кого!
Резкий звук пощечины закончил этот диалог и наступила гробовая тишина. Эль, как разъяренная львица, защищающая своего детеныша, стояла между Хейзел и Китнисс, закрывая дочь собой. Ее глаза сверкали недобрым огнем, а губы кривились от ярости. Выпрямив спину и посмотрев на хозяйку дома, потирающую красную щеку, свысока, она властным тоном произнесла:
– Китнисс, собери самые необходимые вещи, мы покидаем этот гостеприимный дом. – Иронию из этой фразы можно было просто выжимать. – А ты слушай внимательно. Еще раз оскорбишь мою дочь – убью. Ты же знаешь, я сумасшедшая, мне можно. – Эль угрожающе улыбнулась. – А станешь слухи распускать – все узнают, что ты выгнала из дома двух беззащитных женщин на мороз, не дав им даже свои собственные вещи собрать. Посмотрим, что тогда станут говорить о тебе. – Закончив фразу торжествующим тоном, Эль ушла вслед за дочерью.
Вещей было немного, и они почти все поместились в узел из простыни. Не забыв выгрести из полки жменю монет – все свои сбережения, Китнисс дождалась маму и они вместе покинули дом Хоторнов.
Остановившись на дороге, Китнисс глубоко вдохнула и с восхищением на лице повернулась к маме. Она впервые за последнее время приняла сторону Китнисс. Впервые за последнее время бросилась на ее защиту. Впервые за последнее время выглядела такой нормальной и живой.
– Спасибо, мам. Ты даже не представляешь, как для меня это важно… – Она сжала худую женскую руку. – Только один вопрос: куда мы пойдем среди ночи?
– Как куда? – Миссис Эвердин выглядела, как генерал перед армией. – Домой!
========== 40. ==========
Легко сказать – домой.
Миссис Эвердин в приподнятом настроении бодро шагала вперед. Китнисс мысленно посмеивалась, в полной темноте пробираясь к родному дому. От Хейзел она, конечно, такого не ожидала. Как, впрочем, и от своей мамы.
Миссис Эвердин шла впереди дочери, подгоняемая адреналином, полученным во время ссоры. Она, как взъерошенная наседка, постоянно крутила головой по сторонам, подозрительно оглядывала окрестности, высматривая любую гипотетическую опасность для своего выводка. Женщина чеканила каждый шаг, при этом высоко поднимая ноги, чтобы в темноте не запнуться о какой-нибудь мусор или о твердую глыбу замерзшего за ночь снега, и это еще сильнее роднило ее с семейством птичьих.
Не удержавшись, Кит сначала хихикнула в кулак, чем заставила мать остановиться на месте и обернуться к дочери. При этом она так вывернула шею, все остальное тело оставив в старом положении, а ее заинтересованные глаза в темноте так были похожи на черные бусины, что невозможно было перестать видеть в ней индейку. Или голубя.
Более не сдерживаясь, Китнисс начала во весь голос хохотать, выплескивая все напряжение, накопившееся за этот нереально длинный день. Перед ней предстала вся абсурдность и комичность ситуации, из которой они выбрались без потерь благодаря сумасшествию матери. Что тоже было абсурдно.
Под сначала удивленным, а затем укоризненным взглядом миссис Эвердин Китнисс, заходясь от смеха, опустила узел на дорогу и оперлась на него коленями, не в состоянии более оставаться в вертикальном положении. Попытавшись остановить хохот, Китнисс сделала глубокий вдох, закончившийся икотой, и это вызвало новый приступ истеричного, неконтролируемого смеха. На глаза навернулись слезы, а в груди появилась тупая боль, и следующий смешок превратился в непроизвольный всхлип. Взгляд матери стал испуганным. Она подошла к сидящей на коленях и давящейся слезами дочери и, прижав ее голову к своему животу, начала поглаживать ее по волосам.
– Ничего, ничего, милая, все образуется. – Она неловко поддерживала девушку за плечи, не зная толком, как к ней подступиться – слишком давно не проявляла материнской нежности и заботы. – Я уверена, что ты у меня девочка умная и знаешь, что делаешь. А если нет – ну что ж, кто не совершает в молодости ошибок?
Китнисс благодарно принимала редкую ласку, боясь поднять на мать заплаканные глаза.
– Не столько… – Кит сказала это себе под нос, и мама, скорее всего, ее не услышала.
– Я знаю, что тебя расстраивает больше всего. – Миссис Эвердин помогла дочери подняться на ноги и поправила ее шарф. – Я думаю, тебе пора вернуться в Капитолий и закончить обучение. – Удостоившись удивленного взгляда девушки, Эль продолжила: – И даже не думай со мной пререкаться, я лучше знаю, что правильно для моей дочери. – Кивнув девушке с серьезным видом, пресекающим все, звучащие только в ее голове, попытки оспорить родительское решение, миссис Эвердин пошла дальше. Китнисс ничего не оставалось, как подхватить узел и поспешить за ней.
В который раз мама ее удивляла: то она рыдала и категорически отказывалась покидать родной городок, то настаивала на том, о чем Китнисс ее так упрашивала. Прекрасно понимая, что спорить на эту тему – это последнее, что она стала бы делать, Кит догнала резвую женщину.
– Мы можем ехать хоть завтра. Мой… одногруппник поможет с деньгами на оплату. – На самом деле, Кит не была уверена, что предложение Пита еще в силе. А вдруг он уже получил то, что хотел, и больше ему не нужно? Или его предложение все же включает в себя отработку телом? Не то чтобы Кит не хотела повторения… Но… Девушка запуталась в своих размышлениях, хочет ли она стать любовницей Пита без каких-либо обязательств. И без чувств.
Хотя, если мама будет согласна, решение материальной проблемы можно будет найти и на месте, в столице это сделать будет даже проще.
– Не мы, а ты, – Миссис Эвердин сдвинула калитку, к которой они уже подошли, и пропустила дочь вперед, прокладывать дорогу.
– А где будешь жить ты? – Китнисс скептически осмотрела дом. – Неужели хочешь сказать, что собираешься… в этой развалюхе? И на что ты будешь здесь жить, пока я не найду какую-нибудь работу? Нет, так дело не пойдет. Ты же знаешь, что я не могу оставить тебя здесь одну, без нормального жилья, ухода и средств для существования. Либо мы едем вместе, либо не едет никто. Спасибо, мама, но твое предложение, сделанное, видимо, для того, чтобы я от тебя, наконец, с этой темой отстала, слишком… сумасшедшее? – Произнося последнее слово, Кит опять хихикнула.
– Вот не нужно мне здесь, – Мать строго помахала Китнисс пальцем, при этом не пытаясь скрыть собственную улыбку, – опять делать из меня ненормальную. Я все продумала: ты поможешь мне привести этот дом в божеский вид, а потом можешь ехать. Родные меня не оставят, они помогут и деньгами, и едой.
– Родные? Какие, мам? – Внутри все похолодело. Неужели у нее рецидив?
– Ты ведь не единственный мой ребенок, почему же ты должна тащить все мои проблемы на своих плечах? – Оставив Кит на пороге, женщина, довольная своей идеей, прошла вглубь дома в поиске свечей.
Китнисс с грустью смотрела вслед матери, которая, шепча себе под нос что-то о любимом муже, который скоро вернется, и все станет, как раньше, начала шуметь шкафчиками на кухне. Только ей начало казаться, что мозг матери вернулся к полноценной работе… И здравствуйте, приехали. Как ее оставить такую? Как ее вообще оставлять даже на день, пока Китнисс на работе? Как-то отстраненно Кит подумала, что, вполне возможно, миссис Эвердин придется отправить в лечебницу даже против ее воли. Или… Нанять ей сиделку?
Это был неплохой вариант, и гораздо дешевле, чем полный стационар в заведении, подобном прошлому. Понимая, что, если хочет вернуться по “программе Пита”, ей придется просить парня о помощи еще и в этом вопросе. В предчувствии нелегкого разговора начали подрагивать руки. Ей и так сложно было принимать чужую помощь, а уж тем более просить о ней. Но… Не стоит ли будущее гордости, засунутой в одно место?
Оставив мать в спальне наедине со своими мечтами, Китнисс принялась за работу. В старом сарае еще осталось немного дров, но они все были сырыми. Натаскав приличную кучу к печи и оставив ее обсыхать, Кит разломала несколько стульев и разожгла огонь. Мать не изъявляла никакого желания помочь, она считала, что, приведя дочь в родной дом, свою задачу выполнила, поэтому девушка застелила ей пыльный матрас и уложила спать, заткнув дыру под дверью одеялом, чтобы тепло не покидало комнату. На часах было почти пять и, рассудив, что ложиться спать уже нет никакого смысла, Китнисс принесла два ведра воды из колонки и поставила на печь. Сидя перед огнем и иногда подкладывая в топку дрова, Китнисс из последних сил держала глаза открытыми. Иногда, засматриваясь на огонь, она осознавала только тот момент, когда уже просыпалась. Решив, что сейчас она не менее опасна, чем мать, Кит не стала дожидаться, пока вода до конца нагреется, и, стянув ведра, потащила их в бывшую ванную. Колотясь от холода, девушка кое-как умылась и быстро натянула на себя одежду. Она чувствовала себя моржом, нырнувшим в прорубь, но зато абсолютно проснувшимся моржом.
Кит заглянула в комнату, в которой мама сладко посапывала на матрасе. В ней было достаточно тепло, но она на всякий случай прикрыла ее плечи одеялом. Нацарапав записку прямо на кусочке обоев на тот случай, если мама проснется раньше, чем девушка вернется, Китнисс поглубже натянула шапку и выскользнула из дома.
Столяр начинал работать рано, и в, первую очередь, она направилась к нему. Оставив размер окна для кухни, девушка попросила просчитать, сколько нужно денег на установку во всем доме. Если экономить каждую копейку, то можно оборудовать дом окнами месяца за три. Если поможет Пит… Мысленно скривившись при воспоминании о том, что нужно будет просить Пита о деньгах, Кит постаралась пока отогнать эти мысли. Заскочив в продуктовую лавку, которая открывалась гораздо раньше, чем торговый центр, купила самую дешевую крупу (опять ячневая!) и, постояв немного в раздумье над сосисками, которые, безусловно, сделали бы завтрак больше похожим на еду, Кит побежала домой только с крупой.
Приготовив еды на день и попрятав все опасные предметы, включающие в себя не только спички и ножи, но даже вилки, Китнисс строго-настрого запретила матери покидать дом или оставлять нагретую комнату открытой, а сама поспешила на работу. Уходить было страшно, как будто она оставляет дома одного маленького ребенка. Чувствуя себя совсем никудышной дочерью, Кит тихонько постучала во входную дверь кафе.
Сэм, протирая только наполовину открытые глаза, отпер дверь и запустил Китнисс внутрь.
– Ты рано. – Смачно зевнув, охранник опять запер дверь. – Все еще спят.
– Извини, что тебе пришлось из-за меня проснуться раньше. – Китнисс белой завистью завидовала товарищам – они хоть немного поспали, а она уже в девять утра валилась с ног.
– Да ладно, все равно было пора подниматься. До прихода Гордона нужно успеть убрать последствия вчерашней вечеринки, а то еще решит, что нам слишком хорошо живется, и лишит премии.
