Текст книги "На привязи (СИ)"

Автор книги: Ernst Wolff

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Марик бросил взгляд на планшет. По простыне съезжал узкоплечий парень. Спрыгнув вниз, он сел в экар и был таков.

– Спускайся здесь на один вниз, – приказал Марик, – я за экаром…

Он сбежал по лестнице, не переставая думать. Лица парня не было видно под капюшоном, только подбородок, по крайней мере, это не Спилец, конституция не та, да и метод не его; подражатель. Маньяк? Возможно, следует проработать эту версию… Экар – знакомой модели, его найти будет просто. Если парень сел на экар под домом, то ближайший к нему подъем на трассу на пересечении двух кварталов, а по загруженным улицам быстро не проедешь, а значит, значит и шанс есть догнать, главное, поймать пеленг, но с этим уж проблем не возникнет, как бы ни была плоха лошадка полиции, электроника у нее сносная… Все это пронеслось в мыслях мгновенно, маршрут выстроился сам собой. Марик сел в экар, взлетел на трассу и обогнул дом. Запрокинул голову. Антон явно матерился, но схватился за простыню под причитания патрульных, оттолкнулся от балкончика и влетел ногами вперед в распахнутую дверь.

– Ну ты и козлина, – выругался Антон, – почему?..

– Подумать надо было, а ты отвлекаешь, – выпалил Марик, сосредоточившись лишь на маршруте.

Пеленг уже включился. Пока на экране появлялись зарегистрированные экары, Марик рванул по единственной дороге, которая вывела бы к выходу на трассу между кварталов, которой, несомненно, воспользовался преступник…

– Есть! – Антон ткнул пальцем в экран, и курсор прицепился к одному из экаров.

– Близко, – оскалился Марик.

Не прогадал. Именно тот маршрут, по крайней мере, поначалу, а потом парень ушел в сторону перекрестка Пятой и Воли… В грудь впился ремень – Антон ткнул в свой сенсор и его, и Марик выжал стопроцентную скорость.

Все смешалось, даже высотки, даже небо с землей, и он уставился на экран, потому что без его направляющих уже ничего не видел. Расстояние между ними и преступником сокращалось. От резкого поворота Антон опять заматерился, и вдруг экран погас, а спереди повалил дым, и лишь после этого Марик осознал, что слышал хлопок, словно их кто-то подстрелил под капот.

– Сука! – выпалил он.

– Тормози. Блядь, тормози.

У Марика волосы дыбом встали. Еще немного, еще пара минут пугающей гонки, и он доберется до того парня на ворованном экаре, кем бы он ни был… Он сбавил скорость, совсем чуть-чуть, чтобы не смазывалось все за окном в одно пятно, и заговорил:

– Отстегивайся. Руку на дверь. Как я скажу – прыгай. Крыша рядом будет. Ты понял меня? Прыгай.

– Ебнулся?

– Через полминуты. Это приказ.

– Кто ты, чтоб приказывать, сам-то?..

– Я дальше спрыгну. Пошлю экар на таран.

Антон все не шевелился, и на него растрачивалось сосредоточение, становилось сложнее. Как назло, ожил оператор в чудом уцелевшем передатчике:

– Запрещаю!!!

– Антон, через десять… готов?

Антон с рыком врезал кулаком по панели перед собой.

– Я знаю, что делаю, – четко сказал Марик, убеждая себя в этом. Антон ведь и не догадался, что невозможно поставить на автопилот экар с отбитыми сенсорами. Раз отключился экран, то ни одного сенсора на осталось, и работа идет лишь на ручном управлении, лишь бы он не понял, лишь бы он поддался… – Я опытнее. Шесть. Пять. Сейчас проскочим. Два.

– Один, – выплюнул Антон, распахнул дверь и сиганул из машины.

– Ну? – спросил Марик. – Боковые камеры целы?

С секундной заминкой оператор ответила:

– Зацепился за пожарную лестницу. Смог. Немедленно остановите экар и…

Марик вырубил передатчик, на долю мгновения сняв руку с руля, экар мотнуло в сторону – какая все-таки скорость, машина делается неуправляемой! Вновь вцепился в руль, увидев впереди экар. Давай, давай быстрее… Расстояние сокращалось. Марик сосредоточился на черной точке. Та становилась все больше. Все вокруг опять смазалось, пропало, и у него не осталось других ориентиров, кроме экара. Счастье, что черный. За серебристым он бы не уследил. Точка стала размером с муху, с мышь, с кошку… Руки вспотели и скользили по рулю. Нога так давила в пол, что онемела. Ничего не видно. Только черного медведя… Еще больше, еще…

Черный экар вильнул в сторону так резко, что Марик на миг потерял его из виду, а перед глазами тут же сверкнуло, и он понял: это зеркальная стена, отраженное от нее солнце ослепило, и он зажмурился… Закричал. Руль вырвался из рук, сам он дернулся в сторону, передние колеса съехали с трассы в пустоту, и экар развернуло на девяносто градусов. Марик закрыл голову руками, что-то ударило по зубам, грохот и звон. Он широко распахнул глаза, дрожащей рукой попытался отстегнуть ремень, но смог попасть по аварийной кнопке отключения раза с третьего. Полез через дверь, чувствуя, как волосы на голове шевелятся.

Экар балансировал над пропастью. Пробил багажником стекло и висел на жопе. Нога застряла, запуталась где-то, и судорожно кольнуло: куда он лезет на трассу, с ума сошел, рухнет тут же… Экар качнулся. Холодный пот градом катился по спине, во рту плескалась кровь. Марик вжался в кресло. Вдохнул. Выдохнул. Дернул на себя ногу, лодыжка отозвалась болью, ничего, всего-то вывих… Сердце, кажется, перестало биться, сначала скакало, обезумев, а теперь выдавало один удар в вечность… Люк. Сверху же есть люк. Марик выбросил над собой кулаки, выбил узкую круглую крышку и, не дав себе одуматься, устремился в открывшееся отверстие. Экар, не выдержав, покатился вниз, в зазор между зданием и трассой, да и пусть, все равно он разбился, на трассе его уже ничто держать не будет… Марик, высунувшись наполовину в люк, развернулся лицом к зданию, оттолкнулся от крыши экара и, чувствуя, как уходит опора из-под тела, рванулся вперед.

В последний миг, когда уже решил, что все кончено, упал грудью на твердый пол и тут же пополз вперед. Оказавшись целиком на устойчивом, усеянном осколками полу, Марик перевернулся на спину. Раздался грохот и сразу же визг сигнализации. Марик закрыл глаза. Дерьмо. Он проворонил преступника и сбросил на людей экар. Ему конец.

– Эээ… господин?.. – раздался издалека голос.

Марик приподнялся на локтях, оглянулся. У дальней двери застыли люди с ужасом на лицах, все в хорошеньких чистых костюмчиках.

– Офицер, а не господин, – хрипло сказал Марик. – Вызовите Аль… седьмой участок…

Он вновь закрыл глаза. На долю секунды ему померещилось, словно он опять в Альянсе.

Уже через минуту он разговаривал с Оливером. Тот еще не кричал, но и о самочувствии не спрашивал. Сказал, что внизу никого не было, площадь перед Зеркальным Зданием всегда, к счастью, пустует, но это исключительная удача… Оливер явно с трудом сдерживал поток обвинений. Зеркального Здания ему не было жалко. Его построили на месте старой квартиры Оливера и представили как образчик современной архитектуры, на деле же зеркало слепило во все стороны, и именно поэтому люди избегали днем ходить возле него – в глаза било словно ножом, ослепнуть недолго. Бедные работники Зеркального… Мало того, что каждый день сюда должны являться, так еще в них влетел увлекшийся коп…

Марик постепенно, медленно осознавал, что едва не угробил десятки человек. Ему попросту повезло. Повезло, что преступник повернул именно здесь – не раньше и не позже, а здесь.

До участка он добрался через полчаса. Патрульных в разгромленное здание вызвал Оливер, и Марик, всячески избегая их, постарался убраться как можно скорее. Его все равно преследовали взгляды, но, по крайней мере, никто не орал и не возмущался. Отвыкли люди бранить полицейских… даже если полицейские так плохи, как он. Нога ныла, еще больше ныли ушибленные зубы. Пока таксист вез его к участку, Марик окончательно пришел в себя. Он делал то, что должен был, все обошлось – подумаешь, выбитое стекло… Понимал, что врет себе, чтобы не впасть в прострацию и самобичевание.

В офисе его ждали. Детективы вышли из кабинетов, чтобы на него посмотреть, и их укоряющие взгляды окончательно обозлили Марика. Он остановился в дверях.

– Догнали его? – спросил он.

– Только тебя с твоим фейерверком, – резко ответила Лазарро.

Марик испытал страстное желание врезать ей по самодовольному лицу.

– Почему? – рявкнул он. – У каждого на радаре он был! Почему вы все сидели на жопе вместо того, чтобы догнать его и скрутить? – Он обвел детективов взглядом. Ответом ему было угрюмое молчание. – Первое, – зазвенел он, – засечь экар, второе – прогнать его по базе, одновременно высылая группу захвата… у вас целый этаж оперативников сверху сидит, почему никто их не задействовал?! Из-за вашей безвольности, безынициативности…

– Марий, – раздался резкий оклик. – Не смей приказывать моим людям. Ко мне, живо.

Все как-то разом расступились, выстроились, как почетный караул, и он прошел мимо людей к кабинету Оливера. Тот был бледен, неприкрыто зол, и таким его Марик еще не видел.

– Кто стрелял в наш экар, выяснили? – бросил Марик.

– Иди в кабинет! – заорал Оливер. – Если забыл, ты мне подчиняешься! Еще слово – я тебя под трибунал собственными руками брошу, а язык твой тебе в жопу засуну!

Кажется, Марик зря одобрял манеру Оливера общаться… когда тебя прилюдно унижают, то и вправду хочется, чтобы в организации существовала иерархия и вежливость, пусть даже в ущерб всему остальному. Марик зашел к нему в кабинет и сел.

– Встань, – выплюнул Оливер. – Встань и объяснись, черт тебя побери. Объясни, что ты творишь.

– Олли…

– Не Олли! – опять заорал он в ответ, обошел стол кругом, рухнул в кресло и запустил пальцы в голову. – Я тебе не Олли. Не в этих стенах. Марик, ты… – он задохнулся и зажмурился.

– Олли, – повторил Марик и склонился к нему ближе. – Это мои методы. Извини. Я на результат работаю. У меня бы получилось его протаранить и поймать, если бы…

– Если бы ты сверхчеловеком был! – взвизгнул Оливер, распахнул глаза и уставился на него. – Ты на шестьсот гнал, ты хоть понимаешь это? Без экрана! Это не то что запрещено всеми правилами… это невозможно, Марик! Это самоубийство! А Антон? Ты ему выпрыгнуть сказал!

– Я волновался за него, – попытался защититься Марик, но беснующийся Оливер уже не слушал его. Он вскочил и принялся бегать по кабинету.

– Ты не в Альянсе, у тебя карт-бланша на погромы нет! Ты хоть понимаешь, что там ты мог хоть в упор гражданских расстреливать, и тебе бы слова не сказали, а здесь так нельзя! Мы – не любимчики Министра, к счастью, к счастью, Марик, иначе бы… – Оливер задохнулся. – У меня сейчас двое ребят опрашивают людей, которых ты едва не задавил, просят их подписать бумаги, что они претензий не имеют! Вешают им лапшу на уши, чтобы они тебя не сгнобили! За что ты меня так ненавидишь, а? – вдруг подлетел Оливер к нему и, вцепившись в плечо, склонился так близко, что едва не стукнулся с ним лбами. – Зачем мой участок с дерьмом смешать пытаешься? Я… как я жалею! – рявкнул он, пружиной выпрямился и вскинул глаза к потолку. – Как жалею, что тебя к себе взял. Что вообще с тобой познакомился, ты!.. – он опять не нашел нужного слова.

– Ну, мудак я, может, – с сомнением сказал Марик.

– Совершенно точно мудак, – с жаром подхватил Оливер. – Раскокал мне экар, раскокал Зеркальное, чудом никого не убил…

– Я бы экар не раскокал, если бы экран работал. Выяснил, кто стрелял? Кто все сенсоры отбил?

– Да никто не стрелял! – закричал Оливер, прошагал к двери, вернулся обратно и плюхнулся в кресло. – Никто не стрелял! Они перегорели! Перегорели, Марик, потому что ты перегрузил машину! Нельзя на ней так гонять!

– Как это нельзя? – поразился Марик. – Предельная скорость – шестьсот, я за нее не выходил…

Оливер застонал. Марик, подозревая худшее, спросил:

– Они техобслуживание-то прошли?

– Прошли! – взвыл Оливер. – Только все равно им уже десять лет! Десять, ты слышишь меня? А знаешь, почему? – зашипел он. – Потому что все финансирование на твой треклятый Альянс идет! Все на Альянс! А ты мне автопарк гробишь. Иди. Уйди с глаз долой.

– Олли…

– Вон! – заорал Оливер.

Марик посмотрел на него, понял, что сейчас говорить бесполезно, и молча вышел из кабинета. Детективы так и стояли, ловили каждое слово, даже парочка оперативников прибежала и топталась у двери на лестницу.

– Ну? – мрачно спросил Марик. – Все слышали?

Кто-то хихикнул, и люди стали расходиться. Марик провел ладонью по подбородку, но так и не смог стереть засохшую кровь. В коридоре остался один человек – Антон. Он осмотрел Марика с головы до ног, развернулся и пошел к лифту.

Марик догнал его и схватил за плечо. На запястье чересчур быстро оказались пальцы, стрельнула боль от правильного захвата, и Антон сбросил его руку.

– А тебя я чем обидел? – воскликнул Марик. – Ладно Инспектор, но…

– Слушай, я, может, не элитный кусок дерьма, но помыкать собой не дам, – рубанул Антон.

– Ты о чем? – тихо спросил Марик.

– Самовыпилиться решил? Похвально. Так бы и сказал. Впрочем, нет, чего со мной советоваться? – Антон себя накручивал, смотрел на него зло. – Только ты забыл, что я не у тебя в подчинении. Мы напарники. Напарники советуются между собой и держатся на равных. А ты врешь мне.

Марик устало закрыл глаза.

– Антон, прекрати. Мне не до этого сейчас. Я действительно знаю лучше, – он открыл глаза. – Времени объяснять тебе и уговаривать не было. Я сделал выбор.

– Ага, здание разнес на хер, – хмыкнул Антон. – Не трогай меня, – предупреждающе сказал он, стоило Марик потянуться к нему. – Не трогай, – повторил он и стал спускаться по лестнице.

Марик проводил его взглядом. Заболело все и сразу. Особенно сердце заныло.

*

Он поиграл с Лучиком, тот в ответ укусил его за ладонь. Не привыкать, подумал Антон и заклеил мякоть ладони пластырем. У него никак не шла из головы сцена: он прыгает, проклиная все на свете, в никуда, цепляется за хлипкую, как сопля, пожарную лестницу, поворачивает голову – а Марика уже нет, он на скорости света несется вперед, и шансов, что он выберется из экара, никаких.

А ведь он на долю секунды поверил Марику. Всерьез счел, что тот прыгнет из экара. Зря. Ведь с самого детства Антон знал, что Марик – ненормальный, визжит и истекает кровью, вечно нарывается. Другой на его месте рта бы не открывал, чтобы не спровоцировать и так недружелюбно настроенных мальчишек на мордобой, а этот так и рвался вперед, чтобы его избили. А вены его вскрытые? Больной. Натуральный псих. Ко всему прочему только псих сбежит в спецтех из благополучной семьи. Они кого набирают? Отчаявшихся, нищих, тех, кому больше некуда идти. Серьезные люди, подкрепленные деньгами родителей и пропагандой Министра, отправляются в специалитет, учатся за партой, слушают лекции. Даже если их бросают в дикие страны, под чужой огонь, то исключительно под присмотром опытных офицеров. За те деньги, что платят студенты специалитета, можно обеспокоиться охраной их жизней. Но Марик – чумной, ему надо в самое жерло вулкана…

Антон и сам не заметил, как спрятал лицо в руках и забылся. Мысли постепенно уходили, оставался ужас. Мерещилось, что Марику не повезло, и он разбился, а через пару дней – его похороны. Ступни превратились в две ледышки. Ему остро потребовалось быть с кем-то рядом, кем-то теплым и своим. Потянулся к Лучику – тот огрызнулся: с желтых клыков течет слюна, глаза горят яростью.

– Да покормлю, покормлю… – пробормотал Антон.

Без резких движений прошел он на кухню, плавно стал высыпать в таз, по недоразумению зовущийся миской, корм. Лучик, не дожидаясь, пока он кончит, накинулся на еду.

И от кого он ищет тепла? От демона? Как ни люби это огромное черное существо, Марик все же в чем-то прав: на дружбу демон не способен, он заточен под убийство. Машина для насилия и воспевания жестокости. Но разве это повод убивать отбившегося от стаи щенка? Его ведь создал человек. Поздно осуждать свое творение.

Он потянулся было за смартом, чтобы набрать Марика, но вовремя остановился. Тот будет огрызаться и кидаться «дорогушами», как копьями, ощерится иглами. А Антон не выдержит, наорет и сделает все еще хуже, чем есть.

Нужно переспать ночь с этими мыслями, пригладить чувства, взъерошившиеся в груди. Завтра можно поговорить, завтра можно прикоснуться к нему и попытаться понять, с этой он планеты ли, есть в нем человеческое или напрочь отсутствует. Он, становясь все более своим, родным, остается бесконечно чуждым.

В сущности, что произошло? Враньем его слова не назовешь, он просто не сдержал обещание. Сумасбродная погоня? А стоило ли оно? Скорее, стоило, нежели обратное. Преступник убил женщину, его нужно было предать правосудию. Марик изо всех сил пытался выполнить свой долг.

А вот когда ему разум заволокла гордыня, и он, наплевав на свои ограниченные человеческие возможности, наплевав на жизнь и безопасность других, бросился в заведомо неравный бой… Злит даже не то, как он пренебрег собой. Но в достижении своей цели он готов прибегнуть к любым средствам.

Хотя… нет. Все же в ярость приводит именно его страсть к саморазрушению. Ему и в голову не пришло, что он может разбиться насмерть, и кто-то будет горевать о нем.

Утром голова не стала чище, но вместо ярости пришел страх, что Марик сделает с собой что-нибудь именно сейчас, когда они сблизились, и исчезнет, как Лайла в петле на шее, как родители под обломками взорванного здания, и даже как щенок, который все еще жив, но привязан к нему все меньше и меньше. По дороге в участок Антон набрал Марика, но тот не ответил. Наверно, бреется, причесывает отросшие волосы, надевает выглаженную рубашку, и ему, полностью восстановившему самообладание, не до метаний Антона.

Это к лучшему. Сцена вчера вышла некрасивая, недостойная мужчины, и к страху примешался легкий горьковатый стыд.

В кабинете Антон оказался первым. Налил кофе себе и зеленый чай – Марику, открыл окно, впуская свежесть в застоявшийся воздух. На кончиках пальцев дрожала тревога, неясное предчувствие. Антон взял отчеты патрульных и группы розыска. Преступника не нашли, экар упустили. Тот словно исчез. Скорее всего, уже переплавлен и разрушен. А их собственный экар списан, и под актом стоит размашистая, злая подпись Инспектора – впервые на памяти Антона он не скопировал электронную подпись, а расписался собственноручно, заезжая на строчки текста. Каково ему вчера было? Что он Марику наговорил? Тот вышел из начальственного кабинета бледным как никогда: оторопевшим, словно его по лицу ударили, разве что губы не дрожали. Черт, как можно было устроить ему прилюдный скандал? Права была Лазарро: Антон – психованный, работать с ним – одно мучение… Время шло, а Марик так и не взял трубку. Не перезвонил. Опаздывал уже на пятнадцать минут, хотя всегда приходил заранее. Антон взял его остывший чай и вылил в окно.

Первым порывом было отправиться в жилой блок, но он сдержался. Инспектор в припадке будет биться, если его подчиненные продолжат делать то, что хотят. Поэтому Антон решил поступить разумно и спросить самого Инспектора, куда он сослал Марика… Лишь в последний миг мелькнула мысль, что, возможно, Марик просто проспал, и Антон его подставляет, но было поздно: из-за двери кабинета уже донеслось заранее раздраженное:

– Войдите!

В кабинете Инспектора царила духота. Может, он из-за недостатка кислорода такой легковозбудимый и нервный? Нет, он по жизни просто обожает кричать и бросаться оскорблениями…

– Инспектор, – начал Антон и замялся.

– Ну? – Инспектор, крутя между пальцев стилус, уставился на него. – Быстрее, Антон, мне надо еще тысячу подписей из-за твоего напарника поставить, а руки у меня, знаешь ли, не казенные, и запястье уже болит…И если ты продолжишь бесить меня своим присутствием…

– Где Марик? – перебил его Антон.

– Дома, полагаю, – фыркнул Инспектор. – Думает над своим поведением. Я его от работы отстранил до конца недели.

– Хорошо, что неделя заканчивается завтра, – обрадовался Антон и развернулся.

– Нет, – сказал Инспектор.

– Простите? – Антон посмотрел через плечо.

Инспектор, глядя на него исподлобья бесцветными серыми глазами, повторил:

– Нет, ты не пойдешь сейчас в жилой блок утешать напарника. Никаких отлучек в рабочее время. Он получил то, что заслуживает, тебе ясно, Антон? Процент твоих закрытых дел едва переваливает через пятьдесят, и, если это не изменится к следующему кварталу, я разведу вас с Мариком по углам. Мне не нравятся результаты вашей команды, понятно?

– Более чем, – буркнул Антон.

О том, что процент раскрытых ими дел печален из-за чужих висяков, он не стал говорить. Раз Инспектор предпочел закрыть на это глаза (а он не мог не быть в курсе дел), то попытка указать ему на оплошность приведет лишь к неконтролируемой вспышке гнева.

– Я еще с тобой не закончил, – напомнил Инспектор, и Антон нехотя вытянулся перед ним в струнку. – К вечеру доложи мне все о ситуации с убийцей Белик. Проработай связь с предыдущим убийством. С первого взгляда ничего общего нет, – задумчиво сказал Инспектор, глядя в сторону, – но Марий так не считает, значит, нам следует прислушаться к его мнению… Выясни, что сделал преступник с экаром, и вытащи всю возможную информацию о его внешности. Найди подозреваемых, пусть даже сотню или тысячу, но…

– Понял. Альянс не заберет его у нас? Серийник все-таки, раз с предыдущим убийством связан.

Антон смотрел в окно перед собой, но почувствовал, как внимание Инспектора сместилось на него, точно луч прожектора.

– Постараюсь, чтобы не забрали. А если ты высунешь голову из жопы и начнешь работать, то и не успеют забрать. Вот теперь свободен.

Кивнув, Антон покинул его кабинет. Конечно, в служебное время он не имеет права отлучаться по личным делам… Тем желанней время обеда. Он никак не мог сосредоточиться на том, что делает. Об экаре преступника не было никакой информации – он скрылся от уличных камер всего на пару минут и словно исчез. Зато с подозреваемыми получилось просто: он взял фотографии всех, входивших в дом госпожи Белик; вычел из них людей, покинувших дом через дверь; напоследок убрал женщин и детей, по крайней мере, самых маленьких, не подходивших по комплекции. Вышло всего-то восемьдесят семь человек… Фотографии выстроились на экране планшета одна за другой, в несколько рядов. Антон скользил взглядом по лицам. Обычные люди. Никто из них не похож на убийцу. С чего, собственно, он решил искать преступника исключительно среди засветившихся на камере людей? Если Белик задушил все тот же человек, который пытался свести с ней счеты пару месяцев назад, то он запросто мог обмануть все видеорегистраторы. Антон сделал несколько звонков, поискал знакомых госпожи Белик, и добавил к списку подозреваемых еще четыре фотографии.

Найти бы мужчину с головой льва…

Он посмотрел на часы. До обеденного времени оставалось пять минут. Что ж, ему ведь необходимо еще спуститься к столовой, придется выйти немного заранее… Вскоре он стоял у комнаты Марика и звонил в дверь. За ней ничего не было слышно, ни единого звука, и Антон забеспокоился. Что, если Марик устроил свое собственное расследование? Он ведь может. Полез на рожон, обозлившись на Инспектора и на участок в целом…

Дверь вдруг распахнулась. Марик стоял, кутаясь в халат, и хмуро смотрел на него.

– Привет, – растерялся Антон.

– Привет, – отозвался Марик, запустил пятерню в волосы, приглаживая их и одновременно расчесывая, и, обхватив себя руками, побрел обратно в комнату.

Антон вошел за ним. Неразобранная кровать, общая помятость…

– Ты спал? – поразился Антон. – Полдень ведь уже.

– А чего бы мне не спать, – огрызнулся Марик и буркнул: – Сонную таблетку выпил. Надо было половинку, я к ним не привык, так нет, сдуру решил целую проглотить… Инспектор! – зло выпалил он и обернулся к Антону. – Позвонил мне вчера, заявил, что отстраняет меня от работы, и это именно сейчас, когда по горячим следам я мог бы… мы могли бы, – быстро исправился он, не дав Антону возможности возмутиться, – могли бы найти льва. Чем ты занимался? – требовательно спросил Марик.

Антон пересказал ему, пока Марик, надевая чистое нижнее белье, шел в ванную, чистил зубы, водил по щекам какой-то чересчур навороченной бритвой, будто бы она не волосы удаляла, а космический корабль к старту настраивала.

– Забудь о человеке с головой льва, – бросил Марик, наклонился к раковине и сполоснул лицо водой. – Его аккаунт давно украден и заброшен. Гораздо важнее, – сказал он, доставая с полочки лосьон и брызгая себе на ладонь, – выяснить, откуда у парня экар. Эта модель поставлялась Альянсу… – он коснулся щек и подбородка, и аромат, который хотелось глотать бесконечно, прилип к его коже. – Потом ее сняли. Я пришлю тебе адрес депо. Не ходи к ним один, просто проверь информацию, поищи камеры, список работников…

Антон коснулся его плеча, развернул к себе и поцеловал.

Если Марик и был недоволен, что его прервали, то быстро простил, отдался поцелую полностью. Он уже не был сонным, лишь припухшие веки выдавали, что он чересчур много времени провел в кровати, а Антон вдруг захотел проснуться с ним рядом, сначала смотреть на него, а потом взять – теплого, еще наполовину пребывающего в дремоте. Даже в каком-то смысле беззащитного. Он скользнул под мягкий шелк халата, погладил крепкое бедро Марика, неосознанно подталкивая его ближе к раковине. Упер в нее и остановился.

– Пообедать не успеешь, – тихо сказал Марик.

Глаза его – точно две синие льдины. Холодные, но уже начавшие таять от жаркого солнца.

– Плевать. Извини… за то, что вчера наговорил.

– Ничего, – все тем же полушепотом ответил Марик. – Я ничуть не обиделся.

– Я потерять тебя боялся, – неожиданно для себя сказал Антон и для себя же подтвердил: – Да, боялся, что тебя не станет…

Марик не изменился в лице, но порывисто обнял, прижавшись к груди. Его сердце билось ровно, четко.

– Я приду к тебе сразу же, как только освобожусь, – пообещал Антон, проводя губами по кромке уха Марика.

– Может, я уйти хотел.

– Нет. Не уходи. Дождись меня.

Марик тихо и коротко засмеялся, все тело его завибрировало.

– Что?

– Ничего, – ответил он, – просто… забавно. Я всегда тебя жду.

Он глубоко вздохнул и отстранился от Антона.

– Впрочем… есть время на быстрый минет, – усмехнулся Марик и сжал его пах через брюки.

У Антона перехватило дыхание. Марик легко провел по члену, но от его прикосновений внутри все загоралось мгновенно. Положив руку на его ладонь, Антон прижал ее ближе, теснее… И раздался звонок в дверь – кто-то коротко и часто жал на кнопку.

– Плевать, – выдохнул Марик.

В дверь тут же забарабанили. Он, переменившись в лице, оттолкнул Антона с дороги, размашисто прошел в комнату, бормоча, что научит манерам этого человека… Распахнул дверь.

– Привет, – невпопад сказал он.

– Ага, и тебе тоже, – послышался в ответ голос Инспектора.

Антон одернул рубашку, коротко глянул на себя в зеркало – и как тут не понять, что он не просто говорил с Мариком, когда глаза бешеные и лицо горит? – и вышел следом.

– А, Антон, и ты здесь! – притворно обрадовался Инспектор, расстегивая пуговицы пиджака. – Слушай тогда тоже. От дела Белик я вас обоих отстраняю, и нет, Альянс не вмешался, но после этой выходки, Марик, я не могу доверять тебе. А ты, Антон, слишком подвержен его влиянию, – Инспектор кивнул на Марика. – Помнится, у тебя были зацепки насчет взлома с отягчающими в Обитале? Вот и прорабатывай, девочки волнуются, да и их маман тоже ко мне пристает…

– У меня зацепки есть и по делу Белик, – сказал Антон.

Марик, к его удивлению, молчал. Стоял, запахнувшись в халат, напротив Инспектора и буравил его мрачным взглядом. Инспектор повернулся к Антону.

– Скинь мне. Выйди, мне надо поговорить с твоим напарником. От работы он отстранен, а от моих выволочек – нет.

Марик вздохнул.

– Хоть штаны бы дали мне надеть, Инспектор…

– Я что, ни разу мужика без штанов не видел? – удивился Инспектор. – Стой где стоишь… Всего доброго, Антон, займись Обиталем, навести маман, она жаждет видеть, как рьяно мы ведем расследование.

Выходя из комнаты, Антон слышал, как Инспектор начинает говорить:

– Хоть бы сесть предложил…

*

– Хоть бы сесть предложил, – сказал Оливер, снял пиджак и повесил его хозяйским жестом в шкаф. Потом потер глаза, помотал головой и устало произнес: – Прекрати молчать, ты меня этим не проймешь.

Он прошел к кровати, сдвинул в сторону одеяло и сел. Марик, помедлив, сел рядом с ним.

– Ты ведь не всерьез, Олли.

Странно, но злости не было. Может, так проявлялось остаточное действие сонной таблетки.

– Более чем всерьез, – ответил Оливер и посмотрел на него искоса. – И я хочу, чтобы ты занялся чем-то другим, потому что дорожу тобой. Ты думаешь, это Спилец. Или подражатель. Или еще кто из твоего прошлого… а что, если нет, и ты зря разобьешься, под пулю прыгнешь? Нельзя вести дело, в котором ты так эмоционально завяз.

– Только так и можно работать, – возразил Марик.

Оливер, поставив локти на колени, опустил голову.

– Нормальные простыни, – с сомнением сказал он и потер простыню пальцем. – Нет, душа моя, ты ошибаешься. За тобой не стоит десяток человек, ты один против всех. Я даже больше скажу: за тобой не стоит Министр, разрешающий Альянсу абсолютно все лишь потому, что Альянс охраняет нас от террористов. Да, да, – нетерпеливо прервал Оливер возражения Марика в зародыше, – они действительно делают важное, но какой ценой? Помнишь, как они запустили демона, а тот порвал и террориста, и заложников? То-то же… Мы тоже на это способны, – грустно сказал Оливер, – и у нас были потери среди гражданских… Но каждый коп, каждый детектив и оперативник, принесший обычным людям смерть, за это ответил. Они все сидят, Марик. Не хочу, чтобы и ты сел.

– С чего ты взял, что я преступлю закон?

Оливер долго молчал. Марик успел за это время спросить себя: а я способен пустить под откос жизни невинных ради того, чтобы поймать одного убийцу? Да. Убийца, оставаясь на свободе, убьет еще больше, чем ненароком погубит Марик во время поимки. Так говорили в Альянсе: цель оправдывает средства. Потери – неотъемлемая часть правосудия. Хорошие люди еще родятся, будут пребывать. А плохих надо уничтожать методично, одного за другим, пока они не иссякнут.

– А ты уже преступил. Пообещай мне, что отстанешь от льва.

– Олли…

Тот вдруг схватил его за плечо, наклонился, заглядывая в лицо, и с жаром произнес:

– Никаких «Олли», Марик, не надо, ты должен понимать, что в таком положении уговаривать меня не вправе, и просить не можешь. Марий, пообещай, что за спиной моей не будешь за ним охотиться.

– И что? – огрызнулся Марик, попытался отстраниться, но Оливер крепче сжал его плечо.

– Ради всего, что между нами было.

– Кто будет этим делом заниматься?

– Мои старшие детективы, Ангела и Коти, они умнички, Марик, они возьмутся за льва крепко, не отпустят его. Пообещай мне.

Марик начал ощущать дискомфорт. Оливер настырно смотрел ему в глаза, не давал и моргнуть. Жгло раздражение, что он сначала отвлек от Антона, теперь лишает права гнаться за львом – забирает самое важное, словно мстит за что-то… Оливер тотчас сказал: