Текст книги "На привязи (СИ)"

Автор книги: Ernst Wolff

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Марик в изнеможении растекся по постели, Антон, глубоко дыша, рухнул рядом. Скользнув ладонью по его влажной от пота груди, Марик ощутил себя цельным и счастливым. Но это чувство исчезло, стоило Антону заговорить:

– Я не хочу быть причиной того, что ты себя калечишь. Не хочу быть виновным. – Он повернулся на бок, оперся на локоть и дотронулся до шрама на руке Марика: – Не хочу, чтобы это из-за меня… или это, – он коснулся его груди. – Ты понимаешь?

– Но…

Ты не причина? Не твоя вина? Марик не смог подобрать слов. Как объяснить, что все это ради Антона, но он не имеет никакого отношения к боли и страданиям? Как сказать, что он не провинился, хотя в мыслях Марика был он и лишь он один? Марик так и не закончил фразу.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Не думай об этом, хорошо? Просто… просто не думай.

Он обнял Антона и натянул на плечи одеяло. Закрыл глаза.

День был замечательным – ведь они провели его вдвоем. Вместе обедали и ужинали. Пока Марик, не до конца оправившийся, заснул, Антон сидел рядом и читал книгу. Потом Марик принял душ, готовясь ко сну, и вынул из шкафа чистые полотенца, а спать предложил Антону голым.

– Мне бы домой, Лучика покормить, – виновато сказал Антон, и у Марика опустились руки. Полотенца полетели на пол.

– А я? – тихо спросил он. – Я думал, что близкие нужны, чтобы было, кому заботиться о тебе, пока ты ослаб. Разве ты мне не так говорил?

Антон натягивал носки, и уши его становились красными.

– Пожалуйста, – глухо попросил он. – Не дави на меня. Я туда и обратно, хорошо? Ты и не заметишь, как я вернусь.

Марик сник. Вдруг вспомнил, что ему мерещилось в больнице: долгий и глупый сон о том, что его счастью мешает собака Антона, а вот стоит от нее избавиться… Он забрался под одеяло и лег лицом к стене.

– Ладно. Иди. Не возвращайся, тебе все равно завтра на работу. Ибо, пока заявление не подписано, у Оливера всегда для тебя дела найдутся… Дверь за собой захлопни.

Антон тронул его за плечо.

– Ты ужасная истеричка. Марик, посмотри. Марик…

Определенным даром убеждения Антон все же обладал. Марик перекатился на спину. Перед его носом качался на брелоке ключ, плоская карточка с чипом.

– Тебе же все равно заняться будет нечем, – нарочито жизнерадостно сказал Антон. – Заходи. Если приберешься или еду свою диетическую приготовишь, я против не буду.

Марик схватил ключ и рывком сел.

– Дорогой, я хотя бы истеричка, а ты просто полоумный, – ласково сказал Марик. – Меня твоя псина убьет, как только я дверь открою.

– Он стал спокойнее, – упрямо сказал Антон. – И тебе лишь бы придраться.

Он ушел. Марик положил ключ от его квартиры на тумбочку и какое-то время лежал, глядя на серый прямоугольник. Потом закрыл глаза. Пока Антон был рядом, ни о чем не хотелось думать, а теперь нахлынуло. Первый вопрос – что решит Оливер. Но на его счет Марик почти не сомневался. Оливер поступает по совести, когда дело касается людей, и в этот раз он тоже себе не изменит. Придумает, как оставить Антона на работе. Взяв смарт, Марик быстро набрал и отправил сообщение. Одно дело сделано. В любом случае, он уже не уверен, что хочет оставаться в полиции, а значит, ему и брать на себя всю ответственность. Ему наверняка дадут поблажку благодаря полученному ранению.

Второй вопрос – что происходит в его личной жизни. Он уже почти отказался от Антона, почти смирился, что его бросят безжалостно раз и навсегда, но, похоже, он ошибся. Ключ – тому доказательство. А значит… значит, больше нет ничего невозможного. Запретного – тем более. По крайней мере, между ними больше нет недомолвок. Можно смело пускать Антона во все сферы своей жизни, тем более что общая работа их скоро перестанет связывать. Раз Антон хотел познакомиться с его друзьями, то пожалуйста. Оливер давно еще звал выпить. Выпьют втроем. Осталось самое сложное: решить проблему с засыпанием в одиночку. Пока Антон носится со своим демоном, это невозможно.

Впрочем, что здесь думать? Получить хотелось все и сразу. Одна мамина подруга страдала страшной аллергией, и ее муж отдал свою любимую кошку знакомым, хотя животина жила с ним с детских лет. И ничего. Не переломился. Любовь к человеку была сильнее. Так почему Антон так поступить не может? Ах да, верно – у него же не просто животное, а демон, машина для убийства. Таких в добрые руки не пристраивают, даже питомник не всякий возьмет на попечение. Марик все смотрел на ключ, и понимание, что делать дальше, постепенно выкристаллизовывалось.

========== 9 ==========

Не уволили, подумал Антон утром, когда двери в ответ на прикладывание пропуска распахнулись. Пока что доступ не аннулирован… А ведь он действительно будет скучать по участку. Он себя никем, кроме полицейского, не видел. Но он-то найдет работу, а куда пойдет Марик, если у него вместо личных сведений – пустота, словно такого человека и не существовало? Ясно, что в полицию его взяли по согласованию с Альянсом, но повторно хлопотать за его судьбу никто не станет. И где кончит Марик? Антон даже не представлял. Знал только, что, стоит Марику оказаться на социальном дне, так у него сразу начнется истерика, а следом за ней он и руки может на себя наложить. Он умеет…

До сих пор в голове не укладывалось, что Марик вены порезал из-за него. И ни слова, ни намека не было… А может, были? Были, просто Антон был слишком зациклен на себе, чтобы хоть что-то заметить. Он не прекращал себя об этом спрашивать ни на минуту. Пытался вспомнить все, что было в школе, и не мог, в памяти остались лишь первая учительница, Лайла и выпускной. Все остальное словно не с ним происходило, будто он об этом где-то читал.

Он зашел к Инспектору, спросил, что ему делать, получил задание помочь с оформлением улик другим детективам. Хотел поинтересоваться, в каких отношениях Инспектор с Мариком сейчас, но благоразумно передумал. Все равно в ответ не получит ничего, кроме бешеных криков.

А что, они друг другу подходят, оба чуть что – сразу визжат. Разве что Инспектор скорее оппонента заклюет, а Марик бросится себе повреждения наносить.

Как же я устал, неожиданно понял Антон. Устал от людей, чьи эмоции бьют через край. И как ни старайся оставаться равнодушным и спокойным, все равно обнаружишь, что с головы до ног увешан чьими-то слезами и соплями.

Коллеги его ни о чем не спрашивали. Расспросы были в первые дни, кто-то заглядывал с круглыми глазами и интересовался: а что, напарника у тебя действительно грохнули? А может, ему цветы в больницу послать? Куда денег положить на лечение? Антон никому не объяснял, что Марик, как бы им ни хотелось, все еще жив и скоро будет здоров. Последние пару дней его вообще игнорировали – разговоры стихали, стоило Антону показаться на горизонте, и в такие моменты казалось, что уволиться было бы действительно лучшим выходом.

В ушах иногда звенел голос Марика: «Люблю тебя». И Антон почти ответил, что он тоже любит, но не смог произнести ни слова. Для него в порядке вещей просто любить кого-то, любить за секс и понимание, за общую атмосферу. Он, черт побери, простой человек, и чувства у него такие же простые, как он сам. А Марик… это было нечто возвышенное. Любовь на века. Объявил он о ней так, словно это любовь с рождения и до самой смерти – нечто фатальное, от чего не сбежишь. Антону становилось душно, стоило только вспомнить.

Он ушел в работу, отвлекся на обед и снова занялся монотонным, кропотливым трудом. Да, после увольнения ему будет несладко… Инспектор все молчал. Видимо, выбор между рядовым сотрудником и его любимчиком и впрямь оказался непростым.

Вечером Марик встретил его у дверей участка. Вид у него был уже не такой пришибленный и несчастный, как в последние дни. Антона охватила непрошенная нежность. Все же видеть, как человек падает, простреленный насквозь, а потом дергается в медикаментозном сне – то еще испытание. И созерцание, как тот же человек уже достаточно бодр, чтобы действовать на нервы, приносит определенные теплые чувства. Антон притянул его к себе и поцеловал. Перестал кого-либо стесняться, скрываться уже не имело смысла. Марик, конечно же, окаменел, но не воспротивился.

– Я хочу научиться ладить с твоей собакой, – заявил Марик. – Нет, правда хочу, – торопливо добавил он, не дав Антону ничего сказать. – Для чего тогда ты дал мне ключ?

Антон и сам не знал. Он приготовил этот ключ, когда Марик был в больнице, и хотел поселить его у себя на время восстановления, а потом вспомнил, что вот уже год держит у себя опасного пса… Иногда простые мысли вылетают из головы. А зачем отдал вчера ключ? Да просто чтобы Марик хоть немного стал похож на человека, а не на то дрожащее и нервное существо, в какое превратился в одночасье.

– Хорошо, – ответил Антон. – Давай попробуем. Но сначала ужин.

Столик в ресторане на сотом этаже он заказал еще вчера. Все столы на этаж повыше уже были заняты, но и на сотом можно было получить определенное удовольствие, разглядывая сверху город. И весь вечер он смотрел, как Марик ест, изредка кладет ладонь на грудь, если вспыхивает боль, смотрит в окно и рассуждает, что архитектура все равно испорчена тысячу лет назад, и какой смысл в этих ресторанах с обзором?..

– Тебе не нравится?

– Что ты, дорогой… очень нравится.

Он не врал. Антон чувствовал. Он поймал себя на том, что все делает медленно и нарочито оттягивает момент, когда придется выполнить просьбу Марика и попытаться подружить его с Лучиком. Заведомо проигрышное предприятие… Лучик уже и его толком не узнает, а Марика и вовсе попытается растерзать. Все еще убеждаешь себя, что он перебесится, перерастет, просто такой период развития, а все равно иногда вспыхивает инстинктивный страх и потребность ударить заходящуюся в лае собаку, пристрелить ее, как бешеную. И от того – стыдно. Сам ведь взял и приручил. Попытался, вернее…

Марик был на удивление беззаботным. Сначала держал Антона за руку и болтал, что во время действия успокоительных всегда видит цветные, очень реалистичные сны, а потом взял под локоть, приник ближе и мурлыкал в ухо, как же хорошо получить незапланированный отпуск, он и забыл, когда в последний раз отдыхал… Антон поцеловал его в висок, а Марик положил голову ему на плечо.

Счастье – оно, наверно, так и выглядит? Когда тебя понимают, когда нет недомолвок, и ты можешь поделиться с человеком чем угодно. Прозрачность отношений и ноль секретов, тебя принимают таким, какой ты есть… А ты в ответ стараешься принять другого, хотя и выходит пока что непросто.

У двери своей квартиры Антон начал учить Марика. Тот вытянулся за спиной в струнку, готовый кинуться в бой, а точнее, метнуться обратно в лифт, если возникнет экстренная ситуация.

– Открывай дверь медленно, все равно он подходит к ней, когда ты только в лифт садишься. Поводок по правую руку, корм – по левую. Лучше голосом задобрить…

Марик слушал внимательно. Неужели и впрямь решил, что стоит попытаться дать Лучику шанс? На сердце потеплело, по всей груди разлилось ласковое солнце. Лучик скалился у порога. Стоило приоткрыть дверь, как он вздыбился, уставившись на Марика, зарычал, роняя слюну на пол, но не стал сразу атаковать. Антон быстро набросил на него фиксповодок и, держа на расстоянии вытянутой руки, потянул за собой на лестничную клетку.

– Выгулять надо, – сказал он Марику. – Поспокойней будет. Хочешь? – предложил он, протягивая поводок.

Марик с опаской взял его и вдруг храбро сказал:

– Думаю, я справлюсь. Верно, демон? Ах, извини, Лучик…

*

В целом Марик счел, что он держался достойно, хотя, когда Антон затолкал собаку обратно домой, по спине тек пот, а в голове билась паническая мысль, что второй такой прогулки ему не пережить. Демон был совершенно неадекватным. Намордник ничуть не мешал ему издавать горловое рычание, от которого проходящие мимо люди шарахались, а кошки на реактивной тяге взлетали на деревья, карнизы и машины. Фиксповодок действовал до известных пределов, и когда демону взбредало побежать вперед, Марик с Антоном, вцепившись в поводок одновременно, едва удерживали его.

Диагноз ясен: собака приручению не подлежит. Еще полгода-год, и щеночек станет полноценной взрослой особью, прибавит еще килограмм тридцать, обозлится окончательно и сожрет Антона, а потом и всех, кто приблизится к его квартире.

Марик принял прохладный душ. Он в принципе считал себя бесстрашным в том плане, что ужас заставлял его бежать и сражаться, действовать, а не замирать, как суслик в свете фар. Но демон показал ему, каков на самом деле страх, и Марику это не понравилось. Он еще больше уверился в недавно возникшей идее, что демонов нужно побеждать. И неважно, название породы собак это или низменные чувства в человеке. Его немного трясло, до сих пор трясло. Антон предложил остаться на ночь у него, но Марик отказался. Нет, с него хватит. Он повторения недавней сцены не хочет, собаку эту он ненавидит с первого взгляда, и собака отвечает ему тем же. Кровожадная тварь…

Главное, не поддаться сомнениям. Начнешь спрашивать себя, правильно ли поступаешь – и все, пропал. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Надо чем-то занять себя. Успокоить нервы. Читать не хочется, смотреть жвачку по плазме – тем более. Работать не над чем. В спортзал нельзя. Он нервно засмеялся. Прекрасно, ему почти тридцать, а он не обзавелся никаким хобби, кроме бездумной покупки цветов и их полива… Нет, в свою квартиру в Первом он тоже не поедет, тело до сих пор похоже на желе. Даже в диких странах, где нельзя было спать из-за гремевших неподалеку выстрелов и взрывов, он такого не испытывал.

Возможно, потому, что на кону не стояло исполнение его самой большой в жизни мечты. А может, у него и увлечений нет именно из-за того, что единственное, что его по-настоящему интересует, – это Антон? Если так вспомнить, то и отец вечера проводил стандартно: наблюдал, что делает мама. Не было у него каких хобби, кроме как слежка за объектом привязанности.

Марик отвлекал разум, как мог, лишь бы не допустить сомнений.

Он рывком проснулся в шесть. Рано. Принял душ, оделся, сходил на кухню. В холодильнике появились свежие овощи, и он, игнорируя овощерезку, нашинковал салат ножом. Что только не сделаешь, чтобы оттянуть время… Показалось, что день – судьбоносный. Что произойдет нечто важное. Антон простит его, даже если станет поначалу злиться. Конечно, простит, а главное – поймет, что Марик делает это не ради себя. Он тоже замечает, что демон уже неуправляем, и это лишь вопрос времени, как скоро включится в нем заложенная на генном уровне программа убивать все живое. Миску с овощами он сунул обратно в холодильник. Заварил зеленый чай. Последовательность машинальных действий не ускоряла ход времени, план прокручивался в голове.

Наконец часы показали десять. Антон наверняка занят чем-то важным, или, наоборот, бессмысленным, но самое главное – просто не столкнуться с ним. Марик сунул в карман толстовки ключ от квартиры Антон, в другой карман – смарт, спросил себя: действительно собираюсь это сделать? Точно не рою себе могилу? Тут же вспомнил, как демон укусил Антона за бок так, что вполне мог порвать печень, и сказал: я делаю то, что должен, и я прав.

Он направился в участок. После сцены в переговорной он ни разу не заговорил с Оливером, и тот не выходил на связь. Но на его счет Марик почти не волновался, к счастью, Оливер дал понять, что он во много раз лучший друг, нежели сам Марик, и не бросит в ответственный момент. Опять же пропуск работал, а значит, Оливер до сих пор не уволил ни его, ни Антона… Разве выбор настолько сложен? Марик поднялся на лифте, огляделся по сторонам. Поймал одного из коллег, странного парня с выбритыми стрелками на висках, и спросил:

– Антон где?

Парень неприязненно посмотрел на него.

– Понятия не имею. – И тут же добавил: – В седьмом кабинете. Позвать?

– Ни в коем случае, – пробормотал Марик и устремился к покоям Оливера.

Он толкнул дверь, но та не поддалась. Заперто! Впервые за все время заперто. Как, должно быть, Оливер от них всех устал, раз закрылся. А что, если его уже и на месте нет? Вдруг он добровольно ушел с работы? Марик постучал. Замок пискнул. Нет, не ушел… Куда он уйдет? Пространство скорее рухнет, чем Оливер покинет свою должность. Марик влетел к нему в кабинет, остановился у стола и выпалил:

– Мне нужно снотворное для собак. И машина.

– А больше тебе ничего не нужно? – изогнул Оливер бровь. – Ты с ума сошел? Опять преследуешь каких-то врагов отечества?

Марик выдохнул, сел напротив Оливера и заговорил:

– У твоих кинологов наверняка есть какое-нибудь убийственное средство. Мне надо самое сильное. Олли, это важно.

Подперев щеку кулаком, Оливер тоскливо сказал:

– Как хорошо было, когда ты у меня не работал. Поскорей бы ты обратно в Альянс свалил, радость моя, достал ты меня – во как, – он провел ладонью у горла, скрестил руки на столе и подался ближе. – Выкладывай, что задумал.

– Не могу.

– Ну, на нет, как говорится…

– Олли! – рявкнул Марик. – Выпиши мне ордер на выдачу этого пистолета, или дробовика, я даже не представляю, чем вы бешеных собак усыпляете… И машину дай. Уволь сегодняшним числом, я больше не буду работать.

– Без проблем, – радостно ответил Оливер, – только сначала я тебя к психологу отправлю, хочу в своих руках подержать справку, что ты когда-то со здравым смыслом был знаком! – И тут же, без перехода, он тихо и серьезно сказал: – Что с тобой происходит? Марий, посмотри мне в глаза, хватит вертеться. Допустим, ты влюбился, Антошка – видный парень, но разве от этого сходят с ума? От тебя же за версту веет нервным срывом. Я не лезу в твои дела, – торопливо добавил он, стоило Марику нахмуриться, – и не собираюсь наставлять на путь истинный, я просто хочу понять. У тебя все в порядке?

– Я не влюбился, – медленно сказал Марик, тоже понизив голос. – Я… Олли, помнишь, я тебе про отца рассказывал?

Оливер кивнул, и Марик вспомнил тот вечер, когда он вернулся с похорон отца, и его пробило на откровенность, и он, сидя с Оливером на кухне, выложил все о своей семье, о никудышном папке, который и умер-то по-дурацки, а жил и того хуже… Марик набрал воздуха в грудь и признался:

– Я такой же, как он. Я с Антоном в одном классе учился, и с тех пор…

– Нет, – распахнул глаза Оливер. – Не говори только, что он твоя пожизненная любовь и тяжкая ноша.

– Именно так, – кивнул Марик.

Оливер закрыл лицо ладонью и покачал головой.

– Чокнутый ты, – сказал он, придвигая к себе планшет. – И знать не хочу, где ты собак собрался отстреливать и собак ли вообще, даже не прошу рассказать, не хочу быть соучастником… Все, отныне ты – больше не моя ответственность. Вечером жду тебя в гости, если не придешь, решу, что ты умер и подниму всю полицию на уши. Подойди к Давиду, он тебе пистолет выдаст.

– А машину? – напомнил Марик.

Он весь горел. Жар полз от макушки по лицу, к шее, и постепенно стало казаться, что его объял огонь. Зачем, зачем он признался… Стыдно ведь. Стыдно любить одного человека всю жизнь и признаваться в этом бывшему любовнику.

– Служебную не дам, – сказал Оливер. – Ну чего ты смотришь жалобно? Один экар ты мне уже раскокал. Все, хватит. Мою личную возьми, я твои ручки в водительский доступ еще три года назад добавил…

– Спасибо, – искренне сказал Марик. – Спасибо, Олли.

Оливер устало посмотрел на него.

– Иди уже. Мне видеть тебя который день не хочется.

– Я тоже тебя люблю, – весело ответил Марик.

Радость, на мгновение вспыхнувшая, погасла, стоило ему сесть в экар Оливера. Пистолет, заряженный снотворным, он положил на сиденье рядом с собой. Все еще есть шанс отказаться от идеи. Пожалуй, теперь она кажется безумной. И он более чем представляет себе исход. А ему ведь дали шанс после Альянса, он мог сделать все правильно, вел бы себя прилично и стал сначала замом Оливера, а потом и получил под свое руководство какой-нибудь участок – раз уж Альянс не списал его со счетов сразу же, как только его биографию вычистили. Будь в том повинна Кара Войнич или кто-либо еще… Марик моргнул, завел мотор и решил: отступать не будет. Он ненавидит отступать.

Экар донес его до высотки Антона за какие-то пять минут, отрезав пути к отступлению. Марик взял пистолет, сунул его под толстовку, вытащил ключ и пошел. Как жаль, что все происходит так быстро. Вот если бы он, как в давние времена, трясся в дряхлом автобусе час, потом шел пешком от остановки еще пятнадцать минут, он бы поразмыслил как следует. Попросту ничего бы не оставалось, кроме как думать, а сейчас, когда есть возможность действовать молниеносно, сил нет тратить лишние секунды на размышления. Он поднялся на лифте, одной рукой открыл дверь в квартиру Антона, другой сжал пистолет и сразу же выстрелил.

Дротик застал демона в прыжке. Марик машинально закрыл дверь, и собака грузно ударилась о нее. Выждав, Марик отворил дверь обратно. Демон лежал черной горой мышц и шерсти на полу, подергивая лапами, а красные глаза были открыты. Марик убрал пистолет. Доза не была смертельной, он внимательно прочитал в Сети все, что писали ученые о демонах. Убивать собаку он не собирался. Но подействует ли на нее снотворное? Что, если ей надо больше?.. Марик присел на корточки, коснулся холки демона. Тот, затихая, перевел взгляд на Марика, неожиданно осмысленный и спокойный взгляд.

– Я увезу тебя, – негромко сказал Марик. – Потому что ты опасен. Извини, но ты таким родился. Ничего не поделаешь…

Он прикрепил фиксповодок и потянул демона прочь из квартиры. Болью пронзило сразу все: грудь, лопатку, плечи. Тяжело дыша, Марик поволок демона к лифту, кое-как затолкал его внутрь. Бока собаки мерно вздымались. Гребанная машина для убийств, сколько в ней веса? Сто? Сто пятьдесят? Сдохнуть можно, пока тащишь его за собой…

Выходя из дома, Марик привлек внимание прохожих. Те останавливались, рассматривая его. Марик отпустил поводок, вытер пот со лба и щелкнул по браслету. Продемонстрировав всем голубую голограмму сотрудника полиции, он рявкнул:

– Расходимся, не на что смотреть.

Люди, продолжая таращиться, задвигались. Подтащив демона к экару, Марик осознал, что вряд ли сможет поднять его и бросить в багажник. Да что там, он и на заднее сидение его не затащит. Кольнула паника. Впрочем, еще не поздно подождать, пока псина очнется, и сделать вид, что он просто выгуливает домашнего питомца, и Антон обрадуется, когда увидит эту пасторальную картину – Марик с милой улыбкой на лице и собака с капающими слюнями… Марик все же открыл багажник, спустил с него порожек и, переведя дух, принялся за дело.

Когда ему удалось запихнуть демона в машину, кружилась голова и внутри словно все разорвалось. Он оперся одной рукой о крышу экара и прикрыл глаза. Потрогал себя за грудь. Нет, все сухо, крови нет, репликант и врачи все же хорошо знали свое дело. Он, скорее всего, не умрет. Просто мышцы потянул. Ничего, его старания вознаградятся… возможно.

Марик сел в экар, сомневаясь, что тот взлетит с таким грузом, и медленно на шасси пополз в ряду с машинами. Его обгоняли, экар не был предназначен для гонок по обычным дорогам, но так было даже лучше. Поставив экар на автопилот, Марик отдыхал. Прислушивался, не очнулся ли демон, и изредка поглядывал на пистолет. В нем оставалось еще несколько доз снотворного.

Он добрался до Четвертого круга за полтора часа. За это время успел прийти в себя, и даже боль стихла, только ныли руки. Припарковавшись у Приюта-передержки, он выволок демона из багажника и потащил его за собой.

От Приюта, специализирующегося на списанных животных, он ничего не ожидал. Тем приятнее было увидеть вполне чистое помещение, заставленное клетками. В углу Марик приметил целый вольер, вполне подходящий для животных с комплекцией демона.

– Здравствуйте, чем могу… ой.

Из двери во внутренние комнаты появилась курносая девчушка. Уставившись на демона, она пролепетала:

– Позову начальницу, подождите, пожалуйста…

И снова скрылась за дверью с табличкой «Только для персонала». Марик втянул демона внутрь помещения и закрыл дверь. Облокотившись на стойку администратора, он принялся ждать. Начальница, невысокая женщина средних лет, не замедлила появиться. Судя по тому, как крепко она сжимала смарт, у нее наготове была тревожная кнопка.

– Детектив Марий Павор, – Марик продемонстрировал значок. – Наткнулся на собаку, хочу сдать.

– Наткнулись на демона? – насмешливо спросила начальница и протянула ему руку. – Оливия.

Он пожал ее суховатую ладонь.

– Так вы заберете его? – в лоб спросил он. – В полиции его усыпят.

– Мне нужно поверить, что вы случайно подцепили демона, и он никого в это время не убивал? – изумилась Оливия. – Не смешите. Я вызову полицию, чтобы его опознали, отнесли к участку и решили, что с ним делать.

– Полиция и так здесь, – разозлился Марик. – Вы владелица Приюта или кто? Эту собаку убьют сразу же, как только увидят.

Демон всхрапнул и дернул лапой. Оливия изменилась в лице. Марик торопливо присел рядом с демоном, погладил его по холке, стараясь, чтобы это выглядело естественно, и заговорил:

– Он никого не убивал, я клянусь вам. Он еще не худший представитель своего вида. Просто возьмите его на передержку. Его у вас заберут, как только узнают, что объявился бесхозный демон…

Ученые заберут, подумал он, им всегда нужны животные с модифицированными генами. Даже Альянс может взять, им лишним демон не будет. Но, по крайней мере, его совесть будет чиста, потому что он этому животному почти ничего плохого не сделал.

Оливия пристально смотрела на него. Наконец она опустилась на колени рядом с демоном, вытащила из его шкуры дротик, бросила его в сторону, потрогала морду, оттянула веки… Вздохнула.

– Несите его в вольер.

Марик поволок демона. Живность в клетках – кошки, собаки, даже один поросенок – тут же замяукала, залаяла и стала издавать всевозможные звуки. Оливия, скрестив руки на груди, наблюдала, как он затаскивает демона в вольер.

Подписывать никаких бумаг он не стал. Назвался благотворителем и перечислил немного денег на счет Приюта. Остается надеяться, что государственной помощи хватит, чтобы прокормить огромную псину… Он в последний раз посмотрел на демона.

– Все еще не поздно забрать его обратно, – негромко сказала Оливия.

– Нет уж, не надо…

Марик пошел к выходу. Рядом с дверью стояла низкая клетка с маленькой собакой, из-за длинной шерсти похожей на швабру. Заметив, что на нее обратили внимание, собака просунула нос между прутьев.

– А это что? – Марик указал на нее.

– Ищейка, – ответила Оливия. – Глухая на одно ухо. Работе не мешает, а все равно сдали, как брак…

– Я хочу ее взять, – неожиданно для себя сказал Марик. Он присел возле клетки и коснулся холодного влажного носа. Собака вся задрожала и попыталась протиснуться между прутьев.

– Нет, – категорично сказала Оливия.

– Но почему?

– Не отдаю животных тем, кто только что сдал предыдущего питомца, – скривилась она.

Марик поднял голову.

– Отдайте мне ее. Как зовут?

– Никак, без имени отдали. Зачем вам собака?

– Надо.

Поколебавшись, Оливия открыла клетку. Марик подхватил тощее тельце ищейки, расстегнул молнию на толстовке и сунул собаку поближе к груди. Та, дрожа, принялась облизывать ему шею.

– Ну, все, хватит, хватит… – пробормотал он, и застегнул молнию. Теперь из толстовки торчала одна голова собаки.

– Это хоть мальчик или девочка? – спросил он.

– Девочка. Оставьте контактный номер, я позвоню вам узнать, как поживает собака.

Марик оставил. Придерживая ищейку у груди, он вернулся в экар, взлетел на трассу и сбросил управление на автопилот. Маленькая собачка перестала дрожать. И как ее назвать?.. А может, оставить это право Антону? Нет уж, у него никакого таланта в присваивании имен, он демона назвал Лучиком… Марик погладил собачку, потрепал длинное ухо. Из-под челки на него преданно смотрели два черных глаза. Шваброй ее нарекать точно не стоит, да и, пожалуй, она чересчур миленькая для такого прозвища…

– Звездочка, – решил Марик. – Звездочкой будешь?

Собачка высунула язык и шумно задышала. Марик решил, что так она выражает одобрение. Ну и замечательно…

Он оставил экар рядом с участком, написал Оливеру, что его машина осталась в целости и сохранности, и пешком пошел к дому Антона. Остается надеяться, что огромные запасы корма для демона пойдут и этой крошке. Разве он не замечательно все устроил? Избавил Антона от кровожадного монстра, нашел очаровательную псину размером с упитанную крысу – такая точно не будет нападать и кусаться, вот это – нормальный домашний питомец, которые приносит радость и любит своего хозяина. На полпути Марик понял, что просто уговаривает себя, а на деле он в ужасе от того, что сделал. Но назад поворачивать поздно.

Придя к Антону, он изучил пакет с кормом. Похоже, ограничений по породам нет… В любом случае, чем-то покормить Звездочку надо. Миска размером с ведро, предназначенная для демона, его не устроила, и он взял из посудного шкафа тарелку. Пока он насыпал корм, Звездочка жалась к его ногам, виляла хвостом, и впервые Марик ощутил некое подобие приязни к собаке. Наблюдая, как Звездочка ест, он снял с поводка фиксатор. Этой девочке не нужно никаких приспособлений, ей подойдет и обычный поводок… Да ей и намордник ни к чему, разве что закон предписывает даже такую мелочь выгуливать с закрытым ртом. Он покачался на стуле и залез в холодильник. Есть все еще не хотелось, но он заставил себя сгрызть яблоко, лежавшее на полке минимум недели две. Потом заказал по доставке йогурт, с некоторой настороженностью впустил дрона в окно, но тот, оставив посылку, мирно улетел обратно. Время шло. Антон должен был скоро вернуться. Марик, поколебавшись, написал ему, что ждет его в квартире. Выдохнул. Попытался успокоиться, но пальцы дрожали. Только сейчас дошло, что Антон, очевидно, не поблагодарит его за спасение от демона. Сердце затрепыхалось в груди. Прикрыв глаза, Марик погладил Звездочку. Та облизала ему ладонь.

Какая тихая собачка. Спокойная. Разве можно не полюбить ее? Услышав, как открывается входная дверь, Марик подхватил Звездочку на руки и вышел в коридор.

Кажется, он заготавливал какие-то слова, но все их растерял, стоило увидеть Антона. Тот закрыл дверь и остановился. Кровь отлила от лица.

– Он сбежал, – помертвевшими губами сказал Марик. – Я хотел погулять с ним, он рванулся и сбежал.

Потом все смазалось, словно на несколько секунд отключилось сознание. Антон ему не поверил, не захотел поверить и вихрем пронесся по квартире, что-то кричал и возмущался. Придя в себя, Марик притиснул к груди Звездочку.

– …как? Как, черт тебя побери? Ты мне в лицо врешь?! – Антон стоял перед ним и орал, он покраснел до корней волос и выглядел безумным. – Ты… я тебе ведь доверял! А ты собаку за моей спиной пристрелил…