355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Elle D. » Аль шерхин (СИ) » Текст книги (страница 8)
Аль шерхин (СИ)
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 00:41

Текст книги "Аль шерхин (СИ)"


Автор книги: Elle D.



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Инди вздрогнул и отстранился от него.

– Не шути так... мой господин. Это жестоко, – сказал он тихо.

– Я не шучу. Ты, похоже, не знаешь, что способен сделать с мужчиной... – он слегка взъерошил волосы Инди надо лбом. – В тебе есть нечто такое, чего я никогда ни в ком не видел. Стоит увидеть тебя один раз – и забыть уже невозможно. Тобой хочется... обладать.

– Обладать? Это как? – пересохшими губами спросил Инди чуть слышно.

– Вот так – брать тебя и владеть без остатка. На Большом Торгу, куда тебя вывели... ты был там, как певчая птица в клетке – неизъяснимо прекрасная, но только для клетки и рождённая, потому что стоит открыть дверцу – и она выпорхнет. И позавчера, на пристани, куда тебя вывел тот грязный старик – ты стоял там голый и связанный, такой беспомощный, беззащитный, такой... – Эльдин замолчал, словно его дыхание прервалось. Инди лежал неподвижно, почти не дыша. Мужчина провёл чуть дрожащими пальцами по его губам. – Меня никогда не возбуждала жестокость. Но тогда... видит Аваррат – тогда мне захотелось швырнуть тебя наземь и взять прямо там, как есть, среди всей этой вони... Не знаю, что на меня нашло, – будто извиняясь, сказал он. – Я не хочу, чтобы ты страдал, Инди. Мне хочется, чтобы я стал для тебя всем миром, всей твоей жизнью. Чтоб ты безраздельно принадлежал одному мне.

– Я и так тебе принадлежу.

– Нет... нет, ты говоришь это таким равнодушным и чужим голосом, ты смотришь мимо меня, и глаза твои пусты... Нет, – повторил он снова, беря Инди за подбородок. – Этого мало. О, я понимаю Арджина, который выкрал тебя из рук могущественного соперника и держал взаперти в тайне от всех. Я знаю, что он чувствовал. Но я не поступлю с тобой так, как он. Я хочу тебя, больше, чем что-либо на свете, тебя, но не твоей боли. Скажи: тебе было хорошо в моих объятиях?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Инди, слушавший странные речи Эльдина с лёгким раздражением, встрепенулся.

– Да, – после паузы сказал мужчина. – Я вижу ответ в твоих глазах. Так слушай: клянусь, тебе всегда будет со мной хорошо. Я скорей умру сам, чем позволю тебе испытать страдание от моей руки. Я сделаю для тебя всё, я не постою ни за какой ценой, только бы ты был счастлив...

– Тогда отпусти меня, – сказал Инди. – Просто позволь мне уйти. Больше я ничего не хочу.

Эльдин изменился в лице. Убрал руку, отстранился и сел, не прикасаясь к Инди больше, чуть сгорбившись.

– Этого я сделать не могу.

Инди, в глубине души предвидевший этот ответ, чуть заметно пожал плечами и повернулся на бок, отворачиваясь.

– Тогда лучше не обещай ничего, – прошептал он и закрыл глаза.

Днём Эльдин ушёл. Он зарабатывал на жизнь, ходя по домам богатых беев, и благополучие его целиком зависело от их мнительности и их щедрости. Своего дома у него не было – комната в гостинице, которую он занимал, вполне удовлетворяла его скромные потребности, но для двоих была слишком мала. Эльдин сказал, что постарается заработать побольше, чтобы они как можно скорее могли переехать. Инди слушал молча и равнодушно: ему было всё равно. Ему хотелось бы вообще уехать их Ильбиана, навсегда покинуть этот проклятый город... но здесь было море. Отсюда уходили корабли в другие края, может быть, немногим менее жестокие к одинокому мальчику, у которого не было ничего, но чуть менее откровенные и циничные в своей жестокости. Оставшись в гостиничной комнате один, Инди сидел у раскрытого окна, подперев голову рукой, и думал о том, что стал бы делать, если бы мог вернуться. Он не поехал бы к дяде – нет... Он не смог бы смотреть ему в глаза. С совсем чужими людьми, которым на него наплевать, в этом смысле могло бы быть чуточку легче: ведь они не стали бы спрашивать его, где он провёл последние полгода. Он фантазировал, как наймётся в какую-нибудь писчую контору, представлял, как восторженно ахнет писарь, увидев его красивый, ровный почерк, воображал маленькую чистую комнатку с кроватью на деревянном каркасе (ни в коем случае не подушки с покрывалами на полу), горшочек с геранью на раскрытом окне, и, конечно, дверь, которая запирается только изнутри – не снаружи... Разве так уж много он хотел? И всё думал об этом, лениво, с блаженной, чуть глуповатой улыбкой на неподвижном лице – так, как мечтал бы о том, чтоб вернуться домой, вновь ощутить объятия отца и услышать его громкий открытый смех... Так мечтают о несбыточном, зная, что ему никогда не случиться.

Уходя, Эльдин запер дверь, но окно оставалось открыто. Всего второй этаж – Инди ничего не стоило перемахнуть через подоконник и скрыться в толпе. Эльдин, скорее всего, не нашёл бы его. Но нашёл бы кто-то другой – и вряд ли он был бы добрее Эльдина. Инди начинал понимать, что ему в кои-то веки повезло – так, как может повести тому, кто обречён быть рабом. Обречён?.. Он вздрогнул от этой мысли. Неужели он всё-таки смирился со своей судьбой? В доме Арджина он постоянно думал о себе как о пленнике, а не о рабе, жил мечтой о побеге, держался в границах рассудка лишь потому, что продолжал сопротивляться хотя бы в мыслях... Снисходительность и ласка нового хозяина за один день сделали то, чего за полгода не сумела сделать жестокость старого. Инди не собирался бежать. Он ничего не собирался делать. Он чувствовал себя песчинкой, подхваченной бушующим ураганом. Сейчас песчинка зацепилась за колючку, торчащую посреди бескрайней пустыни, и была рада уже тому, что её не рвёт и не треплет жестокий ветер, и она может хоть немного перевести дух.

Эльдин вернулся довольный и весёлый, как никогда прежде. Он вообще был жизнерадостным, улыбчивым человеком – Инди думал, что, если отбросить предвзятость, он ему в самом деле нравится. Может быть, спустя какое-то время он даже сумеет понять чувство, которое испытывает к нему этот мужчина, и ответить на него... Ведь любовь – это следствие благодарности, разве не так? Инди любил отца, любил старого Тицеля. Сможет полюбить и Эльдина... наверное.

– Смотри-ка, что я тебе принёс, – сказал Эльдин.

Инди чуть повернул голову, равнодушно глядя на него. Все его предыдущие хозяева пытались развлекать его подарками, как будто ему было что-то нужно от них. Ну, что на сей раз – красивая одежда, музыкальный инструмент, сласти? Может, котёнок или щенок с верёвкой на шее? Но лишь только взгляд Инди упал на то, что держал Эльдин, глаза его широко распахнулись, и он даже привстал, чувствуя, как чаще забилось сердце.

– Не знаю, умеешь ли ты читать, – сказал Эльдин, подходя ближе и кладя на подоконник книгу в переплёте из красной кожи. – Но здесь много красивых картинок. Я подумал, что негоже оставлять тебя одного на весь день совсем безо всяких развлечений.

Инди протянул руку, опасливо, словно книга была зверьком, норовящим его укусить. Книга была небольшая, но дорогая – это было видно по корешку, покрытому искусным тиснением с напылением серебра. На обложке значилось: "Сказания Северного Предела". Альбигейские сказки. Инди видел когда-то такую книгу у себя в Аммендале. Она продавалось в книжной лавке, и хозяин держал её в запертом стеклянном ящике, потому что она стоила очень дорого и не продавалась жадным до знаний мальчикам из купеческих семей. Так что Инди только и мог, что стоять у этого стеклянного ящичка и смотреть на красную кожаную обложку, гадая, что там, под ней.

И вот теперь стекла не было. Теперь он трогал пальцами корешок, так, словно это было лицо его матери.

– Инди? Инди, что с тобой?

Он мотнул головой, быстро смаргивая повисшую на ресницах влагу. Рука Эльдина легла ему на плечо – она была такой тёплой, эта рука, такой мягкой...

– Ты расстроился? Я не...

– Ничего, – прошептал он, кладя на книгу ладонь. – Всё в порядке. Я... потом посмотрю. Спасибо.

Он никогда не думал, что сможет искренне сказать это слово – слово признательности – тому, чьим рабом он стал. Но ещё год назад он о многих вещах не думал.

Эльдин неуверенно улыбнулся. Инди внезапно понял, что для этого человека любой разговор с ним – как ходьба по краю пропасти: так боится он сделать неверный шаг, оступиться, совершить ошибку... И через миг, не думая и не понимая, что делает, Инди встал, шагнул к своему господину и поцеловал его в губы, легко и робко, как будто боясь, что может прогневить его этим.

Эльдин застыл и стоял с полминуты, не шевелясь, а потом схватил Инди за плечи и со стоном впился в его губы. Он был горячим, дрожащим, от него пахло водкой, которой он протирал свои руки перед осмотром пациентов, и какими-то травами, словно он спал сегодня на сеновале. Инди закрыл глаза и вдыхал эти запахи, отвечая на поцелуй, и думал, что, в конце концов, даже такая жизнь может быть не так уж плоха.

Стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть и отстраниться друг от друга: Эльдина – с сожалением, Инди – почти с облегчением, потому что странность и непривычность происходящего начинала пугать его. Эльдин ещё мгновенье держал его за плечи, словно не желая отпускать, потом отошёл к двери и, не спрашивая, кто за ней, распахнул её.

Инди не знал человека, стоящего на пороге. И всё же сердце его оборвалось. Злая жизнь научила его узнавать тех, кто сулил ему новые беды – даже если он не знал, как именно всё обернётся, даже если не мог ничего изменить.

– Эльдин иб-Диннар? – спросил посетитель мягким высоким голосом, полным уважительной, чуть прохладной учтивости.

– Да, это я, – ответил Эльдин. – Что угодно?

Мужчина сложил руки ладонями вместе – это был знак высокой почтительности у фарийцев – и чуть склонил голову, увенчанную узкой чалмой из дымчато-голубой ткани. Крупный сапфир, скреплявший её, тускло блеснул на свету.

– Я – Гийнар иб-Феррир, милостью Аваррат главный евнух Бадияра-паши. Да позволено мне будет войти к тебе и поговорить, ибо у меня есть к тебе дело.

Эльдин замер. Инди смотрел на его спину, напрягшуюся под туникой, и кожей ощущал его желание немедленно захлопнуть дверь перед носом незваного гостя. Но они уже обменялись приветствиями, и поступить так Эльдин не мог – фарийцы очень щепетильны во всём, что касается внешних проявлений учтивости. Поэтому он скрежетнул зубами и отступил, впуская гостя.

Тот переступил порог, поднял глаза и встретился с Инди взглядом.

"Может, он меня не узнает", – подумал тот в полном отчаянии – и тут же понял, сколь нелепа эта надежда. Цвет волос и глаз выдавал его с потрохами – да и вообще, раз этот человек пришёл сюда, значит, ему уже было известно, кто стал очередным хозяином Инди. Новый главный евнух ихтанальского паши совершенно не походил на своего предшественника. Да, у него были столь же мягкие черты, как у всех полумужей, он был полным, хотя и повыше ростом, чем Оммар-бей, но не было в нём и тени оммаровой уютности, его пусть даже и показной, поверхностной, но всё-таки доброты. Глядя на Оммара, Инди с трудом представлял себе, как тот наказывает строптивых рабов. Глядя на Гийнара, он с лёгкостью мог это себе представить.

Евнух кутался в длинный шелковый халат и, закончив приветствия, спрятал руки в его широких рукавах. Отчего-то этот жест, исполненный скрытности, очень сильно не понравился Инди.

– Я отнимаю твоё время, – сказал Гийнар, отводя взгляд от Инди и обращая его на хозяина дома. – Но пришёл я не с пустыми руками.

Едва он договорил, в комнату вошли двое слуг, несущие столик, прогибавшийся под тяжестью яств и напитков. Помутившимся взглядом Инди выхватил гроздья роскошного чёрного винограда, свисавшую с серебряного блюда – дорогое угощение в этом сухом, бесплодном краю... Эльдин молча смотрел, как слуги ставят столик и раскладывают вокруг него подушки. Евнух стоял спокойно, глядя на лекаря чуть поблескивающими глазами. Когда слуги ушли, он вынул одну руку из рукава и приглашающим жестом указал Эльдину на подушки – так, словно сам был хозяином, принимающим гостя.

– Прошу тебя, садись.

Эльдин медленно подчинился. Инди видел, что он тоже лихорадочно ищет выход из положения. Мужчины разместились у столика, и Инди бочком бесшумно скользнул в угол комнаты, как можно дальше от них, где и сел на пол, укрытый тенью от ложа. Он видел их с этого места, но им, чтобы смотреть на него, надо было повернуть головы.

Впрочем, оба мужчины как будто забыли о его существовании.

– Хорошая комната, – сказал Гийнар иб-Феррир, когда они в полном молчании выпили по кубку вина. – Просторная и красивая. И гостиница эта хороша: я останавливался здесь три года назад, когда выполнял в Ильбиане поручение моего владыки.

– Благодарю, – коротко ответил Эльдин. Инди с затаенной радостью увидел, что всё происходящее так же неприятно его хозяину, как и ему.

– Да, комната хороша, – продолжал евнух; голос его был очень спокойным, даже слишком – так спокойно и тихо бывает море после ужасной бури. – Но не так хороша, как твоё искусство врачевателя. Ты ведь известный, опытный лекарь, не так ли?

– Ты пришёл, чтобы поведать мне о своей хвори? – не моргнув глазом, спросил Эльдин. – Тогда тебе не стоило утруждать себя всем этим, – он кивнул на столик, ломившийся от яств. – Я беру плату за своё искусство лишь тогда, когда вижу его результат.

– О, нет, хвала Аваррат, я здоров, – засмеялся евнух – смех его был таким же холодным и фальшивым, как и он сам. – И с тех пор, как господин мой Бадияр-паша почтил меня высокой должностью и доверием, я не смею жаловаться на своё благополучие. А вот ты, Эльдин-бей, можешь пожаловаться на него. Ты уже больше года ютишься в этой комнатушке, не так ли? Она мала даже для одного. Что уж говорить о двоих.

"Началось", – подумал Инди, сжимаясь в комок. Эльдин наверняка подумал то же самое, потому что рука его, подносящая кубок к губам, замерла на полпути. Но евнух тоже взял свой кубок и отпил из него как ни в чём не бывало, словно это была всего лишь часть обычной светской болтовни, и Эльдин, помешкав, присоединился к нему.

– Давай начистоту, Эльдин-бей, – сказал евнух, ставя пустой кубок на стол. – Ты стеснён в средствах. Твой труд оплачивается неплохо, ибо ты умеешь находить пациентов, но что ты ещё умеешь, так это тратить деньги. Тебе ничто не стоит спустить за неделю то, что ты зарабатывал целый месяц. Ну подумать только – заплатить пятьдесят дайраров в нижней части рынка! Там, где за самого лучшего раба красная цена – двадцать пять! Или вот купить втридорога книгу, которая на восточном базаре обошлась бы тебе гораздо дешевле, – он небрежно кивнул на "Сказания", оставленные Инди на подоконнике. На самого Инди он так и не взглянул с тех пор, как переступил порог. Эльдин слушал его, закаменев лицом. – Ты мот, признай это, Эльдин-бей. И тебе не помешает покровительство человека, знающего цену деньгам.

– Вижу, твои люди исправно следили за мной, Гийнар-бей, – без выражения ответил Эльдин. – Что ещё они тебе рассказали?

– О, не они, – улыбнулся евнух. – Почти всё это я узнал от старого Язиля, который продал тебе этого раба. Большинство людей становятся очень болтливы, стоит прижечь им пятки – так и норовят выложить больше, чем тебе интересно. А как ты покупал книгу, я сам видел сегодня. Но подойти не решился – я не из тех, кто пристаёт с непрошенными советами.

– Однако не это ли ты делаешь прямой сейчас, Гийнар-бей? – резко спросил Эльдин, и Инди вздрогнул, почуяв задрожавшую в воздухе угрозу.

Но евнух лишь рассмеялся.

– О, нет, вовсе нет, сейчас я делаю тебе предложение, и это в столь же степени моё дело, в какой и твоё. Ты же прекрасно знаешь, во что ввязался, Эльдин, – мягко сказал он. – Ты знаешь, что мальчик, которого ты купил, по всем законам земным и небесным принадлежит Бадияру-паше.

– Впервые об этом слышу, – холодно ответил тот. – Я честно купил его на базаре у пристани. За пятьдесят монет, как ты и сказал. Тому было множество свидетелей, начиная от этого, как там его, Язиля, который мне его продал.

– Увы, старый Язиль уже ничего не сможет свидетельствовать – это сложно сделать, когда голова отделена от тела, – с сожалением сказал евнух, и Инди опять вздрогнул. – Но ты прав, другие люди также видели, как ты его покупал. Я ведь не обвиняю тебя, Эльдин-бей. Перед законом и перед Бадияром-пашой ты чист. Но по справедливости мальчишка тебе не принадлежит. Мой досточтимый предшественник, да примет его Аваррат в свой чертог, купил его на Большом Торгу за немалую сумму. Увы, дерзкий Арджин иб-Зияб похитил раба, чем сильно опечалил моего владыку. Ныне Арджин покаран, и единственная преграда между моим владыкой и восстановлением справедливости – это ты, Эльдин-бей. Слушай, – голос евнуха утратил притворную любезность, стал сухим и отрывистым, почти надменным. – Я заплачу тебе впятеро против того, что ты отдал за мальчишку. Это двести пятьдесят дайраров.

– Нет.

– Хорошо: пятьсот. Это столько, сколько ты зарабатываешь за год и тратишь за месяц. Немного рассудительности в тратах, и ты купишь на эти деньги небольшой домик, где сможет разместиться полдюжины таких рабов.

– Я сказал нет, Гийнар-бей. Этот мальчик не продаётся. Ты хотел спросить меня о чём-то ещё? Быть может, твоему владыке нужен совет по лечению подагрической хвори? Если нет, то позволь проводить тебя. Меня ждут мои пациенты.

Инди слушал его спокойный голос, исполненный глубоко запрятанной, очень хорошо скрываемой, но всё же ощутимой ярости – и внутренне обмирал от противоречивых чувств. Он был рад, счастлив, что Эльдин говорил всё это – и в то же время в душе его вновь зашевелился страх. И страх этот усилился, когда Инди увидел, как сузились глаза Гийнар-бея, когда Эльдин умолк и встал, красноречиво показывая, что разговор окончен. Евнух сидел неподвижно ещё минуту, потом поднялся. Край его халата зацепил персик, лежащий с самого края стола, и тот упал и покатился по ковру.

– Что ж. Хорошо, – сказал евнух прежним мягким и любезным голосом. – Я надеюсь, ты не пожалеешь о своём решении, Эльдин-бей

– Не пожалею.

– Как знаешь. Прощай и будь благословен милостью Аваррат, – сказал евнух, сложил руки и, поклонившись, удалился.

Эльдин закрыл за ним дверь, и Инди видел, чего ему стоило удержаться от того, чтобы не громыхнуть ею напоследок.

Спровадив гостя, он принялся мерить комнату шагами, сердито и растерянно ероша свои тёмные волнистые волосы и бормоча под нос фарийские проклятья.

– Ублюдки. Всё-таки выследили, – пробормотал он и, круто остановившись, посмотрел на Инди, сжавшегося в углу. Тогда губы Эльдина тронула наконец улыбка, хотя в глазах его по-прежнему плескалась тревога.

– Испугался? Ну, иди сюда. Не бойся, – сказал он, когда Инди неловко поднялся и подошёл, тут же очутившись в его объятиях. – Я не отдам тебя Бадияру. Ни за что.

– Он может меня у тебя отобрать, – прошептал Инди. Эльдин стиснул зубы, вжимая его лицо в своё плечо.

– Не отберёт. Мы уедем. Завтра же. В городе есть пара мест, где я могу раздобыть денег... Сейчас я уйду, – добавил он, отстраняясь и беря Инди за плечи. – Я запру дверь снаружи, а ты подопри её изнутри столиком. И никому не открывай. Окно тоже закрой и задёрни шторой. До ночи они не посмеют ничего предпринять. Ты ведь слышал, что сказал этот толстяк? По всем законам ты принадлежишь мне. То, что Бадияр не смог тебя сохранить – его вина, а не моя. Нет, Гийнар не посмеет открыто тебя выкрасть. Так что сиди тихо. На рассвете нас здесь уже не будет.

Он снова прижал Инди к себе и крепко поцеловал в лоб, потом оттолкнул и ушёл.

Инди сделал, как он сказал – запер окно и дверь. Книжка – подарок Эльдина – всё так же лежала на подоконнике, но Инди её не тронул. Он опять, как когда-то, мерил комнату шагами и вздрагивал от слишком громких звуков, вслушивался в шаги за дверью, сжимая кулаки, и пытался подавить приступы тошноты, то и дело сжимавшие желудок. Эльдин отсутствовал несколько часов, и этого времени Инди хватило, чтобы принять окончательное решение. Он останется с ним. Останется и сделает всё, чтобы больше ничьё самоволие им не завладело. Когда в дверь постучали, Инди подпрыгнул на месте от неожиданности, и охрипшим голосом спросил: "Кто там?" Ответил голос Эльдина, и у Инди затряслись ноги от облегчения.

– Ну, всё в порядке? – спросил Эльдин, оказавшись внутри, и взъерошил волосы у Инди на затылке. – Дела пошли лучше, чем я мог ожидать. Гляди, – он потряс мешочком, издавшим тонкий протяжный звон. – Этого нам хватит, чтобы уехать куда угодно. Мы тронемся с рассветом. Ну, что ты так дрожишь? Тебе холодно?

Инди помотал головой. Его и правда трясло, но он не знал, почему – ведь вроде бы всё в порядке, всё обошлось... Эльдин привлёк его к себе, слегка поглаживая ладонью по шее.

– Не бойся ничего, мой Аль-шерхин. Я никому тебя не отдам...

Он отнёс Инди на постель и снова взял, и это было даже лучше, чем в первый раз. Инди стонал в мужских руках, но дрожь не оставляла его – он не знал, почему. Он думал, что не сомкнёт этой ночью глаз, но в конце концов заснул, умостившись на плече Эльдина, и вздрагивал даже во сне, как будто чувствуя чьё-то холодное, обжигающее дыхание на своей коже.

Сон его был беспокоен, и Инди вскинулся посреди ночи, мокрый и дрожащий. Рука Эльдина всё так же обнимала его за плечи, и он тихонько высвободился. Было совсем рано, пальцы рассвета ещё не успели тронуть небо. Инди сполз с ложа и подошёл к столику, со вчерашнего дня уставленного щедрыми гостинцами Гийнар-бея. Инди не притронулся к ним вчера – ему было противно даже прикасаться к подушкам, на которых сидел евнух. Но сейчас ему захотелось пить, и он нащупал в темноте графин с розовой водой. Он уже взялся за кубок, когда смутная тревога, не оставлявшая его со вчерашнего дня, стала вдруг непереносимой. Инди замер, напряжённо прислушиваясь. Нет, он не слышал никаких странных звуков – ничего...

Совсем ничего.

Он поставил графин на стол, и стеклянное дно задребезжало о столешницу – достаточно громко, чтоб потревожить чуткий сон Эльдина. Но мужчина не шевельнулся: он всё так же лежал на спине, и Инди видел его левую руку, свешивающуюся к самому полу. Пальцы, показавшие Инди неизвестные ему прежде дали, касались каменных плиток.

Инди медленно пошёл вперёд. Шлёпанье его босых ног по полу было единственным звуком, нарушающим тишину. Никогда ещё, спя в одной комнате с мужчиной, Инди не слышал такой тишины.

Лишь подойдя к ложу вплотную, он понял то, что почувствовал ещё раньше.

Эльдин не дышал.

Инди тронул его лицо – и вздрогнул, вспомнив, как почти точно так же нащупывал в темноте застывающие черты Керима иб-Арджина. Запрыгнув на кровать, Инди потянул Эльдина за руку, позвал по имени. Тело мужчины медленно и тяжело сползло на бок, голова запрокинулась на обмякшей шее. Глаза неподвижно уставились в пустоту.

На нём не было крови, ни капли её. И всё же он был мёртв. Он был мёртв. И умер ещё когда Инди лежал с ним рядом, греясь возле его не успевшего остыть тела.

Инди, пятясь, сполз с ложа и сел на пол. Вот и всё. Снова тот, кто обещал хоть немножко скрасить ему существование, был жестоко и предательски убит – из-за него. "Я приношу смерть, я убиваю их всех, я проклят", – подумал Инди и надавил ладонями на глаза с такой силой, что глазные яблоки пронзила боль. Он не знал, но догадывался, что произошло. Наверное, это был яд. Проклятый евнух Гийнар подсунул Эльдину отраву – фрукт или воду, что-то, к чему не прикасался сам. Эльдин был прав: Бадияр не рискнул открыто отобрать у него Инди. Но вполне мог сделать это тихо и тайно, аккуратно, почти чисто. Мертвец не может владеть рабом. Инди снова лишился хозяина.

Вряд ли надолго.

Он всхлипнул без слёз и поднялся на ноги – не с первой попытки. Его шатало, но он заставлял себя двигаться, хотя больше всего на свете хотелось лечь рядом с Эльдином, свернуться комочком и тоже умереть. Может, так и сделать – ведь отравленные кушанья всё ещё на столике?.. Но нет – мысль о том, чтоб наложить на себя руки, по-прежнему не вызывала ничего, кроме отвращения. Инди постоял немного, глядя по сторонам, потом стащил с ложа одно из покрывал – ему пришлось для этого чуть подвинуть мёртвое тело своего господина. Скрутив покрывало в жгут, Инди крепко привязал его к ставне. Книгу в красном переплёте он отнёс к ложу, где осторожно положил рядом с Эльдином. Потом вернулся, перелез через подоконник и скользнул по покрывалу вниз.

Ноги его не коснулись земли. Он не рассчитал длину: покрывало было слишком коротким. Значит, опять придётся прыгать. Что ж, не впервой... Инди закрыл глаза и разжал руки, готовясь к удару и боли, но ничего этого не последовало – вместо этого внизу его встретили крепкие жёсткие руки, подхватившие на лету. Инди вскрикнул от неожиданности, дёрнулся – и оказался ногами на земле. Его крутанули на месте, и он увидел над собой бородатое, довольно ухмыляющееся лицо в ободке кольчужного подшлемника. Руки человека, сжимавшие Инди, также были в кольчужных перчатках – вот почему они показались ему так жестки, вот почему находиться в них было так больно.

– Ну наконец-то, – проговорил мужчина, не разжимая рук. – Гийнар-бей так и сказал, что ты вылезешь в это окно. Я уж думал, придётся ждать до утра. Он у меня, – повернув голову, тихо сказал он кому-то, и злой голос, который Инди уже слышал раньше, отозвался:

– Так чего ты ждёшь? Тащи его сюда.

И пока человек в кольчужных перчатках выполнял приказ, Инди вспомнил, где слышал раньше голос его командира. Это тоже было в ночи, такой же тёмной и страшной, как эта – во дворе дома Арджин-бея, когда эти люди пришли туда, чтобы забрать его и убить всех остальных.

Глава 4

Ильбиан – богатый, зелёный, цветущий город. Отчасти благодаря тому, что он процветает посредством работорговли, отчасти – из-за близости к морю. Но стоит он посреди бесплодной и серой пустоши. На западе и севере от него – степь, на юге – пустыня. Многие и многие мили – или, как здесь говорили, фарсахи – грязно-жёлтой и кирпично-красной земли, покрытой тонким слоем жёсткого, колючего песка. Когда поднимаются песчаные бури, человек, не удосужившийся спрятать лицо и укрыться в палатке, запросто может погибнуть – тучи песка заполнят его рот и нос, и он задохнётся. Гийнар-бей, главный евнух Бадияра-паши, сухо объяснил это Инди, когда тот попытался украдкой отодвинуть край платка, которым ему закутали голову, оставив открытыми только глаза. Платок душил его, не давал вдохнуть полной грудью спёртого, нагретого пустынного воздуха. И ещё он мешал прикоснуться пальцами к шее под правым ухом, там, где теперь страшно алело, пульсируя частой болью, рабское клеймо.

Рабов в Фарии клеймили меткой хозяина. Инди не знал об этом, потому что прежде обстоятельства не давали его владельцам либо времени, либо возможности сделать это. Оммар-бей, видимо, не успел, Арджин боялся показывать его посторонним, а Эльдин был добр. Так и вышло, что лишь в руках Гийнара иб-Феррира Инди по-настоящему понял, что такое быть рабом.

Экспедиция, отряжённая Бадияром-пашой в Ильбиан, была прежде всего карательной – слугам владыки предстояло отыскать и наказать дерзкого, посягнувшего на имущество их господина. Потому состояла она не из дипломатов, а из воинов: трое шимранов – так назывался в Фарии высокий офицерский чин – один из которых, самый старший, оказался тем самым человеком со злым голосом, который уже успел повергнуть Инди в трепет; а также дюжина рослых умелых воинов под их началом, одетых в кольчужные доспехи и вооружённых длинными кривыми мечами. Всё это были опытные, умелые убийцы и палачи; ни один из них не дрогнул, убивая рабов и женщин в доме Арджина, и один из них был тем, чья рука пронзила тело Керима... Инди не знал, чья именно это была рука, и поэтому ненавидел их всех, каждого, с одинаковой силой.

Впрочем, нет. Гийнара он ненавидел всё-таки больше.

Когда мальчика доставили к нему, евнух едва взглянул на Инди, а затем велел собираться в дорогу. Помимо солдат, в караване было пятеро слуг: они выполняли прихоти солдат, шимранов и евнуха. Всё это были именно слуги, не рабы – таким образом, не было во всём караване существа ничтожнее и зависимее, чем Инди Альен. И ему дали почувствовать это в первый же час. Ещё в Ильбиане его отвели в тёмную, маленькую комнатку с наглухо закрытыми окнами, и там, пока трое слуг держали его, прижимая к полу, тот самый шимран с безумно злым голосом раскалил кончик кинжала на очаге и вывел им под ухом Инди метку: семиконечную звезду в треугольнике. Рот у Инди был заткнут, и всё равно он кричал так, что едва не оглох от собственного крика, и потерял сознание прежде, чем раскалённый клинок закончил чертить на его коже последнюю кровавую линию. Он никогда в жизни не испытывал такой боли. Он даже не знал, что она возможна.

Очнувшись, он вновь почувствовал её, хотя уже и не такую жестокую. Рану не перевязали, лишь промыли и смазали заживляющей мазью, чтобы избежать нагноения. Сейчас, неделю спустя, рана затянулась и постоянно ныла под тонким слоем молодой плоти, и Инди то и дело порывался потрогать её, несмотря на боль, ощутить под пальцами неровные шрамы, которыми, какие бы шутки не вздумала ещё играть с ним злая судьба, останутся с ним навсегда. Он был отчасти рад, что не может видеть клеймо – только чувствовать на себе. В первый день, когда он лежал на полу, всхлипывая, Гийнар-бей подошёл к нему и сказал, что он не ценит чужой доброты. Обычно рабское клеймо ставят на лицо – на щеку или на лоб. Реже на плечо, бедро или в область паха – именно так, добавил он, поступают с наложниками. "Но ты слишком дорого достался нашему владыке, – добавил Гийнар, слегка кривясь, будто вид скорчившегося от боли мальчика вызывал в нём отвращение. – Ни к чему ещё и портить тебя". Действительно – под сильно отросшими волосами Инди клеймо было почти незаметно. Но стоит только ему сбежать и быть пойманным – в любой части Фарии его опознают по этому клейму, стоит только откинуть волосы с его шеи.

Впрочем, какая разница, видят другие это клеймо или нет? Инди чувствовал его. Ещё никогда ощущение собственного бессилия и беззащитности не было в нём таким острым.

Так что теперь его везли к тому, кто, ни разу в жизни не видя его, уже безраздельно им владел. Его увозили из Ильбиана – прочь от моря, прочь от берега и последней надежды на избавление. Дорога вела в глубь страны, через огромную, мёртвую пустыню, через земли, где не жило ничто, кроме ветра, где даже раскалённое фарийское солнце подёргивалось мутной дымкой и будто отступало, не желая касаться этого дикого края. Караван медленно двигался через пески, лошади вязли копытами в сероватой массе, люди опускали головы и прятали лица, спасая их от обжигающего, кусачего ветра. Инди ехал на муле, сидя в седле боком и свесив обе ноги на одну сторону – иначе он не мог, потому что его щиколотки были схвачены кандалами. Цепь была достаточно длинной, чтобы он мог передвигаться маленькими шажками и на привалах ходить от палатки к костру без посторонней помощи. Однако нечего было и думать о том, чтобы бежать – да и куда бежать посреди мёртвой, неподвижной пустыни? Он не прожил бы и дня.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю