Текст книги "Телепатический удар (СИ)"

Автор книги: Elin Tash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Так что, чем закончилось ваше разбирательство? – перевела тему я.

– Ну… я поинтересовался у него, как, на его взгляд, должен был действовать в такой ситуации… Отдаю ему должное, он справедливо признал, что приказы королевы в любом случае приоритетнее чего бы то ни было и я, похоже, сделал всё, что мог.

– Очень рада! – воскликнула я, затаскивая Дмитрия к себе под укрывало, и мы весь вечер весело болтали, смотрели, что там появилось новенького в Космонете, баловались сладостями…

Правда, Барел попытался прорваться ко мне, но я блестяще исполнила роль уставшей разбуженной королевы, когда телепорт высветил его звонок. А отключившись, вновь развеселилась.

Я была счастлива. Мы были счастливы…

Глава 17. Четвёртая Внутренняя Станция

Утром как-то я причёсывала волосы перед зеркалом и любовалась собой. Красивые у меня волосы! Светлые, сверкающие, немного светлее, чем у Дмитрия – у него более золотистые. Но его волосы красивее. А может, и мои, – в первый раз я признала, что у кого-то что-то может быть красивее, чем у меня. Но всё равно этот «кто-то» принадлежал мне!

Хотя, это я, конечно, хвалюсь… Титул Самой Красивой за мной закрепился не только и не столько благодаря внешности… Далеко не все звёздные народы способны воспринять красоту непосредственно моего лица или тела, или мою женственность…

У декайцев, например, или миролов восприятие близко к нашему и они видят меня красивой – если не обращать внимания на то, что у меня недостаточно глаз по сравнению с одними и конечностей по сравнению с другими… А вот сентинам очень нравится мой запах, не столько мой материальный облик, сколько аура… Один чивит ещё в школе признался, что я пробуждаю у него древние дремучие инстинкты: ему хочется сплести дом, поймать меня и никогда не выпускать оттуда… При чём не для того, чтобы получше законсервировать и съесть, а просто чтобы знать, что я принадлежу ему…

Некоторые фанатки делают пластические операции, дабы стать похожими на меня… Им, глупеньким, кажется, что так удастся привлечь к себе мужское внимание. Но будь они даже точными физическими копиями, им никогда не сравниться с леди Луэлин! Один мой давний знакомый, Феллиф Джанс, как-то полушутя заметил:

"Знаешь, Луэлин, Самая Красивая Женщина звучит не слишком верно – правильнее было бы Самая Красивая Личность… Потому что твоя харизма – это нечто потрясающее…"

Наверное, в чём-то он прав… Во мне всегда было гораздо больше от королевы, чем от женщины… Я могу найти общий язык с представителями всех космических рас, понять их и понравиться им…

Снова обратив взгляд в зеркало, я улыбнулась своему отражению. Я уже была абсолютно здорова, на ногах не осталось и следа знакомства с ортом. Всё равно мои ноги самые красивые в галактиках! Я усмехнулась и этой милой мысли: интересно было бы сравнить, например, с "ногами" тассов, псевдоногами сенирудов, или копытами кентавров. Или, например, с какими-нибудь змееподобными ногами-хвостами декайцев. Совсем интересно с жуткими пружиновидными ногами-орудиями тиларов, к тому же покрытыми пушистым мехом. С пластиной водолеевцев.

Как же многогранен наш мир! Однообразие форм жизни Галактики Бэтазийской Культуры вновь вызвало во мне удивление, но сейчас этим никак нельзя было заняться. Нужно немного обождать…

Однако я ощущала, что подобная загадка будоражит разум, и будь Галактика Бэтазийской Культуры в моём распоряжении – я давно уже увлеклась бы изучением этой странности…

Кент, кстати, выразил искренние соболезнования по поводу нашей аварии, но как и решила, я пока не стала выяснять с ним отношений. Однако не забыла сообщить ему, что наш документ остался в целости и сохранности – на тот случай, если он не имел ничего против меня лично, а лишь стремился избавиться от обязательств, связывающих его военные стремления.

Он ужасно переживал за меня, и я заверила его в том, что виновники будут покараны. Вероятно, это озадачило его, но он сделал вид, что испытал огромное удовлетворение. Даже не думала, что этот примитивный конь может так притворяться!

Конечно, я тоже была само очарование, и даже собиралась в необозримом будущем нанести ему повторный визит, дабы он уверился в моём доверии. А также пригласила его к себе, от чего он пока с огромным сожалением отказался. Вероятно, переданный мною с Умином отчёт и образец штамма вызвал у них неподдельный ужас…

Значит, временно я от него отделалась. Меня беспокоил только один момент: если он так жаждет войны, то не решит ли объединиться с притихшим пока Водолеем? Возможно, используя не сам Пег, но какую-нибудь из подчинённых планет? А учитывая олореловый зонд, похоже, что с кем-то в контакт он уже вступил…

Вследствие этого я решила устроить проверки во всех Внутренних и Приграничных Станциях Безопасности ООССа – на некоторые нанесла неожиданные визиты лично или отправила Илберов Совета, а остальные внезапно обзвонила.

Тот день я отвела как раз для одного из таких визитов.

Взяла с собой Дмитрия с Гленом – в последнее время я стала чаще отдавать им предпочтение, прикрываясь аварией. Однако, естественно, не переходила удивляющую грань.

Бареллоу сначала немного позлился, но очень быстро отошёл, как и всегда, – братик не умеет долго сердиться.

Кроме них, конечно же, со мной летело ещё несколько Помощников и военных. Всё как положено.

Мы начали с недавно запущенных Приграничных Галактике Бэтазийской Культуры Станций. Там всё функционировало чётко и идеально, а при виде меня становилось настолько отлаженной структурой, что возникало даже сомнение, не роботы ли заменили всех служащих.

Однако, робота несложно отличить по прерывистости движений и едва уловимому гудению сервоприводов. Да и вообще, такие мысли стали приходить в голову после двадцати или тридцати однотипных посещений. На самом деле существует давний запрет создавать не требующих управления автономных роботов, идентичных разумным расам.

Потом мы полетели на Четвёртую Внутреннюю Станцию, одну из наиболее приближенных к Дрему. Вслед за станциями Дрема я собиралась посетить те, что окружают территорию закрытой автономии в Сотее.

Четвёртая кружила по своей огибающей несколько звёзд орбите, но что-то мне очень не понравилось в её виде… То ли внезапный нервный импульс, то ли интуитивное предчувствие посетили меня.

Мы были на трёх космолётах – я, конечно, на ведущем – но я приказала пойти на стыковку правому ведомому.

Сия Станция – одна из первых в ООССе, поэтому имеет не очень большие размеры и переполнена выпирающими из неё функциями, которыми она напичкивалась в процессе усовершенствования. Она подходила к пределу использования, и как только начались беспорядки в Водолее, я отдала распоряжение на строительство более современной замены ей. Которая пока не была готова.

Я связалась с Четвёртой, но соединения не произошло. Тогда связалась с Дэльвиком и спросила, нормально ли поступали донесения с неё, и он ответил, что как обычно. Распорядившись, чтобы мне передали их по телепорту, я принялась изучать.

Вскоре меня смутило то, что донесения делают всего двое из трёх связистов. К тому же, например, один из них являлся гуманоидом, и у него во время каждого доклада был несколько замят рукав – такую оплошность в форме можно допустить один раз, но не восемь подряд.

Вероятно, получая отчёты раз в несколько дней, да ещё и параллельно с отчётами всех прочих Станций, никто не обратил на это внимания. Однако при рассмотрении их подряд, некоторые детали бросались в глаза…

О причинах отсутствия третьего ничего не говорилось, и я не представляла, с какого конца можно подойти к этому делу.

Вызвав на всякий случай подкрепление, я распорядилась перепроверить в компьютерной лаборатории все эти отчёты… и тогда вдруг у меня мелькнула идея. Я начала ускоренно просматривать доклады, пока, наконец, не нашла то, что было нужно – часы. В кадре мелькнули на руке гуманоида, правда, боком.

Я перевела стереоизображение на гип-площадку, из плоскостного в объёмное, остановила, переменила ракурс и увеличила. Вскоре дата смутно сфокусировалась, и гиперком по сопоставлениям определил её с достаточной точностью…

Она не совпадала с датой, обозначенной в начале передачи.

Но к тому времени правый ведомый уже состыковался со Станцией, и наша связь с ним тоже прервалась.

Занималась докладами я в своей каюте, а сейчас решила зайти в рубку управления. Глен и Дмитрий стояли у дверей, и Дмитрий обратился ко мне:

– Эйс Луэлин, что-нибудь серьёзное?

– Похоже, – вероятно, немного сухо ответила я, поскольку мысли были направлены на всю эту странность. Дмитрий замолчал, но подал голос Глен:

– Нам сопроводить вас?

– Можно, – рассеяно бросила я, устремляясь в рубку, и они направились за мной.

В рубке находились лишь пилот, дуэнан Тэрлс, и его помощник, оба миролы.

– Что-нибудь удалось выяснить? – спросила я, заходя.

– Нет, мэм, всё абсолютно тихо, – ответил дуэнан Тэрлс, тщетно пытаясь связаться со Станцией или космолётом.

– Улетаем, – приказала я, занимая кресло. – Пусть этим займётся флот.

– Есть, мэм, – отдал он честь одной из рук, другими разворачивая корабль и вызывая левый ведомый. Однако связи и с ним не последовало.

– Просигнализируйте маячными огнями, и летим, – отдала я довольно жестокий приказ. Однако Королеве ООССа ни к чему лично ввязываться в неприятности подобного рода.

Дмитрий с Гленом тоже заняли свои кресла, все надели шлемы, я вызвала Дэльвика, он появился на экране, – и в этот момент вся связь оборвалась.

Тогда я активировала личный секретный олорел, и он, да наберутся сил все высшие силы, сработал. Передала адмиралу, уже поднявшему флот, про чрезвычайное положение – и тут наш корабль охватило энерговлияние и потащило прямо на Станцию…

Пока я говорила с Дэльвиком, правый и левый ведомые уже установили с нами олореловую связь: первый призывал улетать, второй сообщал, что не справляется с притяжением платформы. При этом мы продолжали попытки связаться обычным телепортом, чтобы никто из посторонних не заподозрил, что у нас есть иные средства.

Олореловая связь не прерывалась – очевидно, находившиеся на Станции о ней не ведали, поэтому подкрепление и Дэльвик могли постоянно следить за тем, что у нас всех происходит.

Мирол пытался задать кораблю курс смещений, но поле могучей энергии неумолимо влекло нас к Станции. У космолётов не хватало мощности сопротивляться ему.

На поверхности Четвертой открылись приёмные шлюзы, и наши корабли прямо-таки всосало в них. Амортизирующие системы работали в полную силу, но несмотря на это нас всё же шатнуло при стыковке. А генераторы силовых полей космолётов буквально "повыбивало" мощностью притягивающего поля Станции.

Судя по тому, что передавали с правого ведомого, экипажу было приказано освободить корабли, но пока не покидать ангарного помещения. Конечно же, как только галактоиды ушли с корабля, переговоры прекратились – олорелы оставались в обратном режиме, только транслируя происходящее.

Вскоре и мой космолёт, вслед за левым, преодолев несколько шлюзов, опустился там же. И нам тоже пришлось оставить лишь одностороннюю связь. Я распорядилась при любой возможности прорываться к центру управления Станцией.

Как только отключилось действие притяжных полей, раздался скрипучий механический голос, приказывающий покинуть ангар, якобы подлежащий взрыву. Открылся центральный выход – я отметила, что отворять все имеющиеся никто не собирался. Но когда мы оставили помещение, один из находящихся в ангарах кораблей, не наш, тут же стартовал: вероятно, они сообразили, что сюда сейчас прибудет флот, и решили не попадаться в плен.

В это же время силовые мембраны, перекрывающие внутренние проходы, отключились – кроме тех, что отделяли ангары. Вернуться на корабли мы не могли.

– В центр управления, быстрее! – скомандовала я, с удовольствием отметив, что экипажи всех трёх космолётов, несмотря на разнообразие составляющих их космических рас, действуют чётко и слаженно. В нашем мире давно не было войны, но Флот не потерял боевых навыков. – Там должен был кто-то остаться, кто завершил нашу посадку и вывел чужой корабль со станции. Хоть один, и он сейчас попытается бежать. Не упустите его.

Меня перебил механический голос, сообщивший на общегалактическом, что станция подлежит уничтожению через десять минут.

Мы ворвались в находящийся поблизости от ангара центр управления – остальное пространство Станции занимают механизмы, не нуждающиеся в постоянном доступе галактоидов.

Все личные силогенераторы были включены – но тем не менее оружие тоже каждый сжимал в руке.

Несколько техников тут же бросились к приборам, попытаться отменить самоуничтожение.

Прямо в помещении находилась капсула, готовая сорваться с места и улететь, и я удивилась, почему она до сих пор этого не сделала. Однако тут же поняла, что сама являюсь тому причиной.

В это время произошло – видимо, запрограммированное – воздействие на наши силовые поля, почти на две трети разрядившее их, и, к тому же, несколько раздиссонировавшее. А механический голос, имитирующий, по-моему, скрип древовидных урогоров из системы Толлеса, методично поминутно сообщал нам об опасности.

Черти… интересно, это утечка информации о наших разработках, или дремляне сами исследовали вопрос деактивации полей? Хэкир Тэрер, виртуальную идею которого воплощал на практике Дик Диффер…. едва ли стал бы вступать в заведомый конфликт, продавая её недружелюбно настроенной расе. По-моему, он был очень рад моему предложению о сотрудничестве, после того, как мой предшественник довольно долго гонял его по ООССу. Нужно будет выяснить…

Одновременно с воздействием на силовые поля, сделавшим их практически бесполезными, из капсулы раздалась стрельба; мы разметались в разные стороны, несколько ближайших ко мне галактоидов прикрыли меня.

Стреляли, по-видимому, снотворными либо парализующими мини-капсулами. Одна из них вонзилась в Глена Ди, прямо в предплечье, которым он инстинктивно закрыл лицо…

Глен дёрнулся, судорога пронеслась по телу, он бросил на меня взгляд… Я увидела, как пробежали по щекам желваки – но, падая, он сжал зубы, не позволив стону сорваться с губ.

Я с трудом переборола желание броситься к нему, ввести препарат…

"Нужно будет обязательно поручить лаборатории вплотную заняться разработкой подавления полей," – мелькнула мысль, но я лишь зафиксировала её в своём сознании, пока не фокусируя. Одно я знала точно: изначально на нашей Станции ничего такого предусмотрено не было.

– Королева, – послышался из летательной капсулы общегалактический с водолеевским акцентом, но я и без того не сомневалась, что столкнулась с дремлянскими выходками. Мы с Дмитрием пристроились за одной из панелей управления. – У вас есть шанс спастись.

– Попасть в плен? – усмехнулась я, вместе с заботливым "до ликвидации семь минут".

– А если я предложу вам спасти и ваших галактоидов, раскрыв код перепрограммирования Станции?

Не слишком разумное на самом деле предложение: любой из присутствующих отдаст жизнь, чтобы не позволить мне попасть в плен. Однако если сами дремляне верят в его вероятность, почему бы не подыграть?

Я переглянулась с Дмитрием, из своего укрытия не видя капсулу, и тихо сжала его руку.

– Придётся рискнуть, – одними губами произнесла я. На большее времени у меня не имелось, но я была уверена, что он понял меня. А также знала, что не один глаз – и присутствующий, и наблюдающий со стороны – заметил этот жест. Однако поскольку до ликвидации оставалось уже шесть минут, то остальное было сейчас не столь уж и важно…

Я медленно кивнула ещё и командиру-пилоту правого ведомого, тилару, оказавшемуся за одним из приборов напротив, и он тоже понял. Потом собрала в кулак всю волю и вышла из укрытия.

– Пусть покажутся все ваши галактоиды и сложат оружие, – потребовал нахал в капсуле. – И вы тоже.

– Делайте, – произнесла я, но знала, что Дмитрий с командиром не выйдут.

– Здесь не все, – после сообщения о пяти минутах произнёс, вероятно пересчитавший нас, дремлянин.

– Двое остались у входа в ангар, – без малейшей заминки ответила я. – Позвать?

– Нет, мы полетим к эвакуационному выходу, пусть себе охраняют ангары.

"Глупо сообщать о своих планах, – заметила я про себя. – Если это, конечно, не отвлекающий манёвр."

– Код, – произнесла я.

– Сначала вы зайдёте вовнутрь.

– Хотя бы без половины кода я не пойду.

– Ладно, – откликнулся дремлянин и назвал восемь цифр с двумя символами. Я дала знак одному из техников ввести их, и когда гиперком управления отреагировал положительно, сообщила, что готова, направляясь к капсуле.

Дверь её отъехала, и в это время выскочили Дмитрий с командиром правого ведомого, молниеносно прорываясь вовнутрь.

Послышалось самое неприличное дремлянское ругательство, и капсула разразилась стрельбой, на этот раз лучевой. Но мои подчинённые успели на всё среагировать и вновь броситься по своим убежищам, не забывая защищать и меня.

Дмитрия ранило, и я еле удержалась от вскрика, но надеюсь, что лицо не выдало меня ни на секунду. Однако тилар оттолкнулся ногами-пружинами, и влетел прямо в закрывающуюся дверь капсулы. Дмитрий бросился за ним, несмотря на ужасно кровоточащее плечо и несколько пролегших по груди опалённых следов.

С одной стороны, скафандрин смягчил косые лучи – прямые даже он не задержал бы… А с другой, кровь запеклась с частичками ткани…

Откинув мысли о том, какая боль сейчас терзает тело моего любимого, я заставила себя пребывать в обычном холодном невозмутимом виде – ещё и порадоваться тому, что Дмитрий тоже успел прорваться вовнутрь.

Через несколько долгих секунд, во время которых нам сообщили, что до взрыва три минуты, капсула перестала отстреливаться, и дверь отворилась. На выходе стоял командир правого:

– Ваше величество, быстрее, вам нужно покинуть станцию.

Техники уже вовсю доискивались до остатков кода. Я бросилась вовнутрь, в двухместной капсуле нам четверым оказалось тесно, но я не приказала никому покинуть её.

Дремлянин был усыплён и связан, Дмитрий сидел рядом, с трудом пытаясь наложить лекарство и перевязать рану, явно периодически теряя связь с происходящим. Я кинулась к нему, а тилар направил капсулу к запасному выходу.

Однако тот оказался заперт и перекрыт, а скрипучий голос древовидного урогора произнёс, что до ликвидации осталась одна минута и начинается посекундный отсчёт.

– Куда же он собирался эвакуироваться? – пробормотал тилар.

– Попробуйте через пешеходный проход, – ответила я. Так у нас именуются шлюзы, предназначенные не для машин, а для непосредственного выхода в космос галактоидов. Капсула казалась подходящего размера.

Я наложила на раны Дмитрия лекарства и повязки с микровосстанавливающими роботами – их в аптечках было по нескольку штучек. Лаборатория пока ещё работала над возможностью растворять лекарства в скафандрине, и приходилось пользоваться предыдущими вариантами.

Дмитрий указал на здешний передатчик.

– Что? – не поняла я, так как тот был отключен.

– Он работал, ваше величество.

– Значит, дремляне знают всё, что тут произошло?

– Полагаю, так.

Мы с натугой продвигались по сводчатому пешеходному тоннелю, освещаемому голубыми аварийными лентами с двух сторон от пола. Шлюз был раскрыт – вероятно, именно этот путь дремлянин и готовил для отступления.

Казалось, тоннель не закончится никогда. Скорость оставалась ниже расчётной из-за перегрузки, капсула летела над самым полом, едва не цепляясь, но всё же слушалась тилара.

– Вы не ранены? – поинтересовалась я у него.

– Спасибо, мэм. Я в порядке, – ответил пилот, скосив на меня выпуклые глаза с изрядной долей обожания.

В это время мы вырвались со станции. Корабли моего флота уже окружили её, готовилась амортизирующая сеть, но боюсь, они могли не успеть запустить её до взрыва…

Олорел адмирала был постоянно открыт для связи со мной – и я наконец-то ответила ему. Дэльвик выразил радость, что я жива, нас подхватило притяжение ближайшего космолёта и почти мгновенно доставило вовнутрь.

Я выскочила из капсулы, жестом распорядилась оказать помощь всё ещё держащемуся в сознании Дмитрию, раны которого, несмотря на наложенные лечебные аппараты, закрываться не спешили – и направилась в рубку, с трудом заставляя себя не мчаться на всех парусах.

Станция всё ещё парила в пространстве, хотя по моим подсчётам минута уже прошла. Но когда прошла и ещё одна, а Четвёртая так и не разлетелась на куски, я вздохнула с облегчением. Горящие меж кораблями лучи амортизирующей сети, наконец, сомкнулись вокруг платформы.

Потом всё же произошёл какой-то небольшой взрывчик, видимо, одного из двигателей, но Станция оставалась цела. Несколько военных космолетов направились к ней.

Из моих подопечных никто серьёзно не пострадал, им удалось установить, с помощью кодового дешифратора, и ввести полный ключ доступа. А взрыв двигателя (предположение оказалось верным) случился далеко от центра управления и никого не задел.

Водолеевец был доставлен на Скорпионку, и, поскольку на любые вопросы упрямо отмалчивался, пришлось прибегнуть к помощи психотелепата.

Ещё на космолёте раны Дмитрия излечились. И поэтому он сопровождал меня на допрос, который мы произвели сразу же по прибытии. Дэльвик надеялся, что сможет по горячим следам поймать бежавших: наш военный штаб отследил космолёт, улетевший с Четвёртой. Он приземлился на одной из планет сектора Водолея, где проживало множество различных рас и была возможность затеряться.

Дмитрий оказался единственным из сопровождавших меня на Станцию охранников – остальные остались на ней. Конечно, логичнее было бы отпустить его после ранения и вызвать кого-нибудь другого, но я не хотела расставаться с ним… И, к тому же, знала, что ему интересно присутствовать. Мне хотелось бы обсудить потом всё случившееся, а не пересказывать. Поэтому я сделала вид, будто мне некогда менять охранников – собственно, я могла вообще не задумываться об этом…

Я была слишком встревожена внезапным происшествием. И, несмотря на усталость и нервное перевозбуждение, собиралась лично посетить допрос единственного пойманного виновника.

Барел и Дэльвик встречали меня в тюрьме – адмирал как всегда невозмутим, братец же радостно подхватил меня, расцеловывая. Обычно он предпочитает сдерживаться при посторонних, но сейчас слишком заметно переволновался…

Засмеявшись бурным излияниям брата, я словила короткий взгляд Дмитрия, в котором мелькнуло тягостное чувство, что ему никогда вот так вот не обнять меня, выражая свои эмоции… Барел тоже бросил взгляд на него, на его прожжённый военный комбинезон – вероятно, вспоминая крушение, – пока Дэльвик Кельни сообщал, как он счастлив лицезреть меня здоровой и невредимой…

– Ну что, идёмте? – произнесла я, увидев, как к нам приближается Миван Орикийе с мнемосканером и ещё один психотелепат-истабер в нательной капсуле, специализирующийся на дремлянах.

Брат кивнул, увлекая нас с Дэльвиком вперёд, телепаты и охрана отправились следом.

Дремлянин, как я и думала, оказался не особенно высокого ранга – насколько это слово применимо к расе, утверждающей абсолютное равенство всех своих представителей – но несколько любопытных моментов мы всё же узнали.

– Думаю, используем лиредин, – проговорил Кельни, взглянув на меня. Я кивнула, Барел тоже был "за".

Лиредин – вещество, которое заставляет дремлян отвечать на вопросы, даже без их желания. Оно практически безвредное, по крайней мере в небольших количествах. Правда, сквозь блоки всё равно прорваться не поможет… Но при отсутствии блоков и контроле телепатов результат возможен неплохой.

Мы разместились в пинокреслах. Дмитрий, зариосец из охраны Барела и мирол Дэльвика заняли наиболее удобные позиции для нашей защиты стоя… Как по мне, троих было многовато для одного пленника, но я ничего не сказала – в основном ради того, чтобы здесь остался Дмитрий. Миван настроил мнемосканер, и оба телепата прикрыли глаза, сосредотачиваясь.

Тэйр тоже сидел в пинокресле. Он дёрнулся, когда мирол-охранник взял его руку несколькими своими и прижал к ней ещё одну, в которой находился практически незаметный инъектор. После затих, мирол опустил его на спинку и вернулся на место.

По мысленному приказу Мивана встроенный в мнемосканер телепорт начал запись – и обычную, и психовиртуальную. Для начала Дэльвик на общегалактическом предложил дремлянину назвать себя и свой ранг, что тот и сделал бесцветным тоном.

Далее Дэльвик узнал имена соучастников и отдал распоряжения об их поимке.

– Когда была захвачена станция? – подключился Барел.

– Около месяца назад, – монотонно прошевелил пальцами дремлянин. Глаз его закатился куда-то на ту сторону головы…

– Что случилось со связными? – поинтересовалась я.

– Одного, который пытался предупредить военных, убили… Двое других под принуждением сделали множество передач наперёд… А после вместе с основным составом служащих были доставлены на Дрем.

– Зачем? – уточнил Барел.

– Не знаю… – так же монотонно ответил дремлянин.

– Что с ними случилось на Дреме? – спросила я.

– Не знаю… – откликнулся пленник. Я бросила взгляд на Мивана – Барел с Дэльвиком тоже – и чивит кивнул нам усами. Похоже, дремлянин действительно не знал этого.

– Сами тэйры плохо владеют гипнозом, да и сознание с подсознанием разбивать не умеют, – задумчиво произнёс Барел.

– Да… – ответил дремлянин, хотя фраза ему не адресовалась.

– Зато создали технику, способную читать мысли за них, – откликнулась я брату, а адмирал тем временем задал следующий вопрос:

– Принуждение было телепатическим? Кто его осуществлял?

– Осуществил нанятый телепат… – ответил тэйр.

– Кто? – уточил Кельни, но ему ответило монотонное "не знаю…"

– Кем нанятый? – поинтересовалась я, но ответ тоже не поразил нас разнообразием.

– Похоже, мэм, – подал голос истабер, – на Станции оставили того, кто действительно почти ничего не знает… Наверное, на случай, если он попадёт к нам…

Миван Орикийе кивнул усами, пластина дремлянина однообразно дёрнулась несколько раз и снова затихла. Кажется, он был далёк от пребывания в сознании, и едва ли хоть что-нибудь вспомнит. Пожалуй, нужно прекращать это… Лиредин действует на него хуже, чем хотелось бы, а наши законы подобное не допускают.

– Значит, с Четвёртой на Дрем постоянно поступал поток информации? – спросил Дэльвик, думаю, скорее для того, чтобы получить подтверждение. Едва ли кто-нибудь усомнится в этом…

– Да… Станцию собирались использовать в военных целях…

– Если не случится непредвиденностей вроде королевского посещения, – усмехнулся Барел.

– Следовательно, им известны наши системы охраны, их состояние, нововведения и прочее… Все последние защитные мероприятия, – пробормотал Дэльвик.

– Да… – прошелестели пальцы врага.

Значит, Дрем всё же собирался воевать… Я срочно приказала перепроверить все до единой ещё не посещавшиеся Станции, а полученную от дремлянина информацию обнародовать на весь ООСС – не постоянно же мне выступать в роли узурпаторши невинных!

Дэльвик взглянул на меня, вероятно, собираясь оканчивать.

Однако я не забыла и ещё кое о чём, и напоследок поинтересовалась о роторе, которого опасаются дремляне. Наш пленник имел о нём самые туманные сведения – только в какой тюрьме на Дреме он теперь содержится (почему – осталось неизвестным), да что у него имеется не то корабль, не то спутник, способный противостоять Сигме Водолея (по большей части благодаря знаниям хозяина). Личность заключённого тоже оказалась водолеевцу неведома…

Вот об этой уже информации не знал никто, кроме самых избранных. Всем присутствующим я приказала молчать о ней и скрыть подальше в сознаниях…

Нынешнее официальное правительство, формирующееся на Дреме после того, как мы арестовали всех зачинщиков бунта, отрицало свою причастность ко всему этому происшествию. Даже обещало содействовать в поиске экипажа Станции.

А я не могла избавиться от ощущения, что все они контролируются Дэрихом Шон Драммером… (Во всяком случае, он единственный, кому удалось скрыться перед восстанием, других подозреваемых у нас пока не имелось.) И что лучше было бы оставить наместником кого-нибудь из своих надёжных Помощников, пусть даже заслужив очередную порцию недовольства этой и без того недовольной расы…

Как оказалось, на планете, куда сбежали захватчики платформы, их найти не удалось – остался один лишь корабль.

– Думаю, ваше величество, они воспользовались каким-либо заранее просчитанным путём бегства, например, порталом на какой-нибудь из соседних кораблей, – сказал Дэльвик, передавая доклад из штаба.

– Уверена, что нужно искать их на Дреме, – откликнулась я. Дэльвик согласно кивнул. Конечно, запускать сейчас на Дрем военный отряд – не самое лучшее, что можно сделать для поддержания мира. Однако я уверена, что Дэльвик подключит как можно больше подопечных для тайного поиска.

На всякий случай я приказала и своим агентам заняться розысками экипажа, а заодно и ротора. Только в Главном Интеллекте Дрема, в котором должна бы содержаться вся информация, сведений этих не обнаружилось.

Поэтому я заподозрила, что организатор неразберихи контролирует и некоторые разделы самого огромного искусственного носителя Дрема, которые считает наиболее ценными и важными, с помощью своего неуловимого М-I…

Делать официальный запрос по поводу ротора мне не хотелось – не то решат вдруг избавиться от него на всякий случай. Лучше уж сначала выяснить, кто он и за что попал туда – а после раздумывать, вызволить ли его тайком, или официально…

Надо сказать, после происшествия на Четвёртой команды всех трёх космолётов были награждены, а Дмитрий, Глен, командир правого ведомого и ещё двое пострадавших при спасении моей жизни и свободы, повышены адмиралом без моего вмешательства.

Вечером в тот насыщенный день я упала едва ли не без чувств и объявила себе на следующий день выходной – пока мои Помощники занимались досмотром оставшихся Внутренних и Приграничных Станций. Экипажам, сопровождавшим меня, я тоже разрешила официально отдохнуть.

Проснувшись, я всё же позвонила в замок-тюрьму, узнать, как чувствует себя наш пленник. Но оказалось, беспокоиться не о чем: он пришёл в себя и в нём не наблюдается никаких признаков недомогания – лишь ненависть по отношению к тем, кто его допрашивал. Улыбнувшись, я отключилась: на какой срок лишать его свободы, пусть решают уполномоченные Помощники в этой сфере…

Чуть поколебавшись, я связалась с Диком, застала его в королевском ангаре и поинтересовалась, может ли он уже сказать что-нибудь определённое по поводу аварии.

Дик пожевал губы, обдумывая, после пожал плечами:

– Данных очень мало, Луэлин, но… похоже на гоильрон. Ничего другого пока в голову не приходит, но и доказать не могу.