Текст книги "Гарри Поттер и новая семья. Четвертый курс (СИ)"

Автор книги: DVolk67

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Время и свобода явно пошли домовику на пользу. Он был не таким худым, каким его помнил Гарри, и определенно более ухоженным. Как и все остальные эльфы на кухне, он носил белоснежную наволочку с гербом Хогвартса, но заправлял ее в широченные трусы в горошек, которые на крошечном тельце смотрелись скорее как очень широкие штаны. На ноги он натянул разномастные носки, а голову украсил куклой-грелкой для чайника, к которой были приколоты несколько значков, в одном из которых Гарри с ужасом опознал значок Г.А.В.Н.Э.

– Итак, господин секретарь и госпожа казначей, – в голосе Гермионы сквозило нескрываемое ехидство, – позвольте представить вам первого эльфа, вступившего в мою... ах, простите, теперь уже нашу ассоциацию. Кстати, с вас по два сикля вступительных взносов.

Гарри и Элин обреченно переглянулись и достали кошельки. К их немалому удивлению, Добби тоже достал из кармана две монетки и протянул их Гермионе.

– Добби, ты не должен... – попыталась возразить та.

– Нет! – неожиданно твердо возразила Элин. – У рабов денег нет, и с них мы ничего брать не будем, но Добби – не раб. Он полноценный член общества, и если мы хотим добиться равноправия эльфов, то сперва сами должны научиться относиться к ним как к равным. Это ведь не твои последние деньги, правда?

– О, нет, нет, – замотал ушами домовик. – Добби получает один галлеон в неделю. Добби хочет быть равноправным.

Гарри, воспринимавший все происходящее как очередной закидон Гермионы, удивленно смотрел, как деловая Элин уселась на заботливо подставленный одним из эльфов стул и достала из кармана свой извечный блокнот.

– 28.11.94. Приход – 8 сиклей... Гермиона, а ты что смотришь, думаешь, если ты основательница, так тебе платить не надо? Давай, раскошеливайся. Значки ты сама сделала? Отлично, значит, пока расход ноль. Кстати, их надо будет переделать, потому что мы изменим название ассоциации. Никто не захочет быть членом ГАВНЭ. Мы будем называться... Как насчет Фронта Отмены Рабского Труда?

– ФОРТ звучит гораздо лучше, – Гарри с трудом сдерживал смех, но Элин была предельно серьезна.

– На значках изобразим разбитые оковы... Хм... Надо будет написать маме, чтобы взяла из библиотеки что-нибудь про аболиционистские движения прошлого века, там наверняка найдется подходящая символика, я на каникулах посмотрю... Ты, кстати, записывай, Гарри, или ты думаешь отсидеться в стороне? Гермиона, какая у тебя программа действий?

– Я же говорила, напечатать листовки и брошюры, – ответила та. – И убеждать других вступать в нашу Ассоциацию... то есть, во Фронт. Кстати, я учла твое замечание, думаю, первые листовки мы должны адресовать самим домовикам. Я уже говорила с директором, он сказал, что освободит любого эльфа, который этого захочет. Думаю, нам удастся убедить хотя бы некоторых, и когда люди их увидят, они поймут, что не все эльфы довольны своим положением...

– Листовки, значит... – Элин встала на стул и откашлялась. – Уважаемые домовики Хогвартса!

Сотня ушастых голов повернулась в ее сторону.

– Скажите, пожалуйста, кто из вас умеет читать?

Поднялось всего три или четыре руки, включая руку Добби.

– А кто из вас бывал за пределами Хогвартса или Хогсмида?

Те же самые эльфы снова подняли руки.

– Да, это я не учла, – нахмурилась Гермиона. – Значит, сначала мы научим домовиков читать, а потом...

– Мы не просто научим их читать, – усмехнулась Элин. – Мы дадим им не пропагандистские листовки, а детские книжки... Ну знаешь, все эти иллюстрированные энциклопедии для самых маленьких, рассказы о других странах и путешествиях... И если нам повезет, то рано или поздно найдутся те, кто захочет посмотреть на мир за пределами этой кухни!

– Выношу на голосование законопроект номер 94-135, «О временных мерах по совершенствованию системы сбора налогов и пошлин». Кто за, прошу поднять руки.

Считать голоса Фадж даже не пытался. После всех тех речей, в которых его проект в лучших парламентских традициях смешивали с грязью, результат был заранее известен. Не помогла и помощь Дамблдора, даже самые преданные его сторонники в этот раз либо отмалчивались, либо открыто возражали своему лидеру. Те, кто был обязан своей карьерой лично Фаджу, возражать не решались, но и в поддержку проекта выступать тоже не спешили, предпочитая или мямлить что-то невнятное, или вовсе не прийти на заседание.

«За», как ни странно, высказались только две влиятельные фигуры, причем именно те, чье положение не зависело ни от Фаджа, ни от Дамблдора. Но если с Амелией Боунс все было заранее ясно (она всегда выступала за централизацию власти и ужесточение законов), то позиция Крауча стала для Фаджа настоящим сюрпризом. Всего несколько месяцев назад тот был категорически против, но вскоре после финала Чемпионата мира по квиддичу почему-то резко изменил свое мнение, и это не могло не настораживать. Неужели он решил вспомнить былое и затеял какую-то свою игру?

– Кто против? Кто воздержался? – голос Дамблдора оставался бесстрастным. – Благодарю вас, коллеги. За – одиннадцать, против – сто тридцать два, воздержалось – восемнадцать, не голосовало – тридцать девять. Законопроект отклонен. Следующий вопрос – изменения в устав Геральдической палаты, позволяющие вводить в ее состав призраков. Лорд Марчбэнкс, вам слово.

Старичок, которого, судя по виду, от перехода в призрачное состояние отделяла всего пара вздохов, с трудом поднялся на трибуну и затянул длинную речь о том, что смерть – не повод для того, чтобы увольнять заслуженных работников с многовековым опытом. Его уже никто не слушал, большая часть присутствующих явилась на заседание ради одного-единственного законопроекта, и теперь, добросовестно его утопив, спешила переместиться в более уютное место.

Фадж тоже покинул зал заседаний, но направился не в буфет, как остальные, а в свой кабинет, решив, что напиваться на публике ему все же не по чину.

Но и напиться в одиночестве ему тоже не удалось. Едва он успел осушить стакан и потянуться за добавкой, как дверь кабинета распахнулась.

– Я же сказал, меня ни для кого... А, это ты, – он кивнул Хамфри и плеснул щедрую порцию виски во второй стакан. – Присоединяйся! Я тут как раз справляю поминки по тридцать первому министру магии Корнелиусу Фаджу, светлая ему память...

– С чего вдруг? – удивился Хамфри. – До следующих выборов еще четыре года, все сто раз успеет поменяться. Ну потерпел ты неудачу, и что?

– После таких неудач не поднимаются, – вздохнул Фадж. – Ты же видел, как они на меня смотрели. Все, абсолютно все, даже самые верные, те, кто обязан своим положением только мне...

– Ты пытался залезть в их кошельки, – пожал плечами Хамфри. – Неудивительно, что эта идея им не понравилась... И если на то пошло, на Дамблдора в этот раз смотрели ничуть не лучше.

– К чертям в пекло Дамблдора! – министр быстро хмелел. – Нихрена он, оказывается, не стоит. Надо было слушать Малфоя, когда тот предлагал помощь, было бы больше толку.

– Отказаться от самого вкусного куска в пользу кучки аристократов? Ну-ну, – хмыкнул Хамфри. – Тогда бы ты и денег не получил, и людей против себя настроил.

– Да плевать! – Фадж икнул. – Сначала собрать со всякой шушеры, потом постепенно подобраться к самым жирным бара... ик! баранам... баронам... Ты замечал, как похожи баран и барон? – он хихикнул. – А этот великий волшебник... ик! Хотел все и сразу... или все сразу, или никого... ик! И получилось никого... И я теперь никто... Мне не забу...

Он широко зевнул и повалился лицом на стол, выронив недопитый стакан. Хамфри, выпустив из рукава палочку, осторожно поднял тело Фаджа, переложил его на кожаную кушетку и ослабил галстук. Вернувшись к столу, он залпом допил свой виски и вышел из кабинета.

– Министру нездоровится, он прилег отдохнуть, – сказал он секретарю. – Позаботьтесь, чтобы пару часов его никто не беспокоил.

Секретарь закивал, всем своим видом демонстрируя готовность умереть на этом самом месте, не пропуская в кабинет никого постороннего, и Хамфри, мысленно вздохнув, направился к себе.

Полчаса назад он шел к министру, чтобы обсудить странное поведение Крауча, неожиданную слабость Дамблдора и слухи о его неудачных переговорах с нейтралами из аристократов, намекнуть на предполагаемое вмешательство в политику со стороны гоблинов и подумать над тем, как отвлечь общество от неудачной реформы. Ничего из этого сделано не было, и впервые за все время своей карьеры Хамфри задумался над тем, нужен ли ему школьный друг на посту министра, или, быть может, стоит подумать над новой кандидатурой.

Проблема была лишь в том, что кандидат на должность должен был обладать двумя противоположными качествами. Он должен быть достаточно жестким, чтобы не поддаваться чужому влиянию, но в то же время – прислушиваться к мнению самого Хамфри. Фадж был в этом отношении практически идеален, и Хамфри, подумав, решил дать ему еще один шанс.

========== Глава 9. Святочный бал ==========

29 ноября 1994 года

К огромному сожалению Гермионы (и к тайному облегчению Гарри) все планы по обучению домовых эльфов грамоте пришлось отложить до лучших времен. Во вторник, сразу после занятий, все четыре факультета были собраны в Большом зале для важного объявления.

– Святочный бал – неотъемлемая часть Турнира, – произнес профессор Дамблдор, выйдя к кафедре. – Он пройдет в первый день Рождества, здесь, в Большом зале, с восьми вечера до полуночи. На бал допускаются все ученики, начиная с четвертого курса, хотя конечно, они могут пригласить партнеров и с младших курсов тоже...

В зале раздались легкие смешки. Половина присутствующих завертела головами, мысленно прикидывая, кто кого пригласит, вторая половина наоборот, застыла в немом ужасе от осознания того, что им придется подойти и пригласить на бал существо противоположного пола.

– На бал традиционно надеваются парадные мантии, – продолжал директор, – но, посовещавшись с коллегами, мы решили немного изменить данное правило и разрешить девушкам явиться на бал в платьях.[30]

При этих словах прекрасная половина Хогвартса резко оживилась.

– Но ведь до бала меньше месяца! – в панике выкрикнула Лаванда Браун. – Мы же ничего не успеем заказать!

– С завтрашнего дня в замке начнут работать помощники мадам Малкин из Лондона, мадам Роб из Парижа и герр Кляйд из Берлина, – успокоил ее Дамблдор.

– Я хотела бы заранее предупредить, – строго произнесла профессор Макгонагалл, – что все платья будут проверены на пристойность лично мной, и все попытки отступить от принятых в Хогвартсе правил приличия будут сурово пресекаться. Извольте помнить об этом, юные леди, когда будете выбирать длину подола и глубину... гм... декольте.

– Ну конечно, – разочарованно прошептала Сьюзен Боунс. – Ее, небось, и монашеская ряса не устроит.

– Я также рад сообщить, что мне удалось пригласить в Хогвартс знаменитого мастера Сирио Фореля, – продолжил Дамблдор. – По субботам и воскресеньям он будет совершенно бесплатно обучать танцам всех желающих. Настоятельно рекомендую посетить его уроки нашим чемпионам и их партнерам, которым предстоит открывать бал, а также всем, кто захочет принять участие в конкурсе на лучший танец. Мы очень надеемся, что вы не ударите в грязь лицом перед нашими гостями.

– Слышали? – повернулась к ребятам Анджелина. – Тренировки временно отменяются, все равно на улице слишком холодно, да мы и не знаем, что нас ждет на следующем состязании. С этого дня и до Рождества учимся танцевать. Мы должны будем показать класс.

– Джонсон, ты серьезно? – протянул Драко. – С каких пор тебя волнуют подобные вещи?

– С тех самых, – обожгла его взглядом Анджелина. – Если будет конкурс, значит, мы должны его выиграть.

– Ночь в компании с вейлой на тебя дурно подействовала... Молчу, молчу, – Драко предостерегающе поднял руки. – Танцы так танцы. Но мне учиться не надо, меня воспитывали, как положено.

– Представь себе, нас с Гарри тоже, – встряла Элин, стараясь предотвратить очередную стычку. – Вот уж не думала, что мне когда-то пригодится вся эта ерунда, которой нас пичкала бабушка Роза. Надо бы ей написать, пусть порадуется.

– Вас учили танцевать? – удивился Драко.

– И танцевать, и правильно выбирать нужную вилку за столом... И мы, к твоему сведению, неплохо справлялись, – Элин сделала возмущенное лицо, но, не выдержав, тут же расхохоталась. – Хотя последний раз я надевала платье... дай-ка вспомнить... да, два года назад, когда нас потащили на тот вечер...

– Простите, что отрываем, – прервали ее два знакомых голоса. – Но не окажете ли вы нам честь, став нашими партнерами на балу?

Обернувшись, Элин увидела подошедших к ним близнецов Уизли.

– К тебе это не относится, Малфой, – сказал один из них.

– К тебе тоже, Гарри, – добавил второй. – Извини, но в этом году мы приглашаем исключительно девушек.

Анджелина окинула ребят оценивающим взглядом.

– Что скажешь, Эль?

– Почему бы и нет? – Элин пожала плечами. – На бал нельзя приходить в одинаковых платьях, но про одинаковых спутников нигде ничего не сказано.

– Значит, решено, – кивнула Анджелина. – Надо будет только приколоть к ним ярлычки, чтобы не перепутать, где чей... И кстати, парни, вы знали, что девушка на шпильках оказывает давление на землю больше, чем африканский слон?

– Это ты к чему? – подозрительно спросил Джордж.

– К тому, что если вдруг рука кавалера во время танца выйдет за пределы талии, – мило улыбнулась ему девушка, – все это давление моментально окажется на его, кавалера, ноге.

[30] Попытка примирить фильм (бал в платьях) и книгу (бал в мантиях).

Хотя теоретически юные волшебницы могли выбирать между мантиями и платьями, но все маглорожденные и большинство полукровок с радостью воспользовались разрешением избавиться от одеяний, чей покрой не менялся последние лет эдак триста. Увидев же, в каких нарядах собираются пойти на бал их соперницы, даже самые чистокровные студентки напрочь позабыли о традициях и стали требовать от родителей «точно такое же, только в два раза лучше и с бантиком». Ну а противиться дочери, решившей, что она пойдет на бал в платье, не мог ни один волшебник, сколько бы чистокровных предков ни стояло за его спиной.

Дамблдор был доволен. Сегодня они наденут платья вместо мантий, завтра оценят удобство джинсов и кроссовок, а там, глядишь, и на бумагу с перьевыми ручками перейдут. Правда, дожить до этого светлого дня директор не очень рассчитывал.

Зато прочим преподавателям предстоящий бал только добавил головной боли. Поддерживать дисциплину стало практически невозможно, даже на занятиях Снейпа и Макгонагалл студенты были больше озабочены не магической наукой, а тем, кто что наденет и кто кого пригласит. Одна лишь Гермиона, казалось, была единственной, кого не затронуло всеобщее безумие – целые дни она проводила в библиотеке, выполняя свои бесконечные домашние задания и попутно составляя для эльфов программу обучения грамотности (учебу без плана она полагала слишком легкомысленной).

Даже Элин, обычно равнодушная к подобным вещам, на этот раз поступилась принципами и пошла-таки с Анджелиной и близнецами на урок мастера Фореля.

– Гарри тоже придет, – сказала она, – как только определится с парой... Что произойдет, вероятно, часа за два до начала бала.

– Да чего он тянет? – засмеялся Джордж. – Он же чемпион, может выбрать любую.

Проблема была в том, что Гарри не хотел выбирать. Его чувства к Чжоу Чанг уже остыли, к тому же она в любом случае была с Седриком, а отбивать девушку у друга Гарри не стал бы, даже если бы и знал, как это сделать. Приглашать же кого-то другого он не решался, но не потому, что боялся подойти и заговорить, а из-за опасения ранить чувства приглашенной. Ведь если он выберет девушку, та наверняка решит, что это неспроста, и что он, Гарри, питает к ней какие-то чувства, а разбивать чье-то сердце ему категорически не хотелось.

Ситуация ухудшалась еще и тем, что некоторые девушки решили взять дело в свои руки и самостоятельно пригласить единственного свободного чемпиона Хогвартса. Когда в среду к нему с решительным видом подошла гриффиндорка-первокурсница, чье имя Гарри не знал, он от неожиданности лишился дара речи и лишь молча смотрел на девушку до тех пор, пока та не залилась румянцем и не убежала.

– Это было довольно жестоко, – заметила наблюдавшая за этой сценой Элин. – Уж лучше сказать «нет», чем смотреть на человека, как на пустое место.

Гарри внял и подошедшей к нему Элоизе Миджен отказал с чистой совестью.

– У нее нос не в середине лица, – объяснил он свое решение. – И она прыщавая.

– Почему мужчины смотрят только на внешность? – фыркнула Гермиона. – Я уверена, что если бы ты узнал Элоизу поближе, ты бы понял, какой у нее богатый внутренний мир.

Впрочем, про следующую отвергнутую девушку даже она предпочла промолчать – та была больше похожа на гренадера в юбке, на голову выше Гарри и раза в два больше его в обхвате.

– Имей в виду, будешь тянуть слишком долго – останешься без пары, – сказала Элин однажды вечером, когда они втроем сидели в своей гостиной.

– Да я понимаю, – Гарри вздохнул. – Проблема в том, что все, кто меня приглашал, делали это только потому, что я член команды Хогвартса и Мальчик-Который-На-Свою-Голову-Выжил. Помнишь, ты говорила то же самое про Крама?

Гермиона бросила на него странный взгляд, но ничего не сказала.

– Если ты волнуешься только об этом, пригласи кого-нибудь, с кем ты дружил до этого Турнира, – предложила Элин.

– Действительно... – Гарри на секунду задумался. – Гермиона, слушай, может быть ты...

– Нет, – покачала головой та. – Извини, Гарри, я бы с радостью, но меня уже пригласили.

– Серьезно? – удивился Гарри. – Кто?

– Крам.

– Ты шутишь! – Гарри не мог поверить своим ушам.

– Я сама удивилась, – Гермиона пожала плечами. – Когда он подошел ко мне в библиотеке и пригласил, я спросила, почему он не позвал одну из тех, кто таскается за ним хвостом. И он, точно как ты, Гарри, сказал, что всем им нужна его слава, а не он сам. И еще, что у них всех мозгов меньше, чем у чайной ложки, а ему нравятся умные девушки.

– Погоди-ка, – встревожилась Элин. – Гермиона, ты никому не говорила об этом?

– Нет пока, – удивилась та, – а что?

– Вот и не говори. Вплоть до самого бала.

– Но почему?

– Потому что кто-то из тех дурех, которые таскаются за Крамом, может захотеть убрать тебя с бала куда-нибудь в больничное крыло или вовсе на кладбище.

– Постоянная бдительность, да? – усмехнулась Гермиона.

– Совершенно верно. Грюм, конечно, параноик, но он живой параноик, – Элин повернулась к брату. – А тебе, Гарри, это урок. Симпатичные девушки долго ждать не станут.

Гарри, возможно, не внял бы предупреждению, если бы на следующий день за завтраком не получил приглашение от Джинни Уизли.

– Разве ты не идешь с Невиллом? – удивился он.

– Мы поссорились, – ответила Джинни.

Гарри обернулся и нашел глазами Лонгботтома, который смотрел на них с Джинни с каким-то растерянным выражением на лице.

– Извини, – он покачал головой, – но Невилл мой друг, это будет нечестно по отношению к нему.

– Да, наверное, ты прав, – Джинни вздохнула. – Прости, Гарри.

Резко развернувшись на каблуках, она почти бегом направилась к выходу из Большого зала. Уже в дверях ее нагнал незнакомый Гарри когтевранец, который о чем-то ее спросил. Джинни обернулась, бросила на Невилла странный взгляд и кивнула. Когтевранец с довольным выражением лица отошел, Джинни вышла, наблюдавший за ней Невилл вздохнул, встретился глазами с Гарри и пожал плечами: «Женщины...»

Этот короткий эпизод, однако, навел Гарри на мысль о том, что в Хогвартсе есть один человек, который совершенно точно не гонится ни за какой славой и который воспринимает Гарри именно таким, какой он есть.

Нужная ему девушка задумчиво рисовала на своей тарелке какие-то фигуры, используя вместо кисточки лакричную палочку, а вместо красок – малиновый сироп и горчицу.

– Луна, не хочешь пойти со мной на Святочный бал?

– А разве ты меня еще не приглашал? – удивленно спросила та, не отрываясь от своего занятия.

– Насколько я помню, нет, – улыбнулся Гарри. – Ты, наверное, что-то перепутала.

– Да, я иногда бываю запутанная, – согласилась Луна. – Спасибо, Гарри, я с удовольствием пойду с тобой.

– А ты умеешь танцевать? – на всякий случай уточнил Гарри.

– Да, я часто это делаю, – кивнула Луна. – Когда тепло и светит луна, я ухожу в лес и танцую там с единорогами... Правда, я никогда не пробовала делать это под музыку, так что, наверное, мне лучше все же немножко подучиться, как ты думаешь? И я никогда прежде не танцевала в платье... – она вдруг вскочила с места. – Точно, платье! Я так и знала, что что-то забыла! Спасибо, что напомнил, Гарри, я пойду, напишу папе!

Луна бросилась бежать, оставив ошарашенного Гарри в одиночестве. Его взгляд случайно упал на рисунок, оставленный ею на тарелке. Сироп уже начал растекаться, но там все еще можно было различить двух танцующих животных, смутно напоминающих лошадей. Вероятно, это были те самые единороги, хотя точно сказать было нельзя, набросок был слишком грубым. Зато изображенная рядом с животными девушка была прорисована очень детально, и, что характерно, платья на ней действительно не было.

25 декабря 1994 года

Хотя все ученики младших курсов, не нашедшие себе партнеров для бала, покинули школу в пятницу двадцать третьего числа, но те, кто остался, своей суетой вполне компенсировали их отсутствие. Утром в первый день Рождества некоторые девушки были настолько взвинчены, что более здравомыслящая часть населения школы в целях самосохранения предпочла скоротать время на улице, благо, день выдался солнечный и безветренный. Снег возле главного входа был полностью расчищен, и целая армия рабочих сейчас засыпала гравием дорожки и устанавливала кадки с живыми растениями.

Неподалеку от хижины Хагрида ребята встретили дурмстранговцев, возвращавшихся с лыжной пробежки, и разговор о зимних развлечениях как-то сам собой перешел в перестрелку снежками. Гарри с залепленными снегом очками выбыл из боя почти сразу, Дурмстранг начал успешное наступление и уже готовился праздновать победу, но четверо Уизли, подлетевших на метлах со стороны стадиона, переломили ход сражения в пользу хозяев поля.

После обеда ребята решили зайти к Хагриду, чтобы поздравить его с праздником и вручить подарки. Но всеобщее сумасшествие, кажется, охватило даже лесничего – вопреки обыкновению, он не стал пичкать друзей своими каменными кексами, а постарался побыстрее выпроводить. Было видно, что он чем-то до крайности смущен.

– Вы лучше идите домой, ребят. У меня тут это... дело одно. Да. Очень важное. В лесу. – Великан покосился в сторону платяного шкафа.

– Я понимаю, что женщинам положено с ума сходить, но с ним-то что? – ворчал Гарри, пока они втроем возвращались к школе. – Такое впечатление, что он тоже собрался наряжаться и краситься.

Элин представила себе Хагрида в бальном платье и с макияжем и громко прыснула.

Сразу после возвращения Элин и Гермиона, бросив на ходу: «в полвосьмого, Гарри, не опаздывай», поспешили в свою спальню. Гарри быстро переоделся в парадную мантию и, так как до начала бала оставалось целых три часа, решил написать еще одно письмо Сириусу, от которого с сентября не было никаких известий. Это оказалось сложнее, чем он думал, Гарри не хотел прямо обманывать крестного, но он прекрасно понимал, что Сириусу достаточно будет малейшего намека на угрозу, чтобы сорваться с места. Составив, наконец, достаточно нейтральное послание, Гарри отправился в совиную башню. Пройдя примерно половину пути, он сообразил, что заходить к совам в парадной мантии – не самая лучшая идея, вернулся назад, переоделся, дошел до башни, поговорил с Буклей и отправил ее в путь, вернулся, переоделся... В общем, когда он наконец-то вышел из спальни в гостиную, стрелки часов показывали уже без четверти восемь.

К счастью для Гарри, в гостиной его ждала одна лишь Элин.

– Гермиона возится с «Простоблеском», – пояснила она. – Реклама говорит, что после этого средства волосы можно уложить всего двумя взмахами гребня... Что сущая правда, вот только само зелье для этого надо аккуратно наносить на волосы в течение двух с половиной часов. Я предложила ей решить проблему иным образом, – Элин улыбнулась и провела ладонью по своим коротким волосам, – но меня обозвали неромантичной натурой, и мне пришлось сбежать, пока не прокляли.

– А где Луна? – спросил Гарри.

Элин не успела ответить. Дверь женского общежития распахнулась, и Гарри, обернувшись, застыл с раскрытым ртом. Девушка в бледно-голубом платье, стоявшая в проходе, ничуть не напоминала ту Луну, к которой он привык. В осанке исчезла сутулость, волосы вместо привычной копны были подняты и собраны в аккуратный узел, из которого выбивался тщательно завитой локон. Грудь, о существовании которой у Луны Гарри до сих пор не подозревал, была чуть приподнята и очерчена контурами лифа ровно настолько, чтобы подчеркнуть женственность фигуры, не вызвав при этом шока у профессора Макгонагалл. Довершали картину бальные перчатки по локоть, подчеркивающие изящество тонких рук.

Даже палочка Луны на этот раз была не за ухом, а висела на поясе в расшитых бисером ножнах.

– Луна, ты... – Гарри сглотнул. – Ты стала такой красивой!

– Что значит «стала»? – приподняла бровь та.

– Ну, то есть, ты всегда... – Гарри не мог подобрать нужные слова. – Я имел в виду, ты... Я никогда не видел тебя в платье... Ну, то есть...

Он уже не знал, как выкрутиться, но тут Луна перестала сдерживаться и звонко рассмеялась:

– Ой, Гарри, ты бы себя сейчас видел. Ты такой забавный, когда смущаешься!

Появившаяся, наконец, Гермиона спасла Гарри от необходимости выкручиваться из положения. Подхватив Луну под руку, он поспешно направился в сторону Большого зала.

За прошедшие несколько часов холл и главный вход в Хогвартс успели полностью преобразиться. Большие двери были распахнуты настежь, за ними красовался утопающий в зелени зимний сад с извивающимися между деревьев дорожками и упрятанными в кустах скамейками. В самом холле вдоль стен были установлены ледяные скульптуры, с потолка свисали ветки омелы и плюща. Скелет василиска по случаю праздника был наряжен в красную шубу и меховой колпак, сидевший на нем Пивз громко распевал рождественские гимны (было бы намного торжественнее, если бы он помнил хотя бы половину слов), но на удивление не пытался бросать в студентов снежками или бомбами-вонючками и вообще вел себя вполне прилично. Студенты перешептывались, что профессор Хорнби уже успел просветить полтергейста о новых веяниях в искусстве утихомиривания привидений.

Друзья подошли как раз вовремя, чтобы увидеть, как в холл входит колонна дурмстранговцев во главе с Каркаровым. Крам церемонно взял под руку чуть порозовевшую от смущения Гермиону, и Гарри буквально ощутил, как по толпе расходятся волны удивления. Вряд ли до сего момента кто-то из девушек всерьез воспринимал «заучку Грейнджер» как соперницу, способную очаровать мировую знаменитость.

– Приворотное зелье, как пить дать, – услышал он шепоток за спиной. – Точно тебе говорю! Почему, ты думаешь, она возле Олсена все время терлась? Тоже, небось, хотела подлить амортенции, да Лунатичка первая успела.

Гарри обернулся, стараясь рассмотреть говорившую, но в такой толпе это оказалось невозможно.

– Чемпионы, все сюда! – позвала их профессор Макгонагалл. – Встаньте здесь, вы войдете в зал после того, как все рассядутся.

Флер с капитаном когтевранской сборной Роджером Дэвисом подошла первой, за ней встали Элия Кодоньо и Лиза Сильвестри (эти двое бросали друг на друга такие взгляды, как будто хотели испепелить друг друга на месте). Малышка Клеманс Гишар стояла под руку с незнакомым Гарри шармбатонцем. Следом выстроилась команда Дурмстранга – Крам с Гермионой, Бруно с Сашей, Йохан – тут Гарри не поверил своим глазам – с Асторией Гринграсс, которая едва доставала ему до середины груди. Впрочем, ни ее саму, ни ее кавалера это, кажется, ничуть не смущало.

Возглавляемая Макгонагалл процессия прошла к установленному буквой Т большому столу, за которым их приветствовали судьи и организаторы Турнира. К удивлению близнецов, они оказались не единственными Уизли за столом – их старший брат Перси сидел прямо напротив них с таким напыщенным видом, словно это именно он был главной звездой сегодняшнего события.

– Джордж, гляди-ка, что это тут такое надутое? – засмеялся Фред.

– По-моему, это чье-то самомнение. Кто-то его тут обронил.

– Да нет же, это тень мистера Крауча. Я ее сразу узнал.

– Можете смеяться сколько угодно, – покровительственно глянул на братьев Перси, – но меня только что назначили помощником главы департамента международного магического сотрудничества. Здесь я представляю мистера Крауча.

– О, так ты теперь не просто важная шишка...

– Ты теперь особо важная шишка...

– Нет, нет, нет, он пока еще помощник особо важной шишки.

– Подшишечник.

Близнецы засмеялись.

– Тише вы, оба, – шикнула на них Элин. – Перси, поздравляю, впечатляющее повышение. Я и не подозревала, что на такие должности могут назначить всего через полгода работы. Помощник главы департамента – это ведь как заместитель министра у маглов, правильно?

– Совершенно верно, – благодарно кивнул Уизли. – Вообще-то должны были назначить мистера Паклойда, но с ним произошел несчастный случай, и мистер Крауч предложил мою кандидатуру. Это действительно было очень неожиданно, в нашем департаменте есть много опытных работников, но мистер Крауч сказал, что хочет дать дорогу молодым...

Дальнейшую речь Гарри воспринимал уже как фоновый шум. Отбивные в яблочном соусе в данный момент его интересовали больше, чем все департаменты министерства вместе взятые. А вот Элин, к его удивлению, слушала Перси очень внимательно и даже задавала уточняющие вопросы.

– Фред, я совершил страшную ошибку! – воскликнул, наконец, один из близнецов. – Я связался с карьеристкой! Какой позор, что скажут родители...

– При чем тут карьера? – задумчиво ответила Элин. – Просто мне кажется странным, что... А, ладно! – она тряхнула головой и взяла меню. – Я подумаю об этом завтра.

Наевшись, Гарри отложил приборы, аккуратно промокнул рот салфеткой и принялся рассматривать окружающих. Сидевшая рядом с ним Луна уже покончила со своим рагу и теперь изучала звезды на потолке, беззвучно шевеля при этом губами, словно что-то вычисляя. Впрочем, при всех ее чудачествах Луна обладала одним очень важным достоинством: для комфортного времяпровождения ей совершенно не требовалось чужое внимание, и Гарри мог совершенно спокойно молчать, не беспокоясь о том, что девушка сочтет его слишком скучным. Он знал, что если Луна что-то захочет, то просто скажет об этом, вместо того, чтобы молча обижаться.