Текст книги "Гарри Поттер и новая семья. Четвертый курс (СИ)"

Автор книги: DVolk67

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Отец! – не веря своим ушам, воскликнул Драко.

– Совершенно верно, я твой отец, – жестко сказал Люциус. – И пока ты живешь под моей крышей, ты будешь выполнять то, что я тебе велю! Ребби, подай Драко перо и пергамент.

– Нет, – ответил Драко.

– Ты не понял, сын. Я не прошу, я приказываю. Ты напишешь...

– Нет, – снова повторил Драко.

Люциус Малфой помолчал.

– Это твое последнее слово? – спросил, наконец, он. – Подумай хорошенько, прежде чем ответить.

– Я уже подумал. Нет, – в третий раз повторил Драко.

– То есть ты отказываешься мне подчиняться?

Драко пожал плечами.

– Очень хорошо, – Люциус кивнул. – В таком случае больше я тебя не задерживаю... Ни в этом кабинете, ни в этом доме. Иди. Когда ты переменишь свое мнение, пришли мне сову.

Драко изумленно посмотрел на отца, затем встал, коротко поклонился и вышел из комнаты, стараясь держать спину как можно прямее. Если бы он осмелился посмотреть на Люциуса Малфоя перед тем, как захлопнуть дверь, возможно, он заметил бы, каким странным взглядом тот провожал сына.

Но Драко смотрел прямо перед собой.

– Ребби, собери мои вещи, – распорядился он, едва войдя в свою спальню. – Все, что здесь есть, плюс метлу, набор для квиддича, мои книги из библиотеки... – он остановился. – Ты меня вообще слушаешь?

– Ребби просит прощения, – домовушка повесила уши, – но хозяин Люциус запретил домовым эльфам выполнять приказы молодого хозяина... Ребби очень жаль, мастер Драко, но Ребби не может ослушаться...

– Вот как... – Драко на секунду задумался. – А отец говорил что-то насчет моих просьб?

– Молодой хозяин... просит? – Ребби недоверчиво взглянула на Драко, и ее глаза просияли. – Да, да, лорд ничего не говорил про просьбы! Ребби сделает все, что попросит мастер!

Несмотря на серьезность ситуации, Драко не мог не улыбнуться.

«Общение с Грейнджер дурно на меня влияет, – подумал он. – Год назад я бы и не подумал, что домовиков можно о чем-то просить, а не приказывать им... Надеюсь, отец не догадается, откуда у меня такие идеи».

Потом он вспомнил, что мнение отца отныне ему безразлично, и снова помрачнел.

«Дорогая мама! Отец выгнал меня из дома. Я тебя люблю. Все будет хорошо».

Нарцисса Малфой передала записку мужу и с грустью оглядела пустую комнату сына

– Неужели не было другого выхода? – спросила она.

Люциус молча покачал головой и взял второе письмо, лежавшее на столе в распечатанном конверте без обратного адреса.

«Драко! Я не могу писать твоему отцу напрямую, так что, пожалуйста, передай ему мою благодарность. Надеюсь, однажды мне удастся ему помочь так же, как он помог мне».

Подписи не было, но Люциус Малфой прекрасно знал, кто написал это письмо.

«Итак, Олсен все же догадался, – подумал он. – Интересно, кто-нибудь из наших так же сообразителен, как этот мальчишка? Сам Лорд наверняка ничего не понял, иначе я был бы уже мертв. Нотт, скорее всего, что-то заподозрил. Петтигрю? Вполне возможно, он умнее, чем кажется. Бэгмен? Темная лошадка... Но вопрос в том, рискнет ли кто-нибудь из них поделиться подозрениями с Лордом? Если да, я в заднице... Впрочем, я в любом случае в заднице, разница лишь в глубине погружения».

Люциус тяжело вздохнул. Он понятия не имел, чем закончится игра, в которую он только что ввязался. Но одно он знал твердо: что бы ни случилось с ним самим, своего сына он Темному Лорду не отдаст.

Среди тех, кто не был близко знаком с Винсентом Крэббом, здоровяк-слизеринец слыл тупицей и обычно приводился в пример того, насколько может выродиться чистокровное семейство, лишенное притока свежей крови.

Лишь очень немногие знали, что Винсент вовсе не был настолько глуп, как казался, просто он предпочитал тщательно обдумывать каждое свое слово и действие, что воспринималось посторонними как признак заторможенности. Но те, кому хватало терпения дождаться, пока он-таки выскажет свою мысль, обычно к его словам прислушивались.

Сам Драко понял, что Крэбб не так прост, еще на первом курсе, после того, как тот попытался рассказать о последствиях неявки на дуэль с Олсеном. Драко тогда не воспринял предупреждение всерьез, о чем впоследствии пожалел, но с тех пор учел свою ошибку и стал более серьезно воспринимать то, что говорит Винсент.

Вот и сейчас, оказавшись внезапно изгнанником без дома и родительской поддержки, он отправился именно к Винсенту Крэббу.

– Сурово, – высказался тот, услышав его историю.

– Семейная традиция, – Драко пожал плечами с деланным равнодушием.

Крэбб помолчал, обдумывая очередную мысль.

– Может быть, дело не в традиции, – сказал он наконец. – Лорд вернулся. Ты не знал?

– Нет, – Драко удивленно на него посмотрел. – Так, значит, то похищение Олсена...

– Да, – кивнул Винсент. – «Пророк» пишет, что Бэгмен хотел потребовать выкуп. Это не так. Бэгмен похитил его для Лорда. Тот сумел вернуться и позвал всех. А потом Лорд захотел убить Олсена, но умер сам. Опять. Но не полностью. Опять. Его дух остался.

– Ничего себе новости, – присвистнул Драко. – Теперь понятно, куда отец так спешно собирался... Но как это связано со мной?

– Тебя выгнали. Мы едем на лето в Италию. Тео хотят перевести в Дурмстранг, – пояснил Крэбб. – Самые умные отправляют детей подальше. Самые глупые... Ну, ты понимаешь.

Винсент замолчал, обдумывая очередную мысль.

– Хочешь поехать с нами? – предложил, наконец, он. – Мама не будет против.

– Нет, спасибо, – Драко усмехнулся. – Раз уж так получилось, попробую жить самостоятельно.

– И что будешь делать?

– Пока поживу в «Дырявом котле», а там подумаю, – ответил Драко.

Крэбб тяжело поднялся из-за стола, открыл запертый ящик и принялся выкладывать перед ним золотые монеты.

– Деньги, – коротко пояснил он. – Тебе будет нужно.

– У меня пока есть... – попытался возразить Драко.

– Лишних не бывает.

– Ну... наверное, ты прав. Спасибо, Винс. Правда, я не знаю, когда смогу отдать.

Винсент лишь пожал плечами.

Спустя полчаса он, проводив товарища до камина, вернулся в свою комнату, уселся за письменный стол и глубоко задумался. Затем он достал чистый лист пергамента, обмакнул перо в чернильницу и старательно вывел:

«Дорогая Дафна! Я только что узнал о вашем расставании с Драко Малфоем. Не могу сказать, насколько меня огорчило это известие...»

9 июля 1995 года

Чисто теоретически Драко понимал, что временный разрыв с семьей – вполне разумная традиция, позволяющая молодому наследнику приучиться к самостоятельности и понять, чего он стоит сам, без чужой поддержки. Правда, обычно Малфои уходили из дома в более старшем возрасте, но ему всегда хотелось думать, что он повзрослел достаточно рано и уже может отвечать сам за себя.

К сожалению, довольно быстро выяснилось, что это не совсем так. Во-первых, законы магической Британии не обращали внимания на то, насколько взрослым себя ощущает юный волшебник, для них имело значение лишь то, что ему еще нет семнадцати лет и, следовательно, он не может колдовать. И Драко вовсе не горел желанием проверять, вмешается ли Люциус Малфой в случае, если его сына попытаются лишить палочки за нарушение закона «О разумном ограничении колдовства несовершеннолетних».

Вторым серьезным неудобством стало то, что Драко совершенно не представлял себе, где живут изгнанные из дома наследники и каким образом они зарабатывают себе на жизнь. Конечно, совсем без денег он не остался: в прошлом году, едва узнав, что сын стал одним из чемпионов, Люциус Малфой снял для него в Гринготтсе отдельный сейф, в который с тех пор перечислял карманные деньги и призовые, полученные за участие в Турнире. Теперь о ежемесячных переводах можно было забыть, но доступ к сейфу у Драко остался – гоблины подтвердили, что владельцем сейфа является именно он, а не его отец.

Таким образом, самостоятельная жизнь Драко начиналась в довольно-таки комфортных условиях. Призовые он потратить не успел, и вместе с деньгами, полученными от Крэбба, у него имелось чуть больше полутора тысяч галлеонов. Комната в «Дырявом котле» обошлась в пять галлеонов за ночь, новые мантии и принадлежности для школы стоили пару сотен. Можно было уложиться и в меньшую сумму, но Драко скорее предпочел бы ночевать в магловском Лондоне под мостом, чем идти в Хогвартс в обносках, подобно Уизли. Еще столько же Драко заложил на еду и повседневные расходы во время каникул и две сотни отвел на карманные расходы в Хогвартсе.[49]

Простой подсчет показывал, что при таком образе жизни денег Драко не хватит даже на три оставшихся года учебы, не говоря уже о последующей взрослой жизни. Надеяться на то, что к тому времени отец его простит, было слишком опрометчиво. Одалживаться у друзей Драко не хотел, обращаться к матери в тайне от отца – тем более. Следовательно – решил Драко – ему надо было найти способ заработать.

Утром, заказав себе на завтрак тосты, яичницу и (будем взрослыми!) крепкий кофе, он попросил бармена Тома принести ему свежий номер «Пророка». Бегло просмотрев газету, точно так же, как делал его отец за столом, Драко дошел до последней страницы, где публиковались частные объявления, и нашел среди них раздел «Работа».

«В зельеварню требуется зельевар со знанием зельеварения для варки зелий, – читал он. – Успешному бизнесмену нужна секретарша приятной наружности, способная оформлять отчеты в устной форме и задним числом... Молодая динамично развивающаяся компания ищет бухгалтера и коммерческого директора, нашедшему этих ублюдков гарантируется вознаграждение... Уникальная возможность для начинающих декораторов: оформление лавки артефактов в Хогсмиде, денег не заплатим, но порекомендуем вас всем своим друзьям... Канадская торговая компания нанимает распространителей своей продукции (не Гербалайф)...»

«Требуется помощник для приведения в порядок старинного особняка. В обязанности входит очистка от вредителей и присмотр за двумя домовиками. По желанию предоставляются стол и кров. Оплата наличными по договоренности. Возраст, пол и внешность не имеют значения, лишь бы дело знал. Желающим следует подойти на площадь Гриммо (магл. Лондон) и трижды постучать палочкой по почтовому ящику, стоящему у дома номер 13».

«А вот это интересно», – подумал Драко.

По защите он всегда был одним из лучших и в прошлом году отлично справлялся с нечистью, которую подсовывал ученикам профессор Люпин. Конечно, там придется колдовать, но в старинных особняках надзор обычно не работает, и если хозяину действительно не важен возраст...

Уточнив у бармена, как обычно передвигаются по городу маглы, и разменяв у него пяток галлеонов на фунты, он вышел из «Дырявого котла» в магловский Лондон, подошел к обочине и, чувствуя себя немного глупо, поднял руку. Практически сразу рядом с ним затормозил черный экипаж с оранжевым фонарем на крыше, Драко уселся на заднее сиденье, назвал адрес и принялся с интересом смотреть в окно, гадая, каким образом не владеющий магией водитель ухитряется находить дорогу в этом хаосе домов, улиц и машин.

Спустя пятнадцать минут Драко уже стоял перед рядом четырехэтажных эдвардианских таунхаусов, окружающих площадь с небольшим сквериком посередине, и пытался понять, как должен выглядеть этот самый «почтовый ящик». Он как раз размышлял о том, что будет делать, если этот ящик именно сейчас покинул свое место, чтобы разнести опущенные в него письма, однако пожилая леди с конвертом в руке развеяла его сомнения. Окинув Драко подозрительным взглядом, она опустила конверт в большую красную коробку с выбитой на боку короной и надписью «E II R Royal Mail», и лишь теперь до Драко дошло, что человек в мантии посреди магловского города выглядит, вероятно, не вполне уместно.

Снова осмотрев парня и пробормотав что-то нелестное про заполонивших Лондон иммигрантов, старуха развернулась и пошла прочь, поминутно оглядываясь. Дождавшись, пока она отойдет достаточно далеко, Драко достал из рукава палочку и трижды стукнул по ящику. Два соседних дома разъехались в стороны и между ними, словно гриб из-под земли, вырос особняк с обшарпанным фасадом. То, что это именно тот дом, что ему нужен, было очевидно: шикарная некогда лепнина, украшающая крыльцо, растрескалась и частично отвалилась, краска на двери облезла, железная табличка с номером 12 покрылась ржавчиной, а окна стали мутными от грязи. Расположенный над дверью геральдический щит тоже потемнел и зарос грязью до такой степени, что Драко, как ни старался, не смог рассмотреть выбитый на нем герб.

– Приветствую вас в Блэк-маноре... ой! – открывший дверь домовик удивленно пискнул и сжался от страха.

Драко, впрочем, был удивлен ничуть не меньше.

– Добби? Ты что тут делаешь?

– Добби... работает... – выдавил из себя домовик. – Добби наняли...

Он с трудом заставил себя выпрямиться и уже более уверенным голосом закончил:

– Добби свободный эльф! Добби теперь служит хозяину Сириусу Блэку... За деньги! Добби больше не боится мастера Драко!

– Мистер Малфой? – вышедший на крыльцо хозяин присоединился к параду удивленных. – Чем обязан?

– Я по объявлению, – ответил Драко. – Хочу на вас работать.

– Ты? Работать?!

Если бы на площади Гриммо был установлен измеряющий степень удивления прибор, он бы вышел в этот момент из строя из-за перегрузки.

– Не понимаю, что вас так удивляет, лорд Блэк, – холодно произнес Драко. – Вы считаете, что я не подхожу под ваши требования?

Несколько секунд Сириус пристально смотрел на парня, затем усмехнулся и отступил в сторону.

– Прошу вас... хм, наследник Малфой, будьте моим гостем, – сказал он. – Не обижайтесь, просто ваш визит был немного неожиданным. Могу я поинтересоваться, какая причина заставила вас искать работу?

– Я ушел из дома, – ответил Драко, входя внутрь. – И поскольку состояние моих финансов...

– Ты принят, – прервал его Сириус.

– Хм?

– Ты ведь, кажется, мой двоюродный племянник, – пояснил он. – Родне надо помогать, не так ли? Да и... знаешь, я ведь тоже в свое время ушел из дома. Так что, думаю, мы поладим.

Драко хотел было возразить, что его самого, в отличие от Сириуса Блэка, никто не проклинал и его уход связан с любовью к девушке, а не с ненавистью к своей семье. Но в последний момент он все же сдержался. У него еще не было опыта в этой области, но, кажется, возражать потенциальному боссу – не лучшая стратегия для того, чтобы заполучить работу.

[49] Эта сумма сильно завышена, но надо понимать, что необходимость считать деньги Драко пока что осознает лишь в теории. Собственно, ради получения жизненного опыта его предки и придумали традицию временно выгонять наследников из семьи.

Самое обидное, что Дамблдору некого было винить, кроме самого себя.

А ведь как хорошо все было задумано! Волдеморт, ослепленный жадностью, взял для возрождения кровь Гарри, не понимая, в какую ловушку он сам себя загнал. Получив часть защиты Лили, он становился ее хранителем и не позволил бы мальчику умереть, пока жив он сам. Затем, попытавшись убить Гарри, он должен был уничтожить крестраж, но Гарри при этом остался бы жив и вместе с Дамблдором смог бы потихоньку найти и уничтожить все остальные частицы души Темного лорда.[50]

Именно так все и произошло бы, если бы Дамблдор не проявил слабость. Он мог не открывать Гарри свой план, мог наложить на него легкое заклятие – ничего серьезного, просто мальчик должен был забыть на время, что у него есть путь к спасению, и вспомнить об этом лишь в самый последний момент. Если бы Дамблдор сделал это, Гарри не был бы столь уверен в себе, его кровь была бы взята без согласия, и все прошло бы именно так, как и было задумано.

Но увы, директор выбрал другой путь. Когда Гарри доверился ему и сам согласился пойти на осознанный риск, у Дамблдора просто не хватило духу на то, чтобы использовать мальчика вслепую. Он решился раскрыть ему большую часть своего плана, умолчав лишь о крестражах и о пророчестве, на которое должен был отвлечься Волдеморт после воскрешения. И что еще хуже, Дамблдор был настолько уверен в успехе, что пообещал Гарри рассказать обо всем остальном сразу после того, как тот изучит окклюменцию. Он-то полагал, что к тому моменту Гарри уже будет свободен от крестража...

Но теперь все пошло прахом. Гарри понял совершенно правильно: отдав свою кровь добровольно, он тем самым сделал Волдеморта своим должником, и когда тот попытался убить Гарри, он по неумолимым законам магии убил сам себя.

Конечно, в том, что произошло, тоже были свои плюсы. Пожиратели, на глазах которых Гарри во второй раз победил Волдеморта, уже не будут так уверены в силе своего господина, а самые умные (и, следовательно, самые опасные) из них, возможно, решат, что им стоит подумать о смене стороны... И конечно, Волдеморт сейчас заляжет на дно и не начнет активные действия до тех пор, пока не восстановит свое тело, а за это время, глядишь, и Дамблдор поймет, где искать остальные крестражи и сколько их вообще есть...

Но даже если все остальные якоря, удерживающие Волдеморта в этом мире, исчезнут, останется еще Гарри, и пока он жив, враг будет возрождаться снова и снова. Если же крестраж в голове Гарри будет уничтожен – умрет и он сам, и тогда последнюю часть души Волдеморта – ту, которая все еще осталась в нем самом – уже некому будет убить, потому что ребенка пророчества, единственного, кому это под силу, не будет в живых.

Впрочем, и это было еще полбеды. Вся высшая магия состояла из таких вот замкнутых кругов, из которых на взгляд неискушенного наблюдателя не было выхода. Дамблдор не раз сталкивался с такими проблемами, и хотя далеко не всегда добивался успеха в их разрешении, но это было то, с чем он мог работать. Но вот сам Гарри... Что бы ни придумал Дамблдор, но для окончательной победы над Волдемортом мальчик должен будет умереть, и Дамблдору придется сообщить ему об этом не позднее, чем через год.

Впервые за очень долгое время Дамблдор хотел напиться до беспамятства.

[50] «Твоя кровь в его жилах, Гарри, защитные чары Лили внутри вас обоих! Он вынудил тебя жить, пока жив он сам!» – «ГП и дары смерти», глава 35. Претензии к Дамбигаду, который якобы вырастил Гарри как жертвенного агнца ради того, чтобы подставить его в конце концов под Аваду, основаны исключительно на незнании канона. Все действия Дамблдора, начиная с 4-й части, были направлены на то, чтобы спасти Гарри.

Гадание было одним из немногих магических искусств, не требующих палочки и не привлекающих волшебных вредителей, и Элин могла заниматься им на каникулах, не опасаясь привлечь внимание Министерства. В прошлом году, правда, она так и не смогла ничего предсказать, но зато теперь...

В иных обстоятельствах Элин гордилась бы собой. Очень немногим ведьмам в ее возрасте удавалось увидеть в хрустальном шаре даже смутный образ, а уж вызвать в нем «Лабиринт мойр» и разобраться в хитросплетениях вариативного будущего было под силу едва ли десятку гадателей во всем мире.

Элин видела перед собой сеть тропинок, проложенных в густом лесу. Некоторые из них были широкими и утоптанными, идти по ним было легко, но они заводили путника в смертельные топи. Другие продирались через густую чащу, исчезая и вновь появляясь через несколько шагов, постоянно меняя направление и уходя в совершенно неожиданную сторону. Часть из них скрывалась в искрящемся золотом тумане в глубине шара – это значило, что будущее там либо не определено, либо еще недоступно взору Элин. Но и того, что она видела, было вполне достаточно.

До сего момента ее брат шел по утоптанной дороге, не самой широкой, но вполне комфортной. Рядом с ним шла смерть, что было неприятно, но объяснимо, все-таки не за каждым юным волшебником охотится самый сильный темный маг столетия. Дальше в глубине шара можно было разглядеть, что жизнь и смерть Гарри переплетаются, чтобы разойтись, это было непонятно, но давало надежду, что его судьба сложится хорошо....

Сложилась бы хорошо, если бы не вмешательство Элин. Ее предсказание изменило ход событий, и на очередном перекрестке Гарри свернул на небольшую тропинку, уходящую совсем в другую сторону. И далеко в глубине шара Элин видела, кто ждет ее брата в конце пути: крылатая богиня победы Ника, в одной руке сжимающая лавровый венок, а в другой держащая остро наточенную косу. Ее брат победит, и победа будет стоить ему жизни.

Но все же это было не главное. От встречи с Никой-смертью Гарри отделяли годы или даже десятилетия, и Элин надеялась, что с этого пути он сможет свернуть. Для нее же самой сейчас важнее было, что она смогла сохранить другую жизнь. В Хогвартсе, раскладывая карты, Элин об этом еще не знала, тогда она поняла лишь, что от ее решения зависит, кто из близких погибнет, не видя конкретные лица. Теперь же при помощи шара она смогла понять, что должно было произойти.

Она видела огромный полутемный зал с уходящими в бесконечность стеллажами, видела фигуры пожирателей, сверкающие вспышки заклинаний и кучку испуганных подростков, отчаянно пытающихся пробиться к спасительной двери. Как ни странно, им это почти удается, дверь открывается, и на пороге появляется еще одна фигура в плаще. Язык пурпурного пламени рассекает воздух, Гермиона тихо вскрикивает и падает на пол...

Это случилось бы, пойди все по плану, придуманному Дамблдором. Гарри остался бы жив, Гермиона бы умерла, а вместе с ней умерла бы, наверное, и сама Элин, потому что жить ей после такого было бы незачем.

Но теперь она выбрала другой путь. Рядом с ней и Гарри все еще появлялись тени мертвых, чьи лица Элин пока не могла разглядеть, но лица Гермионы – самого дорогого для нее лица – среди теней не было, это Элин знала точно. И это было важнее всего. Важнее даже того, что тропинка, по которой шла сама Элин, очень быстро истончалась и исчезала, не дойдя до границы тумана в глубине шара.

Это значило, что в ее собственном будущем никакой неопределенности уже не было.

Элин погасила шар, встала из-за стола и подошла к распахнутому окну. Солнце уже зашло, а луна еще не появилась, и на безоблачном небе сейчас были хорошо видны первые яркие звезды.

– Вот значит как... – тихонько прошептала она, глядя вверх. – Такая цена вашего дара, да? Жизнь за жизнь? Предотвращаешь смерть – умираешь сам? Ла-а-адно... Ладненько... Только вот сдаваться я не собираюсь. Слышите? – мысленно крикнула она звездам. – Меня вы так просто не возьмете!

Продолжение следует...

Итак, четвертая часть завершена. В пятой части нас ждет встреча с Амбридж, борьба с Министерством и очередная схватка с Темным лордом. Не обойдется и без потерь, но я надеюсь, что читатели понимают: если главному герою в середине произведения предсказывают скорую гибель, то скорее всего, все будет совсем не так просто, как кажется.

К сожалению, из-за большой загрузки в реале я не могу сказать, сколько времени займет написание пятой части. Но вряд ли она выйдет раньше осени.