Текст книги "Гарри Поттер и новая семья. Четвертый курс (СИ)"

Автор книги: DVolk67

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Потому что несмотря ни на что, ты для меня прежде всего старый боевой товарищ, а не пожиратель смерти, – ответил Дамблдор. – И еще потому, что я верю, что в глубине души ты сожалеешь о том, что совершил. А ты ведь знаешь, что если есть хоть небольшой шанс на исправление, я готов его предоставить.

Чуть помедлив, Каркаров дрожащей рукой вернул пергамент Дамблдору.

– Я... Передай Краучу... – он замешкался. – Передай, что я согласен.

– Хорошо. Через несколько дней за тобой придут, – сказал Дамблдор. – Постарайся скрыть свой темперамент и чувство юмора, Игорь. Ты должен выглядеть раздавленным. До встречи.

Он развернулся и пошел прочь.

– Подожди! – окликнул его Каркаров. – Прежде, чем ты уйдешь... Ты должен знать, что в обмен на службу он обещал мне жизнь Гриндевальда... и твою.

– Я знаю, – просто ответил Дамблдор.

Картина опять сменилась, и теперь Гарри видел перед собой небольшой кабинет, посреди которого стояла железная клетка с повернутыми внутрь нее шипами.[36] В клетке сидел Каркаров, несколько волшебников в форменных мантиях расположились за письменными столами напротив него, Гарри узнал среди присутствующих Дамблдора, Грюма и Крауча. Женщина подле главы ДМП тоже показалась ему знакомой, остальных он не знал.

– Игорь Каркаров, – произнес Крауч, – вы были доставлены в Департамент магического правопорядка, потому что сообщили, что можете предоставить информацию об известных вам пожирателях смерти в обмен на снисхождение.

– Да, да, да, так и есть, – Каркаров усиленно закивал головой. – Я очень раскаиваюсь, я готов помочь... чем могу... Готов назвать имена...

– Мразь, – шепнул Грюм Дамблдору. – Ставлю остаток своего носа на то, что он над нами издевается.

Дамблдор не ответил.

– Мы выслушаем вас, – заявил Крауч, – и если ваши сведения будут полезными, а раскаяние – искренним, срок вашего заключения будет сокращен. Итак?

– Антонин Долохов, – сказал Каркаров. – Он убил братьев Фабиана и Гидеона Прюэттов и на моих глазах пытал маглов и тех, кто выступал против Лорда...

– А ты ему помогал, – прошептал Грюм.

Дамблдор снова промолчал.

– Долохов был задержан вскоре после вас, – заявил Крауч. – Он уже в Азкабане.

– О... очень рад это слышать, – пролепетал Каркаров. – Там ему самое место...

– Еще кто?

– Эван Розье, конечно. Его отец был в числе первых пожирателей, и сын...

– Мы знаем, – прервал его Крауч. – Но старший Розье умер много лет назад, а младший был недавно убит на месте преступления...

– Это семейство ничего другого не заслуживает, – в голосе Каркарова появились подхалимские нотки.

Не посмотри Гарри предыдущее воспоминание, он решил бы, что тот пришел в полное отчаяние от того, что его донос не имеет ценности.

– Если это все...

– Еще Трэверс, – сказал Каркаров поспешно. – Его признали невиновным, но я готов подтвердить под присягой, что именно он убил Эдгара Боунса со всей его семьей, я... я сам это видел... И еще... незадолго до ареста я слышал, что он хочет отомстить Элиоту Маккиннону за то, что тот выдвинул против него обвинения...

– Трэверс уже в Азкабане, – сурово произнесла женщина, сидящая рядом с Краучем. – Он оказался там после убийства всей семьи Маккиннонов, включая трех малолетних детей. И если бы вы, Каркаров, при аресте согласились на сотрудничество, эти люди остались бы живы. Вы знаете, как выглядят тела, с которых содрали кожу?

– Знаю, – в глазах Каркарова мелькнул и тут же погас огонек, Гарри заметил, как он невольно потянулся к своей искалеченной руке. – Мне очень, очень жаль, но я боялся мести...

– Кого еще вы можете назвать?

– Мальсибера, он накладывал Империус на работников Министерства...

– Он уже сидит, – прервал его Крауч. – Это все?

– Я прошу учесть, – затараторил Каркаров, – что никто, кроме Темного лорда не знал всех имен, мы... то есть, его сторонники носили маски и действовали в тайне, скрывались друг от друга... То есть, они мне совсем не друзья, нет, но я назвал всех, кого знал...

– Что ж, очень хорошо, – Крауч встал. – Поскольку вы, очевидно, искренне раскаиваетесь в своих злодеяниях, к вам будет проявлено снисхождение... – он усмехнулся и перевел взгляд на Дамблдора. – Ровно настолько, насколько были полезны ваши сведения. А пользы от них ноль. Охрана! Отведите заключенного обратно в Азкабан.

– Послушай, Барти... – начал было Дамблдор.

– Нет, это вы послушайте, господин Верховный чародей! – зло воскликнул Крауч. – Мы тут не в благотворительность играем, преступник должен заслужить прощение, а не получить его просто потому, что он чей-то друг! Я и так пошел вам навстречу, согласившись принять заключенного, хотя заранее знал, что он ничего не скажет! Все, с меня хватит! Охрана, долго вас ждать?!

Это было лишь воспоминание, но Гарри все равно почувствовал ужас, когда в дверях показались фигуры дементоров. Его рука сама собой потянулась к палочке, но тут Каркаров вдруг выпрямился в своей клетке и снова заговорил.

– Погодите, – сказал он. – Я вспомнил еще имена.

– Давно бы так, – Крауч опустился на свое место. – Говорите. Но если вы и на этот раз окажетесь бесполезным...

– Снейп! Северус Снейп! Он создавал для Темного лорда темномагические отвары и сообщил ему, что...

– Северус Снейп перешел на нашу сторону задолго до падения Волдеморта, – поспешно сказал Дамблдор. – И вы все знаете, какие сведения он нам доставлял, ежедневно рискуя при этом своей жизнью.

На этот раз Гарри был уверен, что выражение ужаса, появившееся на лице Каркарова, – настоящее.

– Родольфус и Рабастан Лестрейнджи, – поспешно сказал он. – И жена Родольфуса Беллатрикс.

– Опять за свое?! – взревел Крауч. – То, что вся семья Лестрейнджей – пожиратели смерти, известно уже десять лет.

– Но вы не знаете, что они задумали, – прервал его Каркаров. – Я слышал, как Темный лорд давал им наказ найти и уничтожить семьи Поттеров и Лонгботтомов. «Особенно если со мной что-то случится» – так он сказал.

Сидящая подле Крауча ведьма умоляюще посмотрела на своего соседа. Гарри наконец-то узнал ее, это была Августа Лонгботтом, только выглядела она намного моложе, чем он помнил.

– Это действительно ценная информация, – признал Крауч. – Поттеры мертвы, но мы примем меры для охраны семьи Лонгботтомов. Но этого мало. Кого еще вы можете назвать?

Заключенный помедлил, переводя взгляд с дементоров на Крауча и обратно. Гарри показалось, что он понял, о чем тот думает – пока Каркаров был в своей камере, он еще мог отказаться от предложения Дамблдора, но сейчас, глотнув свежего воздуха, он уже был не в силах заставить себя вернуться обратно.

– Августус Руквуд, – после недолгого молчания произнес Каркаров.

Наконец-то в комнате прозвучало имя, заставившее присутствующих вздохнуть от удивления.

– Руквуд из отдела тайн? – Августа Лонгботтом схватилась за перо. – Вы готовы дать против него показания?

– Да, – Каркаров нервно сглотнул и покосился на дементоров. – Он глава целой сети в Министерстве, глубоко скрытой и очень разветвленной. Многие из его агентов не носят метки и скрывают свои взгляды, их имена никто не знал... Но я... Я знаю, что одним из тех, кто передавал информацию для Руквуда, был Людовик Бэгмен.

– Этот идиот? – не выдержал Грюм. – Да у него бладжер вместо мозгов, что ценного он мог сообщать?

– Не знаю, – ответил Каркаров. – Но я лично видел, как он передавал Руквуду какие-то документы.

– Это все? – спросил Крауч. – Хорошо, если ваши сведения подтвердятся, ваше дело будет пересмотрено. До тех пор вы будете содержаться в Азкабане...

– На верхнем ярусе, – поспешно добавил Дамблдор. – Там, где нет дементоров.

Крауч неохотно кивнул.

[36] AU. Выслушивать показания в зале суда перед сотней волшебников, каждый из которых может оказаться приспешником Волдеморта (как это показано и в книге, и в фильме), – верх глупости.

– Людо Бэгмен – пожиратель смерти? – изумленно спросила Элин, вынырнув из омута памяти.

– Людо Бэгмен, как верно заметил мой друг Аластор, не очень умен, – усмехнулся Дамблдор. – Он думал, что собирает статистику для Министерства. Руквуд был старым другом его отца и обещал помочь устроиться на работу после окончания спортивной карьеры, вот Людо и расстарался. Он, конечно, и понятия не имел, что Руквуд служит Тому Риддлу, хотя будь на то воля Крауча, он все равно засадил бы Бэгмена за решетку. Но это был тот редкий случай, когда Визенгамот пошел против воли Крауча и оправдал обвиняемого.

А вот слежка за Руквудом действительно позволила выявить целую шпионскую сеть, причем очень искусно замаскированную. Это были не обычные фанатики, вроде Лестрейнджей, и не такие заметные фигуры, как Малфой или Нотт. Если бы не Игорь, все они до сих пор служили бы в министерстве и считались надежными людьми. Страшно подумать, чем это могло бы нам грозить...

– И вы думаете, что Каркаров не хочет возрождения Тома, потому что боится? – спросил Гарри.

– Да, и еще потому, что он больше не хочет отомстить мне за Гриндевальда, – ответил Дамблдор. – А значит, исчезла и та причина, которая толкнула его на сторону пожирателей. После его освобождения мы много о чем говорили... Но эти воспоминания я вам не покажу, они слишком личные. Вам достаточно лишь знать, что Игорь благодарен мне за освобождение, а его благодарность выражается столь же глубоко, как и его ненависть.

– А Маккинноны, о которых там говорили, – это те самые... – спросила вдруг Элин.

– Да, – кивнул Дамблдор. – Элиот Маккиннон был обвинителем на процессе над Линдоном Трэверсом, которого судили за убийство Эдгара Боунса. В то время пожиратели уже были настолько сильны, что смогли запугать присяжных и свидетелей, и Трэверса оправдали. Выходя из зала суда, тот открыто заявил, что дело не кончено, и вскоре после этого Маккиннонов похитили. Жену и детей Элиота запытали до смерти у него на глазах, его самого оставили в живых, чтобы он мог рассказать о произошедшем, но он сошел с ума от горя и вскоре умер в больнице святого Мунго. Но пожиратели не остановились и на этом, продолжая охотиться на всех Маккиннонов, даже тех, кто не имел никакого отношения к политике. Последнюю из них, Марлин Маккиннон, убили за месяц до падения Тома.

Вот поэтому-то и были приняты «законы Крауча». Игорю еще повезло, что его арестовали и судили по старым законам, потому что по новым аврорам разрешили использовать непростительные, ввели упрощенную процедуру следствия, а пойманных на месте преступления отправляли в Азкабан без суда с запретом на пересмотр таких дел... Тогда это оправдывалось тем, что в противном случае Том продолжит запугивать судей и они будут выпускать даже заведомых преступников. В общем-то, эти опасения были небезосновательными, беда была лишь в том, что после падения Тома эти чрезвычайные меры продолжали действовать. Некоторые предлагали провести настоящие суды над теми, кто был отправлен в тюрьму в упрощенном порядке, но Крауч противился этому, как мог.

Должную судебную процедуру восстановили только после того, как был пойман сын Крауча. Одни говорили, что Барти решил устроить показательный процесс, чтобы продемонстрировать свою беспристрастность, другие – что для него измена собственного ребенка стала слишком сильным ударом и он просто не смог продолжать политическую борьбу... Так или иначе, но Лестрейнджи и Крауч-младший стали первыми пожирателями, которых осудили по всем правилам.

Элин, естественно, тут же загорелась желанием посмотреть на этот исторический момент. С точки зрения Гарри там не было ничего интересного – крики полубезумной Беллы о возвращении Лорда его не впечатлили, а отречение Крауча от собственного сына было вполне ожидаемо. А вот его сестра, наоборот, нашла зрелище крайне поучительным.

– «Прошу тех, кто, как я, считает пожизненный срок в Азкабане заслуженным наказанием, поднять руки,» – процитировала она. – Это вообще что за ересь? С каких пор председатель навязывает свое мнение присяжным? И почему он не спросил о том, считают ли присяжные обвиняемых виновными, а сразу заговорил о наказании? Это не говоря уже о том, что присяжные вообще-то должны совещаться и голосовать тайно, а не поднимать руки на публике...

– Забавно, – усмехнулся Дамблдор. – Один мой старый знакомый, Клавдий Огден, говорил тогда то же самое, причем чуть ли не теми же словами, что и вы. Возможно, я как-нибудь вас с ним познакомлю... Но сейчас у нас есть более важное дело. Мы выяснили, что агент Тома в школе – не Игорь. Тогда кто же он?

– Кто-то из новых преподавателей? – сказал Гарри.

– Да, такое предположение напрашивается, – согласился Дамблдор. – Я, конечно, проверил каждого из них перед наймом, но все же исключить такой вариант нельзя. Но есть один нюанс – никто из новых преподавателей не занимается организацией Турнира и не имеет доступа к информации о нем.

– Даже профессор Грюм? – спросила Гермиона.

Гарри и Элин удивленно посмотрели на подругу.

– Ну а что? – спросила та. – Он нелюдим, и никто не обратит внимания, если он вдруг начнет вести себя не так, как раньше. В крайнем случае все спишут на обычные чудачества... И потом, он же постоянно пьет из своей фляги! А вдруг там оборотное зелье?

– Вы полагаете, что за прошедшие полгода я не смог заметить, что под личиной моего старого друга Аластора скрывается пожиратель смерти? – усмехнулся Дамблдор.

– Но ведь правильно сваренное оборотное зелье меняет не только внешность, но и поведение, – настаивала Гермиона. – Если не приглядываться внимательно, то разница с настоящим Грюмом будет не очень заметна.

– Да, это серьезный довод, – подумав, кивнул Дамблдор. – Есть лишь одно возражение. Гарри, когда ты смотрел на карту, какое имя ты видел?

– Аластор Грюм, – ответил Гарри.

– Значит, это он и есть. Карту не обманешь оборотным зельем, – сказал Дамблдор.

– А на него могли наложить Империус? – спросила Гермиона.

– Теоретически – да, но это заклятие нужно постоянно обновлять, а Аластор не отлучался из Хогвартса несколько недель подряд. Да и изменение в поведении я бы заметил... Хм...

Дамблдор замолчал и глубоко задумался. Он и раньше удивлялся тому, что Крауч почти не появляется на работе, отдает распоряжения по почте и даже не явился на бал и второе состязание, прислав вместо себя заместителя. Хотя на третьем состязании он все же присутствовал, правда, постоянно отлучаясь из судейской ложи, жалуясь на пищевое отравление...

Возникшие подозрения срочно надо было проверить, и если они подтвердятся – постараться понять, каким образом Крауч (или, вернее, тот, кто наложил на него Империус) надеется похитить Гарри. Не для того, чтобы ему помешать, конечно, похищение давно было включено в план Дамблдора. Но этот же план требовал, чтобы Гарри живым и здоровым вернулся назад, а как это сделать, Дамблдор пока не знал.

– Думаю, на сегодня все, – сказал он ребятам. – Вы можете идти, а мне надо кое над чем подумать.

Уже взявшись за ручку двери, Элин остановилась и повернулась к директору.

– Знаете, папа и мама Саши Приваловой выросли в детских домах, – задумчиво сказала она. – Все старшее поколение погибло во время войны, дедушки —на фронте, бабушка с отцовской стороны умерла от голода в Ленинграде, а с материнской вся семья сгинула в Майданеке... Интересно, если бы они могли видеть суд над Гриндевальдом, что бы они подумали о вашем милосердии?

– Могу лишь повторить то, что сказал тогда Игорю, – печально вздохнул Дамблдор. – Если бы смертная казнь воскресила хоть одну жертву, я первым подал бы за нее свой голос.

========== Глава 13. Романтические тайны Хогвартса ==========

15 марта 1995 года

В тот злосчастный день ребята с самого утра обратили внимание, что некоторые девушки бросают на них странные взгляды. К обеду таких взглядов стало больше, к девушкам присоединились парни, за их спинами слышались смешки и перешептывания. Наконец, на перемене перед уроком зельеварения Панси Паркинсон сунула в руки Гермионе последний номер «Ведьмополитена».

– Тебе понравится, Грейнджер, – хихикнула она.

На обложке журнала была изображена стоящая вполоборота красотка в приспущенной на плече мантии. Глаза ее пылали огнем, на губах застыла коварная ухмылка, а из-под непослушных коричневых локонов выбивались маленькие рожки.

«Романтические тайны Хогвартса! – гласил заголовок. – Амбициозная интриганка покоряет мужские сердца. Читайте статью Риты Скитер на стр. 6 – 8».

– Что-то у меня нехорошее предчувствие, – произнес Гарри.

Двери кабинета зельеварения были уже открыты, но профессор Снейп где-то задерживался. Девушки зашли внутрь, уселись на свои места и раскрыли журнал. Гарри, пристроившись на парте позади, читал поверх их плеч.

«Несмотря на то, что все участники Триволшебного турнира демонстрируют высочайший уровень владения магией, они все еще остаются подростками и проявляют все свойственные их возрасту эмоции. Наш зеленоглазый брюнет со шрамом не стал исключением, вот уже почти четыре года он привязан к лохматой каштановолосой пуффендуйке...»

– За такие обороты следует бить по голове полным собранием сочинений Шекспира, – недовольно буркнула Элин.

«Похитительницу сердца нашего героя зовут Гермиона Грейнджер. Одноклассники описывают ее как не очень симпатичную, но весьма целеустремленную особу. Ей покровительствуют преподаватели, и несмотря на то, что ее родители – простые маглы, она, судя по всему, намерена добиться высокого положения, чего бы ей это ни стоило.

Вероятно, наследник Поттеров казался ей подходящей партией до тех пор, пока на горизонте не замаячила более привлекательная цель – Виктор Крам. Мы знаем его как звезду сборной Болгарии на прошедшем Чемпионате мира и капитана команды Дурмстранга на Турнире, но вполне возможно, что для Гермионы Грейнджер он прежде всего потомок легендарного основателя магической Болгарии, хана Крума Грозного. Покровительство такого человека, несомненно, может помочь амбициозной девушке в достижении ее целей».

– Я должна найти Виктора! – Гермиона попыталась вскочить с места. – Если он это прочитает...

– Не дергайся, – удержала ее Элин. – Если он поверит писанине Риты, он тебя недостоин... Но он не поверит, – поспешно добавила она, заметив выражение лица подруги. – Вспомни, что он говорил про журналистов.

Гермиона немного успокоилась и принялась читать дальше.

«Интересно, что заманив в свои сети Виктора Крама, мисс Грейнджер разбила сердце не только Гарри Олсену, но и его сводной сестре. Ведь Элин Олсен, тоже не обделенная амбициями, явно неравнодушна к знаменитому болгарину и вряд ли захочет уступить своей «подруге» такой заманчивый приз. Впрочем, на случай неудачи наша чемпионка уже нашла себе запасные варианты в семье Уизли, причем отнюдь не только в мужской ее части. Видимо, мисс Олсен относится к тем особам, для которых пол партнера является чем-то несущественным».

– Фу, как примитивно, – поморщилась Гермиона. – Неужели Рита подумала, что ее выдумки могут нас поссорить?

– Видимо, я все же задела ее за живое, – ответила Элин. – Но кое в чем она прокололась, тот разговор она явно слышала лишь урывками...

Она осеклась, увидев удивление в глазах друзей.

– Потом объясню. И нет, Гермиона, не волнуйся, на Виктора я не претендую. Я предпочитаю читать о древних героях, а не соблазнять их потомков.

«Так или иначе, но судя по всему, и Гарри, и его сестре придется смириться с потерей. Виктор Крам, который, по его словам, «никогда не испытывал к девушкам ничего подобного», уже пригласил мисс Грейнджер на каникулы в свое поместье на Золотом берегу, и мы все прекрасно понимаем, что обычно следует за такими приглашениями.

Остается лишь гадать, каким образом не отличающаяся ни красотой, ни обаянием девушка смогла увлечь болгарскую знаменитость. Некоторые студенты, чьи имена мы по понятным причинам не называем, высказывают мнение о том, что мисс Грейнджер просто опоила его приворотным зельем. Если это так, то, возможно, директору Каркарову следует обратить внимание на странное поведение своего подопечного. Ну а директору Дамблдору, вероятно, стоит уделять более пристальное внимание тому, что происходит у него под носом».

– Она точно нашла способ шпионить! – воскликнула Гермиона. – Виктор действительно пригласил меня в Болгарию сразу после третьего тура. И действительно сказал, что ничего подобного раньше не чувствовал...

– Странно, что она не написала про Луну, – задумчиво произнесла Элин. – А ведь Гарри в последнее время с ней не расстается. Не знает? Или не хочет усложнять?

– Минус десять баллов Пуффендую, мисс Олсен, – раздался у нее над ухом холодный голос. – От вас я подобного поведения не ожидал.

Только тут оторвавшиеся от журнала ребята заметили, что урок уже начался и все остальные ученики уже приступили к выполнению написанного на доске рецепта.

– Вы считаете тему сегодняшнего урока не стоящей вашего внимания? – Снейп взял в руки журнал, посмотрел на обложку и скривился. – Или вы решили, что ваша дружба со знаменитостью ставит вас выше правил? И под знаменитостью я в этот раз ради разнообразия имею в виду не вашего брата, а мисс Грейнджер.

Пунцовая от стыда Гермиона низко опустила голову.

– Приступайте к занятию, – бросил зельевар. – И впредь, когда входите в мой класс, извольте оставлять свои сердечные переживания за дверью.

– Типичный Снейп, – прошептал Гарри, когда профессор отошел от стола. – Он сам-то ни на какие чувства не способен, да и его самого, наверное, никто никогда не любил...

Снейп вдруг резко развернулся и встретился с ним взглядом. Гарри почувствовал давление, инстинктивно попытался защититься и вдруг словно провалился в темноту. Перед его мысленным взором мелькнул образ женщины, лежащей на полу с закрытыми глазами и как будто спящей. Затем ее лицо сменилось лицом симпатичной рыжеволосой девочки, с которой рука профессора Макгонагалл снимала шляпу, а еще через миг это лицо сменилось другим – более старшим и намного более сердитым. Где-то на фоне мелькали еще чьи-то образы, но Гарри не успел их толком рассмотреть, потому что Снейп, внезапно оказавшийся совсем рядом, схватил его за шиворот, словно котенка, вытащил из-за парты и отбросил в сторону двери. Вероятно, профессор использовал при этом какую-то беспалочковую невербальную магию, потому что ничем иным нельзя было объяснить, как тело Гарри смогло пролететь через весь класс, открыть спиной дверь и впечататься в противоположную стену.

Двери класса захлопнулись, и Гарри остался один. С запозданием он вспомнил, что профессор Снейп, во-первых, легилимент, и во-вторых, обладает прекрасным слухом.

«Но все равно странно, что его так накрыло, – подумал он, поднимаясь с пола. – Неужели у него была какая-то неразделенная любовь, которую он до сих пор не забыл?»

Женское лицо, которое Гарри увидел, казалось ему смутно знакомым, но как ни старался, он не мог вспомнить, где видел его раньше. Гарри посмотрел на часы и отправился в гостиную. Он давно не писал крестному, и сейчас как раз подвернулся подходящий повод: Сириус же учился вместе со Снейпом и, возможно, мог что-то знать о его прошлых отношениях.

Виноватым себя Гарри не чувствовал, и тем больше было его удивление, когда вернувшаяся с урока Элин практически в ультимативной форме потребовала от него попросить у профессора прощения.

– Не собираюсь я извиняться! – ответил он. – Если мы в чем-то виноваты, он должен был назначить отработку и снять баллы, а не унижать нас перед всем классом.

– Я не говорю, что профессор прав, – возразила Элин. – Но ты его очень сильно обидел, Гарри.

– Ну и что? – он пожал плечами. – Пусть знает, что на его издевательства могут ответить.

– Как хочешь, – вздохнула Элин. – Но попомни мои слова, однажды ты поймешь, что был неправ, и тебе станет очень стыдно.

– Думаю, этот удар я переживу.

1 апреля 1995 года

Как ни странно, выходка Гарри не имела для него никаких последствий. То ли профессор Снейп сам чувствовал, что неправ, то ли решил, что скандал с одним из чемпионов не в интересах Хогвартса, но Гарри не получил от него даже отработку.

Все оставшееся до пасхальных каникул время ребята посвящали подготовке к четвертому заданию. Как и предполагалось, мадам Максим выбрала для него именно те области, в которых была сильна ее школа, и теперь командам предстояло помериться не умением быстро бегать и сражаться, а знанием астрологии, алхимии, трансфигурации и способностями к логическому мышлению.

Анджелина, которая теперь должна была стать заложником, не находила себе места и по сто раз на дню жаловалась на то, что решила оттянуть этот момент до последнего испытания. Никакие заверения в том, что состав команды Хогвартса для этой задачи подобрался самый что ни на есть оптимальный, ее не успокаивали.

Но ее волнение не шло ни в какое сравнение с той паникой, в которой пребывала команда Дурмстранга. Для посторонних это оставалось незаметным, но Гарри видел, что Крам теперь днюет и ночует в библиотеке Хогвартса не столько из-за Гермионы, сколько в надежде наверстать за оставшееся время то, что он упустил за прошедшие семь лет учебы. Бруно не отставал от своего капитана, Йохан, которого товарищи должны были освободить, волновался, видимо, за компанию. Лишь Саша Привалова оставалась относительно спокойной.

– Наконец-то Каркаров признал, что не зря взял меня на Турнир, – сказала она однажды. – В Ильверморни я специализировалась как раз на алхимии. Конечно, там не такая сильная школа, как в Шармбатоне, но она намного лучше, чем в Дурмстранге.

– Ты, кстати, так и не рассказала, почему училась в нескольких школах, – заметила Элин. – Тебя что, отовсюду выгоняли?

– Да нет, – засмеялась Саша, – это просто особая программа. Могу рассказать, пока у нас есть время.

История Саши

– Дай угадаю, – сказал Гарри, – свой рассказ ты начнешь с победы над Гриндевальдом?

– Точно! – подмигнула ему Саша. – После войны положение волшебников в СССР снова ухудшилось. Их не сажали в лагеря, как прежде, но любые исследования, кроме нескольких одобренных свыше тем, были строжайше запрещены. Вся магическая литература и все артефакты были спрятаны в запасники, даже палочками нельзя было свободно владеть никому, кроме охраны и особо доверенных лиц, все остальные получали их только по специальному разрешению для работы в лабораториях.

В общем, до 1953 года магической России фактически не существовало, но потом тяга советской власти к тотальной секретности сыграла с ней злую шутку. В стране было всего несколько человек, которые в полной мере владели информацией о волшебниках, и по случайности все они вскоре после смерти Сталина были обвинены в заговоре и расстреляны. Новое же руководство страны знало лишь «легенду» – якобы передовые советские ученые смогли обнаружить у людей паранормальные способности, каковые и исследуют сейчас в особом закрытом институте. Ради победы коммунизма и на страх империалистам, ага.

В Соловце создали НИИ с зубодробительным названием, который официально занимался изучением искусственных людей с наборами тех или иных потребностей, «реморализаторами», «злободробителями», «гореутолителями», «дистилляторами детского смеха» и прочей чушью. Теоретически все это должно было привести к созданию «новых людей», которые откажутся от накопления материальных благ, станут воспринимать труд не как обязанность, а как жизненную необходимость и в итоге построят идеальное коммунистическое общество.

– Такое можно сделать, разве что полностью стерев личности всему населению Земли, – заметила Элин.

– Конечно, – кивнула Саша, – и скептики в руководстве страны это понимали с самого начала. Но волюнтарист Хрущев от открывшейся перспективы пришел в восторг, а более осторожного Брежнева удалось увлечь идеей строительства по всей стране сети башен-ретрансляторов, чье излучение должно было влиять на людей, делая их лучше и добрее. Но на самом деле это было лишь прикрытие – группа волшебников в глубокой тайне и от маглов, и даже от своих товарищей работала над восстановлением магического сообщества.

Поначалу, правда, получалось с трудом, ведь волшебников в стране оставалось очень мало, большинство или погибло, или уехало за границу. Многие изъятые в тридцатые артефакты и книги погибли из-за плохого хранения и восстанавливать их было некому. К тому же из-за нарушения Статута о секретности МКМ еще в 1918 году официально ввела запрет на посещение СССР и на ввоз в него любых магических устройств, книг и ингредиентов, и снимать его не планировала до тех пор, пока не будет ликвидирована угроза повторения ситуации.

Тем не менее, в шестидесятые удалось восстановить систему регистрации стихийных детских выбросов и снова начать обучение маглорожденных. Правда, учили их пока в обычной средней школе с «особыми» факультативами, а про магический мир сообщали уже после совершеннолетия.

А еще по всей стране стали разыскивать тех, кто родился с магическими способностями в двадцатые – тридцатые годы. Раньше считалось, что без должного обучения юные волшебники погибают, но на удивление, многие из них смогли научиться использовать свою магию, хотя без палочек, конечно, у них мало что получалось. Мой папа был как раз из таких, стихийные способности проявились у него во время войны, когда в дом попала бомба и он смог погасить начавшийся пожар. Потом, уже в детском доме, воспитательница, видимо, из сквибов или скрывавшихся от властей волшебников, рассказала ему, что иногда в мире рождаются не совсем обычные люди и что эту необычность можно потихоньку тренировать и использовать, но тщательно скрывая.

Папа научился беспалочковому телекинезу, немного предсказаниям и электрической магии, потихоньку использовал эти способности в работе... Ну а потом увидел в витрине книгу популярных писателей-фантастов, на которую почему-то никто не обращал внимания, купил ее, прочитал и внезапно захотел посмотреть на красоты Карелии. И надо же было такому случиться, что возле Соловца ему встретились на дороге два «случайных попутчика», которым был очень нужен программист. Там еще смешная история была, когда его на магический диван спать уложили... Но это я как-нибудь потом расскажу.[37]

К началу восьмидесятых в Институте удалось наладить производство относительно приличных волшебных палочек и создать несколько защищенных от маглов анклавов. Но объявлять о возрождении магической России все равно опасались – слишком велик был риск повторения событий полувековой давности. Горбачевские речи про «новое мышление» тоже поначалу никого не впечатлили, мало ли, что там новый генсек из телевизора болтает, это сегодня у нас Перестройка, а завтра генеральная линия опять повернет и будет Перепосадка... Только когда Союз затрещал по швам и начал разваливаться, стало понятно, что магловские власти волшебникам больше не угроза.