Текст книги "Трегуна (СИ)"

Автор книги: Ди Карт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10

Макс был попросту ошарашен, когда Крис рассказал ему про уголовное дело.

– Это ж просто охренеть… – задумчиво произнес Макс. – Вот уж правда: от сумы и от тюрьмы не зарекаются. Но ты ведь ничего реально не похищал?

– Да нет же, говорю! – воскликнул парень. – Это чисто для экономии на налогах было! Самое интересное, что налоговые органы на такую схему смотрят вполне нормально, она их ничуть не напрягает. Это если судить с точки зрения налогового права. А с точки зрения уголовного… Следствие упирает на то, что по бумагам я как бы не оказывал те услуги, за которые брал деньги.

– Я, конечно, от права и бизнеса человек далекий, – сказал Макс, – но разве когда тебе юристы предлагают какое-то налоговое структурирование, то они не должны и уголовные риски заодно просчитывать?

– Разумеется, должны! У меня и сомнений не закралось, что они продают мне схему, которая только с налоговой стороны проверена.

– Это как если бы я, врач, лупанул бы пациенту лекарство, не задумываясь о побочных эффектах.

– Мда, хорошенький в моем случае побочный эффект…

– А с чего это вдруг вообще дело возбудили? Ну, работал ты не один год по этой схеме. Почему именно сейчас?

– Это самое интересное, – пояснил Крис. – Бабушка моя тоже этим вопросом сразу задалась.

– Может, ты кому-то дорогу перешел? Вот тебя и прессуют теперь. Бывает же такое, что дело возбуждают, чтобы сделать человека более сговорчивым, а не с целью посадить. Не?

– Хрен знает, – вздохнул Крис. – У меня вроде ни конкурентов явных, ни врагов, о которых я бы знал. Адвокаты мои говорят, что в деле есть засекреченный не то свидетель, не то заявитель, который стуканул, и с его заявы все и началось. А они его персону в интересах следствия не разглашают. Только на суде, когда расследование закончится.

– Да ладно? – удивился Макс. – А как же строить защиту, если всех нюансов не знаешь?

– Мой адвокат, Джаспер, говорит, что это допустимо по закону, если речь идет о тайне следствия. Я еще с бабушкой советовался, она мне тоже сказала, что такое бывает в уголовных делах. Вот так, короче.

Экран телефона Криса беззвучно вспыхнул, отобразив новое входящее сообщение. Оно было от жены.

«Ну ты куда пропал-то? Я же волнуюсь! Мия спрашивает, где папа! Вообще не пишешь!»

«Все по делам мотаюсь».

«Ты когда домой придешь? Тебя ждать вообще?»

«А ты ждешь?»

«С чего такие вопросы?!»

«Ни с чего. Я сейчас решаю кое-какие проблемы. Пока надо одному побыть».

«Крис, приезжай домой, как только сможешь. Я соскучилась. Ладно?»

Молодой человек залип на последнем сообщении. Впервые за последнее время его посетило сомнение. Что, если он себе все придумал? Ошибся? Ведь он даже не удостоил жену разговором, не высказал ей свои подозрения, не выслушал ее, а просто вынес единоличный приговор без суда и следствия. Ее не нашли в базе данных клиентов Центрального стадиона – ну и что? Может, неправильно искали? Лора говорит, что не дарила ей шарфика… А вдруг она просто не помнит? У Алекса клиентская карта «Макс Мара». Ну и что? Мало ли откуда она у него? Может, подарили! Но Макс сказал, что брат не гей. Да, но ведь, с другой-то стороны, Алекс никогда не подтверждал, что он гей! Никто его об этом в лоб не спрашивал. Ну ведь не может же такого быть на самом деле, чтобы они с Амирой столько лет крутили роман за его спиной!

– Аллё! – качнул его рукой Макс и улыбнулся. – Ты слышишь вообще, что я говорю?

– Прости, – опомнился Крис, – задумался. Мне надо съездить домой. Хочу поговорить с женой.

– Это правильно, Крис. Без этого разговора никак, сам понимаешь. Поезжай. Прямо сейчас езжай.

Дома не было ни души. У Амиры сегодня рабочий день до вечера, а за дочкой, судя по времени на часах, пошла няня, чтобы погулять с Мией немного и привести домой. Крис неспешно прошелся по дому, и куда бы ни падал его взгляд, воображение неизменно рисовало одну и ту же картину – как Амира с Алексом предаются неистовому сексу возле этого большого окна или на этой кушетке из мягкой синей кожи, а может, прямо на этом столе, за которым вся семья обычно ужинает. Зайдя в дальнюю комнату в самом конце коридора, которую Крис называл своим кабинетом, он сразу же представил, как жена с братом специально проникали сюда, в святая святых Криса, чтобы заняться сексом именно на этом диване, на котором Крис мог иногда полежать в перерывах между бесконечными брейнстормами, а то и вздремнуть часок. Парень усмехнулся от того, насколько бесполезно он сейчас себя накручивает. Его немного штормило от огромной усталости – из-за событий последних дней ему толком не удавалось выспаться. Тут Крис вспомнил, что Макс дал ему успокоительное на основе натуральных компонентов, и решил, что раз уж дома все равно никого нет, то сейчас самое время хоть немного сразиться со своим чудовищным недосыпом. «Попробую сначала так уснуть, – подумал про себя Крис, располагаясь на диванчике в своем кабинете, – а если не получится, то тогда снотворное. Макс говорил, что оно мягкое, поэтому…»

Но он сию же секунду провалился в сон.

За окном стояла глубокая синяя темнота, когда парень вновь открыл глаза. Первое, что он ощутил, было чувство наполненности энергией. Видимо, глубокий сон сделал свое дело. Интересно, сколько он проспал? Все еще находясь в легкой полудреме, Крис слушал свои мысли, пытаясь отделить их от едва уловимого воркования двух женских голосов, которые, судя по всему, доносились из их с Амирой спальни, находившейся сразу слева по коридору, за кабинетом. Один из голосов определенно принадлежал жене. А второй? Какой-то очень знакомый. Сейчас-сейчас… Точно! Рената, лучшая подруга Амиры. Крис даже и не думал прислушиваться к их разговору, все еще пытаясь сосредоточиться на своих мыслях и спланировать, с чего начать разговор с женой, когда Рената уйдет. Но внимание в итоге окончательно переключилось на диалог подруг.

– И что ты думаешь делать? – звучал голос Ренаты.

– Сама еще не решила. Главное, конечно, не пороть горячку. Он таким раньше никогда не был.

– Думаешь, он догадывается?

– Не думаю. Скорее, он такой из-за трудностей на работе, – ответила Амира. – Мне кажется, у него проблемы с законом. Он сам никаких подробностей мне не рассказывает. Дома уже давно не ночует. По делам, говорит, мотается.

– А разве это не хорошо?

– Ну, – помедлила Амира, – в том смысле, что мне легче видеться с Алексом, это хорошо. А в плане того, что я никак не контролирую Криса – плохо.

– А ты не думала, что у него кто-то мог появиться?

– У Криса? – парень услышал, как жена усмехнулась. – Он вообще не такой! Это точно не соперница.

– А если все же интрижка?

– Тогда это плохо. Я имею в виду, что он может трахаться с кем угодно, мне-то все равно. Но любовница – это перевод внимания с меня, с семьи на нее.

– А разве не лучше было бы, чтобы вы с Крисом развелись? Он продолжит содержать тебя и Мию, а ты сможешь с Алексом полноценно жить.

– Нет, жить мы с ним, конечно, не будем. Родители съедят, не поймут. Даже украдкой не получится – Мия уже не младенец, все сразу быстро поймет. Так что лучше пусть все остается, как есть.

– Но ты же ведь терпишь его, Криса!

– Ну как терплю… Я же не ненавижу его. Он в целом-то хороший парень. И человек хороший. И отец прекрасный. Я просто не люблю его. И никогда не любила. А что я правда терплю, так это секс с ним.

– Настолько все плохо? – с интересом, чуть приглушив голос, спросила Рената.

– После такого зверя, как Алекс, мне с Крисом в постели никак.

– Алекс настолько хорош?

– Хорош? – переспросила Амира. – Да он бог в постели! Я с ним так далеко улетаю, что думать ни о чем и ни о ком не могу! Это именно то, что мне нужно – чтобы меня отодрали. Обожаю, когда нахожусь в его власти, как он владеет мной… А все эти слюнявыепоцелуйчики с Крисом…

– Грустно у вас с ним… – вздохнула подруга.

– Не то слово. Причем такое ощущение, что он даже порно ни разу не смотрел. Как будто он сексом занимается так, как написано в школьном учебнике по анатомии. Я ему за все годы ни разу, представляешь, не делала минет. Он и не просил никогда. Я вообще не уверена, знает ли он, что есть оральный секс, анальный, что есть позы, что можно вообще со светом это делать…

– Слушай, – задумчиво сказала Рената, – а ты точно уверена, что Мия не от Алекса?

– Абсолютно. Мию я родила от Криса. Сто процентов.

– Откуда такая уверенность?

– Ну-у-у, – протянула Амира и в ее голосе мелькнула шкодливость, – у нас с Алексом… Но это только между нами, да?

– Спрашиваешь! – обиделась Рената.

– У нас с Алексом есть одна пикантная особенность в сексе. Как только он узнал, что у меня случился первый раз с Крисом, то он сказал, что больше не будет заниматься со мной тем же сексом, какой у нас есть с Крисом.

– Ничего себе! – протянула Рената. – То есть…

– Да. От секса с Алексом детей чисто физиологически не может возникнуть. Так что я уверена насчет Мии на все сто.

– Ах ты шлюха! – рассмеялась Рената. – И тебе нравится это с Алексом?

– Мне нравится все с Алексом. И я уже не могу себе представить, что у нас с ним может быть как-то иначе. Я люблю и его, и то, как он это делает. Ювелирно, искусно. Он шикарен, говорю тебе.

Слушая шушуканье подруг, Крис лежал на диване и никак не мог поверить в то, что Амира все эти годы так гнусно его обманывала. Называла его «милый», ложилась с ним в постель, а саму воротило от его поцелуев… Они с Алексом все-таки любовники. Хуже того – она любит его! И всегда любила только его одного. Амира любила Алекса, когда вместе с Крисом присматривала их первые съемные апартаменты, когда стояла перед своим будущим мужем в белом платье и клялась ему в верности, когда рожала дочь… «Это конец», – пронеслось у Криса в голове. Он стал вспоминать, не оставил ли своих вещей в прихожей или гостиной, когда пришел сегодня домой. Нет – лишь туфли стояли рядом с диваном, Крис снял их перед тем, как прилечь. Он обулся, тихонько подошел к двери кабинета и бесшумно прикрыл ее. Затем он так же, без единого звука, открыл дверь на балкон, поднял лежащую вдоль балконной стены длинную пыльную лестницу, оставшуюся тут еще с ремонта, перекинул ее через перила и не спеша стал спускать лестницувниз. Ну же… Ну же! Да! Длины лестницы вполне хватало, чтобы соединить первый и второй этажи их дома и дать таким образом парню возможность уйти так же незаметно, как он сюда пришел несколькими часами ранее.

Пару дней он взял на раздумье, изолировав себя от любых внешних контактов. Даже с Максом почти не общался и не выходил из комнаты, хотя тот очень переживал за молодого человека. Наконец, сказав Максу, что на несколько дней уезжает по делам, Крис налегке вышел из дома.

За то время, что парень жил у него, Макс сильно привязался к Крису. И дело, разумеется, было не столько в том, что Крис в глазах Макса обладал эталонной внешностью гея – высокий, светло-русый, синеглазый, по-спортивному худощавый и без слащавости ухоженный – сколько в том, что Крис, без сомнения, был хорошим парнем. Надежность, правильность, честность, ум, доля наивности, открытый взгляд на мир с надеждой на то, что все люди вокруг обладают такими же качествами… «Какой же дикой сукой надо быть, чтобы вот так с человеком». Макс задумался над тем, кого он только что в своей голове назвал сукой – Алекса или жену Криса? Ни разу за все время общения с Алексом в медицинской школе у Макса не было ни единого сомнения в том, что идеальнее Алекса людей попросту нет и быть не может. И тут такое… Ну, Амира еще ладно – расчетливая девчонка без принципов. Но родной брат…

Еще в тот год, когда Крис дал Кеннету добро на создание траста по предложенной юристом модели, ему сразу удалось установить доверительные и в какой-то степени даже приятельские отношения со старшим менеджером банка, который выступал в роли профессионального управляющего активами траста. Крис предпочитал общаться с менеджером напрямую, не привлекая Кеннета, да и сам Кеннет не очень-то и хотел посвящать себя в сведения о состоянии друга. «Я не займу у тебя много времени, – сказал Крис в телефонную трубку менеджеру банка, выходя из дома Макса, – но разговор не телефонный, поэтому завтра прилечу к тебе. Это о том моменте, который мы с тобой обсуждали в нашу последнюю встречу».

Вернувшись из поездки, Крис наконец-то появился у себя в офисе. Первое, что он заметил, встретившись с коллегами, это что мир не рухнул за время его отсутствия, бизнес не испарился. Запущенная им когда-то машина работала. Может быть, не так активно, как при его ежедневном постоянном участии, но клиенты обслуживались, прибыль генерировалась, зарплаты платились, разработка программных продуктов продолжалась. Собрав ключевых сотрудников, Крис вкратце рассказал им о том, о чем они, конечно же, уже и так знали – о возбужденном в отношении него уголовном деле. Он сказал им, что решил взять небольшой тайм-аут, чтобы сконцентрироваться на решении возникших у него проблем, и разделил свой функционал – управленческий и программный – между Федерикой и Айвеном соответственно. Занимая позицию финансового директора в «Visorable Ltd» уже не первый год, Федерика прекрасно знала финансовые, юридические, кадровые и маркетинговые особенности компании и могла их подхватить на время отсутствия Криса. А талантливый Айвен, который еще сопляком помогал Крису в разработке их первого софта, к настоящему моменту выполнял роль главы разработки в компании, и Крис спокойно мог доверить ему дальнейшее руководство процессом созданияпродуктов «Visorable Ltd». Обсуждать финансовую сторону вопроса долго не пришлось – Крис попросил Федерику прекратить начислять ему зарплату директора и разделить эту сумму между ней и Айвеном. Денег, которые он получал от распределения прибыли как собственник бизнеса, ему было вполне достаточно, чтобы позволить себе не получать зарплату. При этом он пообещал коллегам продолжать держать руку на пульсе и подключаться в случае острой необходимости к решению особо сложных задач.

– Мальчик мой, – Мария взяла в руки ладони сына, когда Крис заехал к ним с отцом, – я себе места не нахожу! Сердце болит за тебя!

– Мам, я справлюсь.

– Что адвокаты говорят? Марта что говорит?

– Адвокаты уверены, что дело до суда не дойдет. Но че-то не знаю я, мам. Судя по допросам, на которых я был, детектив нацелен засадить меня.

Мария тихо затряслась в слезах. Крис обнял ее, прижал к себе и шепнул:

– Мама, не надо. От того, что ты ревешь, мне легче не станет.

– Да я понимаю, – продолжала всхлипывать мать, – но как представлю! Тюрьма! Да как же это можно-то! Невиновного человека!

– Не я первый. Но тюрьмы не будет.

– Сын, ты так уверен в своих адвокатах? Ты вообще доверяешь им? Это же они тебе ту схему разработали, из-за которой сейчас столько бед?

– Ее разрабатывал не тот адвокат, кто меня защищает. Ее разрабатывала другая часть их команды.

– И в ней был Кеннет. Да?

– Да, мам. И он переживает не меньше моего.

– И что с ним будет, если в итоге тебя….

– Признают виновным?

– Да, – тихо сказала Мария.

– Не знаю. Формально это моя ответственность. Я эту схему одобрил и внедрил. А разрабатывал ее не Кеннет в одиночку – он был в составе группы юристов, у них там был партнер, который эту схему одобрил. Поэтому не думаю, что с Кеннетом что-то будет. Ладно, мам, мне бежать надо. Хотел с адвокатом еще встретиться.

– Крис, сынок, если тебе что-то понадобится… Деньги, например… То ты скажи! Могу себе представить, сколько хорошие адвокаты стоят!

– Все нормально с деньгами, – успокоил ее Крис и улыбнулся. – Не за пять же центов столько лет вкалывал. Есть приличные сбережения. Так что не переживай.

– Но ты имей в виду! Договорились?

– Договорились.

– И не забывайте нас! Не помню, когда вы к нам с Мией в последний раз приезжали!

– Приедем, приедем.

– У вас с Амирой все хорошо?

– А почему ты спрашиваешь? – насторожился Крис.

– Лора на днях приходила к вам домой, и Мия ей на голубом глазу рассказала, что давно не видела папу и что мама сейчас одна.

– Ничего удивительного, – попытался оправдаться Крис, – ведь я целыми днями то в поездках, то в работе! Подумаешь, несколько раз дома не ночевал!

– Сын, я не буду лезть с расспросами. Ты просто такой измотанный, такой исхудавший стал, бледный! На тебя навалилось все разом, а я даже помочь ничем не могу! В таких ситуациях жена и семья – твоя главная опора! Что бы там у вас ни было – держитесь друг за друга! Амира с тобой с самого детства! Она любит тебя и никогда не даст в обиду, всегда придет тебе на помощь и не предаст. Помни об этом.

Крис предпочел оставить Марию в неведении – хуже не придумаешь ситуации, чем когда родители узнают о передрягах в семьях своих детей, начинают вмешиваться, и единственное, к чему это приводит – еще большее разрастание конфликта, который, подобно пожару, перебрасываемому ветром на соседние дома, начинает без разбору пожирать все, что годами строилось с таким трудом. Крис крепко обнял маму на прощание, поцеловал в щеку и попросил передать привет отцу, после чего поехал на аэродром доводить до конца свой план.

Он долго стоял в тени крыла, которое спасало его от палящего солнца. Опершись спиной о фюзеляж своей «Цессны», Крис завороженно смотрел на взлетно-посадочную полосу, проходящую сквозь поле и похожую на узкую быструю речку, окаймленную пологими зелеными берегами. Аэродром был крошечный и очень аккуратный, и когда Крис подлетал к нему на своем самолете, то всегда ловил себя на мысли, что сверху аэродром похож на картонный макет.

– Долгий полет предстоит? – хриплым голосом спросил его Падди, пожилой техник аэродромной службы, который подошел к парню и подал ему бутылку ледяной воды.

– Спасибо, – Крис кивнул на бутылку, взял ее в руки, открыл и сделал несколько глотков. – Нет. Этот полет точно не будет долгим.

– Сегодня жара так прямо и разошлась, ты гляди, – укрываясь ладонью от солнца, техник окинул взглядом территорию аэродрома. – Еще немного, и взлетно-посадочная плавиться начнет. На море б сейчас…

– Это точно, – согласился Крис, все еще смотря вдаль.

– По бизнесу летишь? Или так, кишки растрясти?

Крис улыбнулся, похлопал старика по плечу, но ничего не ответил. «Счастливо», – единственное, что бросил Крис ему перед тем, как захлопнуть за собой дверь самолета.

– Потому что это не относится к области специальных научных познаний! – решительно возразила Марта, поднося ко рту чашку с чаем.

– Как же не относится? – парировал профессор. – А как вы будете устанавливать заимствование? Вы что, профессиональный музыкант?

Остальные сотрудники кафедры, притихнув, с интересом наблюдали за тем, как Марта и ее коллега не могут прийти к общему знаменателю. Когда спорят судья и ученый, когда безжалостная практика сталкивается с выверенной теорией, а наука пытается положить на лопатки прецедент, впору запасаться попкорном.

– Вовсе не обязательно быть профессиональным музыкантом, чтобы узнать «Merry Christmas», – была непреклонна Марта. – Песни же не для профессиональных музыкантов пишутся, а для простых слушателей, для обычной публики!

– Да, – не унимался профессор, – но бывают спорные ситуации, когда доля предполагаемого заимствования так ничтожна, что без специалиста не разобраться!

– И что? Если произведения не похожи, а мне специалист говорит, что есть заимствование, это что, по-вашему, меня обязывает признать плагиат? И наоборот, если я прекрасно слышу, что песни идентичные, но какой-то там специалист со ссылкой на теорию музыки уверяет меня, что формально тут нет заимствования, я должна отказать в иске?

Ответной реплики профессора Марта уже не услышала. Ее взгляд нечаянно приковался к висящему в углу кафедры небольшому телевизору, на экране которого мелькали кадры воздушной съемки – камера вертолета снимала морскую поверхность. Звук телевизора был выключен, и лишь по проносившейся в нижней части экрана характерной бегущей строке можно было понять, что в эфире идет новостной выпуск. Марта сама не заметила, как встала и приблизилась к экрану, но без очков не могла разобрать текста бегущей строки. Впрочем, текст ей уже не понадобился – на экране крупным планом виднелись фрагменты фюзеляжа самолета, покачивающиеся от волн на зеленоватой морской поверхности. У Марты подкосились ноги. Держась за спинку стула, она шарила пальцами по панели телевизора и искала кнопки регулировки громкости. Наконец она нажала на клавишу, но телевизор переключился на другой канал. Марта щелкнула соседнюю кнопку и вернулась назад, но на экране уже была юная ведущая, которая лучезарно улыбалась зрителям. «Миссис Трегуна, вам нехорошо?» – взволнованно обратилась к ней одна из сотрудниц кафедры, когда Марта с пространным взглядом опустилась на стул. Ничего не говоря, она взглядом указала на стоящую на ее столе сумку, и когда сотрудница передала ее Марте, то вытащила из сумки мобильный и тут же позвонила внуку. Механический голос цинично оповестил ее о том, что аппарат абонента выключен. Не медля ни секунды, Марта позвонила снохе.

– Марта? – услышала та удивленный голос Марии.

– Мария, где Крис? – сбивчиво спросила ее свекровь.

– Не знаю, а что? Не можете найти его?

– Он сегодня собирался куда-то лететь, ты не знаешь?

– Крис мне ничего такого не говорил, – произнесла Мария, и тут голос ее дрогнул. – А почему вы спрашиваете?

– Мария, у меня какое-то предчувствие жуткое, – Марта быстрым шагом вышла из кабинета кафедры и пошла по коридору в сторону окна. – Я ему звонила, но у него телефон отключен. А по новостям только что передали, что где-то в море какой-то самолет разбился!

Мария приоткрыла рот, не зная, как реагировать на слова свекрови, и в это мгновение ее внимание переключилось на телевизор:

«…из чего можно сделать вывод о том, что речь идет, видимо, о небольшом частном самолете. Напоминаем, что ранее сегодня, около семнадцати часов по местному времени, примерно в двух километрах от береговой линии потерпело крушение воздушное судно – предположительно, легкомоторный самолет. Мы продолжим держать вас в курсе».

Когда в течение двух последующих часов Крис так и не объявился, Джозеф связался с полицией и попросил соединить его с отделом в месте крушения. Он до последнего надеялся, что офицер на том конце произнесет «Бичкрафт» или «Флаер», но услышал «Цессна». К концу дня местным службам удалось установить по выловленным из воды обломкам реквизиты рухнувшего в море воздушного судна и подтвердить родственникам, что это был именно самолет Криса.

* * *

– Нет! – почти крикнула Мария. – Никакого суда! Никаких признаний! Никаких наследств! Нет!

– Мария, – аккуратно и спокойно сказала ей Амира, – прошло уже почти пять месяцев.

– Не волнует! – громко ответила Мария. – Его тело не нашли. Значит, он жив! Понимаете?

– Мари, это крушение самолета в море, – словно поддерживая сноху, высказался Джозеф. – Тело могут никогда не найти. Тем более ты же не будешь отрицать то, как именно самолет упал в воду?

Когда комиссия проводила расследование по факту крушения самолета в море, один из фермеров, который в день катастрофы выбрался со своим сыном на рыбалку как раз на ту часть дикого берега, в паре километров от которого «Цессна» упала в воду, пришел в отделение комиссии с мобильным телефоном сына. Мальчишка заметил подозрительно кружащий над морем маленький самолет и решил заснять его на камеру своего мобильника. Просматривая видеозапись, члены комиссии с ужасом увидели, что самолет Криса, нарезая очередной круг, резко изменил траекторию полета и стал стремительно пикировать вниз, пока не врезался носом в морскую гладь. Комиссия единогласно признала, что крушение было намеренным. Слово «суицид» в официальных документах не использовали, да оно и не нужно было для формирования окончательных выводов расследования, хотя все понимали, что просто так пилот не направляет свое судно вниз.

– Может быть, его какие-то рыбаки где-нибудь выловили? – продолжала упираться Мария. – Может, он без памяти? Откуда вы знаете!

– Мари, такое только в сериалах бывает, – Джозеф говорил ровно, стараясь не давить на жену. – И вообще, мы же все знаем, что это как бы… Ну, не несчастный случай, а…

– Я же сказала – нет!

– Мария, – выдохнула Амира и отсела от свекрови, – у меня дочь. Мне надо ее содержать. И пока Криса по суду не признают умершим, не откроется его наследство. У меня у самой сердце кровью обливается каждый день, каждый раз, когда я думаю о нем! Но жизнь продолжается! Мне надо поднимать дочь. Крис не для того столько работал, чтобы наша семья жила на остатки по его дополнительной банковской карточке.

– Мы с Джозефом вам поможем! Мы-то на что тогда? – со слезами в глазах посмотрела на нее Мария.

– Это эмоции, Мари, – возразил муж. – Амира права. Есть эмоции, надежды, а есть юридические процедуры, которые – хочешь не хочешь – должны работать так, как должны. И в нашем случае нужно обратиться в суд и признать его умершим.

– Он не умер!

– Никто не заставляет тебя верить в обратное. Или ты думаешь, что я считаю его мертвым? Ни секунды не считал его умершим! Мне легче фантазировать о той же абстрактной рыбацкой деревушке, о какой думаешь ты, убеждая себя, что наш сын жив. Но есть его имущество, и оно принадлежит Амире и нашей внучке.

– Я не буду давать своего согласия! Не приложу руку к тому, чтобы какой-то там судья написал в своей бумажке, что моего сына больше нет!

– Извините, – вмешалась Амира, – и поймите меня правильно, но вашего согласия не требуется. Я его жена, и закон позволяет мне обратиться в суд без чьих-либо согласий.

Мария подняла на нее взгляд и пристально посмотрела на девушку: «Вот, значит, как мы заговорили…»

Она встала с кресла и ушла на кухню.

– Не обращай внимания, – сказал Джозеф Амире. – Женщина. Эмоции. Она однажды почти потеряла сына, и теперь ей очень тяжело.

– Я не обижаюсь на нее. Все понимаю, – ответила девушка.

В день, когда Марта увидела на кафедре тот беззвучный выпуск новостей, вечно горящий в ее глазах огонек угас. Авиакатастрофа подкосила ее настолько сильно, что она с разрешения Терезы Тодоровой взяла отгул, причем без обещания вернуться к преподаванию. Тем не менее понимая, что заключить себя в капкан скорби – определенно не лучший выход, Марта вернулась в юридическую школу. Студенты не могли не заметить, что любимого преподавателя будто подменили – хотя лекции и были все такими же интересными, но читала их Марта без особого энтузиазма, а практические занятия, на которых педагог всегда сочетала дисциплину, иронию и сарказм, стали рутинными, как у большинства других преподавателей.

– Миссис Трегуна? – послышался в телефонной трубке высокий женский голос.

– Да, – ответила Марта. – Чем могу быть полезна?

– Это Рейчел.

– М-м-м, допустим. Простите, я не очень понимаю, кто мне звонит. Не могли бы вы…

– Рейчел Акрам.

– Рейчел? – удивилась Марта. – Ты?

– Как вы поживаете, миссис Трегуна?

– Нормально, спасибо. Сколько мы с тобой не слышались-то? Лет десять? Пятнадцать?

– Здра-а-авствуйте! – рассмеялась в трубке женщина. – Три года назад мы с вами виделись в апелляционном суде на рождественской вечеринке! Помните? Вас с момента отставки каждый год приглашали, и вы наконец-то пришли!

– А-а-а, да-да-да, точно! Вот старая голова! Точно!

– Миссис Трегуна, я вам, на самом деле, по одному вопросу звоню. Не просто так.

– Слушаю.

– Мне поступило заявление от некой Амиры Трегуна.

– «Мне», прости, это куда?

– Ой, а вы не знаете? Меня в прошлом году назначили федеральным судьей.

– Да ты что? – воскликнула Марта. – Я тебя поздравляю! Ты достойна!

– Ваша ученица и помощница не может быть недостойной.

– Определенно. Так и что там с заявлением? О признании Криса умершим, я так полагаю?

– Да, именно. Звоню вам по старой памяти, так сказать. Ваше мнение просто хочу услышать. Это ваш внук, как-никак. И, миссис Трегуна, позвольте сказать, что мне очень жаль, очень! Это трагедия.

– Спасибо, дорогая.

– Возвращаясь к заявлению: я склонна его удовлетворить, потому что не вижу оснований для отказа. Вы как на это смотрите?

– Удовлетворяй. К моему внутреннему ощущению это никакого отношения не имеет. Но мы с тобой судьи, и должны мыслить соответствующе, когда речь заходит о деле. Моя правнучка – его наследница. Ее надо растить, так что Криса нужно признать умершим. И не тяни сильно, если можно.

– Конечно, – ответила Рейчел. – Назначу заседание на четверг. Тогда же его вдова получит мое решение.

– Жена, – поправила ее Марта.