Текст книги "Трегуна (СИ)"

Автор книги: Ди Карт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Ясно, спасибо. В общем, как ты уже, наверное, понял, у меня вопрос по трасту Криса.

– Ты имеешь в виду перспективы получения всех денег и активов, которые сейчас висят на его трасте?

– В целом – да. Честно говоря, я была уверена, что траст – это что-то вроде наследства, но со слов менеджера «Эм Ди Пасифик Бэнк» я поняла, что должна буду довольствоваться только ежемесячными выплатами. А все, что сверху, мне надо обосновывать им и клянчить деньги. Деньги, которые заработал Крис, пока мы были с ним женаты, и которые по праву принадлежат нам с Мией!

– Довольствоваться? – удивился Кеннет. – Насколько мне известно, управляющие из «Эм Ди Пасифик Бэнк» по умолчанию будут кидать тебе 15 тысяч долларов ежемесячно…

– И это меня не устраивает.

– Но ведь это 180 тысяч долларов в год! 180 тысяч гарантированного кэша, и это без учета твоего ежемесячного дохода как врача. Ты называешь это «довольствоваться»?!

– Послушай, я не какая-то там капризная телка с накачанными губами и силиконовыми сиськами! Я была его женой. И если у него остались деньги после смерти, то они должны перейти к нам с Мией. Или ты думаешь, что это не честно?

– Амира, честность – это не юридическая категория. Представления о честности у всех свои, а модель учрежденного Крисом траста предполагает именно такое финансирование. Весьма немаленькое, я должен отметить.

– Как мне это оспорить? Как получить все деньги?

– Закон не предоставляет тебе право оспаривать действия Криса. Ты бенефициар. Твое право – получать содержание. И оно тебе гарантировано.

– А как же его бизнес? Бизнес-то остался, разве нет?

– Остался. И он принадлежит трасту. И управляющие траста из «Эм Ди Пасифик Бэнк» следят за тем, как идет бизнес, и траст получает всю его распределяемую прибыль. За счет этого ты и будешь иметь свои выплаты.

– То есть ты хочешь сказать, что у меня нет шансов?

– Шансов на что, Амира? – воскликнул Кеннет.

– На то, чтобы получить все имущество траста!

– Амира, только без обид – зачем оно тебе? 15 тысяч долларов в месяц! Это весьма приличная сумма! И поверх этого любые ваши расходы – лечение, учеба дочери, поездки в отпуск, в конце концов, – тебе тоже будут оплачиваться! Зачем тебе все активы траста? Что ты с ними будешь делать? Как будешь ими управлять?

– Это оставь мне. Я хочу принципиально понять, могу я как-нибудь перевести траст на себя.

– Разумеется, нет.

– И ты как юрист посоветовал Крису именно такую модель траста? Чтобы мы с дочерью жили на правах попрошаек?

– Я посоветовал ему то, чего он хотел. Как именно сформирован траст и как он осуществляет вам выплаты – это его решение, а не мое.

– Ладно, все! Я поняла! – со злостью бросила ему Амира и встала с кресла. – Спасибо тебе! Вот уж удружил!

– Амира, клиентом был Крис, и мы выполняли его инструкции! Мы помогли ему учредить траст и отошли от дел. В дальнейшем он сам взаимодействовал с «Эм Ди Пасифик Бэнк» и давал им инструкции. Крис не посвящал ни фирму, ни лично меня в суть своих решений.

Амира ничего не ответила, взяла лежащую на соседнем кресле сумку и демонстративно пошла к выходу. Кеннет тяжело вздохнул, но остался сидеть на своем месте.

– Ну что? Как прошла встреча с Кеннетом? – спросил у девушки Алекс, когда пришел к ней домой поздним вечером, дождавшись, пока малышка Мия уснет.

– Да никак… Я буду получать эту несчастную стипендию. И все.

– Но ведь это не так уж и плохо, разве нет?

– Это лучше, чем ничего, но меня реально выводит из себя сама мысль, что я буду получать порциями то, что по праву принадлежит мне!

– Что ж, – вздохнул Алекс, – тогда смирись.

– Если бы мне досталось все, я бы с таким удовольствием тратила это на тебя…

– Эй-эй, – усмехнулся Алекс, – я ж не содержанка тебе какая. Могу сам о себе позаботиться.

– Конечно, можешь, – прижалась к нему Амира, – но те же костюмы, дорогая машина, элитный парфюм… Ты же не купишь это на доход от врачебной практики! И у меня даже и тени мысли не возникало про содержанку. Ты мой любимый мужчина, и у тебя должно быть только самое лучшее и качественное!

Алекс обнял девушку, уткнулся носом в ее густые волосы, и Амира пальцами провела по его щеке. Вдруг она извернулась, высвободившись из его объятий, игриво взглянула на Алекса и сказала:

– А поехали в отпуск, как мы всегда хотели? Вдвоем!

– Вдвоем? – переспросил Алекс. – А как же Мия?

– Оставлю ее с родителями! Ну, в смысле, что не таскать же ее в таком возрасте по самолетам и жаре. А отдохнуть надо. Для родителей в отпуск поеду я одна. Ну а ты всегда можешь поехать на какой-нибудь там симпозиум и зацепить после него еще недельку или дней десять. Поехали, а?

– А деньги? – мялся Алекс. – Мы же с тобой хотели столько стран объехать! Это встанет в круглую сумму.

– Так ты можешь использовать деньги, которые получил от Криса в наследство! Ты же не успел их потратить? Алекс?

– Нет-нет, – забормотал он, – просто это как-то слишком цинично… Ехать в отпуск с женой брата на деньги, полученные в результате его же смерти. Бр-р-р-р! А если ты у управляющих траста попросишь?

– Не буду пока. Я от них получила уже вторую ежемесячную выплату и пока не хочу наглеть.

– Ну ладно, – тихо сказал Алекс, – на мои так на мои.

* * *

Огромные свинцовые тучи плотно затянули небо и нависли, казалось, в нескольких метрах над океаном. Заслонив солнце, они принесли с собой густые сумерки, которые в скором времени и вовсе сменились темнотой, но ее тут же компенсировали яркие вспышки молнии. Эти взбесившиеся безжалостные световые струи в мгновенье ока начали настолько резко и часто пронизывать своими пышными ветвями воздушную толщу, что если бы на эту картину сверху смотрел космический великан, он мог ощутить себя учеником на уроке физики, с интересом наблюдавшим за тем, как преподаватель запустил плазменный шар, из которого на волю изо всех сил пытается вырваться электричество. Еще момент – и небосвод прорвало. Дождь обрушился на беззащитный городок с таким напором, что из-за шума воды не было слышно, о чем говорит идущий в полуметре от тебя человек. Дороги, по которым еще минуту назад ездили редкие грузовички, превратились в бурлящие акведуки, а на месте центральной площади постепенно образовалось самое настоящее озеро. Дождь не просто лил, он тяжелыми каплями обстреливал людей, затрудняя их бег к ближайшему укрытию. Лишенные дневного света улицы представляли собой сплошную серую локацию, в которой понятия скорости, времени и расстояния утратили свой смысл, и было не разобрать ни зданий, ни деревьев, ни людей.

Он остановился, пытаясь понять, бежит ли он сейчас к океану или же к берегу. Черт, да какой океан! В этой водяной дымке нельзя было даже разобрать, в какой стороне находится небо! Ливень барабанил по голым рукам так сильно, что возникало ощущение, словно тебя кто-то пытается схватить и тащить куда-то. «Рик!» – донесся до него пронзительный знакомый голос. Он повернул голову и увидел Мали, которая действительно вцепилась пальцами в его руку и с силой тащила за собой. «В укрытие!» – она пыталась перекричать дождь, хотя нельзя было исключать, что в этом бесконечном монотонном шуме воды ему просто показалось, что девушка вообще издает какие-то звуки. С трудом переставляя ноги, он медленно пошел за Мали. Что это за крик? Как будто детский плач… А может, это просто в ушах звенит? «Нет-нет, реально крик! Ребенок орет!»

Он остановился и стал всматриваться туда, откуда, как ему казалось, доносился плач ребенка. Выставив перед собой руки, как незрячий, он двинулся вперед, к воде. «Ты куда?» – дернула его Мали, но он не остановился. То ли дождь слегка убавил мощность, то ли в этих экстремальных условиях зрение стало острее, но он увидел фонарный столб, рядом с которым стояли два пацаненка лет пяти, в красных футболках, и просто орали. Малыши держались за столб, потому что с пригорка вода хлестала с такой силой, что под ее напором не устоял бы и взрослый. Высоко поднимая ноги над водой, которая неслась по улице вниз, как остервенелая горная река, он дошел до ребят и протянул одному из них руку. Мальчишка ухватился за нее и отцепился от столба. Второй ребенок сделал пару шагов за своим другом, но вдруг исчез из виду, будто провалился под землю, а точнее – буквально под воду. «Я держу!» – послышался голос Мали. Он обернулся и увидел, как она обеими руками вцепилась в первого мальчишку и прижала его к себе. Глубокий вдох – и вот он уже под толщей воды, но пытаться найти ребенка в этом сошедшем с ума потоке так же бессмысленно, как искать иголку в стоге сена. Он вынырнул, встал на ноги и принялся лихорадочно крутить головой по сторонам, точно убеждая самого себя, что делает все возможное, чтобы найти мальчишку. Еще одно, контрольное, погружение под воду, скорее формальное, для очистки совести, но… Ребенка и след простыл. «Рик! Туда!» – донесся до него голос Мали, когда он вновь вынырнул. Девушка указала рукой в сторону одноэтажного магазинчика, и тогда он увидел красное пятнышко, болтающееся над поверхностью. Он прыгнул в воду и погреб к магазину, хотя вода и без того несла его по волнам на огромной скорости. Цепляя ногами асфальт, он кое-как притормозил у магазина. К ручке железной двери тросом был привязан байк, за детали которого малыш зацепился своей футболкой. Он схватил ребенка и перекинул через плечо. Малыш судорожно дернулся, закашлял и разревелся.

Непонятно, минута ли прошла с момента начала ливня или же неделя, но дождь потихоньку ослабил водяные тиски, в которые ранее заключил окружающий мир. Оба спасенных малыша спали на кровати в доме у Мали, и тот, которого чудом удалось выцепить из воды, изредка подрагивал и постанывал во сне. Мали сидела на краю кровати и очень осторожно проводила ладонью по голове то одного мальчика, то второго.

– Рик, – обернувшись к сидевшему в кресле возле окна молодому человеку, шепнула Мали, – спасибо тебе за них.

– За такое не благодарят, – ответил он, рассматривая распухшую от воды кожу на ладонях и вокруг ногтей.

– Ты не понимаешь, что ты герой. Самый настоящий.

– Герой… – усмехнулся он в ответ.

– А можно вопрос? – сказала она и, не дожидаясь разрешения, спросила: – У тебя есть дети?

– Да, – не думая, ответил он. – А у тебя? Нет ведь. Так?

– Был. Мой ребенок умер. Это было почти семь лет назад. Я тогда жила в другом месте. Была совсем юной… – Мали пригладила волосы одного из малышей и поцеловала в лобик.

– Какой ужас, – молодой человек встал, подошел к кровати и присел рядом с Мали. – Что произошло? Болезнь? Или что?

– Это тяжелая история.

– Смерть ребенка – это всегда тяжело. Расскажешь? – он внимательно посмотрел ей в глаза. – Расскажи.

– Если разобраться, – начала девушка, – то я сама во всем виновата. Забеременела от своего парня… В общем, все, как в сериале: сказала ему об этом, он распсиховался, прямо в ярости был. Можно подумать, я сама себя… Ладно. Я тогда как раз съехала от своего отца, с которым жила. Он меня воспитывал. Когда я родилась, у моей мамы развилась тяжелая форма шизофрении.

– Ого…

– Да, поэтому меня в основном растил отец. Мама с нами не жила, я ее всего один раз видела – папа к ней меня привозил в больницу. Мама, конечно, не понимала, что у нее дочь. Она не особо-то понимала, кем является, что уж про меня или про отца говорить… Когда я съезжала от папы, то ничего ему про беременность не сказала. Он уже некоторое время жил с женщиной и ее дочерью от первого брака, а я была более-менее взрослой, и не считала, что вправе вот так вот вывалить ему про беременность. Зачем мне расстраивать его планы. В то время я заканчивала фармацевтику и работала в лаборатории. Позиция была не ахти, но платили нормально. С начальником мы договорились, что я работаю до последнего, рожаю и через месяц снова выхожу на работу. По-другому не могли ни он, ни я – ему не хотелось упускать члена команды на полпути к завершению разработок, а я же не могла себе позволить не зарабатывать. К тому же он, мне кажется, был в меня платонически влюблен, и даже безо всяких оснований выписал мне бонус перед самыми родами, чтобы хоть как-то поддержать. На помощь пришла и бабушка, мамина мама. Дала мне денег.

– Хорошие бабушки – они такие! – улыбнулся он и провел рукой по пряди волос Мали. Она нежно посмотрела на него, улыбнулась в ответ, но тут же ее взгляд снова наполнился грустью, и она продолжила:

– Бабушка поздно родила маму, а мама поздно родила меня, и бабушке было 77, когда на свет появился мой сын. До моего рождения бабушка жила в собственной квартире в нашем городе. Город большой, но бабушку все знали – она фактически всю жизнь проработала на местном кабельном канале. Начинала с редактора новостей, потом много лет работала ведущей, ну а потом, когда уже очевидно настала пора уступать место молодому поколению, ушла за кадр и возглавила редакцию. Именно к ней в редакцию и поступило сообщение о том, что какая-то женщина в порыве помутнения рассудка выбросила своего новорожденного ребенка из окна.

– Твоя мама тебя выбросила из окна? – испуганно переспросил парень, не веря своим ушам.

– Да. Я упала прямо на козырек детской коляски – какая-то мамочка по воле Бога проходила под нашими окнами ровно в ту секунду. Наверное, из-за того, что высота была не очень большой, не пострадали ни я, ни малышка в коляске. Папа мне не рассказывал, как в итоге все дальше происходило с мамой, но бабушка не выдержала того, что все вокруг узнали: именно она – мама той самой женщины, чуть не угробившей своего младенца. Редакция бабушки была единственной, которая вкратце лишь упомянула об этом происшествии. Остальные же по уши вымазывались в горячих псевдофактах и измазывали ими своих читателей и зрителей – публиковали мамины фотографии, вываливали на экраны и на полосы газет мельчайшие события их с отцом жизней. Шумиха стояла такая, что… Ужасно. И бабушка исчезла. Она купила себе какую-то фермочку где-то в невероятной глуши, где расстояние до ближайших соседей измерялось километрами, и уединилась там, вдали от большого города и общественного мнения. Папа, конечно, был зол на нее – оставшись без жены, он вынужден был взять на себя воспитание дочери, хотя и рассчитывал, что этим займется бабушка, ведь своих родителей у него уже много лет как не было. Бабушка сказала, что безо всякой задней мысли возьмет меня к себе, на ферму, но папа не согласился отдать меня. Он, человек города, был категорически против того, чтобы его ребенок рос в деревне. Впрочем, первый год своей жизни или даже полтора я прожила именно там, с бабушкой на ферме. А потом папа забрал меня, чтобы заняться образованием. Его ребенок должен был расти только в цивилизации! К бабушке я приезжала максимум раз в год, а потом это стало происходить все реже и реже. О том, что я вот-вот стану мамой, бабушке рассказал отец.

– И как она отреагировала?

– Она мне позвонила. Не читала нотаций, вообще нормально со мной разговаривала. Тепло, я бы даже сказала. И я услышала от нее ровно то, что хотела услышать.

– Что?

– Бабушка сказала, что если мне надо работать, то я в любое время могу привезти сына к ней. Я так и поступила.

– Родила и отвезла его бабушке?

– Да. Бабушка растила меня, малышку, на ферме. И я подумала, что хотя бы первые года полтора она будет растить и моего сына.

– Но она не вырастила… – констатировал молодой человек. – Что произошло?

Глаза Мали покраснели, она шмыгнула носом:

– Я постоянно с ней созванивалась. Глушь глушью, но мобильный там у нее ловил. А тут не звонила целые сутки, закрутилась. И вот набираю ее номер – не отвечает. Набираю, набираю, набираю – молчит. Наступил вечер, уже поздно – а она молчит. Пишу ей смс – без ответа. Ехать к ней на машине часов шесть. Прыгнула за руль и помчалась. Не помню, как ехала. Но всю дорогу звонила ей. Мне кажется, я за все время в пути ни разу даже не притормозила. Вижу ферму издалека. Дорога грунтовая, но хорошая. Мчу по ней, как только могу. И уже знаю, что все плохо – сердце физически это чувствует, как будто в нем, в сердце, вырастает кусочек мозга и начинает что-то осознавать. Но настоящий ужас меня сковал, когда я увидела, что из бабушкиного дома выбежала стая собак. Я зашла в дом и увидела бабушку. Она лежала прямо там, на первом этаже. Точнее, там лежало то, что осталось от ее тела – собаки обглодали. А на втором этаже в кроватке лежал мой малыш. Мертвый.

– Мали… – тихо произнес молодой человек, стараясь не заплакать.

– Вскрытие показало, что у бабушки случился инфаркт. Она упала и умерла. Потом уже ее тело начали обгладывать собаки. Голодные ведь были, их никто не кормил. А мой малыш умер от обезвоживания. Просто от недостатка еды и воды, понимаешь? Когда я вернулась, сразу взяла отпуск и, представляешь, перестала употреблять жидкость. Хотела прочувствовать то, что чувствовал мой ребенок. И каждый раз не выдерживала, срывалась и бросалась к крану с водой! А мой сын не мог этого сделать! Он тогда только сидеть учился! И он умер, понимаешь? От жажды!

Мали закрыла лицо руками и затряслась в слезах. Парень крепко прижал ее к себе. Они сидели так, в обнимку, на кровати, прижимаясь друг к другу. Через какое-то время Мали легонько отодвинулась от него, вытерла пальцами слезы и продолжила:

– У меня не получилось вернуться к нормальной жизни. И я уехала сюда, за тысячи километров от прошлого. Устроилась в школу и стала учить детей. Решила отдать им всю себя, чтоб хотя бы так попытаться искупить вину перед своим ребеночком…

– Но в том, что с ним случилось, нет твоей прямой вины!

– Прямой или не прямой… Это не важно. Я виновата так или иначе.

– А как звали твоего сына?

– Микаэль.

– Очень красивое имя.

– Ну, – вздохнула Мали, – а потом все как-то само собой здесь закрутилось. Детки меня любят, а я люблю их как своих. Доросла до директора школы, ну а затем, как ты знаешь, меня избрали мэром. Я всю себя отдала детям, школе, городу. Чтобы… чтобы хоть какая-то польза от меня была, чтоб хотя бы так снять грех со своей души.

– Ну и у кого из нас был побег? – улыбнулся ей парень.

Мали горько усмехнулась. Она еще раз прикоснулась губами к одному из посапывающих мальчишек, а потом сказала:

– Рик, я не настаиваю, но, быть может, и тебе пора рассказать мне свою историю?

Глава 13

Кеннет рассматривал присланный ему бухгалтерией на корпоративную электронную почту расчет гонорара, начисленного по результатам прошедшего месяца. Он был внутренне так настроен на то, что получит процент от счета, оплаченного одним из новых клиентов, что уже запланировал, как потратит этот бонус – пусть не такой уж и большой, но разве деньги бывают лишними… Каково же было его разочарование, когда напротив графы «Вознаграждение за привлеченного клиента» стоял прочерк.

– Прости, – постучался Кеннет в стеклянную дверь офиса Энтони Коэнинга, партнера финансовой практики. – Можно к тебе на секунду?

– В чем дело? – не отрывая взгляда от бумаг, неохотно ответил ему юрист.

– Хотел уточнить по поводу своего бонуса.

– Не припомню, чтобы мы начисляли тебе бонус, – фыркнул Энтони, все еще не поднимая глаз на подчиненного.

– Так я по этому поводу и хотел поговорить.

Энтони, который все это время водил карандашом по документу, остановил руку, поднял голову и, чуть поморщившись, окинул Кеннета вопросительным взглядом.

– Если по-честному, – продолжил парень, – то мне полагаются десять процентов!

– Тебе? – с иронией переспросил Энтони. – Десять процентов от чего, прости?

– Ну, – замялся Кеннет, – от счета, который наша фирма выставила «Дорада Моторз».

– Видимо, я пропустил тот момент, когда тебя назначили партнером, малыш, – Энтони со скрещенными на груди руками язвительно смотрел на Кеннета, откинувшись в своем эргономичном кресле.

– Нет, партнером меня не назначали, – не отступал парень, – но наше Положение о бонусах предполагает, что если сотрудник участвовал в контрактации клиента, то он получает десять процентов с первого счета! А «Дорада Моторз» с первым счетом перечислила нам 40 тысяч долларов! Я с ними письмо-согласие составлял и видел эту цифру!

– А где, прости за любопытство, в своей истории ты разглядел момент, когда ты участвовал в контрактации «Дорада Моторз»?

– Так они же позвонили! И я ответил! И именно я их первично проконсультировал! И назначил им после этого встречу с тобой!

– Давай по порядку, – глаза Энтони устрашающе блеснули. Было видно, что у него в арсенале уже заготовлены аргументы, которыми он сейчас размажет подчиненного по стенке. – Позвонили тебе на мобильный, так?

– Н-нет, не так, – неуверенно сказал Кеннет.

– Ах да! На общий телефон фирмы, да?

– Ну, да…

– Фирмы, которую ты основал 35 лет назад. Так?

– Нет…

– А позвонив, попросили к телефону тебя. Верно?

– Ну, они просто спросили, оказывает ли наша фирма…

– И ответив им: «Да, оказывает», ты, если мне не изменяет память, позвонил мне по интеркому и спросил, смогу ли я с ними встретиться. Так?

– Но ведь трубку именно я…

– Так или не так? – повысил голос партнер.

– Так…

– И эту фразу «Да, оказывает» ты сейчас расцениваешь как «первично проконсультировал», да?

– Энтони! Ну откуда ты знаешь, получили бы мы этого клиента, если бы трубку снял не я?!

– А кто? Эллен?

– Да хоть Эллен!

– Я тебе скажу, что было бы. Она бы точно так же уточнила у меня, когда я смогу встретиться с клиентом, а то бы и вовсе перевела звонок на меня. Потому что она администратор ресепшен, и это ее работа. Или ты думаешь, что она в таком случае тоже должна получить десять процентов?

– Но я ходил с тобой на первую встречу с клиентом…

– И по ее результатам сделал клиенту коммерческое предложение? Не отвечай! Дай угадаю! Ах да! Ведь это же я сделал им коммерческое предложение!

– Но Положение о бонусах…

– Кеннет, – решительным жестом руки прервал его старший коллега, хотя в голосе его появилась крупица человечности, – тебе надо понять, что клиент позвонил сюда не потому, что здесь работает прекрасный Кеннет Бейнер, а потому, что здесь находится эта самая юридическая фирма. Это понятно?

– Понятно…

– У тебя может быть какое угодно собственное мнение на этот счет. Можешь обижаться, можешь сейчас выйти на крышу и поорать там, пнуть ногой блок вытяжки и послать меня куда подальше… Но если ты останешься в этом бизнесе и дорастешь до партнера, то вспомнишь этот разговор и хорошо поймешь меня. Бизнес-подходы едины для всех. А теперь, – голос Энтони вновь стал по-корпоративному ехидным, – кыш отсюда!

Кеннет разинул рот, но поняв, что тема себя исчерпала, развернулся и пошел к двери.

– Приведи клиента.

– А? – почти уже выйдя из кабинета, Кеннет повернул голову к партнеру.

– Приведи клиента, и мы выпишем тебе чек не на десять, а на двадцать процентов с первого счета. Что бы там ни говорило это твое Положение о бонусах. Целых 20 процентов – как демонстрация того, что фирма реально готова платить за то, что ее юристы приводят клиентов, а не за то, что они, проходя мимо ресепшен, случайно подменяют секретаршу, пока та возится в туалете с тампоном.

«Приведи клиента… – проворчал Кеннет, направляясь по коридору в сторону своего офиса. – Можно подумать, они к нам с неба падают…»

Кое-как дождавшись окончания экзамена и распрощавшись со студентами, Марта спустилась на парковку юридической школы. Ей не терпелось скорее добраться до дома, чтобы засесть за распечатанные на работе со своего телефона материалы уголовного дела.

Налив себе кофе и разместившись дома на диване, Марта вгрызлась в документы. Опытная судья стремительно отделяла зерна от плевел и поглощала изложенные в распечатках факты и обстоятельства с нечеловеческой скоростью, переводя взгляд с бумаги на бумагу и выстраивая у себя в голове хорошо осязаемый каркас, на который детектив департамента по борьбе с коррупцией и экономическими преступлениями пытался в свое время нанизать улики. «Без намерения реально оказать услуги…» – почти беззвучно шептала она, пробегая взглядом по документам. «С целью хищения бюджетных средств и для дальнейшего распоряжения присвоенными деньгами по своему усмотрению разработал и внедрил на предприятии финансово-юридическую схему, при помощи которой…» – брови Марты изогнулись, выражение лица было серьезным, словно она председательствовала на громком процессе.

«Константинос Георгиу…» – проговорила Марта себе под нос, обводя на одном из документов ярко-зеленым маркером имя этого неизвестного господина, который заинтересовал ее больше остальных. Она набрала это имя в нескольких социальных сетях – результаты выдачи измерялись десятками. Там были и пузатые дядьки в шезлонгах на фоне волн, и высокие статные мужчины в строгих костюмах, и молодые парни. Хмыкнув самой себе, Марта взяла в руки телефон и сделала звонок: «Да, добрый! Это Марта, да. Простите, что звоню без предупреждения… Хорошо. Помните, когда мы с вами попрощались в департаменте, вы мне намекнули, что если для меня это станет актуальным, то у вас с мистером Мак-Ивором есть проверенный подрядчик по поиску похищенных активов частных лиц? Да-да. Подскажите, а самих частных лиц этот ваш подрядчик не ищет? О, замечательно. Да, мне нужна информация о кое-каком индивидууме, но у меня есть только его имя, весьма распространенное, надо заметить, а также название юридического лица, с которым этот человек предположительно может быть связан. Как скажете – могу и напрямую с ним связаться, а могу и через вас. В последнем случае, полагаю, у вас будет какой-то свой интерес, да? Нет-нет, никаких проблем, я все понимаю. Я вполне комфортно смогу работать через вас. Хм… Нет, это информация для моего внутреннего пользования, так что меня в меньшей степени волнует легальность ее получения, пусть ваш сыщик хоть в белье копается. Мне нужен будет адрес или номер телефона этого индивидуума. М-м-м, ну, по имени и фамилии предположу, что это грек или киприот. Да, давайте завтра там же, где встречались в прошлый раз – в рыбном ресторане».

Не успела Марта повесить трубку, как телефон ее зазвонил. Это была Мария:

– Марта, здравствуйте! – приветливо сказала Мария.

– Здравствуй, Мария.

– Что-то вы куда-то пропали совсем из виду. У вас все хорошо?

– Все в порядке. Учеба, студенты, а еще я решила диссертацию защитить.

– Диссертацию? Это же прекрасно!

– Да уж, – иронично сказала женщина, – не было у бабы забот… Сама одной ногой уж в могиле, а туда же…

– Ой, ну скажете вы! – воскликнула Мария.

– В общем, все в порядке у меня. Вы как?

– Хорошо. Сегодня вечером к нам с Джозефом Амира заедет с Мией. Не хотите тоже к нам? А то давно не виделись.

– И впрямь давно… – согласилась Марта. – Конечно, я приеду.

Алекс высадил Амиру и Мию из своей машины на соседней от родительского дома улице, чтобы девушка с дочерью прошлись до дома Марии и Джозефа пешком, а сам развернулся и поехал к дому, чтобы прибыть туда раньше.

После трагического исчезновения Криса отношения между Марией и старшим сыном несколько натянулись – или же ему так казалось… Крис, как он думал, всегда был любимчиком родителей, но если положить руку на сердце, то Алекс никогда не мог обвинить маму с папой в недостатке внимания. Джозеф и Мария как могли старались не допустить сильных перекосов в распределении своего внимания между детьми. Однако в последнее время Алексу чудилось, будто мама огрубела по отношению к нему. Возникало чувство, словно она знает что-то такое, чего не знает сам Алекс, или такое, что он изо всех сил пытается сохранить в тайне.

– Привет, мам! – сказал ей Алекс, появившись на пороге ее дома.

– О, Алекс, – удивилась Мария, – проходи. Сейчас Амира с Мией должны приехать.

– Правда? – постарался изобразить удивление сын. – Ну, вот и отлично, что все увидимся.

– И бабушка обещалась быть. Все в сборе. Кроме… – она запнулась.

– Мама, ну не надо, что ты, – Алекс коснулся рук матери, – не погружай себя обратно в плохие мысли!

– Да, да, – тихо кивнула Мария. – Столько времени прошло, уж десять месяцев почти, а сердце болит не меньше.

– Знаю, мам.

– Знаешь? – она посмотрела на сына, и в глазах пробежало недоверие.

– Конечно! – воскликнул Алекс. – Он же мой брат! И мне его не хватает! И я люблю его!

Мария все так же пристально рассматривала сына, как следователь на допросе «крепкого орешка», стараясь понять, на что же такое нужно надавить, чтобы человек раскололся. Не выдержав этого взгляда, Алекс выдохнул и взял руку матери в свои ладони. Внутренне приготовившись к вопросу матери о них с Амирой и к положительному ответу на этот вопрос, он сказал Марии:

– Мам… Помнишь, несколько лет назад мы сидели здесь, у вас с папой дома. Были Крис и Амира. И папа, как обычно, отпускал всякие двусмысленные комментарии в мой адрес. Про то, что не женюсь никак, про отсутствие у меня детей… И это, мам, было очень неприятно. Помнишь, я заявил ему, что или пусть он прямо скажет все, что думает обо мне, или же больше не бросает в меня свои язвительные шуточки?

– Помню, – ответила мама.

– Я сейчас прошу тебя о том же.

– Я…

– Постой. Дослушай. Ты ведешь себя со мной так, как будто я убил человека, а ты это видела, и теперь меня презираешь.

– Не говори глупостей, Алекс.

– Никакие это не глупости, мам! Мне скоро 31! Я не мальчик, я не глупый и все вижу. Тебя гложет какая-то мысль обо мне. Что-то неприятное. Что-то такое, о чем ты боишься думать, не то что спрашивать. Но прошу тебя, спроси. Вот он я, перед тобой. Я отвечу тебе.

Взгляд Марии застыл на окне, да и сама она словно окаменела. Алекс хорошо понял, что попал в точку. Мать медленно перевела глаза с окна на сына, крепко сжала губы, а потом приоткрыла рот, но все еще не решалась вымолвить и слова.

– Ма-а-а-ма? – протянул сын, подталкивая Марию к разговору.

– Помнишь, ты одно время жил у нас? У тебя ремонт был, и ты провел у нас неделю или около того.

– М-м-м, ну да, помню…

– Мы с папой не невесть какие специалисты в компьютерах. Историю поиска не чистим. Зачем нам… В общем, когда Крис… когда он пропал, я хотела кое-что почитать по поводу наследования. Не для себя, конечно же. Просто хотела понять, будет ли кто-то претендовать на состояние Криса, кроме Амиры и Мии. Я ж не знала, что у него есть завещание и этот самый траст.

– Та-а-к? – Алекс не понимал, к чему клонит мама.

– Когда я стала забивать в поисковик ключевые слова, у меня высветились запросы, которые набирались с нашего компьютера.

Алекс настороженно и даже немного испуганно смотрел на Марию. Ее голос стал дрожать – было заметно, что ей страшно продолжать. Но она все же сказала:

– Там было много запросов из серии «Является ли родной брат наследником своего брата», «Как наследовать за умершим братом» и все в таком духе.