Текст книги "Fake Management for Beginners (СИ)"
Автор книги: darth lados
Соавторы: ,
Жанры:
Детективная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
– Это был Юргылин, – покачал головой Прия. – Я подвел вас, и если бы не он…
Квай-Гон быстро подошел к ним. На отшельников ему было плевать.
– Нам нужно в племя, – сказала Мэйдо. – Как можно скорее. Сутр что-то вколол этому мальчику. Я точно не знаю.
– А где он… вы его отпустили?
«Зря он задал этот вопрос…»
– Не я.
«Нет эмоций – есть покой…» Но Прия понимающе кивнул.
– Времени почти не осталось… – он шептал, но Квай-Гон понял, о чем он. – Испарина пахнет затхлой водой… – рассеянно сказал панторанин, положив руку на лоб Оби-Вана. – Так странно!
Сейчас нарочитое, не от мира сего поведение раздражало больше обычного. «На вопрос напрашивается. Мол, чего странного. Какое мне до этого дело?!»
– Мой ученик умрёт, если ему не помочь.
– В племени есть лекари.
– До племени надо ещё добраться. Но времени у нас нет. У нас нет спидера. Мы не долетим в ураган.
– Я всего лишь этнограф, я не рыцарь. Я слишком слаб, – в голосе у Прии проскользнула истеричная нотка, и Мэйдо коснулась его руки.
– Я напоминаю, Прия Шани: или мой падаван будет жив и здоров, или ты лично понесёшь ответственность за всё, происшедшее сегодня.
Как минимум это было бы даже заслуженно – но в первую очередь дело было в состоянии целителя. Крыша и так на одном гвозде, истерики эти, истории непонятные, а сейчас еще и едва держится на ногах… ему явно нужен был стимул.
– В конце концов, тебе не стоит опасаться казни – ограничатся принудительным лечением. Приходилось бывать на Спинтире?
Панторанин помотал головой. Оказалось, не про Спинтир, потому что он немедленно добавил тем же потусторонним тоном:
– Мне нужно согласие. Иначе нельзя.
– Что значит – согласие? Я же сказал! А законным опекуном являюсь…
– Его согласие. Нельзя навязывать исцеление. Это запрещено, это тёмная сторона.
– Да ты рехнулся! Он без сознания, он сейчас умрёт, ты что несёшь?!
Никогда ещё Квай-Гон не чувствовал тёмную сторону такой… близкой, понятной. Естественной.
– Мне всё равно, – произнёс он, сам пугаясь своих слов. – Хоть тёмной, хоть светлой, хоть какой стороной, хоть самим кореллианским дьяволом – но мой ученик должен быть жив и здоров, или ты отправишься на Спинтир булькать там консервантом остаток вечности, да орать от ненависти к себе и своим ошибкам.
– Заткнитесь, или будете булькать рядом!
Квай-Гон ощутил облегчение. Развеялся странный морок, как тогда, в Красной Горе. Стоило задеть… пнуть – потому что иначе нельзя! – этого синего недоумка, как в глазах Мэйдо не хуже пламени полыхнула знакомая ненависть. Квай-Гон бросил щит, и она захлебнулась ветром, но не сдалась.
– Для вас мне не понадобится никаких доказательств – впрочем, где теперь мне их взять! – и тут же эмиссар обернулась к Прие, тон ее изменился. – Пожалуйста. Вы же можете. Я не хочу, чтобы он умирал.
Тот поднял глаза – светлые, будто добела выцветшие, с красной искрой в уголках. Пахнуло отчаянием, пустотой, болью… потом вдруг они схлынули, оставив покой и тишину.
Резким жестом – как тогда, в участке, когда он остановил огонь – Прия выбросил руку вперёд, так что кончики его пальцев коснулись лба Оби-Вана.
– Я… – голос был почти неслышен, – …запрещаю! – неожиданно громко сказал – возгласил даже – панторанин, и их с учеником обоих окутало облако бело-лиловых молний.
Похоже, слова про тёмную сторону тот понял буквально.
Сияние молний стало на какое-то мгновение нестерпимым, а затем угасло. Оби-Ван, как спросонок, медленно открыл глаза, пытаясь понять, где он и что с ним происходит. Словно и не умирал, а просто так, вырубился на полчасика с устатку.
Квай-Гон отпихнул Прию в сторону, рухнул на колени, прижал Оби-Вана к себе, слушая ровное дыхание и такое же ровное, разве чуть ускорившееся от удивления, биение сердца.
Где-то за спиной всхлипывал проклятый – нет, сит ему, благословенный – представитель, бормотал что-то в плечо Мэйдо. Куда делся Пери, Квай-Гон не видел, и его судьба не волновала ни капли. Он – забота госпожи эмиссара, если у нее еще здесь осталось забот, кроме ее бесценной «миледи».
«Слишком много эмоций. Нет страстей – есть покой». Ничего еще не закончено, еще много, много вопросов.
– Как ты? – спросил Квай-Гон Оби-Вана. – Слышишь, видишь?
Тот неуверенно кивнул, пару раз моргнул, пытаясь понять, где он и что происходит. Он посмотрел на Мэйдо, Пери… испуганно, даже вздрогнул, на Прию…
– А где губернатор?
Мэйдо скривилась.
– Там, где, возможно, он оказался бы парой минут спустя. Твой учитель отрубил ему голову.
Оби-Ван в ужасе взглянул на него, и Квай-Гон поспешил пояснить:
– По приказу госпожи эмиссара, – и покосился на Прию. Тот скрылся в тени, и лица его сейчас не было видно.
– Я не приказывала его убивать.
– Вы сказали… – напомнил Квай-Гон, подозревая, что она сама может не помнить. Так иногда случается. Особенно когда…
– Я сказала, что он заслужил. И только. Я первая бы предъявила ему обвинений на высшую меру, но, знаете ли… – и она махнула рукой. – Теперь это все не имеет значения.
– Он выманил меня из комнаты, – виновато сказал Оби-Ван, пытаясь встать. Ветер ему не давал, и Квай-Гон снова выставил щит, уже не чувствуя руки, и Мэйдо на этот раз не остановила его. – Я знаю, я был не должен…
– Никто тебя не винит, – перебила его Мэйдо.
– Не винит, – согласился Квай-Гон. – Ты всего лишь падаван. Никто не ждёт от падаванов, что они справятся с любой задачей.
– Но он… джедай, – заметил Прия; он выступил чуть вперед, руки у него дрожали… он весь дрожал, впрочем. – Джедай и ваш ученик.
«Ты бы не вмешивался», – молча посоветовал ему Квай-Гон, но после того, как тот спас падавана, ругаться с ним не хотелось. Оби-Ван озирался и кутался в куртку Мэйдо.
– Я осмотрел… дом, искал, откуда идут эти звуки. Я думал, что кто-то там ходит. Нашел тот лаз в кухне… потом вернулся назад. А он, – и Оби-Ван кивком указал на Пери, прижавшегося к стене, – уже развязал губернатора. И приказал мне бросить меч.
– И ты бросил? – Квай-Гон не хотел упрекать ученика, но так вышло, и Оби-Ван нервно сжался.
– Вы говорили, надо исполнять требования… – робко начал он.
– Я не учил тебя бросать ценных пленников!
– Вы научили его в себя не верить! – если Мэйдо и осмеливалась смотреть в глаза, то в те моменты, когда ей было нечего терять. Или когда в ее взгляде были невероятная уверенность, властность и требование подчиниться.
Но Мэйдо была проигравшей и потому в бешенстве, и Квай-Гон подумал, что полномочного эмиссара ждет величайшее разочарование в жизни.
– Джедай не верит в себя, он верит в Силу, – отговорился он цитатой. – Если верить в себя, зайти можно… в такие дебри, из которых поди потом выберись. Миряне, если не верят в себя, творят беспредел, а джедаи творят беспредел, когда слишком уж верят.
Над городом стыла ночь – ураган стал практически ледяным, но между домами он уже не был угрожающе сильным. Пепел опадал, оседал на одежде и лицах. Почти слился с уцелевшей стеной Пери, которому больше никуда не нужно было бежать, растерянно смотрел по сторонам Оби-Ван… и Мэйдо ободряюще ему улыбнулась. На ее лице все еще заметны были следы слез, она обнимала за плечи Прию (как когда-то он обнимал её), и забавно было понять, что они одного роста, и теперь, когда коса представителя сгорела, их можно было, пожалуй, перепутать друг с другом.
Потом Квай-Гон почувствовал что-то в Силе. Не то, что стало уже привычным – страдания, ужас и безысходность. Что-то, что он слышал, не раз повторял, но никогда не видел настолько отчетливо. «Смерти нет – есть Сила». Зло может причинить боль, нанести раны – но зло не может превозмочь истинный покой, подобный отражению луны в зеркале спокойных вод. И тот, в ком жил этот покой, неспешно приближался – ещё живой, но уже по сути мёртвый. Только Сила – невероятная, невероятно покорная Сила – удерживала его на грани смерти.
Отшельник Юргылин улыбался и протягивал руки, изрезанные до костей. Его одежда была порвана, чёрная кровь текла из ран, в теле застряли несколько ножей, местами кожу зубами рвали до мяса… Но он все равно улыбался, зная, что смерти нет.
Юргылин спасал от неминуемой смерти город – в этот же самый миг те, кого он спасал, убивали его.
Обернулся Прия, застыл и, возможно, упал бы, если бы рядом с ним не было Мэйдо. Вспомнила она отшельника или нет, но она удивилась. Тому, что он все еще жив, или тому, что он вообще существует? Заверещал Пери, а потом ураган вокруг них будто стих.
– Что же ты не собрал урожай, Приешке, – ласково укорил Юргылин. – Видишь, я говорил, не надо будить древнее зло. Кто явился сюда искупить – не искупил. Кто явился с гордыней – не покорился. Кто пришел за богатством – сам дорого заплатил. И только тот, кто послушался сердца, теперь спокоен.
И он упал на колени, все так же широко улыбаясь, откинулся назад и словно лег – как на кровать или на мягкую траву. В глазах его светилось счастье.
– Представитель, ты был великолепен, но сейчас тебе снова придется приняться за дело, пока проблемы с согласием нет, – счёл нужным напомнить Квай-Гон.
В ответ были лишь невнятные звуки. Мэйдо молчала, молчал Оби-Ван, даже Пери заткнулся.
– Что? Не слышу!
– Я не смогу, – чётко и громко, нарочито чётко и громко, ответил панторанин.
– Это мы уже проходили. Да-да, слабый этнограф и всё такое. Самобичевание, представитель, оружие тёмной стороны, которым она лишает нас сил и разума. А ведь речь идет о том, кто спас этот город вместо тебя.
«Еще бы ты это смог оценить…»
– Я уже ничего не смогу. Я… у меня… – снова невнятное бульканье, потом снова нарочито-чёткое: – У меня больше нет Силы.
========== Глава 23 ==========
– Шутишь? – только и спросил Квай-Гон.
Прия помотал головой. Идиот: риторический вопрос. Попытка выразить ужас при мысли, что страшилка «не ходи на тёмную сторону – Силу потеряешь» – не глупая присказка, а пугающая реальность.
Или нет?
Или дело не в Силе, а в голове? И Прия обманул сам себя, забыл, что тьма и свет – это не техники, это намерения?
На самом деле Квай-Гон хотел убедить себя, что с ним самим подобного не случится.
Оби-Ван, чистая душа, обнимал панторанина за плечи, чуть не плача от сострадания. Мэйдо растерялась.
Они оба сегодня отдали приказ, исполнения которого не хотели. Мэйдо лишилась приза, Квай-Гон… ничего не лишился, но стал причиной… не так. Прия был сам виноват, что приучил себя рабски следовать правилам и не думать. Вины Квай-Гона здесь не было, не могло быть.
«Но тогда…»
– Простите, эмиссар, – сквозь зубы процедил он. – Мне следовало подумать, прежде чем рубить губернатору голову.
Мэйдо то ли не слышала, то ли не посчитала извинение достойным внимания. Она подошла к отшельнику, присела, достала зеркальце. Универсальный предмет – можно выяснить, не прячется ли кто-то, жив ли кто…
Оказалось, ещё жив.
– Это ничего, – голос был едва слышен. – У него сердца на двоих хватит, только царя в голове нет как нет. Отправь наместника, а? Так и проживёте… – отшельник нахмурился вдруг, резко развернулся к Квай-Гону: – Эй! Эй, рыцарь! Сети Ален, слышишь? Так и передай: Сети Ален!
И, должно быть, усилие, пошедшее на очередную чушь, было последним: миг – и отшельника не стало. Осела одежда на смешанный с гарью, спекшийся местами в стекло песок – и всё.
– Что с ним? – высоким от нервов голосом спросил Пери.
– Смерти нет, – ответил Квай-Гон. – Для тех, для кого есть Сила, её действительно нет. «Кто отринет и прах, и тлен – в бесконечность уйдёт живым».
Мэйдо медленно поднялась на ноги. Подошел ближе Пери, уставился на одежды. Затишье прошло, ураган дохнул с новой силой и унес облачение прочь, подхватил длинный шарф, разметал пахучие порошки.
Как будто отшельника не было вовсе.
– Им всем стоило умереть, – Мэйдо смотрела на панторанина, и вряд ли она до конца понимала, на что тот теперь обречен. – Им стоило умереть, а я приказала вам их спасать с риском для вашей собственной жизни. Вы могли погибнуть ради них – по моему приказу.
Как и следовало ожидать, представитель ответил вызубренной банальностью:
– Мы поступили так, как должны. Вы приказали спасать. Мы с Юргылином пытались спасти. А что они поступили иначе… их дело, и им отвечать. Опять же, – неожиданно циничным тоном и с недоброй улыбкой заметил он, – попытки убить спасителя негативно влияют на шансы выжить. Так что, думаю, большинство уже ответило, да.
– Даю слово, остальные за это заплатят.
Мэйдо умела убивать, но пока ее целью стали только безрукие. Выразить опасения по этому поводу Квай-Гон не успел.
Из темноты, как до того – Прия, потом – отшельник, появился фалнаут. Тощий, нелепый, растрепанный, он размахивал унесенным ветром шарфом.
– Здесь он! – завопил фалнаут. – Я говорил, здесь! Все сюда!
Переулок мгновенно заполнился людьми и фалнаутами. Может, это и были все, кто выжил, – израненные, перемазанные сажей, в рваной, прожженной одежде. И все держали в руках кто ножи, кто палки. Он встали плотной стеной, ветер дул им в лица, но это их не смущало, не останавливало.
Никто из них не собирался отступать.
Квай-Гон положил руку на меч и сделал шаг, закрывая стоявшую ближе всех к толпе Мэйдо. Она медленно вытащила уцелевший бластер. Квай-Гон снял с пояса и перебросил Оби-Вану меч представителя. «Ему он уже все равно ни к чему…»
Мэйдо шагнула в сторону. Ее так и тянуло остаться без защиты, будь то щит или прикрытие подготовленного мастера-джедая, и Квай-Гон придержал ее за плечо. Мэйдо не дернулась, но, возможно, лишь потому, что понимала – резкое движение спровоцирует нападение.
– Вас здесь чуть более двадцати человек, – с насмешливым превосходством объявила она. – Вы вооружены ножами и палками против бластера и мечей. Сопротивление бесполезно. Губернатор Сутр казнен по моему приказу за покушение на убийство представителя Ордена.
По толпе пронеслись удивленные возгласы, но и только. Квай-Гон чуть сильнее сжал плечо Мэйдо… не потому, что хотел ее удержать. Потому что она его удивила и взяла на себя всю ответственность.
– Как полномочный представитель Сената Республики я предлагаю вам сдаться. Здесь и сейчас. Бросьте оружие. Я считаю до трех. Раз…
Двоих человек Квай-Гон опасался. Пери и Прия – оба ни на что не способные, кроме внезапного срыва.
– Как только я объявлю чрезвычайное положение, я буду стрелять без предупреждения. Джедаи, которые меня сопровождают, получат право работать на поражение. Два.
Реши Мэйдо составить конкуренцию Валоруму – тот мог бы забыть про пост канцлера. Квай-Гон включил меч и услышал ровное гудение меча Оби-Вана.
Человек в толпе уронил себе под ноги нож.
– Стойте! Выкван! Стойте! Нельзя!
Ровный ряд распался, вперед вырвался знакомый Квай-Гону человек. Ратовавший за сохранение фауны, устроивший мирную демонстрацию… тысячу лет назад. Он сжимал уцелевший датапад и не обращал внимания ни на Мэйдо, ни на джедаев, ни на вооруженную толпу.
– Нельзя убивать их, Выкван! Они жили на этой планете! Мы пришли сюда, не они!
Квай-Гон помнил, как здорово тот формулировал свои требования на площади, но теперь волнение пересилило навыки риторики. Выкван стоял, чуть набычившись, и от наскоков даже не думал отмахиваться.
– И я живу на этой планете, – огрызнулся он. – Я фалнаут, я пользуюсь привилегиями. Я, а не ты, Вака Мэ. Ты здесь гость, тебя сюда и не звали. Ты поддерживал всю эту нечисть, так посмотри, что ты сделал со своими фалнаутами и лепами вместе. Город сгорел дотла из-за этого хаттова сына!
На последних словах он выкинул руку вверх, и толпа одобрительно заголосила.
Мэйдо ждала. Прия подошел, встал слева от нее, рядом с ним возник Оби-Ван.
– Я говорил, – взвизгнул Выкван, – что нас ждет роскошная жизнь? На пепелище! Туристы? Мародеры! Говорил, что Венисиола погрузится во тьму? Так посмотрите на этот город!
Толпа забурлила, оттерев Вака Мэ в сторону, но тот не сдавался.
– Вы не можете их убивать!
– Всех! – и Выкван воздел вторую руку с окровавленным ножом. – Всех! Выдайте нам его! – он смотрел теперь прямо на Мэйдо. – Он ушел, но мы знаем, что он где-то здесь! Он будет первым, и все его поганое племя – за ним! Никто не уйдет от возмездия, никто не останется неотмщенным! Смерть! Смерть колдунам, смерть республиканским захватчикам!
Он взмахнул руками, прыгнул вперед, и толпа с кличем кинулась следом.
– Три, – неслышно сказала Мэйдо, и Выкван споткнулся от блеска выстрела, упал на колени, выронив нож. Из развороченного горла вырвался хрип.
Его смели остальные, Квай-Гон взмахнул мечом, сверкнул меч Оби-Вана, кто-то истошно завопил, и нападавшие смялись, схлынули, продолжая орать, и замерли в нескольких метрах. На том месте, где ушел в Силу отшельник, осталась лежать зеленая кисть с зажатым ножом.
Крики стихли, только фалнаут катался по земле, зажимая культю и визжа. Казалось, он обнимался с мертвым Выкваном. Полыхнула вспышка бластера, фалнаут вздрогнул и затих.
– Властью, данной мне Сенатом Республики, я объявляю на Венисиоле чрезвычайное положение. С этой минуты вводится комендантский час. Нахождение вне домов в темное время суток запрещено. Нарушение карается смертью. Мародерство запрещено. Нарушение карается смертью. Ношение всего, что может быть расценено как оружие, запрещено. Нарушение карается смертью. И больше я не считаю до трех.
Мэйдо навела бластер на толпу.
Первым нож уронил какой-то человек. Он всхлипнул, развернулся и бросился наутек. Затем один за другим остальные кидали ножи и палки и пропадали во тьме, и через несколько секунд остались только два трупа и Вака Мэ, который с надеждой смотрел на Квай-Гона и Мэйдо.
Мэйдо опустила оружие.
– Чрезвычайное положение касается всех.
Вака Мэ кивнул, выдавил что-то, похожее на улыбку, и, пятясь, пропал за углом.
Если бы эмиссар не выстрелила первой, Выквану всё равно было не жить. Истеричный, мелочный, ничтожный червяк, вонючая придонная водоросль, он стоял за смертью отшельника, за почти смертью Оби-Вана, за неизлечимым увечьем несчастного представителя. Мошенник и очарованная им девица уничтожили целую колонию, но не всегда героями пророчества становятся подлинные герои…
Квай-Гон оглянулся. Прия гладил по голове Оби-Вана, уже выключившего меч. Синяя ладонь двигалась в рыжих коротких волосах, словно сама по себе – глаза у представителя замерли, глядя в одну точку, брови сведены, рот приоткрыт в недоумении. Можно в новости – как символ катастрофы. И на душе не было ни жалости, ни омерзения, ни почтения к ушедшему в Силу отшельнику… ничего, кроме усталости.
А потом послышалось гудение спидера.
Он уверенно приближался, держась против ветра, в черноте неба сверкнула фара, спидер опускался, кружил над площадью, с места сорвался Пери и бросился туда, крича с облегчением и одновременно страхом.
Мэйдо дернулась было за ним, но остановилась, обернулась к Прие. Тот продолжал смотреть в пустоту, но даже в таком состоянии он кинулся защищать ее. Потеряв Силу, он все равно остался джедаем, встав рядом с теми, кто не нуждался в его помощи.
– Как вы? – спросила Мэйдо, сжав его пальцы. – Что с вами такое?
Представитель улыбнулся одними губами.
– Идите, сударыня, – попросил он. – Я… я вас догоню, – но Мэйдо не спешила уходить, и он добавил: – Не бойтесь. Вы сейчас в безопасности. Вы всегда в безопасности, как я обещала. Идите.
Квай-Гон кивнул:
– Оби-Ван присмотрит за ним. Нам нужен этот маленький предатель. Неизвестно, куда он побежал.
Но Квай-Гон узнал спидер, как только смог его рассмотреть. Тот снизился, найдя просвет среди горелой рухляди, сел, и Пери потерянно смотрел, как отец выбирается и озирается по сторонам. Фара светила в другом направлении, Нут не сразу заметил их, а то, что город превратился в ничто, его, похоже, не волновало.
– Пери! – заорал он, кидаясь к сыну. – Пери! Сынок… Живой… Убью, засранец…
Пери, зажатый в объятиях, безвольно опустил руки. Он знал, что Квай-Гон и Мэйдо стоят у него за спиной, и понимал, что близка расплата.
Нут тоже увидел их.
– Удрал, мерзавец, – пожаловался он. – Мне Ата как сообщила… вот дерьмо! И ветер такой, что я три раза пытался подняться. Сносило. Ладно, мы тут привычные, а потом на горизонте как полыхнет. Я сидел и все думал – хорошо, что Майра не видит… – и он не переставая стискивал поникшего Пери.
– Ваш сын совершил преступление против Республики, – хрипло – все-таки она действительно пострадала – проговорила Мэйдо. – Мне жаль, но я обязана вам сообщить.
От неожиданности Нут разжал руки. Мэйдо он не то чтобы не поверил – скорее не представлял, почему она это ему говорит.
– Перед тобой – полномочный эмиссар Сената Республики, – пояснил Квай-Гон. – Нынешняя глава Венисиолы. Губернатор мертв, объявлено чрезвычайное положение. И если ты не хочешь нарушить закон…
Оби-Ван выволок из переулка представителя – тот шел, будто ослепший, оглохший и то и дело теряющий равновесие. Нут молча таращился на Мэйдо.
– Мастер Джинн прав. Здесь делать все равно больше нечего, – и она кивнула на спидер.
Но, прежде чем забраться, она долго стояла, смотря на кружащий над площадью пепел. Ураган затихал, Мэйдо вытянула руку, и на ладонь ей упал обгоревший лист.
– И все, чем жили мы и что в нас горело, вспыхнет и обратится в прах, – и она, сжав ладонь, растерла лист в черное ничто. – Слышали такое, мастер-джедай?
Квай-Гон ничего не ответил.
*
Со спидером Нут справлялся неплохо. Оби-Ван нахохлился возле эмиссара, Пери выбрал самое безопасное место – сбоку от представителя. Тот прятался в объятиях Мэйдо, и что это было – то, что связывало этих двоих – Квай-Гон так и не разобрался, а Нут только многозначительно хмыкал.
– А я-то считал, что у вас, как его, воздержание, – наконец поделился он наболевшим. Если Нут и знал что-то о порядках в Ордене, то панторанин сумел загнать его в тупик. – Ну, я ему не судья. Пери, ты что натворил, вапмов выкормыш?
Пери беззвучно заплакал.
– Он хотел поехать учиться, – с готовностью – слишком явной готовностью – отозвалась Мэйдо. – Сутр это понял или узнал, уже неважно. Важно, что он нашел уязвимую точку вашего сына. Пери должен был шпионить за вами, докладывать ваши планы, и судя по тому, как Сутр мне плакался… Пери обвел его вокруг пальца.
Мэйдо сделала вывод насчет того, насколько честно Пери исполнял свою часть договора, по опыту общения с покойным губернатором. Но было ощущение, что это не просто объяснение, а версия, которой придерживаться должны они все.
– Так ты, паршивец, шлялся в город, – выдавил враз сникший Нут, делая вид, что сосредоточен на управлении спидером, хотя в этом не было почти никакой нужды. – Я же тебе говорил – сиди дома…
– Не мне советовать, как воспитывать сына, – повысила голос Мэйдо, – но ваши указания шли вразрез с интересами Пери. Он напросился в город вместе с мастером Джинном – не спрашивайте, какую байку он ему скормил, но уверена – весьма убедительную… Когда мы с миледи Шани ворвались в резиденцию, Пери там не было. Он появился, когда Сутр остался с маленьким Оби-Ваном…
С заднего сидения прозвучал протест.
– Пери никому не вредил. Они собирались уйти, но из-за урагана они не успели. Тогда они разыграли захват заложника, вместе с Оби-Ваном спустились вниз. И Пери не допускал ошибок… удивительно для его возраста. Оби-Ван допустил и едва не погиб. Пери снова попытался уйти… Он мог взять столько кредитных чипов, сколько заблагорассудится. Спросите, почему он это не сделал, и, возможно, поймете, чего не смогла понять я?
– Ни ранкорьего хрена не ясно, – помолчав, признался Нут и все-таки дернул спидер. – Какого хаттова… Пери! – проорал он, и спидер снова тряхнуло. – Какого причинного места тебе не хватало?
– Я хотел учиться! – срывая голос, завизжал Пери сквозь слезы. – Учиться, ты понимаешь? Если бы ты был беден… если бы ты не мог… Но ты мог! Ты просто этого не хотел!
Нут что-то невразумительно квакнул и совсем другим голосом произнес:
– Что там такое? Смотрите… Еще один пожар?
На горизонте в небо поднялся столб пламени. Необычно яркий, он замер, превратился в огромную фигуру фалнаута, потом обернулся гигантской птицей. Вот она медленно взмахнула сильными крыльями, оторвалась от столба, взмыла в небо… Квай-Гон уже видел подобное в племени, и это было… невероятно.
– Они прощаются с Юргылином, – тихо объяснил Прия. – Видите? Он улетает. Туда, где он будет свободен и счастлив.
– Они… знают? – Мэйдо завороженно наблюдала за летящей птицей. – Знают, что его больше нет?
Она не получила ответ. Птица кружила в непроницаемой темноте, рассыпая искры с крыльев, задевая края низких облаков, поднималась все выше и выше, наконец скрылась, и облака сияли, а потом все исчезло – и столб пламени, и душа Юргылина. И казалось, что планету тоже навсегда покинула ее душа.
– Я хотел поступить в университет. На Аркании, – внезапно сказал Пери.
– После местной школы? – не поверила Мэйдо. – Парень, они неохотно берут чужаков, поверь мне.
– Я учился дистанционно в столице сектора, я прошел все тесты. Вы спросили, почему я не взял эти чипы? Мне бы их просто-напросто не хватило. А где губернатор хранит наворованное, я не знал…
Оби-Ван хихикнул. Всхлипнула Мэйдо, уткнулась в представителя, и плечи ее затряслись от смеха. Оби-Ван расценил это как разрешение, хохот подхватил Нут, и спидер в очередной раз клюнул носом. Даже Прия улыбался во весь рот, а глаза его оставались пустыми.
Квай-Гон сидел вполоборота к ним с каменным лицом и не находил решительно ничего смешного. «Напряжение, – подумал он, – всем сегодня досталось…»
И все же, когда Нут посадил спидер, он уточнил:
– Отправить Пери Нута под арест, госпожа эмиссар?
На ферме было темно. Ни полоски света, ни отблесков фонарей. Нут выключил фару спидера, и Квай-Гон различал только голоса и с трудом – перепачканные сажей лица.
– Полагаете, этот мальчик должен за все ответить? – неприязненно процедила Мэйдо сквозь зубы и неопределенно повела рукой, обозначив масштабы. – За воровство, референдум, пожар, эти смерти?
Взгляд Оби-Вана стал перепуганным. Несмотря на предательство Пери, он явно не мог согласиться с тем, что тот за все в ответе. Пери застыл на сидении спидера. Прия цеплялся за Оби-Вана, беспомощный, как новорожденный фелинкс, Нут угрюмо молчал.
Мэйдо бросила вызов. Что бы сейчас Квай-Гон ни сделал, если это будет против ее желания, она выставит все так, как сочтет нужным.
– На основании вашего обвинения, эмиссар, – и он выразительно посмотрел на нее, словно говоря: я понял, к чему это все и как подавать информацию.
Мэйдо переглянулась с представителем, с Пери, с Нутом, даже с падаваном. Квай-Гон не удостоился и поворота головы.
– А где Ата? – спросил Пери. Как бы он сам ни определил свою судьбу, Ата была, наверное, человеком, с которым он хотел попрощаться.
– В подвале заперта, – буркнул Нут. – Еще ее мне не хватало для полного счастья. А она, я скажу, деваха мощная, чуть руки мне не переломала. Объясняй потом Майре, откуда у меня синяки… – он вздохнул, присмотрелся к Мэйдо, повернулся к Квай-Гону. – Так что, посадишь его под арест? Надолго? А потом?
И голос его неожиданно дрогнул.
– Он предстанет перед судом, – ответила Мэйдо. – И что его ждет, я не знаю. Он был несовершеннолетним на момент совершения преступления, это может разжалобить судей. А может, и нет… – и она усмехнулась краем губ. – Меня там не будет. Не будет вас и миледи Шани. Куда нелегкая занесет мастера Джинна – никому не известно. А единственный человек, который мог бы поддержать обвинение, сгинул в пламени Венисиолы. Так что – видите, как все непросто?
Нут прокашлялся. Он умел схватывать все на лету.
– Ты кредитами сколько возьмешь? – в лоб спросил он Квай-Гона. – Только сильно-то не борзей, мне еще это все, – он указал рукой в направлении полей, – восстанавливать, когда там еще страховку пришлют. Ну, чего молчишь, с арифметикой нелады?
Мэйдо не упустила возможности одарить своим восхитительным взглядом: «Соглашайтесь, не каждый день взятки дают!». «Джедаи денег не берут», – мысленно ответил Квай-Гон. Нут заминку расценил по-своему.
– Мой сын, – рявкнул он, – мне решать! Особенно если начальство не против. Мне проще тебе заплатить, чем кормить всю коллегию судей. Я же так обнищаю. Не хочешь – я насильно тебе не сую, только рот хоть открой, я тебе не гадалка, торчишь как пень посреди Сената, хотя там и так одни пни.
– Хочешь выбросить деньги на ветер – оплати реабилитацию и респециализацию представителю, – пожал плечами Квай-Гон. Пери он охотно оставил на усмотрение Мэйдо, но попытки подкупа уже утомили. – Мальчишка заслуживает хорошей порки, но корускантского суда не заслуживает никто… почти. Покойный Выкван был близко.
– Ваш сын свободен от всех обвинений, – любезно перевела Нуту Мэйдо. И тихо добавила: – В любом случае.
Пери вылез из спидера, побрел к дому. Оби-Ван… казалось, был этому рад.
– Пери! – окликнул Нут, и тот вздрогнул, повернулся, опустил голову. Нут подошел, взял сына за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. – Ты мог мне хоть раз объяснить? Я отец тебе или где?
– Ты меня никогда не слушал, – пробормотал Пери. – Вообще никогда. Пери то, Пери это. Сделай то, пойди туда… Я… не то чтобы не любил ферму. Но я правда хотел другого. Я знаю… знал, что могу. Прости.
Он вырвался из рук отца, понесся к дому, распахнул дверь и пропал в полутьме коридора.
– Эмиссар имеет право… снять обвинения, – произнес Квай-Гон. – А ты, я смотрю, привык взятки давать?
– Не учи меня, – спокойно ответил Нут. – У тебя есть вон для ученья свой мальчик… И что-то я ему не завидую. Ошибка Пери – моя ошибка, значит, я был ему говенным отцом, – и он тоже пошел в дом.
– Вы считаете это правильным? – поинтересовался Квай-Гон у Мэйдо. Тут же, конечно, нарисовались Прия и любопытный падаван. Оби-Ван повис на представителе, но тому и так хватало проблем. – Как представителя Сената вас никак не смутило, что Нут при вас предлагал мне взятку?
– Поговорим о правильном и неправильном? – прошипела она. – А ты, – она выдернула у Оби-Вана панторанина, – марш отсюда.
Квай-Гон только кивнул… разговор не предназначался для падаванских ушей.
– Забудьте о фанфарах, – оскалилась Мэйдо, когда Оби-Ван отбежал на приличное расстояние. – Спасти бы свои шкуры. Сутр – это показательный суд, обвинения, все, какие случились бы… Я не горю желанием соседствовать с вами еще и на Кесселе. Да, я не отдавала приказ, но я видела, как умирают дети. Не потому, что некому им помочь, потому что… – она оборвала себя на половине фразы. – И все же я отдала этот приказ. Для всех и для каждого – я его отдала. Вы исполнили. Я буду давить на Сенат. На Валорума. Иначе не только мы узнаем про Нэгну и Красную Гору, но и пресса. Что было в этой Красной Горе? Мне пока неизвестно, но Сутр был в курсе.
