Текст книги "Fake Management for Beginners (СИ)"

Автор книги: darth lados

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Панторанин промолчал, и Квай-Гон предпочёл решить, что это были стыд и осознание вины. За сохранность данных он не переживал – пароль от датакронов был у него.

– Нашли что-нибудь? – небрежно спросил он и подтолкнул окаменевшего Прию по направлению к избирательному участку.

– Груду обгорелых камней, – ответила Мэйдо. – Невыносимая химическая вонь, пепел и яркие красные камни. Они рассыпались, я чуть было не сорвалась. Точнее, сорвалась, и… не самое приятное воспоминание. Как-нибудь потом расскажу. Может быть. Что вы застыли, мастер Джинн? Решили сохранить за собой привилегию спасать мою жизнь?

«Нет эмоций – есть покой, нет гнева – есть смирение…»

Не всё было потеряно окончательно. У Оби-Вана оставался первый записанный дата-кристалл.

– Да что с вами такое? – воскликнула Мэйдо, и было похоже, что испугалась она всерьез. – Если вы посчитали, что под Нэгной я не проявила достаточно благодарности…

– Дата-кристалл, мастер, – с полупоклоном напомнил Прия, и сейчас он в кои веки влез вовремя. Эмиссар приняла бесполезный дата-кристалл и спрятала в поясную сумку.

«Посмотрим, как ты будешь объясняться с Сенатом», – с досадой подумал Квай-Гон. До избирательного участка оставалось совсем немного. Прия попытаться развеять напряжение.

– Вы слышали о заебелках? – он мечтательно уставился в небо; верный признак, что последует очередная длинная и бессмысленная мозговыносящая чушь. – Дивные животные. Знаете, как они называются по-местному?

Квай-Гон закатил глаза:

– «Пушистые твари»?

– Почти. Заебелками их фермеры прозвали. Правильно говорить «зейебиель». Означает приблизительно «зверь, которого ничего не берёт». Они не боятся клича лептотиол, легко лезут в драку с крупными хищниками… даже ядовитые змеи им не страшны. После появления колонистов они поколений за девять или десять мутировали так, что их шкуру не могли пробить ни стрелы, ни копья, ни бластерные выстрелы.

Из шкур заебелок могли бы выйти неплохие доспехи. Мэйдо, как и следовало ожидать, слушала с интересом.

– Кайешке, внучка Арой, решила завести себе такого питомца. Её двоюродный дядя Ниллинкен погиб, застрелившись о заебелку… Он выстрелил по ней, но стрела отскочила от шкуры и порвала ему бедренную артерию… неважно, главное – Кайешке посчитала, что не заебелка убила дядю, а дядина душа переселилась в заебелку. И ей многие верили! Особенно когда в первое же утро оказалось, что за ночь тварь передушила всю домашнюю птицу и изнасиловала туку, которую вождю Арой подарил республиканский посол…

– Повезло, что не вождя! – развеселилась Мэйдо. – Дядя, я смотрю, был не промах!

– Не отнять. Окончательно его признали, когда заебелка решила, что пять лепт – именно то, чего ей не хватало в жизни. Трахнуть она их хотела или просто убить – неведомо, но пострадали все, и весьма серьёзно. Её, конечно, перевязали и положили в коробку в юрте у шамана… Она сбежала, и не куда-нибудь, а обратно к лептам. Вождь Арой говорит, это всё потому, что заебелки страха не знают. Знали бы страх, давно разумными стали бы…

«А ведь это он про Сутра… – догадался Квай-Гон. – Комик доморощенный. Оби-Ван талантливый, знает этот боров страх или нет – он справится».

– Понимаю эту девочку, – засмеялась Мэйдо. – Зверюшки милые, им можно многое простить.

Квай-Гон немедленно вспомнил, как она восхищалась мелкими летучими тварями в Нэгне, и с неприкрытым ехидством спросил:

– Завели бы себе заебелку, эмиссар?

Она ухмыльнулась, смерила Квай-Гона оценивающим взглядом, обменялась полуулыбкой с панторанином.

– Нет.

Из бывшего «гнезда разврата» торопливо выходили проголосовавшие избиратели. Возле входа пристроилась с лотком фалнаутка и совала всем свой немудреный товар, от нее только отмахивались. Было похоже, что что-то стряслось.

– Я очень вас прошу – от меня не отходить, – еще раз напомнил Квай-Гон. – Нравится это вам или нет, но я отвечаю за вашу жизнь… госпожа эмиссар.

Он так и не понял, расслышала ли Мэйдо. Она ловко проскочила между двумя фалнаутами, вставшими у лотка, и Квай-Гон, не особо озаботившись правилами вежливости, отпихнул их в сторону. Прия просочился следом.

Фалнаутки из комиссии собрались кружком и шептались, ящик с надписью «За» был опрокинут, и несколько избирателей совали бюллетени в ящик «Против». Квай-Гон поискал председателя Лу Арги, но ее нигде не было видно.

– Где госпожа Арги? – спросил он у первого попавшегося фалнаута. Тот глупо моргнул.

– Убежала за Выкваном. Я говорил, что надо было дать ему поджечь, но меня же никто не слушает!

Он обиженно надул губы и свалил.

– Что поджечь? – тряхнул головой Прия.

– Да неважно, что. Это местный возмутитель спокойствия, – хмыкнула Мэйдо. – Впрочем, у Сутра язык без костей, если бы я записывала за ним все его жалобы, центральный сервер Нар-Шаддаа бы переполнился… В хаттову задницу их вместе с Сутром. Дамы и господа, внимание!

Голос у нее оказался отлично поставленный, члены комиссии зашевелили лекками, остальные заинтересованно повернулись.

– Я Йелла Мэйдо, полномочный эмиссар Сената на Венисиоле. По распоряжению Сената Республики референдум был отменен. Губернатор Сутр за неподчинение распоряжению Сената отстранен от занимаемой должности, и именно я сейчас представляю здесь высшую законную власть.

Квай-Гон отметил, что Мэйдо не сказала об аресте губернатора, и счел это правильным.

– Ваше волеизъявление не имеет юридической силы, – продолжала Мэйдо, – членов комиссии прошу собрать документы и бюллетени, председателя прошу подойти ко мне. Остальным – покинуть помещение для голосования.

Секунду стояла тишина, потом от входа раздался возмущенный вопль:

– Как это покинуть?

Квай-Гон обернулся. В дверях стояла фалнаутка, торговавшая всякой всячиной. Она уперла руки в бока и смотрела на Мэйдо как на человека, осмелившегося залезть к ней в карман.

– Как это – покинуть, я вас спрашиваю? А кто возместит мне кредиты, затраченные на покупку места? Я не отбила даже треть!

– Ваши проблемы, – фыркнула Мэйдо. – Местная торговля меня не касается. Можете подать жалобу прямо в Сенат.

– Стойте, стойте! – молоденькая фалнаутка подлетела к Мэйдо, и Квай-Гон на всякий случай выступил вперед. Фалнаутка возмущенно всплеснула лекками. – Кто бы вы ни были, по какому праву вы взяли на себя право вершить тут произвол, наш референдум – наш референдум, наши голоса, вы не можете вот так просто взять их и отобрать! Вы самозванка!

Собравшиеся загудели. Мэйдо одарила фалнаутку надменным взглядом, высокомерно поджала губы и повернулась к комиссии. Нарядные фалнаутки, опустив головы, принялись собирать бюллетени, одна подошла к ящику, дождалась от Мэйдо одобрительного кивка и сорвала пломбу.

– Где председатель?

– Здесь, я… о… – откуда-то возникла Лу Арги и бросилась к Квай-Гону. – Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста!

– Перевернуть ящик? – с улыбкой спросил Квай-Гон и Силой поставил ящик «За» как положено. Лу Арги не обратила на это никакого внимания.

– Что вы делаете с нашими голосами! – завопила юная фалнаутка. – Вы злоупотребляете! – она кинулась к членам комиссии, и те отпрянули, схватив бюллетени. Фалнаутка вцепилась в одну из пачек и потянула на себя. – Отдайте мне! Вы…

– О, перестаньте! – взмолилась Лу Арги. – Пожалуйста, Выкван сейчас всё подожжет!

Мэйдо знакомо и злобно ощерилась, и Квай-Гон с удовольствием представил, как она разгонит этот балаган. Юная фалнаутка всё-таки выдрала пачку бюллетеней, свалившись при этом на плоский зад.

– Кто мне заплатит? – налетела почему-то на Прию торговка. Неожиданно среагировала Мэйдо, резко встав между ними, но Прия все равно шарахнулся, задев злополучный ящик «За», и тот снова грохнулся.

– А нам кто заплатит, а? – крикнул какой-то фалнаут. – Я спрашиваю – нам кто заплатит за голоса?

Оскал на лице Мэйдо сменился на торжествующую ухмылку.

– Немедленно задержать всех присутствующих в помещении! – громко выкрикнула она.

Лу Арги протестующе заголосила, но Квай-Гон ее не расслышал. Все ломанулись к выходу, устроив давку, торговка ринулась в толпу и опрокинула второй ящик, члены комиссии бросились врассыпную. Квай-Гон выбрал двух особо резвых фалнаутов, приподнял их и обездвижил, затем выдернул следующих. Ему подвернулась упитанная фалнаутка, она орала громче прочих и здорово лягалась, и Квай-Гон, хотя и помнил о каких-то там ограничениях насчет аборигенного населения, обездвижил и ее и отправил ее к двум первым задержанным.

Прия справлялся на удивление не хуже, только что сам в эту кучу не лез. С парой жертв он обошелся довольно ловко. Толпа понемногу прорывалась в дверь, кого-то прищемили, кому-то что-то отдавили, и предсказуемо возникла драка: местному населению не нужно было много поводов. Квай-Гон дернул какого-то человека, тот прихватил с собой противника, тот – фалнаутку, вцепившись ей в лекку, за ней потянулась целая вереница, и Квай-Гон плюнул и бросил их всех на полпути. Прия подобрал кого-то из самого центра, обездвижил и швырнул в кучу задержанных.

Мэйдо наблюдала за всем с нескрываемым интересом, но руку держала на бластере. Лу Арги, очнувшись, подскочила к ней.

– Он подожжет!..

– Исполняйте… – начала было Мэйдо, и в этот момент избирательный участок тряхнуло.

Лу Арги взвизгнула, пол начал уходить из-под ног, в окно что-то швырнуло, и внешнее стекло со звоном разлетелось. Резко стало темно. Дверь захлопнулась, ударив по тем, кто стоял на пороге, раздались крики – уже боли и страха. Прия кинулся к Мэйдо, Квай-Гон обернулся туда, откуда выскочила Лу Арги, но не увидел ни признаков огня, ни даже не уловил опасности в Силе.

– Ураган! – прокричал кто-то. – Прячьтесь! Прячьтесь!

Собравшиеся устремились в центр зала такой волной, что Квай-Гон еле успел отскочить. Мэйдо, Прия и Лу Арги оказались у противоположной стены, задержанных в момент затоптали, все метались, орали и швыряли мебель, разлетелись белые бюллетени. Квай-Гон Силой рванул к себе Мэйдо – она пролетела через весь зал с перекошенным лицом, Квай-Гон перехватил ее в полете и отправил себе за спину, решив, что там самое безопасное место.

– Да вы меня так сами угробите, – простонала ошеломленная Мэйдо, с трудом удержавшись на ногах. Квай-Гон таким же образом перетащил Прию – тому было не привыкать.

– Здание выдержит? – спросил Квай-Гон, наблюдая, как несостоявшиеся избиратели растаскивают задержанных и исчезают в каком-то подвале. Панторанин пожал плечами.

Здание продолжало трясти, дверь несколько раз хлопнула, Прия протянул руку и закрыл ее Силой. Квай-Гон повернулся к Мэйдо и на мгновение поймал ее непонимающий взгляд – она тут же отпрянула, как от змеи. За окнами темнело всё сильнее, стекла дребезжали.

Места в убежище всем не хватило. Юная фалнаутка с упорством заебелки пихала в подвал бюллетени, их с такой же настойчивостью возвращали обратно. Две фалнаутки из комиссии пристроились за бывшей стойкой, туда же залезла торговка барахлом. Прочие беспорядочно бегали по залу.

– Что делать с задержанными? – спросил Квай-Гон у Мэйдо.

– Ничего, – она выдавила кривую улыбку. – Мне лишь нужно было их выгнать, но раз вы так постарались… О, хаттова срань…

В стену ударило что-то тяжелое, раздался затихающий крик.

– Отсюда лучше уйти, – Прия обнял Мэйдо за плечи, пытаясь успокоить. – Фалнауты прячутся в скалах, это не просто так. Город… ненадежен.

– Некуда уходить, – возразил Квай-Гон. – Этот ветер?..

«Несутся алые звери на крыльях восточных ветров, и нет ни спасения от них, ни укрытия!»

– Восточный, – кивнул Прия. – Ураган всегда приходит с востока.

– Можно привести их в сознание? – спросила Мэйдо, кивнув на задержанных. – Я не буду предъявлять им никаких обвинений. Пока, – уже тише добавила она.

Все наконец попрятались, Прия занялся задержанными, Мэйдо кусала губы и оглядывала зал. Лу Арги выглянула из-за стойки, лицо у нее было разбито, по щеке стекала кровь.

«Тысяча голосов сольётся в один, и проснётся пламя, и гордость гордых развеет ветер…»

– Где этот ваш?.. – выкрикнул Квай-Гон, напугав этим и без того перепуганную Лу. – Где он?

– Там, – она указала в сторону, встрепенулась и рванула в коридор, Квай-Гон за ней. Было темно, но Лу Арги знала это здание, а Квай-Гон просто бежал следом. – Он… хотел поджечь урну для голосования. Говорил, что нашей планете ничто не поможет. Над ним все смеялись. Хотели, чтобы он поджег!

Квай-Гон помнил этого Выквана по первому дню. И прекрасно помнил, с чего началось пророчество шамана: «Заговорит Венисиола… Тысяча голосов сольётся в один».

Так или иначе, референдум начался, Венисиола заговорила.

Лу Арги остановилась у обшарпанной двери, робко постучала. Никто не ответил.

– Выкван, открой дверь! Не надо, не надо этого делать! Пожалуйста! Мы тебя любим!

«Говорила бы ты за себя», – подумал Квай-Гон, который точно не пылал к вздорному Выквану никакими нежными чувствами. Лу Арги скреблась в дверь, он оттащил ее в сторону и даже не стал доставать меч.

– Так с ним нельзя! – возмутилась Лу Арги, заподозрив, что Квай-Гон собирается сделать, но ему на деликатность было плевать. Одним ударом он вынес дверь, та расколотила раковину, захлопнулась от сильного ветра, Квай-Гон поймал ее и уставился на загаженный пустой туалет.

– Ой, он ушел! – завопила Лу Арги. Из-за воя ветра ее почти не было слышно. – Обиделся и ушел!

Квай-Гон слегка обалдел от вони, хотя до этого момента считал, что Нэгна и Красная Гора отбили у него обоняние лет на десять вперед. Выкван вылез в узкое окошко, сейчас разбитое, возможно, порывом ветра, но сумку оставил, и Лу, пригнувшись, схватила ее и снова исчезла в коридоре. Ветер ударил новым порывом, окошко отскочило, полетели осколки. Квай-Гон потащил по коридору визжащую Лу. Дверь туалета он неосмотрительно вышиб, и осколки и ветер преследовали их до тех пор, пока они не добежали до зала.

Квай-Гон втолкнул Лу, захлопнул дверь, ведущую в коридор. Прия возился с раненым, по залу метался свет фонарика – Мэйдо собирала бумаги, юная крикунья сидела на столе в обнимку с бюллетенями и исподлобья зыркала на нее. Окна пока уцелели, но Квай-Гон не был уверен, что их хватит надолго, а ветер усиливался.

– Я ему передам, – грустно вздохнула Лу Арги, прижав к груди сумку.

Квай-Гон отобрал ее и заглянул внутрь. Бутылка с водой, запасные трусы – Выкван подозревал, что его эскапада закончится очередным посещением городской тюрьмы, и заранее приготовился.

– Чем он собрался это всё поджигать? – спросил Квай-Гон. Лу Арги пожала плечами.

– Смешно как, – Мэйдо подошла, держа несколько бюллетеней, и оглянулась на разбитое при первом порыве окно. – Они, похоже, голосовали против гостиниц…

– Вы в порядке?

– Если не считать ваших усилий, то да… – она еще раз посмотрела на окна. – Они не выдержат.

– Вам надо спуститься в подвал, – сказал Квай-Гон. – Для вас найдется место. И для нашего синего друга… он хоть какая-то, но вам защита. Не слишком надежная.

– Вы так и не поняли, что здесь происходит? Что это за люди? – Мэйдо скомкала бюллетени и отшвырнула их. – Как вы говорите – темная сторона, всё самое скверное?

– Он с собой что-то сделал, – убежденно заявила Лу Арги. Ее занимал только проклятый Выкван, и Мэйдо кивнула в ее сторону – в подтверждение своих слов. – Он с собой обязательно что-нибудь сделает.

Мэйдо повернулась и посветила фонариком Лу в лицо.

– Если этот тот, о ком я думаю, не переживайте. Когда он соберется прыгать в окно, а вы по доброте душевной встанете рядом, он начнет орать, что вы его ненароком столкнете. Вы председатель? У меня к вам масса вопросов, – обрадовала она Лу. – Была. Благодарите стихию.

Прия подошел, опять обнял за плечи Мэйдо.

– Как вы, сударыня?

«Лучше бы ты смотрел за ней, чем за прочими, – раздраженно подумал Квай-Гон. – Поручить тебе ничего нельзя… и убрал бы ты уже свои бесполезные лапы». Но вслух сказал:

– Идите вниз. Как бы подло и трусливо ни прозвучало, вы должны остаться в живых, эмиссар, потому что ваша смерть превратит ситуацию в совсем скверную. Я открыто говорю вам, эмиссар Сената Йелла Мэйдо: если мне придётся использовать гипноз, чтобы вас пустили в убежище, я это сделаю. У вас есть вопросы или претензии?

Мэйдо вскинула голову.

– Говорю вам так же открыто – я запрещаю подвергать риску тех, кто находится в убежище, ради спасения моей жизни. Докажите, что я в вас ошибаюсь. Или примените ваши навыки ко мне и навсегда потеряйте шанс на моё доверие. Пока нам явно ничего не…

На крышу что-то с грохотом упало, из подвала донесся многоголосый страдальческий стон. За окном мелькнула огромная тень и пропала.

– …Угрожает, – закончила Мэйдо. – Это бывшая забегаловка, здесь должны быть помещения, в которых мы можем укрыться. Холодильники, склад для продуктов. Надо их поискать.

В подвал меж тем утрамбовалась юная фалнаутка, и за ней захлопнули крышку.

– Давайте поищем, – согласился Квай-Гон, – только не отходите…

Мэйдо слабо усмехнулась и махнула рукой.

– Смотрите, что я нашла, – к ним подошла Лу Арги. Сумка Выквана висела у нее на плече. – Не фонарик, но… подойдет, правда?

Она держала декоративный светильник. Наверное, в прежние времена такие украшали зал, создавая подобие романтической обстановки: в небольшой вазочке на куске твердого спирта трепыхался слабый огонек.

– Дайте сюда, – резко потребовал Квай-Гон. Все, что касалось огня, сейчас вызывало у него немыслимую для джедая панику.

Лу обиженно пискнула.

– Где склады или холодильники? – спросила Мэйдо. – Вы готовили участок, вы должны это знать. Здесь… – она посветила фонариком на стены. – Даже плана нет.

– Там, – Лу указала на дверь в подсобные помещения. – Что-то вроде комнатки для хранения продуктов.

Квай-Гон затушил спиртовой светильник и поставил его на стол, достал фонарик.

– Идем.

Как только он открыл дверь, их обсыпало осколками и мелкой трухой, а в следующий момент не выдержало злополучное окно, и в зал ворвался ледяной пронизывающий ветер, закрутив всё вихрем пыли, битого стекла и кирпичной крошки. Все, кто прятался по углам, завопили, Квай-Гон успел заметить, как ветер легко поднял ящик для голосования, он ударил в лицо выскочившей из-за стойки фалнаутки, и она беззвучно повалилась на пол. Все бросились в коридор, Лу затянуло в людской водоворот, Квай-Гон закрыл плащом вскрикнувшую Мэйдо. Прия вскинул руку, ставя защитный барьер от ветра. «Опередил меня, надо же!» Скорость убила прочность: барьер почти мигом начал рассыпаться. Пришлось вмешаться и поддержать. Увы: смешно, обидно, грустно – но против стихии ничего не мог даже мастер-джедай.

Стены задрожали, пол накренился, Квай-Гон почувствовал, как под ногами расходятся доски.

– Здание срывается! – заорал он. – Уходите! Прячьтесь!

Он проклинал и себя, и Мэйдо – надо было не слушать, надо было любым способом засунуть вздорную выскочку в подвал, в гробу он видел ее бесценное доверие. Запахло чем-то ядовитым, кто-то кричал от боли, в темноте ничего не было видно, все прорывались в коридор, кто-то пытался пробиться обратно, из подвала несся вопль множества голосов. Квай-Гон заметил летящий на него стул и Силой оттолкнул его, Мэйдо барахталась в складках плаща и очень мешала. Блеснул свет фонарика – представитель полез помогать, вечная беда всех целителей, у них голова отключается… его сбили с ног, он растянулся на полу, выпустив фонарик – тот улетел, подхваченный порывом, в коридор.

А потом из темноты полыхнуло пламя.

========== Глава 20 ==========

Оби-Ван напряженно вслушивался. В глубине дома затихали шаги: учитель, ма… просто Прия, полномочный эмиссар Сената – все ушли, оставили его одного с задержанным по закону Республики опасным преступником.

Или нет?

Он взглянул на связанного по рукам и ногам губернатора. Вид у того был безвредный, но Оби-Ван не обольщался. Йода говорил: безобидное часто маскируется под опасное (как ходячая кочка в лесу), а опасное – под безобидное (как Красная Гора). А учитель добавлял, что самый слабый противник становится сильным, когда его загоняют в угол.

Чуть слышно хлопнула входная дверь, и вся ответственность легла на плечи Оби-Вана. Губернатор безропотно переносил страдания и попыток провокаций не предпринимал, но Оби-Ван чувствовал недоброе и не понимал, откуда оно исходит. От губернатора? От ма… просто Прии? Но тот был добрым, участливым даже больше, чем… Оби-Ван оборвал себя на полуслове: учитель – это учитель, не дело падаванов что-то требовать от учителей.

Губернатор собрался поспать, и то, что он сидел, ему ни капли не помешало: он поерзал задом по кровати, свесил голову на грудь, вздохнул и умиротворенно закрыл глаза.

Оби-Ван и сам был не прочь немного вздремнуть. Он уже неделю не мог толком выспаться: не получалось привыкнуть к коротким суткам – он проваливался в сон и тут же выныривал, не успев отдохнуть, а сейчас голова была странно тяжелой. Но спать ему было нельзя – учитель на него рассчитывал.

Он мог поесть. Еды на столе было много, но останавливало то, что губернатор, если верить госпоже Мэйдо и ма… просто Прие, намеревался их с учителем отравить. Оби-Ван подумал растолкать губернатора и скормить ему что-нибудь на пробу, но решил, что учитель не обрадуется, если арестованный ненароком превратится в покойника.

От нечего делать Оби-Ван стал рассматривать клинок. Полукороткий жёлтый – табельное оружие, синтетический кристалл, конвейерной штамповки рукоять. Ничего личного, ничего уникального, ничего… живого. Меч мастера… то есть просто Прии… «Как вообще правильно к нему обращаться?» Его меч, в отличие от него самого, был поразительно скучным.

И потому – поразительно интересным.

Когда их выпуск работал над мечами, Оби-Ван единственный слушал Хойанга. Остальные считали, что он нудный – непонятно, почему, ведь тот говорил важные, интересные вещи: что по мечу можно понять владельца и его душу.

У Оби-Вана кристалл был голубой. Хойанг сказал – цвет мечты. Таким становится кристалл у тех, кто по пути джедая идёт, движимый грёзами о прекрасном и достойном. Ещё он сказал, что кристалл может стать темнее с годами, когда мечта сменится или верой, или отчаянием.

Но разве кристаллы меняются?

Вот, например, учитель. Зелёный клинок – светло-зелёный, ответственность и жажда битвы. Такой джедай никогда не останется в стороне, если может вмешаться, не пройдет мимо, если может помочь. Такой джедай всегда готов нести ответственность за свои и чужие действия, принимая эту ответственность раньше, чем принимает решение, как поступить…

…учитель и учитель, а этот меч был жёлтый и ничего не мог поэтому сказать. Хотя мастер… как бы его ни звали, тоже был под стать мечу: вроде и штатный, вроде и свой, но – непонятный.

Интересно, каким бы учителем был этот Прия? Оби-Ван видел многих, одни любили своих учеников, другие – нет, третьи любили, но делали вид, что не любят. Наверное, были и те, кто не любил и притворялся…

Но Квай-Гон был лучшим. Он не делал вид, что обожает ученика, но всегда защищал его и о нём заботился. Он никогда не забывал растолковать непонятное или прокомментировать происходящее. Он дал Оби-Вану шанс стать настоящим рыцарем, доказал, что это возможно, что нет никакого проклятия непринятых… а вот бедному Прие шанса никто не дал, и значит, учителем ему никогда не быть.

А жаль, наверное.

Было несложно представить его мастером. Кем-то вроде Магистра-Отшельника: вечно словно где-то далеко и одновременно всегда рядом, витающий меж звёзд и твёрдо стоящий на земле, говорящий загадками, ключ к которым всегда прямо перед гадающим… Оби-Ван, в отличие от многих ровесников, любил Магистра-Отшельника и часто подолгу сидел у него, когда учитель был на миссиях. «Когда вернусь, надо будет к нему сходить», – подумал он, и мысли ушли от учителей к статуе и к коридору, где она стояла, и к залу фонтанов в Храме…

Снизу донесся какой-то звук. Оби-Ван встрепенулся и прислушался. Губернатор всхрапнул. Звук больше не повторялся, и Оби-Ван успокоился. Противник был связан, у него самого в руках был меч, учитель на него надеялся, и он не имел права его подвести.

Внизу что-то упало, Оби-Ван вскочил, губернатор на этот раз тоже проснулся, а может, он и не спал вовсе.

– Мне так сильно связали руки! И ноги, – сообщил губернатор. – Хорошо, хоть не шею, впрочем, чего я жалуюсь, он бы мог…

Оби-Ван утвердительно кивнул.

– Ты ведь можешь меня развязать? Хотя бы ослабить веревки. Я старый уже человек…

Оби-Ван задумался. Губернатор был прав, но и учитель знал, что делает, поэтому он помотал головой.

– Ну и ладно, – вздохнул губернатор. – Руки, ноги, как-нибудь досижу.

Оби-Ван прислушался к дому и к Силе. Что-то было, живое, но что? Крыса? Воришка? Или на площади кто-то устроил одиночный пикет и швыряется в окна камнями и засохшим дерьмом?

– Я читал, – после короткой паузы начал губернатор, – джедаев учат быть справедливыми. Скажи, со мной поступили по справедливости?

Оби-Ван поморщился и насторожился. «Если слышишь слово “справедливость” – помни: тебя пытаются нагреть», – говорил Декстер, друг учителя.

– Я верил госпоже Джо… ну, этой… – губернатор трагически всхлипнул, опять помолчал. Оби-Ван подумал, что он выбирает подходящую тактику. – Вот так ты веришь человеку, считаешь его своим другом, а он предает тебя в самый последний момент. Знал ли я, что она – эмиссар Сената? Да ранкор меня отымей! Разумеется, нет.

Губернатор наклонил голову. Оби-Ван снова сел в кресло, сжал крепче меч, посмотрел на подлокотник, на котором пристроил обрывок балдахина. Губернатор проследил за его взглядом и жалобно произнес:

– Она предъявила документы, ей поверили. Мне она их предъявляла, фальшивые, но я наивный старый дурак! Или я не хотел добра? Она сказала – незаконный референдум! Разве может быть воля народа объявлена незаконной, как полагаешь?

Оби-Ван потянул на себя кусок балдахина, и губернатор печально посмотрел на потенциальный кляп.

– Вот, да, ты тоже хочешь заткнуть мне рот. Как это обидно – ты делаешь всё во благо, тебе в ответ причиняют зло.

– Вы убили журналиста, – неожиданно для себя самого сказал Оби-Ван. Он не знал этого Риза, но слышал, как о нем отзывался Нут, и был уверен – тот был неплохим парнем.

– Я? – губернатор подпрыгнул. – Я? Я? Ты поверил!

– И пытались убить учителя.

– Не успел же! – воскликнул губернатор, подаваясь вперед. – Что ты, что ты, я никогда бы не стал. Что там этот… да что же такое, столько людей лишили меня законной власти. Теперь они, наверное, передерутся. Эта Джодо, или как ее там, тварь еще та.

«Учитель с ней разберется», – мысленно пообещал ему Оби-Ван и вспомнил, как они прокрались в резиденцию, как учитель разговаривал с госпожой Мэйдо… и весь мокрый сел на ее кровать, причем этого и не заметил, а она ничего не сказала. Оби-Ван хихикнул.

– Да, да, – закивал губернатор, по-своему расценив его смех. – Ты такой маленький, а всё понимаешь. Нет, ну еще бы чуть-чуть, и твой учитель отправил ее под арест. Во-первых, она бегала тут с оружием. Это запрещено. Зачем он развесил уши, похож ведь на умного человека, но тут же такие глаза! В этом мире, дитя мое, всё зло – от баб.

Оби-Ван ничего не мог сказать про глаза госпожи Мэйдо, подумал только, а смотрел ли он вообще хоть раз ей в глаза. Но фраза оскорбляла и Ату, и Майру… возможно, даже просто Прию, так что он сурово нахмурился.

– Это я, конечно, напрасно, – притворно смутился губернатор. – Тебе рано обо всем этом знать, да, ты прав. Тогда считай, что в мире все зло – от политиков. А я? Я разве политик? Я администратор. Очень, скажу тебе, неплохой, и всё, что я делал, на благо народа.

Оби-Ван прекрасно видел упомянутое благо – драки, разруху и горы дерьма, но не нашел причины спорить, поэтому он поднялся и строго уставился на губернатора.

– Я молчу, молчу, – тут же сдался тот. – Очень неприятно, когда тебе в рот суют грязную тряпку. Кто-то украл моего дроида, ну что за люди, или это фалнауты, никакого уважения к властям.

И он надолго заткнулся. Оби-Вану показалось – заснул, но проверять он не решился, тем более в сон клонило его самого, так что, с одной стороны, болтовня губернатора отвлекала, с другой его задача – охранять преступника, а не беседовать с ним.

Было душно, сильно пахло чем-то прелым и неприятным, от духоты и запаха начала болеть голова. Оби-Ван подошел к окну, забранному ставнями, в которых не хватало половины досок, но не успел решить, стоит ли его открывать. Внизу что-то упало и покатилось, потом, как показалось, кто-то пробежал.

Губернатор поднял голову.

– Сидите здесь, – приказал Оби-Ван, будто он мог куда-то упрыгать. – Я проверю, что там такое.

Учитель запер их снаружи. Оби-Ван подергал дверь, присел, чтобы посмотреть в замочную скважину, ничего не увидел, выпрямился и зажег меч. Губернатор испуганно запищал, но вряд ли боялся на самом деле. Оби-Ван примерился и, стараясь, чтобы не дрогнула рука, аккуратно вырезал дверной замок.

Он опасался, что дверь загорится, но дерево в этом доме было пропитано чем-то защитным. Подобное он уже видел, когда они с учителем выбирались из подвала.

В кабинете было пусто. Оби-Ван быстро прошел до конца, высунулся в дверь, озираясь по сторонам.

Никого, тишина.

– Пери? – позвал он на всякий случай. Тот куда-то делся, никому ничего не сказав, и сначала Оби-Ван посчитал, что его просто прижало, но сколько можно сидеть в туалете, даже если учесть, что из господина Нута так себе кулинар? – Пери, это ты?

Оби-Ван сделал шаг в коридор. Если бы это действительно оказался Пери – было бы здорово. Они уже не один раз попадали вдвоем в переделки. Пери мог поддержать, Пери был умным и интересным. Почти взрослый – и при этом сущий ребёнок, когда дело доходило до жизни как таковой: зло он видел исключительно в датападе. Потому и к смерти, и к трупам, и к опасности относился как к игре, будто в реальном мире тоже у всех по пять сердечек, а если закончатся, можно прихватить ещё парочку, надо только удачно подпрыгнуть.

С Пери было… легко. И приятно, потому что из-за его детскости Оби-Ван чувствовал себя старшим, умным и ответственным. С Пери было спокойно. Сейчас Оби-Ван был один и испытывал если не страх, то неуверенность. Ему нужен был кто-то, на кого можно положиться, кого можно защитить. Кому можно верить.

Ведь говорит же Йода, что друг – это тот, кто никогда не предаст.

– Пери! Иди сюда!

Оби-Ван не боялся того, что – или кто – могло находиться в доме. Он был уверен, что справится, учитель отлично его обучил… это ведь не проклятые лепты? Он напряженно слушал тишину. Если бы снова донесся звук, ему стало бы легче – можно было понять, что происходит, но дом молчал, и от этого становилось жутко.

Оби-Ван прошел до лестницы. Спуск на первый этаж, а чуть дальше – спальня госпожи эмиссара. Может быть, она решила остаться?