Текст книги "Сепия (СИ)"

Автор книги: Darr Vader

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

В двери постучались, и Пьетро молча обернулся; он не ожидал, что в комнату заглянет Ванда; в последнее время девушка плохо спала и часто жаловалась на головные боли – вот и сказалось частое употребление блокаторов. Чарльз разрешил уменьшить дозу, но предостерёг, что высока вероятность того, что она не сможет совладать с собственным спектром сил – они разрывали девушку изнутри, а из-за травмы головы – в будущем могло повлечь за собой что-то ужасное. Хрупкая, слабенькая Ванда: стекло внутри уже пошло паутиной трещин. И эта милая девушка, любящая кукольные платьица и сказки на ночь, сможет сделать что-то плохое? Ни Пьетро, ни родители в это не верили, ведь девушка, несмотря на свой возраст, вела себя как одиннадцатилетний ребёнок: любила игрушки, коллекционировала плюшевых мишек, закрывала глаза ладошками, когда герои фильма целовались… Какая же она ещё маленькая… Пьетро, усмехаясь, покачал головой; Ванда, стоя в проёме, лишь теребила подол платья и ждала, как самая послушная девочка, когда брат пригласит её войти; ей нужны были именно слова, а не мысли Леншерра, которые она уже успела прочитать. Молодой человек, подвинувшись к краю кровати, похлопал по месту рядом с собой, и девушка в одно мгновение оказалась возле брата, стиснув его в крепких объятиях. Ванда всегда по нему скучала, а теперь Пьетро уезжает из родительского дома навсегда. Пусть он и обещал, что по выходным и праздникам будет заглядывать в гости, но она верила, что всё это теперь станет такой редкостью, что может и вовсе не случиться в будущем. У Ванды слезились глаза, и она кусала губы, чтобы не заплакать; сегодня, возможно, она видит своего брата последний раз в жизни.

– Пьетро, не уезжай, пожалуйста, – шептала она ему в плечо, а брат нежно гладил её по волосам. – Я так скучаю по тебе. Я не хочу, чтобы ты уезжал. А как же мама? А как же папа?

– Ванда, всё в порядке, – улыбнулся мутант, – Я приеду уже на следующих выходных. И обязательно привезу тебе что-нибудь интересное.

– Обещаешь, братик?

– Обещаю.

Ванда… Такая взрослая, но такой еще ребенок – не способна даже самостоятельно принимать решения, всегда полагается либо на родителей, либо на сестру или брата… Последний вот исчезает из её жизни, как она сама предполагала, навсегда, но Пьетро ведь сказал, что будет навещать её и будет покупать ей подарки. А она очень, очень любит подарки! Девушка, разомкнув объятия, присела рядом с братом, осматривая настенные трофеи, будто видела их впервые; она забавно качала носочками, шёпотом напевая себе какую-то незамысловатую мелодию – кажется, это из того детского сериала, который она любила смотреть по утрам за завтраком. Пьетро, наблюдая за сестрой, усмехнулся; всё-таки ему будет её не хватать – его вечной младшей сестры, которая не торопится взрослеть. Наверно, она навсегда такой останется – ребёнком в теле взрослого. Может, оно к лучшему? Хоть кто-то в их семье не будет задумываться о возможном плохом будущем и не будет сильно переживать за то, что происходит в том мире, где они живут. Ванда ведь, при достаточной концентрации силы, вполне может построить свой мир и уйти в него с головой, но… Слишком рискованно, слишком опасно. И Пьетро это понимал, от того, глядя на сестру, сжимал кулаки и тяжело вздыхал… Он не бросит Ванду, не бросит родителей, и по первому телефонному звонку обежит весь экватор с такой скоростью, которая может поспорить со скоростью света – чтобы успеть, чтобы быть рядом с родными и близкими, когда им плохо. Но сейчас ему не хочется думать об этом; впереди его ждёт новая жизнь, новые знакомства, всё новое и неизвестное… Пьетро, тряхнув головой, быстро поцеловал сестру в щёку, отчего она тут же покраснела; настоящий невинный ребёнок, смотря на которого хочется только улыбаться. Ванда точно никогда не повзрослеет… Но это разве важно?

Пьетро, встав с кровати, подтянул чемодан за ручки и поставил его на пол – нужно откатить его ближе к выходу, хотя… так этого не хотелось. Здесь он вырос, здесь получил свои первые награды, здесь узнал вкус популярности, но контракты с различными спортивными компаниями вынужденно заставляют его переехать. И на кой чёрт он согласился на всё это? Возможно потому, что хотелось уже начать свою собственную жизнь и перестать ею с кем-то делиться или делить. Он – взрослый самостоятельный молодой человек, которому уже не нужна родительская опека, ведь и заработать денег, и прокормить себя Пьетро вполне способен; тем более с его-то талантами. Ванда ещё с минуту смотрела на трофеи брата, а после резко поднялась с кровати и, выхватив у Леншерра ручку чемодана, подкатила тот к выходу из комнаты – даже здесь она рвётся первой и проявляет заботу. Пьетро улыбнулся; Ванда бы добилась многого, не будь у неё такие опасные силы и не получи она травму в детстве. Он знал правду, но Анну не осуждал; всё-таки они уже все достаточно взрослые люди, а время не перемотать назад; каждый живёт своей жизнью и проживает её так, как ему хочется: Ванда – счастлива, и это самое главное.

Увлекшись собственными мыслями, Пьетро даже не услышал, как его зовут; мать приготовила завтрак – панкейки с мёдом, кленовым сиропом и кубиками масла; аппетитный аромат стоял на весь особняк. Ванда тут же запрыгала на месте от радости – она, как и любой ребёнок, была рада отведать столь вкусные лакомства, поэтому, схватив брата за руку, даже не удосужившись спросить, хочет ли он позавтракать в кругу семьи (а он определённо хотел), потащила его вниз, на кухню. Спустившись по лестнице, чуть не столкнувшись с вернувшейся с работы Анной, брат с сестрой готовы были на всё ради вкусного, пусть и немного вредного завтрака; очутившись в дверном проёме и застав отца, читающего утренний выпуск газеты «Daily Bugle» с чёрно-белой фотографией знаменитого спортсмена – копией того, что стоял на пороге кухни – на обложке, и мать, поставившую на главный стол тарелку с башенкой оладий, над которыми курчавился пар. Запах кружил голову, манил к себе, приглашая за стол, и близнецы не смогли сдержаться; уселись на стулья, пододвинули к себе столовые приборы и стали ждать, когда присоединится жена главы семейства и Анна, которая будто специально медленно раздевалась; Эрик Леншерр, свернув газету и положив её на край стола, взял кружку в руки и сделал несколько глотков – кофе уже остыл, слишком горячий он не любил. Старшая дочь присоединилась к завтраку через пару минут, на ходу снимая любимый розовый рюкзак, обвешанный значками ещё со школьных времён, и бросив его рядом со своим стулом. Магда молча положила каждому на тарелку по два-три (кто-то ведь вечно на диете) панкейка, обильно поливая их кленовым сиропом; кто захочет добавки – возьмёт из общей тарелки. Женщина присела рядом с мужем, беря в руки столовые приборы и начиная резать свой завтрак на маленькие кусочки, масло на которых уже успело подтаять. Почему-то никому не хотелось нарушать семейную идиллию, будто одно слово может разрушить столь прекрасную картину, но… у каждого из них на душе было что-то, что должно было в итоге открыться; все они уже заранее скучали по Пьетро, который на данный момент сидел с остальными домашними за столом и смаковал завтрак, приготовленный Магдой – скоро и такие уютные моменты исчезнут из их жизни, а этого так не хотелось. Но… всё уже решено, и менять свои принципы в угоду другим никто не собирался и не собирается. Эрик начал первым:

– Сынок… – слова застревали в горле, и мужчина вновь сделал пару глотков кофе, – может… Может, всё-таки?..

– Папа, не стоит, – Пьетро даже не смотрел в глаза Эрику, лишь ковырялся вилкой по тарелке – привычка, оставшаяся с детства, – я всё уже за себя решил. В конце концов, именно ты мне когда-то говорил, что когда я смогу сам себя обеспечивать, то мне придётся покинуть отчий дом. Так вот – время наступило. И не заставляйте меня передумать.

– Мы и не хотим, сынок, – улыбнулся Леншерр-старший, – мы просто… Очень гордимся тобой. Но если ты надумаешь всё бросить и вернуться, знай, что наши двери всегда открыты.

– Я ещё не уехал, а вы меня уже назад возвращаете, – усмехнулся Пьетро; знал, что старики не хотят отпускать его в большой мир, но… им придётся смириться. В конце концов, разве после этого он их забудет? Никогда. – Я в следующие выходные привезу вам сувениры. Ванда, вон, уже мне очередного плюшевого медведя заказала в свою коллекцию.

– С бантиком! – влезла в разговор девушка, набив полные щёки оладьей и с трудом их пережёвывая. – И чтобы в платьице был!

– Обязательно, – кивнул Пьетро, потрепав младшую сестру по голове. – В горошек, правильно?

– В горошек.

Анна молча наблюдала за происходящем, стараясь делать вид, что ей совершенно не противно сидеть с этими, как она считала, отбросами общества, за одним столом; эти фальшивые улыбки, лицемерные комплименты в сторону смазливого братца, который своим обманом за такой короткий промежуток времени добился всего – раздражало до зубного скрежета. И почему она должна будет скучать по тому, кто не заслужил всего этого? Один из быстрейших мутантов за какие-то пару лет стал звездой спорта, моделью для дорогих журналов, его постоянно звали на какие-то конференции и выставки… Противно, мерзко, неправильно! Всё должно было сложиться совершенно не так; в лучшем случае, Пьетро должен был разгребать дерьмо на улице, а не светить улыбкой с рекламных плакатов отовсюду, где только можно: телевидение, газеты, билборды, листовки… Популярность его когда-нибудь погубит! Анна в этом не сомневалась. Родителей вот уже погубила, раз они не могут открыть глаза и взглянуть на происходящее под другим углом; почему старшая дочь, будучи почти тридцатилетней женщиной, должна жить в доме родителей, присматривать за полоумной девкой и работать в грязном кафе на краю города официанткой, зарабатывая при этом какие-то жалкие гроши. Личная жизнь? Никого не волнует, ведь за Вандой надо присматривать, пока другие помогают своим старым друзьям в постройке нового учебного заведения. И это бесило. Анна – тоже человек, так почему с ней всё равно обращаются как с какой-то прислугой? И почему за это она должна благодарить Пьетро и чуть ли не целовать ему задницу? Анна просто мечтала о том, чтобы судьба распорядилась так, чтобы всё то, что бессовестно «украл» её брат, вернулось обратно, а сам он понёс наказание, очень жестокое наказание…

Лишился того, чем он больше всего дорожит…

– Анна?

Голос Магды заставил девушку положить вилку и посмотреть на женщину; опять будет говорить о том, что старшая сестра игнорирует брата и ничего ему не говорит. Опять начнутся разборки, в которые вмешается Эрик, и всё пойдёт по очередному кругу, как раньше; нет, сегодня не стоит устраивать сценки – лучше один раз натянуть на лицо фальшивую маску, мило улыбаясь тем, кого ненавидишь, чем потом выслушивать всякую чепуху в свой адрес. Анна откинулась на спинку стула, вздохнула, мысленно расслабилась и обратилась к Пьетро:

– Знаешь, братец, хоть ты и доставал меня в прошлом, да и сейчас иногда тоже, – она чувствовала, как начинают закипать родители; как легко ими манипулировать оказывается, – но… я буду тоже скучать по тебе. Приезжай поскорее домой. А лучше – вообще оставайся. Серьёзно, нам тебя будет очень не хватать.

– Спасибо, Анна, – Пьетро выдавил из себя улыбку, зная, что слова, сказанные старшей сестрой, были вовсе не искренними. Ну, раз ей не хочется лишний раз портить приятную семейную атмосферу, то и он ей подыграет. – Я приеду на этих выходных, я же сказал.

– Замечательная новость, Пьетро! Просто замечательнейшая!

Мутант улыбнулся, молча смотря в свою тарелку; он даже не слушал того, как родители вновь обсуждают его судьбу, его будущую жизнь вне семейного гнёздышка; как затрагивали разные темы, в особенности тему именно его будущей семьи, карьерного роста, и что вообще с ним станет. Пьетро это забавляло; старики, наверно, своей заботой его до могилы доведут, но это было чертовски приятно – его любят, о нём помнят и никогда не забудут. Но птенцу пора расправить крылья и уйти в свободный полёт; в конце концов, у него должна быть своя жизнь, которую он сам должен построить. Осталось теперь только дождаться такси, чтобы навсегда разделить жизнь на «до» и «после»; сегодня ещё столько всего нужно успеть сделать, столько всего обустроить… Услышать скрежет ключа в замочной скважины новой квартиры, обмыть апартаменты, заснуть почти что на голой кровати… Как же ожидание напрягало; Пьетро хотелось прямо сейчас встать из-за стола и просто молнией вылететь из особняка, добежать до нового дома и просто, наконец, там расслабиться: и мыслями, и телом. Но набегаться он ещё успеет – сегодня нужно просто получить удовольствие от того, что находишься в кругу семьи, которые тебя любят и которые уже по тебе скучают, хотя ты еще не уехал. Пьетро улыбнулся, поднося вилку с кусочком панкейка в сиропе ко рту; именно за такие моменты стоит ценить жизнь. И сильно любить её.

Потому что таких приятных моментов в будущем, в виду разных обстоятельств, может и не быть.

***

Вечерело; по улице уже зажглись фонари, освещающие дорожку прямиком к именному особняку Леншерров. Пьетро стоял на пороге, сжимая ручку чемоданчика на колёсах, тяжело дышал; всё-таки это был серьёзный шаг в его жизни и какой-то даже сложный – отчего-то было трудно даже предполагать своё возможное будущее. Магда устроилась рядом с Эриком, положив голову ему на плечо, и вытирала платком выступающие слёзы; её мальчик уже совсем вырос, но ей так не хочется в это верить. Наверно, каждая мать не может смириться с тем, что её дети уже взрослые и каждое расставание с любимым отпрыском даётся особенно болезненно. Ванда держала мать за руку, кусая губы; старший брат уезжает, и теперь ей некому будет рассказывать выдуманные истории про её семью и свои игрушки, некому придумывать смешные анекдоты и делиться чем-то сокровенным. Была Анна, но это… Это совершенно не то. Старшая сестра никогда не сможет заменить брата… А Пьетро просто стоял, слушая, как к главному ходу уже подъезжает машина – жёлтый Ford с шашечками на крыше; совсем скоро – спустя всего три минуты – автомобиль остановился; таксист, выходя, салютовал фуражкой семье и открыл багажник – вот и всё, теперь можно паковать чемоданы и отчаливать. Мужчина забрал у восходящей спортивной звезды его сумки и кинул их в машину, дожидаясь, когда его клиент попрощается со своими родными – знал, что это затянется, ведь всегда прощание с собственными детьми слишком длительное и волнующее. Увы, он тоже это проходил, поэтому не стал поторапливать клиента – в конце концов, у него же сегодня выходной! Пьетро передёрнул плечами; его знобило от волнения, но отступать от своей мечты он не намерен, однако так тяжело смотреть на родителей и сестёр, глотающих слёзы… Особенно его мама, которая, боясь посмотреть на сына, спряталась в объятиях супруга – ей это расставание давалось особенно трудно, пусть утром она и делала вид, что всё в порядке, но… это всё чертовски сложно.

Но она понимала, что рано или поздно это бы случилось.

– Мама? – осторожно позвал Пьетро, положив ладонь на плечо женщины, и она, резко развернувшись, обняла его настолько крепко, насколько могла. Магда плакала, прижимаясь к груди своего ребёнка; хотела что-то сказать, но лишь всхлипывала – слова застревали в горле. – Ну, мам, всё же ведь хорошо. Я скоро приеду, обещаю. Почему ты не плакала, когда я уезжал в командировку в Англию, м? Я ведь приеду уже на этих выходных! Ну же, не плачь.

– Просто… – Магда выпустила Пьетро из объятий и отошла в сторону, – до сих пор не могу поверить в то, что ты вырос. Мой мальчик… Ты уже такой взрослый.

– Мам, – молодой человек подошёл к женщине и, достав из кармана куртки платок, аккуратно вытер её слёзы, – ну, прекращай. Я не хочу видеть тебя расстроенной.

– Он прав, Магда, – Эрик обнял жену за талию, – наш мальчик уже взрослый, и тебе не стоит беспокоиться за него. Если он сказал, что всё будет в порядке – значит, всё так будет.

– Знаю, просто… – женщина немного успокоилась, смахивая со щеки очередную слезинку, – просто… тяжело.

– Понимаю, – кивнул Эрик и, подойдя к сыну, заключил его в крепкие объятия. – Сынок, всё у тебя будет отлично. Научись жить по-своему, по своим правилам или как там сейчас молодёжь выражается? Только про нас, стариков, не забывай. И, если подцепишь тёлочку…

– Пап! – Пьетро посмеялся в кулак; иногда его родители любили перебарщивать с этим самым «молодёжным сленгом», отчего их слова так и хотелось растащить на цитаты и приписать в какие-нибудь тексты для стенд-ап выступлений.

– Просто я пожелаю тебе удачи. Твои старики очень сильно любят тебя.

– И я вас тоже люблю.

Пьетро усмехнулся; всё-таки у него были замечательные старики. И поэтому он, подойдя к ним, сильнее обнял своих родителей, шепча, как он их любит; Магда смеялась, Эрик улыбался – они немного успокоились и смогли свыкнуться с той мыслью, что их драгоценный ребёнок покидает родительский дом. Но стоило молодому мутанту отпустить из объятий родителей, как на него тут же налетела Ванда, повисшая на его шее. Вот ей особенно тяжело давалось это прощание: Пьетро – любимый её брат, которого она теперь не скоро увидит. И девушка, всхлипывая и глотая слёзы, шёпотом повторяла одно и то же:

– Не уезжай, братик… Не уезжай, пожалуйста!

А Пьетро просто гладил сестру по темным, перевязанным алой ленточкой, волосам; всё-таки Ванда ещё совсем-совсем ребёнок. Брат поцеловал её в макушку, на прощание обнял и, коротко кивнув всем, решил, что хватит с него уже всех этих нежностей – пора бы в путь. И, глядя на то, как скучает на водительском сидении таксист, стоило бы поторопиться, однако… Мутант посмотрел в сторону старшей сестры, которая, опустив голову, просто водила носком ботинка по асфальту; с Анной у него всю жизнь были натянутые отношения, и эти слова удачи, сказанные ею, были фальшивыми, как и слёзы, и эта улыбка на её лице – она рядом с братом не умела быть счастливой. И Пьетро даже сейчас было трудно подойти к ней, обнять, сказать прощальные слова и как-то неуместно пошутить, но сыграть спектакль перед родителями было обязательным пунктом в их отношениях и в их финальной точке – им важно было знать, что их сыну не всё равно на всех них. Пьетро и не было, но с Анной… с ней просто было всё сложно. Однако, несмотря на то, что с каждым шагом приближаясь к сестре, мутанта будто тянуло назад, он, всё-таки пересилив себя, позволил обняться с ней на прощание; девушка не оттолкнула его, но вела себя как-то колюче, боязно и осторожно. Пьетро усмехнулся; хорошо, что хоть перчатки на руки не надела, касаясь его, а то было бы совсем смешно.

– Пора? – Анна старалась выдать из себя искренность, но получалось нелепо. И она, и брат это понимали, от того просто молчали.

– Пора, – согласился Пьетро. – Анна, я… Впрочем, неважно. И тебе тоже удачи.

Парень лишь помахал ей рукой и совсем скоро оказался около автомобиля, широко улыбаясь и посылая всем воздушные поцелуи; как же он будет скучать по всем ним даже первые несколько дней, живя самостоятельно в собственной квартире. Наверно, в эту ночь ему даже не удастся заснуть, но от того как-то интереснее. Открыв дверь Ford’a и садясь на пассажирское кресло, Леншерр помахал своим в окно, а после, когда взревел мотор, отвернулся, ожидая того самого долгожданного момента, когда он выедет за ворота особняка и отправится в путь за новой жизнью с практически чистого листа. И она начинается уже прямо сейчас…

Автомобиль выехал за ворота в сторону горизонта, постепенно удаляясь всё дальше и дальше от фамильного особняка. И когда машина скрылась из виду, Эрик и Магда всё ещё стояли на пороге дома, обнимаясь, все ещё не веря в то, что произошло. На старшую дочь они внимания не обратили, впрочем, как и всегда, но Анна свыклась с этим, однако, стоило ей только подняться на ступеньки и открыть входную дверь, как её чуть не столкнула с порога Ванда, пулей влетевшей в дом. Старшая сестра лишь мельком успела заметить слёзы на щеках девушки; глупая-глупая маленькая девочка, которую предал родной брат. Анна знала о силе Ванды, и о том, что она могла создать при её помощи, и готова была воспользоваться ею в любой момент. И вот юная мутант расстроена… Впрочем, ей-то какая разница – девушка никогда не считала нужным делиться чем-то с сестрой. И эти слёзы на её щеках… Глупая трата времени, сил, энергии! Анна пронаблюдала за тем, как её сестра быстро поднялась по лестнице, явно направившись в свою старую комнату, и решила проследовать за ней; родители всё ещё никак не хотели покидать улицу, видимо, мысленно также отправились в Сан-Франциско вместе со своим ненаглядным сыночком. Хорошо, что хоть одним уродцем в этом доме стало меньше. Ещё бы отца и Ванду куда-то деть – было бы восхитительно. Анна, поднявшись по лестнице и открыв дверь в спальную комнату, застала свою сестру на кровати горько плачущей; для неё уход брата из семьи сродни большой трагедии, если не хуже; будто сотню людей вырезали при ней, причём это сделал он же – такой родной для неё человек… Анна сжала кулаки, шумно выдохнула и, сосредоточившись исключительно на Ванде, подошла к ней и, присев на кровать, положила руку ей на голову, мягко поглаживая шёлк чёрных волос. Сестра никак не отреагировала, зарывшись лицом в подушку и громко рыдая; обиженная на весь мир, на весь свет, на брата, мать и отца, будет очень послушной девочкой в руках Анны – осталось только сыграть знакомый им обеим спектакль.

– Ванда? – она не ответила, лишь передёрнула плечами, когда рука сестры пыталась погладить её по спине. – Тише, дорогая, всё будет хорошо.

– Он бросил нас! – всхлипывала девушка. – Он всех нас бросил! Пьетро не вернётся же, я знаю, не вернётся… Глупый, глупый братик! Он нас предал!

– Дорогая моя, – Анна позвала её ласково, и Ванда подняла на неё красные заплаканные глаза и тут же бросилась к ней на колени, заключив в объятия. Старшая сестра явно не ожидала этого, но отталкивать девушку не стала, продолжая успокаивать, – милая моя сестренка, не плачь. Пьетро, он… Он просто дурак. Бросил свою настоящую семью ради карьеры и денег. Лжец, дурак, недостойный… Как? Скажи мне, моя милая, разве ты заслужила такой участи? – она взяла её за подбородок и чуть приподняла голову; Ванда отвела взгляд, боясь, что сестра, которая являлась для неё всегда авторитетом, разочаруется в ней из-за того, что она не умеет скрывать свою слабость. – Почему должна страдать из-за этого глупого мальчишки?

– Он мой брат, и я люблю его, – оправдывалась девушка, шмыгнув носом.

– Вот именно, – продолжала настаивать на своём Анна, – и такое поведение для него неприемлемо. Представляешь, если что-то случится с мамой? А с папой? А с тобой, малышка? Я уверена, что пролей ты хоть тысячи слёз, но Пьетро не вернётся. Он выбрал свою судьбу, в которой нет места семье. И нет места для тебя, Ванда.

Девушка внимательно слушала старшую сестру, вникая в каждое её слово, иногда всхлипывая, но стараясь больше не плакать; Анна не может ей лгать, она никогда не врет! И про неё говорит верно, и про родителей, и про вруна-брата… Ванда готова была вновь дать волю своим чувствам, но сделала вид, что она успокоилась, и Анна поцеловала её в макушку; Пьетро – предатель, и он должен понести наказание! То, которое заслуживает из-за того, что сбежал от своей семьи и всех обманул! Магия искрилась на пальцах Ванды, и ей хотелось, чтобы всё в комнате ходило, летало, менялось; чтобы реальность преобразилась именно в ту, которую она хочет. На лице старшей сестры она видела улыбку – вот кого следует слушаться и слушать, ведь Анна всегда есть и будет рядом.

У Ванды больше никого нет…

– Сестренка, – девушка пыталась найти в сестре какое-то решение, утешение; будто сканировала ту, которую сидела рядом и гладила её по волосам, – я люблю братика и хочу, чтобы он был рядом. Что мне делать? Я не хочу его терять! Я не хочу, чтобы он навсегда уходил из семьи.

– Моя дорогая, – ядовито-медовым тоном протянула Анна, – ты можешь всё, что угодно. Если, конечно, захочешь. Ты ведь очень способная у меня девочка!

– Да-да-да! – быстро-быстро закивала Ванда.

Анна улыбнулась; манипулировать родной сестрой, способной даже к чертям уничтожить этот мир – слишком просто. Хочет вернуть брата? Она вернёт, пусть в этом даже не сомневается, но сделает это так, как того захочет любимая старшая сестра – чтобы парнишка, верящий в себя, любящий свою семью и обманывающий всех вокруг, страдал также, как и те, кого он успел обогнать в своей никчёмной лживости. Пусть ему достанется так же, как и остальным.

И он потеряет самое ценное, что у него только есть.

В голове ярче лампы щёлкнула одна отвратительно-прекрасная идея, и Анна приторно улыбнулась; кажется, она знает, что нужно делать с тем, кто предал её семью – ту, которая самой девушки не принадлежит.

– Ванда, ты ведь хочешь, чтобы брат вернулся домой?

– Очень, очень хочу!

– Тогда я знаю, как мы с тобой это сделаем, – Анна взяла в ладони лицо Ванды. – Ты ведь будешь меня слушать? – девушка закивала, смотря в глаза сестре. – Тогда сделай так, чтобы… – она наклонилась к самому уху и прошептала: – …он никогда не смог убегать от своих проблем.

И, отстранившись, Анна увидела, как в глазах наивной дурочки Ванды вспыхнул огонек озорства; она просто ещё не знает, до чего может довести её сила, ведь границы ей неизвестны. И то, что Пьетро ушёл из семьи – теперь непозволительный просчёт, ошибка, за которую он должен поплатиться. Анна, зная, что, направив силу своей сестры-урода в правильное русло, сделала так, чтобы поганый щенок – единственный сын Эрика Леншерра – навсегда почувствовал на своей шкуре, какого это: быть нормальным. Какого быть тем человеком, который всегда остаётся в тени и которого не замечают. Пусть судьба Анны ляжет на судьбу самого Пьетро, который слишком уже набегался в своей жизни.

Пора бы и остановиться.

И Анна знает, что «любимая» младшая сестра ей поможет научить братца хорошим манерам.

***

Ключ повернулся в замочной скважине, а после – дверь отворилась, впуская нового жильца в роскошные апартаменты; здесь пахло чем-то новым, загадочным, непонятным – очень непривычно. Он в темноте нашел выключатель, щёлкнул по нему, и свет озарил внутренние убранства: вот и всё, теперь Пьетро, наконец-то, дома. В своей новой, родной квартире, где именно он теперь хозяин. Подкатив ближе чемодан на колёсах и оставив его возле обувного шкафчика, Пьетро, заперевшись на все доступные замки, тут же ринулся к дивану и, упав на мягкие подушки, полностью расслабился. Новая жизнь, новая квартира в самом центре Сан-Франциско, абсолютно всё в его жизни стало именно с этого момента новым – вот она та самая долгожданная свобода. Никаких тебе родителей, ни сестёр, никого – красота. Только он сам, и бесконечное время, которое можно потратить на что угодно: тусовки, девушки, выпивка, снова тусовки… О такой жизни только мечтать! Парень откинулся на спинку дивана, раскинув руки и ноги; всё-таки ехали они на такси достаточно долго – быстрее было бы на своих двоих, но надо беречь силы, ведь скоро снова на очередной спортивный марафон, а оттуда – прямиком на какие-нибудь важные конференции, где молодой и талантливый спортсмен будет белозубо улыбаться каждой встречной дамочке и расписываться не только на своих фотографиях, но и даже на тех местах, о которых некоторые могли только мечтать. Слава, слава, слава – как же она сладка на вкус, как же в ней приятно утонуть с головой; и ещё в качестве бонуса сыплются деньги в кошелёк и на банковский счет. Пьетро улыбнулся собственным мыслям; хорошо, что твои способности могут приносить пользу: вон, сделали из тебя звезду глянцевых журналов, олимпийского призёра по спринту и кроссу среди других спидстеров-мутантов, почти что уже актёра второго плана, а скоро – уже первого; в общем – медийную личность, за жизнью которой, должно быть, наблюдает вся страна. И ему это чертовски нравилось. Да и кому вообще не понравится такая жизнь? Всё ведь было как на ладони: любая девчонка была его, стоило ему только ей улыбнуться; любая выпивка или вкусное блюдо – за счет заведения, а эти многочисленные подарки поклонников и фанатов… Пьетро посмотрел на огромный шкаф-купе, на котором расположились все сувениры, подаренные ему его почитателями: тут и нарисованные собственноручно карточки и открытки, и какие-то украшения и даже виниловая фигурка издательства «Funko» с пружинистой головой имелась… Хоть алтарь возводи в центре квартиры! И эта идея!.. Возможно, что стоит её взять на заметку.

Пьетро вновь окинул взглядом свою новую квартиру; как же чертовски приятно иметь своё личное холостяцкое гнёздышко, которое можешь обставить как угодно: в достаточно большом прямоугольном помещении, две стены которой были полностью из стекла, выходящие на роскошные высотки Сан-Франциско, чьи билборды на крышах переливались всеми цветами радуги, было минимум всякой мебели – самое основное, что нужно человеку, не нуждающемуся ни в чем: большой диван с кучей декоративных подушек (как обычных, так и в виде каких-то персонажей: кто они и откуда – Пьетро не догадывался, но взял их потому, что слишком уж сильно запал в душу их дизайн), журнальный столик, несколько шкафов с безделушками, огромная плазма и музыкальный центр, а также встроенная кофе-машина – чтобы не бегать лишний раз на кухню. Однако во всем этом царстве модерна чего-то не хватало, и мутант не догадывался – чего именно. Может, настенных часов или же какой-нибудь цветастой картины с непонятными на ней кляксами, которые сейчас все называют «современным искусством»? Наверно, действительно не хватает таких декоративных мелочей, но спидстер займётся ими позже, когда распакует последний чемодан и разложит оставшиеся вещи по полочкам. Сегодняшний день должен быть полностью посвящён только ему; в кармане брюк завибрировал телефон, и парень, достав его, посмотрел, кто бы это мог быть: на экране засветилась фотография его агента, который любил пихать Пьетро просто всюду: от дешёвых журналов до рекламы фастфуда – что иронично, – деньги ведь просто так не валяются, и чтобы заработать их, приходилось подписывать даже самые странные контракты, и старый друг, Ричард Джонс, никогда не подводил в этом вопросе. Они знали друг друга ещё с колледжа и прошли через многое, чтобы в итоге оказаться на почти что самой вершине общества. И Пьетро был уверен в этом человеке настолько, что мог запросто назвать его своим братом.