Текст книги "Сепия (СИ)"

Автор книги: Darr Vader

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Ваш мальчик очень талантлив, миссис Леншерр, – наконец, после длительной паузы продолжил директор Хоулетт. – Его ждёт большое будущее.

Магда лихорадочно закивала как китайский болванчик и, резко поднявшись со стула, перевела взгляд на сына, сжимая кулаки до беления костяшек; что скажет отец, узнав, что его отпрыск – мутант? Какая будет реакция Ванды? А Анны? Старшая дочь с годами хоть и менялась в лучшую сторону – наладила контакты с отцом, постоянно вызывалась сидеть с сестрой, да и вообще стала вести себе иначе – будто приняла все ошибки прошлого, как есть, – но с Пьетро она до сих пор была на ножах; и теперь ещё эта новость… точно обескуражит её, как и Магду. И как ему удавалось скрывать свою мутацию столько времени? И что он успел с ней натворить? Что вообще успел сделать? Женщина прижала ладонь к груди – сердце готово было вот-вот выпрыгнуть, – а взгляд начал метаться по всей комнате, надеясь сосредоточиться на чём-то одном и собрать нити мыслей в один клубок. Только вот перескакивал с золотых трофеев за стеклом шкафчика на аквариум с золотыми рыбками… Пьетро… ну что же с ним делать?

Набрав полную грудь воздуха, Магда решила заговорить:

– Мистер Хоулетт, я… Я поговорю со своим сыном. Нам нужно будет многое обсудить. Правда, Пьетро?

Мальчик виновато опустил голову.

– Знаете, с талантами вашего сына из него получилась бы спортивная звезда, – настаивал на своём Джеймс, – подумайте об этом на досуге.

– Конечно, мистер Хоулетт. У нас будет много времени это обсудить, – женщина взяла руку мальчика и повела его к выходу из кабинета директора. Пьетро только и успел схватить рюкзак и быстро натянуть куртку. – Всего вам хорошего, Джеймс.

– И вам того же.

– Что надо сказать перед тем, как уйти? – обратилась Магда к Пьетро, сжимая дверную ручку.

Мальчик закатил глаза, но всё же ответил – иначе и за то, что ведёт себя невежливо, ему тоже попадёт:

– До свидания, мистер Хоулетт.

Мужчина улыбнулся, и Магда, открыв дверь, толкнула сына в коридор. Нужно поговорить с Пьетро о многом, но с чего начать? Магда быстро забрала у мальчика его портфель – зелёный, с вышитой мордочкой зубастого зелёного монстра в центре, и с ушками на боковых кармашках – и быстро зашагала в сторону выхода из учебного заведения. Пьетро, спрятав руки в карманы, плёлся сзади, уставившись себе под ноги; вот надо было тогда попасться на глазу директору! Он ведь всего лишь хотел слинять с контрольной работы злючки мисс Фрост, но вот на выходе случайно врезался в мистера Джеймса Хоулетта, который не вовремя решил проверить посещаемость учеников. И все одноклассники тут же начали шептаться, мол, Пьетро умеет телепортироваться. А он умеет ещё лучше – быстро-быстро бегать! И эта способность очень часто выручала его: успеть списать что-то, сдать все нормативы по физической подготовке на оценку «отлично», встать в очереди в столовой самым первым, пока ещё все горячее… Не мутация, а мечта! Но теперь беззаботная жизнь закончилась, и от Пьетро начнут требовать слишком многое. А старшая сестра так вообще теперь будет над ним издеваться. Мальчик шумно выдохнул, приближаясь к матери и начиная идти с ней в один шаг, и Магда, немного приведя мысли в голове в порядок, всё же поинтересовалась у сына:

– И сколько ты… ну… скрывал это? Когда это проявилось? – слова не шли, и женщина не знала, как задать правильно вопрос, волчком крутящийся в голове. – Пьетро, почему ты ничего не рассказывал?

– Потому что из-за меня было бы много проблем, – буркнул мальчик, не поднимая головы. – Анна говорит…

– Послушай меня, сынок, – женщина сбавила шаг, – твоя сестра иногда слишком много болтает. И я знаю, какие у вас с ней отношения, но обманывать родителей – это очень плохо, – поучительным тоном говорила Магда. – Ты думаешь, что твоя тайна не открылась бы нам? Ты очень сильно ошибаешься.

– И… что теперь будет?

– Во-первых, сегодня с тобой явно захочет поговорить отец по поводу твоих «талантов», а во-вторых, – миссис Леншерр, расстегнув молнию на рюкзаке, сунула туда руку и, нащупав пару тетрадей, вытащила их и продемонстрировала Пьетро; обложки были расписаны пастами различных цветов, и почерк явно не принадлежал учительскому составу, – теперь я понимаю, откуда у тебя столько неудовлетворительных оценок и прогулов в журнале.

– Ну, ма-а-а-ам…

– Сегодня вас ждёт очень серьёзный разговор, молодой человек. Идём домой.

Женщина, убрав все школьные принадлежности обратно в рюкзак, повесила его себе на плечо и, взяв сына за руку, практически потащила его к выходу. Пьетро даже не хотел сбегать от матери – знал, что так себе сделает только хуже. И что же его ждёт дома? Отец точно будет в ярости, когда узнает, что его сын столько времени скрывал от него, что он мутант, а ещё эти дурацкие отметки в тетрадях и прогулы… Вот за последнее было особенно обидно. Потому что, кто высидит нудные лекции профессора МакКоя, любящего изъясняться самыми сложными и ни разу не понятными фразами на свете? А дурацкие уроки мисс Фрост? Да проще, наверно, обежать Землю по экватору, чем высидеть все занятия! Но объяснишь ли такие серьёзные проблемы собственным родителям, которые с сегодняшнего дня будут контролировать каждый шаг? Пьетро больше всего на свете не хотел разговаривать с отцом на тему своей мутации, но воспитательной беседы (по словам матери) явно не избежать. Он ведь ничего плохого не сделал, просто старался лишний раз не светиться… И не получилось.

Ну, и обманул пару раз. Ничего ведь страшного не произошло? Или?.. Пьетро ни о чём не хотел думать в данный момент – просто сильно хотелось домой.

Леншерры вышли из школы и направились к автобусной остановке, а оттуда – прямиком домой, в любимое семейное гнёздышко, где их уже поджидали Ванда и вернувшаяся с учёбы Анна – она уже успела оповестить мать SMS-сообщением о своём скором возвращении домой. Вот со старшей сестрой Пьетро не очень-то хотел пересекаться, зная, как с ней пройдёт очередной разговор – теперь открывшаяся мутация станет ещё одним поводом для вечных ссор. Главное, чтобы только отец не разозлился; мальчик сильно боялся предстоящего разговора с Эриком Леншерром, который явно не очень будет рад тому, что услышит от своей супруги… А из-за отметок и прогулов мальчику светит особое наказание… Лишь бы игровую приставку не отобрали, а на остальное ему как-то всё равно – он на всё готов, даже если ему придётся до конца своей жизни только и делать, что мыть посуду после обеда и пылесосить в гостиной – этого мальчик терпеть не мог. Пьетро прямо сейчас очень хотелось провалиться под землю, но очень жаль, что именно такой способностью он не обладал. Ещё бы иметь способность перематывать время… Мечты-мечты…

Мальчику одиннадцать, и он боится грядущих перемен, особенно связанных с его открывшейся тайной – у него были особые таланты, отличавшие его от остальных…

Он был просто очень быстрым.

***

Анна вернулась домой сегодня раньше обычного; не то, чтобы уроков было мало или ей просто надоело торчать в школе несколько часов подряд в окружении занудных преподавателей и тупых одноклассников, раздражающих до скрежета зубов – просто гувернантке мисс Харкнесс срочно потребовалось отлучиться по личным вопросам, а оставлять опасного маленького мутанта одной в доме – слишком рискованно. Девушка тут же сбросила грязные ботинки и босиком вбежала вверх по лестнице, к своей комнате, где сидела одиннадцатилетняя Ванда; девочку редко оставляли одну дома – за ней присматривали либо слуги, либо нанятые преподаватели или репетиторы, либо кто-то из родителей отпрашивался раньше с работы, но сегодня она была вынуждена заниматься собой самостоятельно последние полчаса, потому что у всех неожиданно появились срочные дела. Хорошо, что маленький мутант ничего не успела натворить – таблетки, которые ей прописал Чарльз Ксавьер, пока что работали на «отлично», но долго ли они смогут блокировать её силу? И как-то не верилось, что малышка Ванда способна на самые жуткие вещи. Родители и младший брат отказывались это принимать. Анна… не сомневалась, что рано или поздно фитиль догорит.

Девушка открыла дверь собственной комнаты и, увидев сестру, тренирующуюся с пластиковыми разноцветными кубиками – привет из детства – пренебрежительно фыркнула, скинув в угол чёрный рюкзак с огромным количеством металлических заклёпок и разноцветных значков, подошла к кровати и упала на неё, молча отсалютовав девочке. Пусть думает, что старшая сестра её любит и заботится о ней; пусть отец с матерью думают, что Анна забыла кошмары своего прошлого. Пусть все они живут ложью и глотают её залпом, как Ванда – свои таблетки, являющимися ничем иным, как плацебо; Анна пока что играет роль любящей дочери и прекрасной старшей сестры для своей семьи, но в голове уже строились планы на будущее, где было бы только одно-единственное правило:

«Больше никаких мутантов…»

Анне улыбнулась собственным мыслям и, заправив прядь ярко-малиновых волос за ухо, достала из-под подушки любимый плеер и нацепила наушники. Она совсем недавно скачала из библиотеки «iTunes» песни «Nirvana»: Анна только под них могла расслабиться и полностью отдаться своим мыслям. Она действительно любила творчество этой группы, а песню «Smell Like Teen Spirit» могла слушать бесконечно. И вот уже послышались первые биты, а стрелка плеера медленно ползла к противоположному краю. Так хорошо… Так расслабляет… Правда, дослушать любимую композицию ей не дала Ванда, внезапно очутившаяся возле кровати старшей сестры, держащая в руках какой-то смятый лист бумаги. Анна могла бы долго игнорировать девчонку, но та будто специально нарушала её личное пространство и требовала, чтобы на неё обратили внимание. Девушка терпела, игнорируя одиннадцатилетнего мутанта; секунда, двадцать секунд, тридцать… Чёрт, эти раздражающие щенячьи глазки не дадут ей дослушать музыку. Вытащив из ушей кнопочки наушников, Анна села на кровать и вопросительно глянула на сестру, которая всё стояла и демонстрировала альбомный лист, на котором та уже успела что-то нарисовать такое страшное и несуразное, что впору называть «современным искусством». Взяв рисунок в руки и, повертев его, девушка скривилась и, исподлобья глянув на довольную Ванду, поинтересовалась у неё:

– Что это?

– Это? – девочка очень удивилась такому вопросу. Одиннадцать лет, а мозги развиты даже хуже, чем у трёхлетнего. – Я нарисовала тебя и нашу семью! Тебе нравится?

Анна вновь посмотрела на каракули младшей сестры: разноцветные ветвистые человечки на фоне штрихов зелёной травы и схематичного солнца в углу были подписаны кривыми буквами, причём некоторые из них были отзеркалены; тёмно-фиолетовым карандашом с розовым ёжиком на голове – это сама Анна, рядом красная палочка с чёрными волнами волос – Ванда, поодаль стоят остальные: фиолетовый и оранжевый – Магда и Эрик, а ещё дальше – синий – Пьетро. Прямо-таки отражение того, как юная мутант относилась ко всем своим родственникам; Анну она считала чуть ли не своим эталоном, родителей любила и слушалась их, а вот брата-близнеца… К нему она относилась просто как к хорошему знакомому, потому что старшая сестра очень часто открывала ей глаза на правду в отношении мальчика. И Ванда слушалась, потому что Анна – старшая сестра, единственная и любимая, которая по-настоящему о ней заботится и всегда помогает ей во всём. Она верила в это, потому что именно так ей говорили, и ребёнок даже не мог догадаться о том, что его, возможно, обманывают; Анна никогда не любила своих младших, да и родителей она на дух не переносила, но было в Ванде что-то такое, за что старшая пока цеплялась – её необычные таланты. Не каждый день встретишь на своём пути мутанта, который, наверно, обладает всем спектром известных способностей: и телепат, и телекинетик, и может открыть порталы в различные миры и – по словам старого друга родителей – Чарльза Ксавьера – способна была менять реальности. Если это действительно так, то девочка точно понадобится Анне в будущем, поэтому пусть думает, что сестра сильно её любит и балует – потратить пару центов на эту грязную выскочку ради благого светлого будущего вполне можно. Ванда всё равно ей потом отплатит с особыми процентами…

В виде мутантских жизней…

Анна недобро улыбнулась и потрепала сестру по голове.

– Просто прекрасный рисунок, Ванда. Мне очень нравится.

Щёчки девочки порозовели, и она засияла от похвалы любимой старшей сестры. Ей тут же захотелось рассказать Анне о том, как создавался такой простой рисунок, сколько всего в него вложено – мыслей, слов, души – и какую технику она использовала для покраски каждого члена семьи, как подбирала цвета… Так хотелось похвалиться, что Ванда уже умела обходиться без помощи рук и умела всё делать своими мутантскими способностями – старшая сестра точно бы гордилась таким успехам! Но неожиданно всё переменилось: домой вернулись мать с младшим братом, и Анна, будто позабыв о сестре, тут же побежала встречать их, сунув листок бумаги обратно в руки девочке, и Ванда, до этого широко улыбающаяся, поникла. Ей иногда казалось, что Пьетро будто специально вытесняет её из семьи, будто хочет обратить на себя всё внимание; нет, такого не будет! Анна права: брат-близнец растёт эгоистом и когда станет взрослым, то точно махнёт на всех рукой. Но старшая сестра также учила, что пока не нужно нарушать отношения с Пьетро – пусть всё будет именно так, как хотят родители: семья дружная, крепкая, счастливая. Пусть они радуются тому, что их детки отлично друг с другом ладят и живут в полной идиллии. Пусть не догадываются о том, что все они – марионетки в руках опытного кукловода, которого зовут Анна Леншерр.

Которая больше всего на свете ненавидит грязных мутантов…

Ванда, аккуратно сложив рисунок несколько раз напополам, сунула его в карман сарафана и вышла из комнаты. Спустившись по лестнице, увидела, как старшая сестра помогала маме снять куртку, а Пьетро расшнуровывал свои ботинки; лица обоих пришедших выражали огорчение. Никто из них не замечал самого младшего ребёнка (близнецы родились с разницей в двенадцать минут), а ведь она так ждала прихода матери, чтобы показать ей свой рисунок, над которым так долго трудилась. В душе стало как-то пусто, грустно, будто все о Ванде внезапно забыли, но девочка ещё успеет всё рассказать и показать маме и папе. Сегодня вот она уже самостоятельно научилась складывать пазлы в воздухе, а ещё силой мысли управлять карандашами. Ванда же умница! Девочка широко, радостно улыбнулась и кинулась в объятия матери; женщина погладила дочь по волосам, а потом посмотрела на Анну.

– Ты знаешь, что твой брат сегодня учудил?

– Опять к директору, что ли, вызвали? – девушка усмехнулась; пусть она и не была мутантом, но умела подмечать очевидные вещи. Пьетро, мельком глянув на Анну, показал ей язык – и в кого он такой непослушный? – Что на этот раз? Неужели кого-то опять оскорбил или подрался? Ну, Пьетро, колись, что опять случилось? Надеюсь, что ты уже окончательно добегался и тебя выгнали из школы – такого как ты слишком сложно терпеть.

– Отстань, Анна, – буркнул мальчик, поднимаясь к себе в комнату.

– Ну-ну… – покачала головой девушка. – Надеюсь, что отец тебе устроит взбучку за очередной поход к директору. И в кого ты такой нахал, Пьетро?

– Анна, прекрати! – Магда не собиралась в очередной раз выслушивать перепалки сына и дочери. – Скоро вернётся Эрик, а ужин ещё не готов. Поможешь мне? Или опять слишком много уроков или уйдёшь на очередные вечерние прогулки допоздна?

– Мама! – Анну всегда раздражало то, что мать давит на самое святое, что у неё есть. Да, в её жизни многое изменилось за последние годы; девушка сделала вызов обществу и изменила себя во всём: собственный стиль, манеру поведения, отношение к людям и мутантам. Из тихони превратилась в бунтующего подростка: перекрасила волосы в ярко-розовый цвет, оставив лишь несколько прядей чёрными, любила вызывающий макияж, чёрную одежду с готической атрибутикой… Неформальные движения были модны среди молодёжи, и Анна не хотела отставать от трендов, пусть сначала и Эрик, и Магда были против всего этого. Но так было легче: и для родителей, и для самой девушки. – Вообще-то перед тем, как уйти, я всегда отпрашиваюсь!

– Я знаю, и всё равно переживаю, – кивнула женщина. – Надеюсь, что это у тебя скоро пройдёт. Я не хочу, чтобы ты закончила в каком-нибудь притоне, а я и отец потом вытаскивали тебя из полиции. Да и потом, что скажут соседи!

– Ма-а-ам, спокойнее, – иногда Магду заносило на поворотах, и это Анну особенно бесило. Её родители любят приукрашивать реальность; хорошо, что хоть не начали думать о том, что она торгует травкой или ещё чем хуже – хотя, наверно, родительский «прогресс» и до этого скоро доберётся. – Я сегодня остаюсь дома. Надо ещё Ванде с домашкой помочь. И ужин помогу тебе приготовить.

– Хорошо. Отец тем более с суток, – Магда почувствовала, как кто-то тянет её за ткань кофты и, посмотрев на Ванду, задала вопрос: – Что такое, дочка?

– Мама, я тебе подарок нарисовала! – Ванда достала листок бумаги из кармана и, развернув его, протянула матери. Женщина стала рассматривать рисунок особенно внимательно, будто старалась запомнить каждый штрих карандаша. Её младшая дочь – настоящая умница, талантливая девочка. Ванда отошла на несколько шагов в сторону и, держа руку за спиной, уставилась в пол, шаркая ногой в полосатом-розовом носочке по линолеуму. – Тебе нравится?

– Милая, мне очень нравится, – женщина, подойдя к дочери, присела на корточки и крепко-крепко обняла её, а затем поцеловала в лоб, – ты у меня талантливая девочка! Настоящая художница!

Ванда покраснела до самых кончиков ушей, видя, как мама разглаживала её рисунок, а затем, достав из комода ванночку со всякой канцелярской мелочью, подцепила пальцами ярко-жёлтую кнопочку и повесила листок на стену у зеркала. А потом вновь, рассматривая художества младшей, улыбнулась. Девочка очень гордилась собой, а Магда ей – ещё сильнее; теперь в списке важных дел на завтра появился ещё один подпункт – не забыть купить деревянную рамку для ещё одного настенного шедевра.

– Так, а теперь, думаю, пора приступить к готовке, – женщина закатила рукава кофты.

– Всегда готова, мам, – Анна шуточно отдала Магде честь.

– А ты, Ванда?

– Да, да, да! – девочка даже запрыгала от радости.

– Пьетро? – женщина повысила голос, чтобы провинившийся сын, находящийся в это время в своей комнате, услышал её.

– Что?

– Спускайся, тебя ждёт наказание!

– Ну, ма-а-ам!..

– Живо! – женщина повернулась к дочерям. – Девочки, сегодня у нас на ужин запечённые овощи и мясной рулет – я уже всё решила. Вперёд, мыть руки и за работу!

Анна и Ванда коротко кивнули и устремились прочь – выполнять родительские поручения. Магда, смотря на своих девочек, усмехнулась; с ними нет никаких проблем, в отличие от того же непоседы-Пьетро, который и секунды не может усидеть на месте. И всё-таки женщине было очень любопытно: как отреагирует на новость Эрик? Её муж не любит лгунов, а когда его обманывал столько времени родной сын по столь деликатному вопросу… Надо будет сказать потом Эрику, чтобы был с ним мягче.

Вечер обещал быть тяжёлым.

***

Эрик Леншерр вернулся домой позже обычного – начальство задержало на работе по каким-то особо важным причинам, скорее всего, касающихся подбора новых технологий или ещё чего – главное, что в будущем пообещали немного поднять зарплату, а остальное пока неважно – по крайней мере, для самого мужчины уж точно. За вытянутым овальным деревянным столом уже собрались все домашние, и Магда, надев на руку перчатку, а второй – взяв прихватку, открыла дверцу духового шкафа и, взявшись за противень, вытащила горячий мясной рулет, от аромата которого кружилась голова. Дети и её муж уже чуть не били кулаками по столешнице – уж очень они успели проголодаться. Женщина, переложив блюдо, поставила рулет на стол, предупредив, что лучше немного подождать, пока он остынет – так будет даже вкуснее, однако миссис Леншерр никто не хотел слушать – в поджаристую корочку вонзилось одновременно несколько вилок. Магда уселась на стул рядом с мужем, положив себе в тарелку несколько кусочков брокколи на пару, а затем также отрезала себе колечко рулета – сегодня она как обычно наготовила столько всего, что они будут это доедать ещё всю следующую неделю. Пока миссис Леншерр приступала к ужину, Эрик разговаривал с дочками, а Пьетро, подперев кулаком щеку и ковыряясь вилкой в тарелке, ждал, когда все домашние перейдут к тому, что начнут его допрашивать по поводу сегодняшней провинности; мама ведь уже сто процентов обо всём рассказала отцу… Мальчик шумно выдохнул, продолжая гонять по белой тарелке веточку зелёного брокколи – аппетита не было вообще.

Эрик разговаривал с Анной; да, ему не особо нравилось, как она выглядела и одевалась, но зато в их отношениях стало меньше злобы и агрессии – пусть хотя бы будет такая цена за их прошлое; Леншерр всегда верил в то, что его девочка оправится от тех событий, полученных в детстве, и вот он – результат налицо: девушка смеялась над шутками отца, интересовалась его делами на работе, часто обнимала и, провожая, всегда целовала в щёку – о таком мечтал каждый родитель, и вот у Эрика оно сбылось – теперь у него была полноценная настоящая семья, в которой никто не конфликтовал, все жили душа в душу и могли бы называться так вообще «эталоном». Мужчина рассмеялся в кулак от очередной шутки старшей дочери о её самом нелюбимом преподавателе и, повернувшись к жене, решил поинтересоваться о том, что такого интересного произошло сегодня в жизни близнецов, и Магда выронила вилку от неожиданности – вот чего-чего, а к разговору о Пьетро она не была готова.

– Милая, всё нормально? – вопросительно посмотрел на неё мужчина, недоумевая от такой реакции. – Всё в порядке?

– Да, да… Всё хорошо, – вымученно улыбнулась Магда. – Сегодня вот твоя дочь в очередной раз порадовала меня своими художествами. Не забудь мне завтра напомнить о том, чтобы я купила рамку для её рисунка.

– Обязательно. Скоро откроем целую галерею рисунков нашей красавицы Ванды, – кивнул Эрик и, повернувшись к младшей дочери, мило ей улыбнулся. Ванда покраснела и смущенно отвела взгляд, откусывая кусочек мяса на вилке. – А Пьетро чего весь вечер молчит?

– Ничего, – отозвался мальчик с другой стороны стола, все ещё играя с едой.

– Пьетро? – Леншерр-старший недобро прищурился. – Что-то случилось?

– Да просто кое-кто снова провинился и попал в кабинет к директору, – смеялась Анна, откусывая кусочек жареного авокадо. – Наверно, в нашей семье Пьетро будет первым, кто не сможет получить должное образование.

– Анна! – женщина прикрикнула на свою дочь.

– Что? Я же просто шучу.

– Иногда твои шуточки переходят все границы, – сделала ей замечание Магда, и Анна презрительно сморщила нос. Вот опять она своих уродцев защищает, сколько можно!

А вот Эрику было не до шуток; его сын действительно мог перегнуть палку, ведь на этой неделе уже третий раз его жену вызывает к себе в кабинет директор Хоулетт. Мужчина чуть наклонился вперёд и, прочистив горло, привлек внимание Пьетро к себе; мальчишка отложил столовый прибор в сторону и, поёрзав на стуле, стал ждать, когда за него всё расскажут отцу. Не самому же этого делать?! Повисла неприятная длительная пауза. Одна только Ванда недоумевающе смотрела на родственников, жуя мясной рулет. Анна явно ожидала услышать от матери душераздирающую историю о том, что негодник-Пьетро на этот раз настолько облажался, что бедный преподавательский состав во главе с директором чуть не поседели и просто уже умоляли Леншерров, чтобы те сами забрали документы из школы. Однако то, что она услышала, было намного хуже…

Магда собралась с мыслями и начала:

– Твой сын, Эрик… В общем, он мутант.

И вновь повисла гробовая тишина.

Должно быть, каждый сидел и переосмысливал услышанное; Магда отвела взгляд, глава семьи Леншерр и не заметил, как лишь одной силой мысли погнул вилку в руке, завязав её бантиком; Анна вопросительно смотрела то на брата, то на мать, а вот Ванда продолжала кушать свой ужин. Пьетро – мутант… Новость, как снег на голову! Анна закусила губу, сжимая кулаки; нет-нет-нет! Чёртовы мутанты! Она в окружении этих уродов живёт, а теперь и изгой-младший брат оказался таким же! Анне хотелось убежать, уйти, бросить их всех, но нужно продолжать играть свою роль и игнорировать то жжение в груди, появившееся после слов матери. Последнее слово должно быть за Эриком.

– Сынок, – мужчина привстал из-за стола, – это правда?

Пьетро молчал; лучше и ему всё продемонстрировать, чем рассказать. Мальчик аккуратно слез со стула и, с секунду постояв на месте, практически в мгновение оказался позади отца, не успел тот даже моргнуть; и, быстро достав из шкафчика красный в белый горошек алюминиевый кувшинчик, взял оттуда две сахарные печеньки и вновь юркнул обратно на своё место. Никто даже не смог понять, что только что произошло – настолько быстро и стремительно, настолько… невероятно! На лице мужчины появилась слабая тень улыбки, и он, подойдя к мальчику, подхватил его на руки, подбрасывая и щекоча.

– Мой мальчик всё-таки мутант! Я поверить в это не могу! – Эрик потрепал младшенького по голове. – Мой сын мутант! Магда, ты знала об этом?! Ты знала?! Ты видела, на что способен мой мальчик?

– Папа, пусти, – вырывался из удушающих объятий Пьетро, но Леншерр не хотел отпускать сына. Он был слишком рад и слишком горд за него. Подумать только: его родной и любимый мальчик – мутант! И Пьетро скрывал это от родителей многие годы! Ванда радовалась вместе с ними, хлопая в ладоши и озорно смеясь. – Ты меня задуши-и-и-шь…

– Мистер Хоулетт именно за этим и вызывал меня к себе в кабинет, Эрик, – наконец, заговорила Магда. – Пьетро именно из-за своих способностей имеет проблемы с учёбой. Просто наш мальчик…

Пьетро всё-таки смог вырваться из объятий отца и, быстро очутившись за спиной у матери, закончил за неё фразу:

– …Очень быстрый, – и подмигнул, показав большой палец вверх.

Никто не замечал того, как от ярости вспыхнуло лицо Анны; девушка, видя, как её родители радуются уродству её брата, стукнула кулаком в порыве злости по столу так сильно, что случайно пролила на себя ягодный морс из стоящей рядом кружки; проклятье, только этого не хватало! Магда и Эрик вопросительно взглянули на неё, и старшая, махнув рукой, сообщила, что всё это пустяки, и ей лучше пойти переодеться, пока пятно не расползлось по ткани сильнее – потом ведь не отстираешь. И, встав, спокойной прошествовала к выходу из кухни и… спряталась за дверью, подслушивая раздражающе радостные возгласы идиотов-родителей. Сестра у неё и так слабоумная получилась и, видимо, отец с матерью решили от неё не отставать. Анна слышала, как Пьетро все ещё восхваляли, делали из него будто какого-то идола – мутация не делает мальчика лучше. Почему этого никто не понимает? Почему только она это осознаёт? Анна уже готова была уйти в свою комнату, как неожиданно услышала то, чего никак не ожидала; первым начал Эрик:

– Милая, у меня идея: может, запишем нашего сына в секцию? Как думаешь, спортивный бег его устроит?

Они все с ума сошли? Они точно все сошли с ума!

– О, это отличная идея, – поддержала супруга Магда. – Из Пьетро выйдет восходящая спортивная звезда. Мы как раз сегодня об этом разговаривали с мистером Хоулеттом…

Анна просто не могла поверить в то, что слышит: ребёнок, чья способность заключалась в быстром перемещении, должен будет теперь всех обманывать и зарабатывать лживые золотые медали, которые он не заслужил! Люди тренируются годами, отказывают себе во всём, чтобы заполучить заветный кубок, но теперь у них появился непобедимый конкурент в виде шустрого мутанта. Так неправильно! Так не должно быть! Анна, закусив губу, бросилась наверх по лестнице, игнорируя подступающий к горлу горький ком и глотая слёзы… Она живёт с психами в одном доме! Она живёт с безумцами! Когда же всё это закончится? Когда?..

Анне Леншерр семнадцать лет, и она желает вынырнуть из этого омута в нормальную жизнь, где нет никаких мутантов.

И где их никогда не существовало.

========== Апрель. ==========

Апрельская золотая медаль – его самая первая, самая ценная – блестела под лучами солнца, заглянувшими в щель через плохо задёрнутые занавеси; обрамлённая в рамку из чёрного дерева, она висела на самом видном месте комнаты, вокруг поощрительных грамот и дипломов, а внизу, на полке, гордо выстроились золотые кубки – их полированные бока пускали солнечных зайчиков по стенам, полу и потолку, но стоило молодому человеку поправить шторы, как они тут же исчезли; ему нужно собираться, а не отвлекаться на всякие мелочи. Пьетро вздохнул; когда же он перестанет нервничать, переживать, беспокоиться? Хватит уже оглядываться назад и цепляться за старое! Ему совсем недавно исполнилось двадцать три, и судьба распорядилась так, что теперь уже знаменитому спортсмену и олимпийскому призёру придётся уехать из родного Визитисьон Вэлли в столь желанный Сан-Франциско – город мечты, город, стоящий на сорока трёх холмах, город мостов, город истории… Город, в который был влюблён мутант. Его всегда тянуло туда, ему всегда хотелось там жить, и теперь когда-то детские грёзы о новой жизни обернулись реальностью; Леншерр усмехнулся, складывая из собственного шкафа вещи в чемодан; через пару часов к особняку подъедет такси. С улыбкой вспоминая себя пару лет назад – скромного мальчишку, боящегося стартового выстрела, боящегося сделать первый шаг, боящегося преодолеть себя и прибежать к финишу первым, – он аккуратно складывал брюки и рубашки, бережно упаковывая их в дорогу; нужно опустошить все полочки, ведь он обещал Ванде, что с сегодняшнего дня она переезжает в его спальню и становится её полноправной хозяйкой. Как же он будет скучать по своей милой сестрёнке… Пьетро, уложив последние вещи в и так переполненный чемодан, застегнул замки и присел на кровать; вот и всё, сегодня он навсегда покинет стены родного дома, чтобы жить своей жизнью – богатого и знаменитого. И никто не предполагал, что из шустрого белобрысого мальчугана, известного в прошлом, разве что, постоянными походами в кабинет школьного директора, станет одним из самых знаменитых мутантов своего времени: олимпийский призёр, модель с обложки глянцевого журнала, светский лев… – никогда на него не вешали столько ярлыков, и все эти многогранные личности теперь только он один. Хотел ли сам Леншерр такого будущего? Наверно, да, но точно не так скоро. Парень вытянул ноги, осматривая стены, украшенные трофеями, каждый из которых он особенно помнил: грамота с третьим местом – соревнование по спортивному бегу на короткое время среди других мутантов-спидстеров; тот диплом – первое место участника по школьным соревнованиям; кубок с высеченной единицей – за первенство в его самых первых спортивных юношеских играх… Он помнил их все, и в душе от этого становилось как-то теплее. Уголки рта чуть приподнялись; Пьетро мог забрать все эти частички воспоминаний с собой, но лучше оставить их в родительском доме – в Сан-Франциско у него ещё будет возможность обвешать всю стену и заставить все полки новыми наградами. А эти пусть останутся тут, пылятся… Хоть какое-то воспоминание дому от него самого.